Ага, спокойна, пока не подошла к месту вчерашней трагедии. Моё душевное равновесие было нарушено в тот же миг, как только я увидела... нет, не кровь, которая вчера покрывала приличное пространство тропинки – я ничего не увидела! Вот именно, ничего, что напоминало бы о вчерашнем. Не было ни капельки крови, ни смазанного падением мотоцикла гравия, ни следов протекторов шин этого недоделанного автомобиля! Причём не то, чтобы это всё кто-то убирал, разравнивал, засыпал и так далее, узкая аллейка была в аккуратном первозданном виде.
Меня стали глодать смутные сомнения, неясные подозрения, и начала я с того, что позвонила Пашке.
– Алло, с добрым утром!
– С добрым! Я сейчас показываю средство передвижения вчерашнего мотоциклиста следователям, потом на работу, как освобожусь – забегу к тебе. Ты смотри там, не перетруждайся, тебе реально надо денёк отдохнуть, полежать, после кровопотери нужно время на восстановление. У тебя там всё нормально? – я молча кивнула головой, но друг на то и друг, чтобы всё понять. – Прекрасно, Анют, договорились, если что-то надо – звони. Прости, сейчас не могу долго разговаривать, – Павел положил трубку, а я задумалась, всё-таки слишком сон мой сегодняшний был реалистичным.
И решила я начать с того, что навещу в больнице вчерашнего спасённого. А что? Я вправе поинтересоваться состоянием того, ради кого родимой кровушкой пожертвовала, но сначала я честно выгуляла мою красавицу, отвела её домой, переоделась в лёгкие джинсы с майкой и двинула. И спросил бы кто меня, что я там пытаюсь найти, «фигвам» отвечу.
В нашей районной поликлинике с утра было обычно многолюдно. Я миновала главное здание больничного городка, и сразу пошла в приёмный покой реанимационного отделения. Смена дежурных врачей там, естественно, сменилась, и в этот момент тут ко мне начал возвращаться здравый смысл – что я им скажу? Пришла к тому, не знаю кому, узнать как самочувствие абсолютно постороннего, незнакомого человека? В затруднении я остановилась сбоку от входа, не доходя до справочного окошка, пытаясь верно сформулировать свой вопрос.
И в это мгновенье я обратила внимание на какое-то нездоровое оживление в этой небольшой комнатке. Из двери, ведущей в само отделение, вышел врач, прошёл на выход, с кем-то говоря по телефону, ко мне донеслись фразы «пациент утром пропал», «полностью не зарегистрирован», «отделение под охраной». Затем оттуда же вышла заплаканная медсестра, прошмыгнувшая в незаметную боковую дверь, девушка на ресепшене кому-то по городскому телефону говорила, что мимо неё никто не проходил, затем пообещала обязательно перезвонить. Краем глаза, потому как наблюдала за дверью, куда вошла молоденькая работница сего достойного учреждения, я увидела, как дежурная начала набирать номер на мобильном, я старательно прикидывалась ветошью и «не отсвечивала».
В эту секунду у меня зазвонил мобильник, высветился незнакомый номер, а мне дошло – это ж она мой номер набрала. Я повернулась и быстро вышла из приёмного покоя, трубку взяла, уже отойдя метров на десять от окон, смотрящих на аллею, ведущую ко входу.
– Алло, – произнесла я стандартное приветствие.
– Я разговариваю с Анной Безуглой? – тон позвонившей мне женщины был требовательным и командным.
– Девушка, кто вы такая и куда вы звоните? – получилось, может грубовато, но я же не должна знать, кто мне звонит.
– Простите, – сразу изменились интонации голоса моей собеседницы, – это вас беспокоят из приёмного покоя реанимационного отделения городской больницы. Вы вчера вызывали скорую для пострадавшего с огнестрельным ранением, мы хотели бы поинтересоваться, вы не знаете личность пострадавшего?
