Воронина, дочь Николая Фёдоровича Воронина, хозяина этого дома, настолько привыкла к присутствию и заботам Варвары Степановны, что не представляла, как их дом может обходиться без этой женщины, которая никогда не совала нос в обстоятельства жизни Ворониных.
Вместе с тем, Катя всегда чувствовала сопереживание со стороны экономки и при необходимости могла в любой момент сходить к ней за советом и просто поговорить за жизнь, будь то отношения Кати с её младшим братом Валерием или одноклассниками в элитной школе, в которой Катя Воронина училась до отъезда в оксфордский колледж.
Екатерина никак не хотела ехать в Англию, но отец настоял на том, чтобы его единственная дочь имела европейское образование, свободно говорила на трёх языках и помогла Воронину наладить деловые связи его строительной компании «Вера» с европейскими, и в первую очередь британскими, коммерческими партнёрами.
По окончании колледжа Екатерина Николаевна Воронина по настоянию отца поступила в университет Оксфорда на отделение менеджмента. Её мать Алевтина Прокофьевна никак не хотела, чтобы дочь закреплялась за границей и тем более выходила замуж за иностранца. Ведь тогда Катя окончательно поселилась бы в другой стране, её дети стали бы стопроцентными англичанами, а в родном доме дочь Алевтины Прокофьевны появлялась бы крайне редко.
Экономка семьи Варвара Степановна тоже молча не одобряла затею хозяина дома, но благоразумно помалкивала. Лишь в секретных разговорах с Катей высказывал своё неодобрение.
Для Екатерины Ворониной обучение за границей было сущей пыткой: ни однокурсники, ни Англия и ничто европейское ей не нравилось. Она каждый день мечтала вернуться на Родину, в то время как её отец почти каждый день связывался с ней по телефону или по Скайпу и подталкивал к наведению контактов в других странах.
Он спал и видел, чтобы его любимая дочь после окончания Оксфорда осталось бы в Англии, основала бы филиал строительной компании «Вера», и тогда дела самого Николая Фёдоровича быстро пошли бы в гору.
Но его мечтам не суждено было сбыться. Как только Екатерина получила диплом ненавистного Оксфорда, буквально через два дня она вернулась на Родину и сияла счастьем. Николай Воронин угрюмо смотрел на радостную дочь, но не оставлял надежды всё-таки отправить её в Европу для развития семейного бизнеса.
Дни тянулись за днями, недели за неделями, а Катя всё никак не выражала желания вернуться в Англию для реализации замыслов Воронина. Наконец, между отцом и дочерью состоялся серьёзный разговор.
— Ты собираешься продолжать семейный бизнес? — нахмурив брови, поинтересовался у Екатерины Николай Фёдорович.
— Конечно, собираюсь! — улыбнулась Катя. — Но только на Родине. В Европу я больше не поеду, по крайней мере, надолго, и только в случае крайней необходимости.
— Зачем ты там столько училась? Зачем я потратил столько сил, времени, и денег, чтобы ты получила нормальное образование?
— Папа, нормальное образование можно получить и в нашей стране, — отбивалась дочь. — Для этого необязательно ехать на другой конец света. В конце концов, если человек хочет научиться, он может это сделать в любой стране — и в колледже, и в университете. Я насмотрелась на английских, французских, немецких и прочих лоботрясов, которые на деньги родителей прожигали время вместо того, чтобы учиться.
Мать Кати Алевтина Прокофьевна помалкивала, но внимательно прислушивалась к разговорам близких ей людей.
Катя чувствовала, что мать на её стороне, и её это очень поддерживало. Катя Воронина чувствовала и молчаливую поддержку Варвары Степановны. Когда девушка заходила на кухню, пожилая женщина тихо улыбалась и медленно кивала дочери своего хозяина, хотя при этом не произносила ни слова. В её противостоянии с упрямым и властным отцом эта молчаливая поддержка для Кати была очень важна.
