- Да прямо на Новослободской.
Это как раз недалеко от дома Романа!
- Выехал на встречку, типа троллейбус объезжал.
Троллейбус? Даже заикаться начинаю:
- А по-по… подождите Виталий, а он там что, пострадал?!
- В сводке этих подробностей нет. Мы же не скорая помощь.
Катастрофа! И правда авария! Сорвавшись с места, начинаю метаться по спальне:
- Товарищ майор, а можно как-нибудь узнать?
- Ладно, попробую… Если что, звонить на этот номер?
- Да-да, на этот телефон.
- Тогда, до свидания.
Перекладываю трубку к другому уху:
- Да, хорошо, я буду ждать.
- Обращайтесь.
- Да, спасибо.
Капец, а вдруг там все всмятку? Сердце сжимает страх, и я страдальчески веду головой из стороны в сторону, выдавливая из себя:
- Мамочка моя… На встречку!
Перезваниваю Светке на работу. Нервно перескакивая с пятого на десятое, докладываю ей о разговоре с ГАИшником, о фотографии «Рэйндж Ровера» и о жутком столкновении на троллейбусной остановке. Воображение рисует все новые и новые картинки, но мой скачущий рассказ отнюдь не мешает Дорохиной перебивать и задавать уточняющие вопросы. Усидеть на месте не в моих силах и я, сделав всего глоток кофе из чашки, вскакиваю из кресла, начиная метаться вдоль окна, закинув руки за голову и теребя гриву. С губ срывается горестный шепот, похожий на стон:
- Ой-ой-ой!
Подруга успокаивает:
- Маш, я тебя умоляю, давай поспокойнее, а?
Какой, спокойно?! Звук прорывается на всю мощь:
- Да не могу я поспокойней!
- Слушай, от того, что ты вопишь, и брызгаешь слюной, ничего не изменится.
Бессилие и бесит! Меня всю колотит, голос дрожит, и я стискиваю спинку кресла, вцепившись в нее пальцами свободной руки:
- Знаешь, что… Вот, тебе бы психологом работать! Ты так умеешь успокоить.
А вдруг там мешок с костями и переломанный позвоночник??? Схватившись за голову, снова начинаю накручивать круги. Подруга в трубке бурчит:
- Я вообще не понимаю, чего ты завелась-то.
- Как чего, Дорохина, как чего?! Ты чего, ты вообще?!… Я тебе русским языком говорю - выезд на встречку!
Кулаком шлепаю по ладони - бамс и смятка! И Ромка на всю жизнь в инвалидной коляске. Светке, похоже, все равно, и она раздраженно тянет:
- О-о-ой, ну и истеричка…. Я слышала уже это! Не ори.
Я в шоке от такого равнодушия и уже чуть не плачу, накидываясь на подругу:
- Что, не ори, что, не ори… Ты понимаешь, вообще, во что это может вылиться?!
- Фу-у-ух, истеричка... У него не выезд на встречку был, он троллейбус объезжал.
Ага! Но тот то, кто мчался навстречу, он-то не объезжал! Ну не двести км в лоб, только сто, но разве этого мало? Возмущенно всплескиваю руками:
- И что это меняет!?
- Ну, как что меняет. Раз он объезжал троллейбус, значит, он ехал за ним, а стало быть, ехал мед-лен-но.
До этого я и сама доперла, без домашнего психолога, поэтому перебиваю:
- А, встречный?!
Светка молчит и это совсем срывает меня с катушек, почти рыдаю:
- А если руки - ноги переломаны? Или ребрами об руль?
Хныча, тащусь в обратном направление, закинув руки за голову. Вместо поддержки, из трубки доносится унылый вздох:
- О-о-ой, Маш.
Пометавшись еще, плюхаюсь назад в кресло, за стол. Все мои тревоги может успокоить только звонок Парамонова, но телефон молчит… Стеная, срываясь на всхлип и прикрыв намокшие глаза ладошкой, нервно откидываюсь на спинку кресла:
- Блин, майор, ну, позвони ты! Тут люди волнуются…Черт.
***
Спустя десять минут мобильник, лежащий на столе, и правда начинает трезвонить, и я тянусь за ним:
- Алло.
- Мария Павловна, это вас майор Парамонов беспокоит.
