Он стоял у стены и благоговейно взирал на одну из кружащихся пар... и это был не Ориен с его дамой. Даже удивительно, отец изволил выразить благосклонность кому-то, кроме своего драгоценного сыночка? Ольви проследила за его взглядом и все поняла сама.
На этих двоих неотрывно смотрели все, кто стоял у стены, и все, кто танцевал, то и дело поворачивали к ним головы. Пары одна за другой выходили из танца, чтобы присоединиться к затаившим дыхание зрителям, и Ольви с Валеном не стали исключением. В конце концов остались только они.
Барт Авиль и Арлэви.
Его массивное тело двигалось стремительно и плавно, с текучей грацией хищной кошки, обманчиво вальяжной, но ежесекундно готовой к прыжку - одному-единственному и убийственно точному. Так же как у сестры. Теперь их сходство прямо-таки бросалось в глаза. Они чувствовали друг друга с полукасания, понимали с полунамека - существа одной породы, две половинки единого целого - в мистерии танца, вскрывшего их суть. Один на двоих - танец, одно на двоих - дыхание, одна жизнь. Это зрелище завораживало. У Ольви, восхищавшейся наравне со всеми, больно кольнуло и сжалось сердце от четкого и окончательного осознания: никогда у них с Ориеном не будет - так. Что-то насовсем, бесповоротно сломано между ними. Спазм сдавил горло, и она прикусила губу, чтобы не расплакаться. Не дожидаясь окончания танца, никем не замеченная, ускользнула на балкон.
Вцепилась в перила, до боли в легких вдохнула свежий ночной воздух, запрокинула лицо, чтобы унять слезы. Хоть бы никто сюда не вышел...
Он появился бесшумно, словно кошка. Ольви вздрогнула, когда темная фигура соткалась из воздуха рядом с ней. Барт бросил на нее короткий взгляд и молча протянул бокал. Ольви приняла его, отпила маленький глоток - это было не то вино, что она пила прежде. Мягче на вкус и, кажется, крепче. Тем временем Барт зажег сигару - красноватые отблески осветили его лицо и ладони.
- Прошу меня простить, если я ошибаюсь, но мне показалось, что вам в тягость сегодняшний бал. Мне бы хотелось попробовать его как-то скрасить, если вы мне позволите.
- Благодарю. Вино великолепно. И танцевать с вами мне понравится, я уверена. Ваш танец с сестрой произвел... на всех... незабываемое впечатление.
Барт улыбнулся чуть-чуть, одними краешками губ - только обозначил улыбку.
- Все говорят, что мы невероятно похожи.
- Вы и ала Арлэви... как две большие дикие кошки, - так, напиток определенно оказался слишком крепким... куда ее несет?
Барт, ничуть не обидевшись, снова улыбнулся своей сдержанной улыбкой.
- Когда сестра училась в пансионе, в компании ночных нарушителей ее называли Рысью.
- А меня - Синицей... - обронила Ольви. И тут же прикусила язык.
Барт тихо рассмеялся.
- Нечто подобное я и предполагал. Своенравная дикая птичка всегда найдет способ сбежать из клетки...
Ольви дерзко вскинула голову:
- А какое прозвище было у вас?
- Никакого, - развел руками Барт. - Я был примерным студентом и никогда не нарушал правила. Сестра говорит, много потерял...
Потом он затушил сигару и подал Ольви руку. Она вложила в нее свою - такую маленькую, совсем детскую в огромной мужской ладони. Его пальцы сомкнулись, и Ольви послушно последовала за Бартом в залу. Было ли тому виной выпитое вино, или их неожиданный разговор на балконе, но танцевать с ним было легко. Минус еще один пункт в ее списке.
Барт поблагодарил ее за танец, поцеловав руку и легонько сжав пальцы на прощание.
Нашел глазами сестру в кружке знатных дам и едва заметно кивнул. Арлэви с улыбкой что-то сказала собеседницам, отделилась от них и направилась к нему. Барт остановил слугу и снял с его подноса два бокала, после чего уединился с сестрой в одной из боковых гостиных.
