Сами мы с Андрюхой по-прежнему голые и наши члены в весьма... кхм... бодром состоянии. Ничего, дрищ сам виноват.
— ОЙ! — айтишник вваливается и таращится на пах Андрея.
Аня вся дрожит, прикрывается тканью. Глаза Валерона становятся всё больше. Он зыркает на мой член. Завидует что ли? Ухмыляюсь.
— Принеси нам полотенца, — тянет Дрон, совершенно не стесняясь, — хватит уже смотреть, а то не то подумаем.
— Ааа... сек! — булькает Валерон и скрывается за дверью.
— Продолжим в спальне, крошка, — целую малышку за ушком, — мы как следует тебя выебем.
— Лёша! — смущается.
Но от моей грубости по телу Анечки прокатывается дрожь.
Валерон возвращается, идет с закрытыми глазами. Наощупь. Врезается лбом в дверной косяк. Наша девочка давится, с трудом удерживается от смеха.
— АЙ! — ноет.
— Да не стесняйся, — ржёт Андрей, плюхаясь на скамейку, слегка прикрываясь, — иль член мужской никогда не видел? У тебя тоже должен быть, но я не уверен точно.
Второе полотенце дрищ швыряет мне. Сам Валерон по грудь укутан в полотенчико. Садится с краешка. Глазки бегают, но он постоянно косится на нашу Анечку.
— Дрон, мы тут с двумя девочками, поскромнее будь, — ржу.
— Точно! — хохочет бородач.
— Эй! — возмущается Валерыч, — просто меня научили не светить тем самым абы перед кем. Это называется воспитание.
— Не гунди, — обрываю его занудную речь, — воспитанный, блядь.
Гляжу на парня. Бедолага. Тощий, дряблый. Анютка очень смущается, а у меня от этого пиздец как стоит. Нужно сплавить Валеру поскорее и усадить крошку на член.
— Стояк — это нормальная реакция на красивую девчонку, — Дрон с нежностью смотрит на пунцовую малышку между нами.
Дрищ таращится на Анечку. Его жадный взгляд скользит по её бледным стройным ножкам.
— Глаза подними, — рычу, — а то выдавлю. Ты чего припёрся?
— Да чё я? Не спалось просто...
— Валера, мы всё видим и нашей даме твоё внимание не нравится, — Дрон откидывается, опирается руками на скамейку, демонстрирует всю свою первобытную мощь.
Я сгребаю пунцовую Анечку в охапку. Показываю, кто тут главный и кто получает лучшую самочку.
— Ты хоть раз сиськи видел? — продолжает глумиться Дрон, — вживую, не на экране мобилы.
— Я... эм... это не ваше дело! — пытается сопротивляться Валера.
— Значит, не видел... и член в киску не засовывал? — улыбается друг, — резиновая не считается.
— Мальчики, может, не стоит? — пищит Анечка, укрепляя мой стояк.
— Да ладно тебе, — шепчу, подцепляя губами ушко.
По-хозяйски обнимаю малышку за плечи. Моя!
— Ты ж вроде не дурак, Валерон, — прищуривается Андрей, — и коллега мой, как ни крути.
— Вы на что намекаете? — блеет дрищ.
— Тебе нужно из-под мамкиной юбки вылезти уже. Если хочешь лишиться девственности до пенсии.
— Ничего я не под юбкой! — возмущается, брызгая слюнями.
— Да ладно? — прыскаю со смеху, — реально?
— Нет, Лёх, притормози. Слушай, Валера. Знаешь, что тебе нужно сделать? — перебивает меня Андрей.
Валерон вертит ушами, как локаторами. Клянусь, они у него шевелятся! Явно хочет услышать, как стать популярным среди девушек.
— Сними хату.
— Эээ... мама сказала это не...
— Забудь слово «мама сказала». Вот навсегда из головы выкинь. Живи один, этой первый шаг, Валера! — давит Дрон.
— Девушке нужен мужик! — нежно гляжу на своего милого помпончика, — который решит её проблемы. Нахуя ей еще одна проблема в виде тебя и твоей мамы?
— Я не проблема! — обиженно надувается Валерон.
— Конечно, ты мамина корзиночка и подарочек, — фыркает Андрей, — тебе сколько лет?
— Двадцать семь.
— Еще не поздно, Валера, — скалится бородач, — после переезда иди в фитнес-клуб и приведи своё мерзкое тело в порядок. Видишь?
