Глава 1.
Коридор был неуютным. Нет, Юлька не ждала разноцветных шариков на стенах. Но у человека, у которого телевизор был включен всегда ненавязчивым фоном, сложилось представление, что суд – это что-то ярко освещённое, просторное, и хоть и строгое, но стильное. Ну а как ещё, когда в фильмах решительный герой с серьёзным лицом и кожаным кейсом размашистым шагом врывается в просторный зал и восклицает «Я протестую, Ваша честь!». Ну, или хотя бы пусть это будет светло-бежевое помещение с двумя конторками для истца и ответчика и серьёзная женщина с мудрым взглядом и молоточком. Хотя в их с Костиком ситуации как бы и нет истца и ответчика. Может, поэтому и коридор районного суда был самым обычным, с советскими ребристыми панельками на стенах, деревянными дверями, кабинетом с какими-то почти школьными партами и уставшей неприветливой тёткой в джинсах и пиджаке а-ля «мымра».
- Время на примирение нужно? Ждите в коридоре, секретарь вынесет документы, - вот и всё «слушание» или «заседание», или что там ещё ожидала Юлия Ильинична Белкина, в замужестве Суворова. Сам Суворов, который Константин Александрович, стоял напротив, такой же усталый, как и мымроподобная судья, а ещё чужой и равнодушный. Как-то надо пережить эти минуты ожидания в одном коридоре, отгоняя мучительные мысли о том, что даже после 22 лет брака им не о чем поговорить на собственном разводе. Хоть бы поскандалить что ли. Белкина поискала где-то внутри себя тягу к скандалу, не нашла – даже повод искать было лень. Юлька усмехнулась, и Костик бросил на неё быстрый взгляд и снова уткнулся в стену, как будто среди висящих на ней «образцов» было что-то очень и очень интересное. Подковырнул ногой что-то невидимое на полу. Вздохнул. Потёр переносицу. Юля снова хмыкнула и закашлялась, пряча усмешку. Нет, ну ведь и правда нелепая ситуация. 22 года в браке, знакомы, если можно так сказать, со старших классов, сын у них почти взрослый. А им даже поболтать не о чем. Ну, почему она не испытывает ни боли, ни радости? Ведь вся её жизнь летит куда-то под откос, а ей не страшно, не грустно. Никак. Как и последние годы в этом браке. НИ-КАК!
Как они дошли до такого? Красивые, молодые, яркие, лёгкие и безумно влюблённые – такими они были в день своей свадьбы, год до неё и ещё много лет после. Учились они в одной школе, но Костик Суворов – звезда школы, красавец, спортсмен, душа компании – на два года старше. Он играл на гитаре и пел красивым баритоном, склоняясь над гитарой так низко, что длинная чуть вьющаяся чёлка падала на левый глаз. А ещё он был старостой своего класса и капитаном волейбольной команды школы. За участие в соревнованиях, походах, капустниках и КВНах учителя прощали ему частые пропуски и завышали оценки, хотя двоечником он и так бы не был. Учиться он любил, просто не успевал. Он был из той категории учеников, которые нравятся всем – и учителям, и одноклассникам, и, конечно, девчонкам. Юльке Белкиной он тоже нравился, хоть и издалека. Они не были знакомы. Ну как, Юля класса с седьмого знала о Косте всё. Не сказать, что она была влюблена в него, но невозможно было не слышать общие восторги школьниц и не видеть портрет «надежды школы» на доске почёта около учительской. Костик же Юлю просто не видел.
