— Что ты скажешь насчет этих статуй? — спросил он.
Я вздрогнула, так как была поглощена тем, что наблюдала за герцогом, который приветствовал тех, кто прибыл вслед за нами.
— Красивые, — просто ответила я, кинув на них мимолетный взгляд.
— Они стоят по полмиллиона, — сообщил на мой ответ Томас.
Я с усилием заставила себя переключить внимание на своего зятя.
— А чем еще мне следует восхищаться? — иронично поинтересовалась я.
Но, кажется, Томас не уловил моей подначки.
— Последней реликвией ушедшего века, — сказал он.
Я вопросительно посмотрела на него, и он объяснил:
— Я имею в виду тот факт, что ты находишься в одном из немногих оставшихся частных особняков, где можно увидеть представление подобного рода. Но это лишь вопрос времени.
— Прекрати! — воскликнула я. — Ты говоришь ужасные вещи!
— Но это правда, — промолвил Томас, причем в его голосе слышалось явное удовольствие.
Мне показалось, что его возмущает, как герцог чтит традиции. Деньги Ворфилдов сделанные на торговле, не могли купить того, что сэр Энтони унаследовал от своих предков — не только дома и предметы искусства, но и ощущение преемственности поколений, надежности и стабильности.
Даже облик хозяина Хоуп-Хауса свидетельствовал об этом. Исчезни его богатство, он все равно обладал бы тем, что всегда останется недоступным Томасу. На мгновение мне стало жаль зятя, у которого не было ничего, кроме денег, которые так и не сделали его счастливым. Мне захотелось приободрить Томаса, но внезапно он легонько толкнул меня в бок и проговорил:
— Вон идут принц и принцесса.
В дверях появились старшие представители королевской семьи. Герцог провел их в гостиную и по очереди представил гостей. Преисполнившись гордости собой, я присела в реверансе, но тут подошла сестра и прошипела мне на ухо:
— Роуз, перестань таращиться! Ты сейчас нас опозоришь!
Я смутилась и залилась румянцем. Слова сестры заставили меня почувствовать себя крайне неловко, поэтому ужин, который предшествовал концерту превратился для меня в кошмар. Меня усадили между двумя напыщенными старцами, у которых совсем не была желания беседовать со мной. Впервые в жизни я ела с серебряной тарелки, и мне стоило огромного труда не стучать по ней ножом и вилкой.
Когда ужин подошел к концу, я немного выдохнула и присоединилась к дамам, которые собрались в гостиной. Среди них я заметила только одну девушку примерно моего возраста. Стоит признаться, что не заметить ее было сложно: она была рыжей и довольно высокой. Заметив мой взгляд, она подошла ко мне и села рядом.
— Меня зовут Маргарет Бэнкс, — представилась она.
— Розалинд де Брукк, — ответила я. — Сестра Виктории Ворфилд.
Мы пожали руки.
— Вы недавно в городе, верно? Я раньше вас не видела…
Я кивнула.
— Тогда вы, наверное, еще никого толком не знаете! Хотите я расскажу о присутствующих? Я не первый год сижу в этом уголке (герцог троюродный племянник моей матери, поэтому у меня всегда есть приглашение) и наблюдаю за всеми. — оживленно проговорила она.
Я попыталась припомнить что-то о Бэнксах, но память молчала, выдав только что-то насчет Трентам-холла. Даже подсказка в виде родства с герцогом не помогла, поэтому я решила поддержать предложенную тему, но направить ее в другую сторону, боясь, что пользы от перечисления присутствующих все равно не будет – я все равно не смогу их запомнить.
— А вам весело на его вечерах? — поинтересовалась я.
— Иногда, — ответила Маргарет. — Дело в том, что я впала в своего рода немилость — мне не удалось быстро выйти замуж, поэтому за пять сезонов все уже устали вывозить меня в свет.
— Какой ужас, — сочувственно заметила я.
