- Вот чёрт тебя разбери! – едва ли не плача от досады простонал Джонни Лайонел, устало ложась на землю.
Ругаться уже не было сил, как и звать на помощь. Патроны кончились, и надежды, что кто-то придёт на звук выстрела, не осталось. Он пожалел, что сейчас имел при себе только револьвер, а не хорошую охотничью винтовку, которой можно было хотя бы попытаться раздвинуть капкан и высвободить ногу. Но даже если б это ему удалось, надежды добраться до ближайшего городка и даже до его собственной сторожки не было – с переломанной-то ногой.
Чёртов капкан был так удачно замаскирован! И хотя он явно был не новым – зубья изрядно проржавели – вещь была сработана на совесть и сохраняла крепость.
Лес затих в преддверии грозы. Лайонел тихо и крепко выругался, жалея, что он слишком далеко от той части Сосновых Пустошей, которая находилась под присмотром охранных служб. В этой глуши его шансы выбраться существенно снижались. Чем больше портилась погода, тем больше падал духом незадачливый страж порядка, проклиная свою излишнюю самоуверенность. Ему казалось, что он знает здесь каждый уголок, ведь в лесу он жил с куда как большим удовольствием, чем среди людей! И вот те на...
Некстати вспомнились лисы и медведи, встречающиеся в лесах Нью-Джерси, и Джерсийский Дьявол, в которого Джонни верил, как и положено старожилу Сосновой Пустоши.
Нога адски болела, от этой боли мужчина почти терял сознание. Даже злиться на себя уже не было сил, хотя, попав в этот переплёт пару часов назад, он усиленно проклинал себя за глупость и неосторожность, а заодно помянул и всех охотников, когда-либо здесь проходивших.
Из-за туч совсем стемнело. Вдалеке уже грохотал гром. Первые капли играли в листьях. Но всё, что обычно приносило Лайонелу столько радости – например, музыка дождя в лесу – сейчас вызывало только бессильную тихую злобу и нарастающий от безысходности страх. Несколько раз он во весь голос позвал на помощь, но потом разразилась гроза, и крик утонул в ней. Ему оставалось только свернуться под деревом, в попытке сохранить тепло и укрыться от дождя, и смирно дожидаться своей участи.
Сколько прошло времени, он не знал. Джонни промёрз до костей, и промок, наверное, до них же. Он с трудом соображал, что происходило вокруг него, и паника давно уже уступила место только бесконечной усталости. Даже боль, яростно пульсирующая в ноге, стала казаться только частью общего бреда разгорающейся лихорадки.
Вдруг за стеной дождя мелькнул светлый силуэт крупного животного. Лайонел охнул от неожиданности. Неужели Белый Олень**?! Зверь приблизился, остановившись в нескольких шагах от мужчины. Это был косматый пёс. Для койота он был слишком велик, а волки в джерсийских лесах давно уже не водились, это Джонни знал на все сто.
Приподнявшись на локте, Лайонел улыбнулся и позвал собаку, надеясь, что раз зверь тут, то и хозяин – по всей видимости, охотник – не замедлит появиться. Но пёс растворился так же неожиданно, как и появился. Джонни уже не был уверен, что вообще видел его, и снова уронил голову на руки.
Ему снилось избавление. Нога немилосердно отзывалась режущей болью по ходу сна, словно кто-то и правда разжал капкан и перемещал её, но эти вспышки не могли вырвать Джонни из глубокого забытья лихорадки. Лайонелу казалось, что его куда-то несут. Вокруг слышались мужские голоса, и даже дождь вроде бы больше не докучал ему. А потом он помнил только тепло, проваливаясь всё глубже и глубже, откуда уже не выныривал даже чтобы смотреть свой обрывочный сон.
* * *
- Ну, на то, чтобы окончательно унялась лихорадка, нужно время. Бедняга, почитай, всю ночь просидел под ливнем. Но он будет в порядке.
Лайонел открыл глаза. Солнечный свет заливал комнату, обставленную по-спартански просто. Сам он лежал на разложенном диване и отсюда мог видеть говорившего – доктора Морриса, сдержанно улыбавшегося офицеру Уильямсу.
