Он бросает взгляд за спину и отворачивается снова, заложив руки назад. На столе немым укором валяется его портфель, и начальник недовольно ворчит:
- Наконец-то, я тебя уже два часа жду.
Как два часа? Остановившись в торце стола, насупив брови, на всякий случай смотрю на часы – нет, не стоят.
- Николай Петрович, вообще-то у нас только полчаса назад рабочий день начался.
Тот все равно обиженно выговаривает:
- А я думал ты пораньше придешь.
- Сейчас только девять двадцать!
Прямо как в песочнице. Примирительно улыбаюсь:
- Николай Петрович, я вас двадцать минут слушаю, стою.
Тот, наконец, смягчается, пряча недовольство, машет рукой и разворачивается, чтобы протянуть обе руки, заставляя полуприсесть на столик в углу у стены:
- Ладно, действительно.
И сам усаживается рядом, приобнимая за плечи:
- Маш, ты знаешь, я вот вчера спал…. Если это можно назвать сном – вот, я как глаза закрою…
Он жмурится:
- У меня эти инвесторы с презентацией перед глазами… Вот, как кувалдой по голове. Я… Етит е…
Отпустив меня, он всплескивает руками, а потом вновь приобнимает, отворачиваясь. Очень эмоционально у него это получилось. Вздохнув, грустно усмехаюсь:
- Николай Петрович, ну, можете мне не рассказывать, я вашу импульсивность знаю.
Потом добавляю, глядя с легкой улыбкой:
- Не так все страшно, как есть на самом деле.
Федотов тут же соскакивает со стола и в его глазах плещется надежда:
- Ты готова?
- Да. Я слегка поменяла концепцию доклада и теперь уверена в результате.
Оперевшись локтем на спинку своего кресла, Федотов решительно встряхивает головой:
- Колись!
Ровно в 10.00 Федотов ведет меня в зал заседаний, распахивает дверь и объявляет гостевой публике:
- Еще раз добрый день. И позвольте вам представить…Э-э-э… Мария Филатова, наш новый проект-директор, правая рука так сказать, известного вам Романа Даниловича Сереброва. Сам он, к сожалению, сегодня не сможет присутствовать по болезни.
Не обращая внимание на шушуканье присутствующих сотрудников нашей фирмы, сразу начинаю подготовку к показу и прошу Мягкову:
- Валь, подключи, пожалуйста, комп.
Слышу краем уха, как один из инвесторов, начинает зудеть:
- Николай Петрович, может быть, мы зря собрались без господина Сереброва?
Это надо пресечь. Пусть задает свои дурацкие вопросы после презентации.
- Здесь… Э-э-э… Здесь я представляю его интересы. Ну что, начнем? Стась, закрой, пожалуйста, жалюзи.
Федотов шипит:
- Станислава, жалюзи!
Та чего-то бурчит недовольно, но я не прислушиваюсь. Неожиданно натыкаюсь на взгляд Пригожина. В нем что-то такое, что на секунду останавливает меня.
- Сергей, что-то не так?
Он отрицательно мотает головой, а Федотов кричит через зал:
- Настя! Настя, дверь!
Я обвожу присутствующих уверенным взглядом и начинаю:
- И так, фирма «Ресайнс». Перед вами развернутый бизнес-план, далее мы обсудим новую концепцию, ее целевые группы и смету инвестиций.
Через два часа я с триумфом выхожу из зала. Да что я, все довольны до пузырей, особенно Петрович. Я иду позади, отдуваясь и нервно застегивая пиджак, слушая восторженный голос Федотова, разносящийся по холлу офиса:
- Всем большое спасибо, господа.
Ему вторит довольный голос одного из инвесторов:
- Господами мы были два часа назад, а теперь партнеры. Так сказать, в одной подводной лодке…. Вы знаете, я должен признаться, что когда мы шли к вам, у нас было масса вопросов. Но выслушав до конца вашего очаровательного докладчика, не осталось ни одного.
Стужев тут же вставляет свои три копейки:
- Ну, я думаю, что это заслуга всего коллектива.
Коллектива, коллектива, мог бы и меня похвалить.
- Безусловно, у вас прекрасная команда. Где вы ее откопали?
Петрович рад похвастаться и пошутить:
- Вы знаете, у меня есть волшебная лопата, но я ее никому не показываю. Это специфика нашей профессии.
