Алек вздохнул, смирившись заранее с такой участью, не планируя теперь уж отступать. Позорное бегство с поля боя точно не вариант для бывшего майора. Его-то как раз за обратное судили. Превышение полномочий, нарушение прямого приказа, повлекшее массивные потери среди гражданского населения, несоразмерные полученному военному преимуществу. Так звучал его приговор. Ничего общего с дезертирством. Алек был обучен идти в атаку, рискуя собой и стараясь максимально созранить вверенный личный став. Отвоевал свое давно, а вбитый в сознание маршрут так и остался основным рабочим.
Диван приятно холодил живот, вызвав легкую рябь гусиной кожи по телу. Лестер усмехнулся шутке Пенни, легко считав в ней неуверенность в предстоящем.
-Ни в чем себе не отказывай, — отозвавшись в тон, вдруг подумал, что давно уж вот так долго и планомерно не над кем не подшучивал. У племянницы на его своеобразный весьма юмор давно выработался иммунитет, а с другими он давно уж не общался достаточно плотно для такого вот стиля общения. - У тебя отлично получается, — быть сверху. По крайней мере, накануне вышло более чем приятно. Возможно, сейчас ты тоже справишься лучше, чем думаешь сама. Откровенно говоря, Лестер не слишком опасался, что Пенни что-то там фатально напортачит с его спиной. Хрупкая, с тонким пальчиками, ну что она могла сделать? Да чтоб окаменевшие его мышцы размять нужно силищу натренированных рук, а тут… оглаживать разве что.
По большому счету на это он и рассчитывал. Ну помнет слегка там и тут. Алек прикрыл глаза, расслабив мышцы. Прохладные руки Пенни легли на спину и понадобилось время, чтобы привыкнуть к этой прохладе. Чуть поведя головой, Лестер открыл глаза, чтобы посмотреть на болтавшую без умолку девчонку.
-Если после твоих усилий я не встану, то топить дом, готовить еду и очищать снег придется тебе самой, — насмешливо предупредил он, но это не было шуткой. Других людей вокруг не имелось, а задубеть в нетопленном доме так себе перспектива.
-Тем боле раз ты работала в клинике. Или ты там на ресепшене сидела, завлекая гостей милой улыбкой? — Вполне могла, приятно зайти в помещение и полюбоваться на красивое твое личико. Можно и второй раз пожелать прийти грешным делом.
-Эй, эй, — ты видимо нацелена и меня в этот список жертв, — возмутился Алек со смехом, чувствуя, что Пенни заигралась в новой роли и явно увлеклась. Не то чтоб он не готов потерпеть, но они уже и так ходили по тонкой грани между приличым и сорваться в пропасть разврата. Впрочем, против он не был, иначе бы загадал желание куда более невинного и безопасного толка. Руки ее скорее дразнили. чем в самом деле справлялись с поставленной задачей. Думать о том, что это не то, чем кажется становилось все сложнее, как и вообще думать о чем-то, кроме желания развернуться на спину, припомнив ей недавнюю шутку про снова сверху, подтянуть к себе и нырнуть вместе с жаркой этой девочкой в тягучую заводь уже стягивавшего нутро желания.
Держи себя в руках, Лестер. Она уже на волосок от мыслей, что ты не такой уж мудила, при всех недостатках. Еще немного и решит погостить подольше. Ты же этого не хочешь?
Ответ должен был бы быть однозначным, но не был, а уж повернувшись после неожиданной ее просьбы, Алек растерял и те крохи уверенности, что успел наскрести по сусекам личного, мало приятного, жизненного опыта.
-Я привык замечать, как девушка кончит, и предпочитаю принимать в этом активное участие, — не стоило так шутить, не стоило смотреть на нее с обещанием и вызовом одновременно.
Чего ты добиваешься, Алек? Зачем играешь, как с пойманным мышонком. Ты даже есть ее не планируешь. Так понадкусываешь и все. Это что? Месть женскому миру? Низко и подло, майор Лестер.
