— Хайнань — это где? — в образовательных целях поинтересовался отец Василий.
— В Китае, — тут же последовал лаконичный ответ начальства. — Там холера, малярия и местами чума, но море… чмок!
Джонка ждала туристов, и уже через час в сопровождении деятельного товарища Кыонга, компания нырнула в теплую прозрачную воду у края рифа. Был отлив, и глубина не составляла и трех метров.
Погрузившись в сияющую, синюю, фантастически приятную жидкость, Борис испытал непередаваемые ощущения: освеженное тело пришло в гармонию с окружающим миром, стало бархатным от обволакивающей его маслянисто - нежной прелести и … расслабившись, затихло. Море само держало его на поверхности прохладно-прекрасными, нежными и любящими ладонями. Кесслер медитировал между небом и океаном. Бесконечная бирюза моря вокруг – и беспредельная лазурь неба. Блаженная истома охватила его.
Рядом фыркали от счастья Илья и Мрак.
Нырнув, Ян исчез, а товарищ Кыонг начал крутить головой и даже минут через десять обреченно снял кепку… Отец Василий, неторопливо раздеваясь, сочувственно посмотрел на отважного вьетнамца и понятливо положил ладонь ему на плечо:
— Не бойся, не потонет…
Ян появился через двадцать минут и бодро сообщил:
— А вон там китенок на отмели застрял. Живой еще. Мать его зовёт. Подохнет, канеш. Прилива не дождется. Поплыли посмотрим!
— Почему не дождется?! — возмутился, рассмотрев невезучую тушку, Илья. — Прилив через два часа, он в воде почти целиком.
— А вон смотри джонки. Сейчас его на мясо разделают, — парировал практичный начальник.
— Так он же живой, — ахнул Борис.
Так сказочно начавшийся вечер заканчивался свинцовой оскоминой во рту. Почему-то всем было жалко невезучего млекопитающего. Истошно кричала китиха…
Джонка плавно возвращалась в порт.
Внезапно вьетнамцы прибавили ход. Лодка дернулась и зачерпнула воды.
— Co m?t con bao dang d?n, th?t k? l?… Chung ta c?n nhanh len, — удивленно сказал проводник. Мельтешащие вокруг джонки, спешащие на промысел, тоже быстро разворачивались.
(4. Надвигается буря, это странно… Нам нужно поторопиться. (Вьет))
25 июня 1979 года тропический шторм «Калонг», за сутки с момента своего рождения в Тихом океане внезапно усилился до супертайфуна, свернул на юг и благодаря северному ветру ожидаемо смог достичь побережья в районе Сайгона.
Максимальная скорость ветра составила до 240 км/ч. Снимки показали, что его сила достигла 5,6 баллов. (Самый сильный тайфун в этих местах «Хагибис» накроет Хошимин в 2019 году). Жертв не было.
Интересен факт, отмеченный сразу в трех центральных газетах Социалистической Республики Вьетнам: Нян Зан (или «Народ» от 26 июня 1979 года, второй разворот, третья колонка); Сай Гон Гияи Фонг (или «Свободный Сайгон» от 26 июня 1979 год, первый разворот, центральная статья); Тиен Фонг (или «Авангард» от 26 июня 1979 года, первый разворот, центральная статья)
Описывая природный катаклизм, уважаемые издания, в частности, отметили, что вьетнамскими товарищами в самый последний момент удалось спасти группу советских коммунистов, прибывших по делам партии в страну и решивших осмотреть местные достопримечательности, в том числе и застрявшего на отмели небольшого кита.
Газета Тиен Фонг указала (абзацы шестой - восьмой), что прибывших сопровождала огромная чёрная собака невиданных в республике размеров…
— А китенок то слез с отмели, — весело сообщил кампании Ян, в четыре утра проснувшийся и нагло поднявший отряд с мокрых от духоты и испарений кроватей.
Сопровождающие, конечно, порадовались за счастливчика, но по их лицам было похоже, что в эту жуткую ночь в Хошимине спал один полковник.