Симпатичная смешливая девочка с длинным светло-рыжим хвостом, из-за которого, ну и ещё из-за фамилии, получившая забавное и необидное прозвище «Белка», была для него слишком мелкая. Всё-таки ЦЕЛЫХ два года разницы! Он и не замечал таких, как она. Нет, она не была серой мышкой. Наоборот – её рыжеватый хвост и тонкий носик мелькали то тут, то там, и везде вызывали улыбку. Юлька не была заучкой, хоть и училась на отлично. Она была усидчивая и целеустремлённая, и если что-то не получалось, Белка выпускала острые коготки и вцеплялась в проблему, пока не решала любой вопрос. Но на одной учёбе интересы не заканчивались. Девчонка любила танцевать и рисовать, много читала и гуляла. Но ни в библиотеке, ни в художественной школе пересечься с Костей, естественно, не могла физически. А потом он и вовсе окончил школу и перестал маячить перед глазами Белки, которая и сама хотела уйти после девятого класса, но осталась, потому что мама, Надежда Константиновна, пила корвалол и заранее рыдала над загубленным будущим единственной дочки, если она «останется неучем». Так юлькина мечта пойти сначала в колледж туризма и гостиничного бизнеса, а потом уехать в Сочи, откуда была её любимая команда КВН, отложилась ещё на два года. А ещё через два года мамина корвалольная диета привела Юлию Белкину в политехнический университет на факультет экономики. Потому что «профессия нужна серьёзная, а не эти твои глупости».
Первые два курса Юля не поднимала глаз от конспектов. Скучная нежеланная учёба давалась ей очень тяжело. От грустных мыслей отвлекали только уроки игры на гитаре, на которые она записалась, увидев на сайте школы видео с встречи выпускников, куда Костя пришёл со своей шестиструнной подругой и пел песни Цоя и Визбора, Митяева и Дольского. Университет, библиотека, гитара. Юля Белкина, как и её лесная «тёзка», на месте не сидела. И сама не заметила, как учиться стало легче, времени стало больше. Появились подруги, друзья… А потом позвонил Мишка Ступин, бывший одноклассник, и пригласил пойти на встречу выпускников, которую в этом году приурочили к какой-то там годовщине какого-то там писателя (Юлька как всегда прослушала, потому что все мысли её в тот момент занимала новая мелодия для собственного стихотворения) и приглашают всех выпускников поучаствовать в маскараде. Причин не пойти Белка не нашла, поэтому достала из шкафа босоножки из тонких золотистых ремешков и красивое изумрудное платье в пол, подчеркивающее тонкую талию и красивое декольте, купила в магазине для косплея эльфийские ушки и явилась на вечер в золотой полумаске. Почему-то она ещё и гитару с собой взяла. И когда после официальной части все разбрелись по «своим» классам, развлекала своих одноклассников и любимого классного руководителя песнями не только известными, но и недавно придуманными. Впрочем, об авторстве она никому не призналась. И вот когда она допела хулиганистую песню о любви маленькой зеленоглазой феечки и большого грозного медведя и подняла взгляд, то увидела в дверях Костика Суворова. Он стоял, прислонившись плечом к двери и сложив руки на груди, отчего силуэт его казался таким впечатляющим, что Юльке вдруг захотелось встать, медленно подойти к нему и провести ладошками по его рукам, выше и выше, пока под пальцами не ощутит биение жилки на красивой шее, а потом… И тут мечта всех девчонок и гордость школы хмыкнул как-то непонятно и исчез в коридоре, разрушив это наваждение и заставив юлькины щёки заалеть как закат за окном. Но этого никто не заметил, потому что из коридора послышался смех, чьи-то весёлые крики, а потом в дверь заглянул смешной лопоухий Димка Соболев из параллельного класса и предложил пойти обратно в актовый зал – там прямо сейчас начнётся дискотека, и всех зовут танцевать.
