Сергей спал на первом ярусе двухэтажной кровати. На втором были свалены чемоданы со старым хламом. Возле кровати стоял табурет, на нём газета, на газете бутылка паленой водки, которую Сергей покупал за копейки у знакомой бабки на рынке, и гранёный стакан. Красный пол в квартире был ужасно поцарапан. На глазах у Сергея лежала пилотка советского солдата. Возле табурета валялась ржавая и помятая каска СШ-40, явно копаная, в ней маузерские гильзы.
Артём зашёл и выключил музыку. Сергей мгновенно проснулся.
- Батя дома?
- Чттт-о?
- Дома или нет?
- Та нет, в подвале, наверно.
Артём отрыл деревянное окно, высунулся из него, посмотрел по сторонам и подкурил. Сергей потянулся к бутылке, но увидел, что она пустая.
- Ну ты ходил...к придурку этому...гадалке?
- Сходил, поболтали.
- И?
- Пиздец мне, Серёг.
Артём с ухмылкой достал чёрную карту и бросил на табурет. Сергей посмотрел на карту, потом достал ещё одну бутылку и ещё один стакан, которые почему-то были спрятаны у него под подушкой.
- Ну, тут без этого не разберёшься.
Он налил по половине стакана.
- Опять эту хуйню палёную пьёшь? Она же ацетоном воняет.
- Не хочешь - не пей. Деньги у меня откуда? Я безработный как бы, а сколько пью эту дрянь, ещё ни разу не отравился, нормальная водка, начинаешь.
Они чокнулись стаканами и выпили до дна. Водка была мерзкая на вкус, закусывать было нечем, поэтому оба занюхали рукавами.
- Сигарета есть?
Артём кинул пачку на стол.
- А чего сразу пиздец?
- А ты не видишь, карта чёрная, нет там на ней ничего.
- И что?
- Ничего - разве это не смерть?
Сергей закашлял и посмотрел из-под лба.
- А ты знаешь? Ты там был?
Ржавый грузовик, который Артём видел сегодня у киоска, припарковался у детской площадки. Он посмотрел на Сергея и двинул плечами.
- Не знаю.
- Пустота, может, и не значит смерть.
- А что значит?
- Астрал. Может, тебе нужно выйти в астрал, и там тебя все ответы будут ждать.
- Серёга, ты смеёшься сейчас? Наливай ещё.
Бутылка дешевой водки ушла буквально за полчаса.
Артём докурил последнюю сигарету, посмотрел на окурок.
- Так вот от чего подохну.
- Может, тебя машина завтра переедет.
Они пожали друг другу руки, и Артём пошёл домой. Водка очень разморила, он лёг спать. Проснувшись ночью с похмелья, в ящике стола он взял дешевую сигарету без фильтра, выкурил на балконе и пошёл умыться в ванну. Вдруг он услышал стук в окно. В окне он увидел все того же ворона, что принёс ему карту. Ворон вошёл в квартиру. К его лапе красной ниткой были привязаны ампула морфия и картонная записка, сложенная вдвое. В записке простым карандашом был нарисован треугольник, внутри него семь колец, в середине точка.
1.4
На третьем этаже играла песня «Перемен», Цой был как раз в тему. Артём вошёл без стука, Сергей проснулся от того, что музыку выключили.
- Серёг, ты только бухаешь и спишь, да?
- Ой, только ты мне давай морали не читай, мне бати хватает.
Мама Сергея уже год как работала за границей и высылала им деньги, в последнее время у них с Алексеем Сергеевичем были напряженные отношения.
- Ну, заботится о тебе батя.
- Заботится? Тём, я те кое-что объясню.
Сергей сел на кровать, положил руки перед собой на табурет и начал говорить.
- Люди рожают детей, потому что любят не их, поверь. Они любят себя. Они боятся умереть в одиночестве. Ты для них лишь вклад. Ложь везде, подумай. Они обеспечивают тебя, чтобы ты их обеспечивал в старости, но ты, может, и не хотел рождаться, у тебя не было выбора, ты их раб, понимаешь?
- Не совсем.
