— Признаю, что их отсутствие доставляет мне гораздо большее удовольствие, чем присутствие, — рассмеялась Викки. — Не понимаю, почему тебе, дорогой, нравятся самые страшные зануды в мире.
Зять надулся.
— Раз у тебя сложилось такое мнение о них, — ответил он, скрестив руки на груди, — значит, я поступил правильно, никого не пригласив.
— Неужели среди членом твоего клуба нет ни одного приятного человека? — удивленно спросила Викки. — Вот, к примеру, кто этот молодой человек — вон тот красавец – ты его знаешь?
Она кивнула в сторону столика в углу.
Томас не успел ответить. Внезапно позади меня раздался голос, услышав который, я чуть не выронила чашку.
— Вы позволите присоединиться к вам?
Мы все посмотрели на сэра Энтони.
— Конечно! — быстро ответила Викки, не дожидаясь реакции мужа. — Томас, попроси принести еще одну чашку.
— Прошу прощения за то, что так стремительно сбежал от вас, — сказал герцог, грациозно опускаясь на предусмотрительно подставленный официантом стул. — Меня ждал один человек. А сейчас, когда с делами покончено, мне хочется немного расслабиться в приятном обществе.
Сестра вся засияла, Томас заметно расслабился. Только я продолжала молчать, не смея поднять глаза на герцога. Все мое внимание поглотила зелень в моей тарелке. Викки завела с ним оживленную беседу, они принялись обсуждать общих знакомых. Через некоторое время сэр Энтони сказал:
— Ну и как, весело ли проходят «каникулы» у вашей сестры?
Он доброжелательно взглянул на меня.
— Мы делаем все возможное, чтобы она как можно больше развлекалась, — ответила сестра. — Я чувствую себя мамашей, которая вывозит свою дочку в свет — ведь я почти каждый вечер сижу в уголке среди других мам, правда, дорогая?
— Я очень весело провожу время, — только и смогла проговорить я.
При этих словах я подняла глаза. В его взгляде было нечто такое, от чего у меня перехватило дыхание точно так же, как в тот момент, когда мы познакомились.
«Что же в нем такого необычного? — снова и снова спрашивала я себя. — Почему его имя, его образ кажутся мне такими знакомыми? Где я могла слышать о нем?«
— Вы любите музыку? — обратился ко мне герцог, желая поддержать беседу.
— Да, — выдавила я, чувствуя, что мой односложный ответ звучит глупо, однако мне было больше нечего сказать.
— Тогда вы должны прийти на концерт, который я устраиваю в пятницу, — заявил он, отворачиваясь от меня и перенося все внимание на мою сестру. — Концерт состоится в Хоуп-Хаусе. Как вы, наверное, уже догадались, это будет благотворительный вечер. И я надеюсь, вы не откажетесь поужинать со мной перед концертом?
— С удовольствием, — ответил Томас.
— Прекрасно, — заключил герцог. — Я скажу помощнику, чтобы он отправил вам приглашения, жду вас к половине седьмого.
— Большое спасибо, Маубери, — поблагодарил Томас. — Хотя, боюсь, концерты мне не по душе.
— Ну, этот вам понравится, — заверил его сэр Энтони. — Я специально пригласил Медею из Ла Скала. А она обещала прихватить с собой друзей.
— Я так давно не была в Хоуп-Хаусе, — улыбнувшись, проговорила Викки. — Скажите, существует ли еще та музыкальная зала, отделанная малахитом?
— Существует, — ответил герцог — а колоны — нет. Они все растрескались несколько лет назад из-за аномальных холодов. Я пригласил реставратора для их восстановления, но он посоветовал перенести малахитовые пластины в другое помещение. Теперь они украшают бальную залу моего загородного поместья. А вы видели когда-нибудь уральский малахит?— вдруг обратился он ко мне.
Я покачала головой.
— Я никогда не видела ничего подобного, — призналась я.