- Если б не Ваша странная просьба поехать в эту глушь, преподобный Томассен, он бы эту ночь не пережил.
- Иногда простая логика в сочетании с чутьём может дать удивительные результаты, офицер Уильямс.
Джонни не видел, кому принадлежал голос. Мужчина говорил по-английски грамотно, но с акцентом.
- Я бы сказал, здесь скорее чутьё, - негромко рассмеялся Уильямс. – А вот если честно – как Вам удалось узнать, что один из работников охранной службы в беде? Джонни Лайонел всегда на отшибе жил. О его делах никто толком и не знает.
- Да, удивительное совпадение, - задумчиво согласился доктор Моррис.
- Собака! – воскликнул Лайонел и приподнялся на локтях. Он всё ещё был слаб и испытывал сильное головокружение, но боль не чувствовал, как и саму ногу. Видимо её чем-то обкололи, прежде чем вправить перелом. – Это была твоя собака, Уильямс? Да благословит её Бог, эту псину!
Оба говоривших обернулись.
- Какая собака? – не понял полицейский.
- Здоровенный лохматый пёс, - выдохнул Джонни, пытаясь показать величину животного от пола.
- Ну, моего старину Чарли лохматым-то не назовёшь... – с сомнением протянул Уильямс.
- Да не Чарли! Лабрадора я уж как-нибудь различу, - Лайонел сердито отмахнулся.
- Мистер Лайонел, Вы ведь едва держались в сознании, - мягко заметил обладатель голоса, до этого стоявший в стороне, и приблизился к остальным.
Это оказался светловолосый священник, высокий и худощавый. Его Джонни в приходе не помнил. Впрочем, и бывал-то он там не часто.
- Я благодарен вам... – неохотно буркнул Лайонел, - кто бы меня оттуда ни вытащил…
Он очень не любил зависеть от кого бы то ни было, и потому сейчас был рассержен даже на тех, кто помог ему выбраться. Ему проще было убедить себя, что он зависит от той ничейной собаки, чем от человека, неважно какого.
- Где я?
- У меня дома, - светловолосый улыбнулся.
Джонни даже подивился исходящей от него доброте, понимая, что хотя терпеть не может людей, этому человеку начинает доверять с одного взгляда. Было в нём что-то располагающее, адресованное всем и каждому в отдельности – немыслимо хорошее отношение к тому, кого он даже не знал. Этой доброжелательностью он буквально лучился. Священник был молод. Внешность выдавала в нём выходца из Северной Европы, так что Джонни задавался вопросом, откуда он вообще мог взяться в этом Богом забытом месте. В эту глушь из ближайших городов-то нечасто заезжали – что не могло не радовать Лайонела – так что было говорить об иностранцах?
- Я Вас не знаю, - чуть виновато заметил Джонни, садясь и беря протянутую доктором чашку.
- Меня зовут Хенрик Томассен. Я младший приходской священник в вашей церкви. С недавних пор, - представился светловолосый с той же своей улыбкой.
Лайонел, по жизни рассерженный на весь белый свет – точнее на человеческую его часть – уже начавший было прикидывать, как это невыгодно, оказаться в долгу у человека, несколько расслабился и оттаял.
- Вон оно как... – протянул он и подумал, что давно он уже не был в церкви, и не мешало бы наведаться.
* * *
- Эй, глянь-ка, что это там?
- Где?
- На обочине.
- Я не вижу... Ах ты чёрт возьми!!
- Дааа… хорошенько разворотили парня. Даже не разберёшь, кто это был...
- Думаешь, Дьявол?
- Нее... хотя...
Охотники приблизились к обочине. Машина врезалась в столб в кювете, и соответственно, там и осталась. Двери были открыты настежь. Дороги здесь никогда не отличались отменным качеством, но ведь по ним и ездили редко. Вчера прошёл сильный ливень и размыл грязь. Владелец машины, скорее всего, просто не справился с управлением, и автомобиль снесло в сосну.