Танцевать Юлька любила, музыку чувствовала буквально каждой клеточкой тела, поэтому гитару поставила к стене и вместе с Ленкой Белявской и Надей Мелеховой отправилась туда, где уже убрали стулья, поставили аппаратуру, выключили яркие лампы и оставили только разноцветные фонарики вдоль стен. Несколько быстрых танцев сменились медленными и тягучими аккордами из репертуара Скорпов. Белка хотела уже улизнуть к кулеру с водой, как кто-то мягко перехватил её за руку и развернул к себе. Юлька удивлённо обернулась и столкнулась с серьёзным взглядом серых глаз. Костик Суворов, да-да, та самая мечта и гордость, подтянул ошарашенную девушку ближе к себе, шепнул на ухо «Потанцуем, Белка» и увлёк за собой, бережно и как-то даже неуверенно придерживая за талию. Потом были прогулки по набережной, долгие разговоры, её гитара, песни и много смеха. И первый рассвет вместе. И только спустя несколько таких прогулок – первый поцелуй. Зато через три месяца Юлька переехала к Косте, которому родители снимали квартиру рядом с политехом. Надежда Константиновна, конечно, пила корвалол и умирала, но потом согласилась, что так Юле будет ближе добираться до университета, да и Костя обещал встречать свою любимую по вечерам, а значит, единственная доченька будет в безопасности. А ещё через год влюблённые отпаивали Надежду Константиновну уже привычным лекарством после того, как объявили о том, что решили пожениться. Нет, они не ждали ребёнка и даже не собирались, просто не видели причин ждать, если их чувства так кристально ясны. Костя к тому времени уже работал и хоть и без шика, но прокормить двух человек был в состоянии. Надежда Константиновна, хоть и не носила фамилию Крупская, но характер имела железобетонный и голос командирский, иногда лишь слабеющий в ситуациях, требующих срочного вливания корвалола. Поэтому, вынудив молодых поклясться памятью отцов, которых у обоих уже не было, что учёбу они не бросят, а предохраняться будут ответственно, дала своё согласие. Свадьба была скромная – молодые просто расписались и пригласили домой ближайших друзей и своих мам. Мамы утирали глаза платочками, склонившись над семейными альбомами, гости травили студенческие байки, не забывая орать на весь двор «Горько». А Суворовы… Суворовы были просто счастливы и целовались до звона в голове и без всяких команд от гостей.
Костя снова тяжело вздохнул, выдернув Юльку из воспоминаний, и переместил взгляд на другую стену. На ней образцов не было, пришлось остаться на месте, хотя юлькин взгляд он явно заметил и испытывал от этого дискомфорт. Костик выглядел так же, как и чувствовала себя его уже почти бывшая жена – никак. Он не набрал лишний вес к своим 44 годам, но весь как будто подтаял и потёк. Не полысел, но коротко состриг свою шикарную густую шевелюру, которая больше 20 лет назад сводила с ума всех старшеклассниц средней школы номер 295. Небольшая щетина на щеках, как будто он не брился пару дней, выглядела не брутально, как в рекламе дорогого авто, а как-то помято и неухожено. Юле на ум неожиданно пришли строки детского стишка про брошенного под дождём зайку. Вот точно. В общем-то привлекательный мужчина производил впечатление какого-то неустроенного, брошенного, ненужного. Как будто забытого под дождём чемодана. И тащить этот чемодан Юля уже не хотела.
Устала от бесконечных придирок, недовольства, отчуждения. Конечно, первые годы казалось, что счастье будет длиться вечно. Быт не заедал, чувства не притуплялись. После окончания университета Юлька устроилась в банк, Костя к тому времени неплохо зарабатывал, работая в крупной строительной фирме. Деньги проблемой не были. Суворовы азартно и весело черпали жизнь огромной ложкой, хватая впечатления жадно, как будто боялись чего-то не успеть. Встречались с друзьями, которые стали общими и уже не делились на «её» и «его». Купили машину и палатку и все тёплые выходные проводили на природе у костра, опять же в толпе таких же молодых и ярких туристов. И как-то незаметно попали в туристический клуб, где нашли единомышленников. Сколько гор они покорили, сколько порогов преодолели. Всегда вместе – Белка и Кот, как их окрестили в клубе. И даже когда родился Илюшка, Юля быстро вернулась в строй. Конечно, в сложные «пятёрки» с ребёнком, даже с таким спокойным и беспроблемным, идти было невозможно, но он замечательно чувствовал себя на берегу реки или ерика, поэтому палатка не скучала где-нибудь в кладовке. Илюшка быстро стал «сыном полка», засыпая не под скучные колыбельные, а под треск костра и гитарные переборы. В сложные походы Костя теперь ходил без Юли, даже стал водить группы сам. Юльку это не беспокоило. Муж всегда возвращался к ней, пропахший костром и реками, жутко соскучившийся, воодушевлённый и заряженный новыми байками про общих знакомых по самую макушку.
