***
Теперь у нее была настоящая любовь и настоящая тайна. Кажется, она превзошла героинь своих некогда любимых романов. Никто из авторов-мисанов не допускал даже мысли, что у алвойки может быть любовник-джи.
Ничего они не знали о любви. Как и сама Ольви до встречи с Азуром не знала абсолютно ничего ни о любви, ни о страхе. А теперь страх за него то и дело сжимал ее сердце холодной перчаткой. Она больше не появлялась в городе - пусть думают, что Синицу поймали и заточили в изолятор вместе с остальными. Она строго-настрого запретила Азуру встречать и провожать ее. Встречались только у моря. Ночной пляж был территорией джи, единственным местом, где ее страх растворялся без следа.
Азур же... был, на ее взгляд, совершенно безрассуден. Она просила его быть осторожнее (это она-то! бывшая бесшабашная Синица!), она предупреждала, что ему грозит смерть, если их застанут - а он только смеялся и отвечал, что каждый рыбак носит смерть за плечами. Он абсолютно не дорожил жизнью, и для Ольви это было дико.
И не только это.
Он вообще был настоящий дикарь, поразительно невежественный и наивный. Самая низшая раса - все-таки их назвали так неспроста, и теперь Ольви воочию убедилась в этом. В детстве она никогда не задумывалась: просто принимала на веру то, чему ее учили, а теперь вот осознала, что учили ее правильно. Азур был старше, но в свои двадцать не умел ни читать, ни писать; не знал, как зовут Первого министра и где находилась древняя столица; слава богам, хоть имя императора знал - да и его чудовищно коверкал. Когда Ольви, шутки ради, коротко пересказала ему "Похождения Ильва-морехода" - классический роман, известный даже детям, Азур пришел в совершеннейший восторг и заставил повторять его во всех подробностях снова и снова.
Даже о том, что непосредственно окружало его, Азур знал ужасающе мало. Не считая моря и рыбацкого промысла, конечно. Ни разу не был не то что в других городах Астурии, а даже в центре Невии, и вообще редко выбирался за пределы своего рыбацкого поселка. Всерьез думал, что если в семье гибенов или киранов рождается джи - это козни злых демонов, крадущих младенцев у настоящих родителей-джи. Когда Ольви впервые услышала это, она сначала даже не нашлась, что ответить. Это же надо было додуматься! Тогда она рассказала ему историю происхождения рас (боги, да ее любой первокурсник знает!). Они лежали под ее плащом на соломенном матрасе в сарае для лодок, ее голова очень уютно покоилась у него на плече, и он гладил её волосы, слушая историю, как некую диковинную сказку.
- Когда-то очень давно, пять веков назад, алвои прибыли сюда из-за моря на своих кораблях - правда, они еще не назывались тогда алвоями... Алвой - была фамилия их предводителя, и с тех пор в фамилиях древнейших алвойских родов, сохранивших чистоту крови, есть только эти буквы: а, л, в, и, й, о, ь... Их древняя цивилизация погибла, и они спаслись на кораблях, взяв с собой родных и близких, и самое необходимое, да ещё книги... Они придумали себе новые фамилии, чтобы начать новую жизнь на новой земле. А для уважительного обращения стали говорить "ал" или "ала" перед именем или фамилией. До алвоев здесь жили только джи, дикие древние племена, и, конечно, им ничего не оставалось, кроме как признать превосходство пришельцев. Они стали их слугами, низшей расой.
Предки нынешних алвоев выглядели так же, как и мы: светлая кожа, светлые волосы, круглое лицо и большие глаза. А джи, как и сейчас, были их полной противоположностью: смуглолицые и черноволосые, с раскосыми глазами. Обычно алвои не смешивали кровь со слугами-джи, но были и такие, которых привлекла экзотическая внешность; некоторые даже брали джи в жены... или в мужья... эх, хотелось бы мне жить в то время... Дети от таких браков рождались со светлой кожей и волосами, большеглазые, точная копия родителей-алвоев. Так сама природа доказала, что алвои - высшая раса.
