Старый индеец, предчувствуя скорый конец, спешит передать внуку мудрость многих поколений чероки.
- Добро и зло, свет и тьма, два волка чёрный и белый живут внутри каждого из нас. Чёрный - гордыня, гнев, зависть, жадность, высокомерие, ложь. Белый напротив - смирение, сострадание, щедрость, вера, надежда и истина. Всю жизнь человеческую длится битва между волками.
- А победит тот, которого я буду лучше кормить? - спросил мальчик, задумавшись на мгновение.
- Но черный это еще и упорство, бесстрашие, мужество, воля, - продолжил старик. - Белому волку не выжить без чёрного. Если морить одного из волков голодом, то он загрызёт исподтишка другого. А если кормить их с умом, то они победят оба.
Так выпьем же за правильное питание!
Тост на основе вольного пересказа притчи индейцев чероки.
Автор неизвестен.
* * *
- Ты слишком много пьёшь, мой мушкетёр, - Она накрыла мою руку своей.
В тот памятный вечер я стоял, прислонившись к парапету набережной, и наблюдал, как величественная река Амур гонит прочь остатки ледяного покрова. Сдавленный стон и женские крики, доносящиеся откуда-то поблизости, словно пробудили меня от спячки. Стая бездомных собак окружила миловидную, одетую со вкусом женщину. Я поймал её умоляющий взгляд: несчастная прижалась к стене, закрыла уши руками, чтобы не слышать собачий лай.
- А ну пошли отсюда! - Пнув ногой ближайшего пса, я наотмашь ударил сложенным зонтом второго и ткнул, словно пикой, последнего.
Скорее всего, я поступил опрометчиво, но... собаки обратились в бегство! Мы зашли в бар и продолжили наше знакомство, со временем оно переросло в нечто большее и длится по сей день.
Бар 'На набережной' - место наших встреч, афишировать которые смерти подобно, ведь поставлено на карту очень многое.
'Амурские волны' - мои любимые шотики в этом заведении, и в ожидании я заказал именно их: когда нервы на пределе, нет ничего лучше. Вкус и букет черпает из глубин подсознания и выплёскивает на поверхность что-то забытое, но интуитивно знакомое и близкое. Я не раз пытался под шелест купюр выведать рецепт у бармена, но в ответ получал лишь отказ и загадочную улыбку.
- Милая Констанция, у твоего гасконца очень нервная работа. Это помогает ему прогонять мысли, что мир состоит из трусов и мерзавцев, которым неистово рукоплещет равнодушная толпа.
- Муж стал что-то подозревать. - Она чуть замешкалась, сжала в руке кулон на груди. - Впрочем, неважно. Лучше расскажи ты.
- Все плохо. Филипок вряд ли пропустит статью, но учитывая, что в отказ пошли практически все, надежда лишь на него. Не напечатает, уволюсь к чёртовой матери!
- Палыч! - окликнул меня охранник при входе в редакцию. - Тебя главный у себя ждёт. Весь суровый такой.
Около года назад журнал 'Метроном' купил Борис Борисович Каплан, мой бывший однокурсник БоБо. Небесталанный, но журналистика, как источник материального благополучия, его не прельщала. И ведь подфартило же: БоБо приглянулся местному воротиле Мацуеву, и он женил Каплана на своей приёмной дочери. Джемма - дама со странностями и с сыном-оболтусом в нагрузку. Борю это не смутило: деньги интересовали его в первую очередь, но к кормушке тесть его не подпускал.
- А как ты хотел, БоБо?
- Я чувствую себя мебелью, Сеня! Сусликом! - как-то пожаловался он.
Безнаказанность порождает иллюзию вседозволенности: отец Джеммы решил подмять под себя теневой рынок по кустарной переработке дикорастущей конопли. Ноша оказалась неподъёмной, и вот свершилось: в областной газете появилась разоблачительная публикация. Мацуеву вменили наркотическую 228 статью и отправили топтать белогорскую зону, где он уже через месяц сгинул во время пожара в одном из бараков. Легальный бизнес на лесозаготовках и экспорте древесины в сопредельный Китай и прочие страны Мацуев заранее переписал на малолетнего внука. С тех пор им заправляет мацуевский зять Борис Каплан и вроде не бедствует.