— Да, вы правы, — согласилась она. — У меня четыре сестры — одну вывезли в свет в прошлом году, а другую — в этом. И их, естественно, страшно раздражает, что я, старая дева, пытаюсь получить приглашение и для себя.
— А они здесь? — спросила я.
— Конечно, нет! Они с ума сошли бы от скуки, — ответила моя знакомая. — Это скорее прием для людей по-старше. Энтони не по статусу устраивать вечера для молодежи. Кроме того, ему гораздо интереснее проводить время с ровесниками, нежели слушать болтовню глупых девиц.
Эта фраза, а еще то, как она была произнесена, навела меня на мысль, что девушка влюблена в герцога. И почему-то вместо сочувствия, я испытала какое-то странное раздражение. Мы перекинулись еще парой фраз, а потом Маргарет предложила:
— Давайте сходим припудрить носик. В дамской комнате сделали ремонт и теперь она отвечает всем современным требованиям.
Я обернулась на Викки – она оживленно разговаривала с какими-то дамами. Томаса нигде не было. Не найдя причин для отказа, я решила составить компанию своей новой наперснице.
Мы вошли в отделанную шелковыми обоями и мраморными плитами огромную дамскую комнату, состоящую из нескольких помещений. На входе дежурили горничные.
Отказавшись от помощи, мы прошли дальше и самостоятельно освежились. Вытирая руки горячими полотенцами, мы снова разговорились. Я похвалила заботу герцога о гостях.
— В этом заключается одна из особенностей Энтони: когда он живет в доме, он требует, чтобы все было готово к приему гостей. Даже сейчас, я уверена, каждая из комнат готова к приему гостей. Его угнетают запылившиеся необжитые помещения. Вы хорошо его знаете?
— Боюсь, что нет, — честно ответила я. —Я встречалась с ним только несколько раз. И всегда в компании Викки и Томаса.
— Я никогда раньше не видела вашу сестру и зятя на приемах Энтони, — задумчиво протянула Маргарет и вдруг перескочила на другую тему. — Мне очень нравится ваше платье! Ах, как бы мне хотелось иметь хотя бы одно приличное платье, а не это старье! Но родители теперь предпочитают тратить деньги на сестер…
— Их можно понять — осторожно вставила я.
— Это так, – согласилась Маргарет. — Но мое положение это только усугубляет. Я не могу пойти на работу, потому что родители будут против. Представляешь, маман до сих пор убеждена, что у женщины нет другого способа добиться успеха в жизни, кроме удачного замужества. Так несовременно!
— Тогда почему же вы не выйдете замуж? — Я не могла преодолеть своего любопытства. Девушка была вполне хорошенькой, к тому же имела козырь в виде родства с герцогом…
Мой вопрос пробудил в ней новые эмоции. Ее взгляд отразил какую-то глубокую тоску и страстное желание.
— Я отдала бы все на свете, чтобы выйти замуж, — горячо прошептала она. — Но я не могу бороться с призраком.
— Что вы имеете в виду?— удивленно переспросила я.
Видя как моя новая знакомая засомневалась, я взяла ее за руку и тихо попросила:
— Прошу вас, расскажите.
— Боюсь, что тут нечего рассказывать, — грустно проговорила она. — Только то, что он никогда ее не забудет…
— Она умерла? — догадалась я. — Но разве молодая жена не способна выгнать из сердца мужчины призрак?
— Вы его не знаете. — с грустной улыбкой проговорила девушка.
— Неужели совсем нет надежды?
— Пойдем, я тебе кое-что покажу. — Маргарет схватила меня под локоть и куда-то потащила. Я едва успевала за ней.
Мы вышли на лестницу, но, вопреки моим ожиданиям, не спустились вниз, а направились наверх на хозяйский этаж. Маргарет уверенно шла в глубь этажа, пока не остановилась перед одной из дверей. Взяв с ближайшего столика лампу, она повернула дверную ручку и мы оказались внутри огромной комнаты. По тянущимся вдоль стен книжным полкам, и заваленному бумагами большому письменному столу, я поняла, что мы оказались в кабинете герцога.