- Да что тут непонятного? Все люди ублюдки, и родили тебя, чтобы эксплуатировать. Таким образом твои родители хотят облегчить себе жизнь. И когда твоя мать говорит, что любит тебя, в первую очередь она любит только себя, потому что она тебя использует, чтобы не быть одинокой.
- Мы все друг друга используем.
- Везде обман, за это и выпьем.
- Я по делу зашёл.
Артём достал из кармана ампулу и кинул Сергею. Сергей посмотрел на него с непониманием.
- Тём, ты знаешь, я не по таким делам.
- Что это?
- А ты что, читать не умеешь? Морфий.
- А не яд какой-нибудь?
- Откуда мне знать? Я же не врач. Где ты его взял?
- Ты сейчас подумаешь, что я сошёл с ума.
- Нет, мне всё равно.
- Помнишь чёрную карту?
- Да, помню.
- Мне её ворон принёс.
- Вот прям сел тебе на плечо и отдал?
Артёму было не до шуток, он посмотрел на него с серьезным лицом.
- Да, Серёг, сел на плечо и отдал.
- Ладно, ближе к делу, откуда наркота?
- Так ворон опять принёс, у него к лапе привязано было, ампула и рисунки какие-то.
- Ты сейчас серьёзно?
- Вполне.
Сергей набрал полную грудь воздуха и выдохнул.
- Тём, нахуй ты меня разводишь?
- Та смысл мне?
- Никакого.
За окном вдали дымил старый завод неизвестного предназначения. Иногда казалось, что весь мир - это твёрдый бетон, к которому не хотелось никак прикасаться. Артём потёр бледную кожу под глазами.
- Помнишь, ты что-то об астрале говорил?
- Не чуди, я просто ляпнул. Вдруг в ампуле яд, ты вообще головой думаешь? Тебе его серьёзно птица принесла? Там может быть что угодно.
- Ладно, возможно, я действительно перегибаю.
- Перегибаешь.
- Назад отдай.
- Тебе она зачем?
- На память оставлю, не заёбывай.
Времени было восемь утра, аптека открывалась в девять.
- У тебя денег есть занять?
- Нет, откуда? Я безработный.
- Ладно, я побежал.
Они пожали друг другу руки, Сергей включил музыку и лёг спать.
Артём быстро спускался по лестнице вниз, каждый раз прыгая с последних трёх ступенек. На лавочке Сидел Сфинкс.
- Сфинкс, у тебя денег будет занять?
- Загадку.
- Что?
- Загадку отгадай.
Артёму ещё с детства были знакомы все его загадки, но Сфинкс не помнил об этом из-за склероза.
- Давай, только быстрее.
- Кого-то лечит, кого-то убивает, нельзя потрогать, но можно почувствовать, оно может быть и не быть в одном месте одновременно.
Артём, даже не задумываясь, ответил:
- Время. Давай, помоги рублём, срочное дело очень.
Сфинкс посмотрел на него с изумлением, будто первый раз видел, потом достал из кармана купюру и отдал.
Путь лежал через киоск.
- Здравствуйте, поштучно можно?
- Сколько?
- Четыре.
Она высунула сигареты в окошко.
- А красных нет?
- Нет, или такие, или никакие.
Аптека была уже открыта, очереди не было, за прилавком стояла молодая девушка.
- Здравствуйте, шприцы у вас есть?
Два. День начнется с того, что ты помнишь всё только наполовину.
ИЗ РАССКАЗОВ АРТЁМА
- Художник или писатель обязан повеситься после того как его признают. Ибо какой смысл? Всю жизнь бороться против дебилизма, чтобы потом твоими трудами дебилы восхищались? Напрасно жизнь прожил, с крыши прыгни.
- Погоди, дед, не ори ты так, мы сейчас оглохнем все.
Мы сидели в зимнем лесу возле чёрного дыма. Небо было не видно из-за тумана, капал дождь, красный, будто кровь.
- Вот знаешь, какая у меня мечта?
Моё лицо горело от зимнего ветра. В лесу пахло йодом.
- Нет, дед, понятия не имею.
- Всю жизнь свою на это потратил, книгу пишу.