Через полтора месяца пустопорожних разговоров с дочерью Воронин понял, что свои мечты о заграничном филиале он может похоронить. Но, разумеется, он не желал, чтобы получившая дорогое и престижное образование дочь работала на чужого дядю. Поэтому в какой-то момент он предложил ей место заместителя начальника логистического отдела строительной компании «Вера».
Катя тут же радостно согласилась и призналась отцу, что втайне от него стала подыскивать вакансии в других крупных компаниях, будучи уверенной, что отец ни за что не возьмёт её в свою фирму.
— Как ты могла такое подумать? — воскликнул Воронин, когда Катя ему об этом сообщила. — Неужели ты полагала, что я отправлю собственную дочь на вольные хлеба, в то время как она является самым талантливым менеджером в нашей стране!
Все формальности были быстро улажены, и Катя наконец-то приступила к работе в компании отца. Пока она не считала это предприятия и своим тоже.
В период коротких пребываний Екатерины Ворониной на Родине, она приходила к отцу на работу, знакомилась с организацией работы «Веры», но всё равно чувствовала себя в гостях.
Несмотря на то, что отец очень часто называл Катю наследницей дела его жизни и пророчил большое будущее для строительной компании, своего сына Валерия Николай Фёдорович в этих разговорах никогда не упоминал. Как говорится, на Валерии природа отдохнула.
С самого детства сын хозяина «Веры» отличался безалаберностью, нежеланием учиться и что-либо делать, кроме развлечений, сидения в Интернете и частых пирушек сначала с одноклассниками по элитному лицею, а затем с однокурсниками в строительным университете, куда после окончания лицея его определил отец.
Но Валерий Воронин не стал строителем. Вместо студенческих лекций и семинаров он часто пропадал неизвестно где, а об этих прогулах Николай Фёдорович узнал только тогда, когда над сыном нависла опасность отчисления из вуза.
Воронин-старший использовал всё своё влияние и ресурсы, чтобы добиться благосклонности деканата и преподавателей, которые, так и быть, согласились закрыть сессию незадачливому наследнику Николая Фёдоровича в надежде, что этот кризис научит молодого студента уму-разуму.
Но никакого ума от этой истории Валерий не набрался, и в конце третьего курса всё же был отчислен за неуспеваемость, злостные прогулы и грубое поведение в отношении администрации факультета.
Николай Фёдорович пытался пристроить сына-разгильдяя в свою строительную компанию, но из этого тоже ничего не вышло. Валерий появлялся на работе редко. Мало того, что он не работал, так ещё своим поведением бил по репутации уважаемого отца.
Через некоторое время по согласованию с Алевтиной Прокофьевной Воронин-старший принял решение об увольнении своего отпрыска из семейного бизнеса.
Валерий по-прежнему не хотел ни работать, ни учиться. По настоянию Николая Фёдоровича он пристроился работать курьером в какую-то компьютерную компанию, но через месяц ему пришлось оттуда уволиться по причине нерадивости и грубого обращения с клиентами.
Воронин провёл с сыном несколько воспитательных бесед, но они не имели последствий. Алевтина Прокофьевна тоже пыталась образумить легкомысленного сынка, ставила ему в пример сестру, что неизменно вызывало негодование Валерия, отчего его отношения с Катей стали ещё хуже.
В конце концов, родители плюнули на нерадивого отпрыска, убедившись в том, что он был неисправим ещё когда был подростком.
В ходе долгих разговоров они пришли к убеждению в том, что в головотяпстве сынка виноваты они сами: Николай Фёдорович всё время пропадал на работе, а Алевтина Прокофьевна без поддержки мужа могла оказать на Валерия лишь небольшую влияние.
Но скоро мнение родителей изменилось: чем больше взрослела их дочь, тем больше уходил в пике их сын. Не могло же так быть, что одни и те же родителей вырастили детей антиподами. Это при том, что и Катя, и её брат получали одинаковое воспитание, жили в одинаковом достатке и, пока были маленькими, даже каникулы проводили вместе на самых престижных курортах мира.
