"Победителей не судят!" - сказала я Дарёну беззвучно, одними губами.
Зато на не способного сейчас себя защитить Кощея больше не смотрят, как на врага народа.
- Вези витязя к моему дому, Горазд! – сказала одна из женщин лет тридцати, выдвигаясь вперед, худенькая, с красивыми синими глазами. И сама ловко забралась на бортик.
Телега двинулась дальше, на другой край деревни.
- Я Боянка, – приветливо сказала она мне. – Знаю травы и некоторые заговоры. Мигом витязя на ноги поставлю. Он сильно в бою пострадал? Ран что-то не вижу…
- Он упал с высоты, – честно описала я суть проблемы местному "врачу", представившись в ответ. – Боюсь, что мог повредить себе что-то внутри.
- Вроде не расшибся, – с сомнением поглядела на Кощея Боянка. – Приходил в себя?
- Да, ненадолго.
- Жить будет, – обнажила в уверенной улыбке зубы травница.
Вот даже не сомневаюсь.
Остановились у самого крайнего дома, миленького, с резными наличниками на окнах и двери и небольшим крыльцом. С одной стороны его подпирал крохотный ухоженный садик с фруктовыми деревьями, с другой раскинулся огород, но засаженный не помидорками-огурцами, а разнообразными травами. Лечебными, надо полагать.
Боянка спрыгнула на землю.
Втроем мы перенесли Кощея в избу и уложили на единственную застеленную разноцветным лоскутным одеялом кровать.
- Боянка, если помощь какая будет нужна, зови, – сказал возница по имени Горазд и ушел.
- Пойдем коня твоего загоним, – предложила Боянка. – Потом героем займемся.
Вороной послушно позволил завести себя в какой-то пустой сарайчик.
- Марья! – шепотом позвал меня Дарён, когда Боянка уже вышла, и я направлялась вслед за ней.
Остановилась.
- Понимаю, – горячо заговорил конь. – Это не в твоих интересах… Но… помоги Кощею! Он много сил отдал, чтобы и меня сберечь в том падении, и тебя тоже. А потом еще снимал заклинание с меня Ванькино, то, которое опутало липкой паутиной в небе и не давало мне подняться на ноги на земле. Нехорошее то заклинание, сильно поистратился хозяин, его распутывая. Поэтому… Не посчитай за труд, выручи Кощея в этот раз.
- Как выручить? – не понимала я. – Что надо сделать?
Но вместо ответа конь нахмурился, замолчал. Опять намекает, что я и так должна знать, чем лечить Кощея? Но я не знаю! Я не Марья Моревна!
Только бесполезно что-то доказывать. Не поверят. Опять обвинят в женском коварстве и в чем-то похуже.
Ну и пусть. Сам как-нибудь выкарабкается. Может, травница и вправду поставит на ноги, и от меня ничего не потребуется.
В избе было светло, чисто и уютно. В одном углу русская печь, беленая, с занавеской, под ней – низкая лавочка. У другой стены расположились простой стол и еще одна лавка. У третьей – кровать, где сейчас вольготно раскинулся Кощей. В двух небольших оконцах виднелось вечереющее, начинающее наливаться оранжево-алым небо.
Боянка уже суетилась вокруг раненого. То лоб ему ладонью накрывала, то какие-то настои заваривала. Я сидела на лавке, понимая, что толку от меня никакого, только мешать буду. А травница, кажется, прекрасно знала свое дело.
От нечего делать решила прогуляться по деревне.
"Тысяча шагов" занозой застряли в сознании, но, вроде бы, это немало. Хватит, чтобы обойти деревню, подышать прохладным вечерним воздухом и спокойно, без свидетелей, подумать над своим положением.
- Ой, Марья, принесешь воды? – попросила Боянка. – Я запамятовала, ходила же к колодцу, да на витязя отвлеклась. И вёдра там остались. А у меня последняя вода на отвар ушла.
- Хорошо! – оживилась я. – Далеко колодец?
- В центре деревни. Пойдешь по дороге обратно, как приехали, не промахнешься. Два ведра там стоят – это мои.
Надеюсь, колодец не дальше, чем тысяча шагов, а то не видать Боянке воды, и в том, что кольцо на мне вовсе не обручальное, тоже придется признаться.
