Председательствующий барон Хоум откашлялся и начал:
– По результатам работы аналитической группы «Альянс», можно, наконец, утверждать, что объединив усилия, мы сможем создать европейское супер-государство, с единой валютой и центральным банком. Находясь под вполне естественным, (с точки зрения Консультативного комитета), контролем США, мы, в конце концов, учредим транснациональное правительство, которое позволит построить регулируемую мировую экономику.
Люди, сидящие за столом, промолчали. Грандиозный проект, столь долго вызревавший, внушал уважение, хотя бы количеством вложенной в него работы. А уж от перспектив – дух захватывало! Превосходно, просто превосходно! Воистину, если джентльмен не может выиграть – джентльмен просто меняет правила игры. Что ж, они изменят! Решение было принято. Теперь юристам предстояло согласовать многочисленные документы.
Вечер мягко ложился тенями на моховую зелень. Прохладный ветерок налетел с горы, теребя бахрому скатерти. Ежегодное заседание клуба было закончено. Господа, наполнив лёгкие живительным кислородом, неторопливо садились в вертолёты.
– Гарри, мой мальчик, – услышал Киссинджер перед самой посадкой. – Мы приглашаем тебя с нами, садись.
Эдмунд де Ротшильд и Дэвид Рокфеллер посторонились, запуская ловкого мистера в нутро гудящей машины.
В полёте мистер Киссинджер позволил себе реплику:
– Мой жизненный опыт говорит, что не все так просто…
Эдмунд де Ротшильд неуловимо улыбнулся:
– С нами не было сегодня господина Запада… жаль. Я бы не забывал, какая удивительная спираль нарисована нам природой. Интенсивно развивается Юг, а Восток готов взорваться свободой. Объединение возможно, но только без прославянских несуразностей. Не стоит это забывать. Иначе может получиться «второй колосс на глиняных ногах».
– Эдмунд, ну, Советы пока стоят…
– Уверен, что недолго, мой уважаемый Дэвид. После «лунной сделки» их время начало обратный отчёт. Поверь, ещё при нашей жизни, они продадут себя за партию джинсов «Монтана»… и мне не нужен для этого вывода аналитический отдел.
– Они могут и восстановиться, мой дорогой...
– Не на моем веку…
– Не стоит сбрасывать со счетов Север. Он всегда непредсказуем.
– Он тоже поборник развития, правда, скорее ведущего к неразберихе. Кстати, где он сейчас?
– Представьте себе, в Лондоне…
Вертолёт сел. Разговоры были завершены.
1977 год август Royal Ascot.
Волшебный королевский праздник, гордо называющий себя Royal Ascot, гостеприимно распахнул ворота, принимая толпы готовой есть, пить и смеяться публики. Трибуны наполнялись дамами и кавалерами…
Парковочных мест не хватало. Недавно введённая система Valet Parking буксовала. А в ворота, рыча сотней лошадей под капотом, врывались новые «кадиллаки», «ягуары» и «астин мартины». Гул толпы нарастал, подобно шуму прибоя. Несмотря на множество облаков, взбитыми сливками повисших над ипподромом, и, даже готовых, с течением времени, превратиться в тучи, солнце так ловко распределило свои лучи, что облачка осыпались рождественским конфетти.
– Кроме Мрака на каких коняшек ставим? – бодро интересовался Илья.
– Бриллиант — в десять раз; Буммер – в три раза; Синус – в тридцать, – серьёзно вторила мужу жена, посвятившая анализу королевских скачек последние две недели.
– Семья под ключ, – бурчал Ян, руки которого были заняты подросшим и неутомимым потомством четы, столь «подковано» рассуждающей о ставках.
Услышав недовольство в шипящем голосе начальства, Илья отвлёкся:
– Нам-то куда, Ян Геннадьевич?
Последний воодушевился, (всё-таки, воспитание детей, в любом количестве и любого нрава – нехилое испытание для психики любого человека). И, сдав близнецов их счастливому отцу, тут же вцепился в Машу, как утопающий за соломинку.