Алек сжал зубы, злясь на себя и нее одновременно. На то, какой соблазнительной была, как хотелось протянуть руки, чтобы поймать ее запястья, спеленав до полного контроля. На то, какими притягательными казались губы, болтавшие беспрестанно какую-то бессмыслицу. И на то, что не хотел сдерживать себя, отказывая в приятности. За это особенно сильно.
Он даже собирался прекратить это, ссадив Пени с себя, но она принялась дурачиться, щекоча его бока. Алек не боялся щекотки, но ему отчего-то стало смешно. Она вела себя то как опытная соблазнительница, то как маленький ребенок. И этой женщине 30 лет. Невероятно. Биполярка какая-то ей богу. Очаровательная биполярка, чего уж.
Алек, ты одичал до безумия. Так и знай.
Игнорируя ее вопрос, Алек пожал плечами, провоцируя ее попробовать еще раз. Дождался, когда любопытство сгубит кошку (как предсказуемо и легко тобой управлять, девчока) и внезапно вскрикнул, дернувшись. Девчонка оторопело подскочила, комнату наполнил смех.
-Защекотать до колик это вряд ли, скорее помру со смеху, — давясь приступами смеха, выдавил он из себя. Глаза его смеялись и внутри разлилась какая-то легкость, которой он давно уж не испытывал при разговоре с людьми.
-Да ладно тебе, - глядя в нахмуренное лицо, Алек, наконец, затих.— Не я это начал, девочка.
Ссадив Пенни с себя, Алек поднялся и сел рядом на диван.
-Ложись, научу тебя и этому тоже. Так и быть.
Пенни улыбалась, рассматривая тело Алека. Опять он выдавал вот эти вот свои пошлые шуточки, от которых щеки краснели. Теперь-то он к ней лицом! А про сверху, она шутила, когда была за его спиной. При этом, Пенни казалось, что неловкость чувствовала только она одна. Мужчина же будто упивался тем, как она реагирует на его слова. Его глаза… улыбались? Так бывает?
— Да, я работала в клинике, — пряча глаза, Пенни решила ответить, чтобы не думать о пошлости, на которую съезжал Лестер, — считаешь, с милой улыбкой можно только на ресепшене сидеть? — она улыбнулась и мельком посмотрела в его глаза, продолжая массировать мужские грудь и плечи, — Я работала медсестрой в отделении скорой помощи. Меняла повязки после травм, — она провела пальцем по одному самому заметному шраму на груди Алека. Она видела, что и на спине его были шрамы, — ставила капельницы и еще много чего делала… — она вздохнула, а потом с улыбкой добавила, — и, да, иногда некоторые пациенты, придя в сознание, видели эту милую улыбку. Спасибо за комплимент.
На самом деле, Пенни не любила вспоминать и говорить о своей работе в “скорой”. То есть, сама работа была ей не в тягость и в общем-то занимала большую часть её жизни, чтобы совсем её не обсуждать. Просто всякий раз при упоминании о работе, она не вспоминала о том, как меняла повязки или искала вены, чтобы вставить иглу, она вспоминала эмоции и в частности боль в глазах людей. Пенелопа была довольно впечатлительной, но на работе часто приходилось оставаться железной или наоборот выдавливать из себя улыбку и сочувствие, чтобы людям не показалось. что ты бесчувственная тварь. Редко бывало такое, когда она уходила домой не с опухшими от слез глазами. Но были и положительные эмоции в её работе. Хоть и было их ничтожно мало, так мало, что в конце-концов Пенни не выдержала и эта тяга помогать людям куда-то делась, вынудив её уйти из клиники. Ей повезло, родители оставили ей книжную лавку, чтобы она имела возможность хоть как-то зарабатывать. Но некоторые угрызения совести сейчас она всё же испытывала. Ковид пришел неожиданно и заблокировал её здесь, в Ирландии. Возможно, будь она в Лондоне, она опять убивалась в клинике. А сейчас сидит верхом на каком-то красавчике, которого знает сутки. Массаж вот делает. Развлекается.
