В столицу торопливо съезжались пыхтящие и гудящие локомобили припоздавшей знати, из пригорода двигались вереницы дипломатических карет с роскошными (и не очень) хрустальными окнами и золочёными гербами, по мосту для среднего класса и простонародья тянулись бесчисленные телеги со снедью и прочим необходимым для подобного события скарбом.
Купцы довольно потирали руки, бесстыже поднимая цены, охранники и сыскари чесали затылки, готовясь к дракам, воровству и поножовщине.
Столица гудела, как разбуженный по утру, но ещё не уставший и не озлобленный происходящей суматохой улей.
Всем хотелось увидеть новую возлюбленную Великого Змея, и большой каменный город на холмах взвинчивал цены на проживание до невообразимо астрономических сумм. Места в приличных постоялых дворах, тавернах с предоставляемыми посуточно комнатками, пансионах и отелях были забронированы на месяц вперёд.
За какую-то неделю увеличив свое население почти втрое, Вазерион — стотысячная столица страны — кипел, окрасив себя в буйные краски геральдических стягов и вымпелов.
Сунувшись в два-три приглянувшихся по дороге местечка, Косте быстро понял, что придётся возвращаться в пригород и, вероятнее всего, абонировать какой-нибудь не слишком колючий стог сена. Он потащил было всю компанию на выход из этой праздничной толчеи, но Эмили смотрела на него такими умоляюще-сияющими от восторга глазами, что он сдался, согласившись походить по городишку до вечера.
Посмотреть было на что.
На одной из площадей на сбитых тумбах установили огромные ванны. В них, готовясь поступить на дворцовый стол, демонстрировали свою живую радужную чешую морские редкие рыбины, ползали огромные лангусты и зарывались в песок скаты. Девушка, повизгивая от удовольствия, бегала от одного чана к другому и тыкала пальцем в диковины, спрашивая торговцев, как зовут ту или иную морскую тварь. Костя с удовольствием наблюдал за ней и морально готовился ждать до вечера.
В другом широком проулке бекала и мекала испуганная баранина, из тупичков несло свиным тухловатым навозом, в лавках, источая ароматы копчёностей, висели разнообразные колбасы и окорока.
Выйдя делегацией, возглавляемой далеко видящим с высоты своего роста Вороном, на полукруглую площадь, путники остановились и закусили под сбитыми навесами нежнейшими кусками ещё дымящегося мяса и тонкими свежайшими лепёшками. Динозавру досталось полтушки старой, плохо продаваемой коровы, а запуганной Девгри — небольшой, но весьма аппетитный мешок овса.
Наконец, когда есть уже больше не было сил, а Эмили начала зевать, Костя, облегчённо вздохнув, скомандовал поворачивать из города:
— В поля, чтоб мать их… — негромко, но выразительно буркнул нагулявшийся за последние десять дней турист.
Между тем хозяин выездной торговой лавки с интересом рассматривал компанию. Намётанный взгляд торговца не упустилни шикарных мужских сапог,ни толстой, редкого качествакуртки с новомодными металлическими самоскрепляющимися застёжками; ни ездового, впервые увиденного ящера; ни девушки, несомненно дворянки, ни, наконец, золотого змеиного кольца!
«А парень-то из геральдических», — грамотно решил представитель торгового сословия и, прокашлявшись, начал:
— Я слышал, Вы в затруднении с ночлегом... Мог бы предложить вам две комнаты с холлом, балконной террасой и удобствами, правда недешево... шесть золотых. Но зато у главных восточных ворот! Через них ровно в полдень проследует Великая Делегация с Мадам. Они были сданы, но господа не прибыли по причине траура, и я бы мог...
Эмили судорожно сглотнула, услышав сумму, равную стоимости Девгри, но Костя воодушевился и радостно спросил:
— Вензельная доверенность центрального банка подойдет?
