— А потом сдал бы её муженьку, чтобы он прихлопнул жёнушку, как муху. Чтобы даже не вздумала мстить! А то — она дамочка опасная, несмотря на чертовски милое личико. Не дай Бог ей на хвост наступить, поэтому полковник мне бы пригодился для прикрытия.
— Но она же женщина! — не выдержал я, вспотев от возмущения. — Как можно так обращаться со слабым полом?! Тем более ты знал, что её муж — тиран. Как ты мог планировать подставить её под удар? Может быть, эти «левые» деньги она копила, чтобы обрести свободу? Может, ей было страшно каждый раз, когда она получала их, но приходилось рисковать, ради жизни без страха? Как можно лишать женщину надежды на лучшее будущее?
— Будь я таким же сопляком, как ты, — давно бы сдох в нищете! А сейчас, как видишь, езжу на шикарном джипе и работаю в элитном охранном бюро.
— Даже знать не хочу, как ты всего этого добился!
Он громко рассмеялся.
— И всё-таки должен признать: ты зашёл куда глубже, чем я, несмотря на свою никчёмную нравственность и отсутствие амбиций. Майор доверила тебе всё, что мне не решилась. На это и была моя ставка: ты хорошо сыграл свою роль!
— Мы не в театре, и секретов у начальницы нет, — нажал я на кнопку «Запись» диктофона.
— Да не будь ты совсем идиотом! Послушай! У моей фирмы контракт с Главным управлением Министерства внутренних дел, а там работает полковник — супруг твоей начальницы. В его кабинете я приспособил скрытую камеру. Ты только представь: я каждый вечер смотрю, как он трахает шлюх! — захохотал предатель. — Да-да, шлюх, представляешь? И это при такой-то вишенке-жене! А она в это время баблосы за его спиной фигачет! Теперь подумай, какой будет удар по их репутации, когда всё это всплывёт: его проститутки в рабочем кабинете и её подпольные дела на территории государственного учреждения! Чтобы этого не случилось, это падшее семейство отдаст нам всё до последней копейки! Поделим с тобой пополам — и «дворец» за заслуженный риск будет твой! Ты только скажи, что вы там мутите в центре по выходным — так будет проще взять их на шантаж.
— Не понимаю, о чём ты говоришь?
— На носителе я нашёл Excel файл со странными аббревиатурами и цифрами! Похоже на результаты каких-то мероприятий: подпольных конкурсов, соревнований или боёв. В общем, я флешку полковнику послал. И письмо приложил о том, что этот файл непосредственно связан с тем, что происходит в центре по выходным. Но если ты расскажешь мне, что это за мероприятия такие, нам будет легче взять его за яйца.
— На флешке обычные рабочие документы.
— Вижу, дворец тебе не нужен! — с сарказмом подчеркнул он моё нежелание содействовать в жестоком замысле. — Ладно... Не хочешь помогать — не помогай! Только не лезь и мне не мешай! По-дружески…
— Пошёл ты, «друг»! — дал я отбой и бросил мобильный на тумбочку.
Я очнулся… но не ото сна, а от дурмана, застилавшего всё, что происходило вокруг меня. Я вдруг увидел ясность — пугающе тёмную, словно плачевную истину, от которой раньше отводил глаза. Я потянулся за сигаретой, но, коснувшись пачки, отбросил её и, тяжело вздохнув, закрыл лицо ладонями.
«Так. Друг мне больше не друг. На его личные мотивы мне плевать, но он подставил меня из собственной выгоды. Похоже, что майор была права: её бывший любовник, действительно, мразь — продажная, жадная, мстительная. Сама она — женщина исключительная, но заплутавшая в собственной судьбе. Да и я душа заблудшая, увязшая в мошенничестве и грехе».
Я взглянул на часы. «Пора собираться в центр, но моя задача сегодня не провести аджилити, а спасти начальницу от краха! Я должен попытаться это сделать!»
Заведя грузовик, я направился на склад за снарядами. Они могли пригодиться — хотя бы для отвода глаз. Если бы вдруг объявилась комиссия и задала вопрос, зачем я пришёл на работу в свой выходной, я мог бы сказать, что привёз инвентарь для тренировок ищеек на следующей неделе.