Майор! Обрадовано тараторю:
- Да, да, Виталий, я узнала.
Закинув руку за голову, нервно запускаю пятерню в волосы. В трубке слышится смешок:
- Очень приятно. Я тоже кое-что узнал, хе-хе… Теперь, вам не придется, бегать за вашим клиентом, хе-хе, поздравляю вас - он в больнице!
Так я и знала! Сердце ухает вниз, свершилось худшее и мой голос становится совсем безжизненным:
- Как в больнице…. В какой?
- В 59 городской, там есть травмотологическое отделение.
- А это где?
- Не очень далеко от места аварии, улица Достоевского, тридцать один.
Значит, травматологическое… Слава богу, не паталогоанатомическое.
- А... простите, вы не знаете: там что-нибудь серьезное?
- Простите, это уже не ко мне. Вы же понимает это не по нашему профилю.
- А, да, да, да, да, конечно. Вы нам очень помогли, я у вас теперь в долгу.
- Ну, время покажет. До свидания.
- Всего хорошего.
Со вздохом роняю руку вниз, боясь громко озвучить охватившие эмоции:
- Бог ты мой, приплыли…
Мне надо выплеснуться и я снова набираю Дорохину. После второго гудка та снимает трубку и, кажется, она недовольна моим новым звонком:
- Алло.
Мой голос срывается:
- Свет... Свет, это полный триндец!
Уперев руку в бок, не могу усидеть на одном месте, начиная стремительно расхаживать по кабинету, суетливо поправляя волосы:
- Вот, я как чувствовала блин! Этот придурок в больнице, представляешь!?
Светкин тон становится тревожным:
- Какой, придурок?
- Да, Ромка! Кто же еще.
- Ну, извини, не сообразила сразу. У меня сегодня перебор с придурками. Ну, что там случилось? Что-то серьезное?
- Да, откуда я знаю?! Мне только номер больницы сказали.
- Так поезжай и узнай.
- Да ясень пень, что надо ехать. Ну… Я не могу сейчас, понимаешь?!
- Почему?
- Если я утром не сдам Побужецкому доклад, меня уволят!
- А-а-а… ну, тогда завтра, в чем проблема?
- Да, какой - завтра. А если я завтра опять все забуду!?
- Маш, да, успокойся - я тебе напомню, если что.
- Свет, а ты не могла бы…это… съездить?
- Что? Куда?
- 59 городская больница, травматологическое отделение.
- Ты что, с ума сошла?
- Светочка, ну я тебя очень прошу!
- Нет, нет, я никуда я не поеду.
- Свет!
- Я тебе говорю: не поеду.
Ничего, ничего…. Если сказать, что она спасительница и благодетельница, без которой я не я, сдастся, уломаю.
Ближе к вечеру, когда иду через холл, мимо зала заседаний, где днем проходили смотрины новой помощницы Кирилла, до меня доносятся странные звуки… сходу даже не пойму что это такое - очень похоже на приглушенные женские причитания. Но здесь? У нас?
- Перестаньте... Пустите...
Останавливаюсь неподалеку от двери и прислушиваюсь. Вот, опять:
- Пустите меня, ну, пожалуйста... Ну, отпустите меня.
Мне это не нравится, и я резко сворачиваю в сторону подозрительного кабинета. Оттуда слышится уже громче, чуть ли не со слезами:
- Ну, хватит…
Быстро подхожу и стучу в дверь:
- Кир, ты там? Открой!
После паузы действительно раздается голос Побужецкого:
- Это кто?
- Это Маша. Что у тебя там происходит?
- Ничего не происходит, я работаю.
И поэтому девка воет? Повышаю голос:
- Открой дверь!
- В чем дело?
- Открой дверь или мне что, охрану позвать?
Дверь распахивается и оттуда выглядывает недовольный Кирилл.
- Здесь кто-нибудь русский язык понимает? Не видно, что я работаю?
Позади него, возле фривольного диванчика, маячит испуганная полуголая блондинка, видимо прошедшая «кастинг». Так я и думала! Кир начинает закрывать дверь, но я, вытянув руки вперед, с силой толкаю ее внутрь и врываюсь к ним туда. Работает он! Вижу, как ты работаешь! Дрожащая от страха девушка стоит посредине вся расхристанная, прикрывая обнаженную грудь скрещенными руками.