Филипп Каплан - мажор, за глаза мы его называем Филипок. В двадцать с небольшим лет, с невесть откуда взявшимся дипломом бакалавра журналистики, он занял кресло главного редактора. Понятное дело - отчим подсуетился.
За время недолгого и не очень дальновидного руководства Каплана-младшего журнал потерял половину подписчиков, что отразилось на размерах наших зарплат и гонораров.
- Это - временное явление, - заверил коллектив наш новый руководитель. - Идет переориентация тематики на другую целевую аудиторию, и это конечно займет некоторое время. Новости ай-ти индустрии, высоких технологий, закулисные подробности из жизни богемы, а главное - скандалы и разоблачения! Вот что будет востребовано! Поймите, ваши ретроградные писюльки 'за жизнь' уже давно никому не интересны. В конце концов, я никого не держу, скатертью дорога!
Предложением руководства не преминули воспользоваться в первую очередь самые востребованные сотрудники. А перед выходными я выдвинул ультиматум и написал 'по собственному'.
- БоБо, твой протеже взял курс на рифы.
- Да пес с ним, Сеня, - раздался в трубке голос Каплана. - Поздравь лучше меня с днюхой!
- Дай догадаюсь: бутылка ежегодного 'Camus' уже пуста?
Теперь Боря предупреждён, совесть моя чиста, а как сынок отреагирует, мне уже до лампочки.
- Арсений Палыч, - Филипок строго прищурился. - Что это у тебя глаза красные? Бухал вчера что ли?
- Нет, Филипп Борисович, по работе скучал, плакал.
- А вот скучать-то тебе не придётся, шутник, - скрипнул зубами главный. - Мне тут одна кукуха донесла, что ты заяву на увольнение все-таки накатал. Верно?
- Сорока на хвосте принесла. Так вернее. Заявление подписали?
- Умный, Громов, да? Отбарабанишь две недели как положено. И смотри, не облажайся, а то турну по статье. Новые вводные получишь у Кукушкина. Уж он-то подыщет для тебя, чтобы жизнь не сахаром намазана.
- Нисколько в этом не сомневаюсь, - Я повернулся, чтобы уйти, но Филипок напоследок сумел меня удивить.
- Кстати, Палыч, статья твоя в свежем номере. Может, передумаешь?
Новость, так новость: Филипок не побоялся выставить напоказ грязное семейное бельишко! Статья рассказывает о творящемся в области беспределе в наркотической сфере. Приведённые факты, описанные события позволяют сделать однозначный вывод: Мацуев продолжает здравствовать и проворачивать свои делишки, оставаясь в тени.
Вилен Кукушкин - известный стукач и подхалим. За эти качества его всегда ненавидели коллеги, но ценило вышестоящее начальство. Филипок не стал исключением и даже сделал Вилена своим заместителем.
Сияющий как начищенный пятак Кукушкин поделился со мной эксклюзивной информацией из неназванного источника в органах правопорядка: в Благовещенске, в центре города с населением в четверть миллиона среди бела дня обнаружился труп женщины с рваными ранами в области шеи.
- Вспомнил твою статейку про оборотней, Арсений, написанную ещё при царе Горохе. Так что включайся.
С 'неназванным источником', телефон которого мне все же удалось выбить из Вилена, я встретился через пару часов на набережной у памятника 'Дружку'.
- Лейтенант Синицын, можно просто Сергей. Меня уверили, что вы в теме про волков. Надеюсь, понимаете? - Мой собеседник в оранжевой бейсболке почесал бронзового пса за ухом, снабдив действо многозначительным взглядом.
- Не совсем отчётливо. Это собака вообще-то.
- Я всегда считал, что волк, - растерялся лейтенант. - Короче: благодаря показаниям свидетеля нам с вами предоставлена уникальная возможность раскрыть дело по горячим следам. - Синицын протянул мне планшет. - И какое дело! Обещает быть резонансным. Вот, взгляните: здесь сканы протокола и фотоматериалы.
