— А что?!
— Животное. Ну или очень много животных. Не знаю. Хотя, думаю, что всё же оно одно. И да. Там нет ни капли воды.
Мы переглянулись и я отдала команду уходить. Может ученые будущего разберутся с этом феноменом. Там, в Казахстане, выдвигались предположения, что особенности Мертвого озера связаны с обитанием в его водах особых бактерий, ну или с выделением токсичных газов со дна озера, влияющих на психику человека. Не знаю. Я своему человеку верила больше.
Но тут случилось непредвиденное. Мы уже начали садиться на своих лошадей, как Чан Юн (Храбрый), наш любимый акробат, решил поднять нам всем настроение. Он вытащил из песка пару ножей с очень красивыми рукоятками, но грязными и даже немного с пятнашками ржавчины. И, видимо с устатку и не евши, начал полоскать находку в этом озере, не подумав, что озеро-то, не простое. Мы даже отошли от воды подальше. Я уже набрала побольше воздуха, что сказать ему пару слов, как он вытащил из озера два новых блестящих и острых кинжала. Он смотрел на свою добычу, открыв рот. Наконец, он подошел ко мне и протянул оружие. Мы с Рунольвом осмотрели, в оружие он разбирается лучше всех. Внимательно их осмотрел, что-то поцарапал из своего арсенала, лизнул палец и им же провел по лезвию одного из кинжала. Потом поднял глаза и искренне сообщил:
— Он стали совершенно новые, как из горна.
— А что про магию? Имеется?
— Ни капли. Это озеро просто живое. Но только для железа, хотя, может и для чего-то другого. Но тут долго надо проверять.
Тут все, кто был здесь, сразу же ссыпались с коней и бросились к берегу. Не заходя в него начали купать все свои железки, некоторые даже стремена и другие металлические части конной экипировки, но я почему-то боялась подходить к озеру. Мне казалось, он мне совершенно не родное. Точнее, моё оружие он отлично отточил и очистил, а вот мой платок, в который Рунольв скинул мои железки, вдруг растворился в воде. Видимо, это мужское озеро. Так что буду от него подальше.
Так что дала отмашку к продолжению похода, ну его, это озеро.
Восстание.
Мы шли к Кой-Кырглан-Кала, что означает Крепость погибших баранов. Вот придумают люди названия, хоть стой – хоть падай. Это я с нашим черным другом разговариваю. Именно они пойдут первыми на штурм, но и мои люди подсобят. Правда не все с нами, остальные потихоньку ползут за нами. Так, на всякий случай.
— Вы так хорошо знаете страну, Поло?
— Ещё лучше. Мы знаем не только Хорезм, но и степи, и пустыни. Слишком долго мы здесь жили и, главное, воевали.
Да, спорить тут нечем. После смерти старого хорезмшаха страна начала страдать под Шаушафара и его приспешниками. Из-за грызни баев и участившимися набегами многочисленных степных соседей, жизнь людей стала невыносимой. Наследники все были убиты, поэтому народ только тихо роптал, знамя борьбы некому было нести. Это было сложное время, вспыхнул голод, который сопровождался разгулом банд и высокой смертностью среди земледельцев. В сочетании с постоянными вторжениями из степи и пустыни кочевников, всё это сделало действительно темным временем в истории Хорезма.
— За несколько лет до убийства настоящего хорезмшаха, начались серьезные восстания против арабов. Вера – это серьезно.
— Согласна. И что дальше?
— Для обеспечения военной поддержки, эмир Ургенча начал искать предателей среди аристократов. Сами они с Хорезмом справиться не могли.
— Всегда найдется недовольный, Поло. А Шаушафара он нашел быстро и уговорил также. Цена предательства – корона Хорезма. Так как за этим клоуном не стояло много народа, то предложил и войска, причем хорошие.
— Как только они узнали, что настоящий хорезмшах убит вместе с семьей, то сразу переправились на правый берег. Их встретили дружины местных беев.
— Но это объединенное войско было разбито.
— Почему, Поло?