Если бы Пенни меньше в облаках, то и сама бы поняла, что Алек не боится щекотки. Он казался теперь какой-то непоколебимой стеной. Таким серьезным и твердым. И от волков спасет, и дрова нарубит на раз-два, и щекотки не боится. Но тем не менее, он смеялся. Он смеялся. В его глазах стена будто трещину дала. Пенни даже не сразу сообразила, что смеется он просто от души, а не от её неумелых попыток защекотать его, потому что это не вязалось с его образом сильного и нерушимого.
Пенни смотрела в его лицо и, закусывая губу, хмурилась. Она поймала себя на мысли, что хотела бы его поцеловать. Так вот просто, обхватить его лицо ладошками, большими пальцами погладить скулы, посмотреть в веселые глаза и прикоснуться к его теплым губам своими. А еще, ей хотелось объятий. Просто потому что сейчас было легко. Буквально какое-то время назад они танцевали, теперь вот смеются на диване и их разделяет ничего. Ничего нет между ними. Точнее, не было, до того момента, пока Пенни не стала об этом думать. Её привлекает Алек или просто мужчина, который выразил к ней нежность? Она мысленно вернулась к месту их недавней аварии в лесу.
То есть, будь на месте Алека какой-нибудь другой мужчина, пусть постарше, с обрюзгшим пузом и лысеющей головой, который вечером пивком балуется, ты бы тоже растаяла от проявления нежности? Не все ж они сволочи.
Пенни передернула плечами и понадеялась, что Алек не принял это на свой счет, потому что внезапно затих.
Но перед ней сейчас красавчик. Весь такой загадочный. Тем и притягивает к себе. Слишком притягивает.
Перестань, не глупи. Наверняка, не ты единственная, кто хотела бы его "разгадать".
В какой-то момент он оказался чересчур близко к лицу Пенни, поднимая и пересаживая её с себя на диван. Она бы хотела, чтобы он оставался так близко еще немного.
Всю оставшуюся жизнь, пожалуйста
— Ложись, научу тебя и этому тоже. Так и быть.
Словно водой окатили.
— Умеешь ты девушек привести в чувство, Алек, — она хмыкнула и округлила глаза, - спасибо за предложение, но я не доверяю свой позвоночник незнакомцам, — она хихикнула и тут же покраснела. Ага, а всё остальное доверяешь?!
— Долго ты здесь находишься? В лесу, — Пенни усаживалась поудобнее, рассматривая лицо Алека, его эмоции, может, она лезет, куда не надо? — один… Почему? — Пенни и сама почувствовала перемену в голосе своем, он стал более уверенным, не как вчера — голос зашуганной мышки, интересно, видел ли эту перемену Алек?
— Потому что ты был осужден? Но ведь много людей живут с судимостью не в отшельниках… — сразу же продолжила она, пытаясь смягчить свой же вопрос.
Пенни не понимала и хотела знать. Хоть и кричала недавно (хотя, казалось, что так давно), что не хочет знать его. В голове не укладывалось, что такой, как он может вполне нормально вести такой образ жизни. Он красив, не глуп, с руками и без явно видимых зависимостей. Не похож он был на пьяницу или наркомана, даже вряд ли травкой-то баловался. Бывший военный, а значит не бедствует. Что же заставило его отказаться от благ цивилизации и поселиться в глуши лесной?
Внутри Льюис чувствовала, что ни к чему хорошему подобный разговор может и не приведет и лучше бы она сделала, что хотела, просто поцеловала бы его. Наверняка они бы даже провели эту ночь вместе. Но что-то щелкнуло от этой непринужденности и его этой радости в глазах. Появились вопросы. Весьма бестактные, если учесть то, сколько они знакомы, но они появились. И наверное у Пенни просто не будет другого шанса их задать.