— Как уютно! — не удержавшись воскликнула я, но Маргарет не дала ничего толком рассмотреть и поманила меня за собой.
Она пересекла комнату, открыла узкую дверь между книжными шкафами и поднесла к стене лампу.
— Я обнаружила это совершенно случайно, — тихо сказала она. — Взгляни. Это она.
Я подняла глаза. В тайнике видел портрет женщины. Внезапно кровь отлила от лица, сердце бешено забилось: я узнала эту женщину. Она была изображена на темном фоне, из-за чего ее руки и шея казались ослепительно белыми. Ее пристальный взгляд был устремлен прямо на зрителя. Ее лицо отличалось правильностью линий, темные волосы, прекинутые на грудь украшала нитка жемчуга.
Меня посетило странное чувство – я узнала это лицо так же хорошо, как свое. Тонкий нос, красивые губы, изящные длинные пальцы, сжимающие веер.
— Теперь ты понимаешь! — полным трагизма голосом сказала Маргарет.
— Кто она? — спросила я.
— Ее звали Ману, — прошептала девушка. — Пойдем, нам пора возвращаться. У нас будут неприятности, если нас хватятся.
Мы поспешили покинуть комнату и спуститься вниз. И сделали это как раз вовремя – присутствующие занимали места. Начинался концерт.
— Где ты так долго была? — спросила Викки совершенно спокойно, когда я села рядом с ней. Кажется, мое отсутствие осталось незамеченным.
— Беседовала с Маргарет Бэнкс, — ответила я.
— Замечательно, — воскликнула Викки, — она хорошая девушка, — и повернулась к свое соседке – какой-то пожилой леди, которую я не знала, полностью забыв о моем существовании.
Со своего места мне была видна голова сэра Энтони. Нас разделяло четыре ряда. Он склонился к герцогине и о чем-то беседовал с ней. Изредка я видела его профиль. Мои мысли все еще находились в страшном беспорядке, и мне оставалось только ждать, когда мое бешено бьющееся сердце успокоится. Что все это значит? Кто она? Почему мне так знакомо ее лицо? Почему при виде портрета мною овладели такие непонятные эмоции?
Ману… Я раньше не встречала это имя, но почему-то была уверена, что оно родом из Вест-Индии. Но откуда я это знала? Разве может нас что-то связывать? Я приложила руку ко лбу и обнаружила, что он покрылся испариной.
— Как все странно. Это бред сумасшедшего, — сказала я самой себе.
Я почти не слышала, как пели лучшие оперные певцы Европы. Зал постоянно взрывался громом аплодисментов, а я сидела как во сне, вспоминая правильные черты лица и приоткрытые в улыбке чувственные губы.
Наконец, исполнили гимн, и концерт закончился. Все встали. Я поискала глазами Маргарет, но ее нигде не было.
Как только члены королевской семьи в сопровождении сэра Энтони покинули концертный зал, все ринулись к дверям. Я поняла, что отыскать кого-нибудь в этой толчее будет практически невозможно. Я решила держаться Викки, боясь потеряться в толпе.
— Хотите куда-нибудь пойти? — спросил Томас, когда все втроем встретились внизу.
Викки покачала головой.
— Ну ладно, — сказал он. — Тогда поехали домой.
Мы вошли в гардеробную и велели слуге принести нашу верхнюю одежду. Пока мы ждали, к Томасу подошел лакей.
— Господин Ворфилд? — спросил он.
— Да, — ответил зять.
— Герцог просил вас, сэр, оказать ему честь и выпить с ним чаю.
По лицу Томаса я догадалась, что он собирается отказаться, следуя знаку сестры. Я схватила его за руку и взмолилась:
— Пожалуйста!
— Ты хочешь принять приглашение? — удивился он.
— Конечно.
— Что скажешь, Викки? – повернулся от к жене.