– К Симону Рогану нам вечером. У нас там столик забронирован в его pop-up (1). А сейчас у нас пикник от Fortum and Mason.
Не встретив понимания на обращённых к нему лицах подчинённых, начальник особого отдела резко остановился. Вспомнил, что не все такие полиглоты. И, строго посмотрев на Бориса Евгеньевича, провозгласил:
– Нам, господа, направо, на лужок. Боря, тащи коробки под навес!
На пушистом английском газоне, под синим навесом неба, расселась компания. Клетчатая скатерть, невесомое стекло фужеров с шампанским, белоснежный фарфор из Веджвуда…
Тёплая погода и симфония праздника под открытым для просмотра эмпиреем, сама по себе, предполагала потребление больших количеств еды совершенно недиетического сочетания.
Даже Маша налегала на фирменный пудинг «Понд», лежащий на траве в обрамлении запечённых фруктов…
Перистые облака, наконец, сдул ветер, открыв взору прибывших на праздник, бесконечную даль горизонта. Где-то кричали букмекеры…
Внезапно Ян вскочил на ноги:
– Мальчишки, уже почти 13.50… Бегом к кассам, поставим на цвет королевской шляпки. В лидерах голубая и розовая… я за салатовый….
Примерно через час началось активное движение. Тихо пившие до этого Brut граждане вдруг начинали лихорадочно вскакивать, посматривать на часы и вливаться в толпу с одинаково горящими круглыми глазами. Ян встал, стряхивая крошки с безукоризненно гладких брюк.
– Пошли! Группа зомбяков из России готова к скачкам! Куда улетела моя чудесная шапочка?
Наконец, чёрный цилиндр завершил своим мазком полотно: «Герцог Норфолк на Royal Ascot».
На средней трибуне в павильон с широким, затейливо согнутым в полуовале балконом, взошла королева. Следом, нарушая этикет, проследовала прямая и торжественная принцесса Анна. И только после неё толпа рассмотрела принцев, Филиппа и Чарльза. Толпа почтительно замерла.
Королева подняла руку и описала ею в воздухе широкий полукруг. И тут же на поле рухнул вал радостных криков. Публика восторженно завопила, отбрасывая свою прославленную сдержанность – словно взмахом своей кисти, Елизавета объединила и выводимых конюхами на беговые дорожки лошадей, и сам ипподром, с его наездниками, зрителями, знатью и обслуживающим всё это великолепие персоналом. И сейчас все просто радовались этому единению, забыв о сословных границах… до поры. Радовались солнечному дню, долгожданному празднику, красавцам-коням…
Ветер принёс звонкие удары колокола.
Начинался главный заезд года…
Хлопок – и лошади помчались, с быстротой курьерского поезда, несущегося по ровным, словно, смазанным маслом рельсам. С невероятной грацией, вытянув в линию прямые шеи, они рассекали невидимую ткань воздуха.
Все лошади. За исключением неторопливо гарцующего мимо королевских трибун рысака…
Гарцующего. Неторопливо! На заезде!!!
Немыслимо!
– А это кто? – поинтересовалась Её Величество.
Ответа она не успела получить, ибо случилось невероятное: мистер Сомс внезапно резко поднялся на стременах. Его глаза метали молнии. Этот маленький сухой человечек, с несуразными ушами, смешно торчащими из-под кепи, в едином порыве какой-то безумно-смелой ярости, поставил коня на дыбы.
Мрак рыкнул и… полетел. Невозможно сказать про его движение иначе. Это был действительно полёт – копыта чёрного красавца почти не касались земли. Чёрным пламенем вился за ним хвост, чёрным пламенем летела грива…
Толпа восторженно заревела.
Миг, и вот он нагнал основной состав. Ещё пять секунд, и он в середине, ещё… и, чёрный, как смоль араб, глупо скалится, жуя удила. Он впереди – на голову, на две трети туловища… он обогнал. Всех. Единственным начиная следующий круг заезда.
Творилось немыслимое.
Трибуны смолкли, задержав дыхание. Её Величество Королева Елизавета встала. Только судья, пытаясь сохранить остатки хладнокровия, и, не забыв о долге, не спускал глаз с традиционной ленты. Он один ждал.