Но когда эти дети выросли и стали вступать в браки друг с другом, тут-то все и началось. Чуть больше половины были, как их родители, но вот остальные... У одних были светлые волосы, большие глаза и круглое лицо - но кожа темная, как у джи; другие же, наоборот, были совсем как джи, но со светлой алвойской кожей. Так появились первые кираны и гибены. А у некоторых даже рождались джи! Очень редко, у шести из ста, но все же... Вот так кровь древних джи обманчиво затаилась - а потом проявилась через поколение... У тех же, кто не смешивал кровь с джи, подобных конфузов не было. Поэтому всех, кто выглядел как алвой, но в предках имел джи, назвали мисанами (мин или мина для официального обращения), и больше никогда алвои не вступали с ними в брак, хотя они тоже принадлежат к высшей расе.
А потом заметили, что у некоторых мисанов из поколения в поколение рождаются только дети высшей расы, и задумались: а что, если в них алвойская кровь победила и вытеснила кровь джи? Что, если это тоже алвои... новые алвои? И был придуман Тест чистоты крови, который может пройти только алвой, неважно, потомок ли он древнего рода, никогда не смешивавший кровь с джи, или новый алвой, в котором кровь алвоев победила...
Что за Тест? Ох, не спрашивай, это такая гадость... мы все проходим его в десять лет, чтобы определить, в каком пансионе будем учиться. Я после этой мерзкой микстуры сутки не могла прийти в себя.
Да, я тоже ума не приложу, зачем нужно было меня ему подвергать... Мой папа - алвой, мама тоже, я алвойка в третьем поколении... Да, мы из новых алвоев, еще мои прадед с прабабушкой по папе были мисанами. Мамины? Не знаю... Я ее почти не помню... Они с папой давно расстались, и нас с братом воспитывал он... Помню, когда мы еще маленькими были, папа подавал прошение, чтобы нам поменяли одну букву в фамилии, "р" на "л", чтобы было как у потомков древних родов. Ему тогда отказали. Но он сказал, что этого так не оставит...
Может, у нас были только мисаны в предках, а может, и кираны с гибенами, не знаю. Вот древние джи были точно. Демоны, еще немного, и я поверю в этот пресловутый зов крови! Что-то проснулось во мне и привело меня именно сюда, когда мне было плохо.
Именно к тебе.
***
Ольви с сомнением вертела в руках странную сухую рыбу, которую дал ей Азур: плоскую, серую, с темной спинкой и... в чешуе. Как такое есть? Решилась попробовать и чуть не выплюнула: рыба оказалась ужасно жесткой и такой соленой, что обожгла язык. Был бы здесь один Азур - точно выплюнула бы, но вокруг костра сновали его товарищи, шестеро джи, его соседи по хижине. Они собрались здесь, чтобы послушать ее историю о приключениях Ильва-морехода, и поделились с ней своим единственным нехитрым... хмм... угощением, если это можно было так назвать. Не хотелось обижать их. Ольви тайком потянула у Азура баклажку с водой и сделала несколько глотков.
- Не пей слишком много, - предупредил Азур, - мы будем пить вот это, - и протянул ей деревянную кружку со странным напитком, казалось, состоявшим из одной шипящей пены.
Ольви озадаченно посмотрела на нее, поднесла кружку к губам, глотнула... противная горечь тут же разлилась во рту, а перед мысленным взором возникло лицо Змея, со стоном закатывающего глаза: "Синичка, ну когда ты уже научишься не глотать вот так залпом незнакомые жидкости!"
Неудачный выдался сегодня вечер... Джи уже рассаживались у костра, каждый со своей рыбкой и кружкой. Ольви умоляюще взглянула на Азура, а он сказал ей:
- Их просто надо есть и пить вместе. Тогда вкусно.
С этими словами он взял у нее рыбу и одним ловким движением снял кожу вместе с чешуей. Ольви быстро обвела взглядом остальных: они точно так же ловко и быстро чистили рыбу, отрывали от нее полоски, забрасывали в рот и запивали своим странным пенным напитком.
