- Заходи уж, - сказала я, посторонившись.
Черная смазанная тень пронеслась мимо ног и скрылась в квартире.
В комнате было сумрачно. Я раздвинула шторы, впуская яркое зимнее солнце, по давней привычке оглядела двор.
И заметила парня в черной куртке с капюшоном на голове, закрывающим лицо.
Кого ты хочешь обмануть, ведьмак?
* * *
Было уже около полудня, когда звонок позвал меня к двери. Я никого не ждала.
С опаской – защиту я так и не удосужилась поставить – посмотрела в глазок. Там был Иван, мой сосед по площадке. Все органы чувств, человеческие и не очень, подтвердили то же самое.
Я открыла.
- Привет, - сказал парень.
- Привет.
- Вот, диски тебе принес, - смущенно сообщил Иван.
- Спасибо, - сказала я.
Откуда-то он знал, что моя любимая музыка – тяжелая, с мистическим уклоном. Возможно, я сама ему говорила. Не помню.
Посмотрела на верхний диск. «Король и Шут», альбом «Герои и злодеи». Усмехнулась.
- Ну, что, герой, заходи, чай будем пить, - сказала Ивану.
- Ты одна? – на всякий случай спросил он.
- Нет, - честно ответила я.
Он непроизвольно покосился в комнату. Потом понял.
Паутина в верхнем углу, у окна, почему-то никого не приводила в восторг. А крупный паук вызывал омерзение и вопросы типа: «Почему ты его не уберешь?»
Паук жил тут чуть ли не с первого дня, как я сняла эту квартиру. И считался членом нашей маленькой семьи. Это единственное животное, с которым мы ладили и даже испытывали симпатию друг к другу.
- Я имею в виду людей, - поправился Иван.
- Я одна. Из людей.
Вспомнила о коте. Кот пропал где-то в районе кухни, но поскольку там ничего не гремело, искать его не стала.
Иван от чая отказался. Такой атрибут жилища девушки, как паук, отбивал охоту к чаю у многих. Меня это устраивало.
- У меня скоро день рождения, - сказал Иван. – Приглашаю всех друзей.
- Хорошее дело, - улыбнулась я.
- Я хочу, чтобы и ты там была.
- Это когда? – уточнила я.
- Через три дня. В пятницу.
- А ты не боишься в подарок получить приворотное зелье? – пошутила я.
Он рассмеялся.
- Тебе не нужны приворотные зелья. Ты и так приворожишь, кого захочешь.
- Тоже считаешь меня ведьмой? – приподняла я брови.
- Колдуньей. Доброй колдуньей.
Он шутил. Ведьмой меня считала его мать, и я никак не могла понять, почему. Вроде я была осторожной…
- Я приду, - пообещала Ивану, а сама подумала, что опять нужно мучиться с подарком. Не любила я эти праздники. И человеческие сборища. Но обижать Ивана у меня не было причин. – Если ничто не помешает.
- Приходи! Будет весело!
Да уж…
- Мяу! – требовательно сказали с полу. Объявился, мерзавец…
- О, у тебя кошка! – непонятно чему обрадовался Иван.
- Не знаю, - сказала я. – Может, кот.
- Давай посмотрим, - шутливо предложил Иван и потянулся к коту.
Кот не дался. Он оказался гордым и независимым.
- Весь в хозяйку, - уважительно сказал Иван. – Такой же неприступный.
После этой фразы он ожидал от меня какой-то реакции.
Среагировал кот. Он зашипел, припав к полу и не сводя с парня желтых глаз.
- Кусается? – на всякий случай спросил Иван.
- Не знаю, - с улыбкой повторила я. Ситуация начала меня забавлять.
Иван быстро свернул свое пребывание в гостях и ушел.
- Спасибо, - искренне сказала я коту.
Тот уже исчез в недрах квартиры.
* * *
Этот ведьмак точно взялся меня преследовать. Едва я появилась у детского сада – он тут как тут, стоит, ждет, ухмыляется, забор подпирает.
- Охотишься? – мило полюбопытствовала я вместо приветствия.
- Беру пример с профессионалов, - отвечал он в том же тоне.
