В конце концов, вряд ли человек, который пришёл убивать, грел бы её замёрзшие ладошки и собирал разбросанный зефир. Александр придвинулся ближе к Марусе и сам начал вытирать следы слёз на щеках девушки.
- Ну-ну, всё, не плачь, маленькая ведьмочка. Я понял, что напугал тебя. Это было не специально. До этого я пытался тебя разозлить, это уже намеренно. Извиняться не стану, так было нужно. Тебе ещё год до совершеннолетия, но ты и сейчас при таких сильных эмоциях ничего не сломала, не подожгла и даже инстинктивно не попыталась покалечить меня.
- А я могла? – Испугалась Маруся уже не ЗА себя, а СЕБЯ. Для неё всегда была невыносима мысль о причинения вреда или боли другим существам.
- Нет. Но могла попытаться. Вольно или невольно.
- Я не хочу причинять никому вреда!
- Это хорошо. Это плюс, - снова улыбнулся Александр, отстраняясь и подвигая чай ближе к Марусе. – Пей ещё, не бойся.
- Может, вы.. Может, ты ошибаешься? Я не ведьма! Я ничего подобного не делала, даже не интересовалась. Боже, да я даже гороскопы не читаю.
- Нет, Марусь. Я не ошибаюсь. Ты ведьма, сильная, необученная. Похоже, дар твой через несколько поколений пришёл, и в живых в вашей семье настоящих ведьм уже нет. Или есть, но нами незамеченная, а значит, сильно она не светилась.
- Может, и я… - Маруся отвела взгляд и крепко обняла себя руками, стараясь укрыться от этого человека, и от всего, что сегодня узнала. – Не буду светиться. Александр, я честно-честно…
- Честно что? – уже откровенно развеселился инквизитор.
- Я ничего не буду делать. Вообще.
- Не сможешь, Марусь. Дар – это не веник и даже не компьютер. Его нельзя выключить или убрать на полку и забыть. Это часть тебя, часть твоей сущности. Ты же не можешь сказать, что обещаешь не дышать.
- А это… - Маруся запнулась, уже со страхом понимая, что собирается попросить. – Это больно?
- Что именно? Применять дар?
- Нет. Отдавать его. Ты можешь его у меня забрать? Ну, ты говорил, у преступниц вы…
Брови Александра впервые за весь разговор выдали высшую степень удивления, буквально спрятавшись под выбившимися из причёски прядями.
- Чего??? Ты в своём уме, ребёнок? Ты хочешь отдать дар, даже не узнав о нём?
Маруся быстро закивала и даже руку протянула к мужчине, как будто уже сейчас что-то ему отдавая.
- Маруся, ты и так будешь под наблюдением, при малейших рисках…
- А если я не смогу??? – почти закричала Маруся. – А если вы не успеете? Наказать – это одно, но надо же предотвратить! Вдруг я не справлюсь, не сдержусь? Ну не знаю, разозлюсь на кого-то? Вдруг я… Вдруг из-за меня кто-то пострадает?
Александр молчал и рассматривал девушку, которая металась по комнате, так что её платье развевалось за ней подобно шлейфу из снега или крыльям бело-розовой птички.
- Маруууусь. – Его голос стал совсем мягким и каким-то поражённо-восхищённым. – Первый раз на моей памяти, а поверь мне, это очень и очень долго, я вижу ведьму, которая испугалась не меня или возможного наказания, а себя саму.
- Саш, - девушка снова чуть не рыдала, а мужчина вздрогнул, так его давно никто не называл. – Саша, забери его. Забери у меня это проклятье. Я не хочу. Я боюсь. Я не справлюсь. Вдруг я злая. Я на девчонок так обиделась. Хотела тут всё спалить от злости. А если б я на самом деле…
- Но ты же не спалила, - прервал её Александр, хватая за плечи и почти усаживая на стул, опускаясь на корточки перед ней. – Послушай. Помнишь, когда мы пришли, я сказал, что здесь хорошо и спокойно. Мне честно давно не было так хорошо. Особенно в этот день, когда все увешиваются черепами, клыками и жуткими масками. Уж поверь, я видел много по-настоящему пугающего. И мне не понятная тяга людей ещё больше себя окружать ужасом. И я чувствую это всё… Ну, скажем так, не так, как другие. Физически неприятное ощущение. А ты всё делаешь наоборот. Не боишься, что тебя засмеют. И делаешь так, как велит сердце. Я вижу, что дар у тебя сильный. И очень вкусный, соблазн его забрать очень велик. Но ты ещё ребёнок. А передача дара… Это больно. Очень. Когда я его забираю, мне, взрослому и сильному мужчине, как будто огнём все мышцы насквозь прожигает. Это потом я почувствую вкус дара в полной мере. Иногда он очень сладкий, не только на языке, а во всём теле. Твой дар очень притягательный. Но сначала всё же только боль… А отдавать – ещё хуже, нестерпимо, и эта боль длится куда дольше. А потом, когда отдашь – остаётся только пустота. Часто ведьмы выбирают тюрьму или даже казнь, но не отдают дар. Тебе это не нужно. Поняла?