Смеркалось. Зимнее прохладное светило укатывалось куда-то за великую реку в далёкий океан, не забыв дополнительно раскрасить каменные здания столицы. Визерион в эти моменты становился золотым. Самым волшебным в его вечернем облике был громадный собор, своими шпилями уносящийся, подобно ракетам, ввысь. Окружённый широкой лестницей и множеством странных каменных фигур, он казался вечным олицетворением самого стольного города, его божественным началом.
Мимо него неторопливо брели уставшие путники. Ворон икал и ковырял передней лапой застрявшее между зубов ребро старухи-коровы; Эмили, сидя на сытой и немного успокоившейся Девгри, смотрела, широко раскрыв глаза, на проплывающие мимо неё величественные мраморные фигуры; Костя вздыхал, размышляя, какой он всё-таки болван и как было бы хорошо ему сейчас пить пиво с Марком.
На старых ступенях за ажурным столиком сидел и пристально наблюдал за проходящими мимо горожанами и приезжими старичок с длинной бородой, заплетённой в толстую косу. Когда люди поравнялись с ним, он посмотрел на них ясными синими глазами и весело прокричал:
— Пустышка палец не жмёт, малыш? Вижу-вижу маленького Василиска, который подарит мне новую каменную фигурку!
Эмили удивлённо покосилась на старика и спросила:
— Кто это?
— Откуда я знаю, — пожал плечами Константин. — Какой-то местный чудак...
В конце концов, их усталый караван подъехал к предполагаемой гостинице. Их встречали. Устроив Ворона позади постоялого двора на сеновале и предложив обиженно засопевшему ящеру вторую половину коровы (которую любезно подвёз купец), Костя поспешил к конюшне, расседлал уставшую лошадку, строго приказал конюхам: «Помыть, расчесать, накормить и напоить животное».
Наскоро поужинав, он поднялся на второй этаж и, кивнув Эмили на её половину, закрыл дверь в свою. Комната оказалась чистой и светлой, большую её часть занимала двуспальная кровать с балдахином и трюмо с зеркалом.
«Перепутал спальни-то», — мелькнуло в голове, и парень со вздохом пошёл стучать к Эмили - меняться. Она открыла, но оказалось, что вторая спальня идентична этой, и Константин, извинившись, собрался уходить.
В этот момент Эмили спросила:
— Мы сможем остаться до окончания праздника?
— Ну, давай, — согласился он.
— Замечательно! Это очень интересно - посмотреть на новую Мадам, которая, возможно, станет Её Величеством. А потом сделаем необходимые закупки и, мне кажется, надо составить план переходов. Вы, конечно, знаете карту страны, но хотелось бы иногда ночевать на постоялых дворах...
Уже стоящий в дверях предполагаемый путезнатец затормозил и осторожно поинтересовался:
— А куда мы, собственно, собрались?
— Как? Ну, мы же обсуждали, — удивлённо и даже с небольшим вызовом отозвалась девушка. — Мне необходимо попасть к Великому Орлу.
Потом помолчала и робко добавила:
— Это очень важное дело.
Костя вздохнул. Всё-таки он никогда не понимал всех этих («воистину!») куриц, именующихся девицами.Особенно тех, которым зачем-то понадобились Орлы. Он нахмурился и резко сообщил:
— Вас, Мадама, я могу в целости и сохранности доставить ОБРАТНО, к родне! А там хоть к Орлу, хоть на Луну! Лично я нагулялся! Спокойной ночи!
Утром за завтраком они не проронили ни слова. Так же молча просмотрели парад разряженных сановников. Издалека увидели закутанную от ветра и холода в чёрный плащ тщедушную фигуру Его Величества и белые с золотом одежды новой Мадам.
Потом Костя полежал на кровати и, здраво поразмыслив, решил помириться со строптивой девчонкой. А заодно попытаться внушить малявке прописную истину: «Девке одной по дорогам шляться нельзя!».
Но на стук никто не ответил.
Спустившись вниз, парень узнал у подавальщицы, что пять минут назад… его спутница, выяснив короткую дорогу к базару… отправилась туда! Сама, естественно!