Ясно, чего же еще он может ожидать от вампира, ошивающегося около учреждения, полного здоровых аппетитных деток. Странно, что еще не убил меня, как только понял, куда я направляюсь…
- И то верно, - сказала я ехидно. - У кого же еще учиться ведьмаку? В своей-то среде профессионалов не хватает.
Он на провокацию не поддался.
- Вот не понимаю, почему я еще тебя не убил? – без особого интереса спросил он. Словно для себя-то он все давно понял, и вопрос этот так, для проформы.
Я пожала плечами, и тут со стороны садика показались родители с детьми. Садик закрывался.
Я и ведьмак провожали их равнодушными взглядами.
- Алиса, простите, что мы задержались. Вы давно ждете?
Улыбчивая воспитательница вела за руку светловолосую девочку в красном пуховичке. Обе сияли. Я никогда не заходила на территорию садика сама. Вампирье обаяние заставляло молоденькую воспитательницу Тамару видеть во мне лучшую подругу и делать все, что я захочу.
- Не беспокойтесь, - улыбнулась я ей, а потом девочке. – Я только пришла.
- Тогда сдаю вам малышку с чистой совестью, - с облегчением вздохнула Тамара. – Пока, крошка.
Воспитательница упорхнула, а я наклонилась к девочке, поправляя воротник, и только тут вспомнила, что ждала ребенка не одна.
- Ах ты, гадость зубастая! – заорал ведьмак, бросаясь на меня. Увернуться я не успела, и мы оба рухнули на землю и покатились, сцепившись, приминая снег, под задиристое улюлюканье каких-то ребят на противоположной стороне улицы.
Куда уж ведьмаку, да еще только что обращенному, справиться с вампиром в рукопашном поединке!
Изловчившись, я оказалась наверху, придавив ведьмака к земле ладонями, опершись на его согнутые руки. Тряхнула головой назад, отбрасывая с лица волосы и не обращая внимания на трепыхания драчуна. Аплодисменты на той стороне улицы прозвучали победным гонгом.
- Ну, - поинтересовалась я, заглядывая в лицо ведьмака. – И чего мы деремся? Чего общественный порядок нарушаем?
- Тварь ты все-таки, - тяжело дыша, выдавил ведьмак. – А я ребенка защищаю.
Тут уж я удивилась по-настоящему.
- Какого? Этого, что ли? – кивок в сторону белокурой девочки, спокойно наблюдающей за нашей дракой. – Дурак ты все-таки, ведьмак. Да я за этого ребенка сама, кому хочешь, горло перегрызу.
- Чтобы другим не досталось? – ехидно уточнил подлец.
Я смерила его самым презрительным взглядом и поднялась на ноги, отряхиваясь. Он мгновенно принял вертикальное положение, явно напоминающее оборонительную стойку. Я даже не рассмеялась. Надоело. Если он такой шут, то его проблемы. Вместо этого я подошла к девочке, сразу прижавшейся ко мне всем телом и подозрительно, но без тени боязни, поглядывающей на потрепанного ведьмака.
Тот напрягся.
- Наташа, родная, давай скажем этому дяде, кто мы есть, хорошо? А то дядя уж подумал на меня всякое нехорошее, драться полез. Ведьмак, погляди на нас повнимательнее, - сказала я «дяде». – Неужто не замечаешь? Похожи мы, очень похожи. Сестра это моя. Родная. Не пью я у нее кровь, не ем. Говорю же, сама кого хочешь на тот свет отправлю, если хоть волосок с ее головы сорвут. Если недобрым словом помянут или нехорошо поглядят. Ясно тебе, ведьмак?
Последнее я добавила, потому что заметила, как изменился его взгляд, адресованный Наташе, с озабоченного, тревожного, на презрительный.
- Значит, такая же… - он сплюнул и пошел прочь. Видимо, зарекаясь спасать незнакомых девочек, предварительно не выяснив их происхождение.
- Плохой дядя, - сказала я тихо Наташе, гладя ее по головке. – Пойдем, родная.
3.
У бабы Любы была невеселая старость. На склоне лет, имея за душой маленькую квартиру и совсем уж крохотную пенсию, она оказалась совсем одна. Ее муж умер восемь лет назад, после того, как они потеряли единственного сына в авиакатастрофе. Других родственников в городе не было. Появление на площадке двух новых соседок: очаровательной белокурой малышки и ее старшей сестры – значительно оживило тоскливую жизнь старушки.