Детального плана у меня не было — как, впрочем, и домашнего номера телефона майора. Я рассчитывал на импровизацию и очень надеялся, что мне повезёт.
Забрав снаряды, я подъехал к работе и остановился перед шлагбаумом. Сторожа поблизости не было, а его помощь сейчас мне была крайне необходима. Я заглянул в кусты — в тени по-прежнему стояла будка, но старика в ней было не видать. «Наверное, ещё рано для прибытия гостей, а потому его и нет», — подумал я, взглянув на часы: четверть одиннадцатого.
— Не меня ищешь? — раздался за спиной его хриплый, престарелый голос.
— Удачно, что Вы здесь! — обрадованный, развернулся я к сторожу. — Мне нужно, чтобы Вы выполнили очень важное поручение, от которого зависит не только существование центра, но и Ваша работа в нём! — протянул я пару крупных купюр.
— Ого! Это что ж за просьба такая?
— Сегодня ожидается проверка. Нужно предупредить гостей, которые приедут на аджилити, о том, что игры отменяются по уважительным причинам. Вы же открываете им шлагбаум? Вот и разворачивайте всех, без исключения. Скажите, что с ними свяжутся позже для разъяснений.
— Понял! Ни одна гостевая машина не проедет. Ни одна нога и ни одна лапа не ступит на территорию учреждения! — Он ловко убрал деньги в карман.
— Помните: от этого зависит существование центра…
— …и моя работа при нём. Я понял! — уверенно кивнул он и любезно поднял для меня шлагбаум.
— Только с проверяющими не перепутайте! Они могут быть в гражданке и представляться как гости.
— У них обычно есть ключи, но я всё равно у всех документы спрошу. Кто с проверкой — покажет «корочку». А кто не при делах — или взбунтуется, или паспорт сунет.
— Спасибо! Надеюсь, всё сработает! — крикнул я и, сев обратно за руль, направился на парковку центра.
Не успев доехать до неё, я заметил, что за мной следует красная Ауди. За рулём — незнакомый мужчина в гражданской одежде. «Хорошо, что у шлагбаума не столкнулись! Я хотя бы сторожа предупредить успел!» — промолвил я себе под нос.
Припарковавшись и стараясь выглядеть спокойным, я вышел из грузовика. На тренировочной площадке пока что было безлюдно и пусто. Я знал, что подготовка к аджилити начнётся в полдень, а значит, оставалось полтора часа, чтобы предупредить коллег о проверке и как-то отвадить комиссию от нас.
Мужчина встал на стоянку и, окликнув меня, подошёл поближе. Представившись подполковником МВД, он предъявил удостоверение и сразу преступил к допросу:
— Ваша должность в учреждении?
— Я личный секретарь майора.
— Отлично, секретарь. Поступила информация, что в кинологическом центре по выходным ведётся несанкционированная деятельность. Поэтому сегодня — проверка. Начнём с Вас. Что Вы тут делаете в выходной?
— Привёз дополнительные снаряды для тренировок наших собак на следующей неделе, — открыл я дверцы транспорта и показал ему инвентарь.
Офицер с подозрением глянул внутрь, а после, нахмурившись, спросил:
— Почему этим занимается не кинолог?
— Просто склад ближе к моему дому, вот и решил помочь. Тем более, что других дел на сегодня у меня не намечалось. А что, это как-то устав нарушает?
Он окинул меня холодным взглядом и, поправив очки, наказал:
— Вы не имеете права ни с кем общаться, пока я не проверю всю личную документацию майора. Прошу проследовать со мной в приёмную!
Поднимаясь за ним на второй этаж, я чувствовал, как нервный холодок пробегает по телу, а на лбу выступает липкий пот. Волнение нужно было скрыть, но сердце колотилось так сильно, что казалось, будто бы его биение отдавалось эхом в этом пустынном коридоре.