П ричиной его смерти, впрочем, была не авария. Несчастный лежал неподалёку с выпотрошенным животом, изуродованный до неузнаваемости.
- Всё изодрано... Едва ли человек мог сделать такое, - мрачно констатировал один из мужчин.
- В любом случае, нужно вызвать полицию.
* * *
- Ах, этот отец Томассен просто чудесный человек.
- Да и детей нынче религией не заинтересуешь, а ему вот удаётся! А вы слышали, как он преподаёт?
- Так глубоко погружён в своё дело... с такой любовью обо всём рассказывает!
- Отлично сказано!
- К нему, говорят, даже старина Лайонел расположен. Стал чаще в городе появляться, даже в церковь ходит.
- Этот дикарь? Да он же помешан на своём нежелании общаться.
- Ну, дикарь не дикарь, а жизнь-то ему наш приходской священник спас...
- Да ты что?!
- Ну только не говори, что ты этого не знаешь! Наш Джонни теперь за ним как пёс ходит и слушает, открывши рот, ни единого словечка на лекциях не пропускает... Чтоб он раньше делами Христовыми был заинтересован в своей сторожке? Всё зверьё да зверьё.
- Чудесный человек, да и только...
- Быть ему нашим основным приходским священником, как пить дать. Да и у отца Брайана уже срок подходит.
- Это уж как у них наверху распорядятся... Прямо жаль, что такие дела не решаются голосованием.
- Ну ты скажешь тоже...
- А говорят, что он чуть ли не чудотворец!
- Да ну?!
- Ну не то чтобы... но на ноги людей быстро ставит. Да того же Лайонела!
- Его появление здесь я лично считаю просто благословением.
- И не говори.
Ник меланхолично жевал сэндвич, внешне абсолютно безразличный к происходящему. На самом же деле молодой человек был предельно сосредоточен и вслушивался в каждое слово. В городке говорили преимущественно о двух вещах: о смене приходского священника и о недавнем чудовищном убийстве какого-то туриста. Дело быстро замяли. В здешних лесах водилось достаточно зверья, и бедняга явно был жертвой какого-то хищника. Местные продолжали твердить о Джерсийском Дьяволе, но Ника гораздо больше интересовала собственная теория – та, ради которой он сюда приехал по поручению Форрестера. Он жалел, что прибыл слишком поздно, чтобы исследовать место, где был обнаружен труп. Впрочем, если его версия была бы верна, вскоре убийство должно было повториться…
* * *
Лайонел возвращался домой поздно. Кромешную темень дороги прорезал лишь свет фонарей его старого джипа. Он нажал на газ, увеличивая скорость, наслаждаясь ночной поездкой по безлюдным местам. Настроение у Джонни, несмотря на недавние события, было хорошее, и он даже насвистывал какую-то песенку, нещадно перевирая мотив. Он не боялся леса. Со зверями у него отношения всегда складывались куда лучше, чем с людьми. Самого себя к последним он причислял всегда с некоторым отвращением, особенно после смерти жены. Но знакомство с преподобным Томассеном помогло ему значительно смягчить собственные суждения и даже несколько примириться с другими жителями городка.
В следующий миг его расслабленные раздумья были прерваны. Свет фар выхватил на дороге у обочины чёрный силуэт. Лайонел, что было сил, дал по тормозам. Джип возмущённо взвизгнул и остановился, к счастью, никого не сбив.
Ругательства замерли в горле. Расширившимися от изумления глазами Джонни смотрел на зверя, попавшего в круг света. Похоже, тот был ослеплён, потому что несколько секунд ошалело тряс мордой и не двигался с места.
- Волки не водятся в Джерси, - хрипло прошептал мужчина, во все глаза глядя на большого серого хищника.
Он знал, что волки в Штатах одно время были почти истреблены, и теперь обитали, в основном, только в Миннесоте и на Аляске. Однако зверь, замерший на обочине перед его машиной, был именно волком, хоть и очень крупным. Лайонел подался вперёд, чтобы лучше разглядеть его. Хищник вскинул морду, принюхиваясь, и метнулся в лес с какой-то сверхъестественной скоростью. Джонни даже глаза протёр для верности. За ним не водилось привычки напиваться, а, следовательно, и списать появление волка на алкоголь не получалось. Банка пива едва ли была способна воссоздать такие чудеса.
