Глава 1. Злосчастная шкатулка
– Прогуляемся по улице, дорогой? – спросила меня бывшая начальница, направляясь в прихожую.
– Почему бы и нет?! – помог я ей надеть пальто, прикрыв глаза от вкусного запаха цветочного парфюма, исходящего от её одежды.
Майор взмахнула кольцами волос, высвобождая их из–под кашемирового воротника, и они рассыпались по её спине роскошными золотыми волнами.
– По–моему, я всё–таки в Вас влюблён! – очарованный ею в который раз, открылся я.
– Боже, лейтенант, какое признание! – заулыбалась начальница, а в серых игривых глазах зажегся огонёк услады от этих слов.
Выйдя во двор, я учтиво предложил ей руку, взяв меня под которую, она двинулась вперёд, задавая направление нашей прогулке.
– Вы не мёрзните? – спросил я майора, задумчиво шагающую по заснеженному тротуару в зимних сапожках на невысоком каблуке и зажимающую борта пальто свободной рукой.
– Нет, милый, на улице не холодно, да и ты меня греешь лучше любого костра! Я просто задумалась о том, что было дальше.
– И что же было дальше?
Я сидела на скамье подсудимых в зале суда и рассматривала стены, столы, паркетный пол. Всё было коричневого цвета, даже та скамья, на которой я сидела. И только лишь кресло судьи было темно–серым. «Как иронично и жизненно одновременно! – подумала я про себя. – Коричневый – цвет отходов, – это именно то, через что мы здесь проходим и как себя ощущаем. А серый – цвет тоски. Должно быть скучно вести все эти разбирательства, когда ты ментально отстранён и не чувствуешь ничего ни к пострадавшему, ни к обвиняемому. Цвет тоски и безразличия судьи».
А вот следователь, ведший дело, так остервенело ненавидел наркоманов и наркоторговцев, что ему было не до скуки! Он нервозно брюзжал слюной, приписывая мне обвинения во всех смертных грехах перед судьёй и Богом:
– Я взял подсудимую с поличным прямо у выхода из дома, в который она со своими дружками проникла со взломом. В кармане её пальто мной был обнаружен коробок с 6 граммами кокаина. А это статья: хранение наркотиков в крупном размере! Вопрос лишь в том, держала ли она его для собственного употребления или на сбыт. Как бы то ни было, всех преступников причастных к наркотикам, которые убивают себя и растлевают молодое поколение, следует сурово и жёстко наказывать! Ей светит от 3–х до 10–ти лет лишения свободы в колонии строгого режима с исправительными работами! Там этой дряни и место! Это я ещё не учёл незаконный вход на чужую собственность! Наркоманка чёртова! Как только земля таких носит?!
– Следите за выражениями! Вы находитесь в зале суда! – постучала молотком о подставку судья.
– Прошу прощения, Ваша честь, но моя толерантность заканчивается там, где начинается дорожка из кокаина! – высказался следователь, приложивший немалые усилия, чтобы суд надо мной и остальными ребятами, что присутствовали на той вечеринке, не затягивался и состоялся в течение месяца от задержания. Уж очень не терпелось ему спасти от нас общество!
Слева от меня восседал защитник, нанятый капитаном. Сам капитан расположился позади в последнем ряду, вместе с подполковником, который давал показания о том, что в тот вечер, перед тем, как меня взяли с наркотиками у взломанного дома, я была с ним в ресторане, и не строила коварных планов по незаконному проникновению или сбыту порошка. Он также упомянул, что не замечал за мной неадекватного поведения под воздействием дурманящих средств.
– Молодой человек, – обратился подполковник к обвинителю, – посмотрите на эту прекрасную молодую особу. Разве она похожа на преступницу или наркоманку? Любому дураку понятно, что запрещённое вещество ей подбросили товарищи!
– Выходит, её друзья – наркоманы? – переиграл обвинитель.