- Лэви, ты не могла бы попросить Ларрэна навести справки о ночных нарушителях примерно пяти-шестилетней давности? - спросил он без обиняков.
- О, эта юная особа была одной из нас? И под каким же прозвищем?
- Синица.
- Да ты что? - рассмеялась Арлэви. - Не поверишь... Ларри до сих пор ее иногда вспоминает. В свое время - когда он только вступил в должность - ни дня не проходило без рассказа о ее проделках.
- Я заинтригован. Чем же она отличилась?
- Во-первых, она начала ночные побеги раньше, чем обычно начинают. В четырнадцать лет, а по некоторым слухам - в двенадцать. Во-вторых, ее везде сопровождал юноша-мисан, представь себе, сын гибена, хозяина одного из невийских публичных домов - все об этом знали, и ее это абсолютно не смущало.
- Возлюбленный?
- Нет, Ларри считал, что влюбленную парочку они играли на публику. Отличный способ - эпатируя, незаметно выманивать деньги... у студентов не только высшей расы, кстати... и не только у студентов. В каких только местах они не бывали - у художников, в игровых кабаках... Сами почти не играли - разве что так, для виду. Приводили клиентов и получали проценты от выигрыша. Агент из полиции подозревал, что они еще и дурман сбывали художникам. Настоящий криминальный дуэт, к тому же весьма дерзкий. Однажды Синица явилась в публичный дом, можешь себе вообразить? Что интересно, в ту же ночь полиция взяла всех студентов-нарушителей, которые там находились. Кроме Синицы и ее напарника. Напарника, правда, тоже схватили, той же ночью, но немного позже. Это никак не могло быть простым совпадением. Ларри предполагал, что они что-то не поделили, и таким образом она свела со всеми счеты.
Ее личность так и осталась для Ларри загадкой. Хозяева ночных таверн больше ни разу ее не видели, полицейские агенты тоже, студенты считали, что Синицу поймали вместе с остальными арестованными - но никаких записей об этом не было, ни одна из студенток алвойского пансиона не попала в изолятор ни в ту ночь, ни в последующие... Так что либо Синица научилась хорошо прятаться, либо решила покончить с темным прошлым... Ларри склонялся ко второму. О, он будет в восторге от этой новости! Ты ведь хочешь, чтобы он подал запрос в пансион?
- Да, я хочу получить всю информацию об Ольви Орио... Я заверю запрос своей подписью, чтобы не было отказов и проволочек. Признаться, теперь я еще больше заинтригован.
*
Ольви упустила момент, когда все пошло не так, и все ее надежды на тихий и спокойный остаток вечера разлетелись, как пушинки с одуванчика от дуновения ветра. Сначала Барт и Арлэви пригласили отца с семейством сесть с ними за ужином - и, кто бы сомневался, отец с Ориеном с радостью ухватились за предложение. Конечно, это привлекло совершенно ненужное, по мнению Ольви, внимание, но Ориен и Орест ее точку зрения не разделяли, вели очень оживленную беседу с Авилями и прямо-таки лучились самодовольством.
Ольви прилежно улыбалась, вставляла иногда одну-две фразы, чтобы не прослыть невежей, делая вид, что она необыкновенно польщена - и ежась под перекрестным огнем завистливых взглядов, ощущая кожей шепотки за спиной, чувствуя, как опасно натянуты и дрожат невидимые струны ее самообладания.
Ей кусок не лез в горло, она едва притронулась к своей любимой рыбе, которую подавали с тремя соусами на выбор - грибным, кисло-сладким и острым - попробовала все три и не почувствовала никакой разницы.
Только бы не сорваться... только не сейчас... только не здесь...
А после ужина на нее наперебой посыпались приглашения на танец. Ольви отказала троим, но продолжать и дальше в том же духе было уже попросту неприлично. Она оглянулась в поисках способа незаметно исчезнуть - увы, под пристальным вниманием это было невозможно.
А потом она увидела Барта. Он шагнул к ней и спросил очень тихо:
- Хотите, чтобы вас оставили в покое?
Она кивнула.