Козлов подхватывает:
- Правильно делаете, а если показывать, то только иногда партнерам.
Счастливый шеф объявляет долгожданный фуршет:
- А чтобы наше плавание было успешным, всех приглашаю в бар. Прошу!
- Замечательно.
Пока все заходят в подошедший лифт, начальник вдруг оборачивается ко мне:
- А ты к нам присоединишься?
Пьянка? У меня проблем выше крыши и полная прострация, как их решать.
- Не, я не могу.
Федотов настаивает:
– Есть вещи, которые надо делать через не могу. Ты теперь однозначно на новой должности и это надо обмыть тоже.
Спорить с ним не хочется. Оглядываюсь на Пригожина, он топчется сзади, отсекая путь к отступлению.
- Если только на пять минут, - говорю я неуверенно и захожу в лифт.
Скоро мы все уже в «Бистро», где накрыт большой общий стол. В руках бокалы. Я тоже плескаю себе коньяку. Петрович берет на себя обязанности тамады:
- Друзья у меня тост. Хочу всем нам пожелать здоровья. И хочу пожелать нам везенья, потому что на «Титанике» здоровья было много, а удачи мало.
Козлов бубнит:
- Грамотно.
Федотов продолжает:
- Да, заряжай! А теперь слушай мою команду. Правым бортом бронебойным… Пли!
- Ур-ра!
Все тянут друг другу бокалы, в радостном желании зафиксировать восторг победы чоканием. Я опрокидываю в себя еще одну стопку с коньяком. Подвыпивший Козлов, рядом со мной, путано пытается перекричать музыку:
- Мария. Скажу честно - я редко могу слушать женщину более двух часов… Ха-ха… Все – таки, вам это удалось.
- Спасибо, я старался.
- Что ты делал?
- Старалась.
- А-а-а.
Пытаюсь уйти в толпу и натыкаюсь на Сашка Стужева. Тот поднимает бокал:
- Да, действительно, это было феерично. Мы с Романом Даниловичем взбивали эту сметану целый год - и тут появляешься ты, и снимаешь все сливки. По-моему, это несправедливо.
Вот суслик. Сметану он со мной взбивал. Ведра ты подносил, да отмылки отмывал, а не взбивал. Мне неприятен его наезд, и я пытаюсь Стужева отшить:
- Ты смотри аккуратней, а то язва откроется на нервной почве.
- Чего?
- Ничего.
Обхожу его и протискиваюсь ближе к столу, где опять пью. Федотов снова берет слово:
- Я вам скажу, что еще одно такое утро я бы не пережил. Марксисты – ленинисты, как говорят англичане - самое красивое в футболе, это счет. Так что сегодня – все! Бухаем. Я прощаю… А, нет, угощаю!... Ну, надо же, я своему коллективу говорю «бухаем». Еперный театр, сегодня действительно исторический день.
Сашок вопит:
- Николай Петрович, давайте за вас, мы вас обожаем. Урра-а-а!
Среди шума и криков я пытаюсь дозвониться Светлане. Дорохина отвечает:
- Да, Маш.
- Выручай, слушай, мне триндец.
Еще полчаса и я уже буду ни на что не способен. Только пьянствовать дальше. Ною в трубку:
- Светочка, родная, сделай что-нибудь, пожалуйста, а? Забери меня отсюда.
- Маш, я не могу тебя забрать – я на работе.
- А я в заднице!
- Все Маш, не могу говорить, я тебе перезвоню.
Тащусь назад к столу и наливаю себе еще коньяку. Неподалеку топчется Пригожин с трубкой у уха. Невольно слышу его слова:
- Я же тебе сказал - у нас сегодня пре-зен-та-ция. Да, скоро буду. Я тебя тоже люблю. Все котенок, пока, давай.
Это он с дочкой так нежно воркует? Или подружку себе нашел? У всех приятные дела, один я, урод недоделанный. Изобилие выпитой жидкости начинает сказываться, хочется в туалет. Вздыхаю и начинаю потихоньку пробираться к выходу.
- Извини, братан.
Не успеваю пройти и двух шагов, как слышу рядом голос Пригожина и останавливаюсь.
- Маш! Ты как?
Это он мне?
- Никак.
- Трудный день?
- Не то слово, Серега.
В моей окосевшей голове уже полный раздрай. А ведь шел с определенной целью.
- Ладно, не парься.
Потом концентрируюсь на поставленной задаче:
- Пойду, отолью…
У дверей туалета сталкиваюсь с выходящим мужиком, и мы переминаемся друг перед другом. Я тороплю:
- Ну, чего встал как баран. Давай бей копытом, туда или сюда.
Это придает ему решимости, и он, наконец, отступает в сторону. Я прохожу внутрь, отрываю бумажное полотенце и, подойдя к раковине с зеркалом, промокаю вспотевший лоб и шею. В отражении ряд стоящих у писсуаров мужиков дружно поворачивает головы в мою сторону. Нет, чтобы по быстрее сделать дело и освободить место… Тут очередь уже. Я поворачиваюсь к ним лицом и спрашиваю у ближайшего:
- А чего это ты голубец уставился-то. Вам гей - парады запретили, вы теперь здесь тусуетесь?
Шарю рукой в поисках ширинки и не нахожу. Блин, я же в бабских брюках. Совсем мозги плывут.
- Перепутала, с кем не бывает.
Закидываю сумку на плечо.
- Все пошла к девочкам. У девочек же прикольнее, да?
Зря только мужика обидел. Хлопаю его по плечу.
- Продолжайте, продолжайте.
После дамской комнаты возвращаться в зал уже нет ни малейшего желания, и я иду на улицу, на свежий воздух, в вечернюю прохладу. Выскакиваю и еле удерживаю равновесие, вцепившись в ручку выходной двери. По крайней мере, здесь моя голова кружится не так сильно, как в этой забегаловке.
- Фу.
Я глубоко вдыхаю и сгибаюсь, пытаясь остановить медленное кружение внешнего мира. Слышится приближающийся голос Пригожина:
- Маша!
Он выскакивает вслед за мной, с моими сумкой и портфелем в руках. Я старательно выпрямляюсь и он сует их мне в руки:
- Подожди, ты забыла.
- Спасибо.
- Ты в порядке?
Конечно, нет. И морально, и физически. Что-то я не рассчитал с алкоголем.
- Да, я нормально.
- Давай, я тебе помогу.
Он забирает мои шмотки назад, поддерживает меня, а я пытаюсь сделать шаг в сторону машины, около которой стоит Светка. Ноги ужасно болят, хочется снять туфли и идти босиком.
- Серега, ты не в курсе, кто придумал эти гребаные шпильки?
- Нет.
На ступеньках моя нога проваливается вниз, и я ухаю куда-то в небытие, откуда меня тут же извлекает Пригожин, успевая поймать под подмышки:
- Так, тихо, тихо. Оп-па-на.
Он пытается меня удержать. Ну и видок у меня наверно – одна туфля слетела, глаза открываются с трудом, ноги не держат. Серега сжимает меня покрепче, потом встряхивает, пытаясь выпрямить и установить на ноги. Я бормочу:
- Кош-мар!
- Извини, я тебя, кажется…, я дотронулся до тебя.
О чем это он?
- В смысле?
- Ну, в смысле… Вот.
Серега, мне бы твои проблемы…
- А это…Господи, да лапай, сколько тебе влезет.
Удерживая одной рукой меня, а другой сумки он нагибается и шарит где то внизу. Я, обхватив Пригожина за шею, с пьяным любопытством жду, стараясь не завалиться.
- Сейчас, так давай, вот вторая туфля, я тебе помогу... Ножку давай.
- Ой, я тебе Золушка, что ли?
- Да.
Пытаюсь взять процесс под контроль и отдираю от себя его руку:
- Дай, я сама.
- Тихо, тихо.
Его руки переползают с ноги на мои бедра и поднимаются выше. Я пытаюсь опереться на своего невольного помощника.
- Фух.
А потом обхватываю за шею двумя руками. Так гораздо удобней.
- Кстати, принц, а преврати меня в мужика, а?
Пригожин улыбается. Наверно, не может, жаль.
- Угу
Я отпускаю его шею, и, кажется, самостоятельно стою на своих ногах. Хотя и продолжаю опираться на мужскую руку.
- Пойдем, по-моему, ты немножечко выпила. Совсем чуть-чуть.
Ха!
- Немножечко? Ты бы уже сдох!