У отеля снесло крышу, пальмы на берегу частично вырвало с корнями. В городе отсутствовало электричество, а легкие хижины на первой линии уплыли в океан.
— Дракон, конечно, будет не доволен. Но гадость в радость, — жизнерадостно и, как всегда, не понятно высказался начальник. — И где мой завтрак?!
Весьма устаревшее кресло, с небольшими не шарнирными и совсем неудобными колесиками, в выверенном годами ритме двигалось в направлении дома с колоннами. Воздушные ванны, на которые хозяин поместья выделял неизменный час, заканчивались.
— Придется менять кресло, — вдруг произнёс обычно молчащий в это время инвалид. — Руммель, распорядись. Пусть снимут мерки. Главное, чтобы сиденье было как это. Что касается механизма, то время не стоит на месте и надо бежать впереди, если хочешь успеть в последний вагон…
Наконец, усталый слуга остановил обветшавший механизм у аквариума. Каменный окунь открыл глаза.
— Главное — неизменность, — вздохнул хозяин кабинета. — Руммель, цвет надо сохранить и плед такой же.
Все распоряжения были отданы. Наступило время кофе и размышлений.
Приблизившийся вечер заставил хозяина кабинета оторвать взгляд от фолианта, нестерпимо пахнущего плесенью, и посмотреть в окно, на закат солнца. Где-то далеко светило, наконец, решило окунуться в океан. Старику нравилось ловить это мгновение, когда огромная горячая звезда, давшая ему жизнь, замирала на линии горизонта: чтобы затем внезапно уйти, опустив за собой занавес цвета ночи. В каких-то пяти-десяти минутах езды, внизу, под утесом, катились длинные волны засыпающего океана. Инвалиду подумалось, что есть все-таки где-то край света. Он даже позволил себе улыбнуться этим мыслям.
Затем вдали, где-то в анфиладе комнат, зазвонил телефон. Хозяин поморщился. Он по-прежнему плохо воспринимал все новое, шумное, быстрое, мешающее сосредоточиться и подумать, прежде чем дать ответ.
Почтительный Руммель принёс его.
— Только вам, — произнёс первую фразу за текущую неделю слуга.
— Надеюсь, я звоню не слишком поздно? — услышали хозяин и жилец огромного аквариума.
— Конечно, нет, — господин в кресле на колесиках позволил себе повернуться. — Что-то случилось, мой дорогой друг? Вы ведь не стали бы звонить человеку ночью, только чтобы посмеяться над старостью? Я абсолютно точно старше… Но с удовольствием слушаю вас. Ведь информация наше все, не так ли?
Каменный окунь шевельнул хвостом и уплыл в грот. Разговор прямоходящих был неинтересен. Жилец ждал утра, когда замечательный малиново - красный мотыль упадет в воду и, растворяясь в ней, наполнит аквариум чудесным запахом крови.
Юрий Владимирович Андропов, возглавляя СССР, а перед этим весьма продолжительное время и КГБ, тоже несомненно был одним из самых информированных людей своего века.
Порядочность, исключительная тактичность, поражавшая всех окружавших, аналитический ум, уверенность в будущем коммунизма и безграничная преданность своей стране — вот главные качества этого удивительного человека.
Никогда не омраченная коррупцией вера в идеалы социализма столкнула его со страшной дилеммой мирового устройства. В 1979 году он с обреченностью пожилого и нездорового человека осознал, откуда и какая опасность грозит самому существованию не только СЭВ, но и его горячо любимой Родины.
А события, набирая обороты, развивались уже по библейскому сценарию. Кто-то умный и хитрый тщательно расставлял флажки вокруг большей части Евразии… Необходим был преемник, своеобразный Апостол, который мог бы смягчить скорый и болезненный удар.
После начала Афганской кампании пройдет менее двух лет, прежде чем осознание окончательного разгрома придет к нему, и Юрий Владимирович резко поменяет окружение и направление своей работы, ставя во главу угла международную проблематику.