В конце концов, Воронин-старший и его жена махнули рукой на незадачливого Валерия. Что они могли сделать с сыном? Не выгонять же его из дома! А если даже и выгнать, то, вне всякого сомнения, он погибнет в мире, к которому совершенно не приспособлен, — в мире, где нужно уметь трудиться, общаться с людьми, нормально себя вести и, в конце концов, иметь голову на плечах.
В то же время Николай Фёдорович и Алевтина Прокофьевна не хотели, чтобы их сын вырос избалованным мажором и по согласованию друг с другом стали ограничивать его в деньгах, потому что ни на что путное Валерий их всё равно не тратил.
Урезание достатка сынок воспринял гневно: закатил папе с мамой большой скандал, кричал и бил посуду. Алевтина Прокофьевна не могла смотреть на это безумие. Закрыв лицо руками, она, рыдая, выбежала из кабинета мужа, не желая смотреть на то, какая гадость происходит в их доме.
Катя Воронина приехала домой, когда уже стемнело. Николай Фёдорович сослался на занятость и на необходимость ещё поработать, Алевтина Прокофьевна посидела с ней за ужином, они перебросились несколькими малозначащими фразами, и Алевтина Прокофьевна, вздохнув, отправилась спать.
Катя понимала душевную неустроенность матери: с сыном мать говорить не могла. Катя, как и Николай Фёдорович, пропадала в офисе «Веры», а Варвара Степановна, как было заведено с самого начала, хлопотала по хозяйству и упорно помалкивала, что конечно было самым мудрым поведением в доме состоятельных людей.
Подруги Алевтины Прокофьевны ей завидовали: ну как же, ещё нестарая женщина, почти не работавшая в жизни, мать двоих детей, успешная дочь, успешный супруг. Живёт за городом в большом коттедже с обширным участком, имеет возможность заниматься собой и путешествовать по всему миру.
Эта соблазнительная картинка жизни успешной женщины не давала покоя очень многим. Но за её фасадом были только пустота, непонимание и постоянное отсутствие близких людей дома.
Когда бизнес Воронина ещё только развивался, Алевтина Прокофьевна общалась с жёнами других крупных предпринимателей, ездила к ним в гости, приглашала к себе и даже несколько раз отправлялась с ними на отдых в другие страны.
Но с тех пор, как строительная компания «Вера» стала успешно развиваться, а Воронины продали старый дом и купили новый побольше, зависть подруг возрастала с каждым днём. Они стали реже звонить жене удачливого бизнесмена. Приглашений в гости уже почти не было, а в разговорах с подругами Алевтина Прокофьевна все чаще слышала ядовитые интонации.
Со временем эти дружеские связи прервались, и элегантная и успешная женщина осталась в одиночестве наедине с любящим мужем, который, тем не менее, больше думал о работе, чем о ней.
Возвращение на Родину дочери подстегнуло настроение Алевтины Прокофьевны. Женщина внутренне подобралась, внешне похорошела, стала больше улыбаться и даже немного похудела.
Как бы она была рада, если бы её любимая Катя проводила с ней больше времени! Но мудрая мать понимала, что девушке, окончившей престижный университет и умевшей работать, хотелось себя проявить в профессии, а не сидеть целыми днями с очень любимый, но всё же хорошо ей знакомой мамой.
Катя Воронина от всей души сочувствовала матери, но ничего не могла с собой поделать: её влекла жизнь, активная работа, желание выстроить карьеру, проявить себя и попробовать свои силы в настоящем деле.
Катя не жалела времени на работу, и сегодня, как и в последние дни, приехала домой, когда в коттедже уже стояла тишина. Пожелав матери спокойной ночи, Катя отправилась в свою спальню.