- Рыбка должна плавать, - подмигнул ей старый Рисс, самый старший и самый солидный из джи. Остальные были ровесниками Азура, кроме двух близнецов лет пятнадцати - те постоянно перешептывались, толкали друг друга и дурачились.
Ольви, вздохнув, решилась последовать примеру остальных: оторвала соленую жесткую полоску и запила из кружки. Напиток бесследно растворил обжигающе-соленый вкус рыбы, потеряв при этом всю свою горечь, и получилось... пожалуй, недурно. Весьма и весьма недурно!
Еще несколько глотков, и Ольви совсем освоилась. Она начала свой рассказ о смешных и печальных приключениях Ильва, и джи слушали с живым интересом, блестя черными глазами; близнецы - так вообще открыв рот и забыв о еде и питье.
- Ух, здорово! Интересно - жуть! - восхищенно выдохнул один из близнецов, когда она закончила. - Никогда такого не слышал, гурвицем клянусь!
- Не трепи имя духа попусту, - наставительно сказал старый Рисс и отвесил ему подзатыльник.
- Дух-гурвиц? Он действительно существует? Это не выдумка? - брякнула Ольви.
Все замерли и уставились на нее.
- Дух-гурвиц - священный дух наших предков, хозяин подземного лабиринта, - серьезно объяснил Азур. - Никто не может войти и выйти из подземелий без его позволения.
Как будто занозу вынули из ее сердца, и в груди разлилось тепло: значит, Лис ей не врал. Хотя бы в этом. Дух не был его выдумкой, джи по-настоящему верили в него!
- Вы слышали о нашем священном духе, госпожа? - с любопытством спросил второй из близнецов.
- Да, - с облегчением рассмеялась Ольви. Кстати... они-то уж наверняка знают, какое именно изображение в той комнате принадлежит духу. А ей, помнится, очень не давал покоя этот вопрос. - Я была в катакомбах, в... как же это место называется? Раскрашенный зал? Расписная комната! Там, где на стенах изображены полулюди-полуживотные. Вы знаете, кто из них дух-гурвиц?
Трое поперхнулись своим напитком. Азур придвинулся ближе и взял ее за руку. Остальные глядели на нее во все глаза; кажется, у них даже чуть-чуть поменялся цвет кожи. Наверно, так у джи выглядит бледность... Да что ж такое, зачем такие вытянутые лица... точно как у тех, в публичном доме, споривших на нее! Опять она сделала что-то не то, ну что за напасть такая, ни среди своих, ни среди джи нет ей места... Знакомая горечь подступила к горлу, и остро захотелось вскочить и убежать куда глаза глядят, но тут второй из близнецов прервал молчание.
- Вы вошли в Чертог гурвица, - медленно, неверяще проговорил он резко осипшим голосом, в глазах его стоял ужас, - и вышли оттуда живой?
- Д-да, - в недоумении ответила Ольви. Помнится, Лис говорил что-то такое... но она была уверена - просто для красного словца... чтобы произвести впечатление... а они что же - подвергались реальной опасности? Ее голос тоже мгновенно охрип. - Мы... я и мой спутник - сделали ему подношение.
Она сжала пальцы Азура, ища поддержки, и он пожал их в ответ.
- Что вы дали духу? - спросил старый Рисс, и остальные снова замерли, переводя взгляды с него на Ольви. - Что-то свое? Что-то, что прикасалось к живому телу - монету, лоскут от платья... или... что-то, что было частью живого тела... кровь?
Сидящие вокруг встрепенулись, синхронно вдохнули и затаили дыхание.
Азур крепко сжал ее руку. Волнение передалось Ольви, и она хрипло ответила:
- Мой спутник положил в нишу золотую монету. А я - прядь волос.
Джи загудели, переглядываясь, а старый Рисс сказал:
- Ритуал был начат... Отведем госпожу к Старейшине.
Все вскочили, подобрали свои кружки и баклажки, один из близнецов быстро залил костер. Потом джи окружили Ольви с Азуром плотным кольцом (Азур по-прежнему сжимал ее ладонь, пытаясь ободрить) и зашагали вдоль берега, за старым Риссом.