Общие интересы свели нас быстро. Мне временно требовалась нянечка для Наташи, а бабе Любе – хоть какая-то видимость семьи. Но даже после того, как я нашла для Наташи детский садик, баба Люба оставалась близким для нас человеком, а частые чаепития на моей кухне давно сделались традицией.
- Бедная девочка, – вздыхает баба Люба, отставляя чашку. – Горбатишься на двух работах, а толку?
- Уже на одной, - улыбаюсь я.
- Ушла откуда-то? И правильно. Нечего себя изводить. Всех денег не заработаешь. Тебе бы в институт поступать надо…
- Теть Люба, какой институт? Я школу не закончила.
- Бедная. Так нельзя, Алисочка. Без образования как ты жить будешь? Ни работы хорошей, ни…- у нее вид как у родной бабушки, искренне переживающей за свою непутевую внучку.
Меня напрягало, когда мои проблемы принимали близко к сердцу.
- Я справлюсь, - твердо отвечаю бабе Любе. – Мне бы только Наташу выучить.
- У нас в городе есть хорошие школы для глухонемых детей…
- Наташа не глухая! – возмущаюсь я. – Ей не нужны эти школы. Она нормальная девочка и будет учиться в нормальной школе!
- Ты сама-то в это веришь? – тихо произносит баба Люба. – Кто ее возьмет, без голоска?
- Она будет говорить, - заявляю уверенно. – Я что-нибудь придумаю. Обязательно.
- Алиса, Алиса, - сокрушенно качает головой баба Люба. – Три года ты ничего не могла придумать. Ей уже шесть. Школа не за горами. Может, пора обратиться к медицине?
- Я не могу, - упрямо отвечаю я, как впрочем, и всегда на этот вечный вопрос моей соседки. – Не хочу! Они ей не помогут. Ей могу помочь только я, ее сестра.
- Нет, Алиса, так не пойдет. Ты ей поможешь, но только если обратишься к специалистам. Я знаю, у нас есть хорошие доктора, они хорошо лечат как раз всякие нервные расстройства…
И аргументы ее тоже вечные. Приведенные не в первый и далеко не последний раз.
- Наташа здоровая девочка! – привычно возражаю я. Просто она не говорит!
- Да-да, конечно. Все так просто. И никаких проблем. Просто ребенок не говорит.
Я опускаю глаза.
- Хорошо, не просто. Ей пришлось такое пережить… Это было страшно. Очень страшно. Наш дом горел. Все вокруг рушилось, а за окном кричали люди. То, что мы с Наташей выжили – это чудо. Настоящее чудо. Потому что все, кто был в доме кроме нас – погибли. Наташе было три года. Мне – шестнадцать. Иногда я просыпаюсь и думаю: вдруг я все-таки сгорела, и Наташа тоже, и все вокруг – это уже не реальность? Да, Наташа не просто не говорит. Она замолчала после того дня.
- Значит, мой совет правильный. Обратись к врачам. И тебе самой это не помешает, и Наташе голосок вернешь.
- Ни за что, - твердо отвечаю я.
* * *
В первый месяц после того дня я все-таки об этом думала. И даже искала подходящую клинику.
А потом…
Тетя Ира – родная сестра моей мамы. Она живет в небольшом городке, на краю области, в шестидесяти километрах от нашей родной деревни.
А мне больше некуда было идти.
Тетушка приняла меня и Наташу. На ее расспросы я отвечала простой историей: наш дом сгорел, и мать отослала обеих дочерей к тетке. Звонить маме тоже смысла нет, поскольку сотовый телефон сгорел вместе с домом, а проводная связь не работает. Увы, тетя, так бывает. Деревня, что с нее возьмёшь. Тетя, разумеется, поохала, поахала и предложила помощь, но я отговорила добрую женщину. Заверила, что она и так нам несказанно помогла, приютив у себя дома.
Тетушка приняла нас охотно. Это потом я поняла, что так к нам отнестись ее заставило не родственной чувство, а мое нечеловеческое обаяние. Благодаря ему же тетушке удалось устроить меня в школу без документов, которые, по легенде, сгорели вместе с домом.
Так продолжалось почти месяц.