— У меня разболелась голова и все, чего я хочу – поскорее лечь спать. — ответила она. – Но вы с Розалинд можете принять предложение. Я доберусь домой с леди Уитолби. Доброй ночи.
Затянув на груди ленты короткого плаща, она поспешила к выездной аллее.
Томас повернулся к лакею.
— Передайте сэру Энтони, что мы со своячницей с удовольствием принимаем его приглашение.
— Слушаюсь, сэр. Герцог приглашает вас в ресторан. Позвольте проводить вас к другому выходу.
Мы с Томасом взяли верхнюю одежду и направились к расположенной под мраморной лестницей двери, которая вела в небольшой вестибюль. Дверь, выходившая на улицу, была открыта, около нее стояли два лакея. На улице я заметила небольшой элегантный экипаж, около которого обнаружился герцог.
Заметив нас, он выразил сожаление, что леди Виктория не может к нам присоединиться, а потом повернулся ко мне:
— Вам понравился концерт?
— Очень, — ответила я.
На лестнице появился еще один мужчина.
— Спускайся, Питер, — позвал его герцог. — Ты заставляешь нас ждать. Вы знакомы? Полковник Паркер — леди Розалинд де Брукк и господин Ворфилд.
Полковник Паркер, который казался слишком молодым для своего звания, пожал всем руки, и мы начали размещаться в экипаже.
Сэр Энтони сел рядом со мной, а Томас и полковник напротив. Экипаж тронулся. Мы с герцогом сидели так близко друг от друга, что наши руки и колени то и дело касались. Меня охватило странное нервное возбуждение.
— Что вы скажете о моем доме? — как бы между прочим спросил сэр Энтони. Мое колебание вызвало у него смех.
— Ну ладно! — сказал он. — Не бойтесь, говорите правду — именно этого я и жду от вас.
— Он ошеломил меня, — честно ответила я.
— Я и сам нередко испытывал такое же чувство, — признался он. — Помню, в детстве я ужасно боялся этих портретов в гостиной. Мне казалось, что они смотрят на меня и говорят: «Значит, вот кого мы породили — мы не очень высокого мнения о нем».
Мне страшно захотелось расспросить его о другом портрете, рассказать ему, что я увидела в его кабинете. Но я никогда бы не посмела решиться на этот шаг.
Мы приехали в фешенебельный ночной клуб, своего рода винный ресторан, которому совершенно непостижимым способом удавалось ограничивать круг своих посетителей только избранными клиентами.
— Я заказывал столик, — пояснил герцог, когда мы вошли внутрь. Нас сразу же проводили в небольшую нишу, где был сервирован стол на четверых.
Полковник Паркер и Томас встретили своих знакомых и остановились поболтать с ними, а мы с сэром Энтони сели за наш столик. Герцог велел подать шампанское.
— Расскажите мне о себе, — произнес он голосом, не терпящим возражений. — Я хочу знать, что вы думаете.
Его слова озадачили меня, однако, подчинившись, я принялась рассказывать, как провожу время в Лондоне, как развлекаюсь. Он сидел опустив голову и крутил в руках портсигар. На меня он не смотрел.
Я наблюдала за ним… Внезапно мне в голову пришла странная мысль: он слушает мой голос и не пытается вникнуть в то, о чем я говорю. Я замолчала.
— Продолжайте, расскажите еще, — немедленно потребовал он.
Однако меня не покидала уверенность, что он не слушает меня, и я, решив проверить, вставила в свой рассказ несколько совершенно бессмысленных фраз. Он не обратил на это внимания.
— Вы не слушаете меня, — обвинительно сказала я.
— Слушаю, — тихо проговорил он. — И с гораздо большим интересом, чем вы можете себе представить.
— Но не меня, — настаивала я.
Он бросил на меня оценивающий взгляд и сказал:
— А вы не глупы, как я погляжу.
— Зачем вам нужно, чтобы я говорила, если вы совсем не слушаете? — удивленно спросила я, чем, очевидно, сильно смутила его.