- А зачем мы туда идем? - настороженно спросила Ольви.
И старый Рисс ответил:
- Ритуал нужно завершить.
***
Ольви сидела на полу в одной из комнат лабиринта, опустив голову; волосы, закрученные в узел на макушке, полностью открывали затылок. На скамье, вровень с ее плечом, ярко и ровно горела свеча. "Не шевелись", - предупредила ее Старейшина Лита, старуха-джи с длинными седыми волосами - одни пряди висели свободно, другие заплетены в тонкие косички, - села на пол перед ней, взяла ее руки в свои, темные, горячие - Ольви завороженно смотрела на них, чувствуя, что не сможет теперь ни вырваться, ни шевельнуться, даже если захочет. Поверх ее головы Лита кивнула Миу, одному из близнецов, сидящему за спиной девушки. Он занес руку - и одновременно с первыми словами Старейшины, запевшей речитативом, вонзил иглу в шею Ольви.
Боли почти не было. Так, легкие уколы, не больнее укуса пчелы, складывающиеся в какую-то фигуру на затылке - круг? спираль? Ольви смотрела на темные пальцы, сжимавшие ее ладони, вдыхала терпкий запах трав, висящих связками под потолком, слушала монотонное пение - и ее сознание расслаивалось. Словно она была одна - и в то же время несколько; она и сидела в полутемной комнате на полу, и тут же видела себя как будто сверху, склонившую голову перед Старейшиной, Миу позади нее, с иглой в одной руке и тряпицей, испачканной кровью и краской, в другой; видела шестерых джи, настороженно ожидающих окончания ритуала в соседней комнате; и вот словно какой-то вихрь подхватил ее и пронес по всем коридорам лабиринта вместе с его неупокоенными душами, пока она наконец не вырвалась из подземелья на свободу, в соленый свежий воздух, под яркие звезды и в вечный шепот моря. Лита предупреждала Ольви, что могут быть видения - но то, что она испытывала сейчас, видением не могло быть, оно было слишком реальным.
*
Перед ритуалом Ольви все рассказала Лите - кто она и откуда, и о ночных побегах, и о Лисе.
- Беспокойная душа, - кивнула Старейшина. - Но наш дух ему благоволит, неизвестно почему... Так ты, девочка, положила на алтарь в чертоге свои волосы? А после этого... случилось что-нибудь странное?
- Да! - Ольви снова поежилась от воспоминания (так это был еще и алтарь!). - Наша лампа потухла.
- Дух выбрал тебя, - задумчиво сказала Лита. - И привел сюда. И... тебе действительно нужна его защита. Я чувствую опасность... что-то нехорошее ходит за тобой по пятам. Я не знаю, что это. Проклятие или человек, который желает тебе зла... Когда мы закончим ритуал, опасность никуда не денется, но связь с духом укрепится и будет тебя защищать.
Она повернулась к двери, за которой ждали ее решения семеро джи, и крикнула громко и резко:
- Миу!
Первый из близнецов влетел в комнату и почтительно замер перед ней.
- Ты знаешь, как и что делать.
Тот просиял, перевел восхищенный взгляд со Старейшины на Ольви и обратно - и с готовностью закивал.
*
Ольви выпала обратно в реальность как по щелчку пальцев. Кожа на затылке опухла и горела, пульсируя болью. Ольви, снова способная двигаться, повела затекшими плечами.
- Готово! - с гордостью объявил Миу, вскакивая.
- Зови остальных, - кивнула Старейшина. - Посвящение гурвицу стоит отпраздновать.
Миу выскочил за дверь, а Лита осторожно нанесла на затылок Ольви белую мазь, приятно холодившую израненную кожу, и завязала чистой тканью.
- Не снимай ее до утра. Завтра вечером опять намажешь, - и вложила пузырек с мазью в ее ладонь. - Дней за шесть заживет.
- Как будет выглядеть мой знак? - с любопытством спросила Ольви.
Старейшина молча повернулась к ней спиной и подняла волосы с затылка. Чуть ниже линии волос Ольви увидела рисунок: черное зубчатое колесо с двумя странными кольцами внутри.