–Как знаешь, — ничуть, будто не смутившись отказу, Алек пожал плечами. Не то чтоб это был единственный шанс прикоснуться к ее телу. Пенни была достаточно близко и явно в достаточно хорошем расположении духа, чтобы благосклонно отнестись к его приставаниям, если бы он решил пойти в наступление. Может быть, он бы даже решил, поддавшись внезапной лёгкости в разговоре, взаимным, лёгким, ни к чему не обязывающим шуткам и такому же сексу без обязательств, но Пенни, стоит отдать ей должное, умела не только сделать вечер приятным, испортить его тоже смогла за секунды. Алек напрягся.
Вот оно. Суток не прошло, а она уже лезет к тебе в душу. Какой уж тут ни к чему не обязывающий секс.
Алек не любил любопытства. Сам никогда не совал носа в чужие дела и не потворствовал любителем показаться в грязном бельишке.
-Достаточно, — холодно, будто обрубая эту тему на корню, осадил он сквозь зубы. Голос его, твердый, как сталь, с таким же металлическим привкусом на языке, рассек напряженную тишину, не принеся разрядки воздуху.
Повернув голову, он долго молча смотрел на Пенни, будто спрашивая, зачем ей понадобилось все испортить. Впервые за очень долгий срок он ощутил былую лёгкость в разговоре. Тем более с молодой и миловидной девушкой. Казалось, впереди ещё долгий приятный вечер и не менее приятная для обоих ночь.
Все крошились под ногами, как разбитая пулей лобовуха БТРа. Неприятный этот хруст вызывал раздражение и вьетнамские флешбеки. События, которые майор Лестер тщательно замуровывал в застенки подсознания, заколотив этот склад аршинными досками. Не для того, чтобы легкомысленная девчонка, попершаяся в леса в кроссовках и без сигналки, сидела теперь, соблазнительно касаясь бедром его ноги и ковыряла заржавевшие гвозди своими любопытными пальчиками. Под согнутой шапкой гвоздя вот так же кровило. Алек едва удержался, чтобы не поморщиться.
– Если ты думала, что хороший секс повод лезть не в свое дело, Пенни, то должен тебя разочаровать. Вовремя раздвинутые ноги не тот прием, который стоило использовать, — отвернувшись, будто ему было противно на нее смотреть или это единственный способ не свернуть ей шею, Алек, не одеваясь, молча вышел из дома на террасу. Холодный вечерний воздух тут же накинулся на голый его торс, отрезвляюще колко покусывая тело.
В голове снарядами разрывались продернутые дымкой времени воспоминания. Воспоминания, к которым он не хотел возвращаться. Уродливые заголовки таблоидов, интервью с жертвами конфликта, разворот слезливых истории от его суки-жены. Целая цистерна помоев на его некогда кристально чистый мундир. Срезанные погоны, как ножом по сердцу. Выслуженные потом и кровью, выстраданные зноем в кишлаках, выписанные шрамами по спине и груди. Погоны, которыми он гордился. В самом деле гордился быть майором ВВС Британии, всегда с готовностью отправляясь туда, куда пошлют. Даже тогда, когда понимал, что не вернётся. Даже тогда, когда отчаянно хотелось вернуться.
Зря ты это затеяла, Пенни Льюис.
Алек потёр ладонями шею. Если бы он мог, он бы выволок ее к чертям из дома и выпроводил пинком под зад, но идти ей было некуда. И при всем, что о нем говорили охочие до горяченького журналисты, Алек не был таким уж жестоким и бездушным. Да, отдал приказ зачистить целое село. Имел на то причины, пусть и выставили все так, будто просто ненавидел бедных дикарей. Британский монстр. Так его называли в прессе, смакуя приговор. Что ж британский монстр, выскосивший бомбежкой целое поселение не позволял себе выгнать в недружелюбный ночной лес беспомощную наглую девчонку. Какая пошлая ирония.
Всё изменилось ещё до этого тяжёлого взгляда. Льюис и сама знала, что делает. Но не могла она промолчать, не могла не спросить. Когда-то вообще бывает удобное время для таких разговоров? Это не спросить за завтраком точно. А сейчас, когда за окном стремительно темнеет, а вокруг такая разряженная обстановка, казалось бы, идеальное время для разговоров по душам. Но нет же! Если бы взгляд умел убивать, мёртвое тело Пенни уже лежало бы на этом диване.