Дрон демонстрирует крепкий бицепс. Валерон таращится на его пресс. Анечка в непонимании вертит своей прекрасной головушкой.
— Когда-то я тоже тощим был, — говорит друг, — но потом поумнел. Запомни, Валера, сила тела должна сопровождаться умственным ростом. Ты не...
— Мальчики! — пищит Анечка, — по-моему он потерял сознание...
Андрей
— Эй! Валерыч! — хлопаю парня по тощей спине, — и правда потерял. Охереть он нежный.
Задумываюсь. Странно, ведь жара-то нет особого. Мы не разгоняли особо температуру, чтобы трахнуть Анюту в комфорте, но Валерон всё испортил. А теперь ещё и в обморок грохнулся. Финиш!
— А он живой? — Анечка подходит к нему, щупает пульс, — уф, слава богу. Сердце бьется.
— Да если с этим персонажем что случится, его мамаша нас сожрет, — задумчиво произносит Лёха.
— Тогда давай его охладим, — ухмыляюсь.
— Андрей, что ты задумал? — строго спрашивает Аня.
— Ничего, — пожимаю плечами, — Лёх! Подхватывай за ноги.
Валерон оказывается не таким уж и лёгким. Мы с трудом выволакиваем его в предбанник. Беру ведро, выскакиваю на улицу, мороз тут же люто хватает за причиндалы. Однако, несмотря на минусовую температуру, изнутри рвётся жар и весь холод остаётся на коже.
Пиздец странное ощущение! Но я чувствую, как сердце колотится. Я закалённый, так что всё окей. Это даже приятно.
— Ох, блядь, бодро! — двигаюсь быстро, наваливаю снега в ёмкость и возвращаюсь.
Аня таращится на ведро, потом на меня.
— Валерон, подъем! — вываливаю на дрища свежий снежок, и тут горе-айтишник как заорёт.
— ААА! ААА! — верещит, как юная дева.
— Да успокойся ты, блядь! — рычу.
Он пучит на меня свои глазёнки. Сука, весь кайф обломал. Мы уже почти Анечку трахнули. А у меня теперь болят яйца.
— Зачем? — дрожит, кутается в полотенце.
Вот же недоразумение!
— После баньки хорошо в снег, — ржу, — радуйся, что в бессознанке просто в сугроб тебя не выкинули. Ты нам крутой секс обломал, между прочим.
— Ну пардон! — таращится на меня, потом на Анечку.
— Андрей! — снова ругается девочка, а я понимаю, что меня это возбуждает.
И ждать я больше не могу, иначе яйца просто лопнут от напряжения.
— Так, — хватаю вещички Валерона, — мастер-класс по становлению крутым мужиком продолжу утром. А пока съебись, пока я тебя не загрыз!
— Ухожу, ухожу, — он впрыгивает в треники, натягивает майку и сваливает.
— Что вы творите?! — рычит Аня, — а если бы у него сердце остановилось?!
Я обнимаю её, стискиваю круглые булочки.
— В порядке всё с его сердцем. Ты чего так разнервничалась?
Она резко тушуется. Краснеет. Млеет в моих руках. Забираюсь под полотенчико, между сладких ножек.
— Пошли в дом. Не могу, хочу тебя, — глажу её влажную плоть, у меня от этой девочки сносит крышу.
— Андрей, это некрасиво... — бормочет она, но не прогоняет.
— Тебе же нравится, ты заводишься... — а уж как я завёлся, это вообще пиздец.
— Не спорь, помпончик, — Лёха поправляет член, — мы уже настроились, пока не пришёл этот гнусавый. Просто так ты от нас не отделаешься.
— Мне неловко, — она жмется ко мне.
Ане нравится моя сила. Валерону я не врал, всё детство был тем самым очкариком со впалой грудью. Девчонки меня стороной обходили. Но я дал себе слово измениться. И сдержал его. Я создал себя заново.
— Пошли... всё нормально... — шепчу, целую её горячие пунцовые щёчки.
— Ммм...
— Давай, одевайся получше, — шлёпаю Аню по попке.
Она тщательно вытирается. Махровая ткань скользит по аккуратным, женственным изгибам. Во рту слюна скапливается. Хочу её, хочу до безумия!
Аня надевает халатик, в котором нас встретила. Мой взгляд липнет к аккуратной ложбинке между круглых грудок. И в голове рождается ну очень неприличный план.