- Что здесь происходит?
Побужецкий орет, привлекая к нам новую публику:
- Ты что, спятила?
Не обращая внимания на этого урода, я бросаюсь на помощь к девушке. Надеюсь, вовремя.
- Он что-нибудь с тобой сделал? Не бойся, скажи мне.
Надо ее чем–нибудь прикрыть… Кидаюсь к диванчику, хватаю с него полотенце и набрасываю девушке на плечи. Ну, хоть, вот так. Побужецкий продолжает разоряться:
- Это как понимать? Ты же видишь, ее напугала! На каком основании ты вломилась в эту дверь, когда я работаю? Между прочим, я…
Ну, все, меня этот клоун достал! Договорить Кирилл не успевает - я бью его коленкой между ног. Побужецкий сразу сдувается и сгибается:
- О-о-о…
А потом хрипит:
- Ты что рехнулась? Ты же понимаешь, что ты сейчас сделала?
Незаметно, незаметно, а толпа в дверях растет и ждет что же дальше.
- Могу повторить!
Бью коленом еще. На этот раз, заставляя скрюченного Верховцева схватиться за нос.
Растерянный вопль, становится агрессивней:
- Та-а-а-к, вы сейчас все видели - она меня ударила!
Побужецкий обвиняюще, тычет в меня пальцем и от этого становится еще более жалким. Ору в ответ:
- Да! И правильно сделала!
Во мне все бурлит и я готова махать руками без раздумий, стоит ему сделать хотя бы один неправильный жест в мою сторону. Поворачиваюсь к девушке:
- У тебя все в порядке?
Но та лишь испуганно хлопает глазами…Этот слюнтяй, не привыкший к отпору, продолжает шипеть и пугать:
- Ты, понимаешь, во что ты вляпалась? Ты, понимаешь, кто перед тобой стоит?
Вот, дерьмовый мужичишка, никак не угомонится.
- Минуту назад я точно поняла, кто передо мной стоит!
Поворачиваюсь к собравшейся толпе в дверях:
- Будете свидетелями все!
В первых рядах, конечно, Валя с Толиком, они дружно кивают, соглашаясь быть и свидетелями, и понятыми, если дойдет до смертоубийства. Кирилл продолжает, что-то выкрикивать, но, похоже, обилие присутствующих его выбивает из колеи:
- Только свидетелями чего вы будете, а?
- Да уж не бракосочетания!
Он сопит и топчется на месте, а потом вновь идут в ход запугивания:
- Можешь искать себе другую работу! Я очень сильно сомневаюсь, что тебя кто–нибудь теперь возьмет!
Широко раскрыв глаза, делаю радостно – удивленное лицо и киваю каждой угрозе. Блин, может еще раз врезать? Товарищ явно не в адеквате… Обвожу взглядом присутствующих:
- Вы слышали, да? Стоит и не краснеет!
- А чего это мне краснеть-то!
Валентина вмешивается:
– Мы видели Кир, все. Видели!
Толик поддакивает:
- Видели.
- Да что вы видели? Что вы видели, а?
Народ такой наглости вытерпеть не может и нестройно шумит:
- Видели.
- Видели.
Смотрю с удовлетворением на эту перепалку – свидетелей много и этому хмырю не выкрутиться Побужецкий поднимает обе руки вверх:
- Так, я с больными не разговариваю, до свидания, до свидания.
И начинает резво продираться сквозь толпу… Беги, беги – все равно завтра всех собак на тебя спустим, не поздоровится. Снова разворачиваюсь к девушке:
- Тебе далеко ехать?
- На Каширку.
Вижу, как она трясется, и продолжаю успокаивать:
- Не бойся, все нормально.
Оглядываюсь по сторонам и командую Пузыреву:
- Толик, вызови такси.
Тот охотно дергается на выход:
- Ага.
Пытаюсь усадить пострадавшую на диван.
- Все нормально, все хорошо, все нормально. Тебя как зовут?
- Инга.