Чертыхнувшись, Костя торопливо оделся и пошёл следом. На поиски. Сбежавшей. Курицы!
Он прошёл примерно половину дороги, когда в боковом проулочке услышал знакомый возмущённый голос и затем испуганный вскрик.
Матюгнувшись, бегом поспешил в тупичок.
Перед ним, демонстративно поигрывая длинным узким ножом, стоял оборванец, а чуть дальше, у стены, в надорванной юбке и бледная как мел, стояла Эмили.
Почему-то мелькнули лицо старого конюха и давнишняя забытая фраза «снасиловали».
Парень прыгнул и, фактически вырвав у грабителя стилет, ударил его в грудь кулаком. Тот попятился, но устоял и сделал ответный выпад. Костя резко отступил на шаг в сторону, а последний, споткнувшись о выступающую брусчатку, налетел всем телом на свой же нож, фактически нанизав себя на клинок. В его груди забулькало, изо рта появилась чёрная кровь, он с ненавистью посмотрел на защитника и повалился на холодные камни.
Где-то сзади послышался топот ног и чей-то уверенный голос произнёс:
— Брось оружие! Сопротивление бесполезно!
Спустя бесконечный час, во время которого стража вначале вязала «подлого вора и убийцу», потом успокаивала «жертву» которая активно мешала им в предыдущем деле, затем освобождала руки «защитника», жандармы дождались начальство.
Прибывший долговязый тип, с нашивками следователя, и по случаю праздника облачённый в парадный мундир, возмущённо высказав все, что он думает о жандармах, не оградивших место преступления и собравших толпу зевак, направился к Косте.
Подойдя вплотную он заглянул ему в глаза и обернувшись поинтересовался:
— Сержант, Вы ведёте расследование?
Стоящий рядом жандарм, красномордый суетливый толстячок, до инцидента тихо мечтавший о кружечке пива в трактире напротив, растерянно заозирался.
Через пару долгих минут сообразив, что расследование поручено ему, он подтянул объемный пивной массив, расположенный под грудью и сообщил:
— Да.
— Вы осмотрели тело?
— Нет, господин. Так вот и обнаружили. Но оно ещё дергалось, когда мы подоспели.
— А кто нашел? — следователь внимательно посмотрел на Эмилию.
— Вот, она...
Долговязый тяжело вздохнул, расстегнул верхнюю тугую пуговицу редко надеваемого костюма, снял перчатки и велел подать ему стул.
— Давайте господа по порядку, торопиться нам некуда, — констатировал он.
— Мы прибыли в столицу вчера и собирались посмотреть праздник, — начала Эмилия, — Но потом немного поспорили, и я решила ...
— Напали на нее. Я успел, — вставил Костя. И, посмотрев на покойника, со вздохом сообщил: — Не хотел я. Он сам... нанизался!
— Спаситель сразу забрал душу то, — вставил сержант...
Рассказ зашёл в тупик, и следователь со вздохом велел перевернуть покойника.
Серое лицо, покрытое густым слоем трехдневной щетины выражало гнев. Ещё не успевшее остыть тело слишком быстро лишилось души и предпринимало последние попытки внешним видом выразить своё возмущение.
— Так это Чернявый Джон, — вдруг громко сообщил кто-то из толпы любопытствующих, — За него три золотых из казны обещано...
— А кому положено то? — активно продолжали обсуждение зеваки. — Дурачку приезжему, Иль кому...
Следователь выразительно посмотрел на Костю и последний также выразительно кивнул, отвечая на невысказанный вслух вопрос.
- В общем, - следователь решительно поднялся, - я считаю, что дело можно закрыть за отсутствием состава преступления. Имела место быть необходимая самооборона, которая совершенно удачным образом совпала с крайне отрицательной личностью покойного, находящегося в данный момент в полицейской ориентировке на немедленный розыск. Всем все понятно? – нахмурившись, он обвел толпу грозным взглядом, - Для дачи показаний требуются свидетели, просьба пройти в участок.
