Мне казалось: запой я громче – и сразу испорчу песню. У других в ансамбле, опытных, голосистых, вон как замечательно выходит, куда мне со своими слабыми способностями?
В горы я, конечно, ходить не стала. Страшновато одной, а брать с собой некого, да и не смогу орать там при свидетелях.
А здесь их и нет.
Отворила створки, впуская в комнату ветер и душистый запах лета. Вдохнула полной грудью.
И запела.
Песня полилась рекой, голос зазвенел колокольчиком. Душа распахнулась навстречу свободе, полям и лесам. И яркому лазоревому небу.
Эх, нравится мне петь, нравится, как выходит песня, когда рядом никого нет. Почему же всё куда-то пропадает, стоит появиться людям?
Наверно, здесь, взаперти, в уютной и комфортной, но всё же темнице, душе хотелось обрести крылья и улететь. Улететь от бед и проблем, от забот и заточения, от злых людей и нелюдей. Туда, где привольно и радостно.
Песня сменялась песней, закончился репертуар сельского вокального ансамбля, и я перешла на другие песни, какие вспомнились и легли под настроение…
И вдруг осеклась, обнаружив неожиданного зрителя.
На единственном, растущем у замка Кощея, раскидистом дубе притаился ворон. И не просто притаился. Он смотрел на меня и явно прислушивался. Даже ветку на дубе выбрал напротив окна, хотя мог забраться повыше, на верхушку дерева, или найти "насест" ближе к земле.
Встретившись со мной взглядом, черная птица вопросительно склонила голову на бок, потом на другой.
Был бы мой нечаянный зритель человеком, на этом концерт бы и закончился. Но неразумное пернатое меня не смущало. Ворон не станет оценивать или критиковать, он не поморщится, намекая, что у кого-то туго со слухом или никакого попадания в ноты. При нем не страшно ошибиться или спеть как-то не так.
Напротив, невероятным образом этот случайный залетный гость придал мне уверенности и силу моему голосу. Как я запела! Аж сама заслушалась.
Вот так бы и на настоящих концертах выступать…
На очередной песне я закашлялась. В горле пересохло. Я заглянула в кувшин и расстроилась. Воды больше не было. И есть хотелось.
- Извини, – сказала я ворону. – Концерт закончился.
И снова раскашлялась.
Когда опять выглянула в окно, ворона там не было. Но скучать мне долго не пришлось, через несколько минут щелкнул замок на двери и вошел Кощей.
Я сидела на кровати и хмуро смотрела на мужчину. Наверно, он только что прилетел на своем волшебном коне. Даже кольчугу свою черную не снял. Черные взлохмаченные волосы явно растрепал ветер. Невзначай мне вспомнился статный и ловкий мужчина, тренирующийся на вороном коне… И я невольно пригляделась к Кощею, только теперь решившись рассмотреть его лицо. До сих пор я видела на нем лишь глаза, недобрые, с презрительным прищуром. Не просто темные – кусочки тьмы. Как угольки, по которым я пробежалась у реки семь раз. А улыбнись Кощей, посмотри по-хорошему, каким бы сразу красавцем сделался! Ему же и лет-то на вид тридцать, не больше, то ли настоящих, то ли в бессмертии навсегда застывших!
Он посмотрел с подозрительностью во все стороны и даже на потолок.
- Не узнаю я Марью Моревну, грозную королевну, – прищурившись недобро, хмыкнул Кощей. – Я уж думал, ждут меня ловушки да хитрые планы побега. Был готов к удару кувшином по голове. Даже слегка разочарован. Скучно, Марья.
Я исподлобья смотрела на него и молчала. Планы у меня были. За половину дня я успела придумать и отвергнуть их с десяток, не меньше. Как глупые, нереальные и опасные для моих жизни и здоровья. Потому что в том, что справлюсь с Кощеем, я не уверена, зато он точно не оставил бы мои трепыхания без ответа. И мокрое место – от меня самой.
- Странно, и царевичем отчего-то не пахнет, – и вправду втянув носом воздух, удивленно произнес он. – Неужто не возвратился за своей зазнобушкой? Или же попросту не верит в свою жену, в то, что за столь короткий срок раскроет она тайну моего бессмертия?