Я знал, что внизу, в кабинете айтишника, сейчас дорабатывают схемы по аджилити, а ещё — там хранится весь резерв документов с предыдущих соревнований. «Хорошо, что проверяющий только один. Но как сообщить ребятам, что мы в шаге от уличения? Возможно, кто-то из них видел нас с контролёром на стоянке и сразу всё понял. Может, успеют уничтожить бумаги? А вдруг с айтишника и начнётся проверка? А что если кто-то из них поднимется ко мне в приёмную и примет подполковника за клиента?..»
Холодный пот скатился по щеке. Я вытер его платком и попытался приказать себе хотя бы внешне сохранять спокойствие.
— Вы сказали, что общение запрещено! Может, мне запереть дверь изнутри, чтобы никто не зашёл? — осмелился я предложить, впуская контролёра в приёмную.
— А что, вас тут много сегодня?
— Как минимум персонал, обслуживающий собак, и дежурный кинолог. Мы же не можем оставить питомцев без ухода на все выходные.
Подполковник приподнял бровь и кивнул: моё объяснение звучало вполне разумным.
— Запирайте! К ним я загляну попозже.
«Уф… — выдохнул я с облегчением, прикрыв хотя бы один тыл. — Увидят закрытую дверь — подумают, что меня ещё нет. Хоть так риск разоблачения понижу».
Офицер велел мне сесть за стол, но запретил отвечать на звонки и прикасаться к компьютеру. Сам же достал все папки из сейфа, который я ему открыл, и, усевшись на диван, принялся их изучать, не забывая коситься на меня.
Я лихорадочно думал о том, как сообщить коллегам о проверке. Взглянул на время: 11:35. «До начала подготовки к аджилити осталось чуть меньше получаса — вскоре ребята придут меня искать, заметив на парковке грузовик. Или ещё хуже — этот контролёр закончит с приёмной и спустится вниз — а там все „левые“ бумаги».
Я осмотрелся. Справа от клавиатуры лежала обычная шариковая ручка с прозрачным пластиковым корпусом. И, кажется, у меня появился план. Медленно, стараясь не привлекать внимания, я задвинул ручку в рукав пиджака.
— А можно выйти в уборную? Она здесь, на нашем этаже, чуть дальше по коридору, — спросил я, изобразив страдальческое выражение лица.
Офицер недовольно отбросил бумаги и, не спуская с меня глаз, сопроводил до туалета. Войдя в кабинку, я торопливо вырвал кусок туалетной бумаги и нацарапал ручкой: «У нас проверка!» Затем свернул обрывок в трубочку и запихнул в прозрачный корпус той же ручки. Тем же способом — в рукаве пиджака, я пронёс её обратно в приёмную.
Бросив взгляд на настенные часы, я отметил время: 11:45. «Сейчас инструктор-кинолог выйдет на свой перекур — и это будет мой шанс!» — взволнованно сглотнул я.
— У меня ещё одна просьба… — с мольбой в голосе обратился я к подполковнику. — Можно перекурить? Уже полтора часа не курю, очень тянет!
— Нет! На улицу — запрещено.
— Так я из окна! Очень надо, правда! На службе привык, а отвыкнуть ещё не успел.
Суровый офицер вздохнул и, наконец, махнул рукой:
— Кури!
Открыв окно, я поджёг самокрутку и глубоко затянулся, а выпустив струю дыма, прикрыл глаза — меня накрыло спокойствие. «Иллюзия никотина… Но как же хорошо!» — подумал я, расслабляясь.
Внизу, у вольеров, как и обычно в это время, стоял с сигаретой инструктор-кинолог. Я знал, что контролёр следит за мной, и старался держаться естественно. Сделав ещё пару затяжек, я опустил руку с самокруткой вниз, за окно, будто бы стряхивал пепел. Ручка выскользнула из рукава пиджака и упала прямо у ног курящего коллеги. Я тут же закашлял, стараясь заглушить звук удара предмета о землю. Кинолог поднял голову и посмотрел наверх. Я показал ему пальцами знак «развернуть», и он, не колеблясь, поднял ручку и ушёл с ней внутрь здания.