Я шла по деревне и размышляла, насколько всё же отличается она от той, где остался мой дом. И дело не в асфальте, у нас его тоже немного, лишь на одной улице. И даже не в транспорте, когда через двор имеется собственная машина или мопед. На худой конец, велосипед. Дома в современном селе разнообразны. И формами, и цветом, и даже материалом. Их строят, кто во что горазд, насколько фантазии или денег хватает. Одни мои соседи, например, живут в такой же вот древней избушке, старенькой, грозящей вот-вот завалиться, другие же выстроили настоящий коттедж и закрыли блочные стены ярким сайдингом.
Здесь же царило однообразие. И в то же время – особая, не передаваемая словами атмосфера. Я вдыхала этот чистейший, пахнущий травами и безмятежностью воздух, и улыбалась. Как же здесь замечательно! Душа поет!
По дороге мне никто не встретился, но вот у колодца собрались несколько жительниц деревни. И, кажется, обсуждали свежие новости. То есть, нас с Кощеем и его якобы подвиг.
При виде подошедшей героини сплетен женщины разом ее обступили и загалдели. Всем хотелось подробностей. Выспрашивали, как мне жилось в плену, да как именно спасал меня муж. А самое главное – что все-таки принесло смерть самому Бессмертному, как удалось избавить земли русские от черного колдуна?
Подробностей я придумать не успела. Смущенно пояснила, что послали меня за водой, и очень спешу, спасать уже самого героя.
Женщины прониклись и даже помогли, набрали мне воду в два Боянкиных ведра.
А я смотрела на колодец. И медленно начинала понимать, о чем просил Дарён.
Вода!
Марья, какая же ты глупая и несообразительная. В любой сказке Кощей силу свою возвращал, напившись, как следует, колодезной воды. И сам чародей упоминал, что только благодаря наивности Ивана, притащившего пленнику три ведра воды, сумел восстановиться и вырваться на свободу.
Три ведра, значит? Я и два-то еле уволокла. Деревенские славянки, конечно, сильные, им такая ноша не в тяжесть, они и коня на скаку остановят. А я выросла в городе, изнежена комфортной жизнью. Притащила, задыхаясь, чуть не оторвав руки, ведра Боянке, вылила в кадушку и пошла обратно, к колодцу.
Он реально выпьет три ведра? А как в него влезет? А не лопнет ли чародей?.. С такими мыслями я добралась до избы во второй раз и бухнула ведра на пол. Всё, больше не могу. Надеюсь, этого хватит. И стоило Боянке отвлечься, уйти по каким-то делам во двор, я метнулась к Кощею. Ой, а как его поить, спящего-то?
- Кощей! – тихо позвала я. И потрясла его за плечо. – Эй! Проснись!
Ноль реакции. Мой взгляд заметался по комнате. И наткнулся на тряпочку, которой Боянка лоб ему от испарины утирала. Извини, Кощей, ничего стерильного я тебе сейчас не найду. Смочила тряпочку в воде, положила на губы и слегка сжала. Жидкость попала на губы. Кадык на шее Кощея дернулся в глотательном рефлексе. Кусочек ткани чудесным образом оказался сухим. Работает? Еще несколько раз окунала я тряпочку в ведро, и каждый раз на лице Кощея она высыхала за мгновения.
А потом он вдруг открыл глаза.
- Еще… – прохрипел чародей.
В ход пошла глиняная кружка. Через минуту он настолько пришел в себя, что сам встал и склонился к ведру. А второе уже легко, словно пустое, поднял в воздух и выпил залпом прямо стоя.
- Там еще в кадушке вода, – слабым голосом произнесла я, не веря глазам.
Влезло же! И как объяснить Боянке, куда делась почти вся принесенная мною вода? Вдруг она тоже знает фишку Кощея Бессмертного и свяжет одно с другим?
Кадушка опустела наполовину, а Кощей обернулся ко мне. Он больше не выглядел так, словно вот-вот отдаст концы. Взгляд полыхнул знакомой тьмой, губы скривились в усмешке.
- Что ж, Марья, спасибо тебе. Не ожидал такой помощи. Сам бы я еще долго восстанавливался.
