- Детализацию звонков, - удивилась Женя. Она еле смогла вставить слово в поток возбуждённой тирады Игоря, - зачем?
- Ты же сама жаловалась, что тебе постоянно названивают с какими-то дурацкими предложениями. То услуги, какие-то навязывают, то знакомства сомнительные. Женечка, - Игорь выдержал небольшую паузу. Я очень беспокоюсь за тебя. Мне будет безумно плохо, если с тобой, что-то случится. Женечка, я люблю тебя и не хочу, что бы тебе было плохо!
Поговорив с Игорем ещё пару минут, Женя, наконец, сунула телефон в сумку и невольно заулыбалась, припоминая детали их сумбурного разговора.
Как это приятно слышать "Я люблю тебя"!
Женя задрала голову к пасмурному Питерскому небу и тихо прошептала :
- Я тоже тебя люблю, Игорёк!
5 глава.
Работа всё же нашлась: Женю взяли разносчицей еды в какую-то сомнительную полулегальную фирму, где хозяином был толстый выходец из Азии по имени Али. С вечно закрытыми сонными глазами и жирный в самом прямом смысле этого слова. Его футболка и фартук были насквозь пропитаны маслом и специями, отчего хозяин заведения напоминал толстый промасленный пончик. В фирме работала вся многочисленная семья Али, плюс несколько молчаливых и мрачных мигрантов. В первый же день сын Али (по сути дела сопливый подросток лет пятнадцати) сказал Жене несколько слов на своём языке и попытался ущипнуть за попу. Она без труда догадалась об их скабрёзном содержании и брезгливо отшатнулась в сторону. Потом он неоднократно строил ей неприятные рожицы и делал расплывчато-пошлые намёки.
Рабочий день начинался в пять утра и заканчивался по мере доставки последнего заказа. Вместе с ней работал худенький и угрюмый парнишка, кажется выходец из Украины или Беларуси (Женя не поняла). Парнишку звали Алесь, и он был полностью глух на левое ухо — в детстве его оттаскал за уши отчим, после чего мальчишка практически полностью перестал слышать. Эти сведения он пробубнил ровным монотонным голосом, из чего Женя заключила, что общаться с Алесем бесполезно. Порой он мочился под себя, и запах от него был невыносимый. Парень нередко выпивал, и в эти дни его заказы сваливались на Женины плечи. Целыми днями она таскалась с коробом за плечами и к вечеру буквально валилась с ног от усталости. Короткий сон не приносил облегчения, лёгкие непрактичные кроссовки истрепались, и впереди замаячил призрак ранней холодной осени без соответствующей одежды и обуви.
Так прошло около трёх недель.
В первые дни Женя чувствовала себя более, чем неловко. Ей всё время казалось, что в любой момент она может встретить знакомых. Ей было невыносимо стыдно, что она, пусть и недоучившийся, но подающий надежды журналист и фотограф, занята таким жалким и унизительным трудом. Её амбиции до сих пор не угасли, и это убогое занятие вызывало жгучее чувство досады. Впрочем, она довольно быстро стала тупеть от усталости, и чувство позора несколько притупилось. А вот мысли о том, что надо возвращаться домой посещали Женю всё чаще и чаще. Единственное, чего она не могла объяснить, состояло в том, что дом ассоциировался исключительно с Игорем. Порой она чувствовала себя так, словно их связывала невидимая пуповина, обрыв, которой грозил перекрытием кислорода и неминуемой смертью.
В дальний и неблагополучный район она забрела к концу третьей недели.
Женя шла по темному пустому переулку, и в голове у нее звучал ровный менторский голос Игоря. Она не могла заставить его замолчать и пыталась верить, будто сама перебирает в памяти различные моменты их общения.
«Ну вот опять про свою ерунду рассказываешь».
«Снова про твои проблемы, давай о чем-нибудь веселом поговорим».
«Хватит реветь, иди перед своими родственниками дебильными слезы лей».
Наверное, ей надо было насторожиться ещё тогда, после чаепития у бабушки, когда Игорь изъявил желание заказать детализацию звонков и установить геолокацию, а по сути дела навязывал тотальный контроль за её действиями и передвижениями.