Будучи уже подключенным к аппарату гемосорбции, он проводит более 10 встреч с заведующим отделом ЦК по вопросам социалистического лагеря Русаковым К.В. , не менее 5 встреч с заведующим международным отделом ЦК Пономаревым Б.Н., консультантом Арбатовым Г. А.
Активизирует работу с Рыжковым Н. И. и Долгих В. И.
Ищет преемника.
Неоднократно встречается с Горбачевым М.С.
Выбор узок. Расклад его не радует.
М.С. Горбачев между тем совершает многочисленные поездки по странам Западной Европы. Он посещает за неполный год Италию, Францию, ФРГ, Бельгию. Везде его встречают на самом высоком уровне. Есть сведения о встречах в Ватикане, с новым Папой (пан Войтыла упоминал о нем в своих проповедях, дважды, называя при этом «старым надежным другом»).
И больной уставший Андропов делает ошибку, поставив на молодого разговорчивого выходца из крестьян…
Но разве был виноват Иисус, приближая к себе Иуду? Разве Иисус продал страну за тридцать жалких серебреников?
Есть еще один интересный факт. Тело Андропова было еще не в могиле, расклад сил в ЦК еще не был понятен, но снят с должности на вторые сутки после смерти Генерального секретаря руководитель представительства КГБ СССР при МВД Польской народной республики Павлов В.Г. Опытный разведчик, генерал-лейтенант. Кто срочно начал готовить польскую удобную площадку для демонтажа социализма? Никак не мертвый генсек! Горбачев в этот момент срочно возвращается из Варшавы (10 февраля).
И еще: известны слова Кароля Войтылы, интронизированного 22 октября 1978 года. Первого римского Папы не итальянца, понтификат которого по длительности уступает только апостолу Петру: «Старый друг на Востоке умер, второй пенсионер, вознесем же молитву за упокой обоих…» (сказано на утренней молитве 11 февраля 1984 года).
Все-таки это был сложный и трудный для старого слуги день. Руммель, как и его хозяин, не любил перемен. Но сразу три события были явным перебором! Утро началось с приказа о смене еще совсем не старого (еще немецкого! каких-то тридцать лет!) инвалидного кресла.
Затем, внезапный и потому резкий и грозный телефонный звонок.
И уже, почти в полночь — распоряжение о посещении кладбища.
Старые колеса, поскрипывая, перебирали мелкий белый гравий дорожки, которая светилась от маленьких фонарей, установленных по обеим сторонам, едва ли больше, чем от яркого серебряного света полного ночного светила.
Вот и решетка ворот.
— Оставь меня здесь на час, Руммель.
Уходя, старый слуга слышит:
— Пусть мальчик останется со своей Астинь. Она давно только камень. Какой глупец! Подумать только: испортить отношения с Драконом из-за ребенка кита! Провидение? Надо думать! А так ли он глуп? Ну, мои дорогие — думаем, думаем….
Генри Киссенджер после четырех суток пребывания в дороге, обреченно смотрел на очередной зияющий провал, оставленный взрывом на якобы «уже почти совсем-совсем безопасной, господин...» дороге.
Взгляд ставших пыльно-серыми от недосыпа глаз туманился из-за жалости к себе и воспоминаний о светлых надеждах, детских ожиданиях, которые привели его, «старого дурака», в этот тропический ад.
Далеко не последний кошмарный день близился к закату, напоминая ему о целой вечности впереди (конечно, при условии, если разбитый военный грузовик, не влетит в пустую воронку или, скажем, не наскочит на мину)..
Впрочем, вид небольшой равнины, разрезанной почти пополам извилистой рекой, черно — синей на закате, представлял некоторый интерес.
О холме - храме в центре равнины он услышал от проводников: «Вы можете здесь найти сапфиры, огромные, как патрон для вашего «Ремингтона»! Ботинками их сталкивать со своей дороги будете!»
Сапфиры? «Королевские камни»? Любимый камень Александра Македонского, талисман, дарующий владельцу энергию и симпатию окружающих?
Здесь?
Но сейчас Киссенджера не радовали даже возможные находки. Десять лет погони за другой, невероятной мечтой истощили все желания, кроме заветного, одного, ради которого он сейчас страдал!