— Сестра всю свою жизнь провела в деревне, — объяснила Викки. — Мои родители ужасно старомодны. Розалинд впервые приехала в Лондон на столь длительный срок.
— Да, совсем не в духе нашего времени! — с улыбкой заметил сэр Энтони.
— Я самая настоящая провинциалка, — сказала я, потихоньку освобождаясь от охватывавшего меня смущения.
— Позволю себе заметить, что вы вовсе так не выглядите, — проговорил герцог.
— Думаю, у вас есть право делать замечания по поводу моей внешности, — ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал легко, однако я почувствовала, как мои щеки начинают гореть.
— Когда-нибудь, — сказал он, — я спрошу у вас, почему я вызвал у вас такую ассоциацию. — Он был очень серьезен и говорил тихо, как бы обращаясь только ко мне. — Прошу прощения, но мне пора идти. До свидания, леди. Ворфилд.
— До свидания, — ответила Викки. — Мы с нетерпением будем ждать новой встречи.
— И я тоже, — сказал сэр Энтони, и мне показалось, что при этих словах он бросил взгляд в мою сторону.
Вечером, вернувшись домой, я наконец-то смогла подумать над событиями сегодняшнего вечера. Переодевшись в халат, я решила принять ванну, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Но побыть одной мне не дали – я находилась в ванной, когда услышала, как дверь моей спальни открылась.
— Кто там? — крикнула я, и через секунду в ванную вошла Викки.
Она была бледна, в ее глазах стояли слезы.
—Что случилось?— воскликнула я.
— О Роуз! — проговорила она. — Ты даже представить не можешь, что случилось. Я понимаю, что не должна морочить тебе голову своими проблемами, но мне больше некому рассказать. Мой хороший друг, возможно, скоро уедет в Индию. Это еще не официально, но, вероятно, их полк туда пошлют.
— О, дорогая моя, — сказала я. — Мне ужасно жаль.
— Я не знаю как переживу это, Розалинд. — Анжела опустилась на стул и закрыла лицо руками. — Только благодаря ему я до сих пор не наложила на себя руки…
— Викки! — воскликнула я. — Не смей так говорить!
— Ты даже не представляешь, что за жизнь у меня здесь, — горько проговорила она, — насколько моя жизнь убога и скучна. Ты видела Томаса — теперь ты можешь понять, каково мне с ним, — и так день за днем, год за годом?
— Но он любит тебя, — осторожно заметила я.
— О, теперь любит, — с презрением проговорила сестра.
— Что ты имеешь в виду под этим «теперь»? — тихо спросила я, побуждая ее открыть мне душу.
— Именно то, что сказала, — буркнула она. — Когда я выходила за него замуж, он был на седьмом небе от того, что ему удалось заключить «выгодную сделку». Он нуждался в жене-аристократке, которая хорошо смотрелась бы во главе стола, у которой были бы безупречные манеры и связи с дворянством. Он все это получил. А мне было всего девятнадцать — меньше, чем тебе сейчас, но меня не так-то просто было обдурить всей этой чушью про любовь. Я не раз наблюдала, как Томас смакует мой титул, с каким удовольствием он рассказывает обо мне и, особенно, о наших родителях — как о каких-то экспонатах из его коллекции искусства. Думаю, со стороны это выглядело смешно, но для меня было невыносимо его слушать, я сгорала от стыда. Он просмотрел все записи о поместье, семейные хроники и первые годы практически в любом разговоре упоминал почерпнутые там факты. Уже к концу медового месяца меня тошнило от фраз, которые начинались словами «Мой тесть, лорд де Брукк…», или «Один из предков моей жены…», или «Это как раз напомнило мне о случае, произошедшем у де Брукков…». Но дороги назад не было – я добровольно пошла под венец, обменяв свой титул на богатство. Поэтому я решила, что буду просто наслаждаться жизнью, тратя его состояние. Стала появляться в высшем свете, обзавелась связями. Думаю, когда я стала возбуждать интерес окружающих и сама начала обращать внимание на других мужчин, Томас понял, что я обладаю и другими достоинствами, кроме родовитости. Спустя столько лет брака он вдруг увидел во мне женщину. Влюбился в меня, представляешь? Это смешно, во всяком случае, до сих пор я пыталась над этим смеяться — но теперь, когда мой друг уезжает, я не знаю, что мне со всем этим делать.