Я улыбнулся.
- И как оно? Выходит?
- Более чем, в этой книге есть всё. Всё, чего мы не знаем.
- Так ты книгу издать хочешь?
Дед затих, а потом сказал почти шепотом:
- Спалить её хочу. В костёр кинуть, чтобы искры к небу полетели, и я вместе с ними.
Тут отозвался мужик в старом камуфляжном бушлате.
- Да не слушай ты его, у старика маразм, все время херню морозит.
Деда его реплика не на шутку взбесила.
- А ты вообще рот закрой, майор. Из-за тебя всё говно. Ты, ублюдок, и такие, как ты, марионетки зла, марионетки плутократии, людей за деньги убивали, а значит, и честь твоя бумаги разрисованной стоит.
- Та кого я убил?
- Придурок ты, слушать тебя не хочу.
Капал дождь, красный, будто кровь. Я решил пройтись за дровами. Под мокрым снегом хрустел пластик, я подошёл к большому дереву и увидел на нём огромную язву, мягкую и чёрную, с тёмно-красным оттенком. Вдруг язва начала сужаться вдоль. Что это? Глаз? Дерево моргнуло? Глаз раскрылся, из него потекла коричневая слеза. Меня начало тошнить. Интересно, какими нас видят деревья? Пожалуй, смеются над нашей беспомощностью. На ветру шумел трухлый кусок клеенки, величественно, как флаг планеты Земля. Я достал из рюкзака старую алюминиевую вилку и воткнул с ненавистью дереву в глаз. Он захлопнулся, будто двери лифта, из него потек желто-коричневый гной. Все ветки снизу обломали, придется вернуться ни с чем.
В лесу, где раскинулась гигантская вырубка, минуя свалку ржавых машин, я вижу чёрный дым, уходящий в туман. Уже пару дней мы греемся автомобильными шинами. Дед крутил самокрутку из газеты и желтой, дерущей горло махорки.
- Нет дерева, только верхушки.
Все промолчали, моя новость никого не удивила.
Дрожащий от мокрого ветра майор сказал:
- К трассе придется идти, покрышки снимать.
Я кивнул, а он тяжелой походкой пошёл к грязной палатке, взять ключ, чтобы открутить колеса.
Под ногами хрустел пластик, мы шли сквозь свалку гниющих машин.
- Майор, ты правда людей убивал?
- Ты сам как думаешь?
- Думаю, да, на то они и военные, чтобы глотки по приказу рвать.
Майор промолчал, наступила неловкая пауза. Потом он резко сменил тему, будто не хотел испачкать честь братьев по погонам.
-Знаешь, у меня друг был.
Я рассмеялся от такой неожиданной смены темы диалога.
- У всех были, майор.
- Договорить дай, хорошо?
Я замолчал, майор продолжил.
- Наркоманом был, вот прям не мог остановиться. В долг у всех брал, у родителей золото и технику в ломбард вынес.
- Так история, собственно, о чем?
- Дослушай сначала. Никто не мог понять, почему он торчит, а я знал. Женщина его бросила, любовь у них, мол, была, а он эти чувства компенсировать пытался.
- Так в любви зло?
- Та не в любви, придурок, договорить дай.
Я затих, его история меня очень заинтриговала. Майор очень суровый мужик, и даже когда крепко выпьет, по душам говорить не хочет, а тут такое рассказывает.
- Никого я не убивал, охраной я занимался, государственного объекта, «Институт потребительства». И вот что я тебе скажу. Люди полигамны, а моногамия - это величайшее изобретение института, потому что если бы мы все просто трахались, не было бы брака и отношений, а если нет этого, то ты не хочешь завоевать женщину, понимаешь? Ты меньше потребляешь. Ты не купишь себе автомобиль или новый телефон, чтобы подчеркнуть свой социальный статус, тебе не нужна квартира, модная одежда. Зачем? Ведь секс и так есть.
- Правду говоришь, майор.
- Конечно, правду. Зло - не наркотики и не любовь. Зло - это люди, которые растравляют нам приоритеты в жизни, чтобы мы работали на них.