Однажды я вернулась домой из школы и застала тетушку в кресле читающей письмо. Она была бледна, от нее исходили волны ужаса и ярости. Ощущалось это настолько реально и отчетливо, что мне стало страшно, а где-то под желудком начала крутить тугая, резкая боль.
Тетя заметила меня сразу.
- Это письмо из деревни, - сказала она. – Я полагаю, ты знаешь, что там написано.
Я знала. Но не понимала, почему оно пришло. Точнее, от кого.
В ту пору я была еще слишком наивной и позволила себе поверила: больше мне бояться нечего. Всё позади.
Не всё.
- Ты думала, я ни с кем не поддерживаю связи, кроме как с сестрой? – тихо спросила она, но голос ее звенел от сдерживаемой злости. – Ты ошибалась. Мой старый школьный товарищ пишет мне иногда.
Тогда странно, что письмо шло так долго. Месяц. Долгий месяц, принесший мне успокоение.
Я села.
Я ничего не сказала. Тугой жгут боли добрался до горла и стянул его тугой удавкой. Ведь я еще не оправилась от пережитого, от ужаса, преследующего меня с той недавней ночи.
- Она моя сестра! - вскричала тетя. – А ты даже скрыла от меня ее смерть!
Я втянула голову в плечи – испуганная, затравленная шестнадцатилетняя девочка.
Тетя резко остыла. Отвернулась, отошла к окну.
- Это твоих рук дело?
- Разве в письме не написано? – выдавила я.
- Он говорил о взрыве. Взрыве, уничтожившем дом. Это был не пожар.
- Они подожгли дом, - неожиданно вскричала я. – Они хотели нас убить!
- Тебя, - отрезала тетя. – Галя бы не пострадала. – Она резко повернулась ко мне, ожгла взглядом ненависти. – Получается, ее убила ты. Как того мальчика, который утонул по твоей вине.
- Вы ничего не знаете… - прошептала я.
- Мне достаточно того, что написал мне Егор. И я знаю, что приютила в своем доме убийцу. Нет, не просто убийцу. Нечистую силу. Зло из наших преданий. Мать говорила нам с Галей – нечистая сила не вымысел. Она существует. Таких, как ты, у нас не было уже давно. Но кто мог подумать, что такое появится в нашей семье!
- Значит, я нечистая сила, - процедила я, и зло, которое так уверенно приписывала мне родная тетя, поднялось из глубины моей души. С той минуты шестнадцатилетняя наивная девочка поклялась больше никому не доверять и ни с кем не сближаться. Потому что осознала страшную вещь: мир – это несправедливое и опасное место. А она – существо, которое обречено на гонения и может полагаться только на себя.
- Странно, - сказала тетя задумчиво. – Странно, что в такой милой, очаровательной девочке сидит демон. Ты мне нравилась. Очень нравилась. Поэтому я ничего никому не скажу. Все-таки я тебя полюбила. Но гибель сестры я тебе не прощу. Я больше не хочу тебя видеть. Уходи.
Тугая боль высушила мои слезы. Живот впервые болел так сильно, но я списала это на отчаяние, разъедающее меня изнутри.
Но именно это неожиданно придало мне решимости.
Я соскочила со стула и торопливо отправилась в комнату, выделенную нам с сестрой. Собирать вещи, которых, впрочем, у нас немного.
В конце концов, у меня достаточно сил, чтобы выжить самой и поставить на ноги сестренку. Ведь нас теперь двое – двое во всем мире.
Она словно прочитала мои мысли.
- Наташа останется со мной! – припечатала тетя Ира. – Я не позволю, чтобы ее растила ты!
А зря.
* * *
- …Очередная серия жутких убийств… - взволнованно вещает диктор с экрана.
Глухая ночь (и кому только приходит в голову разгуливать по улицам в такое время?)… Глухие улицы, серые стены… Даже если бы у них были уши, никто не придет на помощь. Сами боятся… Очередное растерзанное тело с пролитой на снег драгоценной кровью… Пролитая жизнь, растраченная так бездарно… Обглоданные кости, съеденное мясо… Небывалые, ужасающие отпечатки лап, и ни единого отпечатка пальцев, потому что пальцев там не было…
И полнолуние тут совсем не при чем.
Я смотрю на черное небо с серыми дырами облаков и тонким, загадочно ярким серпом за окном. Щелкаю кнопкой на пульте. Экран гаснет.