Мы возвращаемся в дом. Из-за большой печи там очень тепло, даже жарко.
— А ваша комната где? — хлопает ресничками.
— Как где? — ухмыляюсь, — вот!
Анюта не успевает возмутиться. Мы втаскиваем малышку в спальню, зажимаем между нами. Лёха тоже пиздец какой голодный до её тела. Аж горит весь. И я тоже пылаю.
— Но мы не можем вместе спать! Это неприлично! — строго говорит она.
Ох, блядь, как же я завожусь от этого взгляда! Но пока нужно сдержаться. Главное сейчас уложить Анечку в постельку. А уж там я всё сделаю. Хочу в её сладкую киску, не могу... ломает, пиздец.
— Не бойся, — мурчу, — мы не будем приставать.
Но она сомневается.
— Ложитесь вон там! — показывает на кресло.
— Оно одно, — хмыкает Лёха.
— Второй на пол.
— Ты уложишь нас под сквозняк? — серьёзно гляжу.
— Нет, я...
— Совсем о своих мужиках не заботишься, — качает головой друг.
Конечно же, мы шутим. Но где-то в глубине души мне хочется узнать истинные чувства малышки Ани. Это так важно, что аж сердце сбивается с ритма. Насколько она запала на нас? На кого больше? Думает ли обо мне? Как часто? Целый ворох вопросов.
— Простите, я... — мнётся, — давайте тогда, один на кресло, а второй на постель со мной. НО!
Опять хмурится, изводя нас с Лёхой.
— Никаких приставаний! Мы в гостях!
— Я в постель! — гаркаю, внимательно глядя на друга, — вы там в ванной без меня игрались, теперь моя очередь.
— Не вопрос. Только если будешь её трахать, меня позови, — улыбается во все тридцать два.
— ЭЙ! — малышка укутывается в халат, — тогда я буду спать в этом! И не смейте! Слышите?!
Вздёргивает подбородок и укладывается в постельку. Моя гордячка. Отворачивается к стене, на которой висит огромный цветастый ковер.
Укладываюсь за Анечкой, обвиваю рукой её талию. Лёха недовольно ворочается на кресле-кровати.
Темно. А я уснуть не могу. В голове мелькают картинки: как Анютка улыбается, звонко смеется, морщит носик, злится. Она милая до безобразия. Так просто нельзя.
Чувствую её размеренное глубокое дыхание. Малышка устала, уснула очень быстро.
На губы ложится порочная улыбка. Я не могу сдержать себя. Аромат Анечки будоражит меня, будит внутреннее животное. Она так сладко пахнет! Бляядь... Дрожу в предвкушении, что сейчас рядом со мной лежит девочка моей мечты.
Прижимаю её к себе. Не просыпается. Азарт течёт по венам, и я, полностью подчиненный красотой этой крошки, ныряю рукой прямо под халатик к сладким грудкам...
Глава 12
Аня
Ммм, тепло-то как! После всех сегодняшних потрясений я засыпаю, как младенчик. Только вот просыпаюсь от весьма странных ощущений.
— Ммм... что? — приоткрываю один глаз, чувствуя нарастающий жар в теле.
— Проснулась? — томный шёпот обжигает ушко.
Андрей. Он же со мной заснул? Что он делает? Спросонья я с трудом понимаю.
— Повернись ко мне, — следует жесткое требование, от которого внизу всё увлажняется.
Подчиняюсь, продолжая прикрывать глаза. Пока сознание спит, проснулись лишь инстинкты. И они требуют этого мужчину. Я наслаждаюсь своим состоянием. Потому что нет запретов, есть лишь желания тела.
— Андрей, — шепчу, пока он покрывает поцелуями мою шею.
Внимательно, горячо. Не переходя начертанных нами границ. Но с каждым касанием его губ я всё сильнее жмусь к мужчине. Трусь пахом о его стояк. И мы оба знаем, чем эта игра кончится.
— Хорошо? — проводит языком по моей шее, — вот так?
— Дааа... — стараюсь быть тихой, — еще... не останавливайся...
— Или так лучше? — прикусывает кожу до колкой боли.
— Андрей... ах... — кусаю губы.
Мы не видим друг друга в темноте, только чувствуем. И это незабываемо! Миг, пока ещё не проснулись. Мы настоящие сейчас. Голодные друг до друга. Мужчина целует всё ниже.
Пояс халата уже развязан. Но Андрей не срывает его с меня. Он лишь немного приоткрывает грудь, дарит жаркие поцелуи. Пальцем ведёт по ложбинке между грудей.