Зеваки в участок пройти не захотели, и толпа рассосалась в считанные мгновения. Следователь повернулся к Косте:
- Вам бы я посоветовал не задерживаться в городе. Мало ли кто мог вас видеть.
Наскоро уверив следователя в своем намерении убраться как можно быстрее, Костя подхватил вялую и бледную Эмилию за руку и потащил ее обратно в гостиницу. И, естественно, не видел, как следователь, отдав жандармам распоряжение доставить тело в морг при полицейском лазарете, зашагал в управление, довольно бурча себе под нос что-то вроде «доберманы не дураки, и нюх не потеряли, да, пусть змееволк сам разбирается со своей судьбой, а нам и трех золотых хватит…».
Костю же больше волновало состояние девушки – она, испытавшая сильный стресс, вяло мотылялась за ним безвольной куклой, глаз не поднимала, только изредка продолжала хлюпать распухшим носом. Надо было как-то выводить ее из стресса, причем, чем быстрее – тем лучше. Вспомнились слова сержанта оттуда, с родной Земли: «клин клином вышибают». То есть можно было попробовать заменить стресс непосильный другим, который можно прожевать и выплюнуть. Волоком затащив девушку в гостиницу, мимоходом бросив монету портье, Костя не с первого раза попал ключом в скважину, а, справившись с дверью комнаты, почти бросил Эмилию в мягкое кресло. Зашипел на нее, постепенно повышая голос:
- Как ты могла? Ты, пустоголовая макака, поперлась в город к бухим уркам, давно тебе юбки во всех обоссанных углах не задирали? Путешествовать она задумала, блажью своей трясти по лесам. Тебе не то что орла, тебе собственное яйцо доверить нельзя! Курица!
На этих словах Эмилия вскочила, рыжие глаза заполыхали гневом и обидой, вытянулась, почти нос к носу с высоким парнем, выкрикнула:
- Не смейте на меня орать!
Костя моментально умолк, расслабил напряженные плечи, облапил Эмилию, преодолевая сопротивление, притянул к себе:
- Все, малявка, молчу, все уже кончилось, ты молодец, хорошая сильная девочка, все позади, тебя больше никто не обидит, не реви, не реви я сказал…
Но слезы, внезапно хлынувшие у Эмилии, текли потоком.
- Не реви, нос распухнет, никто замуж не возьмет с носом как картошка…
- Да хоть бы, - пробубнила девушка, пряча лицо, отстраняясь и нашаривая в складках юбки носовой платочек.
- Не реви, жених сопливый попадется…
- Лучше сопливый, чем п… ой, - Эмилия осеклась и виновато посмотрела на парня, слезы моментально высохли, - подразумевается, что я не должна знать таких слов.
Костя уже хихикал:
- Что, прям совсем «ой»?
- Угу, - кивнула Эмилия, аккуратно промокая глаза уголком измятого, а после заново свернутого платочка, - голубоногий олуша. Мне его подыскали для того, чтобы попытаться восстановить род, а он «ой».
- Так, с этого момента подробнее, пожалуйста, при чем тут род и зачем его восстанавливать? – Костя напрягся, кажется, вот сейчас речь зашла о серьезных вещах.
Эмилия села на краешек огромной кровати, приглашающе похлопала рядом. И рассказала своему нечаянному знакомцу все. Все, что знала, все, что надумала, про проклятие, про переселение, про чудака-дядюшку, про незадачливых женихов…
Костя обескураженно поскреб в затылке. Кажется, блажь избалованной принцесски обернулась действительно суровой необходимостью.
- … и если ты меня повезешь домой, я сбегу от тебя при первой же возможности. А если не получится, то все равно уеду уже из дома второй раз. Третий, если понадобится. Четвертый. Я все равно доберусь до великого Орла, - закончила Эмилия со вздохом, но твердо. Помолчала и перевела тему:
- А почему ты не взял причитающуюся тебе награду?
Костя усмехнулся:
- Это называется «взятка», - он взъерошил волосы упрямо мотнувшей головой Эмилии и закончил:
- Завтра с утра пойдем на рынок покупать тебе теплые штаны – в горах холодно.