Разогнав любопытную толпу, мы с Валей провожаем пострадавшую до такси. Когда возвращаемся, энергия все еще бурлит, заставляя идти торопливым шагом и громко обсуждать происшествие. Уверена, если выступим единым фронтом, победа будет за нами! Еще раз призываю Мягкову с Пузыревым в свидетели:
- Вы подтвердите, что здесь видели!
Они дружно кивают:
- Да, конечно.
- Конечно.
В недоумении качаю головой - никогда у нас подобных ЧП на рабочем месте не было. Продолжаю генерировать:
- С ума сойти, вообще, взрослый мужик! Ему что, вне работы баб, что ли, мало?
Валя тоже на эмоциях:
– Вот, именно! И плевать я хотела, кто он там такой.
- Так хотелось еще раз ему вмазать, так хотелось, я не знаю, как я сдержалась.
Мы тормозим посреди холла, прежде чем разбежаться по своим углам. Толик глядит на меня с восхищением:
- Слушай, Маш, а ты занималась?
- Чем?
- Ну, там боксом или кикбоксингом, не знаю.
- Ничем я не занималась, меня Р…, в общем сама научилась.
Ловко провожу рукой по волосам, откидывая их назад. Валя задумчиво тянет:
- Интересно. Что он завтра людям скажет?
Уверенно ставлю жирную точку:
- Да чтобы он не сказал, нас все равно больше.
Перевожу взгляд с одного на другого и жду подтверждения. Толик кивает:
– Это точно.
Замолкаем на минуту, переваривая ситуацию, и разбегаемся.
5-3
А действительно, что завтра Кирилл придумает? Может надо ковать железо, не отходя от кассы?
Сворачиваю к приемной Федотова. Насти нет на месте, и я смело заглядываю в кабинет:
- Можно, Николай Петрович?
Федотов благодушно пьет кофе и жует круассаны:
- Так, Филатова, во-первых, неплохо было бы постучаться, а во-вторых, я занят.
Занят он! Поведя головой из стороны в сторону, бросаю на шефа возмущенный взгляд:
- Фу-у-у-х… Приятного аппетита!
Петрович сует очередной круассан в рот:
- Спасибо. Зайди через пять минут.
Ну, уж нет, меня не собьешь! Торкаюсь, туда-сюда, вдоль стола, сверкая глазами и полыхая гневом. Наконец, выдаю новую порцию возмущения:
- Я не могу! Я и так еле сдерживаюсь!
Настроение Федотова сразу портится:
- Та-а-ак, опять… Что случилось?
Все, пора! Набираю темп:
- У нас в офисе серьезная большая проблема!
- Спасибо. Пожелала приятного аппетита и тут же его испортила.
- Ну, извините.
Опершись обеими руками на стол, буквально нависаю над Петровичем:
- В общем, так... Только что я обнаружила, что один из сотрудников фирмы - развратник и извращенец!
Федотов недоуменно смотрит на меня, и я утвердительно киваю:
- Злоупотребляющий своим служебным положением!
Оторвавшись от стола, делаю шаг назад, готовясь к главному удару. Вот, сейчас посыплются гром и молнии, тут то я и … Но начальник остается почти невозмутим и даже любопытен:
- Интересно и кто это?
Вот блин, я тут из юбки буквально выпрыгиваю, и никакой реакции. Все жрет и жрет свои круассаны… Все равно я тебя до долблю:
- Даже не знаю как вам и сказать-то… Это, Побужецкий!
Во-о-о-т! Совсем другая реакция пошла. Вижу ошалелые глаза Петровича, и перехожу в решительное наступление.
- Он закрылся с девушкой в зале заседаний, довел ее до слез В общем, мне противно все это пересказывать. Я думаю, вы меня понимаете?
Петрович встает из-за стола, продолжая держать круассан в руке:
- Подожди, подожди…. Откуда эта информация? Может, это у них полюбовно?
- Откуда… А я это видела собственными глазами! Не только я, есть свидетели.
Федотов топчется, не зная, что предпринять, швыряет недогрызенный круассан в тарелку и желчно бурчит:
- Ух, ты, интересненькое какое дельце…. Могла бы мне дать доесть спокойно.
По его реакции уже сейчас понятно - бежать, буянить и выгонять Побужецкого он не собирается. Как я и подозревала – хочет спустить на тормозах. Пытаюсь сразу расставить точки над i:
Это как раз недалеко от дома Романа!