Тем не менее, Генри приказал остановить колону и, брезгливо посмотрев на двух тягловых волов, неторопливо идущих впереди флангового грузовика, велел обустраивать ночлег рядом с деревенькой, так прославившейся наличием россыпи драгоценных камней…
И, действительно, через час с небольшим, при свете факелов тощих до состояния кахексии аборигенов и организованной из мощных военных прожекторов подсветки, ему показали россыпь недорогих звездчатых сапфиров. А он, в ожидании ужина, даже зачем-то купил штук десять наиболее ярких и крупных…
Как в подобной нищете может родиться нечто столь прекрасное?
Но желанная мечта была, как и прежде, туманна.
Пока она представляла собой только безумный банковский перевод и бумажное его же подтверждение, с выцветающими в сыром климате юго-восточного региона чернилами — и уже настолько потертое на сгибах, что скоро его останется только выкинуть в костер.
Утром колонна вновь заскрипела подшипниками на изрытой тяжелой бороной дороге. Тоскливо мычали бредущие впереди усталые животные. Но миля за милей — и постепенно огромное сооружение, заросшее лианами и кустарником (храм в холме) стало тоже казаться изгрызенным червями прогнившим сыром. Как и все в забытой богами и загубленной кхмерами стране.
Хотя неуничтожимые тощие люди, как маленькие муравьи, злые и черные, по-прежнему копошились в бурых лужах, пытаясь посадить немного риса…
Дым от их костров пачкал синее утреннее небо — той серо - бурой, кровавой грязью, которая была здесь везде!
Генри дремал.
Часа через два его разбудил крик наглого мелкого китайца:
— Сисопхон, господин! Птичий заповедник, однако. Здесь живет журавль-саруса, самая высокая птица в мире. Длинные ноги! Красная голова!
Генри покрутил головой, но никаких красных голов не нашел. Зато к его ужасу, прямо перед ним возвышалась гора!
Гора черепов в сломанных очках…
В некоторых оправах остались неразбитые стекла, и под радостными бликами светила они весело сверкали — над скалящимися беззубыми ртами. Над раззявленными белыми челюстями!
— Это что? — в замешательстве поинтересовался Киссенджер. — Апокалипсис какой-то?!
— Учителя, торговцы, — последовал краткий ответ.
— А почему столько очков?
— Так всех, кто в очках, уничтожали! – просветил китаец. - Если носишь очки, значит ты грамотный! А раз грамотный и в очках, то читаешь. А зачем Пол Поту грамотные?
Американец поперхнулся вязкой слюной и по примеру проводника сплюнул ее вниз. Дикость. Дикая страна, дикие люди. Тысячелетняя культура? Нет, господа. Ди-ка-ри.
Сама деревня, гордо именованная районным центром, представляла собой россыпь грязных домишек и похожих на ящики лачуг. В самом центре поселения виднелся крохотный домик из листов гофрированного железа.
— Храм? — спросил любознательный турист (окончательно проснувшийся).
— Дом товарища сельского советника. Он здесь главный.
— Из железа? Он там живет? — поперхнулся Киссенджер.
— Богато…., — резюмировал китаец.
— Сколько осталось до места? — непонятно почему разозлившись, поинтересовался пилигрим.
— 62 мили, мистер.
— Трое суток - такими темпами, — вздохнул несчастный авантюрист.
Путешествие по длинному пути продолжалось.
На гору медленно, словно усталый путник, ползли сумерки, окрашивая бескрайнюю зелень тропиков в неприглядный грязно-бурый цвет. Они сгущались вокруг стоящих над пропастью путников и, словно вата, тщательно заткнутая берушами в уши, приглушали все звуки вокруг.
Наступающий вечер казался тихим и спокойным.
Где-то далеко внизу лежала «зеленая жемчужина королевства Камбоджи в обрамлении золота гор»… Неподалеку мягко и безмятежно перекликались ночные птицы.