Я вздрогнула, так как была поглощена тем, что наблюдала за герцогом, который приветствовал тех, кто прибыл вслед за нами.
— Красивые, — просто ответила я, кинув на них мимолетный взгляд.
— Они стоят по полмиллиона, — сообщил на мой ответ Томас.
Я с усилием заставила себя переключить внимание на своего зятя.
— А чем еще мне следует восхищаться? — иронично поинтересовалась я.
Но, кажется, Томас не уловил моей подначки.
— Последней реликвией ушедшего века, — сказал он.
Я вопросительно посмотрела на него, и он объяснил:
— Я имею в виду тот факт, что ты находишься в одном из немногих оставшихся частных особняков, где можно увидеть представление подобного рода. Но это лишь вопрос времени.
— Прекрати! — воскликнула я. — Ты говоришь ужасные вещи!
— Но это правда, — промолвил Томас, причем в его голосе слышалось явное удовольствие.
Мне показалось, что его возмущает, как герцог чтит традиции. Деньги Ворфилдов сделанные на торговле, не могли купить того, что сэр Энтони унаследовал от своих предков — не только дома и предметы искусства, но и ощущение преемственности поколений, надежности и стабильности.
Даже облик хозяина Хоуп-Хауса свидетельствовал об этом. Исчезни его богатство, он все равно обладал бы тем, что всегда останется недоступным Томасу. На мгновение мне стало жаль зятя, у которого не было ничего, кроме денег, которые так и не сделали его счастливым. Мне захотелось приободрить Томаса, но внезапно он легонько толкнул меня в бок и проговорил:
— Вон идут принц и принцесса.
В дверях появились старшие представители королевской семьи. Герцог провел их в гостиную и по очереди представил гостей. Преисполнившись гордости собой, я присела в реверансе, но тут подошла сестра и прошипела мне на ухо:
— Роуз, перестань таращиться! Ты сейчас нас опозоришь!
Я смутилась и залилась румянцем. Слова сестры заставили меня почувствовать себя крайне неловко, поэтому ужин, который предшествовал концерту превратился для меня в кошмар. Меня усадили между двумя напыщенными старцами, у которых совсем не была желания беседовать со мной. Впервые в жизни я ела с серебряной тарелки, и мне стоило огромного труда не стучать по ней ножом и вилкой.
Когда ужин подошел к концу, я немного выдохнула и присоединилась к дамам, которые собрались в гостиной. Среди них я заметила только одну девушку примерно моего возраста. Стоит признаться, что не заметить ее было сложно: она была рыжей и довольно высокой. Заметив мой взгляд, она подошла ко мне и села рядом.
— Меня зовут Маргарет Бэнкс, — представилась она.
Глава 9.
— Розалинд де Брукк, — ответила я. — Сестра Виктории Ворфилд.
Мы пожали руки.
— Вы недавно в городе, верно? Я раньше вас не видела…
Я кивнула.
— Тогда вы, наверное, еще никого толком не знаете! Хотите я расскажу о присутствующих? Я не первый год сижу в этом уголке (герцог троюродный племянник моей матери, поэтому у меня всегда есть приглашение) и наблюдаю за всеми. — оживленно проговорила она.
Я попыталась припомнить что-то о Бэнксах, но память молчала, выдав только что-то насчет Трентам-холла. Даже подсказка в виде родства с герцогом не помогла, поэтому я решила поддержать предложенную тему, но направить ее в другую сторону, боясь, что пользы от перечисления присутствующих все равно не будет – я все равно не смогу их запомнить.
— А вам весело на его вечерах? — поинтересовалась я.
— Иногда, — ответила Маргарет. — Дело в том, что я впала в своего рода немилость — мне не удалось быстро выйти замуж, поэтому за пять сезонов все уже устали вывозить меня в свет.
— Какой ужас, — сочувственно заметила я.