– Нет, – коротко ответила я. – А почему вы, собственно, мне звоните? Вчера я дала подробные ответы полицейскому следователю, – наугад кинув пробный шар, я ждала, что она мне скажет что-то, связанное с переливанием крови во время операции, но…
– Просто мы подумали, что вы можете быть знакомы и, возможно, захотите его навестить, – продолжала гнуть свою линию девушка с ресепшена.
– Интересно, почему это я могу быть с ним знакомой, если я ясно вчера дала понять, что не знаю этого человека?
– Мы пытаемся узнать, мог ли пострадавший пойти к кому-либо в нашем городе.
– Что? Мужчина, прооперированный вчера вечером, насколько я понимаю, мог куда-то уйти? Девушка, мне кажется, он не в состоянии даже подняться с постели, к тому же у вас есть охрана? – я пошла в наступление. Это было чревато последствиями для меня, типа – откуда я столько знаю, но мне важно узнать, почему эта красавица не упоминает о переливании крови, не интересуется моим самочувствием даже ради проформы.
– Да-да, конечно, он не мог уйти сам, мы думаем, может, его забрали родственники, или перевели в другую больницу? – сразу пошла на попятный дежурная, поняв, что превысила свои полномочия и проговорилась, хм, почему это я именно так оценила её последние фразы? – В любом случае, если он появится у вас, или каким-то образом даст о себе знать, пожалуйста, уведомите об этом полицию, до свидания, – она положила трубку.
А я задумчиво развернулась и пошла домой. Снова у меня зазвонила мобилка.
– Алло, привет, Паш, что-то случилось? – увидев знакомый номер, я заволновалась.
– У меня лично – нет, но неприятности могут быть. Анют, ты сейчас дома?
– Нет, иду из больницы, – я не стала уточнять, что мне тут понадобилось.
– Прекрасно, о здоровье надо заботиться, раз уж ты в магазине, то купи обязательно гранатовый сок и фрукты, хорошо? – настойчиво и непонятно к чему произнёс друг.
Я всё поняла, развернулась на девяносто градусов и зашла в супермаркет, мимо которого как раз проходила, там ещё камер слежения кругом понатыкано, очень удобно для алиби. Именно так, я отлично поняла, что хотел мне сказать Павел, на всякий случай надо подстраховаться.
– Хорошо, тогда я уж и бутылочку красного сухого захвачу, а ты где?
– Да у себя в гараже, представляешь, не могу отдать вчерашний вещдок по причине оного отсутствия на месте. Сегодня утром ещё осматривали, всё было нормально, а сейчас вот хоть заявление о пропаже подавай, – голос у Павла звучал с наигранным юмором, но я похолодела от дурных предчувствий.
Это выходит, что не только полумёртвый, свежепрооперированный красавец пропал, но и его мотоцикл также?
– Да-а-а, дела, – протянула я, – ладно, я направляюсь домой, забежишь по старой дружбе, как освободишься?
– Конечно, мне сегодня отгул за загул дали, дела улаживаю, до встречи, – и трубку положили. Я пошла покупать продукты и вино, заодно захватить моей защитнице Глашке вкусных косточек.
А в больнице хирург Евгений Петрович от злости сломал очередной карандаш. Диссертация просто уплыла из его рук. Он рискнул всем, чтобы спасти реципиента с уникальным составом крови. Он пошёл на прямое нарушение своих должностных обязанностей и врачебной этики. Он применил прямое переливание крови, пользуясь тем, что в качестве донора подошла согласная «на всё» простая «лохушка» с улицы, которая ни прав своих не знает, ни жаловаться на произвол врачей не будет, да и кто к ней прислушается? И всё оказалось зря! Пациент исчез. Непонятно, немыслимо – как, исчез. На второй день после операции, из охраняемого отделения, фактически полутруп, который должен был ему послужить наглядным медицинским пособием, взял и пропал. А, может, ещё не всё потеряно?