Я сделал ещё одну затяжку. «Боже… вроде получилось! Только бы он догадался, что я имел в виду!»
Докурив, я прикрыл окно и вернулся к столу. Всё, что было в моих силах, я уже сделал. Оставалось только ждать и надеяться. Но с каждой секундой сердце билось всё чаще в груди. Я старался убедить себя в том, что всё под контролем: «Скоро начнут подъезжать клиенты, но сторож их развернёт! Да и собаковод, думаю, понял намёк. Они с айтишником сейчас всё спрячут!»
Я уже почти поверил в то, что крах нас миновал, как вдруг кто-то дёрнул запертую дверь приёмной. Она, конечно же, не поддалась, но по ушам ударил громкий стук. Сердце, что колотилось в бешеном ритме, вдруг сжалось и замерло.
Офицер повернул ключ в замке, и дверь распахнулась. Я, затаив дыхание, закрыл глаза, в ожидании знакомого голоса айтишника или кинолога. «Возможно, они не поняли намёка, подумав, что ручку я просто уронил».
Однако, к моему удивлению, в приёмную вошла начальница, а за ней, судя по всему, её муж — полковник МВД. Крупный мужчина зрелого возраста, с острым носом, узкими, хищными глазами, в форменной одежде с погонами и фуражкой на голове. Он двигался с напором, небрежно и дерзко толкая майора к её кабинету.
— Открывай дверь, дрянь такая! Всю жизнь темнила за моей спиной! Но сейчас я выведу тебя на чистую воду! — гневался офицер.
Я заметил, как дрожали руки начальницы, и ей было сложно попасть ключом в замочную скважину. Обычно уверенная в себе, статная и властная, она казалась напуганной и беззащитной. Её плечи были опущены, а спина слегка согнута.
Полковник вырвал ключи из пальцев супруги и, отперев дверь кабинета, втолкнул её внутрь. Я больше не мог наблюдать эту грубость и, резко поднявшись с кресла, крикнул ему:
— Прошу Вас, не надо так с женщиной!
— Это кто ещё такой? — презрительно бросил офицер и рывком вытянул супругу обратно в приёмную.
— Мой личный секретарь, — едва слышно ответила она.
— Опять секретарь?! — заорал он ей прямо в ухо и, оттолкнув, шагнул ко мне.
— Спишь с моей женой?! — схватил меня за грудки полковник.
Во мне тут же вспыхнула ярость, и захотелось ударить его. Посттравматический синдром, оставшийся после Ирака, сработал мгновенно: тело переключилось на боевой режим, стоило лишь появиться угрозе. Сжав кулаки и тяжело дыша, я был на грани срыва, но всё же заставил себя отступить.
— Лучше подумайте, с кем спите Вы! — проговорил я сквозь стиснутые зубы.
— Что ты сказал, щенок?! — рявкнул полковник в ответ.
— Послушайте плёнку с записью человека, который намеренно подставляет Вас и Вашу жену. На его ложь Вы и попались.
Я достал из кармана брюк кассету с диктофона и протянул ему. Разгневанный офицер замер на пару секунд, а после выхватил её и рванул в кабинет начальства, кивнув подполковнику присоединиться. Майор же, печально взглянув на меня, последовала за мужчинами.
Я знал, что они ничего не найдут в её кабинете, а вот происходящее на первом этаже меня серьёзно тревожило. Из обрывка разговора между полковником и его подчинённым я понял, что в центр приехал ещё контролёр — с заданием проверить всё внизу. «Понял ли кинолог мой намёк? Успели ли они уничтожить документы?» — я выглянул в окно и чуть-чуть успокоился: никто не готовил площадку для аджилити. Хотя, с другой стороны, возможно, им уже успели «прикрутить хвосты».
Время тянулось мучительно медленно. Я слышал непрерывное шуршание бумаг из кабинета майора и её разъяснения по поводу разных сделок. Грубый, почти хамский тон полковника по отношению к супруге резал мне слух — и я окончательно убедился в том, что деньги с аджилити были нужны ей для обретения свободы от домашнего деспота.