Всё это было мне и так понятно. Я был зол, ненависть кипела во мне всегда, не от того, что так есть, а от того, что я не знаю, что с этим делать.
Мы вышли на трассу, издалека я увидел старую «Ниву» белого цвета, стоящую под большим рекламным щитом. На нем были изображены три профиля, будто смотрящие друг другу в затылок, все трое с причёсками как у Элвиса Пресли. Три кита. Мир держат три кита. На рекламном изображении три главных пастуха владельца фермы. Первый профиль слева в белом халате. Учёный. Кабинетная крыса, прячущая за научным лексиконом невежество всего научного мира. Наука - это бизнес. Наука - это места в кабинетах и у кормушки. Главное - отсылаться на давно умерших людей, самому знать что-либо не обязательно, просто заучить, как школьный стих. Второй профиль посредине. Самый грязный и лживый представитель человечества, в новом костюме и галстуке. Политик. Человек, помешанный на недвижимости, дорогих автомобилях, деньгах и их приумножении, ограничивший себя иллюзиями о целях людей. В основном это иллюзии, навязанные им третьим китом. Он в брендовой одежде, у него много половых партнеров, он открыто употребляет и пропагандирует наркотики. Звезда. В прошлом творец, который делал хорошую музыку или, возможно, писал картины, пока в его творчество не пришли деньги, а значит, власть. Все хотят быть ими. Кем-то из трёх. Вот только не стать продажным, и тогда человечество заживет. Наивные мысли подростка.
Начинало темнеть. Мы поставили Ниву на кирпичики, вот только всё не могли скрутить последнее колесо. У майора начали сдавать нервы из-за прикипевших ржавых гаек, и он бросил ключ об асфальт.
- Будто весь мир ржавчиной покрылся.
- Так что с твоим другом случилось? Сейчас он где?
Майор молчал и покорно смотрел в даль горизонта. На краю дороги стал вырисовываться силуэт женщины.
Он увидел её первым. Мара. Она безразлично шла босиком по трассе прямо нам навстречу. Мы с майором застыли от такого зрелища. Там, где ступала её нога, вырастали красные тюльпаны. Ветер трепал её длинные чёрные волосы. Неужели она за нами пришла? Время будто застыло, в небе депрессивно повисла чёрная луна. Мара подошла к нам впритык, я смотрел в её грустные глаза. Она поднесла указательный палец к своим губам:
-Тссс!
В лесу все так же пахло йодом, и дождь шёл, красный, будто кровь.
Три. Я рисую гуашью в альбомном листе огромного кита, выныривающего из воды.
3.1
Родители уехали за город. Артём сидит перед столом, на столе лежит одноразовый шприц, заполненный морфием. А стоит ли? Стоит ли? И что можно потерять, если что-то пойдёт не так? Страх сдавливал все мышцы, он не мог двигаться и просто смотрел на шприц. Страшно. Вот что действительно страшно. Неизвестность. Он взял себя в руки. Подкурил дешевую сигарету без фильтра прямо в квартире и закатил рукав. «Насрать, мне нечего терять». Вены было отлично видно и без жгута.
Игла пробила тело, было жутко неприятно. Он набрал в шприц немного крови, а потом медленно запустил всё содержимое внутрь себя. По руке, а потом и по всему телу побежало тепло. Это были самые приятные объятия, какие только можно себе представить. Сильно закружилась голова, Артём начал паниковать, что упадёт со стула. Высота казалась огромной, он лёг на пол. Сердце вырывалось из груди, он чувствовал, как проваливался вниз. Он летел все быстрее, потом падал на тучу, она его обнимала, будто вата, и он проваливался в неё, потом снова падал в пропасть и опять на тучу. Перед собой было видно только потолок квартиры, но он был так далеко, словно картинка на чёрном экране. Артём взял картинку, она расплылась по его руке яркими красками. Он чувствовал, как всё существующее пространство, а значит, и время протекает сквозь его пальцы. Оно медленно растворялось, как и сам Артём, и тут наступило то, чего он больше всего боялся. Пустота. Полная пустота. Даже то сладкое тепло, что окутало его тело, куда-то исчезло. Он видел со стороны, будто он желтая энергетическая нить, скомканная в шар. Он светился в полной пустоте. Вдруг у него появились ноги. Под ногами раскинулась гигантская степь.