Глаза Алека стали будто темнее, а челюсти сжались. Только теперь Пенелопа осознавала, насколько она была наивной и насколько большую ошибку сделала, затеяв этот разговор.
Диван приятно холодил живот, вызвав легкую рябь гусиной кожи по телу. Лестер усмехнулся шутке Пенни, легко считав в ней неуверенность в предстоящем.
-Ни в чем себе не отказывай, — отозвавшись в тон, вдруг подумал, что давно уж вот так долго и планомерно не над кем не подшучивал. У племянницы на его своеобразный весьма юмор давно выработался иммунитет, а с другими он давно уж не общался достаточно плотно для такого вот стиля общения. - У тебя отлично получается, — быть сверху. По крайней мере, накануне вышло более чем приятно. Возможно, сейчас ты тоже справишься лучше, чем думаешь сама. Откровенно говоря, Лестер не слишком опасался, что Пенни что-то там фатально напортачит с его спиной. Хрупкая, с тонким пальчиками, ну что она могла сделать? Да чтоб окаменевшие его мышцы размять нужно силищу натренированных рук, а тут… оглаживать разве что.
По большому счету на это он и рассчитывал. Ну помнет слегка там и тут. Алек прикрыл глаза, расслабив мышцы. Прохладные руки Пенни легли на спину и понадобилось время, чтобы привыкнуть к этой прохладе. Чуть поведя головой, Лестер открыл глаза, чтобы посмотреть на болтавшую без умолку девчонку.
-Если после твоих усилий я не встану, то топить дом, готовить еду и очищать снег придется тебе самой, — насмешливо предупредил он, но это не было шуткой. Других людей вокруг не имелось, а задубеть в нетопленном доме так себе перспектива.
-Тем боле раз ты работала в клинике. Или ты там на ресепшене сидела, завлекая гостей милой улыбкой? — Вполне могла, приятно зайти в помещение и полюбоваться на красивое твое личико. Можно и второй раз пожелать прийти грешным делом.
-Эй, эй, — ты видимо нацелена и меня в этот список жертв, — возмутился Алек со смехом, чувствуя, что Пенни заигралась в новой роли и явно увлеклась. Не то чтоб он не готов потерпеть, но они уже и так ходили по тонкой грани между приличым и сорваться в пропасть разврата. Впрочем, против он не был, иначе бы загадал желание куда более невинного и безопасного толка. Руки ее скорее дразнили. чем в самом деле справлялись с поставленной задачей. Думать о том, что это не то, чем кажется становилось все сложнее, как и вообще думать о чем-то, кроме желания развернуться на спину, припомнив ей недавнюю шутку про снова сверху, подтянуть к себе и нырнуть вместе с жаркой этой девочкой в тягучую заводь уже стягивавшего нутро желания.
Держи себя в руках, Лестер. Она уже на волосок от мыслей, что ты не такой уж мудила, при всех недостатках. Еще немного и решит погостить подольше. Ты же этого не хочешь?
Ответ должен был бы быть однозначным, но не был, а уж повернувшись после неожиданной ее просьбы, Алек растерял и те крохи уверенности, что успел наскрести по сусекам личного, мало приятного, жизненного опыта.
-Я привык замечать, как девушка кончит, и предпочитаю принимать в этом активное участие, — не стоило так шутить, не стоило смотреть на нее с обещанием и вызовом одновременно.
Чего ты добиваешься, Алек? Зачем играешь, как с пойманным мышонком. Ты даже есть ее не планируешь. Так понадкусываешь и все. Это что? Месть женскому миру? Низко и подло, майор Лестер.
Алек сжал зубы, злясь на себя и нее одновременно. На то, какой соблазнительной была, как хотелось протянуть руки, чтобы поймать ее запястья, спеленав до полного контроля. На то, какими притягательными казались губы, болтавшие беспрестанно какую-то бессмыслицу. И на то, что не хотел сдерживать себя, отказывая в приятности. За это особенно сильно.