Мы ехали по караванной дороге, и чтобы не уснуть в этом спокойном, плавном движении.
— Во многом и из-за не подготовленности, да и из-за плохого командования. К тому же, как всегда, власть делили. Не было у них умного, сильного и удачливого вождя, как у нас.
— Это ты на меня намекаешь, Поло?!
— В принципе, да. Вы не лезете, куда не знаете. К тому же вы работаете с людьми, что они просто хорошо делают свою работу. Кстати, но никто из простых людей, на их сторону врага не перешел. Удрали домой – да, но предательства и их перехода на сторону арабов – не было.
— Главное, что это поражение открыло дорогу на Кят. А столицу всегда берегут. Как символ.
— Возможно, это и решило, что город им достался. Пришли быстро, никто ничего не знал, даже то, что хорезмшах убит. Арабы, в основном, пошли зачищать города и крепости. Шаушафару дали местных, которые в мусульманство перешли. Их одели как положено и отправили в Кят. Шаушафар разослал грамоты с призывом успокоится, мол, настоящий хорезмшах со семьей умер, грибков поганых поели. А он, мол, честный наследник. Народ новость долго обмозговывал, но куда тут денешься. Шаушафар сразу веру не стал менять, тогда бы весь люд поднялся. Но проповедников впустил.
— Вся эта бодяга вплоть до нашего приезда длилась. То там, то там вспыхивали бунты. Везде разорение и смерть.
— Поэтому как Асрор и Асмира появились, да ещё с такими кораблями, да ещё и с хлебом... Со всех концов страны в Пиль-кала начали съезжаться люди для подготовки к войне. Заодно то тут, то там громили арабские отряды. Ополчение простояло там целый месяц. Мы их и подкормили, и одели, и экипировали. А некоторые от ветра шатались. Но пришли.
— Да. Точно. А потом мы пошли на Кят.
— Осадой это дело назвать нельзя. Нам тупо ночью открыли ворота. Конечно, те арабы, которые там были, отбивались, но сколько их и сколько нас. Да и те, которые арабо-хорезмийцы, те оружие просто бросали и становились на колени.
— Понятно. А что с Шаушафаром-то стало?
— Его, моя царевна, той ночью сняли с наложницы. Красивая девочка, говорят. Очень. Только-только 11 исполнилось. Мы Джованни говорили, что не стоит вот так, сразу-то, женится, но он ни в какую. Она, конечно, хороша, но ведь мусульманка. Значит, только с мусульманином и может эти дела делать.
— Ага, так он потому решил сразу же правоверным захотел стать?
— Мы его отговаривали, а он ни в какую. Еле-еле допросились, чтоб вас дождался, ведь без вашего разрешения нельзя. Так вот он у того верблюда стоит, ждет, когда совещание закончится. Чтоб, значит, спросить у вас разрешения.
— А как вы её находите?
— Да вроде ничего.
— Красивая. Очень.
Тут же встрял Марио, брат Джованни.
— Да, тут не поспоришь. Красивая.
Подтверждает и Поло. Но тут же как-то непочтительно добавляет:
— А как глазами стреляет! Насмерть бьет!
Вот тут я действительно удивилась:
— Стоп. А разве мусульманки с открытыми лицами ходят? Без всякой там паранджи или кучи платков?
Мои соратники начали с удивлением переглядываться. Потом начался некий бедлам. Все вспоминали где и когда видели лицо девушки и мне стало казаться, что эти встречи или, точнее смотрины, проходили как-то в не очень людных местах.
— Так, девушка, я смотрю, не простая. А как на неё смотрит Джованни, то даже его верблюд уже заодно задними ногами переступает. Так, тихо, дело серьезное, парень в первый раз влюбился. Марио, сейчас закончим все эти пустые разговоры, и сразу иди к брату. Попроси погонщика, чтоб он наконец увел этого бедного верблюда. Жалко же скотину.
Смех охватил уже почти всех здесь присутствующих. Если честно, то ничего смешного здесь не было, чего так сильно ржать? Но парни не останавливались. Наконец я разозлилась и отправила всех хохотунчиков на серьезные работы, а то тут никого не остановить.