Черная смазанная тень пронеслась мимо ног и скрылась в квартире.
В комнате было сумрачно. Я раздвинула шторы, впуская яркое зимнее солнце, по давней привычке оглядела двор.
И заметила парня в черной куртке с капюшоном на голове, закрывающим лицо.
Кого ты хочешь обмануть, ведьмак?
* * *
Было уже около полудня, когда звонок позвал меня к двери. Я никого не ждала.
С опаской – защиту я так и не удосужилась поставить – посмотрела в глазок. Там был Иван, мой сосед по площадке. Все органы чувств, человеческие и не очень, подтвердили то же самое.
Я открыла.
- Привет, - сказал парень.
- Привет.
- Вот, диски тебе принес, - смущенно сообщил Иван.
- Спасибо, - сказала я.
Откуда-то он знал, что моя любимая музыка – тяжелая, с мистическим уклоном. Возможно, я сама ему говорила. Не помню.
Посмотрела на верхний диск. «Король и Шут», альбом «Герои и злодеи». Усмехнулась.
- Ну, что, герой, заходи, чай будем пить, - сказала Ивану.
- Ты одна? – на всякий случай спросил он.
- Нет, - честно ответила я.
Он непроизвольно покосился в комнату. Потом понял.
Паутина в верхнем углу, у окна, почему-то никого не приводила в восторг. А крупный паук вызывал омерзение и вопросы типа: «Почему ты его не уберешь?»
Паук жил тут чуть ли не с первого дня, как я сняла эту квартиру. И считался членом нашей маленькой семьи. Это единственное животное, с которым мы ладили и даже испытывали симпатию друг к другу.
- Я имею в виду людей, - поправился Иван.
- Я одна. Из людей.
Вспомнила о коте. Кот пропал где-то в районе кухни, но поскольку там ничего не гремело, искать его не стала.
Иван от чая отказался. Такой атрибут жилища девушки, как паук, отбивал охоту к чаю у многих. Меня это устраивало.
- У меня скоро день рождения, - сказал Иван. – Приглашаю всех друзей.
- Хорошее дело, - улыбнулась я.
- Я хочу, чтобы и ты там была.
- Это когда? – уточнила я.
- Через три дня. В пятницу.
- А ты не боишься в подарок получить приворотное зелье? – пошутила я.
Он рассмеялся.
- Тебе не нужны приворотные зелья. Ты и так приворожишь, кого захочешь.
- Тоже считаешь меня ведьмой? – приподняла я брови.
- Колдуньей. Доброй колдуньей.
Он шутил. Ведьмой меня считала его мать, и я никак не могла понять, почему. Вроде я была осторожной…
- Я приду, - пообещала Ивану, а сама подумала, что опять нужно мучиться с подарком. Не любила я эти праздники. И человеческие сборища. Но обижать Ивана у меня не было причин. – Если ничто не помешает.
- Приходи! Будет весело!
Да уж…
- Мяу! – требовательно сказали с полу. Объявился, мерзавец…
- О, у тебя кошка! – непонятно чему обрадовался Иван.
- Не знаю, - сказала я. – Может, кот.
- Давай посмотрим, - шутливо предложил Иван и потянулся к коту.
Кот не дался. Он оказался гордым и независимым.
- Весь в хозяйку, - уважительно сказал Иван. – Такой же неприступный.
После этой фразы он ожидал от меня какой-то реакции.
Среагировал кот. Он зашипел, припав к полу и не сводя с парня желтых глаз.
- Кусается? – на всякий случай спросил Иван.
- Не знаю, - с улыбкой повторила я. Ситуация начала меня забавлять.
Иван быстро свернул свое пребывание в гостях и ушел.
- Спасибо, - искренне сказала я коту.
Тот уже исчез в недрах квартиры.
* * *
Этот ведьмак точно взялся меня преследовать. Едва я появилась у детского сада – он тут как тут, стоит, ждет, ухмыляется, забор подпирает.
- Охотишься? – мило полюбопытствовала я вместо приветствия.
- Беру пример с профессионалов, - отвечал он в том же тоне.
Ясно, чего же еще он может ожидать от вампира, ошивающегося около учреждения, полного здоровых аппетитных деток. Странно, что еще не убил меня, как только понял, куда я направляюсь…
- И то верно, - сказала я ехидно. - У кого же еще учиться ведьмаку? В своей-то среде профессионалов не хватает.