— Что ты хочешь этим сказать? – настороженно спросила я.
— Я хочу уйти от Томаса. Сразу после того, как закончатся твои каникулы в Лондоне, — твердо заявила сестра.
— Неужели ты хочешь развестись? — с ужасом спросила я. — Тебя никто не поддержит! Наши родители будут против! О тебя отвернется пол-света. А дети?
На мгновение ее лицо смягчилось.
— Я никогда не стремилась стать матерью. Но, думаю, когда-нибудь я захочу удочерить пару малышек…
Пока Викки мечтала о своем свободном будущем, я вылезла из остывшей воды и завернулась в большое полотенце.
— Послушай, Викки, — сказала я, присаживаясь на край ванны напротив нее. — Я не хочу показаться тебе бестактной, но ответь: ты когда-нибудь пыталась объясниться с мужем? Просто поговорить?
— А зачем? — вопросом на вопрос ответила она. — Если бы я пошла на это, то лишний раз нарвалась бы на грубость с его стороны. До сих пор нам удавалось ладить только благодаря тому, что мы старались сохранять как можно более официальные отношения друг с другом.
— Мне кажется, это страшно глупо, — убежденно заявила я.
— Глупо? — удивленно переспросила сестра.
Я кивнула.
— Да. Ты ведь не попыталась изменить его, а просто ты приняла его таким, каким его сделали родители.
— Возможно, ты права, — пожав плечами, согласилась Викки. — Но сейчас это уже не имеет значения. Слишком поздно.
Я на несколько секунд задумалась, подбирая слова.
— Ты умна, Викки, — сказала я. — Правда, очень умна. Посмотри на себя, взгляни на свой дом, на своих знакомых, на то, что ты сделала своими руками. Конечно, деньги Томаса в этом помогли, но ведь все было достигнуто благодаря твоему вкусу, твоему чутью на хорошее и плохое. Сравни с собой семьи других магнатов — и ты поймешь, что не только в деньгах дело. Ты сама построила свою жизнь, завоевала положение в обществе, хотя тебе и было трудно. Неужели ты хочешь все это бросить, ради какого-то военного?
— Но я люблю его… — тихо ответила она, по ее щекам бежали слезы.
— Я в этом не сомневаюсь,— успокаивающе проговорила я. — Но разве твоя любовь настолько сильна, чтобы разрушить одну семью и создать другую. После развода ты собираешься отправиться за своим другом в Индию? Поступиться своим благополучием?
Сестра вскочила.
— Ты считаешь, что я настолько меркантильна!? — возмутилась она, — По-твоему, я не смогу жить на скромный доход?
Я нейтрально пожала плечами. Продолжать этот разговор больше не было смысла. Я встала и пошла в спальню. Викки последовала за мной. Она все еще продолжала жаловаться на свою судьбу, но в ее голосе уже не слышалось истерических ноток, и я поняла, что она просто доигрывает свою роль. Около зеркала она вдруг остановилась, внимательно в него вглядываясь.
— О, Боже! Завтра все лицо опухнет! Надо немедленно попросить камеристку принести льда!
Не успела я раскрыть рот, чтобы что-нибудь ответить, как она уже вылетела из комнаты, хлопнув за собой дверью. Я услышала, как каблуки ее домашних туфель застучали по лестнице.
Я вздохнула с облегчением, поняв, что раз сестру волнует ее внешний вид, вопрос о разводе или самоубийстве откладывается, по крайней мере, до утра. И я могу вздохнуть с облегчением.