— Ха-ха-ха!
— Ой, не могу!
? Ну, вы даете!
— Так, стоп. Прекратить вакханалию. Перебили мысль, архаровцы. Марио, скажешь брату, что ты мне рассказал, и я, вроде не против, но хочу поговорить с ним наедине. Я всегда так делаю. А потом, уже когда вроде как пойдёте, ты ему простыми словами скажешь, что за операцию проводят их врачи, когда принимают христианина в мусульманство...
— Ха-ха-ха!
— Ха-ха-ха!
— Ой, не могу!
— Ха-ха-ха!
— Так, замолчали и пошли отдыхать. Завтра тоже не легкий день. Нам ещё и гуляющие по городам и весям отряды Ургенча надо вылавливать.
В городе тоже не рай земной был, провизия заканчивалась, а крестьяне в Кят торговать не шли. Их и так грабили эмиратские. Так что голод был уже не за горами. На следующий день, после взятия Кята, прибыл и долгожданный обоз. Вопреки ожиданиям, в этом сражении победили сыны Хорезма. Они, конечно, во многом своей победой обязаны нашему корпусу, действовавшему грамотно и профессионально. Но не можем же мы помочь своим партнерам.
Западня.
Уже две недели мы вычищаем оазис. Кят – столица, и её действительно, уважали и любили. К этому времени вояки эмира и перебрались на левый берег Аму-Дарьи и как только можно быстро – идут в Ургенч. Были планы перебраться за ними, но им не суждено было осуществиться. Наши силы были распылены по всему Хорезму, так что пришлось не только собрать армию, но и немного навести порядок в городах и крепостях. Впереди нас ждало новое и серьезное испытание ? взятие Ургенча. Хорезм должен стать единым. Отношения арабских колонистов с местным населением долгое время были довольно мирными. Их роднили некоторые обычаи, например, запрет есть свинину. В отличие от арабских наёмников, которых местные жители ненавидели.
Осада.
Взять штурмом укрепленный город, в котором прятались не только войска эмира, но и наемники, задача не из простых. Здесь далеко не все решается численным преимуществом или талантом полководца. Главной задачей зачастую, оказывается, надо как следует вымотать противника, прежде чем нанести решающий удар. Здесь стенка на стенку не ходят, за что этих воинов наши викинги. Здесь не ценится одиночное искусство боя. А вот искусство правильной осады города или крепости – всегда чрезвычайно ценилось высоко. Самая легендарная война в истории – это как раз осада Трои. Но недостаточно просто подвести войска, перекрыть пути снабжения и ждать, пока осажденные сдадутся. Такой подход мог легко привести к разложению атакующего войска и поражению при первой же решительной вылазке.
Правильная осада – это внимательное изучение особенностей рельефа и фортификации, а также использование здешних новейших достижений инженерного искусства. Именно саперы и инженеры, а не лихие кавалерийские атаки, не раз решали исход сражений при осаде городов. А успешная осада стратегически важного города или крепости, не всегда определяла исход всей военной кампании. Так что, на военном совете было принято решение начать осаду Ургенча. Время пришло. Все наши драккары направились вниз по Аму-Дарье. Затем мы повернем в Дарьялык, и вскоре покажется Ургенч. В эту сторону нас будет нести сама река. Восстание началось осенью. В здешних местах войны практически не велись зимой.
Эмир и троюродный брат падишаха (а это здесь близкое родство) был ошеломлён, оказавшись в незащищённом городе. Арабский гарнизон был невелик и все оставшиеся в живых воины пришли в Ургенч. Больше никого не будет, не придут, их просто нет. Этот город считался неприступным из-за того, что располагался почти на острове. Так как и помимо высоких стен, его защищали река Дарьялык и два рукава Аму-Дарьи. Но этот город встал на нашем пути, и он нам нужен. И мы его возьмем. После внимательной рекогносцировки, Аббас отдал приказ нашему инженеру, Айсафу (Чистый, ясный месяц) из северян, построить длинную насыпь, по которой планировал подвести осадные машины к стенам.