«Я рад, что мы наставили ему рога! — подумал я с неожиданной вредностью, ничуть не жалея о содеянном.
— Но она же женщина! — не выдержал я, вспотев от возмущения. — Как можно так обращаться со слабым полом?! Тем более ты знал, что её муж — тиран. Как ты мог планировать подставить её под удар? Может быть, эти «левые» деньги она копила, чтобы обрести свободу? Может, ей было страшно каждый раз, когда она получала их, но приходилось рисковать, ради жизни без страха? Как можно лишать женщину надежды на лучшее будущее?
— Будь я таким же сопляком, как ты, — давно бы сдох в нищете! А сейчас, как видишь, езжу на шикарном джипе и работаю в элитном охранном бюро.
— Даже знать не хочу, как ты всего этого добился!
Он громко рассмеялся.
— И всё-таки должен признать: ты зашёл куда глубже, чем я, несмотря на свою никчёмную нравственность и отсутствие амбиций. Майор доверила тебе всё, что мне не решилась. На это и была моя ставка: ты хорошо сыграл свою роль!
— Мы не в театре, и секретов у начальницы нет, — нажал я на кнопку «Запись» диктофона.
— Да не будь ты совсем идиотом! Послушай! У моей фирмы контракт с Главным управлением Министерства внутренних дел, а там работает полковник — супруг твоей начальницы. В его кабинете я приспособил скрытую камеру. Ты только представь: я каждый вечер смотрю, как он трахает шлюх! — захохотал предатель. — Да-да, шлюх, представляешь? И это при такой-то вишенке-жене! А она в это время баблосы за его спиной фигачет! Теперь подумай, какой будет удар по их репутации, когда всё это всплывёт: его проститутки в рабочем кабинете и её подпольные дела на территории государственного учреждения! Чтобы этого не случилось, это падшее семейство отдаст нам всё до последней копейки! Поделим с тобой пополам — и «дворец» за заслуженный риск будет твой! Ты только скажи, что вы там мутите в центре по выходным — так будет проще взять их на шантаж.
— Не понимаю, о чём ты говоришь?
— На носителе я нашёл Excel файл со странными аббревиатурами и цифрами! Похоже на результаты каких-то мероприятий: подпольных конкурсов, соревнований или боёв. В общем, я флешку полковнику послал. И письмо приложил о том, что этот файл непосредственно связан с тем, что происходит в центре по выходным. Но если ты расскажешь мне, что это за мероприятия такие, нам будет легче взять его за яйца.
— На флешке обычные рабочие документы.
— Вижу, дворец тебе не нужен! — с сарказмом подчеркнул он моё нежелание содействовать в жестоком замысле. — Ладно... Не хочешь помогать — не помогай! Только не лезь и мне не мешай! По-дружески…
— Пошёл ты, «друг»! — дал я отбой и бросил мобильный на тумбочку.
Глава 13 - Личный секретарь
Я очнулся… но не ото сна, а от дурмана, застилавшего всё, что происходило вокруг меня. Я вдруг увидел ясность — пугающе тёмную, словно плачевную истину, от которой раньше отводил глаза. Я потянулся за сигаретой, но, коснувшись пачки, отбросил её и, тяжело вздохнув, закрыл лицо ладонями.
«Так. Друг мне больше не друг. На его личные мотивы мне плевать, но он подставил меня из собственной выгоды. Похоже, что майор была права: её бывший любовник, действительно, мразь — продажная, жадная, мстительная. Сама она — женщина исключительная, но заплутавшая в собственной судьбе. Да и я душа заблудшая, увязшая в мошенничестве и грехе».
Я взглянул на часы. «Пора собираться в центр, но моя задача сегодня не провести аджилити, а спасти начальницу от краха! Я должен попытаться это сделать!»
Заведя грузовик, я направился на склад за снарядами. Они могли пригодиться — хотя бы для отвода глаз. Если бы вдруг объявилась комиссия и задала вопрос, зачем я пришёл на работу в свой выходной, я мог бы сказать, что привёз инвентарь для тренировок ищеек на следующей неделе.