– С кругом общения этой милой дамы я не знаком, но раз она была приглашена в особняк с целью отдохнуть, то предположу, что люди, присутствовавшие там, были ей знакомы. И кто–то из них, заприметив полицию, второпях сбросил препарат в карман её верхней одежды. Вы прекрасно знаете, что я уважаемый старший офицер и не стал бы лицемерить перед законом, но за девушкой не было замечено преступных наклонностей.
Следующим на допрос вышел капитан, заверявший суд в том, что никогда не видел меня принимавшей или передававшей кому–либо наркотические вещества, и тем более – не участвовал в этом лично. Его явление перед обвинителем было сложным. Руководитель отдела по борьбе с наркотиками, капитан был вынужден выступать в защиту жены, обвиняемой в их хранение и сбыте. Он то зеленел, то краснел как помидор. Его голос был резким и грубым – самозащита от позора, который он понёс из–за меня. Даже не глядя в мою сторону и ни разу не навестив меня в камере предварительного заключения, он делал всё, чтобы вытащить меня. И в зале суда держал речь достойную мужа и мужчины.
– Верно ли утверждение о том, что Вас самого допрашивали и проверяли на предмет хранения наркотиков? – начал обвинитель с самого больного.
– Абсолютно верно! Беспричинно и беспардонно! За что я подал в суд на следователя, оскорбившего меня беспочвенными подозрениями. Весь свой карьерный путь я боролся с преступлениями, связанными с наркотиками, и женился я на женщине достойной восхищения, а не поругания. Она служила в армии, а до момента задержания была успешной студенткой академии МВД и трудилась помощницей инструктора–кинолога в таможенной службе. Всем прекрасно известно, что её верхняя одежда висела на вешалке в прихожей, а коробок, который был найден в кармане, принадлежал этому наркоману, влюблённому в неё, некогда служившему в пехоте, так называемому, Пехотинцу. Испугавшись полиции и желая отомстить за то, что она вышла замуж, он сунул наркотики в карман её пальто.
– А что Ваша почтенная супруга делала в доме, проникновение в который было незаконным?
– А это Вы спросите вон ту девчонку, домушницу Отвёртку, с которой дружила моя жена ещё со времён воинской службы, не смотря на мои многочисленные запреты. Она её туда и пригласила, не предупредив, что особняк является собственностью незнакомого человека.
– Так, может, они спланировали вместе взлом особняка?
– Я не слышал, чтобы на слушание прозвучало хоть одно доказательство того, что моя супруга участвовала во вскрытие двери в дом пострадавшего. И насколько я знаю, Вы опросили таксиста, который подвёз мою жену в тот вечер к дому, и Вам известно, что она подъехала позже других.
– Тем не менее, она была там и веселилась, пользуясь всеми благами дома, вместе с остальными.
– На это я Вам уже ответил, что она не знала о том, что дом был взломан.
Когда допрос капитана был окончен, и он прошёл мимо меня на место, я опустила глаза, не решаясь взглянуть на него, потому что была виновата во всём, что случилось, посетив ту вечеринку и задержавшись на ней, хотя интуиция подсказывала мне покинуть то проклятое место. Муж злился, и я могла его понять.
Неподалеку сидела и Отвёртка с отцом и своим защитником. Следующее слушание должно было состояться по её делу. Правда, ей, в отличие от меня, не пришлось проводить бесконечные сутки в следственном изоляторе. После задержания мою подругу выпустили под залог, так как наркотиков при ней обнаружено не было, и она обвинялась лишь в содействии по проникновению в жилище. А вот залог и поручительство, предлагаемые за меня капитаном, были отклонены из–за наличия кокаина в кармане моей верхней одежды. Единственное, чего супруг смог для меня добиться – одиночной камеры, где я спокойно дождалась суда, без устрашающих соседок и ненужных конфликтов.
– В каких отношениях Вы состоите с подсудимой? – спросил Отвёртку обвинитель.