- Давай-ка… Есть предложение… я тебе лучше вызову такси. Или сам довезу до дома, давай?
Вот, все мы мужики одинаковы. Его где-то ждет дочка, а он тут меня клеит. А может, не дочка…. Обломишься. Я уже относительно прочно могу стоять на ногах, и даже балансировать с помощью портфеля и сумки.
- Не надо, тебя котенок ждет.
- Какой котенок, Маш?
- А чего ты квадратные глаза делаешь? Я слышал...а, как ты по телефону чирикал.
- А-а-а.
- Кстати, поздравляю, я думала, что ты у нас не по этим делам.
- Спасибо.
- А ты по этим… Хух... Ну, все…За мной приехали уже.
Киваю на Светку.
- Все… Котенку привет.
Потом плетусь к машине и слышу вслед.
- Передам…. Осторожней!
Наконец мы со Светкой едем домой. Все позади. От переполняющих чувств я рвусь облобызать свою подругу:
- Ну, Свет, ты настоящая подруга. Дай я…
В полутьме ее щека украшается двумя разводами от губной помады. Ну вот, забыл об этой хрени. Дорохина морщится:
- Ой... Фу-у-у... Что вы там керосин пьете, что ли?
Я пьяно соглашаюсь.
- Да… плюс к тому, что женская печень хуже перерабатывает алкоголь.
- Ты то, откуда знаешь?
В полутьме салона мне становится хуже:
- Бли-и-н, ну на хрена я столько набухавила?
Я наклоняюсь в сторону Дорохиной:
- Че, реально женский алкоголизм не лечится?
Дорохина толкает меня в бок, и я заваливаюсь к автомобильной двери. Подруга косится в мою сторону:
- Наверно, сегодня был непростой вечер?
Я пытаюсь взбодриться и не потерять нить разговора:
- Вечер… У меня денек был, кому скажи – не поверит.
- Поехали, домой.
- Стоп! Не домой. Поехали к Ланке! Сейчас мы с ней разберемся, сукой!
- Какой еще Ланке? Жене Сереброва, что ли?
Я поднимаю скрюченный палец вверх:
- Бывшей жене, бывшей!
- И что ты ей скажешь?
- Сворачивай, говорю!
Через полчаса мы уже на Маросейке, по адресу, и я бегу весь растрепанный к заветному подъезду. Дорохина еле поспевает. У входа стоит фургон, куда грузчики что-то затаскивают. Мне это не нравится, и я торможу. Светка утыкается носом мне в спину:
- Чего?
- Мужики, вы с какой квартиры носите?
- С сорок шестой.
Точно, она. Сейчас возьмем горяченькой.
- Бли-и-ин.
Летим мимо бабки - консьержки вверх по лестнице пешком. Лифт ждать некогда. Запыхавшись, вламываемся в открытую дверь и обегаем комнаты – пусто. Я выскакиваю на балкон и сверху наблюдаю хвост уезжающего фургона. Слов нет, одни эмоции:
- Сука!
- Ну что, опоздали?
На полу валяются фотки Миланы и Романа.
- Как видишь…
Я чуть ли не вою:
– Черт!
Из меня, словно выпускают воздух. Я сникаю, не хочется ни говорить, ни думать. Всю дорогу до дома молчу, не обращая внимания на попытки Дорохиной отвлечь разговорами.
Дома я натягиваю на себя пижаму и иду в спальню. Светка присаживается рядом:
- Ты, может, таблетку выпей, а? Легче станет.
- Да не станет мне легче.
- Ну, а ты выпей, может, станет.
- Ты себе даже не представляешь, как это - подходить каждый раз к зеркалу и видеть не себя. Что вот это все - не твое. Вот мозги – твои, а это хрен знает чье….
- Не себя? О чем ты, Маш?
Действительно, о чем я? Совсем берега потерял?
- Не обращай внимания, это я так, спьяну.
Она сидит, испуганно затаив дыхание:
- Маш… Рома? Это – ты?
Догадалась или это проверка на вшивость? C другой стороны, какая разница… Все равно утром все развеется. Она же первая завтра и не поверит сегодняшнему пьяному бреду. Тоскливо пожевав губами, обреченно роняю голову:
- Я, Свет, я…
- Но как?
- Если б знал… О-о-о-х, ты не знаешь, почему мне так хреново? Вот здесь прямо, что-то крутит, муторно, понимаешь?