Очередной карандаш, ах, простите, ручка, в руках предприимчивого хирурга стала представлять собой бесполезный набор двух половинок…
Сил я своих не рассчитала, поэтому еле-еле плелась с двумя неполными пакетами продуктов, разложенными для удобства в две руки. Солнце уже припекало, но внезапно набежало несколько тучек, оберегая от прямых лучей. Я приободрилась и, наконец-то, доползла до своей квартиры. Собственно, квартира была бабушкиной, но вот уже три года, прошедшие после её смерти, как я живу здесь сама. До этого я с удовольствием у неё гостила и подолгу, даже когда в школе училась. Мама не препятствовала, потом, когда я уже была на последнем курсе магистратуры, бабуля умерла, а я узнала, что по завещанию являюсь единственной наследницей. Мамуля не обрадовалась, но и не огорчилась, не знаю, какие у родительницы были планы на эту квартиру, но она ни разу меня ни в чём не упрекнула и не дала понять, что обижена на собственную мать, отдавшую жильё внучке. Поэтому я сейчас живу в двухкомнатной, а мама осталась в нашей «однушке».
Войдя в коридор, была встречена поскуливающей от радости собачуркой.
– Фу, Глашка, дай распаковаться, – проворчала я скорее для проформы, любому человеку всегда приятно, когда его встречают и ждут.
– Действительно, Глафирья, дай хозяйке раздеться, – послышался голос Павла, а я, сначала дёрнувшись с перепугу, вовремя вспомнила, что в своё время дала ему запасной комплект ключей (зная себя, любимую, умудрявшуюся пару раз забывать ключи на работе, эта предосторожность была не лишней). К тому же, и я, и он жили одни в квартирах, так что у меня тоже где-то валялся его ключ от входной двери. М-да, нервы стали ни к чёрту…
– Паш, у тебя проблемы? – я взволнованно глянула в глаза парню, вышедшему ко мне навстречу и подхватившему пакеты.
– Нет, написал заявление о взломе гаража, о пропаже вещдока, пусть теперь проблемы у «следаков» будут, которые поленились этот мотоцикл сразу оттранспортировать. Это ж им надо было вручную его катить! Вот они и поленились, решили эвакуатор вызвать. Даже отгул мне «выбили», чтобы обеспечить явку по первому требованию. А там, в гараже, отсутствие мотоцикла, ворота закрыты, всё на месте, даже следов посторонних нет. Сразу всплыли вопросы о том, у кого еще бы мог быть ключ, я ответил, что только у меня дома запасной, а потом, на всякий случай, чтобы к тебе вопросов не было, если всплывет, что у тебя запасной от квартиры, я перезвонил тебе. Алиби обеспечил. Надеюсь, в том магазине, где ты покупала продукты, камеры слежения есть? – улыбнулся парень.
Тем временем, пока он это рассказывал, Пашка умудрился усадить меня на стул, распотрошить пакеты, ещё и начать на стол накрывать.
– Да, есть, к тому же я была в больнице, хотела поинтересоваться состоянием их вчерашнего пациента, но ни к кому не обратилась, потому что мне позвонили сами…
– Сиди, отдыхай, я справлюсь, рассказывай, почему решила в «реанимационку» рвануть, – мягко усадил меня обратно Павел, когда я попыталась встать, чтобы помочь ему нарезать лёгкий салатик.
– Я отлично выспалась (рассказывать ему о своём сне я не собиралась), проснулась, выпила кофе, даже Глашка меня гулять не торопила, и лишь потом повела мою красавицу совершать утренний моцион. Веришь, всё было так спокойно, в парке тишина, это меня и насторожило, – я запнулась, но Павел всё прекрасно понял.
– Уже должны были кумушки увидеть кровь на дорожке, зеваки какие-нибудь по любому должны были быть, действительно, странно, что тишина и спокойствие, – я с благодарностью глянула на друга.