К счастью, всю оставшуюся неделю Томаса практически невозможно было застать дома. Один из его кораблей пропал где-то у островов и проводил большую часть дня, а то и оставался ночевать на верфи. Наблюдая за тем, как он переживал за пропавший экипаж, даже Викки искренне сочувствовала ему, больше не заикаясь о том ночном разговоре. Конечно, она как и прежде куда-то исчезала, но вечер обязательно проводила дома, ожидая возвращения Томаса. По негласному соглашению мы с ней отказались от увеселительных мероприятий на это время и даже планировали пропустить прием у герцога (из-за чего сильно расстроилась). Но в пятницу утром Томас сообщил нам хорошие новости: потерянный экипаж вышел на связь. Зять уже распорядился отправить туда помощь и ждал новых известий. Несмотря на то, что он до сих пор не знал о судьбе всех членов экипажа и самого корабля, его лицо было озарено надеждой.
Мы с Викки сидели в гостиной, когда Томас вошел и поделился своей радостью. Мы тут же поздравили его с этим и пожелали благополучного возвращения корабля в родную гавань.
Еще немного поговорив о ситуации в море, мы перешли к обсуждению планов на день. Теперь ничто не мешало нам отправиться на благотворительный вечер к герцогу.
Сразу после завтрака, я поднялась наверх выбрать вечерний туалет. Я перебирала платье за платьем, но не могла сделать выбор. В какой-то момент мне стало противно смотреть на свои светлые платья с кучей оборок и голубыми цветами, розовыми бутонами и белыми камелиями. Хотелось совершенно других нарядов, чтобы выглядеть взрослой искушенной женщиной, как Викки. Но, конечно, ничего такого в моем шкафу не оказалось. В конце концов я выбрала платье из лилового атласа за его минимальное количество рюш и оборок.
Вечером, после того, как меня причесали и одели я даже немного воспряла духом – из зеркала на меня смотрела молодая симпатичная девушка с кукольной внешностью.
Однако, стоило мне спуститься вниз и увидеть сестру, как от моей уверенности в собственной привлекательности не осталось и следа. Викки надела бордовое, почти черное, платье, усыпанное тысячей мелких блесток, и которое идеально сидело на ее фигуре и сверкало и мерцало, когда она двигалась.
– Я никогда, никогда не буду выглядеть столь же привлекательно, как она! – с горечью подумала я.
Но моих душевных терзаний, казалось, никто не замечал. И вот настал момент, когда мы втроем отправились в Хоуп-Хаус. В отличие от остальных, которыми владело веселое возбуждение, меня охватывала тревога. И причина была вовсе не в том, что я ехала на прием в один из самых знаменитых домов Лондона, а в том, что больше всего на свете мне хотелось вновь увидеть герцога. С того дня, когда мы познакомились, я ни на минуту не переставала думать о нем, к тому же я многое узнала о его семье. Но так и не решилась признаться в этом сестре.
Спустя, примерно, тридцать минут мы оказались в огромном мраморном холле, где оставили наши теплые накидки. Стоило мне переступить порог этого дома, как меня вновь охватили беспокойство и страх. Мои ладони сильно вспотели, но, к счастью, я была в перчатках и это осталось тайной для чужых глаз.
На верхней площадке лестницы нас встретил сэр Энтони.
— Как поживаете, леди Виктория? — доброжелательно спросил он.
Протянув мне руку, он, как мне показалось, очень холодно добавил:
— А вы как поживаете?
Я почувствовала себя подавленной. Мне трудно объяснить, почему я так ждала нашей встречи. Теперь же я поняла, что насколько глупо было надеяться, будто и он, против всякой логики и здравого смысла, будет с таким же нетерпением этого ждать.
— Здравствуйте, Томас, — обратился он к моему зятю. — Рад вас видеть.
Мы направились в большую музыкальную гостиную, где уже собрались другие гости. Они переговаривались и потягивали шампанское, которые разносили лакеи. Сестра, увидев своих знакомых, направилась к ним, чтобы поздороваться, а мы с Томасом остались вдвоем.