По губам Кощея зазмеилась коварная усмешка.
- Или отправился искать – как ты говорила? – иглу в яйце, яйцо в зверинце? Ой, повеселила, давно я так не смеялся, славная выдумка. Долго же царевичу искать придется то, чего нет и в помине. Или всё проще, и Марье Моревне просто-напросто опостылел ее бесполезный муженек – под пятой жены ходок? И призадумалась наша славная королевна, как от него избавиться, отправив на якобы подвиг?
- Почему под пятой ходок? – только и нашла, что спросить, я.
Кощей высокий, на целую голову выше меня. Не столько худой, сколько жилистый, поджарый, словно волк. Он нависал надо мной хищным зверем. И пугал ужасно. От него исходили сила, мощь и какая-то темная энергетика, от которой хотелось держаться подальше. Я даже не знала, что способна ощущать от людей что-то подобное, но смогла.
- Да потому, – со сладким ядом в голосе отвечал Кощей, – что сам он ни на что не годен. Всё под твою дудку пляшет. Слыхал, это ты его выбрала в мужья, ты его и к себе жить забрала. Не было там его решения. И царство свое он бросил, на произвол судьбы. Говорят, там сейчас министры его заправляют, народ добрый угнетают. А Ванечка твой и ухом не ведет, у жены законной поживает себе припеваючи.
Вот, значит, как. Я, конечно, догадывалась, что наш царевич – подкаблучник, тут наши взгляды с Кощеем на сказочного героя совпадают. Но всё равно на что-то надеялась. Ведь в сказках положительные персонажи обязательно храбрецы и герои. Они не оставят девицу в плену у злодея, обязательно ее спасут, а гада-похитителя убьют в честном поединке.
- Скучная ты, Марья, – демонстративно зевнул Кощей. – Была же достойным противником, с боевым огоньком, а теперь…
- Мне станцевать? – не стерпела я обиды. Скучная? А чего он ожидал от узницы?
- А что? – тут же оживился мужчина. – Всё лучше безропотности и потупленных глазок.
Достойного ответа нахальному Кощею у меня не нашлось.
Что он вообще ко мне прицепился? Посадил под замок, а сам торчит в моей темнице, издевается, глумится. Тешит свое самолюбие? Настолько обижен, что желает таким образом получить моральное удовлетворение от унижения похищенной девушки?
- Уйди, – негромко сказала я.
- Что? – не расслышал Кощей.
- Уходи! – громче и злее потребовала я.
- Не слышу!
- Проваливай! – заорала я и тут же испуганно вжала голову в плечи, ожидая наказания за дерзость.
Но Кощей… рассмеялся. С каким-то странным облегчением и удовлетворением.
- Вот она, Марья Моревна! Вот он, огонь! Вот она – бьющая ключом жизнь! Спасибо тебе за это, прекрасная королевна!
И ушел. Не хлопнув дверью. Не в ярости или ненависти.
В приподнятом настроении.
А я в растерянности смотрела на щелкнувшую замком дверь.
И вот что это сейчас было?
Но больше всего огорчало, что меня опять забыли покормить. А есть не просто хотелось. В крови начал падать сахар, а вместе с ним таяли силы. Как бы намекнуть Кощею, что два дня такой голодовки, и его пленница просто не сможет подняться с постели?
Деликатное покашливание за спиной едва не заставило меня подпрыгнуть от неожиданности и от стрелой пронзившего страха. А когда я обернулась, и вовсе чуть не поседела.
В комнате был человек.
В запертой на ключ комнате неизвестно как объявился посторонний. Но это было полбеды.
Его тело просвечивало насквозь! И парило в воздухе туманным маревом!
- Прошу прощения, королевна, – угрюмо проговорил полупрозрачный незнакомец, удерживая на руках поднос с двумя закопчёнными котелками и глиняной кружкой. – Не собирался вас пугать.
Поднос с посудой выглядел куда реальнее самого мужчины. И был, кажется, настоящим, не призрачным. Материальным.
Страх пригвоздил меня к полу. Голос пропал, и только поэтому дикий крик не поднял на уши весь замок.