- Не за что, – буркнула я, глядя на него исподлобья.
Вот почему в его присутствии и от этого пристального взгляда всегда так неуютно?
- Где Дарён? – спросил Кощей таким тоном, словно всегда подозревал во мне серийного убийцу коней.
- В сарае за домом.
Кощей ушел, а я обречённо поплелась обратно к колодцу.
Припахать бы его таскать тяжелые ведра, а то никакой благодарности от мужика…
Странно. Я шла по той же сухой грунтовой дороге, но возникло ощущение, будто стопы в сандалиях с каждым шагом погружаются в вязкую грязь. Я пустила глаза вниз. Никакой грязи не было. Обычная деревенская дорога, давно не видевшая дождей.
Однако нога провалилась сквозь нее уже по щиколотку.
Что происходит?
Я осторожно переставила вторую ногу, и та вдруг оказалась под землей до колена. Меня словно затягивало болото, которого я даже не видела.
Ужас сжал мое сердце в тиски.
Может, там, под кажущейся ровной поверхностью грунтовки, спрятана яма? И если я просто пойду дальше, выберусь из ловушки?
Не выбралась, оказавшись в этой невидимой трясине сразу по бедра. Наверно, забавное это было зрелище, будто кто-то сильный поднял девушку повыше и со всей дури вогнал ее почти до половины тела в землю.
Вот только мне было не до смеха.
Я паниковала.
Так это и есть то самое "пожалеешь", если отойду от Кощея больше, чем на тысячу шагов?
Но ведь я уже дважды проходила это расстояние, тогда почему меня сейчас вдруг настигло его наказание?
Капкан невидимого и оттого еще более пугающего болота не отпускал. Ногам было не за что зацепиться. Пыталась опереться руками о почву, но руки тоже проваливались в незримый кисель. Пробовала использовать в качестве опоры ведро, перевернув его вверх дном, но получалось всё равно, что посреди моря за буек цепляться, а полностью выбраться из «воды» ведро не помогало. Хотя само не тонуло вместе со мной, крепко стояло на поверхности дороги, а значит, магия кольца действовала исключительно на меня одну.
Идти вперед было страшно. Логика подсказывала – там будет глубже, утянет сразу по пояс, а то и по грудь. Назад не получалось. Вправо, влево – ситуация не менялась.
Вот уже действительно – «пожалеешь»!
Паника накатывала липкими волнами. Покричать, позвать селян на помощь? Почему-то казалось, это плохая идея. Потом придется объясняться с деревенскими, что за колдовство со мною приключилось, а там всплывет обман о храбром победителе Кощеевом, который оказывается, немного не тот, за кого я его выдавала… Надо выбираться самой, но вот как?
А тут еще и солнце окончательно закатилось за дома и горизонт, и деревня тонула тоже, но уже в сумерках. И к проваливающейся волшебным образом под ногами земле добавлялась полная темнота. Ведь в деревне нет ни единого фонаря, как и в принципе электричества.
Вот теперь, Марья, можешь паниковать по-настоящему…
- Давай руку!
Боянка, неведомо как очутившаяся рядом, сверху вниз протягивала свою ладонь. Я, недолго думая, ухватилась за нее и отчаянно заработала ногами. Подпрыгивала, наваливалась животом на дорогу и тут же тонула опять, потому что жидким киселем для меня становилась любая поверхность земли.
- Да что же это? Тебя земля вообще не держит? – изумлялась травница, всеми силами пытаясь вытянуть меня наверх.
«Трясина» не сдавалась, мы с Боянкой тоже.
И вдруг почва выплюнула мое тело, как капризный ребенок несъедобную конфету. Боянка не удержала равновесья, завалилась спиной в пыль и утянула за собой меня. Какое-то время мы лежали рядом, пытаясь отдышаться и не веря, что страшное приключение позади. Затем Боянка поднялась на ноги, отряхнула платье. Я последовала ее примеру. Ноги дрожали, сердце колотилось от пережитого ужаса, а руки в суетливом волнении схватили на ручки ведра. Вот только за водой к колодцу я уж точно не пойду. Хватит с меня.