– Да, так вот, подхожу я к этому месту, а там ничего. Вообще ничего, ни крови, ни отпечатков протекторов мотоцикла, машины этой недоделанной, гравий в первозданно-разровненном виде. Сразу возникает вопрос – кто ликвидировал следы? – о своих нехороших предчувствиях я умолчала. – Как следствие, у меня возник второй вопрос: а не навещал ли кто пострадавшего в больнице, и если так, то кто? Могут ли у кого быть претензии ко мне в связи с этим переливанием крови? Кстати, я просто себе удивляюсь, как согласилась на подобную авантюру, веришь? – мой визави утвердительно кивнул головой.
– Вот после таких мыслей я выгуляла Глашку, отвела её домой, переоделась и двинула в поликлинику. Там, минуя справочную в главном здании, пошла сразу в отделение, где и была свидетельницей части любопытного разговора очередного дежурного врача реанимации, который кому-то по мобильному телефону сообщал, что утром у них в отделении пропал пациент, несмотря на то, что само помещение под охраной. Мне кажется, что у них не каждый день кто-то исчезает. Только я пыталась обдумать полученную информацию, как увидела, что медсестра с ресепшена достала мобилку и собирается кому-то звонить. В этот момент у меня заиграл вызов. Не желая объясняться ни с кем там, в отделении, я вышла за пределы приёмного покоя и ответила. Мои подозрения подтвердились, наш вчерашний спасённый исчез, а они пытаются найти концы или хотя бы уточнить личность. Я открестилась от любого намёка на знакомство, отрезала, что ничего не знаю, не помню и попросила их больше меня не беспокоить. А тут как раз ты позвонил, я прямиком в маркет и пошла, – выложила я свои сегодняшние приключения.
– Прекрасно, на том и будем стоять, прошу к столу, – сделал он широкий приглашающий жест.
– Да я как бы и так уже за ним, – нервно хихикнула я, оказывается, стресс я всё-таки испытала. – Вот только что-то у меня внутри настороже, что-то было сказано хирургом такое, что не могу вспомнить, но именно поэтому я и попёрлась в больницу, – я опёрлась головой на сложенные под подбородком руки.
– Анют, всё будет хорошо, в следующий раз дай мне слово, что просто пройдёшь мимо, а если твоё доброе сердце тебе этого не позволит, то вызовешь скорую с чужого телефона, – серьёзно сказал сосед.
– Не обещаю, но тебя больше впутывать не буду, извини, это было первый и последний раз, – твёрдо сказала я.
– Что? Чтобы ты ещё и сама куда-то влезла, нет уж, тогда лучше впутывай, – быстро пошёл на попятную парень. – Короче, давай за всё хорошее, чтобы плохое обошло стороной, – Павел наполнил бокалы вином, предлагая чокнуться, что я и сделала с удовольствием.
Некоторое время мы молчали, то ли поздно обедая, то ли рано ужиная, периодически выпивая с очередным тостом, я уже было расслабилась, когда последовало продолжение разговора.
– Ань, а как ты смотришь на то, что я приглашу тебя на свидание? – вдруг ни с того ни с сего сказал друг.
– Не поняла? У тебя же девушек куча, что, не с кем время провести? – выпитое вино сделало меня смелой, обычно с парнями я смущаюсь – вот такая я стеснительная, дожила до своих лет, а раскованности не научилась.
Да и как тут научишься, если едва с кем познакомлюсь, как тут же тянут то в койку, то в постель, в зависимости от достатка кавалера. Только отбиваться успевала, и никому ж ведь не докажешь, что, может, сначала познакомиться надо, хотя бы имена изредка узнавать (это я о клубных кавалерах).
– Аня, я хочу пригласить тебя туда, куда тебе захочется – в кино, в ресторан, погулять по городу, в клуб. Я хочу пригласить тебя, а не толпу девушек, которые рвутся скрасить мой досуг, – ух ты, как Пашка выделил «тебя», мне возгордиться или восхититься?
– А почему? – ой, я такая непонятливая после трёх бокалов вина.
– Потому что ты мне давно нравишься, но внимания на меня не обращаешь, – хм, это мне говорит русоволосый парень с крутым разворотом плеч.
– Я не обращаю? Но мы же друзья, с друзьями не встречаются, – кажется, вино таки ударило мне в голову.