Но мирза Ургенча оказался хитрее ? при помощи огромного количества лодок с воинами, они внезапно нас атаковали и попытались разрушить уже почти построенный мол. Хорошая попытка. Но Аббаса на такие приемчики не прихватить. У нас с собой было. Он снова собрал около 200 боевых кораблей и снова подступил к Ургенчу со всех сторон, и с насыпи тоже. Подведя корабли как можно ближе, мы принялись бить таранами в стены прямо с них. Сначала камнями, так, за затравки, а потом – чугунными ядрами. Через два дня, поздно вечером, сломалась самая старая стена, причем глинобитная. Открыв пролом шириной почти 40 метров! Так что всё было кончено. Никто из жителей Ургенча не помогал чужеземцам, так что такой огромный пролом за ночь не засыпать. На рассвете начался штурм и туда высадился десант. Часа через два город был полностью захвачен. Потери в ходе осады были небольшие ? около 140 хорезмийцев и двое наших дружинников. И раненых у нас было 23 человека. Я ещё по этому поводу с их командирами поговорю. Со стороны Ургенча погибло около 3 тысяч, а еще две тысячи были казнены после штурма.
Хорезм был наш.
Хранители.
Естественно, город решил отпраздновать такое великое событие. Вроде как говорили, что тут везде голод, а на нашем дастархане чего только не было. И у других гостей было немало. Наловили рыбы, в степь отправились охотники, благо врагов поубивали, женщины нарвали плодов и ягод. Вот только хлеба маловато было. Но мы своим поделились. Оглядываясь по сторонам, я увидела того певца, который услаждал слух гостей Аяз-Кала. Я пригласила его к моему дастархану. Лучше я его хорошо накормлю, чем слушать его пение. А вот рассказы у него полезные. Мы сначала провели церемонию встречи, он хорошо покушал, и вот только тогда мы начали разговаривать. Меня интересовал Шаушафар, точнее, его наследник. С точки моего зрения, он есть или нет?
Ту страшную и грязную историю уничтожения настоящего правителя Хорезмшаха, я знала, но без подробностей. Люди говорили так: один из его сыновей, случайно попал на праздник, вернулся с охоты на день раньше. Шаушафар и его не пожалел. Лишь бы никто не узнал о том преступлении, уничтожив всю свою родню. Но я уже понимала здешние расклады. Как мне сказали, такое предательство в то время, его просто убили бы жрецы-хранители, а власть и золотой тюрбан отдали одному из его сыновей, самому достойному. Я много у кого спрашивала, кто такие эти хранители, но никто мне ничего не рассказал. Мол, не знаю и всё. Поэтому я попробовала узнать у моего песенника, прямо в лоб:
— Уважаемый, а кто такие жрецы-хранители?
— Не знаю, царевна.
Вот так вот. Я молчала, а он тоже. Правда, как-то внимательно рассматривая моё лицо. А потом тихо и как-то печально продолжил:
— Я о них только один раз услышал, подслушал разговор родителей. И запомнил потому, что отец говорил о них со страхом. И сказал то, что я вам сейчас пересказал. Их никто не видел и не знает, но они среди нас. И охраняют династию. Не правителя, не его семью, а именно династию. Поэтому Шаушафар сам все сделал, не доверил никому...
Я что-то хотела спросить, но меня перебили. Один из моих стражей привел к дастархану какого-то оборвыша, и доложил:
— Моя царевна, там пришел какой-то дервиш, он что-то охраняет, но не говорит, что именно. Но Зубери говорит, что его надо выслушать.
— Даже так? Хорошо, пусть подойдет.
— Присядьте вот сюда, почтеннейший. Как далек был ваш путь? Как ваш ослик, который объедает мои кусты роз? Здоров? Может вы хотите чай или воду?
Тот подошел, и я сразу пригласила его за дастархан. Тот не стал кочевряжиться и спокойно сел недалеко от почтенного певца. Но его ответ меня поразил.