- Выехал на встречку, типа троллейбус объезжал.
Троллейбус? Даже заикаться начинаю:
- А по-по… подождите Виталий, а он там что, пострадал?!
- В сводке этих подробностей нет. Мы же не скорая помощь.
Катастрофа! И правда авария! Сорвавшись с места, начинаю метаться по спальне:
- Товарищ майор, а можно как-нибудь узнать?
- Ладно, попробую… Если что, звонить на этот номер?
- Да-да, на этот телефон.
- Тогда, до свидания.
Перекладываю трубку к другому уху:
- Да, хорошо, я буду ждать.
- Обращайтесь.
- Да, спасибо.
Капец, а вдруг там все всмятку? Сердце сжимает страх, и я страдальчески веду головой из стороны в сторону, выдавливая из себя:
- Мамочка моя… На встречку!
***
Перезваниваю Светке на работу. Нервно перескакивая с пятого на десятое, докладываю ей о разговоре с ГАИшником, о фотографии «Рэйндж Ровера» и о жутком столкновении на троллейбусной остановке. Воображение рисует все новые и новые картинки, но мой скачущий рассказ отнюдь не мешает Дорохиной перебивать и задавать уточняющие вопросы. Усидеть на месте не в моих силах и я, сделав всего глоток кофе из чашки, вскакиваю из кресла, начиная метаться вдоль окна, закинув руки за голову и теребя гриву. С губ срывается горестный шепот, похожий на стон:
- Ой-ой-ой!
Подруга успокаивает:
- Маш, я тебя умоляю, давай поспокойнее, а?
Какой, спокойно?! Звук прорывается на всю мощь:
- Да не могу я поспокойней!
- Слушай, от того, что ты вопишь, и брызгаешь слюной, ничего не изменится.
Бессилие и бесит! Меня всю колотит, голос дрожит, и я стискиваю спинку кресла, вцепившись в нее пальцами свободной руки:
- Знаешь, что… Вот, тебе бы психологом работать! Ты так умеешь успокоить.
А вдруг там мешок с костями и переломанный позвоночник??? Схватившись за голову, снова начинаю накручивать круги. Подруга в трубке бурчит:
- Я вообще не понимаю, чего ты завелась-то.
- Как чего, Дорохина, как чего?! Ты чего, ты вообще?!… Я тебе русским языком говорю - выезд на встречку!
Кулаком шлепаю по ладони - бамс и смятка! И Ромка на всю жизнь в инвалидной коляске. Светке, похоже, все равно, и она раздраженно тянет:
- О-о-ой, ну и истеричка…. Я слышала уже это! Не ори.
Я в шоке от такого равнодушия и уже чуть не плачу, накидываясь на подругу:
- Что, не ори, что, не ори… Ты понимаешь, вообще, во что это может вылиться?!
- Фу-у-ух, истеричка... У него не выезд на встречку был, он троллейбус объезжал.
Ага! Но тот то, кто мчался навстречу, он-то не объезжал! Ну не двести км в лоб, только сто, но разве этого мало? Возмущенно всплескиваю руками:
- И что это меняет!?
- Ну, как что меняет. Раз он объезжал троллейбус, значит, он ехал за ним, а стало быть, ехал мед-лен-но.
До этого я и сама доперла, без домашнего психолога, поэтому перебиваю:
- А, встречный?!
Светка молчит и это совсем срывает меня с катушек, почти рыдаю:
- А если руки - ноги переломаны? Или ребрами об руль?
Хныча, тащусь в обратном направление, закинув руки за голову. Вместо поддержки, из трубки доносится унылый вздох:
- О-о-ой, Маш.
Пометавшись еще, плюхаюсь назад в кресло, за стол. Все мои тревоги может успокоить только звонок Парамонова, но телефон молчит… Стеная, срываясь на всхлип и прикрыв намокшие глаза ладошкой, нервно откидываюсь на спинку кресла:
- Блин, майор, ну, позвони ты! Тут люди волнуются…Черт.
***
Спустя десять минут мобильник, лежащий на столе, и правда начинает трезвонить, и я тянусь за ним:
- Алло.
- Мария Павловна, это вас майор Парамонов беспокоит.