Он даже собирался прекратить это, ссадив Пени с себя, но она принялась дурачиться, щекоча его бока. Алек не боялся щекотки, но ему отчего-то стало смешно. Она вела себя то как опытная соблазнительница, то как маленький ребенок. И этой женщине 30 лет. Невероятно. Биполярка какая-то ей богу. Очаровательная биполярка, чего уж.
Алек, ты одичал до безумия. Так и знай.
Игнорируя ее вопрос, Алек пожал плечами, провоцируя ее попробовать еще раз. Дождался, когда любопытство сгубит кошку (как предсказуемо и легко тобой управлять, девчока) и внезапно вскрикнул, дернувшись. Девчонка оторопело подскочила, комнату наполнил смех.
-Защекотать до колик это вряд ли, скорее помру со смеху, — давясь приступами смеха, выдавил он из себя. Глаза его смеялись и внутри разлилась какая-то легкость, которой он давно уж не испытывал при разговоре с людьми.
-Да ладно тебе, - глядя в нахмуренное лицо, Алек, наконец, затих.— Не я это начал, девочка.
Ссадив Пенни с себя, Алек поднялся и сел рядом на диван.
-Ложись, научу тебя и этому тоже. Так и быть.
Часть Пенни
Пенни улыбалась, рассматривая тело Алека. Опять он выдавал вот эти вот свои пошлые шуточки, от которых щеки краснели. Теперь-то он к ней лицом! А про сверху, она шутила, когда была за его спиной. При этом, Пенни казалось, что неловкость чувствовала только она одна. Мужчина же будто упивался тем, как она реагирует на его слова. Его глаза… улыбались? Так бывает?
— Да, я работала в клинике, — пряча глаза, Пенни решила ответить, чтобы не думать о пошлости, на которую съезжал Лестер, — считаешь, с милой улыбкой можно только на ресепшене сидеть? — она улыбнулась и мельком посмотрела в его глаза, продолжая массировать мужские грудь и плечи, — Я работала медсестрой в отделении скорой помощи. Меняла повязки после травм, — она провела пальцем по одному самому заметному шраму на груди Алека. Она видела, что и на спине его были шрамы, — ставила капельницы и еще много чего делала… — она вздохнула, а потом с улыбкой добавила, — и, да, иногда некоторые пациенты, придя в сознание, видели эту милую улыбку. Спасибо за комплимент.
На самом деле, Пенни не любила вспоминать и говорить о своей работе в “скорой”. То есть, сама работа была ей не в тягость и в общем-то занимала большую часть её жизни, чтобы совсем её не обсуждать. Просто всякий раз при упоминании о работе, она не вспоминала о том, как меняла повязки или искала вены, чтобы вставить иглу, она вспоминала эмоции и в частности боль в глазах людей. Пенелопа была довольно впечатлительной, но на работе часто приходилось оставаться железной или наоборот выдавливать из себя улыбку и сочувствие, чтобы людям не показалось. что ты бесчувственная тварь. Редко бывало такое, когда она уходила домой не с опухшими от слез глазами. Но были и положительные эмоции в её работе. Хоть и было их ничтожно мало, так мало, что в конце-концов Пенни не выдержала и эта тяга помогать людям куда-то делась, вынудив её уйти из клиники. Ей повезло, родители оставили ей книжную лавку, чтобы она имела возможность хоть как-то зарабатывать. Но некоторые угрызения совести сейчас она всё же испытывала. Ковид пришел неожиданно и заблокировал её здесь, в Ирландии. Возможно, будь она в Лондоне, она опять убивалась в клинике. А сейчас сидит верхом на каком-то красавчике, которого знает сутки. Массаж вот делает. Развлекается.
Если бы Пенни меньше в облаках, то и сама бы поняла, что Алек не боится щекотки. Он казался теперь какой-то непоколебимой стеной. Таким серьезным и твердым. И от волков спасет, и дрова нарубит на раз-два, и щекотки не боится. Но тем не менее, он смеялся. Он смеялся. В его глазах стена будто трещину дала. Пенни даже не сразу сообразила, что смеется он просто от души, а не от её неумелых попыток защекотать его, потому что это не вязалось с его образом сильного и нерушимого.