Мужчина потушил фары и вышел из машины. Глаза его постепенно привыкли к темноте. Во мраке леса он вообще всегда чувствовал себя довольно комфортно. Некоторое время он вглядывался в темноту, силясь различить силуэт зверя среди деревьев. Его усилия были вознаграждены – из черноты блеснули два янтарных огонька. За ним тоже наблюдали, но это его не пугало. Лайонел усмехнулся и, опершись о капот, закурил.
- А знаешь, если к нам вернулись волки, я только рад, - тихо сказал он в темноту. – Достаточно уже люди вас травили, так, что теперь даже паршивые «зелёные» не справляются. Может, местный заповедник тебя выкупил из той же Миннесоты? Интересно, много вас тут?
Глаза мигнули. Джонни по-прежнему не испытывал страха. Он невольно вспомнил своё видение в ту дождливую ночь, когда попал в капкан. Если в Сосновой Пустоши теперь обитали эти царственные хищники, то вполне вероятно, что тогда он видел именно волка. Вот только он был абсолютно уверен, что зверь был светлого окраса, а такие обитали только далеко на севере. Ну, по крайней мере, ему не привиделось. Лайонел сделал последнюю глубокую затяжку и кинул сигарету в обрезанную пластиковую бутылку из-под «Колы» рядом с водительским креслом. В лесу он не мусорил принципиально. Подмигнув глазам в зарослях, Джонни огляделся, чтобы прикинуть, сколько ему было добираться до дома… В тот момент ему стало не по себе.
Это было то самое место, где охотники обнаружили разодранный труп. Но если напал на чёртова туриста именно волк – а в этом Лайонел сомневался – то почему? И что волк делал здесь сейчас? Возможно, человек угрожал его логову, ведь эти хищники, если только не страдают бешенством, никогда не нападают без причины. А может он и правда был уже мёртв, скончался, когда вылез из машины, и звери приходили полакомиться его внутренностями.
- Ты ведь мне не расскажешь, - вздохнул Джонни, обращаясь к янтарным огонькам.
Глаза ещё раз мигнули и исчезли. Мужчина покачал головой и сел в джип. Случаи нападения животных на людей были здесь редкими, но не единичными. А сам Лайонел вообще считал, что зря эти скептики из большого города не верят в местные байки. Может, тот бедняга и уверовал перед смертью…
* * *
Домой Джонни добрался к ночи. Совершенная абсолютная тишина окружающей чащи казалась ему настоящим раем, особенно в сравнении с докучливым гвалтом городка. Вечер был прекрасным, и Лайонелу хотелось побыть наедине с лесом. Достав из холодильника обжигающе холодную банку «Будвайзера», мужчина вышел на крыльцо и с наслаждением сделал солидный глоток. Ночные шорохи не пугали, а, напротив, зачаровывали его. Здесь он был своим, самим собой, и это опьяняло его. Перешёптывание ветра в ветвях успокаивало его мысли, а крики ночных птиц точно смешивали реальность с каким-то чудесным сном.
Сплюнув, Лайонел закурил и сел на ступеньки крыльца. Сегодня он думал о волках. Признаться, он не раз жалел, что на вверенной ему территории не обитают эти величественные звери. Возможно, теперь это каким-то чудом изменилось. Будучи на четверть индейцем, Джонни очень серьёзно относился к животным и мистической связи с ними, а к волкам вообще чувствовал непреодолимое притяжение. Возможно, в ту ночь к нему приходил его дух-покровитель и каким-то образом призвал преподобного Томассена, чтобы избавить его, Лайонела, от неминуемой гибели?
Не принадлежащий лесу шорох привлёк внимание Джонни. Слух у него вообще был отменным, а благодаря жизни в глуши лишь обострился. Возня доносилась из дальнего сарая, которым мужчина пользовался довольно редко, только если возникала необходимость что-то починить или смастерить.