Он на провокацию не поддался.
- Вот не понимаю, почему я еще тебя не убил? – без особого интереса спросил он. Словно для себя-то он все давно понял, и вопрос этот так, для проформы.
Я пожала плечами, и тут со стороны садика показались родители с детьми. Садик закрывался.
Я и ведьмак провожали их равнодушными взглядами.
- Алиса, простите, что мы задержались. Вы давно ждете?
Улыбчивая воспитательница вела за руку светловолосую девочку в красном пуховичке. Обе сияли. Я никогда не заходила на территорию садика сама. Вампирье обаяние заставляло молоденькую воспитательницу Тамару видеть во мне лучшую подругу и делать все, что я захочу.
- Не беспокойтесь, - улыбнулась я ей, а потом девочке. – Я только пришла.
- Тогда сдаю вам малышку с чистой совестью, - с облегчением вздохнула Тамара. – Пока, крошка.
Воспитательница упорхнула, а я наклонилась к девочке, поправляя воротник, и только тут вспомнила, что ждала ребенка не одна.
- Ах ты, гадость зубастая! – заорал ведьмак, бросаясь на меня. Увернуться я не успела, и мы оба рухнули на землю и покатились, сцепившись, приминая снег, под задиристое улюлюканье каких-то ребят на противоположной стороне улицы.
Куда уж ведьмаку, да еще только что обращенному, справиться с вампиром в рукопашном поединке!
Изловчившись, я оказалась наверху, придавив ведьмака к земле ладонями, опершись на его согнутые руки. Тряхнула головой назад, отбрасывая с лица волосы и не обращая внимания на трепыхания драчуна. Аплодисменты на той стороне улицы прозвучали победным гонгом.
- Ну, - поинтересовалась я, заглядывая в лицо ведьмака. – И чего мы деремся? Чего общественный порядок нарушаем?
- Тварь ты все-таки, - тяжело дыша, выдавил ведьмак. – А я ребенка защищаю.
Тут уж я удивилась по-настоящему.
- Какого? Этого, что ли? – кивок в сторону белокурой девочки, спокойно наблюдающей за нашей дракой. – Дурак ты все-таки, ведьмак. Да я за этого ребенка сама, кому хочешь, горло перегрызу.
- Чтобы другим не досталось? – ехидно уточнил подлец.
Я смерила его самым презрительным взглядом и поднялась на ноги, отряхиваясь. Он мгновенно принял вертикальное положение, явно напоминающее оборонительную стойку. Я даже не рассмеялась. Надоело. Если он такой шут, то его проблемы. Вместо этого я подошла к девочке, сразу прижавшейся ко мне всем телом и подозрительно, но без тени боязни, поглядывающей на потрепанного ведьмака.
Тот напрягся.
- Наташа, родная, давай скажем этому дяде, кто мы есть, хорошо? А то дядя уж подумал на меня всякое нехорошее, драться полез. Ведьмак, погляди на нас повнимательнее, - сказала я «дяде». – Неужто не замечаешь? Похожи мы, очень похожи. Сестра это моя. Родная. Не пью я у нее кровь, не ем. Говорю же, сама кого хочешь на тот свет отправлю, если хоть волосок с ее головы сорвут. Если недобрым словом помянут или нехорошо поглядят. Ясно тебе, ведьмак?
Последнее я добавила, потому что заметила, как изменился его взгляд, адресованный Наташе, с озабоченного, тревожного, на презрительный.
- Значит, такая же… - он сплюнул и пошел прочь. Видимо, зарекаясь спасать незнакомых девочек, предварительно не выяснив их происхождение.
- Плохой дядя, - сказала я тихо Наташе, гладя ее по головке. – Пойдем, родная.
3.
У бабы Любы была невеселая старость. На склоне лет, имея за душой маленькую квартиру и совсем уж крохотную пенсию, она оказалась совсем одна. Ее муж умер восемь лет назад, после того, как они потеряли единственного сына в авиакатастрофе. Других родственников в городе не было. Появление на площадке двух новых соседок: очаровательной белокурой малышки и ее старшей сестры – значительно оживило тоскливую жизнь старушки.