Детального плана у меня не было — как, впрочем, и домашнего номера телефона майора. Я рассчитывал на импровизацию и очень надеялся, что мне повезёт.
Забрав снаряды, я подъехал к работе и остановился перед шлагбаумом. Сторожа поблизости не было, а его помощь сейчас мне была крайне необходима. Я заглянул в кусты — в тени по-прежнему стояла будка, но старика в ней было не видать. «Наверное, ещё рано для прибытия гостей, а потому его и нет», — подумал я, взглянув на часы: четверть одиннадцатого.
— Не меня ищешь? — раздался за спиной его хриплый, престарелый голос.
— Удачно, что Вы здесь! — обрадованный, развернулся я к сторожу. — Мне нужно, чтобы Вы выполнили очень важное поручение, от которого зависит не только существование центра, но и Ваша работа в нём! — протянул я пару крупных купюр.
— Ого! Это что ж за просьба такая?
— Сегодня ожидается проверка. Нужно предупредить гостей, которые приедут на аджилити, о том, что игры отменяются по уважительным причинам. Вы же открываете им шлагбаум? Вот и разворачивайте всех, без исключения. Скажите, что с ними свяжутся позже для разъяснений.
— Понял! Ни одна гостевая машина не проедет. Ни одна нога и ни одна лапа не ступит на территорию учреждения! — Он ловко убрал деньги в карман.
— Помните: от этого зависит существование центра…
— …и моя работа при нём. Я понял! — уверенно кивнул он и любезно поднял для меня шлагбаум.
— Только с проверяющими не перепутайте! Они могут быть в гражданке и представляться как гости.
— У них обычно есть ключи, но я всё равно у всех документы спрошу. Кто с проверкой — покажет «корочку». А кто не при делах — или взбунтуется, или паспорт сунет.
— Спасибо! Надеюсь, всё сработает! — крикнул я и, сев обратно за руль, направился на парковку центра.
Не успев доехать до неё, я заметил, что за мной следует красная Ауди. За рулём — незнакомый мужчина в гражданской одежде. «Хорошо, что у шлагбаума не столкнулись! Я хотя бы сторожа предупредить успел!» — промолвил я себе под нос.
Припарковавшись и стараясь выглядеть спокойным, я вышел из грузовика. На тренировочной площадке пока что было безлюдно и пусто. Я знал, что подготовка к аджилити начнётся в полдень, а значит, оставалось полтора часа, чтобы предупредить коллег о проверке и как-то отвадить комиссию от нас.
Мужчина встал на стоянку и, окликнув меня, подошёл поближе. Представившись подполковником МВД, он предъявил удостоверение и сразу преступил к допросу:
— Ваша должность в учреждении?
— Я личный секретарь майора.
— Отлично, секретарь. Поступила информация, что в кинологическом центре по выходным ведётся несанкционированная деятельность. Поэтому сегодня — проверка. Начнём с Вас. Что Вы тут делаете в выходной?
— Привёз дополнительные снаряды для тренировок наших собак на следующей неделе, — открыл я дверцы транспорта и показал ему инвентарь.
Офицер с подозрением глянул внутрь, а после, нахмурившись, спросил:
— Почему этим занимается не кинолог?
— Просто склад ближе к моему дому, вот и решил помочь. Тем более, что других дел на сегодня у меня не намечалось. А что, это как-то устав нарушает?
Он окинул меня холодным взглядом и, поправив очки, наказал:
— Вы не имеете права ни с кем общаться, пока я не проверю всю личную документацию майора. Прошу проследовать со мной в приёмную!
Поднимаясь за ним на второй этаж, я чувствовал, как нервный холодок пробегает по телу, а на лбу выступает липкий пот. Волнение нужно было скрыть, но сердце колотилось так сильно, что казалось, будто бы его биение отдавалось эхом в этом пустынном коридоре.