Ругаться уже не было сил, как и звать на помощь. Патроны кончились, и надежды, что кто-то придёт на звук выстрела, не осталось. Он пожалел, что сейчас имел при себе только револьвер, а не хорошую охотничью винтовку, которой можно было хотя бы попытаться раздвинуть капкан и высвободить ногу. Но даже если б это ему удалось, надежды добраться до ближайшего городка и даже до его собственной сторожки не было – с переломанной-то ногой.
Чёртов капкан был так удачно замаскирован! И хотя он явно был не новым – зубья изрядно проржавели – вещь была сработана на совесть и сохраняла крепость.
Лес затих в преддверии грозы. Лайонел тихо и крепко выругался, жалея, что он слишком далеко от той части Сосновых Пустошей, которая находилась под присмотром охранных служб. В этой глуши его шансы выбраться существенно снижались. Чем больше портилась погода, тем больше падал духом незадачливый страж порядка, проклиная свою излишнюю самоуверенность. Ему казалось, что он знает здесь каждый уголок, ведь в лесу он жил с куда как большим удовольствием, чем среди людей! И вот те на...
Некстати вспомнились лисы и медведи, встречающиеся в лесах Нью-Джерси, и Джерсийский Дьявол, в которого Джонни верил, как и положено старожилу Сосновой Пустоши.
Нога адски болела, от этой боли мужчина почти терял сознание. Даже злиться на себя уже не было сил, хотя, попав в этот переплёт пару часов назад, он усиленно проклинал себя за глупость и неосторожность, а заодно помянул и всех охотников, когда-либо здесь проходивших.
Из-за туч совсем стемнело. Вдалеке уже грохотал гром. Первые капли играли в листьях. Но всё, что обычно приносило Лайонелу столько радости – например, музыка дождя в лесу – сейчас вызывало только бессильную тихую злобу и нарастающий от безысходности страх. Несколько раз он во весь голос позвал на помощь, но потом разразилась гроза, и крик утонул в ней. Ему оставалось только свернуться под деревом, в попытке сохранить тепло и укрыться от дождя, и смирно дожидаться своей участи.
Сколько прошло времени, он не знал. Джонни промёрз до костей, и промок, наверное, до них же. Он с трудом соображал, что происходило вокруг него, и паника давно уже уступила место только бесконечной усталости. Даже боль, яростно пульсирующая в ноге, стала казаться только частью общего бреда разгорающейся лихорадки.
Вдруг за стеной дождя мелькнул светлый силуэт крупного животного. Лайонел охнул от неожиданности. Неужели Белый Олень**?! Зверь приблизился, остановившись в нескольких шагах от мужчины. Это был косматый пёс. Для койота он был слишком велик, а волки в джерсийских лесах давно уже не водились, это Джонни знал на все сто.
Приподнявшись на локте, Лайонел улыбнулся и позвал собаку, надеясь, что раз зверь тут, то и хозяин – по всей видимости, охотник – не замедлит появиться. Но пёс растворился так же неожиданно, как и появился. Джонни уже не был уверен, что вообще видел его, и снова уронил голову на руки.
Ему снилось избавление. Нога немилосердно отзывалась режущей болью по ходу сна, словно кто-то и правда разжал капкан и перемещал её, но эти вспышки не могли вырвать Джонни из глубокого забытья лихорадки. Лайонелу казалось, что его куда-то несут. Вокруг слышались мужские голоса, и даже дождь вроде бы больше не докучал ему. А потом он помнил только тепло, проваливаясь всё глубже и глубже, откуда уже не выныривал даже чтобы смотреть свой обрывочный сон.
* * *
- Ну, на то, чтобы окончательно унялась лихорадка, нужно время. Бедняга, почитай, всю ночь просидел под ливнем. Но он будет в порядке.
Лайонел открыл глаза. Солнечный свет заливал комнату, обставленную по-спартански просто. Сам он лежал на разложенном диване и отсюда мог видеть говорившего – доктора Морриса, сдержанно улыбавшегося офицеру Уильямсу.