Пенни смотрела в его лицо и, закусывая губу, хмурилась. Она поймала себя на мысли, что хотела бы его поцеловать. Так вот просто, обхватить его лицо ладошками, большими пальцами погладить скулы, посмотреть в веселые глаза и прикоснуться к его теплым губам своими. А еще, ей хотелось объятий. Просто потому что сейчас было легко. Буквально какое-то время назад они танцевали, теперь вот смеются на диване и их разделяет ничего. Ничего нет между ними. Точнее, не было, до того момента, пока Пенни не стала об этом думать. Её привлекает Алек или просто мужчина, который выразил к ней нежность? Она мысленно вернулась к месту их недавней аварии в лесу.
То есть, будь на месте Алека какой-нибудь другой мужчина, пусть постарше, с обрюзгшим пузом и лысеющей головой, который вечером пивком балуется, ты бы тоже растаяла от проявления нежности? Не все ж они сволочи.
Пенни передернула плечами и понадеялась, что Алек не принял это на свой счет, потому что внезапно затих.
Но перед ней сейчас красавчик. Весь такой загадочный. Тем и притягивает к себе. Слишком притягивает.
Перестань, не глупи. Наверняка, не ты единственная, кто хотела бы его "разгадать".
В какой-то момент он оказался чересчур близко к лицу Пенни, поднимая и пересаживая её с себя на диван. Она бы хотела, чтобы он оставался так близко еще немного.
Всю оставшуюся жизнь, пожалуйста
— Ложись, научу тебя и этому тоже. Так и быть.
Словно водой окатили.
— Умеешь ты девушек привести в чувство, Алек, — она хмыкнула и округлила глаза, - спасибо за предложение, но я не доверяю свой позвоночник незнакомцам, — она хихикнула и тут же покраснела. Ага, а всё остальное доверяешь?!
— Долго ты здесь находишься? В лесу, — Пенни усаживалась поудобнее, рассматривая лицо Алека, его эмоции, может, она лезет, куда не надо? — один… Почему? — Пенни и сама почувствовала перемену в голосе своем, он стал более уверенным, не как вчера — голос зашуганной мышки, интересно, видел ли эту перемену Алек?
— Потому что ты был осужден? Но ведь много людей живут с судимостью не в отшельниках… — сразу же продолжила она, пытаясь смягчить свой же вопрос.
Пенни не понимала и хотела знать. Хоть и кричала недавно (хотя, казалось, что так давно), что не хочет знать его. В голове не укладывалось, что такой, как он может вполне нормально вести такой образ жизни. Он красив, не глуп, с руками и без явно видимых зависимостей. Не похож он был на пьяницу или наркомана, даже вряд ли травкой-то баловался. Бывший военный, а значит не бедствует. Что же заставило его отказаться от благ цивилизации и поселиться в глуши лесной?
Внутри Льюис чувствовала, что ни к чему хорошему подобный разговор может и не приведет и лучше бы она сделала, что хотела, просто поцеловала бы его. Наверняка они бы даже провели эту ночь вместе. Но что-то щелкнуло от этой непринужденности и его этой радости в глазах. Появились вопросы. Весьма бестактные, если учесть то, сколько они знакомы, но они появились. И наверное у Пенни просто не будет другого шанса их задать.
Часть Алек
–Как знаешь, — ничуть, будто не смутившись отказу, Алек пожал плечами. Не то чтоб это был единственный шанс прикоснуться к ее телу. Пенни была достаточно близко и явно в достаточно хорошем расположении духа, чтобы благосклонно отнестись к его приставаниям, если бы он решил пойти в наступление. Может быть, он бы даже решил, поддавшись внезапной лёгкости в разговоре, взаимным, лёгким, ни к чему не обязывающим шуткам и такому же сексу без обязательств, но Пенни, стоит отдать ей должное, умела не только сделать вечер приятным, испортить его тоже смогла за секунды. Алек напрягся.