Артём зашёл и выключил музыку. Сергей мгновенно проснулся.
- Батя дома?
- Чттт-о?
- Дома или нет?
- Та нет, в подвале, наверно.
Артём отрыл деревянное окно, высунулся из него, посмотрел по сторонам и подкурил. Сергей потянулся к бутылке, но увидел, что она пустая.
- Ну ты ходил...к придурку этому...гадалке?
- Сходил, поболтали.
- И?
- Пиздец мне, Серёг.
Артём с ухмылкой достал чёрную карту и бросил на табурет. Сергей посмотрел на карту, потом достал ещё одну бутылку и ещё один стакан, которые почему-то были спрятаны у него под подушкой.
- Ну, тут без этого не разберёшься.
Он налил по половине стакана.
- Опять эту хуйню палёную пьёшь? Она же ацетоном воняет.
- Не хочешь - не пей. Деньги у меня откуда? Я безработный как бы, а сколько пью эту дрянь, ещё ни разу не отравился, нормальная водка, начинаешь.
Они чокнулись стаканами и выпили до дна. Водка была мерзкая на вкус, закусывать было нечем, поэтому оба занюхали рукавами.
- Сигарета есть?
Артём кинул пачку на стол.
- А чего сразу пиздец?
- А ты не видишь, карта чёрная, нет там на ней ничего.
- И что?
- Ничего - разве это не смерть?
Сергей закашлял и посмотрел из-под лба.
- А ты знаешь? Ты там был?
Ржавый грузовик, который Артём видел сегодня у киоска, припарковался у детской площадки. Он посмотрел на Сергея и двинул плечами.
- Не знаю.
- Пустота, может, и не значит смерть.
- А что значит?
- Астрал. Может, тебе нужно выйти в астрал, и там тебя все ответы будут ждать.
- Серёга, ты смеёшься сейчас? Наливай ещё.
Бутылка дешевой водки ушла буквально за полчаса.
Артём докурил последнюю сигарету, посмотрел на окурок.
- Так вот от чего подохну.
- Может, тебя машина завтра переедет.
Они пожали друг другу руки, и Артём пошёл домой. Водка очень разморила, он лёг спать. Проснувшись ночью с похмелья, в ящике стола он взял дешевую сигарету без фильтра, выкурил на балконе и пошёл умыться в ванну. Вдруг он услышал стук в окно. В окне он увидел все того же ворона, что принёс ему карту. Ворон вошёл в квартиру. К его лапе красной ниткой были привязаны ампула морфия и картонная записка, сложенная вдвое. В записке простым карандашом был нарисован треугольник, внутри него семь колец, в середине точка.
1.4
На третьем этаже играла песня «Перемен», Цой был как раз в тему. Артём вошёл без стука, Сергей проснулся от того, что музыку выключили.
- Серёг, ты только бухаешь и спишь, да?
- Ой, только ты мне давай морали не читай, мне бати хватает.
Мама Сергея уже год как работала за границей и высылала им деньги, в последнее время у них с Алексеем Сергеевичем были напряженные отношения.
- Ну, заботится о тебе батя.
- Заботится? Тём, я те кое-что объясню.
Сергей сел на кровать, положил руки перед собой на табурет и начал говорить.
- Люди рожают детей, потому что любят не их, поверь. Они любят себя. Они боятся умереть в одиночестве. Ты для них лишь вклад. Ложь везде, подумай. Они обеспечивают тебя, чтобы ты их обеспечивал в старости, но ты, может, и не хотел рождаться, у тебя не было выбора, ты их раб, понимаешь?
- Не совсем.
- Да что тут непонятного? Все люди ублюдки, и родили тебя, чтобы эксплуатировать. Таким образом твои родители хотят облегчить себе жизнь. И когда твоя мать говорит, что любит тебя, в первую очередь она любит только себя, потому что она тебя использует, чтобы не быть одинокой.
- Мы все друг друга используем.