Сквозь незнакомца проглядывала кровать и белая стена. Сам он был одет в длинное серое одеяние до пят, то ли ночную рубаху, то ли какой-то вид мужского платья, то ли погребальный саван. Светлые волосы, в отличие от Кощеевых, коротко подстрижены и гладко причесаны. Возраст едва угадывался, кажется, было ему лет за сорок – сорок пять.
- Обойдемся без визгов? – скучным бесцветным голосом произнес призрак. – А то знаю я вас, девок. Чуть что – так хоть уши затыкай. А мне нечем. Руки заняты, как видишь.
Эта неожиданная отповедь внезапно успокоила. Подумаешь, просвечивает насквозь. Не нападает же. И даже извинился, что напугал. Зато еду принес. И этот факт сделал привидение в моих глазах даже симпатичным.
- Кощей вот еду передал, – подтвердил призрак причину своего появления в комнате. – Сказал, чтобы девица поела.
- Попросил или велел? – осторожно уточнила я, прощупывая, насколько распространяется власть Кощея над привидениями.
- У нас с Кощеем уговор, – хмуро отозвался призрак, решив, видимо, сразу расставить все точки над «и», чтобы пленница не думала себе лишнего. – Мой это замок. Был при жизни. Но мне он вроде как уже без надобности, а Кощею был нужен дом. Вот и пришел он ко мне в миг моей гибели и предложил. Он спокойно владеет замком, а я, взамен, не отправлюсь в царство мертвых.
Это что же? Врут, выходит, сказки? У Кощея даже собственного замка нет? Чужим пользуется?
- Так что привязал мою душу Кощей к замку и оставил себе в услужение, – договорил призрак.
Слова Кощея о том, что наделит он свою пленницу бессмертием, и даже смерть меня не спасет от его наказания, приобретали новый смысл. Я смотрела на привидение с тем же ужасом, но уже по другому поводу, представляя на его месте себя.
- Вот только не уговаривались мы с Кощеем, что буду я прислуживать его врагиням-пленницам, – с неожиданной злобой выдал прозрачный мужик, грохнул поднос о кровать так, что даже котелки загремели и кружка едва не опрокинулась. И исчез.
Мало мне было Кощея, тут еще один злопыхатель нарисовался.
Спасибо, хоть еда осталась.
Искренне надеясь, что привидение не подложило в блюда отраву, а плюнуть туда оно вроде как физически не могло, я осторожно открыла крышку на одном из котелков. Что это? Холодец? Или чрезвычайно густой кисель, хоть ножом его режь. Какое-то студенистое блюдо молочного света и пахнущее не мясом, а чем-то хлебным, злаковым. Во втором котелке оказалась каша, но тоже непривычного вида. Сваренная на молоке, из цельной пшеницы, она источала аромат просто умопомрачительный.
Глиняная кружка порадовала холодненьким квасом.
Вот интересно, Кощей сам у плиты стоял или призрака заставил? И каков сервис! Даже про ложку не забыл. Старинную такую, деревянную и расписную, под хохлому. Красивая ложка, но непривычная и немного неудобная. Но это не помешало мне выскрести котелки до последней капли.
Квас слегка горчил, но отлично утолил жажду.
Интересно, как всё это призрак пронес через стены? Или у него имеется особая магия, временно обращать предметы в их призрачные тени?
Сытая и удовлетворенная, я поставила поднос на пол и спиной плюхнулась на кровать, раскинув руки.
Потянулся длинный скучный день, полный ничегонеделанья. Репетировать больше не тянуло. Присутствие в замке Кощея отбивало всякое желание петь. Где-то после обеда с дуба каркнул ворон. Он выбрал ту же ветку напротив окна и будто бы ждал продолжения концерта.
- Извини, – сказала я черной птице. – Кощей дома. Концерта не будет. Давай потом как-нибудь, когда он уедет?
Ворон расстроился и улетел.
Я тоже расстроилась. С вороном было веселее. Какой-никакой, а собеседник. Без него словно опустело всё вокруг.
А ночью мне снились какие-то кошмары. Я не запомнила ни одного, лишь удушающее давление на грудь. Проснувшись посреди ночи, поняла, что задыхаюсь. И в то же мгновение тяжесть на груди исчезла. Что-то белесое мелькнуло перед глазами. И взвыло страшным голосом.