Проходя по коридору мимо комнаты брата, услышала из-за двери сдавленные звуки, похожие на тихие всхлипывания. Катя прислушалась. Нет, ей не показалось: действительно, из спальни Валеры раздавались всхлипывания и вздохи.
Катя осторожно постучала, но ответа не последовало. Она постучала громче и настойчивее.
— Кто там ещё? — раздался из-за двери раздражённый и, как ей показалось, плаксивый возглас брата.
— Валера, я чувствую, что тебе плохо!
— У меня все хорошо! — резко бросил в ответ брат.
— Нет, тебе плохо, открой!
Всхлипы и вздохи прекратились, Катя ждала.
Пожив несколько лет в Великобритании и попутешествовав по Европе, она была хорошо знакома с манерой общения людей в других странах. Катя обратила внимание на то, что если какому-то человеку плохо, и другие хотят ему посочувствовать, они начинают своё сочувствие с глупого вопроса: «У тебя все в порядке?»
Если человек плачет, вздыхает, и испытывает отчаяние, то понятно, что у него не всё хорошо. Поэтому, чтобы не приобрести привычку задавать этот глупый вопрос в такие неподходящие моменты, Кате Ворониной пришлось сделать над собой усилие и, сочувствуя другому человеку, действительно проявлять его другими словами.
За дверью раздались шаги, дверь распахнулась. Перед Катей стоял Валера. На его лице читались подавленность и растерянность. Глаза были красные от слез, а губы плотно сжаты.
— Ну, что ты хочешь? — агрессивно спросил он.
— Мне нужно с тобой поговорить, — твердо заявила Катя и сделала шаг вперёд.
Валерий инстинктивно отступил в сторону, и сестра прошмыгнула в спальню. Она хорошо знала характер брата. Ей совершенно не хотелось вступать с ним в перепалку на пороге его комнаты.
Катя наперёд знала, что Валерий сейчас рассвирепеет, будет всё больше себя заводить, перейдёт на крик и, в конце концов, захлопнет дверь перед её носом. Но она отчётливо ощущала, что брату срочно необходима помощь, что у него большие проблемы, которыми он, конечно же, не будет делиться ни с матерью, ни тем более с отцом или Варварой Степановной.
Друзей у Валеры почти не было, но из дома он выходил часто. Но, возможно, Катя в этом вопросе ошибалась, потому что большую часть времени проводила на работе.
Не ожидая приглашения, она прошла вглубь комнаты и уселась на пуфик напротив кровати брата, на которой была помятая подушка и отброшенное к стене одеяло.
— Я слышала твои стоны и всхлипывания. Ты плакал? — спросила Катя.
Валерий с силой захлопнул дверь, стиснул зубы и сел на кровать. Он широко расставил ноги, опёрся локтями на колени и, наклонившись, в упор посмотрел на сестру:
— Слушай, что тебе от меня нужно? — злобно прошипел он. — Работаешь на нашего папашу, вот и работай! А до меня тебе какое дело?
— Мне до тебя есть дело хотя бы потому, что ты мой брат!
— И это всё? — издевательски усмехнулся Валерий. — Без любимого брата ты обходилось много лет, путешествуя по Европе и учась в своём вонючем Оксфорде.
— Если бы ты не валял дурака, то в вонючем Оксфорде мог бы учиться и ты! — парировала Катя. — А сейчас сидишь у разбитого корыта: ни образования, ни своих денег, ни настоящих друзей, ни любимого дела! Вот чего ты добился к своим двадцати двум годам!
— Ой, только не заводи нотации! — поднял глаза к потолку брат. — Не включай нашего папашу! Он меня и без тебя достал своими нравоучениями. Хорошо, что хотя бы мать стала помалкивать на мой счёт. Вот если бы вы все не совали нос в мою жизнь, не давали бы ценных советов и вели бы себя как мудрая Варвара Степановна, то у нас была бы идеальная любовь и полное взаимопонимание.