— В Китае, — тут же последовал лаконичный ответ начальства. — Там холера, малярия и местами чума, но море… чмок!
***
Джонка ждала туристов, и уже через час в сопровождении деятельного товарища Кыонга, компания нырнула в теплую прозрачную воду у края рифа. Был отлив, и глубина не составляла и трех метров.
Погрузившись в сияющую, синюю, фантастически приятную жидкость, Борис испытал непередаваемые ощущения: освеженное тело пришло в гармонию с окружающим миром, стало бархатным от обволакивающей его маслянисто - нежной прелести и … расслабившись, затихло. Море само держало его на поверхности прохладно-прекрасными, нежными и любящими ладонями. Кесслер медитировал между небом и океаном. Бесконечная бирюза моря вокруг – и беспредельная лазурь неба. Блаженная истома охватила его.
Рядом фыркали от счастья Илья и Мрак.
Нырнув, Ян исчез, а товарищ Кыонг начал крутить головой и даже минут через десять обреченно снял кепку… Отец Василий, неторопливо раздеваясь, сочувственно посмотрел на отважного вьетнамца и понятливо положил ладонь ему на плечо:
— Не бойся, не потонет…
Ян появился через двадцать минут и бодро сообщил:
— А вон там китенок на отмели застрял. Живой еще. Мать его зовёт. Подохнет, канеш. Прилива не дождется. Поплыли посмотрим!
— Почему не дождется?! — возмутился, рассмотрев невезучую тушку, Илья. — Прилив через два часа, он в воде почти целиком.
— А вон смотри джонки. Сейчас его на мясо разделают, — парировал практичный начальник.
— Так он же живой, — ахнул Борис.
***
Так сказочно начавшийся вечер заканчивался свинцовой оскоминой во рту. Почему-то всем было жалко невезучего млекопитающего. Истошно кричала китиха…
Джонка плавно возвращалась в порт.
Внезапно вьетнамцы прибавили ход. Лодка дернулась и зачерпнула воды.
— Co m?t con bao dang d?n, th?t k? l?… Chung ta c?n nhanh len, — удивленно сказал проводник. Мельтешащие вокруг джонки, спешащие на промысел, тоже быстро разворачивались.
(4. Надвигается буря, это странно… Нам нужно поторопиться. (Вьет))
***
25 июня 1979 года тропический шторм «Калонг», за сутки с момента своего рождения в Тихом океане внезапно усилился до супертайфуна, свернул на юг и благодаря северному ветру ожидаемо смог достичь побережья в районе Сайгона.
Максимальная скорость ветра составила до 240 км/ч. Снимки показали, что его сила достигла 5,6 баллов. (Самый сильный тайфун в этих местах «Хагибис» накроет Хошимин в 2019 году). Жертв не было.
Интересен факт, отмеченный сразу в трех центральных газетах Социалистической Республики Вьетнам: Нян Зан (или «Народ» от 26 июня 1979 года, второй разворот, третья колонка); Сай Гон Гияи Фонг (или «Свободный Сайгон» от 26 июня 1979 год, первый разворот, центральная статья); Тиен Фонг (или «Авангард» от 26 июня 1979 года, первый разворот, центральная статья)
Описывая природный катаклизм, уважаемые издания, в частности, отметили, что вьетнамскими товарищами в самый последний момент удалось спасти группу советских коммунистов, прибывших по делам партии в страну и решивших осмотреть местные достопримечательности, в том числе и застрявшего на отмели небольшого кита.
Газета Тиен Фонг указала (абзацы шестой - восьмой), что прибывших сопровождала огромная чёрная собака невиданных в республике размеров…
***
— А китенок то слез с отмели, — весело сообщил кампании Ян, в четыре утра проснувшийся и нагло поднявший отряд с мокрых от духоты и испарений кроватей.
Сопровождающие, конечно, порадовались за счастливчика, но по их лицам было похоже, что в эту жуткую ночь в Хошимине спал один полковник.
У отеля снесло крышу, пальмы на берегу частично вырвало с корнями. В городе отсутствовало электричество, а легкие хижины на первой линии уплыли в океан.