- Признайся, ты какая-то нечисть? – спросила травница, повернув ко мне голову и уставившись пристальным, укоризненным и слегка разочарованным взглядом.
Я бы тоже разочаровалась, окажись мои гости, которых приютила со всем гостеприимством, с каким-то нехорошим подвохом.
- Я человек, – обреченно отозвалась я. Список людей, которые меня в чем-то подозревают, только что пополнился новым именем.
- Тогда колдовство? – не унималась Боянка. – Проклятие? Это тебя твой муж так?
Я отпустила ведра и показала руку с кольцом. Горько усмехнулась:
- Это цепь моя. Дальше определенного расстояния отойти от него не могу. Но чтобы было вот так – я сама не знала. Впервые такое.
- Он и есть Кощей, верно? – помолчав, напряженным голосом спросила Боянка.
Я испугалась, как легко она нас раскусила.
- С чего ты взяла?!
- С того. Как лежал он без чувств и как очнулся – я ощущала его совсем по-разному. Он словно силой налился. Темной, могущественной силой. Жуткой такой. Я как увидела, что он вышел, так и села на землю, настолько от него тьмой повеяло. И холодом лютым. Он к коню пошел, в сарай. А потом ты вышла. И куда-то направилась. Вот я и решила за тобой последовать, поговорить да порасспросить. Иду-иду, из виду тебя не выпускаю. А тут такое! Я сама перепугалась, думала, и ты такая же, но нет. От тебя веет жизнью, в то время как он него – смертью.
- Я человек, – повторила я. – И он мне, кстати, не муж. Он просто похитил меня и держит при себе.
- Правы были слухи, – понятливо закивала травница. – Что похищает Кощей девушек и морит их в своем замке. Что делать будем? Снять такое мощное заклятие я не смогу. Не мне тягаться с повелителем тьмы. Но и освободиться хотелось бы тебе помочь.
- Не надо, – замахала руками я. – Один уже пытался помочь, и его в живых оставили только за прежнюю заслугу. А ты хоть и пыталась вылечить, но вряд ли на самом деле чем-то повлияла...
Я чуть не проговорилась, что «вылечила» Кощея своими руками, но вовремя прикусила язык. Сейчас я сильно жалела о своей доброте.
- К матушке Яге бы тебе, – проговорила Боянка задумчиво. – Она обо всем ведает, она же на пути мертвых живет, на перекрестке Навьем. Но как добраться до нее с твоей «цепью», ума не приложу…
- К кому? – одновременно знакомое и незнакомое имя сбило с толку. – К Бабе Яге?
Травница поморщилась.
- Какая же она баба? Она и молоденькой девушкой может тебе показаться, и женщиной вроде нас с тобой. И старухой, да.
Где-то в деревне залаяли собаки. В сгущающейся ночной темноте сбоку мелькнуло что-то еще более черное и повеяло такой жутью, что мы обе разом обернулись туда.
На ближайшем заборе сидел крупный ворон. И смотрел на нас.
Боянка вздрогнула.
- Не к добру это, – пробормотала она.
- Почему? – удивилась я, вспомнив другого ворона, что остался у Кощеева замка. Мой пернатый зритель. Тот ворон был очень даже ничего. Мне нравился. – У вас вороны означают что-то плохое?
- Вороны – птицы вещие, предвестники беды. Если бы он залетел в дом, что жди в этом доме скорой смерти, – прошептала Боянка. – Но он даже не во дворе, на заборе. Может, и обойдется…
- Да? – удивилась я.
Мой знакомый ворон не казался предвестником смерти. Может, потому, что в том замке уже был один мертвый, один бессмертный, и я, та, которой было обещано: тебя не спасет даже смерть.
Собаки больше не лаяли. Вместе с ночной мглой, настолько густой, осязаемой, когда даже звездочки на небе блекнут и растворяются до полного исчезновения, деревню окутала тишина. Замолчали даже кузнечики, этот вечный фоновый звук загородной жизни.
Ворон встрепенулся, взмахнул крылами и улетел.
Травница проводила его тревожным взглядом. А потом направилась к калитке того дома, забор которого отметила своим вниманием черная птица. Я шла за ней, подсознательно ожидая, что любой мой шаг может закончиться в невидимом болоте. Но всё обошлось.