Купцы довольно потирали руки, бесстыже поднимая цены, охранники и сыскари чесали затылки, готовясь к дракам, воровству и поножовщине.
Столица гудела, как разбуженный по утру, но ещё не уставший и не озлобленный происходящей суматохой улей.
Всем хотелось увидеть новую возлюбленную Великого Змея, и большой каменный город на холмах взвинчивал цены на проживание до невообразимо астрономических сумм. Места в приличных постоялых дворах, тавернах с предоставляемыми посуточно комнатками, пансионах и отелях были забронированы на месяц вперёд.
За какую-то неделю увеличив свое население почти втрое, Вазерион — стотысячная столица страны — кипел, окрасив себя в буйные краски геральдических стягов и вымпелов.
Сунувшись в два-три приглянувшихся по дороге местечка, Косте быстро понял, что придётся возвращаться в пригород и, вероятнее всего, абонировать какой-нибудь не слишком колючий стог сена. Он потащил было всю компанию на выход из этой праздничной толчеи, но Эмили смотрела на него такими умоляюще-сияющими от восторга глазами, что он сдался, согласившись походить по городишку до вечера.
Посмотреть было на что.
На одной из площадей на сбитых тумбах установили огромные ванны. В них, готовясь поступить на дворцовый стол, демонстрировали свою живую радужную чешую морские редкие рыбины, ползали огромные лангусты и зарывались в песок скаты. Девушка, повизгивая от удовольствия, бегала от одного чана к другому и тыкала пальцем в диковины, спрашивая торговцев, как зовут ту или иную морскую тварь. Костя с удовольствием наблюдал за ней и морально готовился ждать до вечера.
В другом широком проулке бекала и мекала испуганная баранина, из тупичков несло свиным тухловатым навозом, в лавках, источая ароматы копчёностей, висели разнообразные колбасы и окорока.
Выйдя делегацией, возглавляемой далеко видящим с высоты своего роста Вороном, на полукруглую площадь, путники остановились и закусили под сбитыми навесами нежнейшими кусками ещё дымящегося мяса и тонкими свежайшими лепёшками. Динозавру досталось полтушки старой, плохо продаваемой коровы, а запуганной Девгри — небольшой, но весьма аппетитный мешок овса.
Наконец, когда есть уже больше не было сил, а Эмили начала зевать, Костя, облегчённо вздохнув, скомандовал поворачивать из города:
— В поля, чтоб мать их… — негромко, но выразительно буркнул нагулявшийся за последние десять дней турист.
Между тем хозяин выездной торговой лавки с интересом рассматривал компанию. Намётанный взгляд торговца не упустилни шикарных мужских сапог,ни толстой, редкого качествакуртки с новомодными металлическими самоскрепляющимися застёжками; ни ездового, впервые увиденного ящера; ни девушки, несомненно дворянки, ни, наконец, золотого змеиного кольца!
«А парень-то из геральдических», — грамотно решил представитель торгового сословия и, прокашлявшись, начал:
— Я слышал, Вы в затруднении с ночлегом... Мог бы предложить вам две комнаты с холлом, балконной террасой и удобствами, правда недешево... шесть золотых. Но зато у главных восточных ворот! Через них ровно в полдень проследует Великая Делегация с Мадам. Они были сданы, но господа не прибыли по причине траура, и я бы мог...
Эмили судорожно сглотнула, услышав сумму, равную стоимости Девгри, но Костя воодушевился и радостно спросил:
— Вензельная доверенность центрального банка подойдет?
***
Смеркалось. Зимнее прохладное светило укатывалось куда-то за великую реку в далёкий океан, не забыв дополнительно раскрасить каменные здания столицы. Визерион в эти моменты становился золотым. Самым волшебным в его вечернем облике был громадный собор, своими шпилями уносящийся, подобно ракетам, ввысь. Окружённый широкой лестницей и множеством странных каменных фигур, он казался вечным олицетворением самого стольного города, его божественным началом.