— Дракон, конечно, будет не доволен. Но гадость в радость, — жизнерадостно и, как всегда, не понятно высказался начальник. — И где мой завтрак?!
***
Весьма устаревшее кресло, с небольшими не шарнирными и совсем неудобными колесиками, в выверенном годами ритме двигалось в направлении дома с колоннами. Воздушные ванны, на которые хозяин поместья выделял неизменный час, заканчивались.
— Придется менять кресло, — вдруг произнёс обычно молчащий в это время инвалид. — Руммель, распорядись. Пусть снимут мерки. Главное, чтобы сиденье было как это. Что касается механизма, то время не стоит на месте и надо бежать впереди, если хочешь успеть в последний вагон…
Наконец, усталый слуга остановил обветшавший механизм у аквариума. Каменный окунь открыл глаза.
— Главное — неизменность, — вздохнул хозяин кабинета. — Руммель, цвет надо сохранить и плед такой же.
Все распоряжения были отданы. Наступило время кофе и размышлений.
***
Приблизившийся вечер заставил хозяина кабинета оторвать взгляд от фолианта, нестерпимо пахнущего плесенью, и посмотреть в окно, на закат солнца. Где-то далеко светило, наконец, решило окунуться в океан. Старику нравилось ловить это мгновение, когда огромная горячая звезда, давшая ему жизнь, замирала на линии горизонта: чтобы затем внезапно уйти, опустив за собой занавес цвета ночи. В каких-то пяти-десяти минутах езды, внизу, под утесом, катились длинные волны засыпающего океана. Инвалиду подумалось, что есть все-таки где-то край света. Он даже позволил себе улыбнуться этим мыслям.
Затем вдали, где-то в анфиладе комнат, зазвонил телефон. Хозяин поморщился. Он по-прежнему плохо воспринимал все новое, шумное, быстрое, мешающее сосредоточиться и подумать, прежде чем дать ответ.
Почтительный Руммель принёс его.
— Только вам, — произнёс первую фразу за текущую неделю слуга.
— Надеюсь, я звоню не слишком поздно? — услышали хозяин и жилец огромного аквариума.
— Конечно, нет, — господин в кресле на колесиках позволил себе повернуться. — Что-то случилось, мой дорогой друг? Вы ведь не стали бы звонить человеку ночью, только чтобы посмеяться над старостью? Я абсолютно точно старше… Но с удовольствием слушаю вас. Ведь информация наше все, не так ли?
Каменный окунь шевельнул хвостом и уплыл в грот. Разговор прямоходящих был неинтересен. Жилец ждал утра, когда замечательный малиново - красный мотыль упадет в воду и, растворяясь в ней, наполнит аквариум чудесным запахом крови.
***
Юрий Владимирович Андропов, возглавляя СССР, а перед этим весьма продолжительное время и КГБ, тоже несомненно был одним из самых информированных людей своего века.
Порядочность, исключительная тактичность, поражавшая всех окружавших, аналитический ум, уверенность в будущем коммунизма и безграничная преданность своей стране — вот главные качества этого удивительного человека.
Никогда не омраченная коррупцией вера в идеалы социализма столкнула его со страшной дилеммой мирового устройства. В 1979 году он с обреченностью пожилого и нездорового человека осознал, откуда и какая опасность грозит самому существованию не только СЭВ, но и его горячо любимой Родины.
А события, набирая обороты, развивались уже по библейскому сценарию. Кто-то умный и хитрый тщательно расставлял флажки вокруг большей части Евразии… Необходим был преемник, своеобразный Апостол, который мог бы смягчить скорый и болезненный удар.
После начала Афганской кампании пройдет менее двух лет, прежде чем осознание окончательного разгрома придет к нему, и Юрий Владимирович резко поменяет окружение и направление своей работы, ставя во главу угла международную проблематику.
Будучи уже подключенным к аппарату гемосорбции, он проводит более 10 встреч с заведующим отделом ЦК по вопросам социалистического лагеря Русаковым К.В. , не менее 5 встреч с заведующим международным отделом ЦК Пономаревым Б.Н., консультантом Арбатовым Г. А.