Кажется, волосы от ужаса зашевелились даже там, где их отродясь не было. Потусторонний вой вымораживал внутренности, лишал способности пошевелиться. Но вот всё стихло, и я с осторожностью поднялась на кровати.
Призрак, приносивший мне днем еду, забился в угол комнаты и смотрел на меня безумными от страха глазами. Кто кого должен пугать и бояться, перепуталось и перестало иметь значение.
- Ты чего? – удивленно спросила я и подалась к полупрозрачному слуге замка Кощеева.
Он всхлипнул, и тут дверь слетела с петель, и в комнату ворвался вихрь в образе Кощея. А вместе с ним залетел огонек-фонарик, враз осветивший спальню-темницу не хуже энергосберегающей лампочки. Я мгновенно оказалась опять на кровати, с ногами, завернутая в одеяло. Спать приходилось в чем мать родила, чтобы подольше сберечь чистыми единственное платье и белье, и нечего всяким тюремщикам глазеть на девичьи прелести. И вообще, что ему понадобилось в моей комнате посреди ночи? Неужто на крик прибежал? Разве ему не всё равно, что со мной происходит, пока остаюсь живой?
А колдуну понадобился всего один взгляд, пробежавшийся по помещению, чтобы понять главное.
- Деян! Ты опять за старое? – прогремел голос Кощея.
Призрак задрожал еще сильнее, но уже от страха перед тем, кто сподобился привязать его душу к каменному строению.
- Разве ты не хотел ее наказать? – прохныкал почти прозрачный, едва видимый при свете парящего фонарика Деян. – Я лишь внес свою лепту, хотел помучить, постращать… Разве не для этого ты ее пленил и запер? Привел ее в мой дом! Как мне было устоять? Живая! Такая сочная, теплая! Красивая! Десять лет я был привязан к мертвому замку, куда не ступала нога живого человека! Я страдал, в одиночестве, без возможности напитаться от души живой! Пока ты, Кощей, где-то пропадал столько времени! А тут вернулся — и не один! С таким подарком для изголодавшегося навьего!
- Наказывать Марью Моревну могу только я! – припечатал в гневе Кощей. – Другим не позволю! Мне всё равно от твоих страданий. Запомни, Деян, твое дело – исполнять мою волю. А моя воля – чтобы ты кормил ее и не обижал! А коли ослушаешься – отправлю в Навь, к мертвым! Они давно тебя дожидаются, есть что сказать!
Рухнул тут призрак на колени перед Кощеем, взмолился:
- Понял, Кощей, не губи! Но ты ошибся в ней, Кощей! Говорил, силы ее опечатаны! А она колдует! Защита у нее от навьих! Понимаешь, что это значит? Не взяли ее кошмары! Должны были с ума сводить, а они рассеялись, как дым от костра живых! И проснулась она, проснулась от сна-морока, да так, что смело меня с ее груди и ударило в ответ!
Нахмурился тут Кощей, на меня взглянул недобро.
- Ты как это делаешь? – с шипящим недоумением просил он.
- Что делаю? – не поняла я.
Тело всё ещё била нервная дрожь от пережитого ужаса. А этот негодяй опять что-то требует, выпытывает! У него совесть есть?
- На тебе ошейник, запирающий любое колдовство, – хмуро сказал Кощей. – Но ты смогла воспротивиться навьему. Применила колдовские чары. Как это возможно?
И вот тут-то меня разобрал истерический смех.
- Так вот для чего ошейник? Промашка у вас вышла, уважаемый Кощей Бессмертный. Нет у меня никакого колдовства. Ваш ошейник бесполезен. Ему просто нечего запирать.
Прищурился Кощей.
- Опять твое коварство? Хитришь? Чтобы снял я ошейник, да, Марья?
А мне уже было всё равно. От того, что испытала я в эту ночь, пропала куда-то вся робость перед ним.
- Можете не снимать, – фыркнула я в ответ Кощею. – Ничего от этого не изменится. Говорила же, я не Марья Моревна. Я не ведьма, не колдунья или кем она там еще у вас является. Нет у меня никакой колдовской силы.