Майор! Обрадовано тараторю:
- Да, да, Виталий, я узнала.
Закинув руку за голову, нервно запускаю пятерню в волосы. В трубке слышится смешок:
- Очень приятно. Я тоже кое-что узнал, хе-хе… Теперь, вам не придется, бегать за вашим клиентом, хе-хе, поздравляю вас - он в больнице!
Так я и знала! Сердце ухает вниз, свершилось худшее и мой голос становится совсем безжизненным:
- Как в больнице…. В какой?
- В 59 городской, там есть травмотологическое отделение.
- А это где?
- Не очень далеко от места аварии, улица Достоевского, тридцать один.
Значит, травматологическое… Слава богу, не паталогоанатомическое.
- А... простите, вы не знаете: там что-нибудь серьезное?
- Простите, это уже не ко мне. Вы же понимает это не по нашему профилю.
- А, да, да, да, да, конечно. Вы нам очень помогли, я у вас теперь в долгу.
- Ну, время покажет. До свидания.
- Всего хорошего.
Со вздохом роняю руку вниз, боясь громко озвучить охватившие эмоции:
- Бог ты мой, приплыли…
Мне надо выплеснуться и я снова набираю Дорохину. После второго гудка та снимает трубку и, кажется, она недовольна моим новым звонком:
- Алло.
Мой голос срывается:
- Свет... Свет, это полный триндец!
Уперев руку в бок, не могу усидеть на одном месте, начиная стремительно расхаживать по кабинету, суетливо поправляя волосы:
- Вот, я как чувствовала блин! Этот придурок в больнице, представляешь!?
Светкин тон становится тревожным:
- Какой, придурок?
- Да, Ромка! Кто же еще.
- Ну, извини, не сообразила сразу. У меня сегодня перебор с придурками. Ну, что там случилось? Что-то серьезное?
- Да, откуда я знаю?! Мне только номер больницы сказали.
- Так поезжай и узнай.
- Да ясень пень, что надо ехать. Ну… Я не могу сейчас, понимаешь?!
- Почему?
- Если я утром не сдам Побужецкому доклад, меня уволят!
- А-а-а… ну, тогда завтра, в чем проблема?
- Да, какой - завтра. А если я завтра опять все забуду!?
- Маш, да, успокойся - я тебе напомню, если что.
- Свет, а ты не могла бы…это… съездить?
- Что? Куда?
- 59 городская больница, травматологическое отделение.
- Ты что, с ума сошла?
- Светочка, ну я тебя очень прошу!
- Нет, нет, я никуда я не поеду.
- Свет!
- Я тебе говорю: не поеду.
Ничего, ничего…. Если сказать, что она спасительница и благодетельница, без которой я не я, сдастся, уломаю.
***
Ближе к вечеру, когда иду через холл, мимо зала заседаний, где днем проходили смотрины новой помощницы Кирилла, до меня доносятся странные звуки… сходу даже не пойму что это такое - очень похоже на приглушенные женские причитания. Но здесь? У нас?
- Перестаньте... Пустите...
Останавливаюсь неподалеку от двери и прислушиваюсь. Вот, опять:
- Пустите меня, ну, пожалуйста... Ну, отпустите меня.
Мне это не нравится, и я резко сворачиваю в сторону подозрительного кабинета. Оттуда слышится уже громче, чуть ли не со слезами:
- Ну, хватит…
Быстро подхожу и стучу в дверь:
- Кир, ты там? Открой!
После паузы действительно раздается голос Побужецкого:
- Это кто?
- Это Маша. Что у тебя там происходит?
- Ничего не происходит, я работаю.
И поэтому девка воет? Повышаю голос:
- Открой дверь!
- В чем дело?
- Открой дверь или мне что, охрану позвать?
Дверь распахивается и оттуда выглядывает недовольный Кирилл.
- Здесь кто-нибудь русский язык понимает? Не видно, что я работаю?
Позади него, возле фривольного диванчика, маячит испуганная полуголая блондинка, видимо прошедшая «кастинг». Так я и думала! Кир начинает закрывать дверь, но я, вытянув руки вперед, с силой толкаю ее внутрь и врываюсь к ним туда. Работает он! Вижу, как ты работаешь! Дрожащая от страха девушка стоит посредине вся расхристанная, прикрывая обнаженную грудь скрещенными руками.