- Что же мне делать?
Александр притянул голову девушки себе на плечо и провёл рукой по смоляным волосам. Ему было непривычно, что пойманная ведьма не пытается сбежать или убить его, а тянется к нему за помощью. И даже за утешением. Девчонка настолько была напугана и дезориентирована, что сама не понимала, о чём просит его. А в его крови бурлил не привычный азарт охоты, а неожиданное желание защитить это хрупкое дитя, оградить от любых неприятностей.
- Жить, Марусь. Просто жить.
- И ты просто уйдёшь, оставишь меня с этим проклятьем наедине?
- Да. За тобой присмотрят, не волнуйся.
- А ты? Ты присмотришь? – Маруся не поднимала голову от плеча мужчины, и почувствовала, как напряглись его мышцы.
- Я ловец, охотник. Моя работа – выследить. Если надо - поймать. Тебя я уже выследил.
- И поймал, - вздохнула девушка, утыкаясь лицом чуть выше воротника рубашки, туда, где билась на шее венка. Александр аж в струну вытянулся от этого прикосновения. Она же ребёнок. Такая трогательная, доверчивая, ранимая. Добрая ведьмочка, впервые в его жизни – настолько добрая. Чистая, светлая. Надо уйти, передать её адрес и данные в надзор, попросить приставить наблюдателя, желательно из тех, кто помягче. Прессовать такую девочку нельзя. Ну почему же Александру так хочется хоть как-то защитить малышку от пристального, жёсткого присмотра? Некоторые надзиратели слишком уж старательно выполняют свои обязанности.
- Марусь, мне… - Александр попытался отстраниться и встать, но тонкие руки вдруг оплели его шею и кожи коснулся тёплый вздох.
- Мне очень страшно, Саш. Я боюсь.
- Меня? – хмыкнул мужчина в надежде всё же вернуться к привычному ходу событий. Ведьма должна бояться инквизитора. Это в крови, в подкорке, в памяти тех веков, когда творилось чёрт знает что, и защитники несли больше зла, чем те, от кого они должны были защищать.
- Нет, - снова выдох в шею. – Что ты уйдёшь. Я не могу остаться одна. Не сейчас.
- Тогда не уйду. – Смирился Александр. Он подтянул Марусю ближе к себе, сползая на пол и садясь спиной к дивану. Ведьмочка прижалась к его боку, почти полностью спрятавшись под рукой большого и сильного мужчины. И через некоторое время в комнате, украшенной ангелочками и сердечками, раздалось тихое посапывание утомлённой новостями девушки, жизнь которой так резко перевернулась за какой-то час с небольшим. Когда тело мужчины уже затекло от неудобной позы, он всё же зашевелился, аккуратно поднялся с девушкой на руках и переложил её на диван. Достал мягкий плед, укрыл ведьмочку, убрал со стола чашки и сладости, усмехнувшись про себя «Сладость или гадость». Потом прикоснулся кончиками пальцев ко лбу спящей девушки, морщась от боли, но максимально осторожно стирая из её памяти сегодняшний вечер. И вышел из квартиры, тихо щёлкнув замком. На улице стоял невысокий худенький парнишка с сигаретой в руках, которую он крутил, но не прикуривал.
- Ну как охота? – спросил он у появившегося из подъезда Александра.
- Неудачная.
Брови парнишки поползли вверх.
- У лучшего ловца – и вдруг ни одной добычи?
- Ночь ещё не кончилась. Надо вернуться и пройтись ещё в пару местечек.
- А сюда? Дозорных?
- Нет, ложная тревога. Нечего отвлекать важных людей всякий ерундой. – Александр грозно зыркнул на молодого сотрудника, а потом перевёл взгляд на окна, за которыми сегодня провёл самый непонятный, но, как ни странно, такой уютный вечер. Давно, очень давно, ему нигде и ни с кем не было спокойно. Охота, погоня, боль, чужие страхи и злость – это был привычный клубок чёрных и липких, как мерзкая паутина, событий, эмоций и чувств. Но никогда с тех пор, как он стал ловцом, у него не было ощущения, что он дома. – Здесь мы закончили.