- Подарите мне еще один танец. Ваши поклонники уверятся, что мой интерес к вам вышел за рамки обычной вежливости, и не захотят вставать у меня на пути...
А неплохой выход. Два танца подряд, подаренные одному кавалеру - серьезная заявка на нечто большее, чем простая симпатия, и после этого ее точно не будут беспокоить сегодня. Авилю никто не решится перейти дорогу.
Уже кружась с Бартом в центре залы, Ольви поймала взгляды отца и Ориена - и не удержалась от торжествующего смешка, до того ошарашенное было у братца лицо. Да! Вот это точно того стоило!
После танца Ольви пожаловалась на духоту, и Барт, взглянув на ее пылающие щеки, захватил лимонаду со льдом и проводил на балкон.
Отлично. Самое время кое-что прояснить. Вдох-выдох... Ольви посмотрела в спокойные темные глаза и выпалила, пока не пропала решимость:
- Чего вы добиваетесь, Барт?
- Выходите за меня замуж, Ольви, - так же прямо ответил он.
Она некоторое время осмысливала услышанное, пытаясь подобрать слова для ответа.
- Вы делаете предложение - мне? Это не шутка? Мы едва знакомы... К тому же, для алвоя древнего рода без капли крови джи я весьма невыгодная партия - алвойка всего лишь в третьем поколении...
- Выгодная, и именно этим. Древние роды вымирают. Мне осталось в лучшем случае лет пятнадцать, а сестре и того меньше. Не смотрите, что я выгляжу таким, как сказали бы кираны, здоровяком. Внешность обманчива. Мало кто из чистокровных алвоев переживает сорокапятилетний рубеж, и никто не доживает до пятидесяти. Я не знаю, было ли так изначально, или причиной стало то, что наши предки слишком уж блюли чистоту крови. Все представители древних родов - родственники в большей или меньшей степени... и, как я уже сказал, мы вымираем. Я хочу это остановить. Я хочу, чтобы мои будущие дети жили долго. Как новые алвои. Смешавшись с кровью джи, пройдя сквозь низшие расы, очистившись и вернувшись в высшую, ваша кровь приобрела какие-то новые свойства. Ключ к долголетию.
- Другими словами, вы хотите использовать меня, чтобы улучшить свою породу? - сказала Ольви звенящим голосом. В ушах шумело, и слова выплескивались раскаленной лавой, обжигая горло. - Так с лошадьми делают - берут жеребца попроще, который мордой не вышел, зато силен и вынослив, и чистокровную кобылу, чтобы жеребята были и красивы, и здоровы... только у нас тут немножко наоборот... и вы без капли стеснения предлагаете мне!.. - голос ее прервался.
- Я предлагаю сделку, - очень мягко ответил Барт. - Я чувствую, вы задыхаетесь в этом маленьком городе, и это неудивительно - вам здесь не место, и ваша семья недооценивает вас. Взамен на... вашу помощь мне... вы получите свободу - гораздо больше свободы, чем у вас есть сейчас. Прошу вас, не принимайте решение сгоряча. Я даю вам время подумать. А сейчас я велю принести вина и прослежу, чтобы вам никто не докучал.
Он ушел, оставив Ольви на балконе. Слуга-киран принес вино и плед, и до самого конца бала ее больше действительно никто не побеспокоил.
Словно оцепенев, она смотрела на тёмное, а потом светлеющее небо, потягивая вино, и в голове не было ни единой мысли.
По пути домой она так же отрешенно глазела в окно кареты, не обращая внимания на брата и отца, сидевших напротив, тихо переговариваясь и изредка поглядывая на нее - так, как будто видели впервые.
Дома Орест, пожелав детям спокойного отдыха, тут же удалился к себе, а Ориен задержался. Смерил Ольви заинтересованным взглядом, воскликнул как-то ненатурально:
- А ты меня удивила, сестрица! - развернулся и, насвистывая, направился вверх по лестнице. Тут же забыл обо всем и довольно усмехнулся, заметив впереди по коридору тоненькую фигурку. Быстро приблизился и взял ее за подбородок - в предрассветном сумраке узкое бледное личико, обрамленное черными волосами, казалось совсем белым.