И… толпа взревела!
Женщины стучали зонтиками и сумочками. Мужчины кидали цилиндры на пол и, с каким-то нервным смехом, бежали, кто к букмекерским кассам, кто на скаковое поле – взглянуть на чудесного жеребца. Всхрапывали и нервно вскидывались ещё не остывшие от гонки лошади, поражённо переговаривались их наездники. А над всей этой живой, переливающейся цветами радуги массой, состоящей из искажённых расстоянием кукольных лиц, раскрытых от невероятного действа ртов и маленьких чёрных бусинок глаз – стояла и аплодировала Королева!
В затихшую ложу вихрем ворвались двое:
– Ян, ты видел? Наш Мрак обошёл всех. Играючи.
– Видел… – недовольство начальника особого отдела невозможно было скрыть. – А где охрана? Каким образом пропустили вас?
– Кто это? – заинтересовалась, отмерев, Елизавета.
– Несносные внуки герцога Николая Ольденбургского, – последовал немедленный ответ, быстро перешедший в шипение. – Вон! Брысь отсюда!
Её величество позволило себе улыбнуться.
– Мне показалось, что Вы говорили с ними «Ils parlaient russe».
– Ну, ваше величество, детям необходимо знать язык возможного противника…
Человек уселся в кресло его величества Филиппа. Наглость герцога стала невыносима.
– Я, собственно, чего зашёл-то, – продолжал тем временем исторический персонаж… – Передайте своему опрометчивому сыну, – при выборе тронного имени, пусть берёт какое-то своё, у него их немало. (2)
– Я пока ещё жива, – мирно парировала Её Величество.
Ян пожал плечами, выразительным жестом поясняя, как быстротечно время, но промолчал.
Затем он долго кланялся. Сожалел о том, что не встретился с герцогом Эдинбургским, которого срочно вызвали вместе с сыном куда-то вниз. Наконец, выпрямился, прислонив пальцы к цилиндру «отдал честь» и… исчез.
Ветер трепал ленты. Королева закрыла салатовый «Launer»и негромко обратилась ко всё ещё стоящей рядом нехарактерно молчаливой Анне.
– Запомни! Чарльз обязан взять тронное имя только из списка собственных имён…
– Кто это был, ма?
– Риторический вопрос. Его зовут Артур Джон граф Арундел герцог Норфолк. Кто он, на самом деле, не знает никто, но с его появлением… последние пятьсот лет… династия начинает шататься. Запомни, Энн… (3).
Через час Принцесса Анна опросила начальника охраны:
– Как вы могли пропустить в ложу детей? Это грубейшее нарушение этикета! Какие дети на скачках?
– Так и не было никого… – последовал немедленный удивлённый ответ.
Приблизительно, в это самое время, карета скорой психиатрической помощи везла по улицам Нижнего Новгорода истощённое тело того, кто всего лишь семь лет назад сумел испугать до сердечных колик весь Бальдербергский союз.
Андрей Дмитриевич Сахаров. Гениальный физик. Изобретатель водородной бомбы, впервые высказавший мысль о затоплении Соединённых Штатов Америки, при помощи направленного цунами. Лучший из лучших: студент, аспирант, самый молодой в мире академик – получивший это звание в 32 года; наконец, трижды Герой труда. Обладатель Сталинской и Ленинской премий. Его жизнь началась… правильно. Любимая работа, трое замечательных детей, (две дочери и сын), жена-хозяйка. Всё рухнуло в одночасье. От рака сгорела его любимая женщина. Год одиночества, посвящённого детям и… Елена Боннер.