- Везде обман, за это и выпьем.
- Я по делу зашёл.
Артём достал из кармана ампулу и кинул Сергею. Сергей посмотрел на него с непониманием.
- Тём, ты знаешь, я не по таким делам.
- Что это?
- А ты что, читать не умеешь? Морфий.
- А не яд какой-нибудь?
- Откуда мне знать? Я же не врач. Где ты его взял?
- Ты сейчас подумаешь, что я сошёл с ума.
- Нет, мне всё равно.
- Помнишь чёрную карту?
- Да, помню.
- Мне её ворон принёс.
- Вот прям сел тебе на плечо и отдал?
Артёму было не до шуток, он посмотрел на него с серьезным лицом.
- Да, Серёг, сел на плечо и отдал.
- Ладно, ближе к делу, откуда наркота?
- Так ворон опять принёс, у него к лапе привязано было, ампула и рисунки какие-то.
- Ты сейчас серьёзно?
- Вполне.
Сергей набрал полную грудь воздуха и выдохнул.
- Тём, нахуй ты меня разводишь?
- Та смысл мне?
- Никакого.
За окном вдали дымил старый завод неизвестного предназначения. Иногда казалось, что весь мир - это твёрдый бетон, к которому не хотелось никак прикасаться. Артём потёр бледную кожу под глазами.
- Помнишь, ты что-то об астрале говорил?
- Не чуди, я просто ляпнул. Вдруг в ампуле яд, ты вообще головой думаешь? Тебе его серьёзно птица принесла? Там может быть что угодно.
- Ладно, возможно, я действительно перегибаю.
- Перегибаешь.
- Назад отдай.
- Тебе она зачем?
- На память оставлю, не заёбывай.
Времени было восемь утра, аптека открывалась в девять.
- У тебя денег есть занять?
- Нет, откуда? Я безработный.
- Ладно, я побежал.
Они пожали друг другу руки, Сергей включил музыку и лёг спать.
Артём быстро спускался по лестнице вниз, каждый раз прыгая с последних трёх ступенек. На лавочке Сидел Сфинкс.
- Сфинкс, у тебя денег будет занять?
- Загадку.
- Что?
- Загадку отгадай.
Артёму ещё с детства были знакомы все его загадки, но Сфинкс не помнил об этом из-за склероза.
- Давай, только быстрее.
- Кого-то лечит, кого-то убивает, нельзя потрогать, но можно почувствовать, оно может быть и не быть в одном месте одновременно.
Артём, даже не задумываясь, ответил:
- Время. Давай, помоги рублём, срочное дело очень.
Сфинкс посмотрел на него с изумлением, будто первый раз видел, потом достал из кармана купюру и отдал.
Путь лежал через киоск.
- Здравствуйте, поштучно можно?
Продавщица цокнула языком, закатила глаза.
- Сколько?
- Четыре.
Она высунула сигареты в окошко.
- А красных нет?
- Нет, или такие, или никакие.
Аптека была уже открыта, очереди не было, за прилавком стояла молодая девушка.
- Здравствуйте, шприцы у вас есть?
Глава 2. Часть 2.
Два. День начнется с того, что ты помнишь всё только наполовину.
ИЗ РАССКАЗОВ АРТЁМА
- Художник или писатель обязан повеситься после того как его признают. Ибо какой смысл? Всю жизнь бороться против дебилизма, чтобы потом твоими трудами дебилы восхищались? Напрасно жизнь прожил, с крыши прыгни.
- Погоди, дед, не ори ты так, мы сейчас оглохнем все.
Мы сидели в зимнем лесу возле чёрного дыма. Небо было не видно из-за тумана, капал дождь, красный, будто кровь.
- Вот знаешь, какая у меня мечта?
Моё лицо горело от зимнего ветра. В лесу пахло йодом.
- Нет, дед, понятия не имею.
- Всю жизнь свою на это потратил, книгу пишу.
Я улыбнулся.
- И как оно? Выходит?
- Более чем, в этой книге есть всё. Всё, чего мы не знаем.
- Так ты книгу издать хочешь?