Мужчины двинулись в сторону выхода из двора. И только один из них знал, что для него ничего ещё не закончилось. Только встало на паузу длиной один год и два дня.
- Ну-ну, всё, не плачь, маленькая ведьмочка. Я понял, что напугал тебя. Это было не специально. До этого я пытался тебя разозлить, это уже намеренно. Извиняться не стану, так было нужно. Тебе ещё год до совершеннолетия, но ты и сейчас при таких сильных эмоциях ничего не сломала, не подожгла и даже инстинктивно не попыталась покалечить меня.
- А я могла? – Испугалась Маруся уже не ЗА себя, а СЕБЯ. Для неё всегда была невыносима мысль о причинения вреда или боли другим существам.
- Нет. Но могла попытаться. Вольно или невольно.
- Я не хочу причинять никому вреда!
- Это хорошо. Это плюс, - снова улыбнулся Александр, отстраняясь и подвигая чай ближе к Марусе. – Пей ещё, не бойся.
- Может, вы.. Может, ты ошибаешься? Я не ведьма! Я ничего подобного не делала, даже не интересовалась. Боже, да я даже гороскопы не читаю.
- Нет, Марусь. Я не ошибаюсь. Ты ведьма, сильная, необученная. Похоже, дар твой через несколько поколений пришёл, и в живых в вашей семье настоящих ведьм уже нет. Или есть, но нами незамеченная, а значит, сильно она не светилась.
- Может, и я… - Маруся отвела взгляд и крепко обняла себя руками, стараясь укрыться от этого человека, и от всего, что сегодня узнала. – Не буду светиться. Александр, я честно-честно…
- Честно что? – уже откровенно развеселился инквизитор.
- Я ничего не буду делать. Вообще.
- Не сможешь, Марусь. Дар – это не веник и даже не компьютер. Его нельзя выключить или убрать на полку и забыть. Это часть тебя, часть твоей сущности. Ты же не можешь сказать, что обещаешь не дышать.
- А это… - Маруся запнулась, уже со страхом понимая, что собирается попросить. – Это больно?
- Что именно? Применять дар?
- Нет. Отдавать его. Ты можешь его у меня забрать? Ну, ты говорил, у преступниц вы…
Брови Александра впервые за весь разговор выдали высшую степень удивления, буквально спрятавшись под выбившимися из причёски прядями.
- Чего??? Ты в своём уме, ребёнок? Ты хочешь отдать дар, даже не узнав о нём?
Маруся быстро закивала и даже руку протянула к мужчине, как будто уже сейчас что-то ему отдавая.
- Маруся, ты и так будешь под наблюдением, при малейших рисках…
- А если я не смогу??? – почти закричала Маруся. – А если вы не успеете? Наказать – это одно, но надо же предотвратить! Вдруг я не справлюсь, не сдержусь? Ну не знаю, разозлюсь на кого-то? Вдруг я… Вдруг из-за меня кто-то пострадает?
Александр молчал и рассматривал девушку, которая металась по комнате, так что её платье развевалось за ней подобно шлейфу из снега или крыльям бело-розовой птички.
- Маруууусь. – Его голос стал совсем мягким и каким-то поражённо-восхищённым. – Первый раз на моей памяти, а поверь мне, это очень и очень долго, я вижу ведьму, которая испугалась не меня или возможного наказания, а себя саму.
- Саш, - девушка снова чуть не рыдала, а мужчина вздрогнул, так его давно никто не называл. – Саша, забери его. Забери у меня это проклятье. Я не хочу. Я боюсь. Я не справлюсь. Вдруг я злая. Я на девчонок так обиделась. Хотела тут всё спалить от злости. А если б я на самом деле…
- Но ты же не спалила, - прервал её Александр, хватая за плечи и почти усаживая на стул, опускаясь на корточки перед ней. – Послушай. Помнишь, когда мы пришли, я сказал, что здесь хорошо и спокойно. Мне честно давно не было так хорошо. Особенно в этот день, когда все увешиваются черепами, клыками и жуткими масками. Уж поверь, я видел много по-настоящему пугающего. И мне не понятная тяга людей ещё больше себя окружать ужасом. И я чувствую это всё… Ну, скажем так, не так, как другие. Физически неприятное ощущение. А ты всё делаешь наоборот. Не боишься, что тебя засмеют. И делаешь так, как велит сердце. Я вижу, что дар у тебя сильный. И очень вкусный, соблазн его забрать очень велик. Но ты ещё ребёнок. А передача дара… Это больно. Очень. Когда я его забираю, мне, взрослому и сильному мужчине, как будто огнём все мышцы насквозь прожигает. Это потом я почувствую вкус дара в полной мере. Иногда он очень сладкий, не только на языке, а во всём теле. Твой дар очень притягательный. Но сначала всё же только боль… А отдавать – ещё хуже, нестерпимо, и эта боль длится куда дольше. А потом, когда отдашь – остаётся только пустота. Часто ведьмы выбирают тюрьму или даже казнь, но не отдают дар. Тебе это не нужно. Поняла?