Каким злым роком принесло её в эту семью? Какая разведка придумала столь тяжкий крест для гения? Вопросы…
Доподлинно известно следующее. Дама, войдя в семью Сахаровых замужней – стремительно развелась. Дети Сахарова, (сыну 13 лет, средней дочери 15, старшей – 18), остались на попечении… старшей дочери. Мачеха никогда не пускала их к отцу. Первая встреча сына, (после ухода отца из дома в 1971 году), состоялась в психиатрической больнице в 1977… Странно? Да! В этот момент Сахаров испытывал триумф от очередной победы над Советами. Ему разрешили выезд дочери его ненаглядной жены и некоей правозащитницы Андреевой, которая, попав в США, спешно стала невесткой Елены Боннер, сын которой спокойно жил в Бостоне со времён первой голодовки Сахарова в 1973 году, (тогда родину вместе с ним ещё покинул будущий зять). Много странного в этой истории. Доподлинно известно, как дама била уважаемого академика скалкой и, не считаясь с посетителями, ловко раздавала ему оплеухи. Он же мыл посуду на кухне и, вжимая голову в плечи, стараясь уходить от удара… серьезная психологическая обработка, с которой не справились советские психиатры.
Покинув Родину после смерти академика, дама поселилась в облюбованных семьёй Штатах. Правда, не забыв организовать музей Сахарова в Москве и Фонд, котором руководила лично. Одним из меценатов Фонда был Березовский, перечисливший 3 миллиона долларов вдове-страдалице, получившей при жизни в Нижнем злую кличку «Эта Лиса».
А ещё летом 1977 года впервые встретились шестнадцатилетняя леди Диана Спенсер и Его Высочество Наследный Принц двадцати девятилетний Чарльз…
_____________________________________________________________________________________
1. Обладатель двух мишленовских наград. Ресторатор, ежегодно открывающий ресторан поп-ап на Аскоте;
2. Карл III не слишком удачное имя в истории Королевской династии: Карлу I отрубили в 1649 году голову, после чего на целых одиннадцать лет в стране воцарилось безвластие; его сын Карл II правил с 1660 по 1685 годы. В стране всё время правления царили оспа и хаос. При нем выгорел Лондон. Больше никого не венчали на трон под именем Карла. Что заставило Чарльза, который мог выбирать из Charles Philip Arthur George, выбрать именно это имя, непонятно. Возможно, ссора с сестрой. Его величество славится своим упрямством;
3. Есть три письменных свидетельства, в которых прямо указывается на неоднократное напоминание принцу Чарльзу ее несколько странной и не корректной монаршей воли…
С бессонницей каждый борется по-своему. Кто-то закидывается таблетками, кто-то выматывается до потери сознания, кто-то лежит в расслабляющей ванне, кто-то… способов много. Джерри Эман был сотрудником Центра космических исследований, и метод у него был свой, глубоко научный. Он боролся с бессонницей методом произвольного переключения частот. 15 августа 1977 года в 3 часа 35 минут утра в Бостоне он, рассеянно поворачивая переключатель поймал со стороны созвездия Стрельца необычный сигнал. Упорядоченный сигнал, превышающий любой космический шум во много раз.
Он воспроизводился трижды и всякий раз повторялся ровно 72 секунды...
Утром следующего дня кардинал Кароль Войтыла осматривал соляные шахты в маленьком польском городке Величка, открытые в 10 веке святой королевой Кунигундой. Огромная шахта, состоящая из десяти уровней и измеряемая прорубленными за тысячелетие двумястами сорока пятью километрами коридоров, богатая на легенды и призраков, была великолепна. Молодой праведник-кардинал уже освятил открытое для туристов историческое место, но мэр города, продолжая нервничать и заикаться, предложил:
— Давайте немного пройдёмся по тоннелям. Удивительно целебный воздух с примесями солей полезен лёгким. Мы нашли некие наскальные рисунки. На них стоит посмотреть. Я приказал установить прожекторы. Вашему преосвященству должно понравиться...
Кардинал Войтыла только тяжело вздохнул: обед откладывался на неопределенный срок. Но он давно приучил себя к терпению. Впрочем, это было даже интересно. Он провёл рукою по кресту в привычном жесте благословения и первым шагнул в открытый проход.
Их ждали.
Инженеры и техники пошли вперёд, освещая путь. Тощий епископ Стефаний, практически исчезнувший в тенях и определяемый по блеску зубов, суетливо метался где-то между ними.
– По результатам работы аналитической группы «Альянс», можно, наконец, утверждать, что объединив усилия, мы сможем создать европейское супер-государство, с единой валютой и центральным банком. Находясь под вполне естественным, (с точки зрения Консультативного комитета), контролем США, мы, в конце концов, учредим транснациональное правительство, которое позволит построить регулируемую мировую экономику.
Люди, сидящие за столом, промолчали. Грандиозный проект, столь долго вызревавший, внушал уважение, хотя бы количеством вложенной в него работы. А уж от перспектив – дух захватывало! Превосходно, просто превосходно! Воистину, если джентльмен не может выиграть – джентльмен просто меняет правила игры. Что ж, они изменят! Решение было принято. Теперь юристам предстояло согласовать многочисленные документы.
Вечер мягко ложился тенями на моховую зелень. Прохладный ветерок налетел с горы, теребя бахрому скатерти. Ежегодное заседание клуба было закончено. Господа, наполнив лёгкие живительным кислородом, неторопливо садились в вертолёты.
– Гарри, мой мальчик, – услышал Киссинджер перед самой посадкой. – Мы приглашаем тебя с нами, садись.
Эдмунд де Ротшильд и Дэвид Рокфеллер посторонились, запуская ловкого мистера в нутро гудящей машины.
В полёте мистер Киссинджер позволил себе реплику:
– Мой жизненный опыт говорит, что не все так просто…
Эдмунд де Ротшильд неуловимо улыбнулся:
– С нами не было сегодня господина Запада… жаль. Я бы не забывал, какая удивительная спираль нарисована нам природой. Интенсивно развивается Юг, а Восток готов взорваться свободой. Объединение возможно, но только без прославянских несуразностей. Не стоит это забывать. Иначе может получиться «второй колосс на глиняных ногах».
– Эдмунд, ну, Советы пока стоят…
– Уверен, что недолго, мой уважаемый Дэвид. После «лунной сделки» их время начало обратный отчёт. Поверь, ещё при нашей жизни, они продадут себя за партию джинсов «Монтана»… и мне не нужен для этого вывода аналитический отдел.
– Они могут и восстановиться, мой дорогой...
– Не на моем веку…
– Не стоит сбрасывать со счетов Север. Он всегда непредсказуем.
– Он тоже поборник развития, правда, скорее ведущего к неразберихе. Кстати, где он сейчас?
– Представьте себе, в Лондоне…
Вертолёт сел. Разговоры были завершены.
***
1977 год август Royal Ascot.
Волшебный королевский праздник, гордо называющий себя Royal Ascot, гостеприимно распахнул ворота, принимая толпы готовой есть, пить и смеяться публики. Трибуны наполнялись дамами и кавалерами…
Парковочных мест не хватало. Недавно введённая система Valet Parking буксовала. А в ворота, рыча сотней лошадей под капотом, врывались новые «кадиллаки», «ягуары» и «астин мартины». Гул толпы нарастал, подобно шуму прибоя. Несмотря на множество облаков, взбитыми сливками повисших над ипподромом, и, даже готовых, с течением времени, превратиться в тучи, солнце так ловко распределило свои лучи, что облачка осыпались рождественским конфетти.
– Кроме Мрака на каких коняшек ставим? – бодро интересовался Илья.
– Бриллиант — в десять раз; Буммер – в три раза; Синус – в тридцать, – серьёзно вторила мужу жена, посвятившая анализу королевских скачек последние две недели.
– Семья под ключ, – бурчал Ян, руки которого были заняты подросшим и неутомимым потомством четы, столь «подковано» рассуждающей о ставках.
Услышав недовольство в шипящем голосе начальства, Илья отвлёкся:
– Нам-то куда, Ян Геннадьевич?
Последний воодушевился, (всё-таки, воспитание детей, в любом количестве и любого нрава – нехилое испытание для психики любого человека). И, сдав близнецов их счастливому отцу, тут же вцепился в Машу, как утопающий за соломинку.
– К Симону Рогану нам вечером. У нас там столик забронирован в его pop-up (1). А сейчас у нас пикник от Fortum and Mason.