Зять надулся.
— Раз у тебя сложилось такое мнение о них, — ответил он, скрестив руки на груди, — значит, я поступил правильно, никого не пригласив.
— Неужели среди членом твоего клуба нет ни одного приятного человека? — удивленно спросила Викки. — Вот, к примеру, кто этот молодой человек — вон тот красавец – ты его знаешь?
Она кивнула в сторону столика в углу.
Томас не успел ответить. Внезапно позади меня раздался голос, услышав который, я чуть не выронила чашку.
— Вы позволите присоединиться к вам?
Мы все посмотрели на сэра Энтони.
— Конечно! — быстро ответила Викки, не дожидаясь реакции мужа. — Томас, попроси принести еще одну чашку.
— Прошу прощения за то, что так стремительно сбежал от вас, — сказал герцог, грациозно опускаясь на предусмотрительно подставленный официантом стул. — Меня ждал один человек. А сейчас, когда с делами покончено, мне хочется немного расслабиться в приятном обществе.
Сестра вся засияла, Томас заметно расслабился. Только я продолжала молчать, не смея поднять глаза на герцога. Все мое внимание поглотила зелень в моей тарелке. Викки завела с ним оживленную беседу, они принялись обсуждать общих знакомых. Через некоторое время сэр Энтони сказал:
— Ну и как, весело ли проходят «каникулы» у вашей сестры?
Он доброжелательно взглянул на меня.
— Мы делаем все возможное, чтобы она как можно больше развлекалась, — ответила сестра. — Я чувствую себя мамашей, которая вывозит свою дочку в свет — ведь я почти каждый вечер сижу в уголке среди других мам, правда, дорогая?
— Я очень весело провожу время, — только и смогла проговорить я.
При этих словах я подняла глаза. В его взгляде было нечто такое, от чего у меня перехватило дыхание точно так же, как в тот момент, когда мы познакомились.
«Что же в нем такого необычного? — снова и снова спрашивала я себя. — Почему его имя, его образ кажутся мне такими знакомыми? Где я могла слышать о нем?«
— Вы любите музыку? — обратился ко мне герцог, желая поддержать беседу.
— Да, — выдавила я, чувствуя, что мой односложный ответ звучит глупо, однако мне было больше нечего сказать.
— Тогда вы должны прийти на концерт, который я устраиваю в пятницу, — заявил он, отворачиваясь от меня и перенося все внимание на мою сестру. — Концерт состоится в Хоуп-Хаусе. Как вы, наверное, уже догадались, это будет благотворительный вечер. И я надеюсь, вы не откажетесь поужинать со мной перед концертом?
— С удовольствием, — ответил Томас.
— Прекрасно, — заключил герцог. — Я скажу помощнику, чтобы он отправил вам приглашения, жду вас к половине седьмого.
— Большое спасибо, Маубери, — поблагодарил Томас. — Хотя, боюсь, концерты мне не по душе.
— Ну, этот вам понравится, — заверил его сэр Энтони. — Я специально пригласил Медею из Ла Скала. А она обещала прихватить с собой друзей.
— Я так давно не была в Хоуп-Хаусе, — улыбнувшись, проговорила Викки. — Скажите, существует ли еще та музыкальная зала, отделанная малахитом?
— Существует, — ответил герцог — а колоны — нет. Они все растрескались несколько лет назад из-за аномальных холодов. Я пригласил реставратора для их восстановления, но он посоветовал перенести малахитовые пластины в другое помещение. Теперь они украшают бальную залу моего загородного поместья. А вы видели когда-нибудь уральский малахит?— вдруг обратился он ко мне.
Я покачала головой.
— Я никогда не видела ничего подобного, — призналась я.
— Сестра всю свою жизнь провела в деревне, — объяснила Викки. — Мои родители ужасно старомодны. Розалинд впервые приехала в Лондон на столь длительный срок.