Активизирует работу с Рыжковым Н. И. и Долгих В. И.
Ищет преемника.
Неоднократно встречается с Горбачевым М.С.
Выбор узок. Расклад его не радует.
М.С. Горбачев между тем совершает многочисленные поездки по странам Западной Европы. Он посещает за неполный год Италию, Францию, ФРГ, Бельгию. Везде его встречают на самом высоком уровне. Есть сведения о встречах в Ватикане, с новым Папой (пан Войтыла упоминал о нем в своих проповедях, дважды, называя при этом «старым надежным другом»).
И больной уставший Андропов делает ошибку, поставив на молодого разговорчивого выходца из крестьян…
Но разве был виноват Иисус, приближая к себе Иуду? Разве Иисус продал страну за тридцать жалких серебреников?
Есть еще один интересный факт. Тело Андропова было еще не в могиле, расклад сил в ЦК еще не был понятен, но снят с должности на вторые сутки после смерти Генерального секретаря руководитель представительства КГБ СССР при МВД Польской народной республики Павлов В.Г. Опытный разведчик, генерал-лейтенант. Кто срочно начал готовить польскую удобную площадку для демонтажа социализма? Никак не мертвый генсек! Горбачев в этот момент срочно возвращается из Варшавы (10 февраля).
И еще: известны слова Кароля Войтылы, интронизированного 22 октября 1978 года. Первого римского Папы не итальянца, понтификат которого по длительности уступает только апостолу Петру: «Старый друг на Востоке умер, второй пенсионер, вознесем же молитву за упокой обоих…» (сказано на утренней молитве 11 февраля 1984 года).
***
Все-таки это был сложный и трудный для старого слуги день. Руммель, как и его хозяин, не любил перемен. Но сразу три события были явным перебором! Утро началось с приказа о смене еще совсем не старого (еще немецкого! каких-то тридцать лет!) инвалидного кресла.
Затем, внезапный и потому резкий и грозный телефонный звонок.
И уже, почти в полночь — распоряжение о посещении кладбища.
Старые колеса, поскрипывая, перебирали мелкий белый гравий дорожки, которая светилась от маленьких фонарей, установленных по обеим сторонам, едва ли больше, чем от яркого серебряного света полного ночного светила.
Вот и решетка ворот.
— Оставь меня здесь на час, Руммель.
Уходя, старый слуга слышит:
— Пусть мальчик останется со своей Астинь. Она давно только камень. Какой глупец! Подумать только: испортить отношения с Драконом из-за ребенка кита! Провидение? Надо думать! А так ли он глуп? Ну, мои дорогие — думаем, думаем….
Прода от 13.04.2024, 20:42 Хроники Особого отдела — 2.
Глава 4.6. Кто на что способен.
Генри Киссенджер после четырех суток пребывания в дороге, обреченно смотрел на очередной зияющий провал, оставленный взрывом на якобы «уже почти совсем-совсем безопасной, господин...» дороге.
Взгляд ставших пыльно-серыми от недосыпа глаз туманился из-за жалости к себе и воспоминаний о светлых надеждах, детских ожиданиях, которые привели его, «старого дурака», в этот тропический ад.
Далеко не последний кошмарный день близился к закату, напоминая ему о целой вечности впереди (конечно, при условии, если разбитый военный грузовик, не влетит в пустую воронку или, скажем, не наскочит на мину)..
Впрочем, вид небольшой равнины, разрезанной почти пополам извилистой рекой, черно — синей на закате, представлял некоторый интерес.
О холме - храме в центре равнины он услышал от проводников: «Вы можете здесь найти сапфиры, огромные, как патрон для вашего «Ремингтона»! Ботинками их сталкивать со своей дороги будете!»
Сапфиры? «Королевские камни»? Любимый камень Александра Македонского, талисман, дарующий владельцу энергию и симпатию окружающих?
Здесь?