В горы я, конечно, ходить не стала. Страшновато одной, а брать с собой некого, да и не смогу орать там при свидетелях.
А здесь их и нет.
Отворила створки, впуская в комнату ветер и душистый запах лета. Вдохнула полной грудью.
И запела.
Песня полилась рекой, голос зазвенел колокольчиком. Душа распахнулась навстречу свободе, полям и лесам. И яркому лазоревому небу.
Эх, нравится мне петь, нравится, как выходит песня, когда рядом никого нет. Почему же всё куда-то пропадает, стоит появиться людям?
Наверно, здесь, взаперти, в уютной и комфортной, но всё же темнице, душе хотелось обрести крылья и улететь. Улететь от бед и проблем, от забот и заточения, от злых людей и нелюдей. Туда, где привольно и радостно.
Песня сменялась песней, закончился репертуар сельского вокального ансамбля, и я перешла на другие песни, какие вспомнились и легли под настроение…
И вдруг осеклась, обнаружив неожиданного зрителя.
На единственном, растущем у замка Кощея, раскидистом дубе притаился ворон. И не просто притаился. Он смотрел на меня и явно прислушивался. Даже ветку на дубе выбрал напротив окна, хотя мог забраться повыше, на верхушку дерева, или найти "насест" ближе к земле.
Встретившись со мной взглядом, черная птица вопросительно склонила голову на бок, потом на другой.
Был бы мой нечаянный зритель человеком, на этом концерт бы и закончился. Но неразумное пернатое меня не смущало. Ворон не станет оценивать или критиковать, он не поморщится, намекая, что у кого-то туго со слухом или никакого попадания в ноты. При нем не страшно ошибиться или спеть как-то не так.
Напротив, невероятным образом этот случайный залетный гость придал мне уверенности и силу моему голосу. Как я запела! Аж сама заслушалась.
Вот так бы и на настоящих концертах выступать…
На очередной песне я закашлялась. В горле пересохло. Я заглянула в кувшин и расстроилась. Воды больше не было. И есть хотелось.
- Извини, – сказала я ворону. – Концерт закончился.
И снова раскашлялась.
Когда опять выглянула в окно, ворона там не было. Но скучать мне долго не пришлось, через несколько минут щелкнул замок на двери и вошел Кощей.
Я сидела на кровати и хмуро смотрела на мужчину. Наверно, он только что прилетел на своем волшебном коне. Даже кольчугу свою черную не снял. Черные взлохмаченные волосы явно растрепал ветер. Невзначай мне вспомнился статный и ловкий мужчина, тренирующийся на вороном коне… И я невольно пригляделась к Кощею, только теперь решившись рассмотреть его лицо. До сих пор я видела на нем лишь глаза, недобрые, с презрительным прищуром. Не просто темные – кусочки тьмы. Как угольки, по которым я пробежалась у реки семь раз. А улыбнись Кощей, посмотри по-хорошему, каким бы сразу красавцем сделался! Ему же и лет-то на вид тридцать, не больше, то ли настоящих, то ли в бессмертии навсегда застывших!
Он посмотрел с подозрительностью во все стороны и даже на потолок.
- Не узнаю я Марью Моревну, грозную королевну, – прищурившись недобро, хмыкнул Кощей. – Я уж думал, ждут меня ловушки да хитрые планы побега. Был готов к удару кувшином по голове. Даже слегка разочарован. Скучно, Марья.
Я исподлобья смотрела на него и молчала. Планы у меня были. За половину дня я успела придумать и отвергнуть их с десяток, не меньше. Как глупые, нереальные и опасные для моих жизни и здоровья. Потому что в том, что справлюсь с Кощеем, я не уверена, зато он точно не оставил бы мои трепыхания без ответа. И мокрое место – от меня самой.
- Странно, и царевичем отчего-то не пахнет, – и вправду втянув носом воздух, удивленно произнес он. – Неужто не возвратился за своей зазнобушкой? Или же попросту не верит в свою жену, в то, что за столь короткий срок раскроет она тайну моего бессмертия?
По губам Кощея зазмеилась коварная усмешка.