- Что здесь происходит?
Побужецкий орет, привлекая к нам новую публику:
- Ты что, спятила?
Не обращая внимания на этого урода, я бросаюсь на помощь к девушке. Надеюсь, вовремя.
- Он что-нибудь с тобой сделал? Не бойся, скажи мне.
Надо ее чем–нибудь прикрыть… Кидаюсь к диванчику, хватаю с него полотенце и набрасываю девушке на плечи. Ну, хоть, вот так. Побужецкий продолжает разоряться:
- Это как понимать? Ты же видишь, ее напугала! На каком основании ты вломилась в эту дверь, когда я работаю? Между прочим, я…
Ну, все, меня этот клоун достал! Договорить Кирилл не успевает - я бью его коленкой между ног. Побужецкий сразу сдувается и сгибается:
- О-о-о…
А потом хрипит:
- Ты что рехнулась? Ты же понимаешь, что ты сейчас сделала?
Незаметно, незаметно, а толпа в дверях растет и ждет что же дальше.
- Могу повторить!
Бью коленом еще. На этот раз, заставляя скрюченного Верховцева схватиться за нос.
Растерянный вопль, становится агрессивней:
- Та-а-а-к, вы сейчас все видели - она меня ударила!
Побужецкий обвиняюще, тычет в меня пальцем и от этого становится еще более жалким. Ору в ответ:
- Да! И правильно сделала!
Во мне все бурлит и я готова махать руками без раздумий, стоит ему сделать хотя бы один неправильный жест в мою сторону. Поворачиваюсь к девушке:
- У тебя все в порядке?
Но та лишь испуганно хлопает глазами…Этот слюнтяй, не привыкший к отпору, продолжает шипеть и пугать:
- Ты, понимаешь, во что ты вляпалась? Ты, понимаешь, кто перед тобой стоит?
Вот, дерьмовый мужичишка, никак не угомонится.
- Минуту назад я точно поняла, кто передо мной стоит!
Поворачиваюсь к собравшейся толпе в дверях:
- Будете свидетелями все!
В первых рядах, конечно, Валя с Толиком, они дружно кивают, соглашаясь быть и свидетелями, и понятыми, если дойдет до смертоубийства. Кирилл продолжает, что-то выкрикивать, но, похоже, обилие присутствующих его выбивает из колеи:
- Только свидетелями чего вы будете, а?
- Да уж не бракосочетания!
Он сопит и топчется на месте, а потом вновь идут в ход запугивания:
- Можешь искать себе другую работу! Я очень сильно сомневаюсь, что тебя кто–нибудь теперь возьмет!
Широко раскрыв глаза, делаю радостно – удивленное лицо и киваю каждой угрозе. Блин, может еще раз врезать? Товарищ явно не в адеквате… Обвожу взглядом присутствующих:
- Вы слышали, да? Стоит и не краснеет!
- А чего это мне краснеть-то!
Валентина вмешивается:
– Мы видели Кир, все. Видели!
Толик поддакивает:
- Видели.
- Да что вы видели? Что вы видели, а?
Народ такой наглости вытерпеть не может и нестройно шумит:
- Видели.
- Видели.
Смотрю с удовлетворением на эту перепалку – свидетелей много и этому хмырю не выкрутиться Побужецкий поднимает обе руки вверх:
- Так, я с больными не разговариваю, до свидания, до свидания.
И начинает резво продираться сквозь толпу… Беги, беги – все равно завтра всех собак на тебя спустим, не поздоровится. Снова разворачиваюсь к девушке:
- Тебе далеко ехать?
- На Каширку.
Вижу, как она трясется, и продолжаю успокаивать:
- Не бойся, все нормально.
Оглядываюсь по сторонам и командую Пузыреву:
- Толик, вызови такси.
Тот охотно дергается на выход:
- Ага.
Пытаюсь усадить пострадавшую на диван.
- Все нормально, все хорошо, все нормально. Тебя как зовут?
- Инга.
***
Разогнав любопытную толпу, мы с Валей провожаем пострадавшую до такси. Когда возвращаемся, энергия все еще бурлит, заставляя идти торопливым шагом и громко обсуждать происшествие. Уверена, если выступим единым фронтом, победа будет за нами! Еще раз призываю Мягкову с Пузыревым в свидетели:
- Вы подтвердите, что здесь видели!