- Надумала? - спросил торжествующим шепотом.
Гиэла, не отводя взгляда, медленно кивнула. Ориен втянул ее к себе в комнату и запер дверь.
С тех пор, как Барт Авиль начал ухаживать за Ольви - присылал записки и букеты, сопровождал на конных прогулках, был ее неизменным кавалером в театре и на балах и частым гостем у Орио - ее положение в доме волшебным образом переменилось. Отец смягчился и стал улыбаться ей гораздо чаще, чем раньше, а за ужином и чаепитием разговаривал не только с сыном. Ориен тоже оттаял - а однажды утром ворвался к ней с корзинкой пряников и со смехом припомнил все их детские шалости и ее самые первые ночные визиты в пансионе. Он не забыл ничего - Ольви это тронуло до слез.
Наверное, стоило на них разозлиться, отгородиться ледяной стеной презрения, как сами они поступили с ней раньше, помучить и заставить раскаяться - сердце все-таки грыз злой червь сомнения. Он нашептывал Ольви, что родственнички сменили гнев на милость только потому, что великолепный Авиль обратил на нее внимание, но... она была так рада наконец видеть их улыбки. Так устала от этой глупой и бессмысленной вражды с самыми близкими на свете. Абсолютно не хотелось продолжать игру в кто кого больше обидел... Как же она соскучилась по ним - таким! Почти совсем как в детстве. И какая разница, что подтолкнуло их к примирению, главное, что они опять семья.
Так что она загнала червя подальше.
Со слугами, правда, отношения остались натянутыми - их обращение тоже стало намного почтительнее, и вот это уже не вызывало у Ольви ничего, кроме стойкого отвращения. К ним всем.
Кроме двух.
Единственных, чье поведение не изменилось.
Кэрто-конюх был с ней приветлив и прежде. Когда два года назад, через несколько дней после возвращения, Ольви пришла на конюшню и попросила оседлать для нее лошадь - покататься, он покосился на нее настороженно и нехотя исполнил распоряжение. Но потом, понаблюдав за ней, расслабился, расплылся в широкой улыбке - и рассказал все: какие у кого привычки, какой характер, кто ленив, а кто хитер; Звездочка любит морковку, Белолобый - сухари и яблоки, а Чертовка - лягнуть или укусить, когда потеряешь бдительность. Обычно молчаливый, о лошадях Кэрто мог говорить часами.
За эти два года она к нему очень привязалась. Между ними установилось какое-то особое взаимопонимание. Почти каждое утро, как только рассветало - весь дом еще спал, кроме кухарки и поварят, - она надевала костюм для верховой езды и бежала в конюшню, где уже ждал Кэрто.
Пожалуй, только благодаря утренним конным прогулкам она смогла продержаться эти нелегкие два года. Даже удивительно, как отец их разрешал. Конечно, с обязательным условием, что ее будут сопровождать. Сопровождал, конечно, Кэрто - кто, кроме него, мог сделать это лучше?
Вместе они объехали все окрестности города - Кэрто показал ей и Лес разбойников, куда не стоит казать носа даже средь бела дня (и куда только смотрит полиция?), и Дуэльную опушку, которую молодые болваны, как пренебрежительно называл их конюх, облюбовали для сведения друг с другом счетов, и Заброшенный Тракт, поросший посередине травой - там они мчались друг с другом наперегонки, и выигрывал всегда Кэрто на своей Чертовке, но Ольви клялась, что однажды она уж непременно! Конюх на это только усмехался в пышные усы.
После прогулки они заезжали в трактир, всегда один и тот же, где Ольви приносили за столик у окна пиалу сливочного ликера, а Кэрто выпивал кружку темного эля за стойкой - и потом отправлялись домой.
Вот и сегодня. Вернувшись, они поводили лошадей по двору, чтобы дать им остыть, Кэрто с помощником остался с ними, а Ольви забежала на кухню - якобы проверить, готовы ли булочки к завтраку, а на самом деле ими полакомиться.