– Да какие, к чёрту, друзья! Я какой год пытаюсь тебе дать понять, что не против встречаться, ещё как ты тут с бабушкой жила, а ты словно смотришь сквозь меня и всё, – сбавив тон, продолжил Павел. – Я ждал, я делал намёки…
Меня стали глодать смутные сомнения, неясные подозрения, и начала я с того, что позвонила Пашке.
– Алло, с добрым утром!
– С добрым! Я сейчас показываю средство передвижения вчерашнего мотоциклиста следователям, потом на работу, как освобожусь – забегу к тебе. Ты смотри там, не перетруждайся, тебе реально надо денёк отдохнуть, полежать, после кровопотери нужно время на восстановление. У тебя там всё нормально? – я молча кивнула головой, но друг на то и друг, чтобы всё понять. – Прекрасно, Анют, договорились, если что-то надо – звони. Прости, сейчас не могу долго разговаривать, – Павел положил трубку, а я задумалась, всё-таки слишком сон мой сегодняшний был реалистичным.
И решила я начать с того, что навещу в больнице вчерашнего спасённого. А что? Я вправе поинтересоваться состоянием того, ради кого родимой кровушкой пожертвовала, но сначала я честно выгуляла мою красавицу, отвела её домой, переоделась в лёгкие джинсы с майкой и двинула. И спросил бы кто меня, что я там пытаюсь найти, «фигвам» отвечу.
В нашей районной поликлинике с утра было обычно многолюдно. Я миновала главное здание больничного городка, и сразу пошла в приёмный покой реанимационного отделения. Смена дежурных врачей там, естественно, сменилась, и в этот момент тут ко мне начал возвращаться здравый смысл – что я им скажу? Пришла к тому, не знаю кому, узнать как самочувствие абсолютно постороннего, незнакомого человека? В затруднении я остановилась сбоку от входа, не доходя до справочного окошка, пытаясь верно сформулировать свой вопрос.
И в это мгновенье я обратила внимание на какое-то нездоровое оживление в этой небольшой комнатке. Из двери, ведущей в само отделение, вышел врач, прошёл на выход, с кем-то говоря по телефону, ко мне донеслись фразы «пациент утром пропал», «полностью не зарегистрирован», «отделение под охраной». Затем оттуда же вышла заплаканная медсестра, прошмыгнувшая в незаметную боковую дверь, девушка на ресепшене кому-то по городскому телефону говорила, что мимо неё никто не проходил, затем пообещала обязательно перезвонить. Краем глаза, потому как наблюдала за дверью, куда вошла молоденькая работница сего достойного учреждения, я увидела, как дежурная начала набирать номер на мобильном, я старательно прикидывалась ветошью и «не отсвечивала».
В эту секунду у меня зазвонил мобильник, высветился незнакомый номер, а мне дошло – это ж она мой номер набрала. Я повернулась и быстро вышла из приёмного покоя, трубку взяла, уже отойдя метров на десять от окон, смотрящих на аллею, ведущую ко входу.
– Алло, – произнесла я стандартное приветствие.
– Я разговариваю с Анной Безуглой? – тон позвонившей мне женщины был требовательным и командным.
– Девушка, кто вы такая и куда вы звоните? – получилось, может грубовато, но я же не должна знать, кто мне звонит.
– Простите, – сразу изменились интонации голоса моей собеседницы, – это вас беспокоят из приёмного покоя реанимационного отделения городской больницы. Вы вчера вызывали скорую для пострадавшего с огнестрельным ранением, мы хотели бы поинтересоваться, вы не знаете личность пострадавшего?
– Нет, – коротко ответила я. – А почему вы, собственно, мне звоните? Вчера я дала подробные ответы полицейскому следователю, – наугад кинув пробный шар, я ждала, что она мне скажет что-то, связанное с переливанием крови во время операции, но…
– Просто мы подумали, что вы можете быть знакомы и, возможно, захотите его навестить, – продолжала гнуть свою линию девушка с ресепшена.