Вот оно. Суток не прошло, а она уже лезет к тебе в душу. Какой уж тут ни к чему не обязывающий секс.
Алек не любил любопытства. Сам никогда не совал носа в чужие дела и не потворствовал любителем показаться в грязном бельишке.
-Достаточно, — холодно, будто обрубая эту тему на корню, осадил он сквозь зубы. Голос его, твердый, как сталь, с таким же металлическим привкусом на языке, рассек напряженную тишину, не принеся разрядки воздуху.
Повернув голову, он долго молча смотрел на Пенни, будто спрашивая, зачем ей понадобилось все испортить. Впервые за очень долгий срок он ощутил былую лёгкость в разговоре. Тем более с молодой и миловидной девушкой. Казалось, впереди ещё долгий приятный вечер и не менее приятная для обоих ночь.
Все крошились под ногами, как разбитая пулей лобовуха БТРа. Неприятный этот хруст вызывал раздражение и вьетнамские флешбеки. События, которые майор Лестер тщательно замуровывал в застенки подсознания, заколотив этот склад аршинными досками. Не для того, чтобы легкомысленная девчонка, попершаяся в леса в кроссовках и без сигналки, сидела теперь, соблазнительно касаясь бедром его ноги и ковыряла заржавевшие гвозди своими любопытными пальчиками. Под согнутой шапкой гвоздя вот так же кровило. Алек едва удержался, чтобы не поморщиться.
– Если ты думала, что хороший секс повод лезть не в свое дело, Пенни, то должен тебя разочаровать. Вовремя раздвинутые ноги не тот прием, который стоило использовать, — отвернувшись, будто ему было противно на нее смотреть или это единственный способ не свернуть ей шею, Алек, не одеваясь, молча вышел из дома на террасу. Холодный вечерний воздух тут же накинулся на голый его торс, отрезвляюще колко покусывая тело.
В голове снарядами разрывались продернутые дымкой времени воспоминания. Воспоминания, к которым он не хотел возвращаться. Уродливые заголовки таблоидов, интервью с жертвами конфликта, разворот слезливых истории от его суки-жены. Целая цистерна помоев на его некогда кристально чистый мундир. Срезанные погоны, как ножом по сердцу. Выслуженные потом и кровью, выстраданные зноем в кишлаках, выписанные шрамами по спине и груди. Погоны, которыми он гордился. В самом деле гордился быть майором ВВС Британии, всегда с готовностью отправляясь туда, куда пошлют. Даже тогда, когда понимал, что не вернётся. Даже тогда, когда отчаянно хотелось вернуться.
Зря ты это затеяла, Пенни Льюис.
Алек потёр ладонями шею. Если бы он мог, он бы выволок ее к чертям из дома и выпроводил пинком под зад, но идти ей было некуда. И при всем, что о нем говорили охочие до горяченького журналисты, Алек не был таким уж жестоким и бездушным. Да, отдал приказ зачистить целое село. Имел на то причины, пусть и выставили все так, будто просто ненавидел бедных дикарей. Британский монстр. Так его называли в прессе, смакуя приговор. Что ж британский монстр, выскосивший бомбежкой целое поселение не позволял себе выгнать в недружелюбный ночной лес беспомощную наглую девчонку. Какая пошлая ирония.
Часть Пенни
Всё изменилось ещё до этого тяжёлого взгляда. Льюис и сама знала, что делает. Но не могла она промолчать, не могла не спросить. Когда-то вообще бывает удобное время для таких разговоров? Это не спросить за завтраком точно. А сейчас, когда за окном стремительно темнеет, а вокруг такая разряженная обстановка, казалось бы, идеальное время для разговоров по душам. Но нет же! Если бы взгляд умел убивать, мёртвое тело Пенни уже лежало бы на этом диване.
Глаза Алека стали будто темнее, а челюсти сжались. Только теперь Пенелопа осознавала, насколько она была наивной и насколько большую ошибку сделала, затеяв этот разговор.