– Дружеских. Мы в армии вместе служили.
– Ваша подруга участвовала в незаконном проникновении в особняк пострадавшего?
– Нет. Она приехала самой последней. Меня тоже там не было на момент взлома! Я не знала, что дом принадлежал незнакомцам, иначе не приглашала бы подругу на вечеринку и сама бы на неё не пошла.
– То есть приглашение поступило от Вас?
– Да. Больше она там никого не знала, кроме своего сокурсника! – качнула подруга головой в сторону Пехотинца, пришедшего на суд с мамой и адвокатом.
– На вечеринке употреблялись наркотики? – продолжал расспрос обвинитель.
– Ни я, ни моя подруга их не видели и не употребляли.
– Каким же образом, по Вашему мнению, у подсудимой был обнаружен кокаин в кармане пальто?
– Прямо перед приездом полиции, её сокурсник подошёл ко мне, сидящей на кухне, и спросил, нет ли у меня чего запрещённого. Я ответила, что нет. Шкатулку, что Вы нашли в кармане подруги, он держал в своих руках. Это вещь принадлежала ему!
– Протестую! – встал с места адвокат Пехотинца. – Свидетелей тому, что мой подзащитный держал шкатулку в руках, у Вас нет, как и нет доказательств тому, что она ему принадлежала. – С чего Вы взяли, что это была его вещь? – задал он вопрос Отвёртке.
– Так она у него в руках была, я же говорю! А уже после ареста, когда я выпросила свидание с подругой, она рассказала мне, что шкатулка была подарком Пехотинцу от его же мамы, и он часто пользовался ей в академии МВД.
– Ваша честь, доказательство того, что шкатулка принадлежала моему подзащитному строиться лишь на словах подсудимой, обвиняемой в хранение наркотиков в той самой шкатулке. Подсудимая и свидетельница – бывшие сослуживцы и близкие подруги, готовые свалить вину на моего клиента из женской солидарности, а это недопустимо!
Судья, выслушав протест, посадила адвоката на место, сказав, что и его подзащитному будет предоставлена возможность дать показания, однако к сведению всё приняла.
– Так что же было дальше? – продолжил обвинитель расспрос Отвёртки.
– Узнав, что у меня нет наркоты, парень разозлился и, покинув меня, сбежал вниз по лестнице. Через минуту на кухню зашла подсудимая, и мы оставались там, пока не увидели мигалки полицейских машин, и не бросились к выходу.
– А почему Вы бежали из дома, увидев полицию, если при Вас не было запрещённых веществ и если, как Вы утверждаете, Вы не знали, что особняк принадлежал незнакомцу?
– Я интуитивно чувствовала, что что–то не так и мы с подругой как раз собирались покинуть здание.
– Интуитивно или всё–таки Вы были в курсе преступления, учитывая, что зачинщик вечеринки Ваш друг?
– Протестую! Вы давите на мою подзащитную, и Ваши вопросы не имеют отношения к этому разбирательству! – вступился за Отвёртку её защитник.
Судья приняла протест, и подруга смогла вернуться на скамью свидетелей, освободив место у трибуны для предателя–Пехотинца.
– Расскажите о Ваших отношениях с подсудимой! – вышел к нему мой защитник.
– Любовные. Летом мы ездили с ней в путешествие, и там у нас случился интим, а потом она меня бросила и вышла замуж за капитана МВД.
– Вы злитесь на неё за это решение? Она оскорбила им Вас?
– Нет, но она подсадила меня на наркотики, – нагло солгал Пехотинец. – А когда я уже не смог с них слезть, выбросила меня из своей жизни, как ненужную игрушку.
– То есть подсудимая поставляла Вам запрещённые вещества?
– Так точно! Делилась ими со мной бесплатно, чтобы нам было весело в путешествии. Обычно она приносила кокаин в этой своей шкатулке.
– Выходит, она тоже принимала наркотики?