- Или отправился искать – как ты говорила? – иглу в яйце, яйцо в зверинце? Ой, повеселила, давно я так не смеялся, славная выдумка. Долго же царевичу искать придется то, чего нет и в помине. Или всё проще, и Марье Моревне просто-напросто опостылел ее бесполезный муженек – под пятой жены ходок? И призадумалась наша славная королевна, как от него избавиться, отправив на якобы подвиг?
- Почему под пятой ходок? – только и нашла, что спросить, я.
Кощей высокий, на целую голову выше меня. Не столько худой, сколько жилистый, поджарый, словно волк. Он нависал надо мной хищным зверем. И пугал ужасно. От него исходили сила, мощь и какая-то темная энергетика, от которой хотелось держаться подальше. Я даже не знала, что способна ощущать от людей что-то подобное, но смогла.
- Да потому, – со сладким ядом в голосе отвечал Кощей, – что сам он ни на что не годен. Всё под твою дудку пляшет. Слыхал, это ты его выбрала в мужья, ты его и к себе жить забрала. Не было там его решения. И царство свое он бросил, на произвол судьбы. Говорят, там сейчас министры его заправляют, народ добрый угнетают. А Ванечка твой и ухом не ведет, у жены законной поживает себе припеваючи.
Вот, значит, как. Я, конечно, догадывалась, что наш царевич – подкаблучник, тут наши взгляды с Кощеем на сказочного героя совпадают. Но всё равно на что-то надеялась. Ведь в сказках положительные персонажи обязательно храбрецы и герои. Они не оставят девицу в плену у злодея, обязательно ее спасут, а гада-похитителя убьют в честном поединке.
- Скучная ты, Марья, – демонстративно зевнул Кощей. – Была же достойным противником, с боевым огоньком, а теперь…
- Мне станцевать? – не стерпела я обиды. Скучная? А чего он ожидал от узницы?
- А что? – тут же оживился мужчина. – Всё лучше безропотности и потупленных глазок.
Достойного ответа нахальному Кощею у меня не нашлось.
Что он вообще ко мне прицепился? Посадил под замок, а сам торчит в моей темнице, издевается, глумится. Тешит свое самолюбие? Настолько обижен, что желает таким образом получить моральное удовлетворение от унижения похищенной девушки?
- Уйди, – негромко сказала я.
- Что? – не расслышал Кощей.
- Уходи! – громче и злее потребовала я.
- Не слышу!
- Проваливай! – заорала я и тут же испуганно вжала голову в плечи, ожидая наказания за дерзость.
Но Кощей… рассмеялся. С каким-то странным облегчением и удовлетворением.
- Вот она, Марья Моревна! Вот он, огонь! Вот она – бьющая ключом жизнь! Спасибо тебе за это, прекрасная королевна!
И ушел. Не хлопнув дверью. Не в ярости или ненависти.
В приподнятом настроении.
А я в растерянности смотрела на щелкнувшую замком дверь.
И вот что это сейчас было?
Глава пятая. Навья
Но больше всего огорчало, что меня опять забыли покормить. А есть не просто хотелось. В крови начал падать сахар, а вместе с ним таяли силы. Как бы намекнуть Кощею, что два дня такой голодовки, и его пленница просто не сможет подняться с постели?
Деликатное покашливание за спиной едва не заставило меня подпрыгнуть от неожиданности и от стрелой пронзившего страха. А когда я обернулась, и вовсе чуть не поседела.
В комнате был человек.
В запертой на ключ комнате неизвестно как объявился посторонний. Но это было полбеды.
Его тело просвечивало насквозь! И парило в воздухе туманным маревом!
- Прошу прощения, королевна, – угрюмо проговорил полупрозрачный незнакомец, удерживая на руках поднос с двумя закопчёнными котелками и глиняной кружкой. – Не собирался вас пугать.
Поднос с посудой выглядел куда реальнее самого мужчины. И был, кажется, настоящим, не призрачным. Материальным.
Страх пригвоздил меня к полу. Голос пропал, и только поэтому дикий крик не поднял на уши весь замок.