Я знал, что внизу, в кабинете айтишника, сейчас дорабатывают схемы по аджилити, а ещё — там хранится весь резерв документов с предыдущих соревнований. «Хорошо, что проверяющий только один. Но как сообщить ребятам, что мы в шаге от уличения? Возможно, кто-то из них видел нас с контролёром на стоянке и сразу всё понял. Может, успеют уничтожить бумаги? А вдруг с айтишника и начнётся проверка? А что если кто-то из них поднимется ко мне в приёмную и примет подполковника за клиента?..»
Холодный пот скатился по щеке. Я вытер его платком и попытался приказать себе хотя бы внешне сохранять спокойствие.
— Вы сказали, что общение запрещено! Может, мне запереть дверь изнутри, чтобы никто не зашёл? — осмелился я предложить, впуская контролёра в приёмную.
— А что, вас тут много сегодня?
— Как минимум персонал, обслуживающий собак, и дежурный кинолог. Мы же не можем оставить питомцев без ухода на все выходные.
Подполковник приподнял бровь и кивнул: моё объяснение звучало вполне разумным.
— Запирайте! К ним я загляну попозже.
«Уф… — выдохнул я с облегчением, прикрыв хотя бы один тыл. — Увидят закрытую дверь — подумают, что меня ещё нет. Хоть так риск разоблачения понижу».
Офицер велел мне сесть за стол, но запретил отвечать на звонки и прикасаться к компьютеру. Сам же достал все папки из сейфа, который я ему открыл, и, усевшись на диван, принялся их изучать, не забывая коситься на меня.
Я лихорадочно думал о том, как сообщить коллегам о проверке. Взглянул на время: 11:35. «До начала подготовки к аджилити осталось чуть меньше получаса — вскоре ребята придут меня искать, заметив на парковке грузовик. Или ещё хуже — этот контролёр закончит с приёмной и спустится вниз — а там все „левые“ бумаги».
Я осмотрелся. Справа от клавиатуры лежала обычная шариковая ручка с прозрачным пластиковым корпусом. И, кажется, у меня появился план. Медленно, стараясь не привлекать внимания, я задвинул ручку в рукав пиджака.
— А можно выйти в уборную? Она здесь, на нашем этаже, чуть дальше по коридору, — спросил я, изобразив страдальческое выражение лица.
Офицер недовольно отбросил бумаги и, не спуская с меня глаз, сопроводил до туалета. Войдя в кабинку, я торопливо вырвал кусок туалетной бумаги и нацарапал ручкой: «У нас проверка!» Затем свернул обрывок в трубочку и запихнул в прозрачный корпус той же ручки. Тем же способом — в рукаве пиджака, я пронёс её обратно в приёмную.
Бросив взгляд на настенные часы, я отметил время: 11:45. «Сейчас инструктор-кинолог выйдет на свой перекур — и это будет мой шанс!» — взволнованно сглотнул я.
— У меня ещё одна просьба… — с мольбой в голосе обратился я к подполковнику. — Можно перекурить? Уже полтора часа не курю, очень тянет!
— Нет! На улицу — запрещено.
— Так я из окна! Очень надо, правда! На службе привык, а отвыкнуть ещё не успел.
Суровый офицер вздохнул и, наконец, махнул рукой:
— Кури!
Открыв окно, я поджёг самокрутку и глубоко затянулся, а выпустив струю дыма, прикрыл глаза — меня накрыло спокойствие. «Иллюзия никотина… Но как же хорошо!» — подумал я, расслабляясь.
Внизу, у вольеров, как и обычно в это время, стоял с сигаретой инструктор-кинолог. Я знал, что контролёр следит за мной, и старался держаться естественно. Сделав ещё пару затяжек, я опустил руку с самокруткой вниз, за окно, будто бы стряхивал пепел. Ручка выскользнула из рукава пиджака и упала прямо у ног курящего коллеги. Я тут же закашлял, стараясь заглушить звук удара предмета о землю. Кинолог поднял голову и посмотрел наверх. Я показал ему пальцами знак «развернуть», и он, не колеблясь, поднял ручку и ушёл с ней внутрь здания.
Я сделал ещё одну затяжку. «Боже… вроде получилось! Только бы он догадался, что я имел в виду!»