— Да, — кивнула сестра, — только это была бы не семья, а коммунальная квартира, где каждый сидит в своей норе, а встречается с соседями только в столовой, когда приходит время завтрака или ужина. Да и то это было бы не всегда!
Вместе с тем, Катя всегда чувствовала сопереживание со стороны экономки и при необходимости могла в любой момент сходить к ней за советом и просто поговорить за жизнь, будь то отношения Кати с её младшим братом Валерием или одноклассниками в элитной школе, в которой Катя Воронина училась до отъезда в оксфордский колледж.
Екатерина никак не хотела ехать в Англию, но отец настоял на том, чтобы его единственная дочь имела европейское образование, свободно говорила на трёх языках и помогла Воронину наладить деловые связи его строительной компании «Вера» с европейскими, и в первую очередь британскими, коммерческими партнёрами.
По окончании колледжа Екатерина Николаевна Воронина по настоянию отца поступила в университет Оксфорда на отделение менеджмента. Её мать Алевтина Прокофьевна никак не хотела, чтобы дочь закреплялась за границей и тем более выходила замуж за иностранца. Ведь тогда Катя окончательно поселилась бы в другой стране, её дети стали бы стопроцентными англичанами, а в родном доме дочь Алевтины Прокофьевны появлялась бы крайне редко.
Экономка семьи Варвара Степановна тоже молча не одобряла затею хозяина дома, но благоразумно помалкивала. Лишь в секретных разговорах с Катей высказывал своё неодобрение.
Для Екатерины Ворониной обучение за границей было сущей пыткой: ни однокурсники, ни Англия и ничто европейское ей не нравилось. Она каждый день мечтала вернуться на Родину, в то время как её отец почти каждый день связывался с ней по телефону или по Скайпу и подталкивал к наведению контактов в других странах.
Он спал и видел, чтобы его любимая дочь после окончания Оксфорда осталось бы в Англии, основала бы филиал строительной компании «Вера», и тогда дела самого Николая Фёдоровича быстро пошли бы в гору.
Но его мечтам не суждено было сбыться. Как только Екатерина получила диплом ненавистного Оксфорда, буквально через два дня она вернулась на Родину и сияла счастьем. Николай Воронин угрюмо смотрел на радостную дочь, но не оставлял надежды всё-таки отправить её в Европу для развития семейного бизнеса.
Дни тянулись за днями, недели за неделями, а Катя всё никак не выражала желания вернуться в Англию для реализации замыслов Воронина. Наконец, между отцом и дочерью состоялся серьёзный разговор.
— Ты собираешься продолжать семейный бизнес? — нахмурив брови, поинтересовался у Екатерины Николай Фёдорович.
— Конечно, собираюсь! — улыбнулась Катя. — Но только на Родине. В Европу я больше не поеду, по крайней мере, надолго, и только в случае крайней необходимости.
— Зачем ты там столько училась? Зачем я потратил столько сил, времени, и денег, чтобы ты получила нормальное образование?
— Папа, нормальное образование можно получить и в нашей стране, — отбивалась дочь. — Для этого необязательно ехать на другой конец света. В конце концов, если человек хочет научиться, он может это сделать в любой стране — и в колледже, и в университете. Я насмотрелась на английских, французских, немецких и прочих лоботрясов, которые на деньги родителей прожигали время вместо того, чтобы учиться.
Мать Кати Алевтина Прокофьевна помалкивала, но внимательно прислушивалась к разговорам близких ей людей.
Катя чувствовала, что мать на её стороне, и её это очень поддерживало. Катя Воронина чувствовала и молчаливую поддержку Варвары Степановны. Когда девушка заходила на кухню, пожилая женщина тихо улыбалась и медленно кивала дочери своего хозяина, хотя при этом не произносила ни слова. В её противостоянии с упрямым и властным отцом эта молчаливая поддержка для Кати была очень важна.