- Наконец-то, я тебя уже два часа жду.
Как два часа? Остановившись в торце стола, насупив брови, на всякий случай смотрю на часы – нет, не стоят.
- Николай Петрович, вообще-то у нас только полчаса назад рабочий день начался.
Тот все равно обиженно выговаривает:
- А я думал ты пораньше придешь.
- Сейчас только девять двадцать!
Прямо как в песочнице. Примирительно улыбаюсь:
- Николай Петрович, я вас двадцать минут слушаю, стою.
Тот, наконец, смягчается, пряча недовольство, машет рукой и разворачивается, чтобы протянуть обе руки, заставляя полуприсесть на столик в углу у стены:
- Ладно, действительно.
И сам усаживается рядом, приобнимая за плечи:
- Маш, ты знаешь, я вот вчера спал…. Если это можно назвать сном – вот, я как глаза закрою…
Он жмурится:
- У меня эти инвесторы с презентацией перед глазами… Вот, как кувалдой по голове. Я… Етит е…
Отпустив меня, он всплескивает руками, а потом вновь приобнимает, отворачиваясь. Очень эмоционально у него это получилось. Вздохнув, грустно усмехаюсь:
- Николай Петрович, ну, можете мне не рассказывать, я вашу импульсивность знаю.
Потом добавляю, глядя с легкой улыбкой:
- Не так все страшно, как есть на самом деле.
Федотов тут же соскакивает со стола и в его глазах плещется надежда:
- Ты готова?
- Да. Я слегка поменяла концепцию доклада и теперь уверена в результате.
Оперевшись локтем на спинку своего кресла, Федотов решительно встряхивает головой:
- Колись!
***
Ровно в 10.00 Федотов ведет меня в зал заседаний, распахивает дверь и объявляет гостевой публике:
- Еще раз добрый день. И позвольте вам представить…Э-э-э… Мария Филатова, наш новый проект-директор, правая рука так сказать, известного вам Романа Даниловича Сереброва. Сам он, к сожалению, сегодня не сможет присутствовать по болезни.
Не обращая внимание на шушуканье присутствующих сотрудников нашей фирмы, сразу начинаю подготовку к показу и прошу Мягкову:
- Валь, подключи, пожалуйста, комп.
Слышу краем уха, как один из инвесторов, начинает зудеть:
- Николай Петрович, может быть, мы зря собрались без господина Сереброва?
Это надо пресечь. Пусть задает свои дурацкие вопросы после презентации.
- Здесь… Э-э-э… Здесь я представляю его интересы. Ну что, начнем? Стась, закрой, пожалуйста, жалюзи.
Федотов шипит:
- Станислава, жалюзи!
Та чего-то бурчит недовольно, но я не прислушиваюсь. Неожиданно натыкаюсь на взгляд Пригожина. В нем что-то такое, что на секунду останавливает меня.
- Сергей, что-то не так?
Он отрицательно мотает головой, а Федотов кричит через зал:
- Настя! Настя, дверь!
Я обвожу присутствующих уверенным взглядом и начинаю:
- И так, фирма «Ресайнс». Перед вами развернутый бизнес-план, далее мы обсудим новую концепцию, ее целевые группы и смету инвестиций.
***
Через два часа я с триумфом выхожу из зала. Да что я, все довольны до пузырей, особенно Петрович. Я иду позади, отдуваясь и нервно застегивая пиджак, слушая восторженный голос Федотова, разносящийся по холлу офиса:
- Всем большое спасибо, господа.
Ему вторит довольный голос одного из инвесторов:
- Господами мы были два часа назад, а теперь партнеры. Так сказать, в одной подводной лодке…. Вы знаете, я должен признаться, что когда мы шли к вам, у нас было масса вопросов. Но выслушав до конца вашего очаровательного докладчика, не осталось ни одного.
Стужев тут же вставляет свои три копейки:
- Ну, я думаю, что это заслуга всего коллектива.
Коллектива, коллектива, мог бы и меня похвалить.
- Безусловно, у вас прекрасная команда. Где вы ее откопали?
Петрович рад похвастаться и пошутить:
- Вы знаете, у меня есть волшебная лопата, но я ее никому не показываю. Это специфика нашей профессии.