Мимо него неторопливо брели уставшие путники. Ворон икал и ковырял передней лапой застрявшее между зубов ребро старухи-коровы; Эмили, сидя на сытой и немного успокоившейся Девгри, смотрела, широко раскрыв глаза, на проплывающие мимо неё величественные мраморные фигуры; Костя вздыхал, размышляя, какой он всё-таки болван и как было бы хорошо ему сейчас пить пиво с Марком.
На старых ступенях за ажурным столиком сидел и пристально наблюдал за проходящими мимо горожанами и приезжими старичок с длинной бородой, заплетённой в толстую косу. Когда люди поравнялись с ним, он посмотрел на них ясными синими глазами и весело прокричал:
— Пустышка палец не жмёт, малыш? Вижу-вижу маленького Василиска, который подарит мне новую каменную фигурку!
Эмили удивлённо покосилась на старика и спросила:
— Кто это?
— Откуда я знаю, — пожал плечами Константин. — Какой-то местный чудак...
***
В конце концов, их усталый караван подъехал к предполагаемой гостинице. Их встречали. Устроив Ворона позади постоялого двора на сеновале и предложив обиженно засопевшему ящеру вторую половину коровы (которую любезно подвёз купец), Костя поспешил к конюшне, расседлал уставшую лошадку, строго приказал конюхам: «Помыть, расчесать, накормить и напоить животное».
Наскоро поужинав, он поднялся на второй этаж и, кивнув Эмили на её половину, закрыл дверь в свою. Комната оказалась чистой и светлой, большую её часть занимала двуспальная кровать с балдахином и трюмо с зеркалом.
«Перепутал спальни-то», — мелькнуло в голове, и парень со вздохом пошёл стучать к Эмили - меняться. Она открыла, но оказалось, что вторая спальня идентична этой, и Константин, извинившись, собрался уходить.
В этот момент Эмили спросила:
— Мы сможем остаться до окончания праздника?
— Ну, давай, — согласился он.
— Замечательно! Это очень интересно - посмотреть на новую Мадам, которая, возможно, станет Её Величеством. А потом сделаем необходимые закупки и, мне кажется, надо составить план переходов. Вы, конечно, знаете карту страны, но хотелось бы иногда ночевать на постоялых дворах...
Уже стоящий в дверях предполагаемый путезнатец затормозил и осторожно поинтересовался:
— А куда мы, собственно, собрались?
— Как? Ну, мы же обсуждали, — удивлённо и даже с небольшим вызовом отозвалась девушка. — Мне необходимо попасть к Великому Орлу.
Потом помолчала и робко добавила:
— Это очень важное дело.
Костя вздохнул. Всё-таки он никогда не понимал всех этих («воистину!») куриц, именующихся девицами.Особенно тех, которым зачем-то понадобились Орлы. Он нахмурился и резко сообщил:
— Вас, Мадама, я могу в целости и сохранности доставить ОБРАТНО, к родне! А там хоть к Орлу, хоть на Луну! Лично я нагулялся! Спокойной ночи!
***
Утром за завтраком они не проронили ни слова. Так же молча просмотрели парад разряженных сановников. Издалека увидели закутанную от ветра и холода в чёрный плащ тщедушную фигуру Его Величества и белые с золотом одежды новой Мадам.
Потом Костя полежал на кровати и, здраво поразмыслив, решил помириться со строптивой девчонкой. А заодно попытаться внушить малявке прописную истину: «Девке одной по дорогам шляться нельзя!».
Но на стук никто не ответил.
Спустившись вниз, парень узнал у подавальщицы, что пять минут назад… его спутница, выяснив короткую дорогу к базару… отправилась туда! Сама, естественно!
Чертыхнувшись, Костя торопливо оделся и пошёл следом. На поиски. Сбежавшей. Курицы!
Он прошёл примерно половину дороги, когда в боковом проулочке услышал знакомый возмущённый голос и затем испуганный вскрик.
Матюгнувшись, бегом поспешил в тупичок.