Зато на не способного сейчас себя защитить Кощея больше не смотрят, как на врага народа.
- Вези витязя к моему дому, Горазд! – сказала одна из женщин лет тридцати, выдвигаясь вперед, худенькая, с красивыми синими глазами. И сама ловко забралась на бортик.
Телега двинулась дальше, на другой край деревни.
- Я Боянка, – приветливо сказала она мне. – Знаю травы и некоторые заговоры. Мигом витязя на ноги поставлю. Он сильно в бою пострадал? Ран что-то не вижу…
- Он упал с высоты, – честно описала я суть проблемы местному "врачу", представившись в ответ. – Боюсь, что мог повредить себе что-то внутри.
- Вроде не расшибся, – с сомнением поглядела на Кощея Боянка. – Приходил в себя?
- Да, ненадолго.
- Жить будет, – обнажила в уверенной улыбке зубы травница.
Вот даже не сомневаюсь.
Остановились у самого крайнего дома, миленького, с резными наличниками на окнах и двери и небольшим крыльцом. С одной стороны его подпирал крохотный ухоженный садик с фруктовыми деревьями, с другой раскинулся огород, но засаженный не помидорками-огурцами, а разнообразными травами. Лечебными, надо полагать.
Боянка спрыгнула на землю.
Втроем мы перенесли Кощея в избу и уложили на единственную застеленную разноцветным лоскутным одеялом кровать.
- Боянка, если помощь какая будет нужна, зови, – сказал возница по имени Горазд и ушел.
- Пойдем коня твоего загоним, – предложила Боянка. – Потом героем займемся.
Вороной послушно позволил завести себя в какой-то пустой сарайчик.
- Марья! – шепотом позвал меня Дарён, когда Боянка уже вышла, и я направлялась вслед за ней.
Остановилась.
- Понимаю, – горячо заговорил конь. – Это не в твоих интересах… Но… помоги Кощею! Он много сил отдал, чтобы и меня сберечь в том падении, и тебя тоже. А потом еще снимал заклинание с меня Ванькино, то, которое опутало липкой паутиной в небе и не давало мне подняться на ноги на земле. Нехорошее то заклинание, сильно поистратился хозяин, его распутывая. Поэтому… Не посчитай за труд, выручи Кощея в этот раз.
- Как выручить? – не понимала я. – Что надо сделать?
Но вместо ответа конь нахмурился, замолчал. Опять намекает, что я и так должна знать, чем лечить Кощея? Но я не знаю! Я не Марья Моревна!
Только бесполезно что-то доказывать. Не поверят. Опять обвинят в женском коварстве и в чем-то похуже.
Ну и пусть. Сам как-нибудь выкарабкается. Может, травница и вправду поставит на ноги, и от меня ничего не потребуется.
В избе было светло, чисто и уютно. В одном углу русская печь, беленая, с занавеской, под ней – низкая лавочка. У другой стены расположились простой стол и еще одна лавка. У третьей – кровать, где сейчас вольготно раскинулся Кощей. В двух небольших оконцах виднелось вечереющее, начинающее наливаться оранжево-алым небо.
Боянка уже суетилась вокруг раненого. То лоб ему ладонью накрывала, то какие-то настои заваривала. Я сидела на лавке, понимая, что толку от меня никакого, только мешать буду. А травница, кажется, прекрасно знала свое дело.
От нечего делать решила прогуляться по деревне.
"Тысяча шагов" занозой застряли в сознании, но, вроде бы, это немало. Хватит, чтобы обойти деревню, подышать прохладным вечерним воздухом и спокойно, без свидетелей, подумать над своим положением.
- Ой, Марья, принесешь воды? – попросила Боянка. – Я запамятовала, ходила же к колодцу, да на витязя отвлеклась. И вёдра там остались. А у меня последняя вода на отвар ушла.
- Хорошо! – оживилась я. – Далеко колодец?
- В центре деревни. Пойдешь по дороге обратно, как приехали, не промахнешься. Два ведра там стоят – это мои.
Надеюсь, колодец не дальше, чем тысяча шагов, а то не видать Боянке воды, и в том, что кольцо на мне вовсе не обручальное, тоже придется признаться.