Через полтора месяца пустопорожних разговоров с дочерью Воронин понял, что свои мечты о заграничном филиале он может похоронить. Но, разумеется, он не желал, чтобы получившая дорогое и престижное образование дочь работала на чужого дядю. Поэтому в какой-то момент он предложил ей место заместителя начальника логистического отдела строительной компании «Вера».
Катя тут же радостно согласилась и призналась отцу, что втайне от него стала подыскивать вакансии в других крупных компаниях, будучи уверенной, что отец ни за что не возьмёт её в свою фирму.
— Как ты могла такое подумать? — воскликнул Воронин, когда Катя ему об этом сообщила. — Неужели ты полагала, что я отправлю собственную дочь на вольные хлеба, в то время как она является самым талантливым менеджером в нашей стране!
Все формальности были быстро улажены, и Катя наконец-то приступила к работе в компании отца. Пока она не считала это предприятия и своим тоже.
В период коротких пребываний Екатерины Ворониной на Родине, она приходила к отцу на работу, знакомилась с организацией работы «Веры», но всё равно чувствовала себя в гостях.
Несмотря на то, что отец очень часто называл Катю наследницей дела его жизни и пророчил большое будущее для строительной компании, своего сына Валерия Николай Фёдорович в этих разговорах никогда не упоминал. Как говорится, на Валерии природа отдохнула.
С самого детства сын хозяина «Веры» отличался безалаберностью, нежеланием учиться и что-либо делать, кроме развлечений, сидения в Интернете и частых пирушек сначала с одноклассниками по элитному лицею, а затем с однокурсниками в строительным университете, куда после окончания лицея его определил отец.
Но Валерий Воронин не стал строителем. Вместо студенческих лекций и семинаров он часто пропадал неизвестно где, а об этих прогулах Николай Фёдорович узнал только тогда, когда над сыном нависла опасность отчисления из вуза.
Воронин-старший использовал всё своё влияние и ресурсы, чтобы добиться благосклонности деканата и преподавателей, которые, так и быть, согласились закрыть сессию незадачливому наследнику Николая Фёдоровича в надежде, что этот кризис научит молодого студента уму-разуму.
Но никакого ума от этой истории Валерий не набрался, и в конце третьего курса всё же был отчислен за неуспеваемость, злостные прогулы и грубое поведение в отношении администрации факультета.
Николай Фёдорович пытался пристроить сына-разгильдяя в свою строительную компанию, но из этого тоже ничего не вышло. Валерий появлялся на работе редко. Мало того, что он не работал, так ещё своим поведением бил по репутации уважаемого отца.
Через некоторое время по согласованию с Алевтиной Прокофьевной Воронин-старший принял решение об увольнении своего отпрыска из семейного бизнеса.
Валерий по-прежнему не хотел ни работать, ни учиться. По настоянию Николая Фёдоровича он пристроился работать курьером в какую-то компьютерную компанию, но через месяц ему пришлось оттуда уволиться по причине нерадивости и грубого обращения с клиентами.
Воронин провёл с сыном несколько воспитательных бесед, но они не имели последствий. Алевтина Прокофьевна тоже пыталась образумить легкомысленного сынка, ставила ему в пример сестру, что неизменно вызывало негодование Валерия, отчего его отношения с Катей стали ещё хуже.
В конце концов, родители плюнули на нерадивого отпрыска, убедившись в том, что он был неисправим ещё когда был подростком.
В ходе долгих разговоров они пришли к убеждению в том, что в головотяпстве сынка виноваты они сами: Николай Фёдорович всё время пропадал на работе, а Алевтина Прокофьевна без поддержки мужа могла оказать на Валерия лишь небольшую влияние.
Но скоро мнение родителей изменилось: чем больше взрослела их дочь, тем больше уходил в пике их сын. Не могло же так быть, что одни и те же родителей вырастили детей антиподами. Это при том, что и Катя, и её брат получали одинаковое воспитание, жили в одинаковом достатке и, пока были маленькими, даже каникулы проводили вместе на самых престижных курортах мира.