— Да, совсем не в духе нашего времени! — с улыбкой заметил сэр Энтони.
— Я самая настоящая провинциалка, — сказала я, потихоньку освобождаясь от охватывавшего меня смущения.
— Позволю себе заметить, что вы вовсе так не выглядите, — проговорил герцог.
— Думаю, у вас есть право делать замечания по поводу моей внешности, — ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал легко, однако я почувствовала, как мои щеки начинают гореть.
— Когда-нибудь, — сказал он, — я спрошу у вас, почему я вызвал у вас такую ассоциацию. — Он был очень серьезен и говорил тихо, как бы обращаясь только ко мне. — Прошу прощения, но мне пора идти. До свидания, леди. Ворфилд.
— До свидания, — ответила Викки. — Мы с нетерпением будем ждать новой встречи.
— И я тоже, — сказал сэр Энтони, и мне показалось, что при этих словах он бросил взгляд в мою сторону.
Глава 7.
Вечером, вернувшись домой, я наконец-то смогла подумать над событиями сегодняшнего вечера. Переодевшись в халат, я решила принять ванну, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Но побыть одной мне не дали – я находилась в ванной, когда услышала, как дверь моей спальни открылась.
— Кто там? — крикнула я, и через секунду в ванную вошла Викки.
Она была бледна, в ее глазах стояли слезы.
—Что случилось?— воскликнула я.
— О Роуз! — проговорила она. — Ты даже представить не можешь, что случилось. Я понимаю, что не должна морочить тебе голову своими проблемами, но мне больше некому рассказать. Мой хороший друг, возможно, скоро уедет в Индию. Это еще не официально, но, вероятно, их полк туда пошлют.
— О, дорогая моя, — сказала я. — Мне ужасно жаль.
— Я не знаю как переживу это, Розалинд. — Анжела опустилась на стул и закрыла лицо руками. — Только благодаря ему я до сих пор не наложила на себя руки…
— Викки! — воскликнула я. — Не смей так говорить!
— Ты даже не представляешь, что за жизнь у меня здесь, — горько проговорила она, — насколько моя жизнь убога и скучна. Ты видела Томаса — теперь ты можешь понять, каково мне с ним, — и так день за днем, год за годом?
— Но он любит тебя, — осторожно заметила я.
— О, теперь любит, — с презрением проговорила сестра.
— Что ты имеешь в виду под этим «теперь»? — тихо спросила я, побуждая ее открыть мне душу.
— Именно то, что сказала, — буркнула она. — Когда я выходила за него замуж, он был на седьмом небе от того, что ему удалось заключить «выгодную сделку». Он нуждался в жене-аристократке, которая хорошо смотрелась бы во главе стола, у которой были бы безупречные манеры и связи с дворянством. Он все это получил. А мне было всего девятнадцать — меньше, чем тебе сейчас, но меня не так-то просто было обдурить всей этой чушью про любовь. Я не раз наблюдала, как Томас смакует мой титул, с каким удовольствием он рассказывает обо мне и, особенно, о наших родителях — как о каких-то экспонатах из его коллекции искусства. Думаю, со стороны это выглядело смешно, но для меня было невыносимо его слушать, я сгорала от стыда. Он просмотрел все записи о поместье, семейные хроники и первые годы практически в любом разговоре упоминал почерпнутые там факты. Уже к концу медового месяца меня тошнило от фраз, которые начинались словами «Мой тесть, лорд де Брукк…», или «Один из предков моей жены…», или «Это как раз напомнило мне о случае, произошедшем у де Брукков…». Но дороги назад не было – я добровольно пошла под венец, обменяв свой титул на богатство. Поэтому я решила, что буду просто наслаждаться жизнью, тратя его состояние. Стала появляться в высшем свете, обзавелась связями. Думаю, когда я стала возбуждать интерес окружающих и сама начала обращать внимание на других мужчин, Томас понял, что я обладаю и другими достоинствами, кроме родовитости. Спустя столько лет брака он вдруг увидел во мне женщину. Влюбился в меня, представляешь? Это смешно, во всяком случае, до сих пор я пыталась над этим смеяться — но теперь, когда мой друг уезжает, я не знаю, что мне со всем этим делать.