Перед ним, демонстративно поигрывая длинным узким ножом, стоял оборванец, а чуть дальше, у стены, в надорванной юбке и бледная как мел, стояла Эмили.
Почему-то мелькнули лицо старого конюха и давнишняя забытая фраза «снасиловали».
Парень прыгнул и, фактически вырвав у грабителя стилет, ударил его в грудь кулаком. Тот попятился, но устоял и сделал ответный выпад. Костя резко отступил на шаг в сторону, а последний, споткнувшись о выступающую брусчатку, налетел всем телом на свой же нож, фактически нанизав себя на клинок. В его груди забулькало, изо рта появилась чёрная кровь, он с ненавистью посмотрел на защитника и повалился на холодные камни.
Где-то сзади послышался топот ног и чей-то уверенный голос произнёс:
— Брось оружие! Сопротивление бесполезно!
Прода от 02.02.2020, 18:46 Легенды Оромеры. Великий Орёл. ЭМИЛИЯ. Глава 30. Слёзы и сопли...
Спустя бесконечный час, во время которого стража вначале вязала «подлого вора и убийцу», потом успокаивала «жертву» которая активно мешала им в предыдущем деле, затем освобождала руки «защитника», жандармы дождались начальство.
Прибывший долговязый тип, с нашивками следователя, и по случаю праздника облачённый в парадный мундир, возмущённо высказав все, что он думает о жандармах, не оградивших место преступления и собравших толпу зевак, направился к Косте.
Подойдя вплотную он заглянул ему в глаза и обернувшись поинтересовался:
— Сержант, Вы ведёте расследование?
Стоящий рядом жандарм, красномордый суетливый толстячок, до инцидента тихо мечтавший о кружечке пива в трактире напротив, растерянно заозирался.
Через пару долгих минут сообразив, что расследование поручено ему, он подтянул объемный пивной массив, расположенный под грудью и сообщил:
— Да.
— Вы осмотрели тело?
— Нет, господин. Так вот и обнаружили. Но оно ещё дергалось, когда мы подоспели.
— А кто нашел? — следователь внимательно посмотрел на Эмилию.
— Вот, она...
Долговязый тяжело вздохнул, расстегнул верхнюю тугую пуговицу редко надеваемого костюма, снял перчатки и велел подать ему стул.
— Давайте господа по порядку, торопиться нам некуда, — констатировал он.
— Мы прибыли в столицу вчера и собирались посмотреть праздник, — начала Эмилия, — Но потом немного поспорили, и я решила ...
— Напали на нее. Я успел, — вставил Костя. И, посмотрев на покойника, со вздохом сообщил: — Не хотел я. Он сам... нанизался!
— Спаситель сразу забрал душу то, — вставил сержант...
Рассказ зашёл в тупик, и следователь со вздохом велел перевернуть покойника.
Серое лицо, покрытое густым слоем трехдневной щетины выражало гнев. Ещё не успевшее остыть тело слишком быстро лишилось души и предпринимало последние попытки внешним видом выразить своё возмущение.
— Так это Чернявый Джон, — вдруг громко сообщил кто-то из толпы любопытствующих, — За него три золотых из казны обещано...
— А кому положено то? — активно продолжали обсуждение зеваки. — Дурачку приезжему, Иль кому...
Следователь выразительно посмотрел на Костю и последний также выразительно кивнул, отвечая на невысказанный вслух вопрос.
- В общем, - следователь решительно поднялся, - я считаю, что дело можно закрыть за отсутствием состава преступления. Имела место быть необходимая самооборона, которая совершенно удачным образом совпала с крайне отрицательной личностью покойного, находящегося в данный момент в полицейской ориентировке на немедленный розыск. Всем все понятно? – нахмурившись, он обвел толпу грозным взглядом, - Для дачи показаний требуются свидетели, просьба пройти в участок.
Зеваки в участок пройти не захотели, и толпа рассосалась в считанные мгновения. Следователь повернулся к Косте:
- Вам бы я посоветовал не задерживаться в городе. Мало ли кто мог вас видеть.