Я шла по деревне и размышляла, насколько всё же отличается она от той, где остался мой дом. И дело не в асфальте, у нас его тоже немного, лишь на одной улице. И даже не в транспорте, когда через двор имеется собственная машина или мопед. На худой конец, велосипед. Дома в современном селе разнообразны. И формами, и цветом, и даже материалом. Их строят, кто во что горазд, насколько фантазии или денег хватает. Одни мои соседи, например, живут в такой же вот древней избушке, старенькой, грозящей вот-вот завалиться, другие же выстроили настоящий коттедж и закрыли блочные стены ярким сайдингом.
Здесь же царило однообразие. И в то же время – особая, не передаваемая словами атмосфера. Я вдыхала этот чистейший, пахнущий травами и безмятежностью воздух, и улыбалась. Как же здесь замечательно! Душа поет!
По дороге мне никто не встретился, но вот у колодца собрались несколько жительниц деревни. И, кажется, обсуждали свежие новости. То есть, нас с Кощеем и его якобы подвиг.
При виде подошедшей героини сплетен женщины разом ее обступили и загалдели. Всем хотелось подробностей. Выспрашивали, как мне жилось в плену, да как именно спасал меня муж. А самое главное – что все-таки принесло смерть самому Бессмертному, как удалось избавить земли русские от черного колдуна?
Подробностей я придумать не успела. Смущенно пояснила, что послали меня за водой, и очень спешу, спасать уже самого героя.
Женщины прониклись и даже помогли, набрали мне воду в два Боянкиных ведра.
А я смотрела на колодец. И медленно начинала понимать, о чем просил Дарён.
Вода!
Марья, какая же ты глупая и несообразительная. В любой сказке Кощей силу свою возвращал, напившись, как следует, колодезной воды. И сам чародей упоминал, что только благодаря наивности Ивана, притащившего пленнику три ведра воды, сумел восстановиться и вырваться на свободу.
Три ведра, значит? Я и два-то еле уволокла. Деревенские славянки, конечно, сильные, им такая ноша не в тяжесть, они и коня на скаку остановят. А я выросла в городе, изнежена комфортной жизнью. Притащила, задыхаясь, чуть не оторвав руки, ведра Боянке, вылила в кадушку и пошла обратно, к колодцу.
Он реально выпьет три ведра? А как в него влезет? А не лопнет ли чародей?.. С такими мыслями я добралась до избы во второй раз и бухнула ведра на пол. Всё, больше не могу. Надеюсь, этого хватит. И стоило Боянке отвлечься, уйти по каким-то делам во двор, я метнулась к Кощею. Ой, а как его поить, спящего-то?
- Кощей! – тихо позвала я. И потрясла его за плечо. – Эй! Проснись!
Ноль реакции. Мой взгляд заметался по комнате. И наткнулся на тряпочку, которой Боянка лоб ему от испарины утирала. Извини, Кощей, ничего стерильного я тебе сейчас не найду. Смочила тряпочку в воде, положила на губы и слегка сжала. Жидкость попала на губы. Кадык на шее Кощея дернулся в глотательном рефлексе. Кусочек ткани чудесным образом оказался сухим. Работает? Еще несколько раз окунала я тряпочку в ведро, и каждый раз на лице Кощея она высыхала за мгновения.
А потом он вдруг открыл глаза.
- Еще… – прохрипел чародей.
В ход пошла глиняная кружка. Через минуту он настолько пришел в себя, что сам встал и склонился к ведру. А второе уже легко, словно пустое, поднял в воздух и выпил залпом прямо стоя.
- Там еще в кадушке вода, – слабым голосом произнесла я, не веря глазам.
Влезло же! И как объяснить Боянке, куда делась почти вся принесенная мною вода? Вдруг она тоже знает фишку Кощея Бессмертного и свяжет одно с другим?
Кадушка опустела наполовину, а Кощей обернулся ко мне. Он больше не выглядел так, словно вот-вот отдаст концы. Взгляд полыхнул знакомой тьмой, губы скривились в усмешке.
- Что ж, Марья, спасибо тебе. Не ожидал такой помощи. Сам бы я еще долго восстанавливался.