Не встретив понимания на обращённых к нему лицах подчинённых, начальник особого отдела резко остановился. Вспомнил, что не все такие полиглоты. И, строго посмотрев на Бориса Евгеньевича, провозгласил:
– Нам, господа, направо, на лужок. Боря, тащи коробки под навес!
На пушистом английском газоне, под синим навесом неба, расселась компания. Клетчатая скатерть, невесомое стекло фужеров с шампанским, белоснежный фарфор из Веджвуда…
Тёплая погода и симфония праздника под открытым для просмотра эмпиреем, сама по себе, предполагала потребление больших количеств еды совершенно недиетического сочетания.
Даже Маша налегала на фирменный пудинг «Понд», лежащий на траве в обрамлении запечённых фруктов…
Перистые облака, наконец, сдул ветер, открыв взору прибывших на праздник, бесконечную даль горизонта. Где-то кричали букмекеры…
Внезапно Ян вскочил на ноги:
– Мальчишки, уже почти 13.50… Бегом к кассам, поставим на цвет королевской шляпки. В лидерах голубая и розовая… я за салатовый….
Примерно через час началось активное движение. Тихо пившие до этого Brut граждане вдруг начинали лихорадочно вскакивать, посматривать на часы и вливаться в толпу с одинаково горящими круглыми глазами. Ян встал, стряхивая крошки с безукоризненно гладких брюк.
– Пошли! Группа зомбяков из России готова к скачкам! Куда улетела моя чудесная шапочка?
Наконец, чёрный цилиндр завершил своим мазком полотно: «Герцог Норфолк на Royal Ascot».
На средней трибуне в павильон с широким, затейливо согнутым в полуовале балконом, взошла королева. Следом, нарушая этикет, проследовала прямая и торжественная принцесса Анна. И только после неё толпа рассмотрела принцев, Филиппа и Чарльза. Толпа почтительно замерла.
Королева подняла руку и описала ею в воздухе широкий полукруг. И тут же на поле рухнул вал радостных криков. Публика восторженно завопила, отбрасывая свою прославленную сдержанность – словно взмахом своей кисти, Елизавета объединила и выводимых конюхами на беговые дорожки лошадей, и сам ипподром, с его наездниками, зрителями, знатью и обслуживающим всё это великолепие персоналом. И сейчас все просто радовались этому единению, забыв о сословных границах… до поры. Радовались солнечному дню, долгожданному празднику, красавцам-коням…
Ветер принёс звонкие удары колокола.
Начинался главный заезд года…
Хлопок – и лошади помчались, с быстротой курьерского поезда, несущегося по ровным, словно, смазанным маслом рельсам. С невероятной грацией, вытянув в линию прямые шеи, они рассекали невидимую ткань воздуха.
Все лошади. За исключением неторопливо гарцующего мимо королевских трибун рысака…
Гарцующего. Неторопливо! На заезде!!!
Немыслимо!
– А это кто? – поинтересовалась Её Величество.
Ответа она не успела получить, ибо случилось невероятное: мистер Сомс внезапно резко поднялся на стременах. Его глаза метали молнии. Этот маленький сухой человечек, с несуразными ушами, смешно торчащими из-под кепи, в едином порыве какой-то безумно-смелой ярости, поставил коня на дыбы.
Мрак рыкнул и… полетел. Невозможно сказать про его движение иначе. Это был действительно полёт – копыта чёрного красавца почти не касались земли. Чёрным пламенем вился за ним хвост, чёрным пламенем летела грива…
Толпа восторженно заревела.
Миг, и вот он нагнал основной состав. Ещё пять секунд, и он в середине, ещё… и, чёрный, как смоль араб, глупо скалится, жуя удила. Он впереди – на голову, на две трети туловища… он обогнал. Всех. Единственным начиная следующий круг заезда.
Творилось немыслимое.
Трибуны смолкли, задержав дыхание. Её Величество Королева Елизавета встала. Только судья, пытаясь сохранить остатки хладнокровия, и, не забыв о долге, не спускал глаз с традиционной ленты. Он один ждал.