Докурив, я прикрыл окно и вернулся к столу. Всё, что было в моих силах, я уже сделал. Оставалось только ждать и надеяться. Но с каждой секундой сердце билось всё чаще в груди. Я старался убедить себя в том, что всё под контролем: «Скоро начнут подъезжать клиенты, но сторож их развернёт! Да и собаковод, думаю, понял намёк. Они с айтишником сейчас всё спрячут!»
Я уже почти поверил в то, что крах нас миновал, как вдруг кто-то дёрнул запертую дверь приёмной. Она, конечно же, не поддалась, но по ушам ударил громкий стук. Сердце, что колотилось в бешеном ритме, вдруг сжалось и замерло.
Офицер повернул ключ в замке, и дверь распахнулась. Я, затаив дыхание, закрыл глаза, в ожидании знакомого голоса айтишника или кинолога. «Возможно, они не поняли намёка, подумав, что ручку я просто уронил».
Однако, к моему удивлению, в приёмную вошла начальница, а за ней, судя по всему, её муж — полковник МВД. Крупный мужчина зрелого возраста, с острым носом, узкими, хищными глазами, в форменной одежде с погонами и фуражкой на голове. Он двигался с напором, небрежно и дерзко толкая майора к её кабинету.
— Открывай дверь, дрянь такая! Всю жизнь темнила за моей спиной! Но сейчас я выведу тебя на чистую воду! — гневался офицер.
Я заметил, как дрожали руки начальницы, и ей было сложно попасть ключом в замочную скважину. Обычно уверенная в себе, статная и властная, она казалась напуганной и беззащитной. Её плечи были опущены, а спина слегка согнута.
Полковник вырвал ключи из пальцев супруги и, отперев дверь кабинета, втолкнул её внутрь. Я больше не мог наблюдать эту грубость и, резко поднявшись с кресла, крикнул ему:
— Прошу Вас, не надо так с женщиной!
— Это кто ещё такой? — презрительно бросил офицер и рывком вытянул супругу обратно в приёмную.
— Мой личный секретарь, — едва слышно ответила она.
— Опять секретарь?! — заорал он ей прямо в ухо и, оттолкнув, шагнул ко мне.
— Спишь с моей женой?! — схватил меня за грудки полковник.
Во мне тут же вспыхнула ярость, и захотелось ударить его. Посттравматический синдром, оставшийся после Ирака, сработал мгновенно: тело переключилось на боевой режим, стоило лишь появиться угрозе. Сжав кулаки и тяжело дыша, я был на грани срыва, но всё же заставил себя отступить.
— Лучше подумайте, с кем спите Вы! — проговорил я сквозь стиснутые зубы.
— Что ты сказал, щенок?! — рявкнул полковник в ответ.
— Послушайте плёнку с записью человека, который намеренно подставляет Вас и Вашу жену. На его ложь Вы и попались.
Я достал из кармана брюк кассету с диктофона и протянул ему. Разгневанный офицер замер на пару секунд, а после выхватил её и рванул в кабинет начальства, кивнув подполковнику присоединиться. Майор же, печально взглянув на меня, последовала за мужчинами.
Я знал, что они ничего не найдут в её кабинете, а вот происходящее на первом этаже меня серьёзно тревожило. Из обрывка разговора между полковником и его подчинённым я понял, что в центр приехал ещё контролёр — с заданием проверить всё внизу. «Понял ли кинолог мой намёк? Успели ли они уничтожить документы?» — я выглянул в окно и чуть-чуть успокоился: никто не готовил площадку для аджилити. Хотя, с другой стороны, возможно, им уже успели «прикрутить хвосты».
Время тянулось мучительно медленно. Я слышал непрерывное шуршание бумаг из кабинета майора и её разъяснения по поводу разных сделок. Грубый, почти хамский тон полковника по отношению к супруге резал мне слух — и я окончательно убедился в том, что деньги с аджилити были нужны ей для обретения свободы от домашнего деспота.
«Я рад, что мы наставили ему рога! — подумал я с неожиданной вредностью, ничуть не жалея о содеянном.