— Что ты хочешь этим сказать? – настороженно спросила я.
— Я хочу уйти от Томаса. Сразу после того, как закончатся твои каникулы в Лондоне, — твердо заявила сестра.
— Неужели ты хочешь развестись? — с ужасом спросила я. — Тебя никто не поддержит! Наши родители будут против! О тебя отвернется пол-света. А дети?
На мгновение ее лицо смягчилось.
— Я никогда не стремилась стать матерью. Но, думаю, когда-нибудь я захочу удочерить пару малышек…
Пока Викки мечтала о своем свободном будущем, я вылезла из остывшей воды и завернулась в большое полотенце.
— Послушай, Викки, — сказала я, присаживаясь на край ванны напротив нее. — Я не хочу показаться тебе бестактной, но ответь: ты когда-нибудь пыталась объясниться с мужем? Просто поговорить?
— А зачем? — вопросом на вопрос ответила она. — Если бы я пошла на это, то лишний раз нарвалась бы на грубость с его стороны. До сих пор нам удавалось ладить только благодаря тому, что мы старались сохранять как можно более официальные отношения друг с другом.
— Мне кажется, это страшно глупо, — убежденно заявила я.
— Глупо? — удивленно переспросила сестра.
Я кивнула.
— Да. Ты ведь не попыталась изменить его, а просто ты приняла его таким, каким его сделали родители.
— Возможно, ты права, — пожав плечами, согласилась Викки. — Но сейчас это уже не имеет значения. Слишком поздно.
Я на несколько секунд задумалась, подбирая слова.
— Ты умна, Викки, — сказала я. — Правда, очень умна. Посмотри на себя, взгляни на свой дом, на своих знакомых, на то, что ты сделала своими руками. Конечно, деньги Томаса в этом помогли, но ведь все было достигнуто благодаря твоему вкусу, твоему чутью на хорошее и плохое. Сравни с собой семьи других магнатов — и ты поймешь, что не только в деньгах дело. Ты сама построила свою жизнь, завоевала положение в обществе, хотя тебе и было трудно. Неужели ты хочешь все это бросить, ради какого-то военного?
— Но я люблю его… — тихо ответила она, по ее щекам бежали слезы.
— Я в этом не сомневаюсь,— успокаивающе проговорила я. — Но разве твоя любовь настолько сильна, чтобы разрушить одну семью и создать другую. После развода ты собираешься отправиться за своим другом в Индию? Поступиться своим благополучием?
Сестра вскочила.
— Ты считаешь, что я настолько меркантильна!? — возмутилась она, — По-твоему, я не смогу жить на скромный доход?
Я нейтрально пожала плечами. Продолжать этот разговор больше не было смысла. Я встала и пошла в спальню. Викки последовала за мной. Она все еще продолжала жаловаться на свою судьбу, но в ее голосе уже не слышалось истерических ноток, и я поняла, что она просто доигрывает свою роль. Около зеркала она вдруг остановилась, внимательно в него вглядываясь.
— О, Боже! Завтра все лицо опухнет! Надо немедленно попросить камеристку принести льда!
Не успела я раскрыть рот, чтобы что-нибудь ответить, как она уже вылетела из комнаты, хлопнув за собой дверью. Я услышала, как каблуки ее домашних туфель застучали по лестнице.
Я вздохнула с облегчением, поняв, что раз сестру волнует ее внешний вид, вопрос о разводе или самоубийстве откладывается, по крайней мере, до утра. И я могу вздохнуть с облегчением.
Глава 8.