И… толпа взревела!
Женщины стучали зонтиками и сумочками. Мужчины кидали цилиндры на пол и, с каким-то нервным смехом, бежали, кто к букмекерским кассам, кто на скаковое поле – взглянуть на чудесного жеребца. Всхрапывали и нервно вскидывались ещё не остывшие от гонки лошади, поражённо переговаривались их наездники. А над всей этой живой, переливающейся цветами радуги массой, состоящей из искажённых расстоянием кукольных лиц, раскрытых от невероятного действа ртов и маленьких чёрных бусинок глаз – стояла и аплодировала Королева!
В затихшую ложу вихрем ворвались двое:
– Ян, ты видел? Наш Мрак обошёл всех. Играючи.
– Видел… – недовольство начальника особого отдела невозможно было скрыть. – А где охрана? Каким образом пропустили вас?
– Кто это? – заинтересовалась, отмерев, Елизавета.
– Несносные внуки герцога Николая Ольденбургского, – последовал немедленный ответ, быстро перешедший в шипение. – Вон! Брысь отсюда!
Её величество позволило себе улыбнуться.
– Мне показалось, что Вы говорили с ними «Ils parlaient russe».
– Ну, ваше величество, детям необходимо знать язык возможного противника…
Человек уселся в кресло его величества Филиппа. Наглость герцога стала невыносима.
– Я, собственно, чего зашёл-то, – продолжал тем временем исторический персонаж… – Передайте своему опрометчивому сыну, – при выборе тронного имени, пусть берёт какое-то своё, у него их немало. (2)
– Я пока ещё жива, – мирно парировала Её Величество.
Ян пожал плечами, выразительным жестом поясняя, как быстротечно время, но промолчал.
Затем он долго кланялся. Сожалел о том, что не встретился с герцогом Эдинбургским, которого срочно вызвали вместе с сыном куда-то вниз. Наконец, выпрямился, прислонив пальцы к цилиндру «отдал честь» и… исчез.
Ветер трепал ленты. Королева закрыла салатовый «Launer»и негромко обратилась ко всё ещё стоящей рядом нехарактерно молчаливой Анне.
– Запомни! Чарльз обязан взять тронное имя только из списка собственных имён…
– Кто это был, ма?
– Риторический вопрос. Его зовут Артур Джон граф Арундел герцог Норфолк. Кто он, на самом деле, не знает никто, но с его появлением… последние пятьсот лет… династия начинает шататься. Запомни, Энн… (3).
Через час Принцесса Анна опросила начальника охраны:
– Как вы могли пропустить в ложу детей? Это грубейшее нарушение этикета! Какие дети на скачках?
– Так и не было никого… – последовал немедленный удивлённый ответ.
***
Приблизительно, в это самое время, карета скорой психиатрической помощи везла по улицам Нижнего Новгорода истощённое тело того, кто всего лишь семь лет назад сумел испугать до сердечных колик весь Бальдербергский союз.
Андрей Дмитриевич Сахаров. Гениальный физик. Изобретатель водородной бомбы, впервые высказавший мысль о затоплении Соединённых Штатов Америки, при помощи направленного цунами. Лучший из лучших: студент, аспирант, самый молодой в мире академик – получивший это звание в 32 года; наконец, трижды Герой труда. Обладатель Сталинской и Ленинской премий. Его жизнь началась… правильно. Любимая работа, трое замечательных детей, (две дочери и сын), жена-хозяйка. Всё рухнуло в одночасье. От рака сгорела его любимая женщина. Год одиночества, посвящённого детям и… Елена Боннер.