Тем не менее он не уставал повторять, как он о ней беспокоится и переживает за каждый её шаг. И главное, как ему хорошо с Женей, какая она отзывчивая и хорошая.
Она ещё не понимала, что хороших людей не любят, их используют! Что произошло после того момента? Когда Женя почувствовала, что боится радоваться, что разучилась смеяться, что боится быть весёлой и раскованной?
«Ах, Игорь, ведь это всё из-за тебя», — Женя осмелилась думать о муже плохо и содрогнулась от собственного вольнодумия.
Почему он упрекал Женю в том, что ему приходится проявлять огромное терпение в её отношении почти в каждом разговоре? Почему она не понимала, что жертвенность и терпение хороши там, где они взаимны; где и ради тебя пожертвуют. Например, встретят после работы в ночи или избавят от необходимости мыть посуду после тяжелого рабочего дня. Где любящий человек знает о том, что у тебя прохудились кроссовки или закончился дневной крем. Ведь любовь это взаимная забота и поступки, а не только вздохи под луной.
Она спрятала лицо в высокий ворот свитера. Ещё пару дней назад солнце было жарким, пели птицы и с моря дул лёгкий прохладный ветерок. Из одежды футболка и джинсы. Но позавчера налетела гроза, обложные свинцовые тучи обрушили на город колкий проливной дождь. Утром значительно похолодало, а вода в заливе поднялась выше ординара.
Шагать с тяжеленным коробом за спиной было так трудно, словно его нагрузили кирпичами.
Ветер задувал в капюшон, руки леденели, пальцы ныли и не разгибались.
Шаги отскакивали от брусчатки ровными, звонкими щелчками.
Вокруг не было ни души. Окраина, начало первого. Циклон загнал под крышу даже бездомных и местную арабскую молодежь. Женя пошла быстрей, побежала.
В дальнем дворе горел один единственный фонарь. Женя растерянно остановилась, пытаясь сориентироваться по навигатору. Хорошо, что это последний заказ. Кажется Али, что-то напутал. Телефон показывал, что она находится в промзоне. Девушка тревожно огляделась — впереди был абсолютный мрак. Где-то неподалёку шумело море, и в вое ветра отчётливо угадывалась тоскливая и жуткая песня. Али не обрадуется, если она не сможет осуществить доставку. Вычтет стоимость из её зарплаты, а она и так сущие копейки.
Женя ещё раз огляделась. Из-за воя ветра не разобрать, но такое ощущение, что вдалеке послышались шаги.
Внезапно ей стало жутко. Впереди пустая тёмная улица. Мокрый фонарь раскачивается с мертвенным скрипом. Женя нервно оглянулась назад. Такое ощущение, что в каждом тёмном углу притаились зловещие фигуры. Стоит отвернуться и на её шее тут же сомкнуться чьи-то ледяные пальцы.
Где-то в самом начале улицы показалась рослая мужская фигура. Не лучший вариант спрашивать дорогу, но, похоже, у неё нет другого выхода. Женя подождала, когда мужчина поравняется с ней.
— Простите, Вы не подскаже…
Чёрт, это же сын Али, тот самый малолетний нахал с прыщавым лицом. Озабоченный переросток обезьяньей породы.
— Какая встреча! Что потеряла?
— Заблудилась.Не могу найти адрес.
Парень заглянул в квитанцию и кивнул:
— Пойдём, я знаю где это.
Несколько минут они шли рядом, и Женя буквально кожей чувствовала, как этот ублюдок возбуждён. Он разве что слюни не подтирал, поминутно пытался прикоснуться к её телу рукой, а когда они вошли в абсолютно тёмный неосвещённый переулок, цепко подхватил под руку.
В тот момент, когда Женя попыталась высвободить локоть, он дёрнул её на себя и больно прижал к стене. Скорее всего, он отлично знал, куда Женя направляется и преследовал её от самой конторы. Взгляд у парня был мутный, расфокусированный.
«Обдолбанный», — мелькнуло в голове.
В какой-то момент Женя почувствовала, как её сковал пароксизм страха. Паническое, всепоглощающее ощущение, которое отнимает остатки здравого смысла.