- Что же мне делать?
Александр притянул голову девушки себе на плечо и провёл рукой по смоляным волосам. Ему было непривычно, что пойманная ведьма не пытается сбежать или убить его, а тянется к нему за помощью. И даже за утешением. Девчонка настолько была напугана и дезориентирована, что сама не понимала, о чём просит его. А в его крови бурлил не привычный азарт охоты, а неожиданное желание защитить это хрупкое дитя, оградить от любых неприятностей.
- Жить, Марусь. Просто жить.
- И ты просто уйдёшь, оставишь меня с этим проклятьем наедине?
- Да. За тобой присмотрят, не волнуйся.
- А ты? Ты присмотришь? – Маруся не поднимала голову от плеча мужчины, и почувствовала, как напряглись его мышцы.
- Я ловец, охотник. Моя работа – выследить. Если надо - поймать. Тебя я уже выследил.
- И поймал, - вздохнула девушка, утыкаясь лицом чуть выше воротника рубашки, туда, где билась на шее венка. Александр аж в струну вытянулся от этого прикосновения. Она же ребёнок. Такая трогательная, доверчивая, ранимая. Добрая ведьмочка, впервые в его жизни – настолько добрая. Чистая, светлая. Надо уйти, передать её адрес и данные в надзор, попросить приставить наблюдателя, желательно из тех, кто помягче. Прессовать такую девочку нельзя. Ну почему же Александру так хочется хоть как-то защитить малышку от пристального, жёсткого присмотра? Некоторые надзиратели слишком уж старательно выполняют свои обязанности.
- Марусь, мне… - Александр попытался отстраниться и встать, но тонкие руки вдруг оплели его шею и кожи коснулся тёплый вздох.
- Мне очень страшно, Саш. Я боюсь.
- Меня? – хмыкнул мужчина в надежде всё же вернуться к привычному ходу событий. Ведьма должна бояться инквизитора. Это в крови, в подкорке, в памяти тех веков, когда творилось чёрт знает что, и защитники несли больше зла, чем те, от кого они должны были защищать.
- Нет, - снова выдох в шею. – Что ты уйдёшь. Я не могу остаться одна. Не сейчас.
- Тогда не уйду. – Смирился Александр. Он подтянул Марусю ближе к себе, сползая на пол и садясь спиной к дивану. Ведьмочка прижалась к его боку, почти полностью спрятавшись под рукой большого и сильного мужчины. И через некоторое время в комнате, украшенной ангелочками и сердечками, раздалось тихое посапывание утомлённой новостями девушки, жизнь которой так резко перевернулась за какой-то час с небольшим. Когда тело мужчины уже затекло от неудобной позы, он всё же зашевелился, аккуратно поднялся с девушкой на руках и переложил её на диван. Достал мягкий плед, укрыл ведьмочку, убрал со стола чашки и сладости, усмехнувшись про себя «Сладость или гадость». Потом прикоснулся кончиками пальцев ко лбу спящей девушки, морщась от боли, но максимально осторожно стирая из её памяти сегодняшний вечер. И вышел из квартиры, тихо щёлкнув замком. На улице стоял невысокий худенький парнишка с сигаретой в руках, которую он крутил, но не прикуривал.
- Ну как охота? – спросил он у появившегося из подъезда Александра.
- Неудачная.
Брови парнишки поползли вверх.
- У лучшего ловца – и вдруг ни одной добычи?
- Ночь ещё не кончилась. Надо вернуться и пройтись ещё в пару местечек.
- А сюда? Дозорных?
- Нет, ложная тревога. Нечего отвлекать важных людей всякий ерундой. – Александр грозно зыркнул на молодого сотрудника, а потом перевёл взгляд на окна, за которыми сегодня провёл самый непонятный, но, как ни странно, такой уютный вечер. Давно, очень давно, ему нигде и ни с кем не было спокойно. Охота, погоня, боль, чужие страхи и злость – это был привычный клубок чёрных и липких, как мерзкая паутина, событий, эмоций и чувств. Но никогда с тех пор, как он стал ловцом, у него не было ощущения, что он дома. – Здесь мы закончили.
Мужчины двинулись в сторону выхода из двора. И только один из них знал, что для него ничего ещё не закончилось. Только встало на паузу длиной один год и два дня.
