И Мартин крепко стиснул Женину руку.
Он выглянул в коридор первым. Проход пока был свободен.
— Где кухня?
— Там, — и Женя махнула рукой за угол.
— Там сейчас есть, кто-нибудь?
— Конечно. Вечер в разгаре.
Они прижались к стене, словно в каком-то полицейском боевике и двинулись в сторону неприметной серой двери. Женю колотило, как в лихорадке. Идти было недалеко, но эти несколько шагов показались Жене целой вечностью. Зелёный глазок электронного замка приветливо манил к себе. Женя трясущейся рукой приложила карточку и на панели загорелся тревожный ярко-красный сигнал.
— Попробуй ещё раз, — шепнул Мартин, — быстрей.
Где-то вдали коридора раздался топот тяжёлых кованых ботинок. Шум нарастал. Женя чувствовала, как ею овладевает пароксизм страха. Холодное, паническое чувство, когда надо всё бросить, сжаться в комок, что бы ничего не слышать и не видеть.
Мартин взял её за руку, сжал пальцы и поднёс к своим губами.
— Давай же. Ну.
Женя мазнула по коробочке электронного замка и узкое помещение коридора снова осветилось тревожным красным светом.
Звук шагов нарастал. Негромко хлопнула дверь гримёрки. Раздались голоса Ольгерда и Тони. Потом арт-директора Ильи. Ещё секунда, полицейские завернут за угол и всё будет кончено.
— У тебя универсальный ключ?
Женя только и смогла кивнуть.
— Давай ещё раз.
Женя прижала карточку ещё раз и О, ЧУДО, электронный ключ сработал. Замок слабо пискнул и они очутились во влажной и душной подсобке, где было темно, пахло яблоками и стиранной ветошью.
Обоих колотило, словно после ледяного душа. Они на секунду замерли в крошечном тамбуре, прижимаясь друг к другу.
За дверью послышался топот и умоляющие интонации Ильи.
— Бери, — Мартин живо сорвал с крючка два не очень свежих халата и сунул руки в рукава. Женя последовала его примеру. Натянула застиранный поварской халат прямо на пальто.
Сразу за кладовкой располагалось подсобное помещение с длинным столом и обилием посуды. Где-то неподалёку из крана текла вода. Окон в помещении не было. Впереди виднелась кухня и снующий персонал.
— Здесь есть помещение, где принимают привезённые продукты?
— Да. За кухней.
— Ну, теперь главное наглость и спокойствие. Бери ведро, а я эту коробку.
Едва они вооружились инвентарём, как раздался писк электронного замка, молодые люди поспешно нырнули в помещение кухни и смешались с суетящимися людьми. Тут же раздался возмущенный бас шефа и не менее раздраженный голос, кого-то из полицейских.
— Нас поймают.
— Это мы ещё посмотрим.
Женя на секунду прижалась к раскалённой плите, обожглась и жалобно охнула.
— Ну, где здесь приёмка?
— Кажется там, в полуподвале, — Женя махнула рукой, — я только примерно знаю. Я ж здесь не работаю.
— Посмотрим. Мартин увидел неприметный узкий вход со ступеньками и кивнул.
— Думаю нам туда.
Им удалось спуститься в огромную комнату, которая служила одновременно и приёмной и складом. В небольшом закутке располагалась железная дверь входа. Повсюду были стеллажи, мешки и коробки. В самой глубине помещения виднелся наклонный ленточный транспортёр.
Наверху слышалась ругань, какие-то невнятные звуки передвигаемой мебели, грохот посуды и топот каблуков.
— Такое впечатление, что нас ищут по кастрюлям, — хихикнул Мартин, — сильно обожглась?
— Ничего. Пройдёт. Пойдём это выход.
— Нет, в двери нельзя, — ответил Мартин, — они, наверняка, охраняются. Кстати, она запирается на задвижку, кроме электронного замка.
— А какое это имеет значение?
Мартин не ответил, он огляделся по сторонам и кивнул в сторону транспортёра.
— Куда он выходит?
— Во двор. Маленькое подвальное окно.
— А двор куда выходит?
— Кажется примыкает ко двору жилого дома.