— Да, вы правы, — согласилась она. — У меня четыре сестры — одну вывезли в свет в прошлом году, а другую — в этом. И их, естественно, страшно раздражает, что я, старая дева, пытаюсь получить приглашение и для себя.
— А они здесь? — спросила я.
— Конечно, нет! Они с ума сошли бы от скуки, — ответила моя знакомая. — Это скорее прием для людей по-старше. Энтони не по статусу устраивать вечера для молодежи. Кроме того, ему гораздо интереснее проводить время с ровесниками, нежели слушать болтовню глупых девиц.
Эта фраза, а еще то, как она была произнесена, навела меня на мысль, что девушка влюблена в герцога. И почему-то вместо сочувствия, я испытала какое-то странное раздражение. Мы перекинулись еще парой фраз, а потом Маргарет предложила:
— Давайте сходим припудрить носик. В дамской комнате сделали ремонт и теперь она отвечает всем современным требованиям.
Я обернулась на Викки – она оживленно разговаривала с какими-то дамами. Томаса нигде не было. Не найдя причин для отказа, я решила составить компанию своей новой наперснице.
Мы вошли в отделанную шелковыми обоями и мраморными плитами огромную дамскую комнату, состоящую из нескольких помещений. На входе дежурили горничные.
Отказавшись от помощи, мы прошли дальше и самостоятельно освежились. Вытирая руки горячими полотенцами, мы снова разговорились. Я похвалила заботу герцога о гостях.
— В этом заключается одна из особенностей Энтони: когда он живет в доме, он требует, чтобы все было готово к приему гостей. Даже сейчас, я уверена, каждая из комнат готова к приему гостей. Его угнетают запылившиеся необжитые помещения. Вы хорошо его знаете?
— Боюсь, что нет, — честно ответила я. —Я встречалась с ним только несколько раз. И всегда в компании Викки и Томаса.
— Я никогда раньше не видела вашу сестру и зятя на приемах Энтони, — задумчиво протянула Маргарет и вдруг перескочила на другую тему. — Мне очень нравится ваше платье! Ах, как бы мне хотелось иметь хотя бы одно приличное платье, а не это старье! Но родители теперь предпочитают тратить деньги на сестер…
— Их можно понять — осторожно вставила я.
— Это так, – согласилась Маргарет. — Но мое положение это только усугубляет. Я не могу пойти на работу, потому что родители будут против. Представляешь, маман до сих пор убеждена, что у женщины нет другого способа добиться успеха в жизни, кроме удачного замужества. Так несовременно!
— Тогда почему же вы не выйдете замуж? — Я не могла преодолеть своего любопытства. Девушка была вполне хорошенькой, к тому же имела козырь в виде родства с герцогом…
Мой вопрос пробудил в ней новые эмоции. Ее взгляд отразил какую-то глубокую тоску и страстное желание.
— Я отдала бы все на свете, чтобы выйти замуж, — горячо прошептала она. — Но я не могу бороться с призраком.
— Что вы имеете в виду?— удивленно переспросила я.
Видя как моя новая знакомая засомневалась, я взяла ее за руку и тихо попросила:
— Прошу вас, расскажите.
— Боюсь, что тут нечего рассказывать, — грустно проговорила она. — Только то, что он никогда ее не забудет…
— Она умерла? — догадалась я. — Но разве молодая жена не способна выгнать из сердца мужчины призрак?
— Вы его не знаете. — с грустной улыбкой проговорила девушка.
— Неужели совсем нет надежды?
— Пойдем, я тебе кое-что покажу. — Маргарет схватила меня под локоть и куда-то потащила. Я едва успевала за ней.
Мы вышли на лестницу, но, вопреки моим ожиданиям, не спустились вниз, а направились наверх на хозяйский этаж. Маргарет уверенно шла в глубь этажа, пока не остановилась перед одной из дверей. Взяв с ближайшего столика лампу, она повернула дверную ручку и мы оказались внутри огромной комнаты. По тянущимся вдоль стен книжным полкам, и заваленному бумагами большому письменному столу, я поняла, что мы оказались в кабинете герцога.