В конце концов, Воронин-старший и его жена махнули рукой на незадачливого Валерия. Что они могли сделать с сыном? Не выгонять же его из дома! А если даже и выгнать, то, вне всякого сомнения, он погибнет в мире, к которому совершенно не приспособлен, — в мире, где нужно уметь трудиться, общаться с людьми, нормально себя вести и, в конце концов, иметь голову на плечах.
В то же время Николай Фёдорович и Алевтина Прокофьевна не хотели, чтобы их сын вырос избалованным мажором и по согласованию друг с другом стали ограничивать его в деньгах, потому что ни на что путное Валерий их всё равно не тратил.
Урезание достатка сынок воспринял гневно: закатил папе с мамой большой скандал, кричал и бил посуду. Алевтина Прокофьевна не могла смотреть на это безумие. Закрыв лицо руками, она, рыдая, выбежала из кабинета мужа, не желая смотреть на то, какая гадость происходит в их доме.
Катя Воронина приехала домой, когда уже стемнело. Николай Фёдорович сослался на занятость и на необходимость ещё поработать, Алевтина Прокофьевна посидела с ней за ужином, они перебросились несколькими малозначащими фразами, и Алевтина Прокофьевна, вздохнув, отправилась спать.
Катя понимала душевную неустроенность матери: с сыном мать говорить не могла. Катя, как и Николай Фёдорович, пропадала в офисе «Веры», а Варвара Степановна, как было заведено с самого начала, хлопотала по хозяйству и упорно помалкивала, что конечно было самым мудрым поведением в доме состоятельных людей.
Подруги Алевтины Прокофьевны ей завидовали: ну как же, ещё нестарая женщина, почти не работавшая в жизни, мать двоих детей, успешная дочь, успешный супруг. Живёт за городом в большом коттедже с обширным участком, имеет возможность заниматься собой и путешествовать по всему миру.
Эта соблазнительная картинка жизни успешной женщины не давала покоя очень многим. Но за её фасадом были только пустота, непонимание и постоянное отсутствие близких людей дома.
Когда бизнес Воронина ещё только развивался, Алевтина Прокофьевна общалась с жёнами других крупных предпринимателей, ездила к ним в гости, приглашала к себе и даже несколько раз отправлялась с ними на отдых в другие страны.
Но с тех пор, как строительная компания «Вера» стала успешно развиваться, а Воронины продали старый дом и купили новый побольше, зависть подруг возрастала с каждым днём. Они стали реже звонить жене удачливого бизнесмена. Приглашений в гости уже почти не было, а в разговорах с подругами Алевтина Прокофьевна все чаще слышала ядовитые интонации.
Со временем эти дружеские связи прервались, и элегантная и успешная женщина осталась в одиночестве наедине с любящим мужем, который, тем не менее, больше думал о работе, чем о ней.
Возвращение на Родину дочери подстегнуло настроение Алевтины Прокофьевны. Женщина внутренне подобралась, внешне похорошела, стала больше улыбаться и даже немного похудела.
Как бы она была рада, если бы её любимая Катя проводила с ней больше времени! Но мудрая мать понимала, что девушке, окончившей престижный университет и умевшей работать, хотелось себя проявить в профессии, а не сидеть целыми днями с очень любимый, но всё же хорошо ей знакомой мамой.
Катя Воронина от всей души сочувствовала матери, но ничего не могла с собой поделать: её влекла жизнь, активная работа, желание выстроить карьеру, проявить себя и попробовать свои силы в настоящем деле.
Катя не жалела времени на работу, и сегодня, как и в последние дни, приехала домой, когда в коттедже уже стояла тишина. Пожелав матери спокойной ночи, Катя отправилась в свою спальню.
Проходя по коридору мимо комнаты брата, услышала из-за двери сдавленные звуки, похожие на тихие всхлипывания. Катя прислушалась. Нет, ей не показалось: действительно, из спальни Валеры раздавались всхлипывания и вздохи.