Козлов подхватывает:
- Правильно делаете, а если показывать, то только иногда партнерам.
Счастливый шеф объявляет долгожданный фуршет:
- А чтобы наше плавание было успешным, всех приглашаю в бар. Прошу!
- Замечательно.
Пока все заходят в подошедший лифт, начальник вдруг оборачивается ко мне:
- А ты к нам присоединишься?
Пьянка? У меня проблем выше крыши и полная прострация, как их решать.
- Не, я не могу.
Федотов настаивает:
– Есть вещи, которые надо делать через не могу. Ты теперь однозначно на новой должности и это надо обмыть тоже.
Спорить с ним не хочется. Оглядываюсь на Пригожина, он топчется сзади, отсекая путь к отступлению.
- Если только на пять минут, - говорю я неуверенно и захожу в лифт.
***
Скоро мы все уже в «Бистро», где накрыт большой общий стол. В руках бокалы. Я тоже плескаю себе коньяку. Петрович берет на себя обязанности тамады:
- Друзья у меня тост. Хочу всем нам пожелать здоровья. И хочу пожелать нам везенья, потому что на «Титанике» здоровья было много, а удачи мало.
Козлов бубнит:
- Грамотно.
Федотов продолжает:
- Да, заряжай! А теперь слушай мою команду. Правым бортом бронебойным… Пли!
- Ур-ра!
Все тянут друг другу бокалы, в радостном желании зафиксировать восторг победы чоканием. Я опрокидываю в себя еще одну стопку с коньяком. Подвыпивший Козлов, рядом со мной, путано пытается перекричать музыку:
- Мария. Скажу честно - я редко могу слушать женщину более двух часов… Ха-ха… Все – таки, вам это удалось.
- Спасибо, я старался.
- Что ты делал?
- Старалась.
- А-а-а.
Пытаюсь уйти в толпу и натыкаюсь на Сашка Стужева. Тот поднимает бокал:
- Да, действительно, это было феерично. Мы с Романом Даниловичем взбивали эту сметану целый год - и тут появляешься ты, и снимаешь все сливки. По-моему, это несправедливо.
Вот суслик. Сметану он со мной взбивал. Ведра ты подносил, да отмылки отмывал, а не взбивал. Мне неприятен его наезд, и я пытаюсь Стужева отшить:
- Ты смотри аккуратней, а то язва откроется на нервной почве.
- Чего?
- Ничего.
Обхожу его и протискиваюсь ближе к столу, где опять пью. Федотов снова берет слово:
- Я вам скажу, что еще одно такое утро я бы не пережил. Марксисты – ленинисты, как говорят англичане - самое красивое в футболе, это счет. Так что сегодня – все! Бухаем. Я прощаю… А, нет, угощаю!... Ну, надо же, я своему коллективу говорю «бухаем». Еперный театр, сегодня действительно исторический день.
Сашок вопит:
- Николай Петрович, давайте за вас, мы вас обожаем. Урра-а-а!
Среди шума и криков я пытаюсь дозвониться Светлане. Дорохина отвечает:
- Да, Маш.
- Выручай, слушай, мне триндец.
Еще полчаса и я уже буду ни на что не способен. Только пьянствовать дальше. Ною в трубку:
- Светочка, родная, сделай что-нибудь, пожалуйста, а? Забери меня отсюда.
- Маш, я не могу тебя забрать – я на работе.
- А я в заднице!
- Все Маш, не могу говорить, я тебе перезвоню.
Тащусь назад к столу и наливаю себе еще коньяку. Неподалеку топчется Пригожин с трубкой у уха. Невольно слышу его слова:
- Я же тебе сказал - у нас сегодня пре-зен-та-ция. Да, скоро буду. Я тебя тоже люблю. Все котенок, пока, давай.
Это он с дочкой так нежно воркует? Или подружку себе нашел? У всех приятные дела, один я, урод недоделанный. Изобилие выпитой жидкости начинает сказываться, хочется в туалет. Вздыхаю и начинаю потихоньку пробираться к выходу.
- Извини, братан.
Не успеваю пройти и двух шагов, как слышу рядом голос Пригожина и останавливаюсь.
- Маш! Ты как?
Это он мне?
- Никак.
- Трудный день?
- Не то слово, Серега.
В моей окосевшей голове уже полный раздрай. А ведь шел с определенной целью.