К счастью, всю оставшуюся неделю Томаса практически невозможно было застать дома. Один из его кораблей пропал где-то у островов и проводил большую часть дня, а то и оставался ночевать на верфи. Наблюдая за тем, как он переживал за пропавший экипаж, даже Викки искренне сочувствовала ему, больше не заикаясь о том ночном разговоре. Конечно, она как и прежде куда-то исчезала, но вечер обязательно проводила дома, ожидая возвращения Томаса. По негласному соглашению мы с ней отказались от увеселительных мероприятий на это время и даже планировали пропустить прием у герцога (из-за чего сильно расстроилась). Но в пятницу утром Томас сообщил нам хорошие новости: потерянный экипаж вышел на связь. Зять уже распорядился отправить туда помощь и ждал новых известий. Несмотря на то, что он до сих пор не знал о судьбе всех членов экипажа и самого корабля, его лицо было озарено надеждой.
Мы с Викки сидели в гостиной, когда Томас вошел и поделился своей радостью. Мы тут же поздравили его с этим и пожелали благополучного возвращения корабля в родную гавань.
Еще немного поговорив о ситуации в море, мы перешли к обсуждению планов на день. Теперь ничто не мешало нам отправиться на благотворительный вечер к герцогу.
Сразу после завтрака, я поднялась наверх выбрать вечерний туалет. Я перебирала платье за платьем, но не могла сделать выбор. В какой-то момент мне стало противно смотреть на свои светлые платья с кучей оборок и голубыми цветами, розовыми бутонами и белыми камелиями. Хотелось совершенно других нарядов, чтобы выглядеть взрослой искушенной женщиной, как Викки. Но, конечно, ничего такого в моем шкафу не оказалось. В конце концов я выбрала платье из лилового атласа за его минимальное количество рюш и оборок.
Вечером, после того, как меня причесали и одели я даже немного воспряла духом – из зеркала на меня смотрела молодая симпатичная девушка с кукольной внешностью.
Однако, стоило мне спуститься вниз и увидеть сестру, как от моей уверенности в собственной привлекательности не осталось и следа. Викки надела бордовое, почти черное, платье, усыпанное тысячей мелких блесток, и которое идеально сидело на ее фигуре и сверкало и мерцало, когда она двигалась.
– Я никогда, никогда не буду выглядеть столь же привлекательно, как она! – с горечью подумала я.
Но моих душевных терзаний, казалось, никто не замечал. И вот настал момент, когда мы втроем отправились в Хоуп-Хаус. В отличие от остальных, которыми владело веселое возбуждение, меня охватывала тревога. И причина была вовсе не в том, что я ехала на прием в один из самых знаменитых домов Лондона, а в том, что больше всего на свете мне хотелось вновь увидеть герцога. С того дня, когда мы познакомились, я ни на минуту не переставала думать о нем, к тому же я многое узнала о его семье. Но так и не решилась признаться в этом сестре.
Спустя, примерно, тридцать минут мы оказались в огромном мраморном холле, где оставили наши теплые накидки. Стоило мне переступить порог этого дома, как меня вновь охватили беспокойство и страх. Мои ладони сильно вспотели, но, к счастью, я была в перчатках и это осталось тайной для чужых глаз.
На верхней площадке лестницы нас встретил сэр Энтони.
— Как поживаете, леди Виктория? — доброжелательно спросил он.
Протянув мне руку, он, как мне показалось, очень холодно добавил:
— А вы как поживаете?
Я почувствовала себя подавленной. Мне трудно объяснить, почему я так ждала нашей встречи. Теперь же я поняла, что насколько глупо было надеяться, будто и он, против всякой логики и здравого смысла, будет с таким же нетерпением этого ждать.
— Здравствуйте, Томас, — обратился он к моему зятю. — Рад вас видеть.
Мы направились в большую музыкальную гостиную, где уже собрались другие гости. Они переговаривались и потягивали шампанское, которые разносили лакеи. Сестра, увидев своих знакомых, направилась к ним, чтобы поздороваться, а мы с Томасом остались вдвоем.