— Животное. Ну или очень много животных. Не знаю. Хотя, думаю, что всё же оно одно. И да. Там нет ни капли воды.
Мы переглянулись и я отдала команду уходить. Может ученые будущего разберутся с этом феноменом. Там, в Казахстане, выдвигались предположения, что особенности Мертвого озера связаны с обитанием в его водах особых бактерий, ну или с выделением токсичных газов со дна озера, влияющих на психику человека. Не знаю. Я своему человеку верила больше.
Но тут случилось непредвиденное. Мы уже начали садиться на своих лошадей, как Чан Юн (Храбрый), наш любимый акробат, решил поднять нам всем настроение. Он вытащил из песка пару ножей с очень красивыми рукоятками, но грязными и даже немного с пятнашками ржавчины. И, видимо с устатку и не евши, начал полоскать находку в этом озере, не подумав, что озеро-то, не простое. Мы даже отошли от воды подальше. Я уже набрала побольше воздуха, что сказать ему пару слов, как он вытащил из озера два новых блестящих и острых кинжала. Он смотрел на свою добычу, открыв рот. Наконец, он подошел ко мне и протянул оружие. Мы с Рунольвом осмотрели, в оружие он разбирается лучше всех. Внимательно их осмотрел, что-то поцарапал из своего арсенала, лизнул палец и им же провел по лезвию одного из кинжала. Потом поднял глаза и искренне сообщил:
— Он стали совершенно новые, как из горна.
— А что про магию? Имеется?
— Ни капли. Это озеро просто живое. Но только для железа, хотя, может и для чего-то другого. Но тут долго надо проверять.
Тут все, кто был здесь, сразу же ссыпались с коней и бросились к берегу. Не заходя в него начали купать все свои железки, некоторые даже стремена и другие металлические части конной экипировки, но я почему-то боялась подходить к озеру. Мне казалось, он мне совершенно не родное. Точнее, моё оружие он отлично отточил и очистил, а вот мой платок, в который Рунольв скинул мои железки, вдруг растворился в воде. Видимо, это мужское озеро. Так что буду от него подальше.
Так что дала отмашку к продолжению похода, ну его, это озеро.
Восстание.
Мы шли к Кой-Кырглан-Кала, что означает Крепость погибших баранов. Вот придумают люди названия, хоть стой – хоть падай. Это я с нашим черным другом разговариваю. Именно они пойдут первыми на штурм, но и мои люди подсобят. Правда не все с нами, остальные потихоньку ползут за нами. Так, на всякий случай.
— Вы так хорошо знаете страну, Поло?
— Ещё лучше. Мы знаем не только Хорезм, но и степи, и пустыни. Слишком долго мы здесь жили и, главное, воевали.
Да, спорить тут нечем. После смерти старого хорезмшаха страна начала страдать под Шаушафара и его приспешниками. Из-за грызни баев и участившимися набегами многочисленных степных соседей, жизнь людей стала невыносимой. Наследники все были убиты, поэтому народ только тихо роптал, знамя борьбы некому было нести. Это было сложное время, вспыхнул голод, который сопровождался разгулом банд и высокой смертностью среди земледельцев. В сочетании с постоянными вторжениями из степи и пустыни кочевников, всё это сделало действительно темным временем в истории Хорезма.
— За несколько лет до убийства настоящего хорезмшаха, начались серьезные восстания против арабов. Вера – это серьезно.
— Согласна. И что дальше?
— Для обеспечения военной поддержки, эмир Ургенча начал искать предателей среди аристократов. Сами они с Хорезмом справиться не могли.
— Всегда найдется недовольный, Поло. А Шаушафара он нашел быстро и уговорил также. Цена предательства – корона Хорезма. Так как за этим клоуном не стояло много народа, то предложил и войска, причем хорошие.
— Как только они узнали, что настоящий хорезмшах убит вместе с семьей, то сразу переправились на правый берег. Их встретили дружины местных беев.
— Но это объединенное войско было разбито.
— Почему, Поло?