Но сейчас Киссенджера не радовали даже возможные находки. Десять лет погони за другой, невероятной мечтой истощили все желания, кроме заветного, одного, ради которого он сейчас страдал!
Тем не менее, Генри приказал остановить колону и, брезгливо посмотрев на двух тягловых волов, неторопливо идущих впереди флангового грузовика, велел обустраивать ночлег рядом с деревенькой, так прославившейся наличием россыпи драгоценных камней…
И, действительно, через час с небольшим, при свете факелов тощих до состояния кахексии аборигенов и организованной из мощных военных прожекторов подсветки, ему показали россыпь недорогих звездчатых сапфиров. А он, в ожидании ужина, даже зачем-то купил штук десять наиболее ярких и крупных…
Как в подобной нищете может родиться нечто столь прекрасное?
Но желанная мечта была, как и прежде, туманна.
Пока она представляла собой только безумный банковский перевод и бумажное его же подтверждение, с выцветающими в сыром климате юго-восточного региона чернилами — и уже настолько потертое на сгибах, что скоро его останется только выкинуть в костер.
Утром колонна вновь заскрипела подшипниками на изрытой тяжелой бороной дороге. Тоскливо мычали бредущие впереди усталые животные. Но миля за милей — и постепенно огромное сооружение, заросшее лианами и кустарником (храм в холме) стало тоже казаться изгрызенным червями прогнившим сыром. Как и все в забытой богами и загубленной кхмерами стране.
Хотя неуничтожимые тощие люди, как маленькие муравьи, злые и черные, по-прежнему копошились в бурых лужах, пытаясь посадить немного риса…
Дым от их костров пачкал синее утреннее небо — той серо - бурой, кровавой грязью, которая была здесь везде!
Генри дремал.
***
Часа через два его разбудил крик наглого мелкого китайца:
— Сисопхон, господин! Птичий заповедник, однако. Здесь живет журавль-саруса, самая высокая птица в мире. Длинные ноги! Красная голова!
Генри покрутил головой, но никаких красных голов не нашел. Зато к его ужасу, прямо перед ним возвышалась гора!
Гора черепов в сломанных очках…
В некоторых оправах остались неразбитые стекла, и под радостными бликами светила они весело сверкали — над скалящимися беззубыми ртами. Над раззявленными белыми челюстями!
— Это что? — в замешательстве поинтересовался Киссенджер. — Апокалипсис какой-то?!
— Учителя, торговцы, — последовал краткий ответ.
— А почему столько очков?
— Так всех, кто в очках, уничтожали! – просветил китаец. - Если носишь очки, значит ты грамотный! А раз грамотный и в очках, то читаешь. А зачем Пол Поту грамотные?
Американец поперхнулся вязкой слюной и по примеру проводника сплюнул ее вниз. Дикость. Дикая страна, дикие люди. Тысячелетняя культура? Нет, господа. Ди-ка-ри.
Сама деревня, гордо именованная районным центром, представляла собой россыпь грязных домишек и похожих на ящики лачуг. В самом центре поселения виднелся крохотный домик из листов гофрированного железа.
— Храм? — спросил любознательный турист (окончательно проснувшийся).
— Дом товарища сельского советника. Он здесь главный.
— Из железа? Он там живет? — поперхнулся Киссенджер.
— Богато…., — резюмировал китаец.
— Сколько осталось до места? — непонятно почему разозлившись, поинтересовался пилигрим.
— 62 мили, мистер.
— Трое суток - такими темпами, — вздохнул несчастный авантюрист.
Путешествие по длинному пути продолжалось.
***
На гору медленно, словно усталый путник, ползли сумерки, окрашивая бескрайнюю зелень тропиков в неприглядный грязно-бурый цвет. Они сгущались вокруг стоящих над пропастью путников и, словно вата, тщательно заткнутая берушами в уши, приглушали все звуки вокруг.
Наступающий вечер казался тихим и спокойным.
Где-то далеко внизу лежала «зеленая жемчужина королевства Камбоджи в обрамлении золота гор»… Неподалеку мягко и безмятежно перекликались ночные птицы.