— Как уютно! — не удержавшись воскликнула я, но Маргарет не дала ничего толком рассмотреть и поманила меня за собой.
Она пересекла комнату, открыла узкую дверь между книжными шкафами и поднесла к стене лампу.
— Я обнаружила это совершенно случайно, — тихо сказала она. — Взгляни. Это она.
Я подняла глаза. В тайнике видел портрет женщины. Внезапно кровь отлила от лица, сердце бешено забилось: я узнала эту женщину. Она была изображена на темном фоне, из-за чего ее руки и шея казались ослепительно белыми. Ее пристальный взгляд был устремлен прямо на зрителя. Ее лицо отличалось правильностью линий, темные волосы, прекинутые на грудь украшала нитка жемчуга.
Меня посетило странное чувство – я узнала это лицо так же хорошо, как свое. Тонкий нос, красивые губы, изящные длинные пальцы, сжимающие веер.
— Теперь ты понимаешь! — полным трагизма голосом сказала Маргарет.
— Кто она? — спросила я.
— Ее звали Ману, — прошептала девушка. — Пойдем, нам пора возвращаться. У нас будут неприятности, если нас хватятся.
Мы поспешили покинуть комнату и спуститься вниз. И сделали это как раз вовремя – присутствующие занимали места. Начинался концерт.
Глава 10.
— Где ты так долго была? — спросила Викки совершенно спокойно, когда я села рядом с ней. Кажется, мое отсутствие осталось незамеченным.
— Беседовала с Маргарет Бэнкс, — ответила я.
— Замечательно, — воскликнула Викки, — она хорошая девушка, — и повернулась к свое соседке – какой-то пожилой леди, которую я не знала, полностью забыв о моем существовании.
Со своего места мне была видна голова сэра Энтони. Нас разделяло четыре ряда. Он склонился к герцогине и о чем-то беседовал с ней. Изредка я видела его профиль. Мои мысли все еще находились в страшном беспорядке, и мне оставалось только ждать, когда мое бешено бьющееся сердце успокоится. Что все это значит? Кто она? Почему мне так знакомо ее лицо? Почему при виде портрета мною овладели такие непонятные эмоции?
Ману… Я раньше не встречала это имя, но почему-то была уверена, что оно родом из Вест-Индии. Но откуда я это знала? Разве может нас что-то связывать? Я приложила руку ко лбу и обнаружила, что он покрылся испариной.
— Как все странно. Это бред сумасшедшего, — сказала я самой себе.
Я почти не слышала, как пели лучшие оперные певцы Европы. Зал постоянно взрывался громом аплодисментов, а я сидела как во сне, вспоминая правильные черты лица и приоткрытые в улыбке чувственные губы.
Наконец, исполнили гимн, и концерт закончился. Все встали. Я поискала глазами Маргарет, но ее нигде не было.
Как только члены королевской семьи в сопровождении сэра Энтони покинули концертный зал, все ринулись к дверям. Я поняла, что отыскать кого-нибудь в этой толчее будет практически невозможно. Я решила держаться Викки, боясь потеряться в толпе.
— Хотите куда-нибудь пойти? — спросил Томас, когда все втроем встретились внизу.
Викки покачала головой.
— Ну ладно, — сказал он. — Тогда поехали домой.
Мы вошли в гардеробную и велели слуге принести нашу верхнюю одежду. Пока мы ждали, к Томасу подошел лакей.
— Господин Ворфилд? — спросил он.
— Да, — ответил зять.
— Герцог просил вас, сэр, оказать ему честь и выпить с ним чаю.
По лицу Томаса я догадалась, что он собирается отказаться, следуя знаку сестры. Я схватила его за руку и взмолилась:
— Пожалуйста!
— Ты хочешь принять приглашение? — удивился он.
— Конечно.
— Что скажешь, Викки? – повернулся от к жене.