- Если б не Ваша странная просьба поехать в эту глушь, преподобный Томассен, он бы эту ночь не пережил.
- Иногда простая логика в сочетании с чутьём может дать удивительные результаты, офицер Уильямс.
Джонни не видел, кому принадлежал голос. Мужчина говорил по-английски грамотно, но с акцентом.
- Я бы сказал, здесь скорее чутьё, - негромко рассмеялся Уильямс. – А вот если честно – как Вам удалось узнать, что один из работников охранной службы в беде? Джонни Лайонел всегда на отшибе жил. О его делах никто толком и не знает.
- Да, удивительное совпадение, - задумчиво согласился доктор Моррис.
- Собака! – воскликнул Лайонел и приподнялся на локтях. Он всё ещё был слаб и испытывал сильное головокружение, но боль не чувствовал, как и саму ногу. Видимо её чем-то обкололи, прежде чем вправить перелом. – Это была твоя собака, Уильямс? Да благословит её Бог, эту псину!
Оба говоривших обернулись.
- Какая собака? – не понял полицейский.
- Здоровенный лохматый пёс, - выдохнул Джонни, пытаясь показать величину животного от пола.
- Ну, моего старину Чарли лохматым-то не назовёшь... – с сомнением протянул Уильямс.
- Да не Чарли! Лабрадора я уж как-нибудь различу, - Лайонел сердито отмахнулся.
- Мистер Лайонел, Вы ведь едва держались в сознании, - мягко заметил обладатель голоса, до этого стоявший в стороне, и приблизился к остальным.
Это оказался светловолосый священник, высокий и худощавый. Его Джонни в приходе не помнил. Впрочем, и бывал-то он там не часто.
- Я благодарен вам... – неохотно буркнул Лайонел, - кто бы меня оттуда ни вытащил…
Он очень не любил зависеть от кого бы то ни было, и потому сейчас был рассержен даже на тех, кто помог ему выбраться. Ему проще было убедить себя, что он зависит от той ничейной собаки, чем от человека, неважно какого.
- Где я?
- У меня дома, - светловолосый улыбнулся.
Джонни даже подивился исходящей от него доброте, понимая, что хотя терпеть не может людей, этому человеку начинает доверять с одного взгляда. Было в нём что-то располагающее, адресованное всем и каждому в отдельности – немыслимо хорошее отношение к тому, кого он даже не знал. Этой доброжелательностью он буквально лучился. Священник был молод. Внешность выдавала в нём выходца из Северной Европы, так что Джонни задавался вопросом, откуда он вообще мог взяться в этом Богом забытом месте. В эту глушь из ближайших городов-то нечасто заезжали – что не могло не радовать Лайонела – так что было говорить об иностранцах?
- Я Вас не знаю, - чуть виновато заметил Джонни, садясь и беря протянутую доктором чашку.
- Меня зовут Хенрик Томассен. Я младший приходской священник в вашей церкви. С недавних пор, - представился светловолосый с той же своей улыбкой.
Лайонел, по жизни рассерженный на весь белый свет – точнее на человеческую его часть – уже начавший было прикидывать, как это невыгодно, оказаться в долгу у человека, несколько расслабился и оттаял.
- Вон оно как... – протянул он и подумал, что давно он уже не был в церкви, и не мешало бы наведаться.
* * *
- Эй, глянь-ка, что это там?
- Где?
- На обочине.
- Я не вижу... Ах ты чёрт возьми!!
- Дааа… хорошенько разворотили парня. Даже не разберёшь, кто это был...
- Думаешь, Дьявол?
- Нее... хотя...
Охотники приблизились к обочине. Машина врезалась в столб в кювете, и соответственно, там и осталась. Двери были открыты настежь. Дороги здесь никогда не отличались отменным качеством, но ведь по ним и ездили редко. Вчера прошёл сильный ливень и размыл грязь. Владелец машины, скорее всего, просто не справился с управлением, и автомобиль снесло в сосну.
П ричиной его смерти, впрочем, была не авария. Несчастный лежал неподалёку с выпотрошенным животом, изуродованный до неузнаваемости.