Мы ехали по караванной дороге, и чтобы не уснуть в этом спокойном, плавном движении.
— Во многом и из-за не подготовленности, да и из-за плохого командования. К тому же, как всегда, власть делили. Не было у них умного, сильного и удачливого вождя, как у нас.
— Это ты на меня намекаешь, Поло?!
— В принципе, да. Вы не лезете, куда не знаете. К тому же вы работаете с людьми, что они просто хорошо делают свою работу. Кстати, но никто из простых людей, на их сторону врага не перешел. Удрали домой – да, но предательства и их перехода на сторону арабов – не было.
— Главное, что это поражение открыло дорогу на Кят. А столицу всегда берегут. Как символ.
— Возможно, это и решило, что город им достался. Пришли быстро, никто ничего не знал, даже то, что хорезмшах убит. Арабы, в основном, пошли зачищать города и крепости. Шаушафару дали местных, которые в мусульманство перешли. Их одели как положено и отправили в Кят. Шаушафар разослал грамоты с призывом успокоится, мол, настоящий хорезмшах со семьей умер, грибков поганых поели. А он, мол, честный наследник. Народ новость долго обмозговывал, но куда тут денешься. Шаушафар сразу веру не стал менять, тогда бы весь люд поднялся. Но проповедников впустил.
— Вся эта бодяга вплоть до нашего приезда длилась. То там, то там вспыхивали бунты. Везде разорение и смерть.
— Поэтому как Асрор и Асмира появились, да ещё с такими кораблями, да ещё и с хлебом... Со всех концов страны в Пиль-кала начали съезжаться люди для подготовки к войне. Заодно то тут, то там громили арабские отряды. Ополчение простояло там целый месяц. Мы их и подкормили, и одели, и экипировали. А некоторые от ветра шатались. Но пришли.
— Да. Точно. А потом мы пошли на Кят.
— Осадой это дело назвать нельзя. Нам тупо ночью открыли ворота. Конечно, те арабы, которые там были, отбивались, но сколько их и сколько нас. Да и те, которые арабо-хорезмийцы, те оружие просто бросали и становились на колени.
— Понятно. А что с Шаушафаром-то стало?
— Его, моя царевна, той ночью сняли с наложницы. Красивая девочка, говорят. Очень. Только-только 11 исполнилось. Мы Джованни говорили, что не стоит вот так, сразу-то, женится, но он ни в какую. Она, конечно, хороша, но ведь мусульманка. Значит, только с мусульманином и может эти дела делать.
— Ага, так он потому решил сразу же правоверным захотел стать?
— Мы его отговаривали, а он ни в какую. Еле-еле допросились, чтоб вас дождался, ведь без вашего разрешения нельзя. Так вот он у того верблюда стоит, ждет, когда совещание закончится. Чтоб, значит, спросить у вас разрешения.
— А как вы её находите?
— Да вроде ничего.
— Красивая. Очень.
Тут же встрял Марио, брат Джованни.
— Да, тут не поспоришь. Красивая.
Подтверждает и Поло. Но тут же как-то непочтительно добавляет:
— А как глазами стреляет! Насмерть бьет!
Вот тут я действительно удивилась:
— Стоп. А разве мусульманки с открытыми лицами ходят? Без всякой там паранджи или кучи платков?
Мои соратники начали с удивлением переглядываться. Потом начался некий бедлам. Все вспоминали где и когда видели лицо девушки и мне стало казаться, что эти встречи или, точнее смотрины, проходили как-то в не очень людных местах.
— Так, девушка, я смотрю, не простая. А как на неё смотрит Джованни, то даже его верблюд уже заодно задними ногами переступает. Так, тихо, дело серьезное, парень в первый раз влюбился. Марио, сейчас закончим все эти пустые разговоры, и сразу иди к брату. Попроси погонщика, чтоб он наконец увел этого бедного верблюда. Жалко же скотину.
Смех охватил уже почти всех здесь присутствующих. Если честно, то ничего смешного здесь не было, чего так сильно ржать? Но парни не останавливались. Наконец я разозлилась и отправила всех хохотунчиков на серьезные работы, а то тут никого не остановить.