– Интересно, почему это я могу быть с ним знакомой, если я ясно вчера дала понять, что не знаю этого человека?
– Мы пытаемся узнать, мог ли пострадавший пойти к кому-либо в нашем городе.
– Что? Мужчина, прооперированный вчера вечером, насколько я понимаю, мог куда-то уйти? Девушка, мне кажется, он не в состоянии даже подняться с постели, к тому же у вас есть охрана? – я пошла в наступление. Это было чревато последствиями для меня, типа – откуда я столько знаю, но мне важно узнать, почему эта красавица не упоминает о переливании крови, не интересуется моим самочувствием даже ради проформы.
– Да-да, конечно, он не мог уйти сам, мы думаем, может, его забрали родственники, или перевели в другую больницу? – сразу пошла на попятный дежурная, поняв, что превысила свои полномочия и проговорилась, хм, почему это я именно так оценила её последние фразы? – В любом случае, если он появится у вас, или каким-то образом даст о себе знать, пожалуйста, уведомите об этом полицию, до свидания, – она положила трубку.
А я задумчиво развернулась и пошла домой. Снова у меня зазвонила мобилка.
– Алло, привет, Паш, что-то случилось? – увидев знакомый номер, я заволновалась.
– У меня лично – нет, но неприятности могут быть. Анют, ты сейчас дома?
– Нет, иду из больницы, – я не стала уточнять, что мне тут понадобилось.
– Прекрасно, о здоровье надо заботиться, раз уж ты в магазине, то купи обязательно гранатовый сок и фрукты, хорошо? – настойчиво и непонятно к чему произнёс друг.
Я всё поняла, развернулась на девяносто градусов и зашла в супермаркет, мимо которого как раз проходила, там ещё камер слежения кругом понатыкано, очень удобно для алиби. Именно так, я отлично поняла, что хотел мне сказать Павел, на всякий случай надо подстраховаться.
– Хорошо, тогда я уж и бутылочку красного сухого захвачу, а ты где?
– Да у себя в гараже, представляешь, не могу отдать вчерашний вещдок по причине оного отсутствия на месте. Сегодня утром ещё осматривали, всё было нормально, а сейчас вот хоть заявление о пропаже подавай, – голос у Павла звучал с наигранным юмором, но я похолодела от дурных предчувствий.
Это выходит, что не только полумёртвый, свежепрооперированный красавец пропал, но и его мотоцикл также?
– Да-а-а, дела, – протянула я, – ладно, я направляюсь домой, забежишь по старой дружбе, как освободишься?
– Конечно, мне сегодня отгул за загул дали, дела улаживаю, до встречи, – и трубку положили. Я пошла покупать продукты и вино, заодно захватить моей защитнице Глашке вкусных косточек.
А в больнице хирург Евгений Петрович от злости сломал очередной карандаш. Диссертация просто уплыла из его рук. Он рискнул всем, чтобы спасти реципиента с уникальным составом крови. Он пошёл на прямое нарушение своих должностных обязанностей и врачебной этики. Он применил прямое переливание крови, пользуясь тем, что в качестве донора подошла согласная «на всё» простая «лохушка» с улицы, которая ни прав своих не знает, ни жаловаться на произвол врачей не будет, да и кто к ней прислушается? И всё оказалось зря! Пациент исчез. Непонятно, немыслимо – как, исчез. На второй день после операции, из охраняемого отделения, фактически полутруп, который должен был ему послужить наглядным медицинским пособием, взял и пропал. А, может, ещё не всё потеряно?