Сквозь незнакомца проглядывала кровать и белая стена. Сам он был одет в длинное серое одеяние до пят, то ли ночную рубаху, то ли какой-то вид мужского платья, то ли погребальный саван. Светлые волосы, в отличие от Кощеевых, коротко подстрижены и гладко причесаны. Возраст едва угадывался, кажется, было ему лет за сорок – сорок пять.
- Обойдемся без визгов? – скучным бесцветным голосом произнес призрак. – А то знаю я вас, девок. Чуть что – так хоть уши затыкай. А мне нечем. Руки заняты, как видишь.
Эта неожиданная отповедь внезапно успокоила. Подумаешь, просвечивает насквозь. Не нападает же. И даже извинился, что напугал. Зато еду принес. И этот факт сделал привидение в моих глазах даже симпатичным.
- Кощей вот еду передал, – подтвердил призрак причину своего появления в комнате. – Сказал, чтобы девица поела.
- Попросил или велел? – осторожно уточнила я, прощупывая, насколько распространяется власть Кощея над привидениями.
- У нас с Кощеем уговор, – хмуро отозвался призрак, решив, видимо, сразу расставить все точки над «и», чтобы пленница не думала себе лишнего. – Мой это замок. Был при жизни. Но мне он вроде как уже без надобности, а Кощею был нужен дом. Вот и пришел он ко мне в миг моей гибели и предложил. Он спокойно владеет замком, а я, взамен, не отправлюсь в царство мертвых.
Это что же? Врут, выходит, сказки? У Кощея даже собственного замка нет? Чужим пользуется?
- Так что привязал мою душу Кощей к замку и оставил себе в услужение, – договорил призрак.
Слова Кощея о том, что наделит он свою пленницу бессмертием, и даже смерть меня не спасет от его наказания, приобретали новый смысл. Я смотрела на привидение с тем же ужасом, но уже по другому поводу, представляя на его месте себя.
- Вот только не уговаривались мы с Кощеем, что буду я прислуживать его врагиням-пленницам, – с неожиданной злобой выдал прозрачный мужик, грохнул поднос о кровать так, что даже котелки загремели и кружка едва не опрокинулась. И исчез.
Мало мне было Кощея, тут еще один злопыхатель нарисовался.
Спасибо, хоть еда осталась.
Искренне надеясь, что привидение не подложило в блюда отраву, а плюнуть туда оно вроде как физически не могло, я осторожно открыла крышку на одном из котелков. Что это? Холодец? Или чрезвычайно густой кисель, хоть ножом его режь. Какое-то студенистое блюдо молочного света и пахнущее не мясом, а чем-то хлебным, злаковым. Во втором котелке оказалась каша, но тоже непривычного вида. Сваренная на молоке, из цельной пшеницы, она источала аромат просто умопомрачительный.
Глиняная кружка порадовала холодненьким квасом.
Вот интересно, Кощей сам у плиты стоял или призрака заставил? И каков сервис! Даже про ложку не забыл. Старинную такую, деревянную и расписную, под хохлому. Красивая ложка, но непривычная и немного неудобная. Но это не помешало мне выскрести котелки до последней капли.
Квас слегка горчил, но отлично утолил жажду.
Интересно, как всё это призрак пронес через стены? Или у него имеется особая магия, временно обращать предметы в их призрачные тени?
Сытая и удовлетворенная, я поставила поднос на пол и спиной плюхнулась на кровать, раскинув руки.
Потянулся длинный скучный день, полный ничегонеделанья. Репетировать больше не тянуло. Присутствие в замке Кощея отбивало всякое желание петь. Где-то после обеда с дуба каркнул ворон. Он выбрал ту же ветку напротив окна и будто бы ждал продолжения концерта.
- Извини, – сказала я черной птице. – Кощей дома. Концерта не будет. Давай потом как-нибудь, когда он уедет?
Ворон расстроился и улетел.
Я тоже расстроилась. С вороном было веселее. Какой-никакой, а собеседник. Без него словно опустело всё вокруг.
А ночью мне снились какие-то кошмары. Я не запомнила ни одного, лишь удушающее давление на грудь. Проснувшись посреди ночи, поняла, что задыхаюсь. И в то же мгновение тяжесть на груди исчезла. Что-то белесое мелькнуло перед глазами. И взвыло страшным голосом.