Общие интересы свели нас быстро. Мне временно требовалась нянечка для Наташи, а бабе Любе – хоть какая-то видимость семьи. Но даже после того, как я нашла для Наташи детский садик, баба Люба оставалась близким для нас человеком, а частые чаепития на моей кухне давно сделались традицией.
- Бедная девочка, – вздыхает баба Люба, отставляя чашку. – Горбатишься на двух работах, а толку?
- Уже на одной, - улыбаюсь я.
- Ушла откуда-то? И правильно. Нечего себя изводить. Всех денег не заработаешь. Тебе бы в институт поступать надо…
- Теть Люба, какой институт? Я школу не закончила.
- Бедная. Так нельзя, Алисочка. Без образования как ты жить будешь? Ни работы хорошей, ни…- у нее вид как у родной бабушки, искренне переживающей за свою непутевую внучку.
Меня напрягало, когда мои проблемы принимали близко к сердцу.
- Я справлюсь, - твердо отвечаю бабе Любе. – Мне бы только Наташу выучить.
- У нас в городе есть хорошие школы для глухонемых детей…
- Наташа не глухая! – возмущаюсь я. – Ей не нужны эти школы. Она нормальная девочка и будет учиться в нормальной школе!
- Ты сама-то в это веришь? – тихо произносит баба Люба. – Кто ее возьмет, без голоска?
- Она будет говорить, - заявляю уверенно. – Я что-нибудь придумаю. Обязательно.
- Алиса, Алиса, - сокрушенно качает головой баба Люба. – Три года ты ничего не могла придумать. Ей уже шесть. Школа не за горами. Может, пора обратиться к медицине?
- Я не могу, - упрямо отвечаю я, как впрочем, и всегда на этот вечный вопрос моей соседки. – Не хочу! Они ей не помогут. Ей могу помочь только я, ее сестра.
- Нет, Алиса, так не пойдет. Ты ей поможешь, но только если обратишься к специалистам. Я знаю, у нас есть хорошие доктора, они хорошо лечат как раз всякие нервные расстройства…
И аргументы ее тоже вечные. Приведенные не в первый и далеко не последний раз.
- Наташа здоровая девочка! – привычно возражаю я. Просто она не говорит!
- Да-да, конечно. Все так просто. И никаких проблем. Просто ребенок не говорит.
Я опускаю глаза.
- Хорошо, не просто. Ей пришлось такое пережить… Это было страшно. Очень страшно. Наш дом горел. Все вокруг рушилось, а за окном кричали люди. То, что мы с Наташей выжили – это чудо. Настоящее чудо. Потому что все, кто был в доме кроме нас – погибли. Наташе было три года. Мне – шестнадцать. Иногда я просыпаюсь и думаю: вдруг я все-таки сгорела, и Наташа тоже, и все вокруг – это уже не реальность? Да, Наташа не просто не говорит. Она замолчала после того дня.
- Значит, мой совет правильный. Обратись к врачам. И тебе самой это не помешает, и Наташе голосок вернешь.
- Ни за что, - твердо отвечаю я.
* * *
В первый месяц после того дня я все-таки об этом думала. И даже искала подходящую клинику.
А потом…
Тетя Ира – родная сестра моей мамы. Она живет в небольшом городке, на краю области, в шестидесяти километрах от нашей родной деревни.
А мне больше некуда было идти.
Тетушка приняла меня и Наташу. На ее расспросы я отвечала простой историей: наш дом сгорел, и мать отослала обеих дочерей к тетке. Звонить маме тоже смысла нет, поскольку сотовый телефон сгорел вместе с домом, а проводная связь не работает. Увы, тетя, так бывает. Деревня, что с нее возьмёшь. Тетя, разумеется, поохала, поахала и предложила помощь, но я отговорила добрую женщину. Заверила, что она и так нам несказанно помогла, приютив у себя дома.
Тетушка приняла нас охотно. Это потом я поняла, что так к нам отнестись ее заставило не родственной чувство, а мое нечеловеческое обаяние. Благодаря ему же тетушке удалось устроить меня в школу без документов, которые, по легенде, сгорели вместе с домом.
Так продолжалось почти месяц.