— Что ж будем надеяться, что нам повезёт.
И Мартин начал карабкаться вверх по скользкой наклонной ленте. Это оказалось нелёгким занятием. Угол наклона был высок, а окошко располагалось высоко, почти под самым потолком, выше человеческого роста.
— Иди открой входную дверь. Только не на распашку. Просто отодвинь защёлку. Потом погаси свет и карабкайся ко мне. Придётся постараться. Не бойся, я тебя втащу.
Женя отперла дверь, потом нашла выключатель и помещение наполнилось непроглядным сумраком. Она поспешно выставила руки вперёд, что бы не наткнуться на стеллажи и спотыкаясь, на каждом шагу, побрела в сторону транспортёра. Этот короткий отрезок пути показался целой вечностью. Она шаркала ногами по холодному бетонному полу и продвигалась медленно словно улитка. Наверху чиркнул огонёк зажигалки, осветив её путь слабым красноватым огоньком. Женя встала на цыпочки и балансирую на самых пальцах, выбросила руку вперёд. Она не доставала. Транспортёр был длинным и Женя буквально вытянулась в струнку, стараясь ухватить Мартина хотя бы за кончики пальцев. Наконец, это удалось. Она напряглась, заелозила ногами по скользкой ленте.
Едва Мартин втащил Женю наверх, под небольшой внутренний козырёк, как внутри склада раздались голоса и вспыхнул свет.
— Как думаешь, они могли удрать через этот вход?
Оба непроизвольно зажмурились от света.Внизу, посреди склада стояло трое полицейских и замученный арт-директор Илья.
Женя и Мартин сидели в оконном проёме под довольно большим кирпичным сводом и козырьком, согнувшись в три погибели и еле дыша. От неудобной позы Жене было очень больно, затекла нога, нестерпимо саднил ожог, но она молчала. Здание было старым, кладка толстая и Женя без труда догадалась, что снизу их попросту не видно, тем более, что вошедшие догадались включить лишь одну лампу.
— Ну, точно. Ушли через дверь, — хмыкнул один из полицейских и небрежно щёлкнул по защелке, — сообщи на выход, хотя уже поздно. Наверняка, они уже далеко. Всё, Илья Александрович, — обречённо вздохнул полицейский, — выключайте свет и запирайте двери.
— Да, ты настоящий преступник, — Женя смерила Мартина восхищённым взглядом и со стоном распрямила затекшую ногу.
— Помогла бурная молодость, — усмехнулся Мартин, — это знаешь, как в анекдоте. Женщина просит в магазине высокий шкаф. Ее спрашивают:
— У вас что, потолки высокие?
— Нет, сосед.
Женя заулыбалась:
— Как же нам теперь отсюда выйти?
— Сейчас попробую открыть окно. Неудобно говорить, но возможно, придётся выбить стекло.
Мартин покопался в карманах своих кожаных штанов и выудил монету в пять евроцентов.
Через несколько минут ему удалось открутить шурупы и в помещение потянуло свежим воздухом. Мартин лёг животом на широкий подоконник, подтянулся на руках и выглянул на улицу.
29 глава.
Голоса полицейских доносились до небольшого тёмного дворика очень слабо, словно в глубоком сне, когда ты ясно ощущаешь, что кто-то говорит, но речь сливается в один невнятный монотонный гул. Женя и Мартин молча переглянулись. Опасность миновала, но обоих всё ещё потряхивало. Мартин пошарил по карманам, несколько раз щелкнул зажигалкой и, наконец, закурил. Руки у него дрожали.
— Как думаешь мы сможем отсюда выбраться?
Двор заканчивался чахлыми облетевшими кустами и за ними начинались цеха заброшенного завода, которые мрачно взирали на мир чёрными провалами окон. Глубокими горизонтальными колодцами, что вели в неведомый параллельный мир.Территория была огорожена забором.
— Должны, машина с продуктами ведь заезжает.
Женя стащила с себя испачканный поварской халат, аккуратно свернула и положила на землю около спасительного окошка.
— Пошли искать ворота или, может, дыру какую в заборе. В крайнем случае попробуем перелезть.