- Не за что, – буркнула я, глядя на него исподлобья.
Вот почему в его присутствии и от этого пристального взгляда всегда так неуютно?
- Где Дарён? – спросил Кощей таким тоном, словно всегда подозревал во мне серийного убийцу коней.
- В сарае за домом.
Кощей ушел, а я обречённо поплелась обратно к колодцу.
Припахать бы его таскать тяжелые ведра, а то никакой благодарности от мужика…
Странно. Я шла по той же сухой грунтовой дороге, но возникло ощущение, будто стопы в сандалиях с каждым шагом погружаются в вязкую грязь. Я пустила глаза вниз. Никакой грязи не было. Обычная деревенская дорога, давно не видевшая дождей.
Однако нога провалилась сквозь нее уже по щиколотку.
Что происходит?
Я осторожно переставила вторую ногу, и та вдруг оказалась под землей до колена. Меня словно затягивало болото, которого я даже не видела.
Ужас сжал мое сердце в тиски.
Может, там, под кажущейся ровной поверхностью грунтовки, спрятана яма? И если я просто пойду дальше, выберусь из ловушки?
Не выбралась, оказавшись в этой невидимой трясине сразу по бедра. Наверно, забавное это было зрелище, будто кто-то сильный поднял девушку повыше и со всей дури вогнал ее почти до половины тела в землю.
Вот только мне было не до смеха.
Я паниковала.
Так это и есть то самое "пожалеешь", если отойду от Кощея больше, чем на тысячу шагов?
Глава десятая. Вещая птица
Но ведь я уже дважды проходила это расстояние, тогда почему меня сейчас вдруг настигло его наказание?
Капкан невидимого и оттого еще более пугающего болота не отпускал. Ногам было не за что зацепиться. Пыталась опереться руками о почву, но руки тоже проваливались в незримый кисель. Пробовала использовать в качестве опоры ведро, перевернув его вверх дном, но получалось всё равно, что посреди моря за буек цепляться, а полностью выбраться из «воды» ведро не помогало. Хотя само не тонуло вместе со мной, крепко стояло на поверхности дороги, а значит, магия кольца действовала исключительно на меня одну.
Идти вперед было страшно. Логика подсказывала – там будет глубже, утянет сразу по пояс, а то и по грудь. Назад не получалось. Вправо, влево – ситуация не менялась.
Вот уже действительно – «пожалеешь»!
Паника накатывала липкими волнами. Покричать, позвать селян на помощь? Почему-то казалось, это плохая идея. Потом придется объясняться с деревенскими, что за колдовство со мною приключилось, а там всплывет обман о храбром победителе Кощеевом, который оказывается, немного не тот, за кого я его выдавала… Надо выбираться самой, но вот как?
А тут еще и солнце окончательно закатилось за дома и горизонт, и деревня тонула тоже, но уже в сумерках. И к проваливающейся волшебным образом под ногами земле добавлялась полная темнота. Ведь в деревне нет ни единого фонаря, как и в принципе электричества.
Вот теперь, Марья, можешь паниковать по-настоящему…
- Давай руку!
Боянка, неведомо как очутившаяся рядом, сверху вниз протягивала свою ладонь. Я, недолго думая, ухватилась за нее и отчаянно заработала ногами. Подпрыгивала, наваливалась животом на дорогу и тут же тонула опять, потому что жидким киселем для меня становилась любая поверхность земли.
- Да что же это? Тебя земля вообще не держит? – изумлялась травница, всеми силами пытаясь вытянуть меня наверх.
«Трясина» не сдавалась, мы с Боянкой тоже.
И вдруг почва выплюнула мое тело, как капризный ребенок несъедобную конфету. Боянка не удержала равновесья, завалилась спиной в пыль и утянула за собой меня. Какое-то время мы лежали рядом, пытаясь отдышаться и не веря, что страшное приключение позади. Затем Боянка поднялась на ноги, отряхнула платье. Я последовала ее примеру. Ноги дрожали, сердце колотилось от пережитого ужаса, а руки в суетливом волнении схватили на ручки ведра. Вот только за водой к колодцу я уж точно не пойду. Хватит с меня.