Однажды я вернулась домой из школы и застала тетушку в кресле читающей письмо. Она была бледна, от нее исходили волны ужаса и ярости. Ощущалось это настолько реально и отчетливо, что мне стало страшно, а где-то под желудком начала крутить тугая, резкая боль.
Тетя заметила меня сразу.
- Это письмо из деревни, - сказала она. – Я полагаю, ты знаешь, что там написано.
Я знала. Но не понимала, почему оно пришло. Точнее, от кого.
В ту пору я была еще слишком наивной и позволила себе поверила: больше мне бояться нечего. Всё позади.
Не всё.
- Ты думала, я ни с кем не поддерживаю связи, кроме как с сестрой? – тихо спросила она, но голос ее звенел от сдерживаемой злости. – Ты ошибалась. Мой старый школьный товарищ пишет мне иногда.
Тогда странно, что письмо шло так долго. Месяц. Долгий месяц, принесший мне успокоение.
Я села.
Я ничего не сказала. Тугой жгут боли добрался до горла и стянул его тугой удавкой. Ведь я еще не оправилась от пережитого, от ужаса, преследующего меня с той недавней ночи.
- Она моя сестра! - вскричала тетя. – А ты даже скрыла от меня ее смерть!
Я втянула голову в плечи – испуганная, затравленная шестнадцатилетняя девочка.
Тетя резко остыла. Отвернулась, отошла к окну.
- Это твоих рук дело?
- Разве в письме не написано? – выдавила я.
- Он говорил о взрыве. Взрыве, уничтожившем дом. Это был не пожар.
- Они подожгли дом, - неожиданно вскричала я. – Они хотели нас убить!
- Тебя, - отрезала тетя. – Галя бы не пострадала. – Она резко повернулась ко мне, ожгла взглядом ненависти. – Получается, ее убила ты. Как того мальчика, который утонул по твоей вине.
- Вы ничего не знаете… - прошептала я.
- Мне достаточно того, что написал мне Егор. И я знаю, что приютила в своем доме убийцу. Нет, не просто убийцу. Нечистую силу. Зло из наших преданий. Мать говорила нам с Галей – нечистая сила не вымысел. Она существует. Таких, как ты, у нас не было уже давно. Но кто мог подумать, что такое появится в нашей семье!
- Значит, я нечистая сила, - процедила я, и зло, которое так уверенно приписывала мне родная тетя, поднялось из глубины моей души. С той минуты шестнадцатилетняя наивная девочка поклялась больше никому не доверять и ни с кем не сближаться. Потому что осознала страшную вещь: мир – это несправедливое и опасное место. А она – существо, которое обречено на гонения и может полагаться только на себя.
- Странно, - сказала тетя задумчиво. – Странно, что в такой милой, очаровательной девочке сидит демон. Ты мне нравилась. Очень нравилась. Поэтому я ничего никому не скажу. Все-таки я тебя полюбила. Но гибель сестры я тебе не прощу. Я больше не хочу тебя видеть. Уходи.
Тугая боль высушила мои слезы. Живот впервые болел так сильно, но я списала это на отчаяние, разъедающее меня изнутри.
Но именно это неожиданно придало мне решимости.
Я соскочила со стула и торопливо отправилась в комнату, выделенную нам с сестрой. Собирать вещи, которых, впрочем, у нас немного.
В конце концов, у меня достаточно сил, чтобы выжить самой и поставить на ноги сестренку. Ведь нас теперь двое – двое во всем мире.
Она словно прочитала мои мысли.
- Наташа останется со мной! – припечатала тетя Ира. – Я не позволю, чтобы ее растила ты!
А зря.
* * *
- …Очередная серия жутких убийств… - взволнованно вещает диктор с экрана.
Глухая ночь (и кому только приходит в голову разгуливать по улицам в такое время?)… Глухие улицы, серые стены… Даже если бы у них были уши, никто не придет на помощь. Сами боятся… Очередное растерзанное тело с пролитой на снег драгоценной кровью… Пролитая жизнь, растраченная так бездарно… Обглоданные кости, съеденное мясо… Небывалые, ужасающие отпечатки лап, и ни единого отпечатка пальцев, потому что пальцев там не было…
И полнолуние тут совсем не при чем.
Я смотрю на черное небо с серыми дырами облаков и тонким, загадочно ярким серпом за окном. Щелкаю кнопкой на пульте. Экран гаснет.