Кажется, волосы от ужаса зашевелились даже там, где их отродясь не было. Потусторонний вой вымораживал внутренности, лишал способности пошевелиться. Но вот всё стихло, и я с осторожностью поднялась на кровати.
Призрак, приносивший мне днем еду, забился в угол комнаты и смотрел на меня безумными от страха глазами. Кто кого должен пугать и бояться, перепуталось и перестало иметь значение.
- Ты чего? – удивленно спросила я и подалась к полупрозрачному слуге замка Кощеева.
Он всхлипнул, и тут дверь слетела с петель, и в комнату ворвался вихрь в образе Кощея. А вместе с ним залетел огонек-фонарик, враз осветивший спальню-темницу не хуже энергосберегающей лампочки. Я мгновенно оказалась опять на кровати, с ногами, завернутая в одеяло. Спать приходилось в чем мать родила, чтобы подольше сберечь чистыми единственное платье и белье, и нечего всяким тюремщикам глазеть на девичьи прелести. И вообще, что ему понадобилось в моей комнате посреди ночи? Неужто на крик прибежал? Разве ему не всё равно, что со мной происходит, пока остаюсь живой?
А колдуну понадобился всего один взгляд, пробежавшийся по помещению, чтобы понять главное.
- Деян! Ты опять за старое? – прогремел голос Кощея.
Призрак задрожал еще сильнее, но уже от страха перед тем, кто сподобился привязать его душу к каменному строению.
- Разве ты не хотел ее наказать? – прохныкал почти прозрачный, едва видимый при свете парящего фонарика Деян. – Я лишь внес свою лепту, хотел помучить, постращать… Разве не для этого ты ее пленил и запер? Привел ее в мой дом! Как мне было устоять? Живая! Такая сочная, теплая! Красивая! Десять лет я был привязан к мертвому замку, куда не ступала нога живого человека! Я страдал, в одиночестве, без возможности напитаться от души живой! Пока ты, Кощей, где-то пропадал столько времени! А тут вернулся — и не один! С таким подарком для изголодавшегося навьего!
- Наказывать Марью Моревну могу только я! – припечатал в гневе Кощей. – Другим не позволю! Мне всё равно от твоих страданий. Запомни, Деян, твое дело – исполнять мою волю. А моя воля – чтобы ты кормил ее и не обижал! А коли ослушаешься – отправлю в Навь, к мертвым! Они давно тебя дожидаются, есть что сказать!
Рухнул тут призрак на колени перед Кощеем, взмолился:
- Понял, Кощей, не губи! Но ты ошибся в ней, Кощей! Говорил, силы ее опечатаны! А она колдует! Защита у нее от навьих! Понимаешь, что это значит? Не взяли ее кошмары! Должны были с ума сводить, а они рассеялись, как дым от костра живых! И проснулась она, проснулась от сна-морока, да так, что смело меня с ее груди и ударило в ответ!
Нахмурился тут Кощей, на меня взглянул недобро.
- Ты как это делаешь? – с шипящим недоумением просил он.
- Что делаю? – не поняла я.
Тело всё ещё била нервная дрожь от пережитого ужаса. А этот негодяй опять что-то требует, выпытывает! У него совесть есть?
- На тебе ошейник, запирающий любое колдовство, – хмуро сказал Кощей. – Но ты смогла воспротивиться навьему. Применила колдовские чары. Как это возможно?
И вот тут-то меня разобрал истерический смех.
- Так вот для чего ошейник? Промашка у вас вышла, уважаемый Кощей Бессмертный. Нет у меня никакого колдовства. Ваш ошейник бесполезен. Ему просто нечего запирать.
Прищурился Кощей.
- Опять твое коварство? Хитришь? Чтобы снял я ошейник, да, Марья?
А мне уже было всё равно. От того, что испытала я в эту ночь, пропала куда-то вся робость перед ним.
- Можете не снимать, – фыркнула я в ответ Кощею. – Ничего от этого не изменится. Говорила же, я не Марья Моревна. Я не ведьма, не колдунья или кем она там еще у вас является. Нет у меня никакой колдовской силы.