— Ха-ха-ха!
— Ой, не могу!
? Ну, вы даете!
— Так, стоп. Прекратить вакханалию. Перебили мысль, архаровцы. Марио, скажешь брату, что ты мне рассказал, и я, вроде не против, но хочу поговорить с ним наедине. Я всегда так делаю. А потом, уже когда вроде как пойдёте, ты ему простыми словами скажешь, что за операцию проводят их врачи, когда принимают христианина в мусульманство...
— Ха-ха-ха!
— Ха-ха-ха!
— Ой, не могу!
— Ха-ха-ха!
— Так, замолчали и пошли отдыхать. Завтра тоже не легкий день. Нам ещё и гуляющие по городам и весям отряды Ургенча надо вылавливать.
В городе тоже не рай земной был, провизия заканчивалась, а крестьяне в Кят торговать не шли. Их и так грабили эмиратские. Так что голод был уже не за горами. На следующий день, после взятия Кята, прибыл и долгожданный обоз. Вопреки ожиданиям, в этом сражении победили сыны Хорезма. Они, конечно, во многом своей победой обязаны нашему корпусу, действовавшему грамотно и профессионально. Но не можем же мы помочь своим партнерам.
Западня.
Уже две недели мы вычищаем оазис. Кят – столица, и её действительно, уважали и любили. К этому времени вояки эмира и перебрались на левый берег Аму-Дарьи и как только можно быстро – идут в Ургенч. Были планы перебраться за ними, но им не суждено было осуществиться. Наши силы были распылены по всему Хорезму, так что пришлось не только собрать армию, но и немного навести порядок в городах и крепостях. Впереди нас ждало новое и серьезное испытание ? взятие Ургенча. Хорезм должен стать единым. Отношения арабских колонистов с местным населением долгое время были довольно мирными. Их роднили некоторые обычаи, например, запрет есть свинину. В отличие от арабских наёмников, которых местные жители ненавидели.
Осада.
Взять штурмом укрепленный город, в котором прятались не только войска эмира, но и наемники, задача не из простых. Здесь далеко не все решается численным преимуществом или талантом полководца. Главной задачей зачастую, оказывается, надо как следует вымотать противника, прежде чем нанести решающий удар. Здесь стенка на стенку не ходят, за что этих воинов наши викинги. Здесь не ценится одиночное искусство боя. А вот искусство правильной осады города или крепости – всегда чрезвычайно ценилось высоко. Самая легендарная война в истории – это как раз осада Трои. Но недостаточно просто подвести войска, перекрыть пути снабжения и ждать, пока осажденные сдадутся. Такой подход мог легко привести к разложению атакующего войска и поражению при первой же решительной вылазке.
Правильная осада – это внимательное изучение особенностей рельефа и фортификации, а также использование здешних новейших достижений инженерного искусства. Именно саперы и инженеры, а не лихие кавалерийские атаки, не раз решали исход сражений при осаде городов. А успешная осада стратегически важного города или крепости, не всегда определяла исход всей военной кампании. Так что, на военном совете было принято решение начать осаду Ургенча. Время пришло. Все наши драккары направились вниз по Аму-Дарье. Затем мы повернем в Дарьялык, и вскоре покажется Ургенч. В эту сторону нас будет нести сама река. Восстание началось осенью. В здешних местах войны практически не велись зимой.
Эмир и троюродный брат падишаха (а это здесь близкое родство) был ошеломлён, оказавшись в незащищённом городе. Арабский гарнизон был невелик и все оставшиеся в живых воины пришли в Ургенч. Больше никого не будет, не придут, их просто нет. Этот город считался неприступным из-за того, что располагался почти на острове. Так как и помимо высоких стен, его защищали река Дарьялык и два рукава Аму-Дарьи. Но этот город встал на нашем пути, и он нам нужен. И мы его возьмем. После внимательной рекогносцировки, Аббас отдал приказ нашему инженеру, Айсафу (Чистый, ясный месяц) из северян, построить длинную насыпь, по которой планировал подвести осадные машины к стенам.