Наскоро уверив следователя в своем намерении убраться как можно быстрее, Костя подхватил вялую и бледную Эмилию за руку и потащил ее обратно в гостиницу. И, естественно, не видел, как следователь, отдав жандармам распоряжение доставить тело в морг при полицейском лазарете, зашагал в управление, довольно бурча себе под нос что-то вроде «доберманы не дураки, и нюх не потеряли, да, пусть змееволк сам разбирается со своей судьбой, а нам и трех золотых хватит…».
Костю же больше волновало состояние девушки – она, испытавшая сильный стресс, вяло мотылялась за ним безвольной куклой, глаз не поднимала, только изредка продолжала хлюпать распухшим носом. Надо было как-то выводить ее из стресса, причем, чем быстрее – тем лучше. Вспомнились слова сержанта оттуда, с родной Земли: «клин клином вышибают». То есть можно было попробовать заменить стресс непосильный другим, который можно прожевать и выплюнуть. Волоком затащив девушку в гостиницу, мимоходом бросив монету портье, Костя не с первого раза попал ключом в скважину, а, справившись с дверью комнаты, почти бросил Эмилию в мягкое кресло. Зашипел на нее, постепенно повышая голос:
- Как ты могла? Ты, пустоголовая макака, поперлась в город к бухим уркам, давно тебе юбки во всех обоссанных углах не задирали? Путешествовать она задумала, блажью своей трясти по лесам. Тебе не то что орла, тебе собственное яйцо доверить нельзя! Курица!
На этих словах Эмилия вскочила, рыжие глаза заполыхали гневом и обидой, вытянулась, почти нос к носу с высоким парнем, выкрикнула:
- Не смейте на меня орать!
Костя моментально умолк, расслабил напряженные плечи, облапил Эмилию, преодолевая сопротивление, притянул к себе:
- Все, малявка, молчу, все уже кончилось, ты молодец, хорошая сильная девочка, все позади, тебя больше никто не обидит, не реви, не реви я сказал…
Но слезы, внезапно хлынувшие у Эмилии, текли потоком.
- Не реви, нос распухнет, никто замуж не возьмет с носом как картошка…
- Да хоть бы, - пробубнила девушка, пряча лицо, отстраняясь и нашаривая в складках юбки носовой платочек.
- Не реви, жених сопливый попадется…
- Лучше сопливый, чем п… ой, - Эмилия осеклась и виновато посмотрела на парня, слезы моментально высохли, - подразумевается, что я не должна знать таких слов.
Костя уже хихикал:
- Что, прям совсем «ой»?
- Угу, - кивнула Эмилия, аккуратно промокая глаза уголком измятого, а после заново свернутого платочка, - голубоногий олуша. Мне его подыскали для того, чтобы попытаться восстановить род, а он «ой».
- Так, с этого момента подробнее, пожалуйста, при чем тут род и зачем его восстанавливать? – Костя напрягся, кажется, вот сейчас речь зашла о серьезных вещах.
Эмилия села на краешек огромной кровати, приглашающе похлопала рядом. И рассказала своему нечаянному знакомцу все. Все, что знала, все, что надумала, про проклятие, про переселение, про чудака-дядюшку, про незадачливых женихов…
Костя обескураженно поскреб в затылке. Кажется, блажь избалованной принцесски обернулась действительно суровой необходимостью.
- … и если ты меня повезешь домой, я сбегу от тебя при первой же возможности. А если не получится, то все равно уеду уже из дома второй раз. Третий, если понадобится. Четвертый. Я все равно доберусь до великого Орла, - закончила Эмилия со вздохом, но твердо. Помолчала и перевела тему:
- А почему ты не взял причитающуюся тебе награду?
Костя усмехнулся:
- Это называется «взятка», - он взъерошил волосы упрямо мотнувшей головой Эмилии и закончил:
- Завтра с утра пойдем на рынок покупать тебе теплые штаны – в горах холодно.