- Всё изодрано... Едва ли человек мог сделать такое, - мрачно констатировал один из мужчин.
- В любом случае, нужно вызвать полицию.
* * *
- Ах, этот отец Томассен просто чудесный человек.
- Да и детей нынче религией не заинтересуешь, а ему вот удаётся! А вы слышали, как он преподаёт?
- Так глубоко погружён в своё дело... с такой любовью обо всём рассказывает!
- Отлично сказано!
- К нему, говорят, даже старина Лайонел расположен. Стал чаще в городе появляться, даже в церковь ходит.
- Этот дикарь? Да он же помешан на своём нежелании общаться.
- Ну, дикарь не дикарь, а жизнь-то ему наш приходской священник спас...
- Да ты что?!
- Ну только не говори, что ты этого не знаешь! Наш Джонни теперь за ним как пёс ходит и слушает, открывши рот, ни единого словечка на лекциях не пропускает... Чтоб он раньше делами Христовыми был заинтересован в своей сторожке? Всё зверьё да зверьё.
- Чудесный человек, да и только...
- Быть ему нашим основным приходским священником, как пить дать. Да и у отца Брайана уже срок подходит.
- Это уж как у них наверху распорядятся... Прямо жаль, что такие дела не решаются голосованием.
- Ну ты скажешь тоже...
- А говорят, что он чуть ли не чудотворец!
- Да ну?!
- Ну не то чтобы... но на ноги людей быстро ставит. Да того же Лайонела!
- Его появление здесь я лично считаю просто благословением.
- И не говори.
Ник меланхолично жевал сэндвич, внешне абсолютно безразличный к происходящему. На самом же деле молодой человек был предельно сосредоточен и вслушивался в каждое слово. В городке говорили преимущественно о двух вещах: о смене приходского священника и о недавнем чудовищном убийстве какого-то туриста. Дело быстро замяли. В здешних лесах водилось достаточно зверья, и бедняга явно был жертвой какого-то хищника. Местные продолжали твердить о Джерсийском Дьяволе, но Ника гораздо больше интересовала собственная теория – та, ради которой он сюда приехал по поручению Форрестера. Он жалел, что прибыл слишком поздно, чтобы исследовать место, где был обнаружен труп. Впрочем, если его версия была бы верна, вскоре убийство должно было повториться…
* * *
Лайонел возвращался домой поздно. Кромешную темень дороги прорезал лишь свет фонарей его старого джипа. Он нажал на газ, увеличивая скорость, наслаждаясь ночной поездкой по безлюдным местам. Настроение у Джонни, несмотря на недавние события, было хорошее, и он даже насвистывал какую-то песенку, нещадно перевирая мотив. Он не боялся леса. Со зверями у него отношения всегда складывались куда лучше, чем с людьми. Самого себя к последним он причислял всегда с некоторым отвращением, особенно после смерти жены. Но знакомство с преподобным Томассеном помогло ему значительно смягчить собственные суждения и даже несколько примириться с другими жителями городка.
В следующий миг его расслабленные раздумья были прерваны. Свет фар выхватил на дороге у обочины чёрный силуэт. Лайонел, что было сил, дал по тормозам. Джип возмущённо взвизгнул и остановился, к счастью, никого не сбив.
Ругательства замерли в горле. Расширившимися от изумления глазами Джонни смотрел на зверя, попавшего в круг света. Похоже, тот был ослеплён, потому что несколько секунд ошалело тряс мордой и не двигался с места.
- Волки не водятся в Джерси, - хрипло прошептал мужчина, во все глаза глядя на большого серого хищника.
Он знал, что волки в Штатах одно время были почти истреблены, и теперь обитали, в основном, только в Миннесоте и на Аляске. Однако зверь, замерший на обочине перед его машиной, был именно волком, хоть и очень крупным. Лайонел подался вперёд, чтобы лучше разглядеть его. Хищник вскинул морду, принюхиваясь, и метнулся в лес с какой-то сверхъестественной скоростью. Джонни даже глаза протёр для верности. За ним не водилось привычки напиваться, а, следовательно, и списать появление волка на алкоголь не получалось. Банка пива едва ли была способна воссоздать такие чудеса.