На кухне были Марта, кухарка, сама как черная пышка, пухлая и дородная, и Асту, как всегда бесстрастный, стоявший у окна, заложив руки за спину.
На этих двоих неотрывно смотрели все, кто стоял у стены, и все, кто танцевал, то и дело поворачивали к ним головы. Пары одна за другой выходили из танца, чтобы присоединиться к затаившим дыхание зрителям, и Ольви с Валеном не стали исключением. В конце концов остались только они.
Барт Авиль и Арлэви.
Его массивное тело двигалось стремительно и плавно, с текучей грацией хищной кошки, обманчиво вальяжной, но ежесекундно готовой к прыжку - одному-единственному и убийственно точному. Так же как у сестры. Теперь их сходство прямо-таки бросалось в глаза. Они чувствовали друг друга с полукасания, понимали с полунамека - существа одной породы, две половинки единого целого - в мистерии танца, вскрывшего их суть. Один на двоих - танец, одно на двоих - дыхание, одна жизнь. Это зрелище завораживало. У Ольви, восхищавшейся наравне со всеми, больно кольнуло и сжалось сердце от четкого и окончательного осознания: никогда у них с Ориеном не будет - так. Что-то насовсем, бесповоротно сломано между ними. Спазм сдавил горло, и она прикусила губу, чтобы не расплакаться. Не дожидаясь окончания танца, никем не замеченная, ускользнула на балкон.
Вцепилась в перила, до боли в легких вдохнула свежий ночной воздух, запрокинула лицо, чтобы унять слезы. Хоть бы никто сюда не вышел...
Он появился бесшумно, словно кошка. Ольви вздрогнула, когда темная фигура соткалась из воздуха рядом с ней. Барт бросил на нее короткий взгляд и молча протянул бокал. Ольви приняла его, отпила маленький глоток - это было не то вино, что она пила прежде. Мягче на вкус и, кажется, крепче. Тем временем Барт зажег сигару - красноватые отблески осветили его лицо и ладони.
- Прошу меня простить, если я ошибаюсь, но мне показалось, что вам в тягость сегодняшний бал. Мне бы хотелось попробовать его как-то скрасить, если вы мне позволите.
- Благодарю. Вино великолепно. И танцевать с вами мне понравится, я уверена. Ваш танец с сестрой произвел... на всех... незабываемое впечатление.
Барт улыбнулся чуть-чуть, одними краешками губ - только обозначил улыбку.
- Все говорят, что мы невероятно похожи.
- Вы и ала Арлэви... как две большие дикие кошки, - так, напиток определенно оказался слишком крепким... куда ее несет?
Барт, ничуть не обидевшись, снова улыбнулся своей сдержанной улыбкой.
- Когда сестра училась в пансионе, в компании ночных нарушителей ее называли Рысью.
- А меня - Синицей... - обронила Ольви. И тут же прикусила язык.
Барт тихо рассмеялся.
- Нечто подобное я и предполагал. Своенравная дикая птичка всегда найдет способ сбежать из клетки...
Ольви дерзко вскинула голову:
- А какое прозвище было у вас?
- Никакого, - развел руками Барт. - Я был примерным студентом и никогда не нарушал правила. Сестра говорит, много потерял...
Потом он затушил сигару и подал Ольви руку. Она вложила в нее свою - такую маленькую, совсем детскую в огромной мужской ладони. Его пальцы сомкнулись, и Ольви послушно последовала за Бартом в залу. Было ли тому виной выпитое вино, или их неожиданный разговор на балконе, но танцевать с ним было легко. Минус еще один пункт в ее списке.
Барт поблагодарил ее за танец, поцеловав руку и легонько сжав пальцы на прощание.
Нашел глазами сестру в кружке знатных дам и едва заметно кивнул. Арлэви с улыбкой что-то сказала собеседницам, отделилась от них и направилась к нему. Барт остановил слугу и снял с его подноса два бокала, после чего уединился с сестрой в одной из боковых гостиных.
- Лэви, ты не могла бы попросить Ларрэна навести справки о ночных нарушителях примерно пяти-шестилетней давности? - спросил он без обиняков.