Мысль ударить ублюдка коленом в пах родилась совершенно неожиданно. Всё-таки в ней начало, что-то меняться. За последние недели Женя пережила так много, что это решение уже не показалось слишком грубым. Ныряя в воду озера, Женя не собиралась приносить новые жертвы. Такие потрясения в её планы больше не входили. И она ударила.
Слабо, неловко, но ударила. Ударила впервые в жизни и чувствуя, как сердце ухнуло в пятки, бросилась бежать. Короб больно бил по спине.
Подошвы кроссовок звонко шлёпали по гладким отполированным камням. В проулке была кромешная тьма, но звук выдавал её.
Женя свернула в какой-то двор. Не стоило ходить через неуютные задворки с тёмными глухими домами. Она прижалась к стене. Сердце билось с такой силой, что казалось, будто оно грохочет на всю округу, выдавая её присутствие. Сын Али пробежал по улице. Она вжалась в мокрую шершавую стену спиной.
Только бы он не вернулся. Не заметил крошечный спасительный уголок.
В узкую арку старого дома выходило одно окошко. Совсем небольшое. Сквозь приспущенные жалюзи пробивался свет, такой слабый, что даже не отражался в луже.
Будь, что будет. Конечно, крайне неловко беспокоить людей в столь поздний час, но у неё просто нет выбора. Ничего. Переживут, а она потом принесёт самые вежливые извинения.
Женя несмело занесла руку и постучала.
— Ё*, твою мать. Всё-таки решила потрахаться?
Господи, такое могло случиться только с ней. А ещё говорят, что два снаряда в одну воронку не попадают.
В луче тёплого жёлтого света отразился глянцевый белоснежный ирокез.
— Ольги, кто там? — за плечом Ольгерда нарисовалась любопытная физиономия Тоньки.
— Ууу, — обиженно продудел он, — а я думал это пожрать принесли.
— Это Первый проезд, дом два, — Женя почувствовала, что у неё занемели губы.
— Счас, — Ольгерд на всякий случай вывернул голову в сторону неприметной таблички, уточнил собственный адрес и кивнул, — так ты на доставке хавчика работаешь? Ну, давай, чего у тебя там.
— Лапша, тефтели, картофельный салат, яблочный пирог. Всё как и заказывали, — Женя начала выгружать лоточки в подставленные руки.
Забавно, но она и предположить не могла, что несёт заказ новым знакомым.
Когда последний контейнер перекочевал в руки Тоньки в проёме арки появился сын Али.
Женя непроизвольно сжалась. Буквально пара минут — и она снова останется с этим выродком наедине.
— Твой парень? — Ольгерд полез в задний карман джинсов за кошельком. Вне всякого сомнения, его штаны были последним писком моды и представляли из себя столь живописную рванину, что Женя искренне засомневалась в их брендовости.
Она помотала головой и умоляюще уставилась в тёмно-синие глаза красавчика. В горле пересохло, а язык предательски прилип к гортани. Не, дурак же он, должен догадаться.
— Эй, чего там? — в дверном проёме появился Мартин. — О-па. Какими судьбами? — поинтересовался он и на всякий случай добавил: — выпить пришла? А виски нет.
— Да она со своим парнем на доставке еды работает, — вместо Жени пояснил Ольгерд.
— Давай уже быстрей, холодно, -захныкал Тонька, — я есть хочу. Расплачивайся быстрее.
— Заткнись, проглот. Тебя проще убить, чем прокормить, - огрызнулся Ольгерд
— Это не мой парень, — Женя, наконец, осмелела и перевела умоляющий взгляд на Мартина, — привязался по дороге. Приставал.
Не выгонят же они её на улицу. Пусть они и бунтари пополам с возмущением спокойствия, но ещё и молодые сильные парни. Должно же в них быть что-то человеческое.
— М-да? - задумчиво протянул Мартин, - ну, тогда заходи. Что-то ты к нам зачастила.
Женя переступила порог и узнала то самое помещение, которое молодые люди приспособили под репетиционную точку. Занесло же её. Второй раз и снова в тёмное время суток. Она оглядела высокий потолок, небольшую балюстраду, уголок отдыха и почувствовала, что её трясёт.