– Всего пару раз!
– Судя по анализам, что были получены в день Вашего задержания, Вы были под воздействием алкоголя и наркотических средств. Откуда Вы достали их?
– У меня ещё оставалось 0,4 грамма, что она подарила мне однажды. И на вечеринке я, действительно, поднялся на кухню спросить, нет ли у кого нюхнуть. Там сидела её подруга, по кличке Отвёртка, у которой ничего для меня не нашлось. Я разозлился, потому что испытывал ломку, и выбежал на лестницу, где столкнулся с подсудимой, пообещавшей дать мне немного кокаина после беседы с подругой.
– Вы можете доказать, что подсудимая поставляла Вам наркотики и что шкатулка принадлежит именно ей, а не Вам? – задал вопрос мой защитник.
– Нет, она давала мне их, когда мы были наедине. А шкатулку? Ну, однажды, на уроке юриспруденции в академии МВД, она долго крутила её в руках, рассматривая роспись. Даже преподаватель–юрист видела это и как–то сделала замечание!
– Действительно, она дала показания о том, что часто видела подсудимую со шкатулкой в руках, – добавил обвинитель.
– Да я его шкатулку рассматривала! Только у Пехотинца яиц нет признать это, а юрист эта, змея подколодная, с радостью мне гвоздь в гроб забивающая! – вскочила я со скамьи, но адвокат поспешно усадил меня обратно и сделал судье жест рукой о том, что такая выходка более не повторится.
Отпущенный защитником, Пехотинец вернулся на своё место, злорадно посмотрев мне в глаза. «Что же с тобой случилось? – подумала я про себя. – Ты же был таким хорошим, романтичным, добрым парнем. Как ты превратился в труса, наркомана и подлеца?».
Следующей на допрос защитник вызвал его мать.
– Должен предупредить Вас, что за дачу заведомо ложных показаний, Вы понесёте уголовную ответственность. Прошу Вас расписаться! – взял он с матери, как и со всех опрашиваемых, подписку о том, что её обязанности и ответственность перед судом были разъяснены. – Вы узнаете эту шкатулку?
– Не припомню такой!
– То есть Вы не дарили её сыну?
– Иначе я бы помнила свой подарок.
– Вы знали, что Ваш сын принимает наркотики?
– Недавно узнала, когда его задержали. Он очень сожалел и рассказал мне, что эта стерва подсадила его на них. Сразу после суда, он добровольно ляжет в клинику для наркозависимых. Мой мальчик раскаялся и его можно простить за все ошибки!
– Разве Вы не занимаетесь росписью керамических шкатулок на продажу?
– Да, это моё хобби.
«Что ж, – обратился защитник к судье, демонстрируя иную расписную шкатулку, – посмотрите, пожалуйста, я купил это произведение искусства, расписанное свидетельницей в магазине сувениров и цветы на нём идентичны тем, что и на улике. Свидетельница же утверждает, что не помнит эту свою работу. Очевидно, что мать выгораживает сына и он, действительно, подбросил шкатулку с кокаином в карман пальто моей подзащитной!».
«Протестую! – встал адвокат Пехотинца. – То, что родительница моего клиента расписывает и выставляет шкатулки на продажу, уже говорит о том, что любой, в том числе и подсудимая, мог приобрести их в сувенирной лавке. Свидетельница не обязана помнить обо всех своих работах! И нет никаких доказательств, что мой клиент подбросил шкатулку в верхнюю одежду подсудимой!».
«Протест принят!», – ответила судья.
– Как же принят? – не выдержала я лжи и явного нежелания судьи увидеть правду. – Я много раз видела шкатулку у Пехотинца. Он сам говорил мне, что её подарила ему мать!
– Тишина в зале! – судья вновь ударила молотком по подставке.
Последним дать показания был вызван сам организатор той вечеринки, взломавший дверные замки особняка вместе со своими подельниками.