- Только просьба - не стоять над душой!
Свидетель Крапивин шестнадцати лет отроду утверждал, что убийство произошло на его глазах, когда он возвращался домой с тусовки, и красочно живописал все подробности следствию. Будущий Стивен Кинг, не меньше, отметил я про себя, прочитав протокол допроса.
- Темнит Павел, надо бы с парнишкой ещё раз покалякать. Личность жертвы удалось установить?
- Как вы себе это представляете? - нахмурился Синицын. - Отпечатки пальцев сведены, заявлений о пропаже не поступало, а на лице следы когтей волка-оборотня: вы же видели фото!
- Как независимый эксперт уверяю, что тупые когти оборотня не смогут оставить борозды, идентичные этим. - В подобных случаях мне всегда удавалась декламация с минимальной долей иронии.
- Ага! Получается, что вы все-таки в теме! - обрадовался Синицын, не оценив моей шутки. - Будем работать вместе?
- У меня мало информации. Я могу взглянуть на остальные материалы?
- Не положено, - Сергей скорчил серьёзную мину и отобрал у меня планшет. - Идём к Крапивину?
Ну и зря. Все равно я втихаря скачал содержимое всей папки на флэшку, пока заговаривал лейтенанту зубы. У нашей журналистской братии срабатывает чуйка, если их пытаются поиметь, особливо втёмную.
Про оборотней я собственно не написал ни строчки: болван Кукушкин опять все перепутал.
На рубеже веков в соседней квартире проживала семья Рябовых, отец и сын. Матери Глеба я никогда не видел, зато часто слышал женский голос изнутри. Андрей Рябов - пилот транспортной авиации, нередко отлучался и просил соседей присмотреть за сыном. Отцу с матерью это было не в тягость. Если предстоял рейс в какую-то глухомань, отец брал Глеба с собой. После подобных рейсов Рябовы всегда привозили немало дичи: уток, фазанов, рябчиков, и честно делились ей с соседями. Однажды мои родители уговорили Рябова взять их с собой, но самолёт так и не долетел до пункта назначения. Поиски не принесли результатов, пилота и пассажиров записали в пропавшие без вести. В ту пору мне стукнуло девятнадцать.
Когда у жителей деревни Степкино стали пропадать куры, гуси и домашний скот, местные грешили на волков. Хищников за последнее время расплодилось немало, но как им удавалось проникать в запертые загоны, курятники и амбары, оставалось загадкой.
В один из дней стёпкинцев разбудил протяжный волчий вой: стая волков, завидев людей, бросилась наутёк. Селяне похватали ружья и рванули следом, но серые хищники уже растворились в лесной чаще.
Оказалось, что волки позвали людей на помощь, а взору последних предстало жуткое зрелище: чумазый, заросший мальчуган лет пятнадцати, укутанный в овечью шкуру, безуспешно пытался высвободить из капкана окровавленную правую ногу. Он плакал, рычал, выл по-волчьи, скалил зубы и никого не подпускал к себе, пока один из мужчин не оглушил его ударом приклада по макушке.
Опуская подробности: ногу удалось спасти! Наш доморощенный Маугли оказался смышлёным пацаном, со временем не только вспомнил человеческий, то есть русский язык, но и своё имя! События, связанные с катастрофой, выветрилось из памяти, однако он быстро восстановил навыки в чтении и письме, полученные в девятилетнем возрасте, а к двадцати годам Глеб Рябов уже вполне социализировался и адаптировался к современной жизни. Я был в шоке, когда незнакомый молодой человек остановил меня на улице! Однако изнеженная городская жизнь не пришлась по душе ему, выпестованному волками. Рябов окончил вечернюю школу, получил профессию лесника и удалился в лес, в городе же бывал лишь наездами и останавливался у меня. В последнее время его визиты стали все реже, и я догадался, что у Глеба появилась зазноба, о существовании которой он умалчивает.
Несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, мы подружились, и Глеб стал героем моей статьи в областной газете. Львиную долю почикал корректор, про авиакатастрофу вычистила цензура, и от статьи на разворот осталась одна колонка. А про оборотней ни слова.