Несколько минут они шли, старательно осматривая ограждение из покосившегося серебристого сайдинга. Не смотря на перехлёстывающие эмоции, молчалось. Женя послушно топала за Мартином, даже не пытаясь возражать. Она, вообще, в данный момент думала не о нём и даже не о том, как выбраться из этой переделки. Все её сомнения, подозрения, неудовлетворённость сворачивались в один огромный колючий ком, вызывая дискомфорт и досаду. Она тупая, непроходимая дура, наивный и дремучий человек, который попался на прежнюю уловку уже в сотый раз. Заложник собственной доверчивости. Она бессмысленная биомасса, которой может управлять любой мало-мальски предприимчивый человек.
Наконец, показался въезд со шлагбаумом и будкой охранника. Шлагбаум был опущен, но толстый бодигард мирно спал в своей будочке, опустив голову на грудь и оглашая окрестность могучим храпом, который доносился даже сквозь стекло. Они просто нырнули под стрелу и оказались в небольшом проезде, который выходил на улицу.
— Куда пойдём? — спросил Мартин, — веди, а то я в вашем городе ничего не знаю.
Женя задумалась. Все вещи остались в гримёрной, кроме её почти пустого рюкзачка. Она прихватила его машинально и сейчас рассеянно ощупывала карманы, пытаясь сообразить куда им податься.
— Ты, вообще, без всего? — спросила она.
— Как видишь. Надеюсь ребята догадаются забрать моё шмотьё в гостиницу.
— Что же теперь будет? — Женя всё ещё была в плену своих мрачных мыслей.
— Думаю, что ничего, — Мартин беспечно пожал плечами, — как ты там когда-то говорила «Не пойман — не вор». И, вообще, у нас не так много времени, что бы мусолить такую фигню. Пойдём, куда-нибудь. Хотя бы в ближайшее кафе.
— Нет, — Женины пальцы неожиданно наткнулись на железную палочку старого ригельного ключа, — пойдём я знаю одно хорошее место. Счастье, что я прихватила рюкзак.
— Ты лучше телефон выключи, — хмыкнул Мартин.
Они шли по Большому проспекту и Мартин крутил головой, как любопытный ребёнок. Временами он даже останавливался, что бы получше рассмотреть очередной дом и сетовал, что его мобильный телефон остался в гримёрке.
— Ничего ж не получится, — рассмеялась Женя, — темно ведь.
— А я со вспышкой сфоткаю.
— Я тебе говорю ничего не получится. Поверь мне, как фотографу. Для ночной сьёмки нужно специальное оборудование.
Женю немного отпустило и сейчас она чувствовала приятное лёгкое волнение, когда Мартин то восторженно ахал или внезапно хватал её за руку, что бы показать очередную архитектурную диковинку. Она привыкла видеть родную Петроградку совершенно другим взглядом, спокойным, приевшимся, когда разнообразие, застывшей в камне музыки, было лишь данностью, рутинным обыденным пейзажем. Реакция Мартина забавляла и умиляла одновременно.
— Проходи, — Женя посторонилась в тяжёлых двойных дверях, нарочно пропуская Мартина вперёд. Она предчувствовала его реакцию и радостно заулыбалась, когда он растерянно замер на пороге.
Парадная старинного дома была отремонтирована. Жильцы даже скинулись на реставрацию цветного витража и сейчас на белые метлахские плитки падали разноцветные яркие пятна, подсвеченные ночным фонарём.
— Когда падает солнце выглядит красивее, — пояснила Женя и подтолкнула Мартина к лифту.
— Никогда такого не видел, — он словно непоседливый и дотошный мальчишка, заглянул в стакан лифта в чугунном витом переплёте и заявил, — я пешком пойду. Нам высоко?
— Последний этаж. Боишься застрять?
— Хочу посмотреть, — он презрительно передёрнул плечами, — а, где это мы?
— Большой проспект Петроградской стороны. Впрочем, тебе это ничего не скажет.
Мартин не спеша полез наверх, периодически останавливаясь и перевешиваясь через перила, что бы посмотреть на парадную сверху.
— Здорово. Никогда таких лестниц не видел. А, всё-таки, где мы?
— Это квартира моей бабушки, — Женя открыла дверь и снова пропустила Мартина вперёд.