— У меня разболелась голова и все, чего я хочу – поскорее лечь спать. — ответила она. – Но вы с Розалинд можете принять предложение. Я доберусь домой с леди Уитолби. Доброй ночи.
Затянув на груди ленты короткого плаща, она поспешила к выездной аллее.
Томас повернулся к лакею.
— Передайте сэру Энтони, что мы со своячницей с удовольствием принимаем его приглашение.
— Слушаюсь, сэр. Герцог приглашает вас в ресторан. Позвольте проводить вас к другому выходу.
Мы с Томасом взяли верхнюю одежду и направились к расположенной под мраморной лестницей двери, которая вела в небольшой вестибюль. Дверь, выходившая на улицу, была открыта, около нее стояли два лакея. На улице я заметила небольшой элегантный экипаж, около которого обнаружился герцог.
Заметив нас, он выразил сожаление, что леди Виктория не может к нам присоединиться, а потом повернулся ко мне:
— Вам понравился концерт?
— Очень, — ответила я.
На лестнице появился еще один мужчина.
— Спускайся, Питер, — позвал его герцог. — Ты заставляешь нас ждать. Вы знакомы? Полковник Паркер — леди Розалинд де Брукк и господин Ворфилд.
Полковник Паркер, который казался слишком молодым для своего звания, пожал всем руки, и мы начали размещаться в экипаже.
Сэр Энтони сел рядом со мной, а Томас и полковник напротив. Экипаж тронулся. Мы с герцогом сидели так близко друг от друга, что наши руки и колени то и дело касались. Меня охватило странное нервное возбуждение.
— Что вы скажете о моем доме? — как бы между прочим спросил сэр Энтони. Мое колебание вызвало у него смех.
— Ну ладно! — сказал он. — Не бойтесь, говорите правду — именно этого я и жду от вас.
— Он ошеломил меня, — честно ответила я.
— Я и сам нередко испытывал такое же чувство, — признался он. — Помню, в детстве я ужасно боялся этих портретов в гостиной. Мне казалось, что они смотрят на меня и говорят: «Значит, вот кого мы породили — мы не очень высокого мнения о нем».
Мне страшно захотелось расспросить его о другом портрете, рассказать ему, что я увидела в его кабинете. Но я никогда бы не посмела решиться на этот шаг.
Мы приехали в фешенебельный ночной клуб, своего рода винный ресторан, которому совершенно непостижимым способом удавалось ограничивать круг своих посетителей только избранными клиентами.
— Я заказывал столик, — пояснил герцог, когда мы вошли внутрь. Нас сразу же проводили в небольшую нишу, где был сервирован стол на четверых.
Полковник Паркер и Томас встретили своих знакомых и остановились поболтать с ними, а мы с сэром Энтони сели за наш столик. Герцог велел подать шампанское.
— Расскажите мне о себе, — произнес он голосом, не терпящим возражений. — Я хочу знать, что вы думаете.
Его слова озадачили меня, однако, подчинившись, я принялась рассказывать, как провожу время в Лондоне, как развлекаюсь. Он сидел опустив голову и крутил в руках портсигар. На меня он не смотрел.
Я наблюдала за ним… Внезапно мне в голову пришла странная мысль: он слушает мой голос и не пытается вникнуть в то, о чем я говорю. Я замолчала.
— Продолжайте, расскажите еще, — немедленно потребовал он.
Однако меня не покидала уверенность, что он не слушает меня, и я, решив проверить, вставила в свой рассказ несколько совершенно бессмысленных фраз. Он не обратил на это внимания.
— Вы не слушаете меня, — обвинительно сказала я.
— Слушаю, — тихо проговорил он. — И с гораздо большим интересом, чем вы можете себе представить.
— Но не меня, — настаивала я.
Он бросил на меня оценивающий взгляд и сказал:
— А вы не глупы, как я погляжу.
— Зачем вам нужно, чтобы я говорила, если вы совсем не слушаете? — удивленно спросила я, чем, очевидно, сильно смутила его.