— Репетируете? — неверным срывающимся голосом поинтересовалась она. — Простите, что снова помешала.
Ольгерд шумно пошуровал ключом в замке,и, когда дверь закрылась, Женя облегчённо вздохнула.
— Не, — Мартин помотал головой, — фотосессию делаем. У нас скоро первый сингл выходит. Это к нему. Целый день убили. Даже еду решили не готовить, а заказать.
— Фотосессию? — Женя неожиданно почувствовала интерес. Конечно, стоило бы поблагодарить парней ещё раз, рассыпаться в признательности, сказать, как ей повезло, но она внезапно очутилась в своей стихии и заинтересованно спросила:
— Можно посмотреть?
— Конечно, — самодовольно хмыкнул Мартин, — иди сюда к компьютеру.
В университете Женя училась на факультете журналистики и ещё на третьем курсе увлеклась фотографией. Брак с Игорем перечеркнул все карьерные начинания, хотя её преподаватель по фотооделу неоднократно говорил о том, что Женя очень талантлива.
— Вот смотри! Это Ольгерд!
Возможно музыкантом Мартин был классным, но фотограф из него вышел косорукий, Женя еле сдержалась, что бы не фыркнуть от смеха:
— Ну, да. Возможно у тебя есть потенциал! - вежливо протянула она.
— Потенциал. Потенциал, - пробормотал Мартин, - а потенция от этого слова происходит?
Похоже ему просто-напросто нравилось Женю смущать и словно в довершение своих мыслей, Мартин громко процитировал:
- А знаешь, что будет если слово потенция прочитать наоборот? ЯИЦ..НЕТ...ОП!!!
- Да, ну тебя, - Женя сначала порозовела, а затем злорадно добавила, - снимок сплошная размазня! Ну, и где Ольгерд?
— Чего ты?! Вот он, с краю…
— Фу! — Женя всё же немного смутилась своей грубоватой реакции и похвалила: — Ну, да другое дело… А ты где?
Мартин неожиданно покраснел до корней волос и смущённо признался:
— … А я «Фу».
За плечом Мартина нарисовался Ольгерд:
— А ты, что фотографировать умеешь. Ну, в смысле профессионально?
— Умею, — услужливо проговорила Женя. — Если хотите могу сделать вам портфолио. Прямо сейчас. Бесплатно.
Она была так признательна парням за своё спасение, что не могла не сделать чего-то хорошего в ответ.
— Тогда сделай Мартину виньетку, — Ольгерд скривил губы в неповторимую гримасу, — он просто мечтает об этом.
— Заткнись, — Мартин ткнул Ольгерда в бок, — ну, чего? Что нам делать? Что снимать? Как вставать?
— В каком стиле должно быть портфолио?
— Ну, не знаю, — Мартин почесал в кудрявом затылке. — ну, такое рок-н-ролльное. Кровь, любовь, протест.
Женя на секунду задумалась.
— Хорошо. Тони, иди за барабаны и это…можно тебя попросить снять рубашку?
— Начало многообещающее, — хмыкнул Ольгерд, — ну, чего ты расселся? И зачем мы тебя такого ленивого в группу взяли? Раздевайся!
- Не могу не согласиться, - с важным видом кивнул Тонька, - я единственный, кто в рок-группе всегда сидит.
- Раздевайся, - заорал Ольгерд, - горе прожорливое!
Пока Тонька весьма неторопливо, словно в эротическом фильме расстёгивал рубашку, Ольгерд демонстративно скрестил на груди руки и с презрительным видом прислонился к стене. Наверное, в другой момент его наглое выражение лица убило бы в Жене всё желание, но она почувствовала, как загорелись её пальцы, когда Мартин принес со стола новенькую зеркалку.
- Между прочим, - наставительным тоном заметил Тонька, - если ты играешь на ударных в рок-группе, то девушки тебе охотней дают. А если на органе в католическом костеле, то нет.
- Уймись уже.
Женя так соскучилась по работе, что нащелкала вертлявого Тоньку меньше, чем за час. Она чувствовала, что её буквально распирает от необъяснимого восторга. Какого-то внутреннего ликования, когда вернулась долгожданная муза.
- Ты же сама жаловалась, что тебе постоянно названивают с какими-то дурацкими предложениями. То услуги, какие-то навязывают, то знакомства сомнительные. Женечка, - Игорь выдержал небольшую паузу. Я очень беспокоюсь за тебя. Мне будет безумно плохо, если с тобой, что-то случится. Женечка, я люблю тебя и не хочу, что бы тебе было плохо!
Поговорив с Игорем ещё пару минут, Женя, наконец, сунула телефон в сумку и невольно заулыбалась, припоминая детали их сумбурного разговора.
Как это приятно слышать "Я люблю тебя"!
Женя задрала голову к пасмурному Питерскому небу и тихо прошептала :
- Я тоже тебя люблю, Игорёк!
5 глава.
Работа всё же нашлась: Женю взяли разносчицей еды в какую-то сомнительную полулегальную фирму, где хозяином был толстый выходец из Азии по имени Али. С вечно закрытыми сонными глазами и жирный в самом прямом смысле этого слова. Его футболка и фартук были насквозь пропитаны маслом и специями, отчего хозяин заведения напоминал толстый промасленный пончик. В фирме работала вся многочисленная семья Али, плюс несколько молчаливых и мрачных мигрантов. В первый же день сын Али (по сути дела сопливый подросток лет пятнадцати) сказал Жене несколько слов на своём языке и попытался ущипнуть за попу. Она без труда догадалась об их скабрёзном содержании и брезгливо отшатнулась в сторону. Потом он неоднократно строил ей неприятные рожицы и делал расплывчато-пошлые намёки.
Рабочий день начинался в пять утра и заканчивался по мере доставки последнего заказа. Вместе с ней работал худенький и угрюмый парнишка, кажется выходец из Украины или Беларуси (Женя не поняла). Парнишку звали Алесь, и он был полностью глух на левое ухо — в детстве его оттаскал за уши отчим, после чего мальчишка практически полностью перестал слышать. Эти сведения он пробубнил ровным монотонным голосом, из чего Женя заключила, что общаться с Алесем бесполезно. Порой он мочился под себя, и запах от него был невыносимый. Парень нередко выпивал, и в эти дни его заказы сваливались на Женины плечи. Целыми днями она таскалась с коробом за плечами и к вечеру буквально валилась с ног от усталости. Короткий сон не приносил облегчения, лёгкие непрактичные кроссовки истрепались, и впереди замаячил призрак ранней холодной осени без соответствующей одежды и обуви.
Так прошло около трёх недель.
В первые дни Женя чувствовала себя более, чем неловко. Ей всё время казалось, что в любой момент она может встретить знакомых. Ей было невыносимо стыдно, что она, пусть и недоучившийся, но подающий надежды журналист и фотограф, занята таким жалким и унизительным трудом. Её амбиции до сих пор не угасли, и это убогое занятие вызывало жгучее чувство досады. Впрочем, она довольно быстро стала тупеть от усталости, и чувство позора несколько притупилось. А вот мысли о том, что надо возвращаться домой посещали Женю всё чаще и чаще. Единственное, чего она не могла объяснить, состояло в том, что дом ассоциировался исключительно с Игорем. Порой она чувствовала себя так, словно их связывала невидимая пуповина, обрыв, которой грозил перекрытием кислорода и неминуемой смертью.
В дальний и неблагополучный район она забрела к концу третьей недели.
Женя шла по темному пустому переулку, и в голове у нее звучал ровный менторский голос Игоря. Она не могла заставить его замолчать и пыталась верить, будто сама перебирает в памяти различные моменты их общения.
«Ну вот опять про свою ерунду рассказываешь».
«Снова про твои проблемы, давай о чем-нибудь веселом поговорим».
«Хватит реветь, иди перед своими родственниками дебильными слезы лей».
Наверное, ей надо было насторожиться ещё тогда, после чаепития у бабушки, когда Игорь изъявил желание заказать детализацию звонков и установить геолокацию, а по сути дела навязывал тотальный контроль за её действиями и передвижениями.
Тем не менее он не уставал повторять, как он о ней беспокоится и переживает за каждый её шаг. И главное, как ему хорошо с Женей, какая она отзывчивая и хорошая.
Она ещё не понимала, что хороших людей не любят, их используют! Что произошло после того момента? Когда Женя почувствовала, что боится радоваться, что разучилась смеяться, что боится быть весёлой и раскованной?
«Ах, Игорь, ведь это всё из-за тебя», — Женя осмелилась думать о муже плохо и содрогнулась от собственного вольнодумия.
Почему он упрекал Женю в том, что ему приходится проявлять огромное терпение в её отношении почти в каждом разговоре? Почему она не понимала, что жертвенность и терпение хороши там, где они взаимны; где и ради тебя пожертвуют. Например, встретят после работы в ночи или избавят от необходимости мыть посуду после тяжелого рабочего дня. Где любящий человек знает о том, что у тебя прохудились кроссовки или закончился дневной крем. Ведь любовь это взаимная забота и поступки, а не только вздохи под луной.
Она спрятала лицо в высокий ворот свитера. Ещё пару дней назад солнце было жарким, пели птицы и с моря дул лёгкий прохладный ветерок. Из одежды футболка и джинсы. Но позавчера налетела гроза, обложные свинцовые тучи обрушили на город колкий проливной дождь. Утром значительно похолодало, а вода в заливе поднялась выше ординара.
Шагать с тяжеленным коробом за спиной было так трудно, словно его нагрузили кирпичами.
Ветер задувал в капюшон, руки леденели, пальцы ныли и не разгибались.
Шаги отскакивали от брусчатки ровными, звонкими щелчками.
Вокруг не было ни души. Окраина, начало первого. Циклон загнал под крышу даже бездомных и местную арабскую молодежь. Женя пошла быстрей, побежала.
В дальнем дворе горел один единственный фонарь. Женя растерянно остановилась, пытаясь сориентироваться по навигатору. Хорошо, что это последний заказ. Кажется Али, что-то напутал. Телефон показывал, что она находится в промзоне. Девушка тревожно огляделась — впереди был абсолютный мрак. Где-то неподалёку шумело море, и в вое ветра отчётливо угадывалась тоскливая и жуткая песня. Али не обрадуется, если она не сможет осуществить доставку. Вычтет стоимость из её зарплаты, а она и так сущие копейки.
Женя ещё раз огляделась. Из-за воя ветра не разобрать, но такое ощущение, что вдалеке послышались шаги.
Внезапно ей стало жутко. Впереди пустая тёмная улица. Мокрый фонарь раскачивается с мертвенным скрипом. Женя нервно оглянулась назад. Такое ощущение, что в каждом тёмном углу притаились зловещие фигуры. Стоит отвернуться и на её шее тут же сомкнуться чьи-то ледяные пальцы.
Где-то в самом начале улицы показалась рослая мужская фигура. Не лучший вариант спрашивать дорогу, но, похоже, у неё нет другого выхода. Женя подождала, когда мужчина поравняется с ней.
— Простите, Вы не подскаже…
Чёрт, это же сын Али, тот самый малолетний нахал с прыщавым лицом. Озабоченный переросток обезьяньей породы.
— Какая встреча! Что потеряла?
— Заблудилась.Не могу найти адрес.
Парень заглянул в квитанцию и кивнул:
— Пойдём, я знаю где это.
Несколько минут они шли рядом, и Женя буквально кожей чувствовала, как этот ублюдок возбуждён. Он разве что слюни не подтирал, поминутно пытался прикоснуться к её телу рукой, а когда они вошли в абсолютно тёмный неосвещённый переулок, цепко подхватил под руку.
В тот момент, когда Женя попыталась высвободить локоть, он дёрнул её на себя и больно прижал к стене. Скорее всего, он отлично знал, куда Женя направляется и преследовал её от самой конторы. Взгляд у парня был мутный, расфокусированный.
«Обдолбанный», — мелькнуло в голове.
В какой-то момент Женя почувствовала, как её сковал пароксизм страха. Паническое, всепоглощающее ощущение, которое отнимает остатки здравого смысла.
Мысль ударить ублюдка коленом в пах родилась совершенно неожиданно. Всё-таки в ней начало, что-то меняться. За последние недели Женя пережила так много, что это решение уже не показалось слишком грубым. Ныряя в воду озера, Женя не собиралась приносить новые жертвы. Такие потрясения в её планы больше не входили. И она ударила.
Слабо, неловко, но ударила. Ударила впервые в жизни и чувствуя, как сердце ухнуло в пятки, бросилась бежать. Короб больно бил по спине.
Подошвы кроссовок звонко шлёпали по гладким отполированным камням. В проулке была кромешная тьма, но звук выдавал её.
Женя свернула в какой-то двор. Не стоило ходить через неуютные задворки с тёмными глухими домами. Она прижалась к стене. Сердце билось с такой силой, что казалось, будто оно грохочет на всю округу, выдавая её присутствие. Сын Али пробежал по улице. Она вжалась в мокрую шершавую стену спиной.
Только бы он не вернулся. Не заметил крошечный спасительный уголок.
В узкую арку старого дома выходило одно окошко. Совсем небольшое. Сквозь приспущенные жалюзи пробивался свет, такой слабый, что даже не отражался в луже.
Будь, что будет. Конечно, крайне неловко беспокоить людей в столь поздний час, но у неё просто нет выбора. Ничего. Переживут, а она потом принесёт самые вежливые извинения.
Женя несмело занесла руку и постучала.
— Ё*, твою мать. Всё-таки решила потрахаться?
Господи, такое могло случиться только с ней. А ещё говорят, что два снаряда в одну воронку не попадают.
В луче тёплого жёлтого света отразился глянцевый белоснежный ирокез.
— Ольги, кто там? — за плечом Ольгерда нарисовалась любопытная физиономия Тоньки.
— Ууу, — обиженно продудел он, — а я думал это пожрать принесли.
— Это Первый проезд, дом два, — Женя почувствовала, что у неё занемели губы.
— Счас, — Ольгерд на всякий случай вывернул голову в сторону неприметной таблички, уточнил собственный адрес и кивнул, — так ты на доставке хавчика работаешь? Ну, давай, чего у тебя там.
— Лапша, тефтели, картофельный салат, яблочный пирог. Всё как и заказывали, — Женя начала выгружать лоточки в подставленные руки.
Забавно, но она и предположить не могла, что несёт заказ новым знакомым.
Когда последний контейнер перекочевал в руки Тоньки в проёме арки появился сын Али.
Женя непроизвольно сжалась. Буквально пара минут — и она снова останется с этим выродком наедине.
— Твой парень? — Ольгерд полез в задний карман джинсов за кошельком. Вне всякого сомнения, его штаны были последним писком моды и представляли из себя столь живописную рванину, что Женя искренне засомневалась в их брендовости.
Она помотала головой и умоляюще уставилась в тёмно-синие глаза красавчика. В горле пересохло, а язык предательски прилип к гортани. Не, дурак же он, должен догадаться.
— Эй, чего там? — в дверном проёме появился Мартин. — О-па. Какими судьбами? — поинтересовался он и на всякий случай добавил: — выпить пришла? А виски нет.
— Да она со своим парнем на доставке еды работает, — вместо Жени пояснил Ольгерд.
— Давай уже быстрей, холодно, -захныкал Тонька, — я есть хочу. Расплачивайся быстрее.
— Заткнись, проглот. Тебя проще убить, чем прокормить, - огрызнулся Ольгерд
— Это не мой парень, — Женя, наконец, осмелела и перевела умоляющий взгляд на Мартина, — привязался по дороге. Приставал.
Не выгонят же они её на улицу. Пусть они и бунтари пополам с возмущением спокойствия, но ещё и молодые сильные парни. Должно же в них быть что-то человеческое.
— М-да? - задумчиво протянул Мартин, - ну, тогда заходи. Что-то ты к нам зачастила.
Женя переступила порог и узнала то самое помещение, которое молодые люди приспособили под репетиционную точку. Занесло же её. Второй раз и снова в тёмное время суток. Она оглядела высокий потолок, небольшую балюстраду, уголок отдыха и почувствовала, что её трясёт.
— Репетируете? — неверным срывающимся голосом поинтересовалась она. — Простите, что снова помешала.
Ольгерд шумно пошуровал ключом в замке,и, когда дверь закрылась, Женя облегчённо вздохнула.
— Не, — Мартин помотал головой, — фотосессию делаем. У нас скоро первый сингл выходит. Это к нему. Целый день убили. Даже еду решили не готовить, а заказать.
— Фотосессию? — Женя неожиданно почувствовала интерес. Конечно, стоило бы поблагодарить парней ещё раз, рассыпаться в признательности, сказать, как ей повезло, но она внезапно очутилась в своей стихии и заинтересованно спросила:
— Можно посмотреть?
— Конечно, — самодовольно хмыкнул Мартин, — иди сюда к компьютеру.
В университете Женя училась на факультете журналистики и ещё на третьем курсе увлеклась фотографией. Брак с Игорем перечеркнул все карьерные начинания, хотя её преподаватель по фотооделу неоднократно говорил о том, что Женя очень талантлива.
— Вот смотри! Это Ольгерд!
Возможно музыкантом Мартин был классным, но фотограф из него вышел косорукий, Женя еле сдержалась, что бы не фыркнуть от смеха:
— Ну, да. Возможно у тебя есть потенциал! - вежливо протянула она.
— Потенциал. Потенциал, - пробормотал Мартин, - а потенция от этого слова происходит?
Похоже ему просто-напросто нравилось Женю смущать и словно в довершение своих мыслей, Мартин громко процитировал:
- А знаешь, что будет если слово потенция прочитать наоборот? ЯИЦ..НЕТ...ОП!!!
- Да, ну тебя, - Женя сначала порозовела, а затем злорадно добавила, - снимок сплошная размазня! Ну, и где Ольгерд?
— Чего ты?! Вот он, с краю…
— Фу! — Женя всё же немного смутилась своей грубоватой реакции и похвалила: — Ну, да другое дело… А ты где?
Мартин неожиданно покраснел до корней волос и смущённо признался:
— … А я «Фу».
За плечом Мартина нарисовался Ольгерд:
— А ты, что фотографировать умеешь. Ну, в смысле профессионально?
— Умею, — услужливо проговорила Женя. — Если хотите могу сделать вам портфолио. Прямо сейчас. Бесплатно.
Она была так признательна парням за своё спасение, что не могла не сделать чего-то хорошего в ответ.
— Тогда сделай Мартину виньетку, — Ольгерд скривил губы в неповторимую гримасу, — он просто мечтает об этом.
— Заткнись, — Мартин ткнул Ольгерда в бок, — ну, чего? Что нам делать? Что снимать? Как вставать?
— В каком стиле должно быть портфолио?
— Ну, не знаю, — Мартин почесал в кудрявом затылке. — ну, такое рок-н-ролльное. Кровь, любовь, протест.
Женя на секунду задумалась.
— Хорошо. Тони, иди за барабаны и это…можно тебя попросить снять рубашку?
— Начало многообещающее, — хмыкнул Ольгерд, — ну, чего ты расселся? И зачем мы тебя такого ленивого в группу взяли? Раздевайся!
- Не могу не согласиться, - с важным видом кивнул Тонька, - я единственный, кто в рок-группе всегда сидит.
- Раздевайся, - заорал Ольгерд, - горе прожорливое!
Пока Тонька весьма неторопливо, словно в эротическом фильме расстёгивал рубашку, Ольгерд демонстративно скрестил на груди руки и с презрительным видом прислонился к стене. Наверное, в другой момент его наглое выражение лица убило бы в Жене всё желание, но она почувствовала, как загорелись её пальцы, когда Мартин принес со стола новенькую зеркалку.
- Между прочим, - наставительным тоном заметил Тонька, - если ты играешь на ударных в рок-группе, то девушки тебе охотней дают. А если на органе в католическом костеле, то нет.
- Уймись уже.
Женя так соскучилась по работе, что нащелкала вертлявого Тоньку меньше, чем за час. Она чувствовала, что её буквально распирает от необъяснимого восторга. Какого-то внутреннего ликования, когда вернулась долгожданная муза.