— Здесь жила моя бабушка. Теперь, — она запнулась и пробормотала невнятной скороговоркой, — теперь я продала её мужу.
Слова про мужа, Мартин пропустил мимо ушей. Он растерянно повертелся посреди прихожей и едва не разъехался на глянцевом натёртом паркете.
— Да, ну, тебя, — Женя едва успела подхватить Мартина за локоть, — ещё не хватало, что бы ты в довершение разбил себе нос.
— Не разобью. Слушай, а, где тут туалет? Иначе, я сейчас лопну.
Жене почему-то была приятна такая простодушная, почти детская реакция Мартина и она со смехом подтолкнула его к уголку задумчивости. Как Женя и ожидала, увидев старинную конструкцию из унитаза и, возносящегося под потолок, бачка, Мартин замер на пороге, забыв зачем сюда пришёл.
— Я такое только в музее видел, — он задрал голову и затем восторженно подёргал за цепочку с тяжёлым фаянсовым набалдашником.
— Иди уже, — Женя невольно расхохоталась, — а я пойду пока чайник поставлю. Не думаю, что здесь есть еда, но чай точно найдётся.
Через несколько минут раздался рёв спускаемой воды, затем ещё раз. Сооружение понравилось Мартину до такой степени, что Женя едва вытащила его из туалета.
— А у тебя ещё, что-нибудь интересное есть?
— Вообще-то, ты в гости пришёл, а не на выставку, — Жене внезапно стало весело, — пойдём.
Она показала Мартину громадную старинную ванну на тяжёлых чугунных лапах, крошечный французский балкончик, который был в кухне и провела в гостиную к тёмному резному буфету, величественному и загадочному.
Бабушка рассказывала, что этот резной буфет с причудливыми башенками и узорчатыми дверцами был дореволюционным. Он достался от прабабушки, а той в наследство от бывшей хозяйки дома и присутствовал в квартире столько сколько помнила себя Женя. Лучший друг её детства. Таинственный замок, вход в страну Шкафляндию, резиденция игрушечных королев, злобных колдуний и отважных рыцарей. И вот теперь, буквально через несколько дней, буфет, скорее всего, отравится на помойку, изрубленный безжалостными топорами и болгарками грузчиков, так-как вынести его целиком не предоставлялось возможным. (Как только затащили в квартиру в прежние времена?)
— Ух, ты, — Мартин замер перед буфетом, словно заинтригованный зритель, который опоздал на первую часть приключенческого фильма. Он даже шею вытянул от нетерпения и затем осторожно потянул дверцу на себя:
— Можно?
Свет от резных стёклышек рассыпался бриллиантовой россыпью. На белом потолке загорелась рубиново-зелёная звезда.
— Это даже круче, чем унитаз, — Мартин засунул голову в первое попавшееся отделение, — скажи честно, ты играла в этом буфете во всяких принцесс, волшебников и рыцарей?
Они дышали с ним на одной волне и Женя почувствовала, как у неё невольно навернулись слёзы.
— Ты чего? Слушай, не надо. Я не хотел сказать чего-то обидного и, вообще, не люблю, когда девчонки ревут.
Женя очутилась в его объятиях. Мартин прижал её к себе так сильно, что в другое время она бы задохнулась, но сейчас ждала, что бы он сжимал её ещё сильнее, не отпуская от себя не на секунду.
— Да, я не из-за этого, — чуть слышно всхлипнула она, стараясь не разреветься в голос, — просто буфет жалко. Его скоро выкинут, а это моё детство.
На самом деле Женя врала. Она снова пропустила, что-то важное. Сделала непоправимое. Купилась на посылы человека, который в её жизни давно стал чемоданом без ручки, который и нести не удобно и бросить жалко. Игорь давно стал для неё символом разрушения, но Женя снова и снова велась на его посылы, как мотылёк на свет, не понимая почему не может остановиться.
— Да, не плачь ты. Пойдём лучше чай пить, ты же обещала.
Мартин отпустил её с неохотой. Они прошли на кухню и Женя занялась приготовлением чая, невольно радуясь, что Мартин не позволил ей раскиснуть окончательно.