- Признайся, ты какая-то нечисть? – спросила травница, повернув ко мне голову и уставившись пристальным, укоризненным и слегка разочарованным взглядом.
Я бы тоже разочаровалась, окажись мои гости, которых приютила со всем гостеприимством, с каким-то нехорошим подвохом.
- Я человек, – обреченно отозвалась я. Список людей, которые меня в чем-то подозревают, только что пополнился новым именем.
- Тогда колдовство? – не унималась Боянка. – Проклятие? Это тебя твой муж так?
Я отпустила ведра и показала руку с кольцом. Горько усмехнулась:
- Это цепь моя. Дальше определенного расстояния отойти от него не могу. Но чтобы было вот так – я сама не знала. Впервые такое.
- Он и есть Кощей, верно? – помолчав, напряженным голосом спросила Боянка.
Я испугалась, как легко она нас раскусила.
- С чего ты взяла?!
- С того. Как лежал он без чувств и как очнулся – я ощущала его совсем по-разному. Он словно силой налился. Темной, могущественной силой. Жуткой такой. Я как увидела, что он вышел, так и села на землю, настолько от него тьмой повеяло. И холодом лютым. Он к коню пошел, в сарай. А потом ты вышла. И куда-то направилась. Вот я и решила за тобой последовать, поговорить да порасспросить. Иду-иду, из виду тебя не выпускаю. А тут такое! Я сама перепугалась, думала, и ты такая же, но нет. От тебя веет жизнью, в то время как он него – смертью.
- Я человек, – повторила я. – И он мне, кстати, не муж. Он просто похитил меня и держит при себе.
- Правы были слухи, – понятливо закивала травница. – Что похищает Кощей девушек и морит их в своем замке. Что делать будем? Снять такое мощное заклятие я не смогу. Не мне тягаться с повелителем тьмы. Но и освободиться хотелось бы тебе помочь.
- Не надо, – замахала руками я. – Один уже пытался помочь, и его в живых оставили только за прежнюю заслугу. А ты хоть и пыталась вылечить, но вряд ли на самом деле чем-то повлияла...
Я чуть не проговорилась, что «вылечила» Кощея своими руками, но вовремя прикусила язык. Сейчас я сильно жалела о своей доброте.
- К матушке Яге бы тебе, – проговорила Боянка задумчиво. – Она обо всем ведает, она же на пути мертвых живет, на перекрестке Навьем. Но как добраться до нее с твоей «цепью», ума не приложу…
- К кому? – одновременно знакомое и незнакомое имя сбило с толку. – К Бабе Яге?
Травница поморщилась.
- Какая же она баба? Она и молоденькой девушкой может тебе показаться, и женщиной вроде нас с тобой. И старухой, да.
Где-то в деревне залаяли собаки. В сгущающейся ночной темноте сбоку мелькнуло что-то еще более черное и повеяло такой жутью, что мы обе разом обернулись туда.
На ближайшем заборе сидел крупный ворон. И смотрел на нас.
Боянка вздрогнула.
- Не к добру это, – пробормотала она.
- Почему? – удивилась я, вспомнив другого ворона, что остался у Кощеева замка. Мой пернатый зритель. Тот ворон был очень даже ничего. Мне нравился. – У вас вороны означают что-то плохое?
- Вороны – птицы вещие, предвестники беды. Если бы он залетел в дом, что жди в этом доме скорой смерти, – прошептала Боянка. – Но он даже не во дворе, на заборе. Может, и обойдется…
- Да? – удивилась я.
Мой знакомый ворон не казался предвестником смерти. Может, потому, что в том замке уже был один мертвый, один бессмертный, и я, та, которой было обещано: тебя не спасет даже смерть.
Собаки больше не лаяли. Вместе с ночной мглой, настолько густой, осязаемой, когда даже звездочки на небе блекнут и растворяются до полного исчезновения, деревню окутала тишина. Замолчали даже кузнечики, этот вечный фоновый звук загородной жизни.
Ворон встрепенулся, взмахнул крылами и улетел.
Травница проводила его тревожным взглядом. А потом направилась к калитке того дома, забор которого отметила своим вниманием черная птица. Я шла за ней, подсознательно ожидая, что любой мой шаг может закончиться в невидимом болоте. Но всё обошлось.