Очередной карандаш, ах, простите, ручка, в руках предприимчивого хирурга стала представлять собой бесполезный набор двух половинок…
Сил я своих не рассчитала, поэтому еле-еле плелась с двумя неполными пакетами продуктов, разложенными для удобства в две руки. Солнце уже припекало, но внезапно набежало несколько тучек, оберегая от прямых лучей. Я приободрилась и, наконец-то, доползла до своей квартиры. Собственно, квартира была бабушкиной, но вот уже три года, прошедшие после её смерти, как я живу здесь сама. До этого я с удовольствием у неё гостила и подолгу, даже когда в школе училась. Мама не препятствовала, потом, когда я уже была на последнем курсе магистратуры, бабуля умерла, а я узнала, что по завещанию являюсь единственной наследницей. Мамуля не обрадовалась, но и не огорчилась, не знаю, какие у родительницы были планы на эту квартиру, но она ни разу меня ни в чём не упрекнула и не дала понять, что обижена на собственную мать, отдавшую жильё внучке. Поэтому я сейчас живу в двухкомнатной, а мама осталась в нашей «однушке».
Войдя в коридор, была встречена поскуливающей от радости собачуркой.
– Фу, Глашка, дай распаковаться, – проворчала я скорее для проформы, любому человеку всегда приятно, когда его встречают и ждут.
– Действительно, Глафирья, дай хозяйке раздеться, – послышался голос Павла, а я, сначала дёрнувшись с перепугу, вовремя вспомнила, что в своё время дала ему запасной комплект ключей (зная себя, любимую, умудрявшуюся пару раз забывать ключи на работе, эта предосторожность была не лишней). К тому же, и я, и он жили одни в квартирах, так что у меня тоже где-то валялся его ключ от входной двери. М-да, нервы стали ни к чёрту…
– Паш, у тебя проблемы? – я взволнованно глянула в глаза парню, вышедшему ко мне навстречу и подхватившему пакеты.
– Нет, написал заявление о взломе гаража, о пропаже вещдока, пусть теперь проблемы у «следаков» будут, которые поленились этот мотоцикл сразу оттранспортировать. Это ж им надо было вручную его катить! Вот они и поленились, решили эвакуатор вызвать. Даже отгул мне «выбили», чтобы обеспечить явку по первому требованию. А там, в гараже, отсутствие мотоцикла, ворота закрыты, всё на месте, даже следов посторонних нет. Сразу всплыли вопросы о том, у кого еще бы мог быть ключ, я ответил, что только у меня дома запасной, а потом, на всякий случай, чтобы к тебе вопросов не было, если всплывет, что у тебя запасной от квартиры, я перезвонил тебе. Алиби обеспечил. Надеюсь, в том магазине, где ты покупала продукты, камеры слежения есть? – улыбнулся парень.
Тем временем, пока он это рассказывал, Пашка умудрился усадить меня на стул, распотрошить пакеты, ещё и начать на стол накрывать.
– Да, есть, к тому же я была в больнице, хотела поинтересоваться состоянием их вчерашнего пациента, но ни к кому не обратилась, потому что мне позвонили сами…
– Сиди, отдыхай, я справлюсь, рассказывай, почему решила в «реанимационку» рвануть, – мягко усадил меня обратно Павел, когда я попыталась встать, чтобы помочь ему нарезать лёгкий салатик.
– Я отлично выспалась (рассказывать ему о своём сне я не собиралась), проснулась, выпила кофе, даже Глашка меня гулять не торопила, и лишь потом повела мою красавицу совершать утренний моцион. Веришь, всё было так спокойно, в парке тишина, это меня и насторожило, – я запнулась, но Павел всё прекрасно понял.
– Уже должны были кумушки увидеть кровь на дорожке, зеваки какие-нибудь по любому должны были быть, действительно, странно, что тишина и спокойствие, – я с благодарностью глянула на друга.
– Да, так вот, подхожу я к этому месту, а там ничего. Вообще ничего, ни крови, ни отпечатков протекторов мотоцикла, машины этой недоделанной, гравий в первозданно-разровненном виде. Сразу возникает вопрос – кто ликвидировал следы? – о своих нехороших предчувствиях я умолчала. – Как следствие, у меня возник второй вопрос: а не навещал ли кто пострадавшего в больнице, и если так, то кто? Могут ли у кого быть претензии ко мне в связи с этим переливанием крови? Кстати, я просто себе удивляюсь, как согласилась на подобную авантюру, веришь? – мой визави утвердительно кивнул головой.