Он выглянул в коридор первым. Проход пока был свободен.
— Где кухня?
— Там, — и Женя махнула рукой за угол.
— Там сейчас есть, кто-нибудь?
— Конечно. Вечер в разгаре.
Они прижались к стене, словно в каком-то полицейском боевике и двинулись в сторону неприметной серой двери. Женю колотило, как в лихорадке. Идти было недалеко, но эти несколько шагов показались Жене целой вечностью. Зелёный глазок электронного замка приветливо манил к себе. Женя трясущейся рукой приложила карточку и на панели загорелся тревожный ярко-красный сигнал.
— Попробуй ещё раз, — шепнул Мартин, — быстрей.
Где-то вдали коридора раздался топот тяжёлых кованых ботинок. Шум нарастал. Женя чувствовала, как ею овладевает пароксизм страха. Холодное, паническое чувство, когда надо всё бросить, сжаться в комок, что бы ничего не слышать и не видеть.
Мартин взял её за руку, сжал пальцы и поднёс к своим губами.
— Давай же. Ну.
Женя мазнула по коробочке электронного замка и узкое помещение коридора снова осветилось тревожным красным светом.
Звук шагов нарастал. Негромко хлопнула дверь гримёрки. Раздались голоса Ольгерда и Тони. Потом арт-директора Ильи. Ещё секунда, полицейские завернут за угол и всё будет кончено.
— У тебя универсальный ключ?
Женя только и смогла кивнуть.
— Давай ещё раз.
Женя прижала карточку ещё раз и О, ЧУДО, электронный ключ сработал. Замок слабо пискнул и они очутились во влажной и душной подсобке, где было темно, пахло яблоками и стиранной ветошью.
Обоих колотило, словно после ледяного душа. Они на секунду замерли в крошечном тамбуре, прижимаясь друг к другу.
За дверью послышался топот и умоляющие интонации Ильи.
— Бери, — Мартин живо сорвал с крючка два не очень свежих халата и сунул руки в рукава. Женя последовала его примеру. Натянула застиранный поварской халат прямо на пальто.
Сразу за кладовкой располагалось подсобное помещение с длинным столом и обилием посуды. Где-то неподалёку из крана текла вода. Окон в помещении не было. Впереди виднелась кухня и снующий персонал.
— Здесь есть помещение, где принимают привезённые продукты?
— Да. За кухней.
— Ну, теперь главное наглость и спокойствие. Бери ведро, а я эту коробку.
Едва они вооружились инвентарём, как раздался писк электронного замка, молодые люди поспешно нырнули в помещение кухни и смешались с суетящимися людьми. Тут же раздался возмущенный бас шефа и не менее раздраженный голос, кого-то из полицейских.
— Нас поймают.
— Это мы ещё посмотрим.
Женя на секунду прижалась к раскалённой плите, обожглась и жалобно охнула.
— Ну, где здесь приёмка?
— Кажется там, в полуподвале, — Женя махнула рукой, — я только примерно знаю. Я ж здесь не работаю.
— Посмотрим. Мартин увидел неприметный узкий вход со ступеньками и кивнул.
— Думаю нам туда.
Им удалось спуститься в огромную комнату, которая служила одновременно и приёмной и складом. В небольшом закутке располагалась железная дверь входа. Повсюду были стеллажи, мешки и коробки. В самой глубине помещения виднелся наклонный ленточный транспортёр.
Наверху слышалась ругань, какие-то невнятные звуки передвигаемой мебели, грохот посуды и топот каблуков.
— Такое впечатление, что нас ищут по кастрюлям, — хихикнул Мартин, — сильно обожглась?
— Ничего. Пройдёт. Пойдём это выход.
— Нет, в двери нельзя, — ответил Мартин, — они, наверняка, охраняются. Кстати, она запирается на задвижку, кроме электронного замка.
— А какое это имеет значение?
Мартин не ответил, он огляделся по сторонам и кивнул в сторону транспортёра.
— Куда он выходит?
— Во двор. Маленькое подвальное окно.
— А двор куда выходит?
— Кажется примыкает ко двору жилого дома.
— Что ж будем надеяться, что нам повезёт.