Катя осторожно постучала, но ответа не последовало. Она постучала громче и настойчивее.
— Кто там ещё? — раздался из-за двери раздражённый и, как ей показалось, плаксивый возглас брата.
— Валера, я чувствую, что тебе плохо!
— У меня все хорошо! — резко бросил в ответ брат.
— Нет, тебе плохо, открой!
Всхлипы и вздохи прекратились, Катя ждала.
Пожив несколько лет в Великобритании и попутешествовав по Европе, она была хорошо знакома с манерой общения людей в других странах. Катя обратила внимание на то, что если какому-то человеку плохо, и другие хотят ему посочувствовать, они начинают своё сочувствие с глупого вопроса: «У тебя все в порядке?»
Если человек плачет, вздыхает, и испытывает отчаяние, то понятно, что у него не всё хорошо. Поэтому, чтобы не приобрести привычку задавать этот глупый вопрос в такие неподходящие моменты, Кате Ворониной пришлось сделать над собой усилие и, сочувствуя другому человеку, действительно проявлять его другими словами.
За дверью раздались шаги, дверь распахнулась. Перед Катей стоял Валера. На его лице читались подавленность и растерянность. Глаза были красные от слез, а губы плотно сжаты.
— Ну, что ты хочешь? — агрессивно спросил он.
— Мне нужно с тобой поговорить, — твердо заявила Катя и сделала шаг вперёд.
Валерий инстинктивно отступил в сторону, и сестра прошмыгнула в спальню. Она хорошо знала характер брата. Ей совершенно не хотелось вступать с ним в перепалку на пороге его комнаты.
Катя наперёд знала, что Валерий сейчас рассвирепеет, будет всё больше себя заводить, перейдёт на крик и, в конце концов, захлопнет дверь перед её носом. Но она отчётливо ощущала, что брату срочно необходима помощь, что у него большие проблемы, которыми он, конечно же, не будет делиться ни с матерью, ни тем более с отцом или Варварой Степановной.
Друзей у Валеры почти не было, но из дома он выходил часто. Но, возможно, Катя в этом вопросе ошибалась, потому что большую часть времени проводила на работе.
Не ожидая приглашения, она прошла вглубь комнаты и уселась на пуфик напротив кровати брата, на которой была помятая подушка и отброшенное к стене одеяло.
— Я слышала твои стоны и всхлипывания. Ты плакал? — спросила Катя.
Валерий с силой захлопнул дверь, стиснул зубы и сел на кровать. Он широко расставил ноги, опёрся локтями на колени и, наклонившись, в упор посмотрел на сестру:
— Слушай, что тебе от меня нужно? — злобно прошипел он. — Работаешь на нашего папашу, вот и работай! А до меня тебе какое дело?
— Мне до тебя есть дело хотя бы потому, что ты мой брат!
— И это всё? — издевательски усмехнулся Валерий. — Без любимого брата ты обходилось много лет, путешествуя по Европе и учась в своём вонючем Оксфорде.
— Если бы ты не валял дурака, то в вонючем Оксфорде мог бы учиться и ты! — парировала Катя. — А сейчас сидишь у разбитого корыта: ни образования, ни своих денег, ни настоящих друзей, ни любимого дела! Вот чего ты добился к своим двадцати двум годам!
— Ой, только не заводи нотации! — поднял глаза к потолку брат. — Не включай нашего папашу! Он меня и без тебя достал своими нравоучениями. Хорошо, что хотя бы мать стала помалкивать на мой счёт. Вот если бы вы все не совали нос в мою жизнь, не давали бы ценных советов и вели бы себя как мудрая Варвара Степановна, то у нас была бы идеальная любовь и полное взаимопонимание.
— Да, — кивнула сестра, — только это была бы не семья, а коммунальная квартира, где каждый сидит в своей норе, а встречается с соседями только в столовой, когда приходит время завтрака или ужина. Да и то это было бы не всегда!