Дед затих, а потом сказал почти шепотом:
- Спалить её хочу. В костёр кинуть, чтобы искры к небу полетели, и я вместе с ними.
Тут отозвался мужик в старом камуфляжном бушлате.
- Да не слушай ты его, у старика маразм, все время херню морозит.
Деда его реплика не на шутку взбесила.
- А ты вообще рот закрой, майор. Из-за тебя всё говно. Ты, ублюдок, и такие, как ты, марионетки зла, марионетки плутократии, людей за деньги убивали, а значит, и честь твоя бумаги разрисованной стоит.
- Та кого я убил?
- Придурок ты, слушать тебя не хочу.
Капал дождь, красный, будто кровь. Я решил пройтись за дровами. Под мокрым снегом хрустел пластик, я подошёл к большому дереву и увидел на нём огромную язву, мягкую и чёрную, с тёмно-красным оттенком. Вдруг язва начала сужаться вдоль. Что это? Глаз? Дерево моргнуло? Глаз раскрылся, из него потекла коричневая слеза. Меня начало тошнить. Интересно, какими нас видят деревья? Пожалуй, смеются над нашей беспомощностью. На ветру шумел трухлый кусок клеенки, величественно, как флаг планеты Земля. Я достал из рюкзака старую алюминиевую вилку и воткнул с ненавистью дереву в глаз. Он захлопнулся, будто двери лифта, из него потек желто-коричневый гной. Все ветки снизу обломали, придется вернуться ни с чем.
В лесу, где раскинулась гигантская вырубка, минуя свалку ржавых машин, я вижу чёрный дым, уходящий в туман. Уже пару дней мы греемся автомобильными шинами. Дед крутил самокрутку из газеты и желтой, дерущей горло махорки.
- Нет дерева, только верхушки.
Все промолчали, моя новость никого не удивила.
Дрожащий от мокрого ветра майор сказал:
- К трассе придется идти, покрышки снимать.
Я кивнул, а он тяжелой походкой пошёл к грязной палатке, взять ключ, чтобы открутить колеса.
Под ногами хрустел пластик, мы шли сквозь свалку гниющих машин.
- Майор, ты правда людей убивал?
- Ты сам как думаешь?
- Думаю, да, на то они и военные, чтобы глотки по приказу рвать.
Майор промолчал, наступила неловкая пауза. Потом он резко сменил тему, будто не хотел испачкать честь братьев по погонам.
-Знаешь, у меня друг был.
Я рассмеялся от такой неожиданной смены темы диалога.
- У всех были, майор.
- Договорить дай, хорошо?
Я замолчал, майор продолжил.
- Наркоманом был, вот прям не мог остановиться. В долг у всех брал, у родителей золото и технику в ломбард вынес.
- Так история, собственно, о чем?
- Дослушай сначала. Никто не мог понять, почему он торчит, а я знал. Женщина его бросила, любовь у них, мол, была, а он эти чувства компенсировать пытался.
- Так в любви зло?
- Та не в любви, придурок, договорить дай.
Я затих, его история меня очень заинтриговала. Майор очень суровый мужик, и даже когда крепко выпьет, по душам говорить не хочет, а тут такое рассказывает.
- Никого я не убивал, охраной я занимался, государственного объекта, «Институт потребительства». И вот что я тебе скажу. Люди полигамны, а моногамия - это величайшее изобретение института, потому что если бы мы все просто трахались, не было бы брака и отношений, а если нет этого, то ты не хочешь завоевать женщину, понимаешь? Ты меньше потребляешь. Ты не купишь себе автомобиль или новый телефон, чтобы подчеркнуть свой социальный статус, тебе не нужна квартира, модная одежда. Зачем? Ведь секс и так есть.
- Правду говоришь, майор.
- Конечно, правду. Зло - не наркотики и не любовь. Зло - это люди, которые растравляют нам приоритеты в жизни, чтобы мы работали на них.
Всё это было мне и так понятно. Я был зол, ненависть кипела во мне всегда, не от того, что так есть, а от того, что я не знаю, что с этим делать.