И Мартин начал карабкаться вверх по скользкой наклонной ленте. Это оказалось нелёгким занятием. Угол наклона был высок, а окошко располагалось высоко, почти под самым потолком, выше человеческого роста.
— Иди открой входную дверь. Только не на распашку. Просто отодвинь защёлку. Потом погаси свет и карабкайся ко мне. Придётся постараться. Не бойся, я тебя втащу.
Женя отперла дверь, потом нашла выключатель и помещение наполнилось непроглядным сумраком. Она поспешно выставила руки вперёд, что бы не наткнуться на стеллажи и спотыкаясь, на каждом шагу, побрела в сторону транспортёра. Этот короткий отрезок пути показался целой вечностью. Она шаркала ногами по холодному бетонному полу и продвигалась медленно словно улитка. Наверху чиркнул огонёк зажигалки, осветив её путь слабым красноватым огоньком. Женя встала на цыпочки и балансирую на самых пальцах, выбросила руку вперёд. Она не доставала. Транспортёр был длинным и Женя буквально вытянулась в струнку, стараясь ухватить Мартина хотя бы за кончики пальцев. Наконец, это удалось. Она напряглась, заелозила ногами по скользкой ленте.
Едва Мартин втащил Женю наверх, под небольшой внутренний козырёк, как внутри склада раздались голоса и вспыхнул свет.
— Как думаешь, они могли удрать через этот вход?
Оба непроизвольно зажмурились от света.Внизу, посреди склада стояло трое полицейских и замученный арт-директор Илья.
Женя и Мартин сидели в оконном проёме под довольно большим кирпичным сводом и козырьком, согнувшись в три погибели и еле дыша. От неудобной позы Жене было очень больно, затекла нога, нестерпимо саднил ожог, но она молчала. Здание было старым, кладка толстая и Женя без труда догадалась, что снизу их попросту не видно, тем более, что вошедшие догадались включить лишь одну лампу.
— Ну, точно. Ушли через дверь, — хмыкнул один из полицейских и небрежно щёлкнул по защелке, — сообщи на выход, хотя уже поздно. Наверняка, они уже далеко. Всё, Илья Александрович, — обречённо вздохнул полицейский, — выключайте свет и запирайте двери.
— Да, ты настоящий преступник, — Женя смерила Мартина восхищённым взглядом и со стоном распрямила затекшую ногу.
— Помогла бурная молодость, — усмехнулся Мартин, — это знаешь, как в анекдоте. Женщина просит в магазине высокий шкаф. Ее спрашивают:
— У вас что, потолки высокие?
— Нет, сосед.
Женя заулыбалась:
— Как же нам теперь отсюда выйти?
— Сейчас попробую открыть окно. Неудобно говорить, но возможно, придётся выбить стекло.
Мартин покопался в карманах своих кожаных штанов и выудил монету в пять евроцентов.
Через несколько минут ему удалось открутить шурупы и в помещение потянуло свежим воздухом. Мартин лёг животом на широкий подоконник, подтянулся на руках и выглянул на улицу.
Прода от 08.11.2022, 16:49
29 глава.
Голоса полицейских доносились до небольшого тёмного дворика очень слабо, словно в глубоком сне, когда ты ясно ощущаешь, что кто-то говорит, но речь сливается в один невнятный монотонный гул. Женя и Мартин молча переглянулись. Опасность миновала, но обоих всё ещё потряхивало. Мартин пошарил по карманам, несколько раз щелкнул зажигалкой и, наконец, закурил. Руки у него дрожали.
— Как думаешь мы сможем отсюда выбраться?
Двор заканчивался чахлыми облетевшими кустами и за ними начинались цеха заброшенного завода, которые мрачно взирали на мир чёрными провалами окон. Глубокими горизонтальными колодцами, что вели в неведомый параллельный мир.Территория была огорожена забором.
— Должны, машина с продуктами ведь заезжает.
Женя стащила с себя испачканный поварской халат, аккуратно свернула и положила на землю около спасительного окошка.
— Пошли искать ворота или, может, дыру какую в заборе. В крайнем случае попробуем перелезть.