- О, эта юная особа была одной из нас? И под каким же прозвищем?
- Синица.
- Да ты что? - рассмеялась Арлэви. - Не поверишь... Ларри до сих пор ее иногда вспоминает. В свое время - когда он только вступил в должность - ни дня не проходило без рассказа о ее проделках.
- Я заинтригован. Чем же она отличилась?
- Во-первых, она начала ночные побеги раньше, чем обычно начинают. В четырнадцать лет, а по некоторым слухам - в двенадцать. Во-вторых, ее везде сопровождал юноша-мисан, представь себе, сын гибена, хозяина одного из невийских публичных домов - все об этом знали, и ее это абсолютно не смущало.
- Возлюбленный?
- Нет, Ларри считал, что влюбленную парочку они играли на публику. Отличный способ - эпатируя, незаметно выманивать деньги... у студентов не только высшей расы, кстати... и не только у студентов. В каких только местах они не бывали - у художников, в игровых кабаках... Сами почти не играли - разве что так, для виду. Приводили клиентов и получали проценты от выигрыша. Агент из полиции подозревал, что они еще и дурман сбывали художникам. Настоящий криминальный дуэт, к тому же весьма дерзкий. Однажды Синица явилась в публичный дом, можешь себе вообразить? Что интересно, в ту же ночь полиция взяла всех студентов-нарушителей, которые там находились. Кроме Синицы и ее напарника. Напарника, правда, тоже схватили, той же ночью, но немного позже. Это никак не могло быть простым совпадением. Ларри предполагал, что они что-то не поделили, и таким образом она свела со всеми счеты.
Ее личность так и осталась для Ларри загадкой. Хозяева ночных таверн больше ни разу ее не видели, полицейские агенты тоже, студенты считали, что Синицу поймали вместе с остальными арестованными - но никаких записей об этом не было, ни одна из студенток алвойского пансиона не попала в изолятор ни в ту ночь, ни в последующие... Так что либо Синица научилась хорошо прятаться, либо решила покончить с темным прошлым... Ларри склонялся ко второму. О, он будет в восторге от этой новости! Ты ведь хочешь, чтобы он подал запрос в пансион?
- Да, я хочу получить всю информацию об Ольви Орио... Я заверю запрос своей подписью, чтобы не было отказов и проволочек. Признаться, теперь я еще больше заинтригован.
*
Ольви упустила момент, когда все пошло не так, и все ее надежды на тихий и спокойный остаток вечера разлетелись, как пушинки с одуванчика от дуновения ветра. Сначала Барт и Арлэви пригласили отца с семейством сесть с ними за ужином - и, кто бы сомневался, отец с Ориеном с радостью ухватились за предложение. Конечно, это привлекло совершенно ненужное, по мнению Ольви, внимание, но Ориен и Орест ее точку зрения не разделяли, вели очень оживленную беседу с Авилями и прямо-таки лучились самодовольством.
Ольви прилежно улыбалась, вставляла иногда одну-две фразы, чтобы не прослыть невежей, делая вид, что она необыкновенно польщена - и ежась под перекрестным огнем завистливых взглядов, ощущая кожей шепотки за спиной, чувствуя, как опасно натянуты и дрожат невидимые струны ее самообладания.
Ей кусок не лез в горло, она едва притронулась к своей любимой рыбе, которую подавали с тремя соусами на выбор - грибным, кисло-сладким и острым - попробовала все три и не почувствовала никакой разницы.
Только бы не сорваться... только не сейчас... только не здесь...
А после ужина на нее наперебой посыпались приглашения на танец. Ольви отказала троим, но продолжать и дальше в том же духе было уже попросту неприлично. Она оглянулась в поисках способа незаметно исчезнуть - увы, под пристальным вниманием это было невозможно.
А потом она увидела Барта. Он шагнул к ней и спросил очень тихо:
- Хотите, чтобы вас оставили в покое?
Она кивнула.
- Подарите мне еще один танец. Ваши поклонники уверятся, что мой интерес к вам вышел за рамки обычной вежливости, и не захотят вставать у меня на пути...