Медленно сдвигает ткань, открывая мои стоячие соски. Касается их пальцами. Ведет по ареолам. Он ласкает медленно, разжигая пламя. Не спешит. Ведь у нас вся ночь впереди.
— Нравится? — надавливает на сосочек, снова очерчивает, а я выть хочу.
Ведь моя киска уже готова. Всё тело горит от желания. Но мощная мужская сила Андрея подчиняет меня. Он не позволяет перехватить инициативу. А мне нравится быть такой: маленькой, зависимой, нежной.
Ничего не решать. Отдаться в сильные мужские руки. Позволить ему управлять моим удовольствием.
— Очень... продолжай... — шепчу.
Мужчина опускается, целует ложбинку между моих ключиц. Тихо рычит. По его напряженным мышцам я чувствую, чего стоит ему эта плавность и размеренность.
— Я хочу... — тихо постанываю, — войди в меня.
— Рано, Аня. Тем более, ты же запретила трахать тебя, — от его низкого рыка низ живота скручивает еще более мощным спазмом.
Никогда так отчаянно не желала мужчину. До трепета, отчаянной дрожи. Я вся трясусь от пяток до кончиков пальцев на руках. Между ног у меня словно извержение вулкана.
Но Андрей избегает самых горячих мест моего тела, словно хочет оставить на сладкое. Или помучить меня.
— Ты такая красивая, крошка, — шепчет, жадно целуя мою грудь, — тоненькая, аккуратная. Совершенная. Я так влюблён, Ань...
— Ах! МММ! И я... я тоже...
— Кажется, что вся моя жизнь, — он резко распахивает мой халат, — была пустая без тебя... понимаешь?
— Д-да, — обнимаю его.
Я чувствую, как его внутренние замки срывает один за другим. Как они щёлкают, выпуская то, что этот непростой бородач скрывает внутри. Огонь, способный вознести женщину на небеса.
— Я влюбился... блядь... так сильно, Ань, — бормочет, уже не сдерживаясь, — иди ко мне, девочка... вот так...
Андрей слегка приподнимает меня. Укладывает на себя, втискивает бедро между моих ног.
— Ты уже мокрая? — шепчет, пока я судорожно облизываю губы, тыкаюсь носом в его кожу, вдыхая самый сладкий аромат.
— Проверь, — провоцирую.
— Я хочу, чтобы ты сказала... — рычит, обхватывая ладонью мою шею, — Ань, скажи... крошка... блядь, у меня яйца разорвутся сейчас.
— Да, я... очень мокрая... и жду твой член, — смелею.
— Как вы играли в ванной? — спрашивает, затем врывается в мой рот.
Засовывает язык, поглаживает мой. Мы сплетаемся в безумном мокром поцелуе.
— Почему тебе это так интересно? — зарываюсь пальцами в густые волосы мужчины, — ты злопамятный.
— Нет, просто у меня обостренное чувство справедливости, — рычит он, натягивая мои волосы на кулак, — скажи мне...
— Мы просто... мы не... ааах! — трусь промежностью о бедро бородача, чувствуя, как намокаю всё сильнее, — он был между моих ног, но без проникновения.
— Освободи мой член, малышка, — приказывает.
Оттягиваю резинку его боксеров.
— Ты такой огромный... ммм... — стягиваю бельё, плотно облегающее упругую накачанную задницу мужчины.
— Рад, что тебе нравится, — ухмыляется.
Снова целует. Быстро проскальзывает между моих бёдер. Огромный, горячий. Боже!
— Пиздец ты мокрая... Анютка, у тебя все ножки влажные... сукааа...
— Господи, — шепчу, пытаясь прижаться плотнее, — ммм... еще!
Но я хочу большего. Плевать на приличия, мне нужен его член. Внутри.
— Андрей... прошу... вставь мне, — от желания хочется плакать, — не могу больше... умоляю...
— Нет уж, ты сама сказала мне не наглеть, — вижу, как в темноте блестят его глаза, — или передумала?
Он двигается тихонько, скользит между моих бёдер. Лишь слегка касается клитора. Достаточно, чтобы свести меня с ума, но недостаточно, чтобы дать кончить. А я ёрзаю, извиваюсь. Не могу сдержаться!
— О да... да, моя хорошая... вот так... — бормочет он, жадно целуя, стискивая мою попку.