Мужчина потушил фары и вышел из машины. Глаза его постепенно привыкли к темноте. Во мраке леса он вообще всегда чувствовал себя довольно комфортно. Некоторое время он вглядывался в темноту, силясь различить силуэт зверя среди деревьев. Его усилия были вознаграждены – из черноты блеснули два янтарных огонька. За ним тоже наблюдали, но это его не пугало. Лайонел усмехнулся и, опершись о капот, закурил.
- А знаешь, если к нам вернулись волки, я только рад, - тихо сказал он в темноту. – Достаточно уже люди вас травили, так, что теперь даже паршивые «зелёные» не справляются. Может, местный заповедник тебя выкупил из той же Миннесоты? Интересно, много вас тут?
Глаза мигнули. Джонни по-прежнему не испытывал страха. Он невольно вспомнил своё видение в ту дождливую ночь, когда попал в капкан. Если в Сосновой Пустоши теперь обитали эти царственные хищники, то вполне вероятно, что тогда он видел именно волка. Вот только он был абсолютно уверен, что зверь был светлого окраса, а такие обитали только далеко на севере. Ну, по крайней мере, ему не привиделось. Лайонел сделал последнюю глубокую затяжку и кинул сигарету в обрезанную пластиковую бутылку из-под «Колы» рядом с водительским креслом. В лесу он не мусорил принципиально. Подмигнув глазам в зарослях, Джонни огляделся, чтобы прикинуть, сколько ему было добираться до дома… В тот момент ему стало не по себе.
Это было то самое место, где охотники обнаружили разодранный труп. Но если напал на чёртова туриста именно волк – а в этом Лайонел сомневался – то почему? И что волк делал здесь сейчас? Возможно, человек угрожал его логову, ведь эти хищники, если только не страдают бешенством, никогда не нападают без причины. А может он и правда был уже мёртв, скончался, когда вылез из машины, и звери приходили полакомиться его внутренностями.
- Ты ведь мне не расскажешь, - вздохнул Джонни, обращаясь к янтарным огонькам.
Глаза ещё раз мигнули и исчезли. Мужчина покачал головой и сел в джип. Случаи нападения животных на людей были здесь редкими, но не единичными. А сам Лайонел вообще считал, что зря эти скептики из большого города не верят в местные байки. Может, тот бедняга и уверовал перед смертью…
* * *
Домой Джонни добрался к ночи. Совершенная абсолютная тишина окружающей чащи казалась ему настоящим раем, особенно в сравнении с докучливым гвалтом городка. Вечер был прекрасным, и Лайонелу хотелось побыть наедине с лесом. Достав из холодильника обжигающе холодную банку «Будвайзера», мужчина вышел на крыльцо и с наслаждением сделал солидный глоток. Ночные шорохи не пугали, а, напротив, зачаровывали его. Здесь он был своим, самим собой, и это опьяняло его. Перешёптывание ветра в ветвях успокаивало его мысли, а крики ночных птиц точно смешивали реальность с каким-то чудесным сном.
Сплюнув, Лайонел закурил и сел на ступеньки крыльца. Сегодня он думал о волках. Признаться, он не раз жалел, что на вверенной ему территории не обитают эти величественные звери. Возможно, теперь это каким-то чудом изменилось. Будучи на четверть индейцем, Джонни очень серьёзно относился к животным и мистической связи с ними, а к волкам вообще чувствовал непреодолимое притяжение. Возможно, в ту ночь к нему приходил его дух-покровитель и каким-то образом призвал преподобного Томассена, чтобы избавить его, Лайонела, от неминуемой гибели?
Не принадлежащий лесу шорох привлёк внимание Джонни. Слух у него вообще был отменным, а благодаря жизни в глуши лишь обострился. Возня доносилась из дальнего сарая, которым мужчина пользовался довольно редко, только если возникала необходимость что-то починить или смастерить.