А неплохой выход. Два танца подряд, подаренные одному кавалеру - серьезная заявка на нечто большее, чем простая симпатия, и после этого ее точно не будут беспокоить сегодня. Авилю никто не решится перейти дорогу.
Уже кружась с Бартом в центре залы, Ольви поймала взгляды отца и Ориена - и не удержалась от торжествующего смешка, до того ошарашенное было у братца лицо. Да! Вот это точно того стоило!
После танца Ольви пожаловалась на духоту, и Барт, взглянув на ее пылающие щеки, захватил лимонаду со льдом и проводил на балкон.
Отлично. Самое время кое-что прояснить. Вдох-выдох... Ольви посмотрела в спокойные темные глаза и выпалила, пока не пропала решимость:
- Чего вы добиваетесь, Барт?
- Выходите за меня замуж, Ольви, - так же прямо ответил он.
Она некоторое время осмысливала услышанное, пытаясь подобрать слова для ответа.
- Вы делаете предложение - мне? Это не шутка? Мы едва знакомы... К тому же, для алвоя древнего рода без капли крови джи я весьма невыгодная партия - алвойка всего лишь в третьем поколении...
- Выгодная, и именно этим. Древние роды вымирают. Мне осталось в лучшем случае лет пятнадцать, а сестре и того меньше. Не смотрите, что я выгляжу таким, как сказали бы кираны, здоровяком. Внешность обманчива. Мало кто из чистокровных алвоев переживает сорокапятилетний рубеж, и никто не доживает до пятидесяти. Я не знаю, было ли так изначально, или причиной стало то, что наши предки слишком уж блюли чистоту крови. Все представители древних родов - родственники в большей или меньшей степени... и, как я уже сказал, мы вымираем. Я хочу это остановить. Я хочу, чтобы мои будущие дети жили долго. Как новые алвои. Смешавшись с кровью джи, пройдя сквозь низшие расы, очистившись и вернувшись в высшую, ваша кровь приобрела какие-то новые свойства. Ключ к долголетию.
- Другими словами, вы хотите использовать меня, чтобы улучшить свою породу? - сказала Ольви звенящим голосом. В ушах шумело, и слова выплескивались раскаленной лавой, обжигая горло. - Так с лошадьми делают - берут жеребца попроще, который мордой не вышел, зато силен и вынослив, и чистокровную кобылу, чтобы жеребята были и красивы, и здоровы... только у нас тут немножко наоборот... и вы без капли стеснения предлагаете мне!.. - голос ее прервался.
- Я предлагаю сделку, - очень мягко ответил Барт. - Я чувствую, вы задыхаетесь в этом маленьком городе, и это неудивительно - вам здесь не место, и ваша семья недооценивает вас. Взамен на... вашу помощь мне... вы получите свободу - гораздо больше свободы, чем у вас есть сейчас. Прошу вас, не принимайте решение сгоряча. Я даю вам время подумать. А сейчас я велю принести вина и прослежу, чтобы вам никто не докучал.
Он ушел, оставив Ольви на балконе. Слуга-киран принес вино и плед, и до самого конца бала ее больше действительно никто не побеспокоил.
Словно оцепенев, она смотрела на тёмное, а потом светлеющее небо, потягивая вино, и в голове не было ни единой мысли.
По пути домой она так же отрешенно глазела в окно кареты, не обращая внимания на брата и отца, сидевших напротив, тихо переговариваясь и изредка поглядывая на нее - так, как будто видели впервые.
Дома Орест, пожелав детям спокойного отдыха, тут же удалился к себе, а Ориен задержался. Смерил Ольви заинтересованным взглядом, воскликнул как-то ненатурально:
- А ты меня удивила, сестрица! - развернулся и, насвистывая, направился вверх по лестнице. Тут же забыл обо всем и довольно усмехнулся, заметив впереди по коридору тоненькую фигурку. Быстро приблизился и взял ее за подбородок - в предрассветном сумраке узкое бледное личико, обрамленное черными волосами, казалось совсем белым.
- Надумала? - спросил торжествующим шепотом.