Каким злым роком принесло её в эту семью? Какая разведка придумала столь тяжкий крест для гения? Вопросы…
Доподлинно известно следующее. Дама, войдя в семью Сахаровых замужней – стремительно развелась. Дети Сахарова, (сыну 13 лет, средней дочери 15, старшей – 18), остались на попечении… старшей дочери. Мачеха никогда не пускала их к отцу. Первая встреча сына, (после ухода отца из дома в 1971 году), состоялась в психиатрической больнице в 1977… Странно? Да! В этот момент Сахаров испытывал триумф от очередной победы над Советами. Ему разрешили выезд дочери его ненаглядной жены и некоей правозащитницы Андреевой, которая, попав в США, спешно стала невесткой Елены Боннер, сын которой спокойно жил в Бостоне со времён первой голодовки Сахарова в 1973 году, (тогда родину вместе с ним ещё покинул будущий зять). Много странного в этой истории. Доподлинно известно, как дама била уважаемого академика скалкой и, не считаясь с посетителями, ловко раздавала ему оплеухи. Он же мыл посуду на кухне и, вжимая голову в плечи, стараясь уходить от удара… серьезная психологическая обработка, с которой не справились советские психиатры.
Покинув Родину после смерти академика, дама поселилась в облюбованных семьёй Штатах. Правда, не забыв организовать музей Сахарова в Москве и Фонд, котором руководила лично. Одним из меценатов Фонда был Березовский, перечисливший 3 миллиона долларов вдове-страдалице, получившей при жизни в Нижнем злую кличку «Эта Лиса».
***
А ещё летом 1977 года впервые встретились шестнадцатилетняя леди Диана Спенсер и Его Высочество Наследный Принц двадцати девятилетний Чарльз…
_____________________________________________________________________________________
1. Обладатель двух мишленовских наград. Ресторатор, ежегодно открывающий ресторан поп-ап на Аскоте;
2. Карл III не слишком удачное имя в истории Королевской династии: Карлу I отрубили в 1649 году голову, после чего на целых одиннадцать лет в стране воцарилось безвластие; его сын Карл II правил с 1660 по 1685 годы. В стране всё время правления царили оспа и хаос. При нем выгорел Лондон. Больше никого не венчали на трон под именем Карла. Что заставило Чарльза, который мог выбирать из Charles Philip Arthur George, выбрать именно это имя, непонятно. Возможно, ссора с сестрой. Его величество славится своим упрямством;
3. Есть три письменных свидетельства, в которых прямо указывается на неоднократное напоминание принцу Чарльзу ее несколько странной и не корректной монаршей воли…
Прода от 26.10.2022, 22:53 Хроники особого отдела 2 Глава 3.3. Что мы ищем?
С бессонницей каждый борется по-своему. Кто-то закидывается таблетками, кто-то выматывается до потери сознания, кто-то лежит в расслабляющей ванне, кто-то… способов много. Джерри Эман был сотрудником Центра космических исследований, и метод у него был свой, глубоко научный. Он боролся с бессонницей методом произвольного переключения частот. 15 августа 1977 года в 3 часа 35 минут утра в Бостоне он, рассеянно поворачивая переключатель поймал со стороны созвездия Стрельца необычный сигнал. Упорядоченный сигнал, превышающий любой космический шум во много раз.
Он воспроизводился трижды и всякий раз повторялся ровно 72 секунды...
***
Утром следующего дня кардинал Кароль Войтыла осматривал соляные шахты в маленьком польском городке Величка, открытые в 10 веке святой королевой Кунигундой. Огромная шахта, состоящая из десяти уровней и измеряемая прорубленными за тысячелетие двумястами сорока пятью километрами коридоров, богатая на легенды и призраков, была великолепна. Молодой праведник-кардинал уже освятил открытое для туристов историческое место, но мэр города, продолжая нервничать и заикаться, предложил:
— Давайте немного пройдёмся по тоннелям. Удивительно целебный воздух с примесями солей полезен лёгким. Мы нашли некие наскальные рисунки. На них стоит посмотреть. Я приказал установить прожекторы. Вашему преосвященству должно понравиться...
Кардинал Войтыла только тяжело вздохнул: обед откладывался на неопределенный срок. Но он давно приучил себя к терпению. Впрочем, это было даже интересно. Он провёл рукою по кресту в привычном жесте благословения и первым шагнул в открытый проход.
Их ждали.
Инженеры и техники пошли вперёд, освещая путь. Тощий епископ Стефаний, практически исчезнувший в тенях и определяемый по блеску зубов, суетливо метался где-то между ними.