Я и Синицын нашли мальчишку-свидетеля возле школы в окружении сверстников. Спрятавшись за колонной, мы выслушали еще одну версию событий, согласно которой перекинувшийся в волка монстр обратился в бегство, получив по зубам случайно оказавшейся у героя бейсбольной битой.
- Да ты гонишь, Паша!
- Не верите? Да нате, смотрите! - Павел горделиво продемонстрировал вещественное доказательство своей доблести, подняв его над головой. - Я из клыка оборотня амулет себе сделал.
- А можно и нам полюбопытствовать? - Синицын шагнул вперёд и перехватил руку парня. - Откуда это у тебя?
Подростки тут же разбежались, оставив нас с 'героем' наедине.
- Ведь не было никакого мужчины, перекинувшегося в волка? - Я внимательно осмотрел трофей. - Ты просто подобрал эту вещицу и все выдумал. Я прав?
- Правы, - всхлипнул парень. - Я зашел за угол отлить, а там тетка в луже крови и эта штука рядом.
- Привлечь бы тебя за кражу улики! - прервал наш диалог Синицын. - Но я сегодня добрый. Рысью отсюда!
- Зачем же вы его отпустили? Стоять на месте! - крикнул я, и пацан замер, как вкопанный. - Что в кармане прячешь, покажи!
Павел прикусил губу и протянул нам газовый баллончик.
- Непрофессионально, Сергей. Сдаётся мне, что на этом наше сотрудничество закончено.
- А мне, что оно только начинается! - Синицын зыркнул исподлобья. - Ведь вам уже приходилось видеть амулет? Не отрицайте, я хороший физиономист.
- Что-то не припоминаю.
Дёрнула же меня нелёгкая напроситься к Глебу на недельку в гости! Несмотря на рекомендации Рябова, я решил в одиночку поразмять конечности и отдалился от избушки лесника на приличное расстояние.
Огромный волк выскочил из кустарника на тропинку и медленно затрусил в мою сторону. Я оглянулся, мысленно прикинул расстояние до дома и попятился. Хищник словно предвидел этот манёвр: волк обежал меня по кругу и застыл, отрезав путь к отступлению. Страх, животный страх полностью овладел мной: я попытался позвать друга на помощь, но лишь хриплый стон слетел с моих губ. Бежать? Какое там: через пару шагов у меня подогнулись колени, и я упал, сильно приложившись затылком о корягу. Мне повезло: лесные инстинкты Рябова остались при нем. Он прибежал-таки на мой зов, в невообразимом прыжке оттолкнул волка и отвел от меня смертоносные клыки.
Мой друг вскочил на ноги и вытащил из-за пояса внушительных размеров нож, но блеснувшее лезвие не остановило разъярённого хищника. Глеб предугадал его безрассудный наскок: лязгнули зубы, и волк с воткнутым в бедро по рукоять ножом, скуля, покатился по траве. Зверь закрутился волчком, прикусил зубами рукоятку и выдернул нож из раны. Хлынувшая кровь тут же окрасила шерсть в черно-алый цвет, заструилась тонкими ручейками, унося из тела силы.
Волк и человек? Нет, два волка, чёрный и белый сошлись в смертельной схватке, глаза в глаза, медленно кружа, воспарив над землёй. Так утренний туман под дуновением ветерка бережно и не спеша обтекает каждую травинку.
Расстояние между волками неумолимо сокращалось, и первым оступился слабеющий чёрный. Вспышка молнии рассекла и озарила поле битвы: белый волк повалил противника на спину и челюсти сомкнулись на горле поверженного врага. Громовые раскаты барабанным боем приветствовали победителя.
Майор Сержинский восседал во главе обшитого сукном раритетного дубового стола. Типичный комплекс превосходства: мужчина убеждён, что высокое, массивное кресло позволит ему доминировать над собеседником, в данном случае надо мной, приземлившим пятую точку на низенький хромоногий стул. Антураж кабинета следователя гармонично дополнял портрет Дзержинского на стене.