- Ладно, не парься.
Потом концентрируюсь на поставленной задаче:
- Пойду, отолью…
У дверей туалета сталкиваюсь с выходящим мужиком, и мы переминаемся друг перед другом. Я тороплю:
- Ну, чего встал как баран. Давай бей копытом, туда или сюда.
Это придает ему решимости, и он, наконец, отступает в сторону. Я прохожу внутрь, отрываю бумажное полотенце и, подойдя к раковине с зеркалом, промокаю вспотевший лоб и шею. В отражении ряд стоящих у писсуаров мужиков дружно поворачивает головы в мою сторону. Нет, чтобы по быстрее сделать дело и освободить место… Тут очередь уже. Я поворачиваюсь к ним лицом и спрашиваю у ближайшего:
- А чего это ты голубец уставился-то. Вам гей - парады запретили, вы теперь здесь тусуетесь?
Шарю рукой в поисках ширинки и не нахожу. Блин, я же в бабских брюках. Совсем мозги плывут.
- Перепутала, с кем не бывает.
Закидываю сумку на плечо.
- Все пошла к девочкам. У девочек же прикольнее, да?
Зря только мужика обидел. Хлопаю его по плечу.
- Продолжайте, продолжайте.
***
После дамской комнаты возвращаться в зал уже нет ни малейшего желания, и я иду на улицу, на свежий воздух, в вечернюю прохладу. Выскакиваю и еле удерживаю равновесие, вцепившись в ручку выходной двери. По крайней мере, здесь моя голова кружится не так сильно, как в этой забегаловке.
- Фу.
Я глубоко вдыхаю и сгибаюсь, пытаясь остановить медленное кружение внешнего мира. Слышится приближающийся голос Пригожина:
- Маша!
Он выскакивает вслед за мной, с моими сумкой и портфелем в руках. Я старательно выпрямляюсь и он сует их мне в руки:
- Подожди, ты забыла.
- Спасибо.
- Ты в порядке?
Конечно, нет. И морально, и физически. Что-то я не рассчитал с алкоголем.
- Да, я нормально.
- Давай, я тебе помогу.
Он забирает мои шмотки назад, поддерживает меня, а я пытаюсь сделать шаг в сторону машины, около которой стоит Светка. Ноги ужасно болят, хочется снять туфли и идти босиком.
- Серега, ты не в курсе, кто придумал эти гребаные шпильки?
- Нет.
На ступеньках моя нога проваливается вниз, и я ухаю куда-то в небытие, откуда меня тут же извлекает Пригожин, успевая поймать под подмышки:
- Так, тихо, тихо. Оп-па-на.
Он пытается меня удержать. Ну и видок у меня наверно – одна туфля слетела, глаза открываются с трудом, ноги не держат. Серега сжимает меня покрепче, потом встряхивает, пытаясь выпрямить и установить на ноги. Я бормочу:
- Кош-мар!
- Извини, я тебя, кажется…, я дотронулся до тебя.
О чем это он?
- В смысле?
- Ну, в смысле… Вот.
Серега, мне бы твои проблемы…
- А это…Господи, да лапай, сколько тебе влезет.
Удерживая одной рукой меня, а другой сумки он нагибается и шарит где то внизу. Я, обхватив Пригожина за шею, с пьяным любопытством жду, стараясь не завалиться.
- Сейчас, так давай, вот вторая туфля, я тебе помогу... Ножку давай.
- Ой, я тебе Золушка, что ли?
- Да.
Пытаюсь взять процесс под контроль и отдираю от себя его руку:
- Дай, я сама.
- Тихо, тихо.
Его руки переползают с ноги на мои бедра и поднимаются выше. Я пытаюсь опереться на своего невольного помощника.
- Фух.
А потом обхватываю за шею двумя руками. Так гораздо удобней.
- Кстати, принц, а преврати меня в мужика, а?
Пригожин улыбается. Наверно, не может, жаль.
- Угу
Я отпускаю его шею, и, кажется, самостоятельно стою на своих ногах. Хотя и продолжаю опираться на мужскую руку.
- Пойдем, по-моему, ты немножечко выпила. Совсем чуть-чуть.
Ха!
- Немножечко? Ты бы уже сдох!
- Давай-ка… Есть предложение… я тебе лучше вызову такси. Или сам довезу до дома, давай?