Но мирза Ургенча оказался хитрее ? при помощи огромного количества лодок с воинами, они внезапно нас атаковали и попытались разрушить уже почти построенный мол. Хорошая попытка. Но Аббаса на такие приемчики не прихватить. У нас с собой было. Он снова собрал около 200 боевых кораблей и снова подступил к Ургенчу со всех сторон, и с насыпи тоже. Подведя корабли как можно ближе, мы принялись бить таранами в стены прямо с них. Сначала камнями, так, за затравки, а потом – чугунными ядрами. Через два дня, поздно вечером, сломалась самая старая стена, причем глинобитная. Открыв пролом шириной почти 40 метров! Так что всё было кончено. Никто из жителей Ургенча не помогал чужеземцам, так что такой огромный пролом за ночь не засыпать. На рассвете начался штурм и туда высадился десант. Часа через два город был полностью захвачен. Потери в ходе осады были небольшие ? около 140 хорезмийцев и двое наших дружинников. И раненых у нас было 23 человека. Я ещё по этому поводу с их командирами поговорю. Со стороны Ургенча погибло около 3 тысяч, а еще две тысячи были казнены после штурма.
Хорезм был наш.
Хранители.
Естественно, город решил отпраздновать такое великое событие. Вроде как говорили, что тут везде голод, а на нашем дастархане чего только не было. И у других гостей было немало. Наловили рыбы, в степь отправились охотники, благо врагов поубивали, женщины нарвали плодов и ягод. Вот только хлеба маловато было. Но мы своим поделились. Оглядываясь по сторонам, я увидела того певца, который услаждал слух гостей Аяз-Кала. Я пригласила его к моему дастархану. Лучше я его хорошо накормлю, чем слушать его пение. А вот рассказы у него полезные. Мы сначала провели церемонию встречи, он хорошо покушал, и вот только тогда мы начали разговаривать. Меня интересовал Шаушафар, точнее, его наследник. С точки моего зрения, он есть или нет?
Ту страшную и грязную историю уничтожения настоящего правителя Хорезмшаха, я знала, но без подробностей. Люди говорили так: один из его сыновей, случайно попал на праздник, вернулся с охоты на день раньше. Шаушафар и его не пожалел. Лишь бы никто не узнал о том преступлении, уничтожив всю свою родню. Но я уже понимала здешние расклады. Как мне сказали, такое предательство в то время, его просто убили бы жрецы-хранители, а власть и золотой тюрбан отдали одному из его сыновей, самому достойному. Я много у кого спрашивала, кто такие эти хранители, но никто мне ничего не рассказал. Мол, не знаю и всё. Поэтому я попробовала узнать у моего песенника, прямо в лоб:
— Уважаемый, а кто такие жрецы-хранители?
— Не знаю, царевна.
Вот так вот. Я молчала, а он тоже. Правда, как-то внимательно рассматривая моё лицо. А потом тихо и как-то печально продолжил:
— Я о них только один раз услышал, подслушал разговор родителей. И запомнил потому, что отец говорил о них со страхом. И сказал то, что я вам сейчас пересказал. Их никто не видел и не знает, но они среди нас. И охраняют династию. Не правителя, не его семью, а именно династию. Поэтому Шаушафар сам все сделал, не доверил никому...
Я что-то хотела спросить, но меня перебили. Один из моих стражей привел к дастархану какого-то оборвыша, и доложил:
— Моя царевна, там пришел какой-то дервиш, он что-то охраняет, но не говорит, что именно. Но Зубери говорит, что его надо выслушать.
— Даже так? Хорошо, пусть подойдет.
— Присядьте вот сюда, почтеннейший. Как далек был ваш путь? Как ваш ослик, который объедает мои кусты роз? Здоров? Может вы хотите чай или воду?
Тот подошел, и я сразу пригласила его за дастархан. Тот не стал кочевряжиться и спокойно сел недалеко от почтенного певца. Но его ответ меня поразил.