Мы вышли на трассу, издалека я увидел старую «Ниву» белого цвета, стоящую под большим рекламным щитом. На нем были изображены три профиля, будто смотрящие друг другу в затылок, все трое с причёсками как у Элвиса Пресли. Три кита. Мир держат три кита. На рекламном изображении три главных пастуха владельца фермы. Первый профиль слева в белом халате. Учёный. Кабинетная крыса, прячущая за научным лексиконом невежество всего научного мира. Наука - это бизнес. Наука - это места в кабинетах и у кормушки. Главное - отсылаться на давно умерших людей, самому знать что-либо не обязательно, просто заучить, как школьный стих. Второй профиль посредине. Самый грязный и лживый представитель человечества, в новом костюме и галстуке. Политик. Человек, помешанный на недвижимости, дорогих автомобилях, деньгах и их приумножении, ограничивший себя иллюзиями о целях людей. В основном это иллюзии, навязанные им третьим китом. Он в брендовой одежде, у него много половых партнеров, он открыто употребляет и пропагандирует наркотики. Звезда. В прошлом творец, который делал хорошую музыку или, возможно, писал картины, пока в его творчество не пришли деньги, а значит, власть. Все хотят быть ими. Кем-то из трёх. Вот только не стать продажным, и тогда человечество заживет. Наивные мысли подростка.
Начинало темнеть. Мы поставили Ниву на кирпичики, вот только всё не могли скрутить последнее колесо. У майора начали сдавать нервы из-за прикипевших ржавых гаек, и он бросил ключ об асфальт.
- Будто весь мир ржавчиной покрылся.
- Так что с твоим другом случилось? Сейчас он где?
Майор молчал и покорно смотрел в даль горизонта. На краю дороги стал вырисовываться силуэт женщины.
Он увидел её первым. Мара. Она безразлично шла босиком по трассе прямо нам навстречу. Мы с майором застыли от такого зрелища. Там, где ступала её нога, вырастали красные тюльпаны. Ветер трепал её длинные чёрные волосы. Неужели она за нами пришла? Время будто застыло, в небе депрессивно повисла чёрная луна. Мара подошла к нам впритык, я смотрел в её грустные глаза. Она поднесла указательный палец к своим губам:
-Тссс!
В лесу все так же пахло йодом, и дождь шёл, красный, будто кровь.
Глава 3. Часть 2.
Три. Я рисую гуашью в альбомном листе огромного кита, выныривающего из воды.
3.1
Родители уехали за город. Артём сидит перед столом, на столе лежит одноразовый шприц, заполненный морфием. А стоит ли? Стоит ли? И что можно потерять, если что-то пойдёт не так? Страх сдавливал все мышцы, он не мог двигаться и просто смотрел на шприц. Страшно. Вот что действительно страшно. Неизвестность. Он взял себя в руки. Подкурил дешевую сигарету без фильтра прямо в квартире и закатил рукав. «Насрать, мне нечего терять». Вены было отлично видно и без жгута.
Игла пробила тело, было жутко неприятно. Он набрал в шприц немного крови, а потом медленно запустил всё содержимое внутрь себя. По руке, а потом и по всему телу побежало тепло. Это были самые приятные объятия, какие только можно себе представить. Сильно закружилась голова, Артём начал паниковать, что упадёт со стула. Высота казалась огромной, он лёг на пол. Сердце вырывалось из груди, он чувствовал, как проваливался вниз. Он летел все быстрее, потом падал на тучу, она его обнимала, будто вата, и он проваливался в неё, потом снова падал в пропасть и опять на тучу. Перед собой было видно только потолок квартиры, но он был так далеко, словно картинка на чёрном экране. Артём взял картинку, она расплылась по его руке яркими красками. Он чувствовал, как всё существующее пространство, а значит, и время протекает сквозь его пальцы. Оно медленно растворялось, как и сам Артём, и тут наступило то, чего он больше всего боялся. Пустота. Полная пустота. Даже то сладкое тепло, что окутало его тело, куда-то исчезло. Он видел со стороны, будто он желтая энергетическая нить, скомканная в шар. Он светился в полной пустоте. Вдруг у него появились ноги. Под ногами раскинулась гигантская степь.