Они дружно кивают:
- Да, конечно.
- Конечно.
В недоумении качаю головой - никогда у нас подобных ЧП на рабочем месте не было. Продолжаю генерировать:
- С ума сойти, вообще, взрослый мужик! Ему что, вне работы баб, что ли, мало?
Валя тоже на эмоциях:
– Вот, именно! И плевать я хотела, кто он там такой.
- Так хотелось еще раз ему вмазать, так хотелось, я не знаю, как я сдержалась.
Мы тормозим посреди холла, прежде чем разбежаться по своим углам. Толик глядит на меня с восхищением:
- Слушай, Маш, а ты занималась?
- Чем?
- Ну, там боксом или кикбоксингом, не знаю.
- Ничем я не занималась, меня Р…, в общем сама научилась.
Ловко провожу рукой по волосам, откидывая их назад. Валя задумчиво тянет:
- Интересно. Что он завтра людям скажет?
Уверенно ставлю жирную точку:
- Да чтобы он не сказал, нас все равно больше.
Перевожу взгляд с одного на другого и жду подтверждения. Толик кивает:
– Это точно.
Замолкаем на минуту, переваривая ситуацию, и разбегаемся.
Прода от 26.06.2022, 16:35
5-3
А действительно, что завтра Кирилл придумает? Может надо ковать железо, не отходя от кассы?
Сворачиваю к приемной Федотова. Насти нет на месте, и я смело заглядываю в кабинет:
- Можно, Николай Петрович?
Федотов благодушно пьет кофе и жует круассаны:
- Так, Филатова, во-первых, неплохо было бы постучаться, а во-вторых, я занят.
Занят он! Поведя головой из стороны в сторону, бросаю на шефа возмущенный взгляд:
- Фу-у-у-х… Приятного аппетита!
Петрович сует очередной круассан в рот:
- Спасибо. Зайди через пять минут.
Ну, уж нет, меня не собьешь! Торкаюсь, туда-сюда, вдоль стола, сверкая глазами и полыхая гневом. Наконец, выдаю новую порцию возмущения:
- Я не могу! Я и так еле сдерживаюсь!
Настроение Федотова сразу портится:
- Та-а-ак, опять… Что случилось?
Все, пора! Набираю темп:
- У нас в офисе серьезная большая проблема!
- Спасибо. Пожелала приятного аппетита и тут же его испортила.
- Ну, извините.
Опершись обеими руками на стол, буквально нависаю над Петровичем:
- В общем, так... Только что я обнаружила, что один из сотрудников фирмы - развратник и извращенец!
Федотов недоуменно смотрит на меня, и я утвердительно киваю:
- Злоупотребляющий своим служебным положением!
Оторвавшись от стола, делаю шаг назад, готовясь к главному удару. Вот, сейчас посыплются гром и молнии, тут то я и … Но начальник остается почти невозмутим и даже любопытен:
- Интересно и кто это?
Вот блин, я тут из юбки буквально выпрыгиваю, и никакой реакции. Все жрет и жрет свои круассаны… Все равно я тебя до долблю:
- Даже не знаю как вам и сказать-то… Это, Побужецкий!
Во-о-о-т! Совсем другая реакция пошла. Вижу ошалелые глаза Петровича, и перехожу в решительное наступление.
- Он закрылся с девушкой в зале заседаний, довел ее до слез В общем, мне противно все это пересказывать. Я думаю, вы меня понимаете?
Петрович встает из-за стола, продолжая держать круассан в руке:
- Подожди, подожди…. Откуда эта информация? Может, это у них полюбовно?
- Откуда… А я это видела собственными глазами! Не только я, есть свидетели.
Федотов топчется, не зная, что предпринять, швыряет недогрызенный круассан в тарелку и желчно бурчит:
- Ух, ты, интересненькое какое дельце…. Могла бы мне дать доесть спокойно.
По его реакции уже сейчас понятно - бежать, буянить и выгонять Побужецкого он не собирается. Как я и подозревала – хочет спустить на тормозах. Пытаюсь сразу расставить точки над i:
