А ведь цвела в ее глазах любовь,
Не страх, а радость быть самой собой.
Долго-долго гуляли они вдвоем порой.
Он считал ее сестрой.
Барда. Баллада о Фаольтиарне
Полуденное солнце припекало, но на северной террасе дворца царила прохлада. Лёгкий ветер доносил аромат цветущей магнолии. Каждый день, когда солнце поднималось на высоту дворцовой колокольни, её светлость Эрминия, княгиня Ладенская, собирала приближённых за шитьём.
Я любила эти тихие предобеденные часы. Шелест тканей, размеренные движения игл и ножниц, рассказанные вполголоса истории дарили удивительное чувство близости и покоя. Служанки взмахивали опахалами, в большом кувшине, обёрнутом мокрой тканью, был налит малиновый напиток со льдом.
— Сила женщины в верности и домашних ремёслах, — наставляла княгиня. — Если жена по знатности поручает служанкам обшивать своих мужчин, тем отказывает им в священной поддержке. Нет позора в том, чтобы самой изладить рубашку или приготовить напиток для прохлаждения…
Я прилежно орудовала иглой, стараясь не оставить зацепок на тонком орзорумском шёлке — летом только его и можно было носить, не рискуя взмокнуть в первые мгновения. Райнарду понравится обновка. Винно-красный цвет подойдёт к его смуглой коже и оттенит рубины в браслете. Я с нежностью посмотрела на свой браслет, украшенный льдистым жемчугом. Украшения были парными. Мы носили их, не снимая.
— Стежки должны быть меньше, дорогая Исабель, — обратилась ко мне княгиня. — Иначе рубашка быстро разойдётся на боку.
— Вчера я видела, как Райнард выходил из библиотеки, — заметила Агата, фрейлина её светлости. Она особо подчеркнула слово «выходил».
Я вздохнула, а княгиня негромко рассмеялась:
— Да, почтенный архивариус утром жаловался, что молодой ван Дейль предпочитает окна дверям. Шей крепче, Исабель, а то твой Райнард однажды вернётся в лохмотьях!
Я виновато улыбнулась и снова воткнула серебряную иглу в полотно:
— Простите его, ваша светлость.
— Мужчины взрослеют так медленно, — посетовала княгиня. — Мы должны вразумлять их по мере сил и с должной почтительностью…
Её прервал стук в дверь. Агата поднялась открыть и спустя мгновение вернулась, держа в руках письмо. Она не скрывала широкой улыбки — на конверте стояла княжеская печать.
— Принц Трэвис почтит нас своим присутствием в день своего шестнадцатилетия, — сообщила княгиня, бегло просмотрев письмо. — С ним из Ладены прибудут две сотни воинов. Агата, дорогая, беги обрадуй кастеляна, что у него прибавится хлопот. Ах, Трэвис, мальчик мой!.. Нужно закончить рубашку к его приезду, он наверняка вырос из старой!
Дверь за Агатой закрылась, по коридору послышались её торопливые шаги. Мы остались на террасе вдвоём — княгиня жестом отослала служанок и задумчиво комкала в руках письмо.
Мы жили в Марсале, самом северном городе княжества, куда редко доходили вести с южных рубежей. Ладену, княжескую столицу, я помнила урывками — фонтаны на площади, торговцы пряностями, сидящие в тени пальм… и драконьи крылья, застилающие солнце. Там погибли родители — в один миг, охваченные драконьим огнём. Там мы с Райнардом обрели новую семью. Княгиня увезла нас в Марсал и воспитала, не делая различий с собственным сыном. Здесь память о пережитой трагедии совершенно изгладилась, да и климат был здоровее.
Княжич Трэвис был нашим с Райнардом ровесником и раньше проводил в Марсале каждое лето. Последние два года князь держал его при себе: знакомил с государственными делами, учил сражаться и прочим искусствам, нужным будущему правителю. Теперь от него пришло письмо, и княгиня Эрминия лучилась счастьем.
— Ах, Трэвис, Трэвис, — повторила она. — Шестнадцать лет… Ещё не мужчина, но уже не тот малыш, что искал защиты у моей юбки. Дети растут так быстро! Помни об этом, Исабель, когда будешь воспитывать своих. Кажется, они никогда не повзрослеют, но вот проходит время — и ты мать юноши, а вскоре нянчишь его детей…
— Хорошо, что Трэвис возвращается. — Я и сама скучала по другу детства.
— Да, — княгиня отложила письмо и коснулась моей руки, вынуждая закончить работу. — А ты молодец, Исабель. Рубашка получается очень красивая.
Её светлость умела так выделять слова, что они обретали совершенно иной смысл. Я нахмурилась и расправила рубашку на столе:
— Что не так?
Вместо ответа княгиня улыбнулась и поднялась из резного кресла:
— Идём поглядим на город. Заодно побеседуем.
Опершись на перила, мы смотрели на раскинувшийся внизу Марсал. Княжеский дворец стоял на холме, и с террасы открывался великолепный вид на домики цвета охры, черепичные крыши, над которыми поднимались тонкие струйки дыма, на апельсиновые и масличные сады, окрасившие склоны в густо-зелёный цвет. Я привычно задержала взгляд на старом храме, увенчанном мраморной женщиной верхом на драконе. Старые верования давно ушли из мира вместе с магией, но храм стоял. Ныне статуя всадницы олицетворяла победу над заблуждениями, а ещё свободу и силу.
Для всех, кроме меня. У нас с Райнардом были свои счёты с крылатыми тварями.
— Так что не так с рубашкой? — спросила я, отведя взгляд от храма. — Я делала мелкие стежки, всё как вы сказали…
— Милая Исабель, — улыбнулась княгиня. — Это действительно очень красивая рубашка. Но тебе уже пятнадцать. Райнарду тоже. Понимаешь, о чём я?
Я покачала головой.
— В твои годы девушки шьют одежду тем, кого избирают в спутники жизни. Вы с Райнардом очень близки. Это хорошо — нет ничего дороже семьи. Но порой ты будто забываешь, что он твой брат.
— Забываю? Что вы хотите сказать?
— Ты знаешь, дорогая Исабель. На балах ты танцуешь с Райнардом. С ним же ездишь на прогулки. А Райнард держится рядом с тобой, будто телохранитель. Молодым людям его возраста и положения надлежит проводить время по-другому. Скажу прямо: ему пора встречаться с девушками и выбирать, с кем продолжить род ван Дейлей. А тебе следует задуматься о женихе.
Я опустила голову. Рай был рядом со мной столько, сколько я себя помнила. Зачем мне было обращать внимание на других мужчин? Княгиня улыбнулась и положила руку поверх моей:
— Не волнуйся, Исабель. Ты знаешь, никто не поведёт тебя под венец раньше двадцати одного года. За шесть лет ты привыкнешь к жениху и приготовишь брачный наряд. — Она помолчала и крепче стиснула мою ладонь: — Трэвис будет рад получить от тебя новую рубашку, когда приедет.
Я подняла на её светлость неверящий взгляд.
— Мне казалось, вы неплохо ладили, когда он приезжал, — голос княгини слышался будто издали. — Ты мне как дочь, Исабель. Мой долг достойно устроить твою жизнь. Я буду горда, если ты примешь титул княгини Ладенской после меня.
Род ван Дейлей служил ладенской короне много лет. Отец служил послом в соседнем королевстве, сожжённом драконами. Почётная служба стоила жизни ему и матери, нас и усыновили в память об отцовских заслугах. Но я не могла помыслить, что высочайшая милость вознесёт меня так высоко. Стать её светлостью княгиней Ладенской, надеть алмазный венец… Я глубоко вздохнула и стиснула перила, стараясь унять дрожь в руках.
— Вы столько делаете для нас, ваша светлость, — сорвалось с моих губ. — Мы с Райнардом в неоплатном долгу перед вами.
— Глупости, милая Исабель! Мы же одна семья. Значит, решено. Когда Трэвис приедет, я сама с ним поговорю.
— А Райнард?..
— А что Райнард? Он хорош собой и достойного рода. Он недолго будет одинок.
Каждое слово отсекало прошлое, как серебряные ножницы резали шёлк. Я проглотила непролившиеся слёзы и подняла голову:
— Я не успею сшить рубашку к приезду Трэвиса.
— Я уже раскроила её по новым меркам. Успеешь и сшить, и украсить.
Её светлость была права. Райнард — мой брат. Он не сможет стать мне мужем. А Трэвис… О таком браке можно было только мечтать.
— И ещё кое-что, — голос княгини зазвучал твёрже. — Райнарду пора выбрать себе дело. Сперва мы полагали, что он пойдёт по стопам отца, однако склонности к дипломатии я в нём не наблюдаю. Посла из него не выйдет. Зато военная карьера будет блестящей: он храбр, искусен с мечом и луком. Но в Марсале боевого опыта не наберёшься. Не сердись за прямоту, дорогая Исабель, но пора отрывать брата от юбки.
— Я поговорю с ним, — кивнула я.
На сердце лежала свинцовая тяжесть, и я невольно обхватила себя руками, пытаясь защититься от неизбежного. Под тонким платьем вились шрамы от драконьего огня. У Райнарда остались такие же. Нас вместе вытащили из горящей повозки, довезли до Ладены на одном коне. Пережитое горе спаяло нас крепче, чем общая кровь. Мы были одним целым — два близнеца, разделивших материнскую утробу, потери и беды.
Я глубоко вдохнула и выпрямилась, стараясь держаться так же ровно, как её светлость. Как бы ни сложилась судьба, у нас с Раем хватит сил её принять.
— Ладенское княжество — мост между Империей и Орзорумским халифатом! Мы — ключ к южной торговле, мы — щит от кочевников! Кто считает, будто князь Ладенский ошибся, отдав корону под власть Империи, тот глуп, как свиной пуп, и не должен раскрывать рот кроме как для еды…
Площадь перед дворцом была запружена народом — послушать лекцию заезжего мудреца пришла едва ли не тысяча человек. Ладенское княжество вошло в состав Империи задолго до моего рождения, но споры о независимости не утихали. Голос учёного был слаб, каждое слово за ним повторял стражник, чей рёв легко покрывал гомон толпы. За их спинами висела большая холщовая карта, знакомая мне по урокам — огромная Империя, увенчанная на юге нашим княжеством, дальше — столь же обширный Орзорумский халифат, а между ними — полоса песка. Мы с Райнардом сидели в открытой карете, и моя рука покоилась в его руке.
— Халва, сладкая халва! — то и дело вплетался в шум голос лавочника, который сноровисто проталкивался через толпу. Я бросила ему монету и спрятала холщовый мешочек в складках платья.
Пока внимание зрителей было приковано к ученому, я наклонилась к брату:
— Трэвис возвращается через месяц.
— Слышал, — поморщился Рай. — Сплетни летают быстро. Ис, зачем ты в это ввязалась? Ты же не любишь его!
— Не глупи, — я предостерегающе сжала смуглую ладонь. — Я люблю Трэвиса.
— И давно ты это поняла?
— Пока что люблю как друга! Но со временем всё изменится.
Я вздохнула. Разговор обещал быть труднее, чем я думала.
— Ты не видела его два года! — стоял на своём Рай.
— Ты тоже. Быть может, скоро сам не пожелаешь мне лучшего мужа.
— Едва ли.
Райнард насупился. Я погладила предплечье над рубиновым браслетом, не преминув проследить красивую выпуклость вены:
— Нам пора устраивать свою жизнь, Рай. Нельзя пользоваться милостями их светлостей. Они растили нас как родных…
— Ис, послушай, — Рай повернулся ко мне, и я поразилась, какое измученное лицо у него было. — Я бы понял, полюби ты кого-то из местных. Но Триса ты видишь раз в год! Почему именно он?
Я молчала, теребя рукав, на котором знала каждый стежок. Кто теперь будет шить моему брату рубашки?..
— С этой свадьбой… — Райнард потёр лоб и снова взял меня за руку. — Я будто откупаюсь тобой за то, что нас приютили. Ты вообще не должна выходить замуж, если не хочешь. Мы не нищие! В Ладене остались отцовские земли!
— Они для тебя, — твёрдо сказала я, — и твоей будущей семьи.
— Ты моя семья, и другой мне не надо.
— Я выхожу замуж не завтра, — улыбнулась я. — Речь только о помолвке. За шесть лет мы успеем всё обдумать. Только представь, какая честь стать женой будущего ладенского князя!
— Никакая честь не стоит твоего счастья.
Учёный на трибуне прервался, чтобы выпить воды. Я ощутила спиной взгляды служанок и чуть отстранилась.
— Прошу тебя, постарайся поладить с Трэвисом, когда он приедет. Ради меня.
Райнард хмуро кивнул. Я перевела дыхание. Я смогу уговорить его — мягко и незаметно, как подобает мудрой женщине.
Остался заключительный шаг: вложить в ладонь брата мешочек со сладостями:
— И сделай подарок Агате или другой красивой девушке. Это тебя ни к чему не обяжет. Просто подари. Пожалуйста.
Выйдя вечером на балкон, я увидела, как Агата угощает халвой подруг во дворе. Я довольно улыбнулась: я сдержала обещание, данное её светлости. Только на сердце по прежнему лежал тяжёлый груз.
Солнце подбиралось к дворцовой колокольне, когда мы закончили завтрак — горячие лепёшки с мёдом, зайчатина, запечёная с травами, и молодой козий сыр с мятой и розмарином. Райнарда за столом не было. От слуг я узнала, что молодой ван Дейль потребовал собрать еду с собой и отправился верхом в сторону восточных холмов — наши излюбленные места для прогулок. Мне не терпелось тоже оседлать кобылу, но на северной террасе ждала недошитая рубашка для Трэвиса. Я кожей ощущала, как долг перед будущим мужем отрывает меня от прежней жизни: привычных прогулок, игр, разговоров…
— Райнард стал интересоваться науками? — спросила её светлость Эрминия, выходя из столовой со мной. — Его вчера видели на выступлении учёного.
— Он сопровождал меня, — ответила я. — Вы говорили, что появляться на многолюдных сборищах без охраны опасно.
— Совершенно верно. Но ты помнишь, у молодых людей свои заботы. Больше Райнарду не придётся переживать за тебя. Спустимся во двор, дорогая, я хочу познакомить тебя кое-с-кем.
Скоро мы стояли в тени конюшни, а перед нами склонялся крупный мужчина в латах поверх толстой льняной рубахи.
— Позволь представить тебе Гила, доблестного воина Империи и Ладенского княжества. Гил, поручаю Исабель ван Дейль твоим заботам.
Пока я переводила изумлённый взгляд с воина на княгиню, она пояснила:
— Гил будет сопровождать тебя везде, где пожелаешь: на рынок, выступления, прогулки. Он опытный воин, и ему смело можно вверить твою честь и безопасность. Райнарду больше не придётся отвлекаться от своих дел.
В груди поднялось глухое раздражение. Как бесцеремонно мне навязали телохранителя! Я ещё раз оглядела его. Светлые волосы коротко острижены, правую щёку пересекал шрам от меча, серые глаза смотрели почтительно и приветливо. Латный нагрудник лежал на широкой груди, под наплечниками угадывались мощные мышцы. Я ласково улыбнулась. Воин исполнял приказ и не был виноват, что я привыкла видеть рядом только Райнарда.
— Желаешь заняться шитьём, дорогая? — прожурчала княгиня. — Или, быть может, предпочтёшь прогуляться на рынок и выбрать себе что-нибудь к приезду Трэвиса?
— Благодарю, ваша светлость, — я наконец вспомнила о вежливости. — Уверена, с таким охранником нечего бояться. Гил… Мы едем на рынок.
Обида гнала меня прочь из дворца. Отказаться от нового охранника я не могла, но стоило хотя бы узнать его получше.
— Как скажете, госпожа.
— Как твоё полное имя? — спросила я, выбираясь из коляски у рыночной площади. Было странно иначе обращаться к мужчине, годившемуся мне в отцы.
— Гилберт Френсен, — ответил воин, подавая мне руку.
— Рада знакомству, Гилберт. Исабель ван Дейль, — представилась я уже сама.
— Наслышан о вас, госпожа. Ваш отец служил ладенским послом в Ларском королевстве?
— Да. Вы знали его?
— К глубокому прискорбию, не имел чести. Я сражался в северных землях и никогда не был южнее Марсала.
Не страх, а радость быть самой собой.
Долго-долго гуляли они вдвоем порой.
Он считал ее сестрой.
Барда. Баллада о Фаольтиарне
Часть I. Княжна
Глава 1. Шёлковые нити
Полуденное солнце припекало, но на северной террасе дворца царила прохлада. Лёгкий ветер доносил аромат цветущей магнолии. Каждый день, когда солнце поднималось на высоту дворцовой колокольни, её светлость Эрминия, княгиня Ладенская, собирала приближённых за шитьём.
Я любила эти тихие предобеденные часы. Шелест тканей, размеренные движения игл и ножниц, рассказанные вполголоса истории дарили удивительное чувство близости и покоя. Служанки взмахивали опахалами, в большом кувшине, обёрнутом мокрой тканью, был налит малиновый напиток со льдом.
— Сила женщины в верности и домашних ремёслах, — наставляла княгиня. — Если жена по знатности поручает служанкам обшивать своих мужчин, тем отказывает им в священной поддержке. Нет позора в том, чтобы самой изладить рубашку или приготовить напиток для прохлаждения…
Я прилежно орудовала иглой, стараясь не оставить зацепок на тонком орзорумском шёлке — летом только его и можно было носить, не рискуя взмокнуть в первые мгновения. Райнарду понравится обновка. Винно-красный цвет подойдёт к его смуглой коже и оттенит рубины в браслете. Я с нежностью посмотрела на свой браслет, украшенный льдистым жемчугом. Украшения были парными. Мы носили их, не снимая.
— Стежки должны быть меньше, дорогая Исабель, — обратилась ко мне княгиня. — Иначе рубашка быстро разойдётся на боку.
— Вчера я видела, как Райнард выходил из библиотеки, — заметила Агата, фрейлина её светлости. Она особо подчеркнула слово «выходил».
Я вздохнула, а княгиня негромко рассмеялась:
— Да, почтенный архивариус утром жаловался, что молодой ван Дейль предпочитает окна дверям. Шей крепче, Исабель, а то твой Райнард однажды вернётся в лохмотьях!
Я виновато улыбнулась и снова воткнула серебряную иглу в полотно:
— Простите его, ваша светлость.
— Мужчины взрослеют так медленно, — посетовала княгиня. — Мы должны вразумлять их по мере сил и с должной почтительностью…
Её прервал стук в дверь. Агата поднялась открыть и спустя мгновение вернулась, держа в руках письмо. Она не скрывала широкой улыбки — на конверте стояла княжеская печать.
— Принц Трэвис почтит нас своим присутствием в день своего шестнадцатилетия, — сообщила княгиня, бегло просмотрев письмо. — С ним из Ладены прибудут две сотни воинов. Агата, дорогая, беги обрадуй кастеляна, что у него прибавится хлопот. Ах, Трэвис, мальчик мой!.. Нужно закончить рубашку к его приезду, он наверняка вырос из старой!
Дверь за Агатой закрылась, по коридору послышались её торопливые шаги. Мы остались на террасе вдвоём — княгиня жестом отослала служанок и задумчиво комкала в руках письмо.
Мы жили в Марсале, самом северном городе княжества, куда редко доходили вести с южных рубежей. Ладену, княжескую столицу, я помнила урывками — фонтаны на площади, торговцы пряностями, сидящие в тени пальм… и драконьи крылья, застилающие солнце. Там погибли родители — в один миг, охваченные драконьим огнём. Там мы с Райнардом обрели новую семью. Княгиня увезла нас в Марсал и воспитала, не делая различий с собственным сыном. Здесь память о пережитой трагедии совершенно изгладилась, да и климат был здоровее.
Княжич Трэвис был нашим с Райнардом ровесником и раньше проводил в Марсале каждое лето. Последние два года князь держал его при себе: знакомил с государственными делами, учил сражаться и прочим искусствам, нужным будущему правителю. Теперь от него пришло письмо, и княгиня Эрминия лучилась счастьем.
— Ах, Трэвис, Трэвис, — повторила она. — Шестнадцать лет… Ещё не мужчина, но уже не тот малыш, что искал защиты у моей юбки. Дети растут так быстро! Помни об этом, Исабель, когда будешь воспитывать своих. Кажется, они никогда не повзрослеют, но вот проходит время — и ты мать юноши, а вскоре нянчишь его детей…
— Хорошо, что Трэвис возвращается. — Я и сама скучала по другу детства.
— Да, — княгиня отложила письмо и коснулась моей руки, вынуждая закончить работу. — А ты молодец, Исабель. Рубашка получается очень красивая.
Её светлость умела так выделять слова, что они обретали совершенно иной смысл. Я нахмурилась и расправила рубашку на столе:
— Что не так?
Вместо ответа княгиня улыбнулась и поднялась из резного кресла:
— Идём поглядим на город. Заодно побеседуем.
Опершись на перила, мы смотрели на раскинувшийся внизу Марсал. Княжеский дворец стоял на холме, и с террасы открывался великолепный вид на домики цвета охры, черепичные крыши, над которыми поднимались тонкие струйки дыма, на апельсиновые и масличные сады, окрасившие склоны в густо-зелёный цвет. Я привычно задержала взгляд на старом храме, увенчанном мраморной женщиной верхом на драконе. Старые верования давно ушли из мира вместе с магией, но храм стоял. Ныне статуя всадницы олицетворяла победу над заблуждениями, а ещё свободу и силу.
Для всех, кроме меня. У нас с Райнардом были свои счёты с крылатыми тварями.
— Так что не так с рубашкой? — спросила я, отведя взгляд от храма. — Я делала мелкие стежки, всё как вы сказали…
— Милая Исабель, — улыбнулась княгиня. — Это действительно очень красивая рубашка. Но тебе уже пятнадцать. Райнарду тоже. Понимаешь, о чём я?
Я покачала головой.
— В твои годы девушки шьют одежду тем, кого избирают в спутники жизни. Вы с Райнардом очень близки. Это хорошо — нет ничего дороже семьи. Но порой ты будто забываешь, что он твой брат.
— Забываю? Что вы хотите сказать?
— Ты знаешь, дорогая Исабель. На балах ты танцуешь с Райнардом. С ним же ездишь на прогулки. А Райнард держится рядом с тобой, будто телохранитель. Молодым людям его возраста и положения надлежит проводить время по-другому. Скажу прямо: ему пора встречаться с девушками и выбирать, с кем продолжить род ван Дейлей. А тебе следует задуматься о женихе.
Я опустила голову. Рай был рядом со мной столько, сколько я себя помнила. Зачем мне было обращать внимание на других мужчин? Княгиня улыбнулась и положила руку поверх моей:
— Не волнуйся, Исабель. Ты знаешь, никто не поведёт тебя под венец раньше двадцати одного года. За шесть лет ты привыкнешь к жениху и приготовишь брачный наряд. — Она помолчала и крепче стиснула мою ладонь: — Трэвис будет рад получить от тебя новую рубашку, когда приедет.
Я подняла на её светлость неверящий взгляд.
— Мне казалось, вы неплохо ладили, когда он приезжал, — голос княгини слышался будто издали. — Ты мне как дочь, Исабель. Мой долг достойно устроить твою жизнь. Я буду горда, если ты примешь титул княгини Ладенской после меня.
Род ван Дейлей служил ладенской короне много лет. Отец служил послом в соседнем королевстве, сожжённом драконами. Почётная служба стоила жизни ему и матери, нас и усыновили в память об отцовских заслугах. Но я не могла помыслить, что высочайшая милость вознесёт меня так высоко. Стать её светлостью княгиней Ладенской, надеть алмазный венец… Я глубоко вздохнула и стиснула перила, стараясь унять дрожь в руках.
— Вы столько делаете для нас, ваша светлость, — сорвалось с моих губ. — Мы с Райнардом в неоплатном долгу перед вами.
— Глупости, милая Исабель! Мы же одна семья. Значит, решено. Когда Трэвис приедет, я сама с ним поговорю.
— А Райнард?..
— А что Райнард? Он хорош собой и достойного рода. Он недолго будет одинок.
Каждое слово отсекало прошлое, как серебряные ножницы резали шёлк. Я проглотила непролившиеся слёзы и подняла голову:
— Я не успею сшить рубашку к приезду Трэвиса.
— Я уже раскроила её по новым меркам. Успеешь и сшить, и украсить.
Её светлость была права. Райнард — мой брат. Он не сможет стать мне мужем. А Трэвис… О таком браке можно было только мечтать.
— И ещё кое-что, — голос княгини зазвучал твёрже. — Райнарду пора выбрать себе дело. Сперва мы полагали, что он пойдёт по стопам отца, однако склонности к дипломатии я в нём не наблюдаю. Посла из него не выйдет. Зато военная карьера будет блестящей: он храбр, искусен с мечом и луком. Но в Марсале боевого опыта не наберёшься. Не сердись за прямоту, дорогая Исабель, но пора отрывать брата от юбки.
— Я поговорю с ним, — кивнула я.
На сердце лежала свинцовая тяжесть, и я невольно обхватила себя руками, пытаясь защититься от неизбежного. Под тонким платьем вились шрамы от драконьего огня. У Райнарда остались такие же. Нас вместе вытащили из горящей повозки, довезли до Ладены на одном коне. Пережитое горе спаяло нас крепче, чем общая кровь. Мы были одним целым — два близнеца, разделивших материнскую утробу, потери и беды.
Я глубоко вдохнула и выпрямилась, стараясь держаться так же ровно, как её светлость. Как бы ни сложилась судьба, у нас с Раем хватит сил её принять.
***
— Ладенское княжество — мост между Империей и Орзорумским халифатом! Мы — ключ к южной торговле, мы — щит от кочевников! Кто считает, будто князь Ладенский ошибся, отдав корону под власть Империи, тот глуп, как свиной пуп, и не должен раскрывать рот кроме как для еды…
Площадь перед дворцом была запружена народом — послушать лекцию заезжего мудреца пришла едва ли не тысяча человек. Ладенское княжество вошло в состав Империи задолго до моего рождения, но споры о независимости не утихали. Голос учёного был слаб, каждое слово за ним повторял стражник, чей рёв легко покрывал гомон толпы. За их спинами висела большая холщовая карта, знакомая мне по урокам — огромная Империя, увенчанная на юге нашим княжеством, дальше — столь же обширный Орзорумский халифат, а между ними — полоса песка. Мы с Райнардом сидели в открытой карете, и моя рука покоилась в его руке.
— Халва, сладкая халва! — то и дело вплетался в шум голос лавочника, который сноровисто проталкивался через толпу. Я бросила ему монету и спрятала холщовый мешочек в складках платья.
Пока внимание зрителей было приковано к ученому, я наклонилась к брату:
— Трэвис возвращается через месяц.
— Слышал, — поморщился Рай. — Сплетни летают быстро. Ис, зачем ты в это ввязалась? Ты же не любишь его!
— Не глупи, — я предостерегающе сжала смуглую ладонь. — Я люблю Трэвиса.
— И давно ты это поняла?
— Пока что люблю как друга! Но со временем всё изменится.
Я вздохнула. Разговор обещал быть труднее, чем я думала.
— Ты не видела его два года! — стоял на своём Рай.
— Ты тоже. Быть может, скоро сам не пожелаешь мне лучшего мужа.
— Едва ли.
Райнард насупился. Я погладила предплечье над рубиновым браслетом, не преминув проследить красивую выпуклость вены:
— Нам пора устраивать свою жизнь, Рай. Нельзя пользоваться милостями их светлостей. Они растили нас как родных…
— Ис, послушай, — Рай повернулся ко мне, и я поразилась, какое измученное лицо у него было. — Я бы понял, полюби ты кого-то из местных. Но Триса ты видишь раз в год! Почему именно он?
Я молчала, теребя рукав, на котором знала каждый стежок. Кто теперь будет шить моему брату рубашки?..
— С этой свадьбой… — Райнард потёр лоб и снова взял меня за руку. — Я будто откупаюсь тобой за то, что нас приютили. Ты вообще не должна выходить замуж, если не хочешь. Мы не нищие! В Ладене остались отцовские земли!
— Они для тебя, — твёрдо сказала я, — и твоей будущей семьи.
— Ты моя семья, и другой мне не надо.
— Я выхожу замуж не завтра, — улыбнулась я. — Речь только о помолвке. За шесть лет мы успеем всё обдумать. Только представь, какая честь стать женой будущего ладенского князя!
— Никакая честь не стоит твоего счастья.
Учёный на трибуне прервался, чтобы выпить воды. Я ощутила спиной взгляды служанок и чуть отстранилась.
— Прошу тебя, постарайся поладить с Трэвисом, когда он приедет. Ради меня.
Райнард хмуро кивнул. Я перевела дыхание. Я смогу уговорить его — мягко и незаметно, как подобает мудрой женщине.
Остался заключительный шаг: вложить в ладонь брата мешочек со сладостями:
— И сделай подарок Агате или другой красивой девушке. Это тебя ни к чему не обяжет. Просто подари. Пожалуйста.
Выйдя вечером на балкон, я увидела, как Агата угощает халвой подруг во дворе. Я довольно улыбнулась: я сдержала обещание, данное её светлости. Только на сердце по прежнему лежал тяжёлый груз.
Глава 2. Драконьи зубы
Солнце подбиралось к дворцовой колокольне, когда мы закончили завтрак — горячие лепёшки с мёдом, зайчатина, запечёная с травами, и молодой козий сыр с мятой и розмарином. Райнарда за столом не было. От слуг я узнала, что молодой ван Дейль потребовал собрать еду с собой и отправился верхом в сторону восточных холмов — наши излюбленные места для прогулок. Мне не терпелось тоже оседлать кобылу, но на северной террасе ждала недошитая рубашка для Трэвиса. Я кожей ощущала, как долг перед будущим мужем отрывает меня от прежней жизни: привычных прогулок, игр, разговоров…
— Райнард стал интересоваться науками? — спросила её светлость Эрминия, выходя из столовой со мной. — Его вчера видели на выступлении учёного.
— Он сопровождал меня, — ответила я. — Вы говорили, что появляться на многолюдных сборищах без охраны опасно.
— Совершенно верно. Но ты помнишь, у молодых людей свои заботы. Больше Райнарду не придётся переживать за тебя. Спустимся во двор, дорогая, я хочу познакомить тебя кое-с-кем.
Скоро мы стояли в тени конюшни, а перед нами склонялся крупный мужчина в латах поверх толстой льняной рубахи.
— Позволь представить тебе Гила, доблестного воина Империи и Ладенского княжества. Гил, поручаю Исабель ван Дейль твоим заботам.
Пока я переводила изумлённый взгляд с воина на княгиню, она пояснила:
— Гил будет сопровождать тебя везде, где пожелаешь: на рынок, выступления, прогулки. Он опытный воин, и ему смело можно вверить твою честь и безопасность. Райнарду больше не придётся отвлекаться от своих дел.
В груди поднялось глухое раздражение. Как бесцеремонно мне навязали телохранителя! Я ещё раз оглядела его. Светлые волосы коротко острижены, правую щёку пересекал шрам от меча, серые глаза смотрели почтительно и приветливо. Латный нагрудник лежал на широкой груди, под наплечниками угадывались мощные мышцы. Я ласково улыбнулась. Воин исполнял приказ и не был виноват, что я привыкла видеть рядом только Райнарда.
— Желаешь заняться шитьём, дорогая? — прожурчала княгиня. — Или, быть может, предпочтёшь прогуляться на рынок и выбрать себе что-нибудь к приезду Трэвиса?
— Благодарю, ваша светлость, — я наконец вспомнила о вежливости. — Уверена, с таким охранником нечего бояться. Гил… Мы едем на рынок.
Обида гнала меня прочь из дворца. Отказаться от нового охранника я не могла, но стоило хотя бы узнать его получше.
— Как скажете, госпожа.
— Как твоё полное имя? — спросила я, выбираясь из коляски у рыночной площади. Было странно иначе обращаться к мужчине, годившемуся мне в отцы.
— Гилберт Френсен, — ответил воин, подавая мне руку.
— Рада знакомству, Гилберт. Исабель ван Дейль, — представилась я уже сама.
— Наслышан о вас, госпожа. Ваш отец служил ладенским послом в Ларском королевстве?
— Да. Вы знали его?
— К глубокому прискорбию, не имел чести. Я сражался в северных землях и никогда не был южнее Марсала.