– Вот после таких мыслей я выгуляла Глашку, отвела её домой, переоделась и двинула в поликлинику. Там, минуя справочную в главном здании, пошла сразу в отделение, где и была свидетельницей части любопытного разговора очередного дежурного врача реанимации, который кому-то по мобильному телефону сообщал, что утром у них в отделении пропал пациент, несмотря на то, что само помещение под охраной. Мне кажется, что у них не каждый день кто-то исчезает. Только я пыталась обдумать полученную информацию, как увидела, что медсестра с ресепшена достала мобилку и собирается кому-то звонить. В этот момент у меня заиграл вызов. Не желая объясняться ни с кем там, в отделении, я вышла за пределы приёмного покоя и ответила. Мои подозрения подтвердились, наш вчерашний спасённый исчез, а они пытаются найти концы или хотя бы уточнить личность. Я открестилась от любого намёка на знакомство, отрезала, что ничего не знаю, не помню и попросила их больше меня не беспокоить. А тут как раз ты позвонил, я прямиком в маркет и пошла, – выложила я свои сегодняшние приключения.
– Прекрасно, на том и будем стоять, прошу к столу, – сделал он широкий приглашающий жест.
– Да я как бы и так уже за ним, – нервно хихикнула я, оказывается, стресс я всё-таки испытала. – Вот только что-то у меня внутри настороже, что-то было сказано хирургом такое, что не могу вспомнить, но именно поэтому я и попёрлась в больницу, – я опёрлась головой на сложенные под подбородком руки.
– Анют, всё будет хорошо, в следующий раз дай мне слово, что просто пройдёшь мимо, а если твоё доброе сердце тебе этого не позволит, то вызовешь скорую с чужого телефона, – серьёзно сказал сосед.
– Не обещаю, но тебя больше впутывать не буду, извини, это было первый и последний раз, – твёрдо сказала я.
– Что? Чтобы ты ещё и сама куда-то влезла, нет уж, тогда лучше впутывай, – быстро пошёл на попятную парень. – Короче, давай за всё хорошее, чтобы плохое обошло стороной, – Павел наполнил бокалы вином, предлагая чокнуться, что я и сделала с удовольствием.
Некоторое время мы молчали, то ли поздно обедая, то ли рано ужиная, периодически выпивая с очередным тостом, я уже было расслабилась, когда последовало продолжение разговора.
– Ань, а как ты смотришь на то, что я приглашу тебя на свидание? – вдруг ни с того ни с сего сказал друг.
– Не поняла? У тебя же девушек куча, что, не с кем время провести? – выпитое вино сделало меня смелой, обычно с парнями я смущаюсь – вот такая я стеснительная, дожила до своих лет, а раскованности не научилась.
Да и как тут научишься, если едва с кем познакомлюсь, как тут же тянут то в койку, то в постель, в зависимости от достатка кавалера. Только отбиваться успевала, и никому ж ведь не докажешь, что, может, сначала познакомиться надо, хотя бы имена изредка узнавать (это я о клубных кавалерах).
– Аня, я хочу пригласить тебя туда, куда тебе захочется – в кино, в ресторан, погулять по городу, в клуб. Я хочу пригласить тебя, а не толпу девушек, которые рвутся скрасить мой досуг, – ух ты, как Пашка выделил «тебя», мне возгордиться или восхититься?
– А почему? – ой, я такая непонятливая после трёх бокалов вина.
– Потому что ты мне давно нравишься, но внимания на меня не обращаешь, – хм, это мне говорит русоволосый парень с крутым разворотом плеч.
– Я не обращаю? Но мы же друзья, с друзьями не встречаются, – кажется, вино таки ударило мне в голову.
– Да какие, к чёрту, друзья! Я какой год пытаюсь тебе дать понять, что не против встречаться, ещё как ты тут с бабушкой жила, а ты словно смотришь сквозь меня и всё, – сбавив тон, продолжил Павел. – Я ждал, я делал намёки…