Гиэла, не отводя взгляда, медленно кивнула. Ориен втянул ее к себе в комнату и запер дверь.
***
С тех пор, как Барт Авиль начал ухаживать за Ольви - присылал записки и букеты, сопровождал на конных прогулках, был ее неизменным кавалером в театре и на балах и частым гостем у Орио - ее положение в доме волшебным образом переменилось. Отец смягчился и стал улыбаться ей гораздо чаще, чем раньше, а за ужином и чаепитием разговаривал не только с сыном. Ориен тоже оттаял - а однажды утром ворвался к ней с корзинкой пряников и со смехом припомнил все их детские шалости и ее самые первые ночные визиты в пансионе. Он не забыл ничего - Ольви это тронуло до слез.
Наверное, стоило на них разозлиться, отгородиться ледяной стеной презрения, как сами они поступили с ней раньше, помучить и заставить раскаяться - сердце все-таки грыз злой червь сомнения. Он нашептывал Ольви, что родственнички сменили гнев на милость только потому, что великолепный Авиль обратил на нее внимание, но... она была так рада наконец видеть их улыбки. Так устала от этой глупой и бессмысленной вражды с самыми близкими на свете. Абсолютно не хотелось продолжать игру в кто кого больше обидел... Как же она соскучилась по ним - таким! Почти совсем как в детстве. И какая разница, что подтолкнуло их к примирению, главное, что они опять семья.
Так что она загнала червя подальше.
Со слугами, правда, отношения остались натянутыми - их обращение тоже стало намного почтительнее, и вот это уже не вызывало у Ольви ничего, кроме стойкого отвращения. К ним всем.
Кроме двух.
Единственных, чье поведение не изменилось.
Кэрто-конюх был с ней приветлив и прежде. Когда два года назад, через несколько дней после возвращения, Ольви пришла на конюшню и попросила оседлать для нее лошадь - покататься, он покосился на нее настороженно и нехотя исполнил распоряжение. Но потом, понаблюдав за ней, расслабился, расплылся в широкой улыбке - и рассказал все: какие у кого привычки, какой характер, кто ленив, а кто хитер; Звездочка любит морковку, Белолобый - сухари и яблоки, а Чертовка - лягнуть или укусить, когда потеряешь бдительность. Обычно молчаливый, о лошадях Кэрто мог говорить часами.
За эти два года она к нему очень привязалась. Между ними установилось какое-то особое взаимопонимание. Почти каждое утро, как только рассветало - весь дом еще спал, кроме кухарки и поварят, - она надевала костюм для верховой езды и бежала в конюшню, где уже ждал Кэрто.
Пожалуй, только благодаря утренним конным прогулкам она смогла продержаться эти нелегкие два года. Даже удивительно, как отец их разрешал. Конечно, с обязательным условием, что ее будут сопровождать. Сопровождал, конечно, Кэрто - кто, кроме него, мог сделать это лучше?
Вместе они объехали все окрестности города - Кэрто показал ей и Лес разбойников, куда не стоит казать носа даже средь бела дня (и куда только смотрит полиция?), и Дуэльную опушку, которую молодые болваны, как пренебрежительно называл их конюх, облюбовали для сведения друг с другом счетов, и Заброшенный Тракт, поросший посередине травой - там они мчались друг с другом наперегонки, и выигрывал всегда Кэрто на своей Чертовке, но Ольви клялась, что однажды она уж непременно! Конюх на это только усмехался в пышные усы.
После прогулки они заезжали в трактир, всегда один и тот же, где Ольви приносили за столик у окна пиалу сливочного ликера, а Кэрто выпивал кружку темного эля за стойкой - и потом отправлялись домой.
***
Вот и сегодня. Вернувшись, они поводили лошадей по двору, чтобы дать им остыть, Кэрто с помощником остался с ними, а Ольви забежала на кухню - якобы проверить, готовы ли булочки к завтраку, а на самом деле ими полакомиться.
На кухне были Марта, кухарка, сама как черная пышка, пухлая и дородная, и Асту, как всегда бесстрастный, стоявший у окна, заложив руки за спину.