Вот, все мы мужики одинаковы. Его где-то ждет дочка, а он тут меня клеит. А может, не дочка…. Обломишься. Я уже относительно прочно могу стоять на ногах, и даже балансировать с помощью портфеля и сумки.
- Не надо, тебя котенок ждет.
- Какой котенок, Маш?
- А чего ты квадратные глаза делаешь? Я слышал...а, как ты по телефону чирикал.
- А-а-а.
- Кстати, поздравляю, я думала, что ты у нас не по этим делам.
- Спасибо.
- А ты по этим… Хух... Ну, все…За мной приехали уже.
Киваю на Светку.
- Все… Котенку привет.
Потом плетусь к машине и слышу вслед.
- Передам…. Осторожней!
***
Наконец мы со Светкой едем домой. Все позади. От переполняющих чувств я рвусь облобызать свою подругу:
- Ну, Свет, ты настоящая подруга. Дай я…
В полутьме ее щека украшается двумя разводами от губной помады. Ну вот, забыл об этой хрени. Дорохина морщится:
- Ой... Фу-у-у... Что вы там керосин пьете, что ли?
Я пьяно соглашаюсь.
- Да… плюс к тому, что женская печень хуже перерабатывает алкоголь.
- Ты то, откуда знаешь?
В полутьме салона мне становится хуже:
- Бли-и-н, ну на хрена я столько набухавила?
Я наклоняюсь в сторону Дорохиной:
- Че, реально женский алкоголизм не лечится?
Дорохина толкает меня в бок, и я заваливаюсь к автомобильной двери. Подруга косится в мою сторону:
- Наверно, сегодня был непростой вечер?
Я пытаюсь взбодриться и не потерять нить разговора:
- Вечер… У меня денек был, кому скажи – не поверит.
- Поехали, домой.
- Стоп! Не домой. Поехали к Ланке! Сейчас мы с ней разберемся, сукой!
- Какой еще Ланке? Жене Сереброва, что ли?
Я поднимаю скрюченный палец вверх:
- Бывшей жене, бывшей!
- И что ты ей скажешь?
- Сворачивай, говорю!
***
Через полчаса мы уже на Маросейке, по адресу, и я бегу весь растрепанный к заветному подъезду. Дорохина еле поспевает. У входа стоит фургон, куда грузчики что-то затаскивают. Мне это не нравится, и я торможу. Светка утыкается носом мне в спину:
- Чего?
- Мужики, вы с какой квартиры носите?
- С сорок шестой.
Точно, она. Сейчас возьмем горяченькой.
- Бли-и-ин.
Летим мимо бабки - консьержки вверх по лестнице пешком. Лифт ждать некогда. Запыхавшись, вламываемся в открытую дверь и обегаем комнаты – пусто. Я выскакиваю на балкон и сверху наблюдаю хвост уезжающего фургона. Слов нет, одни эмоции:
- Сука!
- Ну что, опоздали?
На полу валяются фотки Миланы и Романа.
- Как видишь…
Я чуть ли не вою:
– Черт!
Из меня, словно выпускают воздух. Я сникаю, не хочется ни говорить, ни думать. Всю дорогу до дома молчу, не обращая внимания на попытки Дорохиной отвлечь разговорами.
***
Дома я натягиваю на себя пижаму и иду в спальню. Светка присаживается рядом:
- Ты, может, таблетку выпей, а? Легче станет.
- Да не станет мне легче.
- Ну, а ты выпей, может, станет.
- Ты себе даже не представляешь, как это - подходить каждый раз к зеркалу и видеть не себя. Что вот это все - не твое. Вот мозги – твои, а это хрен знает чье….
- Не себя? О чем ты, Маш?
Действительно, о чем я? Совсем берега потерял?
- Не обращай внимания, это я так, спьяну.
Она сидит, испуганно затаив дыхание:
- Маш… Рома? Это – ты?
Догадалась или это проверка на вшивость? C другой стороны, какая разница… Все равно утром все развеется. Она же первая завтра и не поверит сегодняшнему пьяному бреду. Тоскливо пожевав губами, обреченно роняю голову:
- Я, Свет, я…
- Но как?
- Если б знал… О-о-о-х, ты не знаешь, почему мне так хреново? Вот здесь прямо, что-то крутит, муторно, понимаешь?