Несколько минут они шли, старательно осматривая ограждение из покосившегося серебристого сайдинга. Не смотря на перехлёстывающие эмоции, молчалось. Женя послушно топала за Мартином, даже не пытаясь возражать. Она, вообще, в данный момент думала не о нём и даже не о том, как выбраться из этой переделки. Все её сомнения, подозрения, неудовлетворённость сворачивались в один огромный колючий ком, вызывая дискомфорт и досаду. Она тупая, непроходимая дура, наивный и дремучий человек, который попался на прежнюю уловку уже в сотый раз. Заложник собственной доверчивости. Она бессмысленная биомасса, которой может управлять любой мало-мальски предприимчивый человек.
Наконец, показался въезд со шлагбаумом и будкой охранника. Шлагбаум был опущен, но толстый бодигард мирно спал в своей будочке, опустив голову на грудь и оглашая окрестность могучим храпом, который доносился даже сквозь стекло. Они просто нырнули под стрелу и оказались в небольшом проезде, который выходил на улицу.
— Куда пойдём? — спросил Мартин, — веди, а то я в вашем городе ничего не знаю.
Женя задумалась. Все вещи остались в гримёрной, кроме её почти пустого рюкзачка. Она прихватила его машинально и сейчас рассеянно ощупывала карманы, пытаясь сообразить куда им податься.
— Ты, вообще, без всего? — спросила она.
— Как видишь. Надеюсь ребята догадаются забрать моё шмотьё в гостиницу.
— Что же теперь будет? — Женя всё ещё была в плену своих мрачных мыслей.
— Думаю, что ничего, — Мартин беспечно пожал плечами, — как ты там когда-то говорила «Не пойман — не вор». И, вообще, у нас не так много времени, что бы мусолить такую фигню. Пойдём, куда-нибудь. Хотя бы в ближайшее кафе.
— Нет, — Женины пальцы неожиданно наткнулись на железную палочку старого ригельного ключа, — пойдём я знаю одно хорошее место. Счастье, что я прихватила рюкзак.
— Ты лучше телефон выключи, — хмыкнул Мартин.
Они шли по Большому проспекту и Мартин крутил головой, как любопытный ребёнок. Временами он даже останавливался, что бы получше рассмотреть очередной дом и сетовал, что его мобильный телефон остался в гримёрке.
— Ничего ж не получится, — рассмеялась Женя, — темно ведь.
— А я со вспышкой сфоткаю.
— Я тебе говорю ничего не получится. Поверь мне, как фотографу. Для ночной сьёмки нужно специальное оборудование.
Женю немного отпустило и сейчас она чувствовала приятное лёгкое волнение, когда Мартин то восторженно ахал или внезапно хватал её за руку, что бы показать очередную архитектурную диковинку. Она привыкла видеть родную Петроградку совершенно другим взглядом, спокойным, приевшимся, когда разнообразие, застывшей в камне музыки, было лишь данностью, рутинным обыденным пейзажем. Реакция Мартина забавляла и умиляла одновременно.
— Проходи, — Женя посторонилась в тяжёлых двойных дверях, нарочно пропуская Мартина вперёд. Она предчувствовала его реакцию и радостно заулыбалась, когда он растерянно замер на пороге.
Парадная старинного дома была отремонтирована. Жильцы даже скинулись на реставрацию цветного витража и сейчас на белые метлахские плитки падали разноцветные яркие пятна, подсвеченные ночным фонарём.
— Когда падает солнце выглядит красивее, — пояснила Женя и подтолкнула Мартина к лифту.
— Никогда такого не видел, — он словно непоседливый и дотошный мальчишка, заглянул в стакан лифта в чугунном витом переплёте и заявил, — я пешком пойду. Нам высоко?
— Последний этаж. Боишься застрять?
— Хочу посмотреть, — он презрительно передёрнул плечами, — а, где это мы?
— Большой проспект Петроградской стороны. Впрочем, тебе это ничего не скажет.
Мартин не спеша полез наверх, периодически останавливаясь и перевешиваясь через перила, что бы посмотреть на парадную сверху.
— Здорово. Никогда таких лестниц не видел. А, всё-таки, где мы?
— Это квартира моей бабушки, — Женя открыла дверь и снова пропустила Мартина вперёд.