Когда же всё пошло не так? Юлька не могла вспомнить, был ли какой-то точный момент, отсечка, какой-то порог, который они перешагнули и перестали быть семьёй. Просто какими-то вспышками в голове возникали моменты недовольства, неустроенности, взаимных придирок. Может, всё испортил ремонт в маминой квартире, которую она «отдала детям», правда, так и оставшись собственницей. Споры по поводу каждого рулона обоев, нехватка денег на все хотелки сразу, запах пыли и клея в частично отремонтированной квартире, который, казалось, въедался в волосы и еду. Усталость на работе у Костика, его нервозность, когда в его фирме начались не самые лучшие времена. Потом и упрёки, что он устаёт и ему нужен отдых, а дома мусор и строительная пыль. Может, болезни Илюшки, которые он с завидной регулярностью цеплял в садике. Всё чаще Костя стал пропадать в клубе и уходить в походы без Юли, всё чаще прятал телефон и странно улыбался, читая приходящие сообщения. И всё чаще начали звучать с его стороны упрёки в том, что жена становится домашней курочкой. Да, сначала смешное «Белка» сменилось на вроде бы ласковое «курочка». Попытки обидеться приводили к неизменным объятиям и «ну чего ты завелась, дурочка моя, я же люблю тебя, чего кудахтать». И Юлька, хоть и чувствуя жгучие невыплаканные слёзы, заталкивала обиду поглубже и утешала себя и подруг, случайно услышавших новое прозвище – «мы же любим друг друга, ну чего я из-за ерунды буду отношения выяснять».
Когда ещё у Кости зарплата была на высоком уровне, на одном из семейных советов было принято решение, что из декрета Юле выходить нет смысла. Денег она зарабатывала меньше мужа, Илюшка часто болел. И пусть лучше мама проводит с ним время, водит по развивашкам и занимается домом. Теперь же это положение стало напрягать обоих. Юля скучала по временам, когда они с Костей, свободные и лёгкие, могли сорваться с палаткой в пойму. Когда он прибегал к ней в обеденный перерыв, чтобы просто принести букетик ландышей или тюльпанов. Когда вечером, уложив сына спать, они сидели в обнимку на диване и строили планы на новые походы. А муж всё чаще стал предъявлять Юле, что он работает, а она дома сидит, но при этом его не всегда ждут горячие ужины и идеальный порядок. И Юля старалась, правда, старалась. Но всё равно находилось что-то, что мужа не устраивало. Вкусный ужин есть, но на диване - неразобранные после стирки вещи. Дома порядок, но Илья не сделал уроки, и теперь вместо тихого вечера на диване уставший муж должен слушать про недающиеся сыну дроби. Фантазии Юльки не хватало, чтобы продумать всё, к чему может прицепиться недовольный Суворов. И она уже просто от звука ключа в замке напрягалась и вытягивалась в струну, ожидая перечисления новых косяков. А услышав впервые слова мужа о набранных килограммах, Юлька прорыдала полночи. Да, она набрала немного лишнего. Ну, ладно, не немного. Настолько не немного, что самой не хотелось лишний раз смотреть в зеркало или ходить по магазинам, понимая, что все красивые на манекенах платья на ней будут смотреться, мягко говоря, не так. Но когда ей было ухаживать за собой? Илюшка, ремонт, домашние обязанности. Да и муж раньше не выражал недовольства. Наоборот, даже уделял повышенное внимание «дынькам» и «персику», как начал называть увеличившиеся части юлькиного тела. Юльке эти прозвища не нравились, они казались её пошлыми и какими-то дешёвыми, но она снова не спорила, чтобы не обострять отношения.