— Здесь жила моя бабушка. Теперь, — она запнулась и пробормотала невнятной скороговоркой, — теперь я продала её мужу.
Слова про мужа, Мартин пропустил мимо ушей. Он растерянно повертелся посреди прихожей и едва не разъехался на глянцевом натёртом паркете.
— Да, ну, тебя, — Женя едва успела подхватить Мартина за локоть, — ещё не хватало, что бы ты в довершение разбил себе нос.
— Не разобью. Слушай, а, где тут туалет? Иначе, я сейчас лопну.
Жене почему-то была приятна такая простодушная, почти детская реакция Мартина и она со смехом подтолкнула его к уголку задумчивости. Как Женя и ожидала, увидев старинную конструкцию из унитаза и, возносящегося под потолок, бачка, Мартин замер на пороге, забыв зачем сюда пришёл.
— Я такое только в музее видел, — он задрал голову и затем восторженно подёргал за цепочку с тяжёлым фаянсовым набалдашником.
— Иди уже, — Женя невольно расхохоталась, — а я пойду пока чайник поставлю. Не думаю, что здесь есть еда, но чай точно найдётся.
Через несколько минут раздался рёв спускаемой воды, затем ещё раз. Сооружение понравилось Мартину до такой степени, что Женя едва вытащила его из туалета.
— А у тебя ещё, что-нибудь интересное есть?
— Вообще-то, ты в гости пришёл, а не на выставку, — Жене внезапно стало весело, — пойдём.
Она показала Мартину громадную старинную ванну на тяжёлых чугунных лапах, крошечный французский балкончик, который был в кухне и провела в гостиную к тёмному резному буфету, величественному и загадочному.
Бабушка рассказывала, что этот резной буфет с причудливыми башенками и узорчатыми дверцами был дореволюционным. Он достался от прабабушки, а той в наследство от бывшей хозяйки дома и присутствовал в квартире столько сколько помнила себя Женя. Лучший друг её детства. Таинственный замок, вход в страну Шкафляндию, резиденция игрушечных королев, злобных колдуний и отважных рыцарей. И вот теперь, буквально через несколько дней, буфет, скорее всего, отравится на помойку, изрубленный безжалостными топорами и болгарками грузчиков, так-как вынести его целиком не предоставлялось возможным. (Как только затащили в квартиру в прежние времена?)
— Ух, ты, — Мартин замер перед буфетом, словно заинтригованный зритель, который опоздал на первую часть приключенческого фильма. Он даже шею вытянул от нетерпения и затем осторожно потянул дверцу на себя:
— Можно?
Свет от резных стёклышек рассыпался бриллиантовой россыпью. На белом потолке загорелась рубиново-зелёная звезда.
— Это даже круче, чем унитаз, — Мартин засунул голову в первое попавшееся отделение, — скажи честно, ты играла в этом буфете во всяких принцесс, волшебников и рыцарей?
Они дышали с ним на одной волне и Женя почувствовала, как у неё невольно навернулись слёзы.
— Ты чего? Слушай, не надо. Я не хотел сказать чего-то обидного и, вообще, не люблю, когда девчонки ревут.
Женя очутилась в его объятиях. Мартин прижал её к себе так сильно, что в другое время она бы задохнулась, но сейчас ждала, что бы он сжимал её ещё сильнее, не отпуская от себя не на секунду.
— Да, я не из-за этого, — чуть слышно всхлипнула она, стараясь не разреветься в голос, — просто буфет жалко. Его скоро выкинут, а это моё детство.
На самом деле Женя врала. Она снова пропустила, что-то важное. Сделала непоправимое. Купилась на посылы человека, который в её жизни давно стал чемоданом без ручки, который и нести не удобно и бросить жалко. Игорь давно стал для неё символом разрушения, но Женя снова и снова велась на его посылы, как мотылёк на свет, не понимая почему не может остановиться.
— Да, не плачь ты. Пойдём лучше чай пить, ты же обещала.
Мартин отпустил её с неохотой. Они прошли на кухню и Женя занялась приготовлением чая, невольно радуясь, что Мартин не позволил ей раскиснуть окончательно.
