Вдоль стен этого зала, как и на полу, лежали, в буквальном смысле, кучи золотых изделий – монеты, украшения, вазы, инкрустированные драгоценными камнями, и тому подобное. Вид всего этого богатства сильно напомнил Тео пещеру Али-Бабы или Алладина, где тот среди гор драгоценностей нашел волшебную лампу с джинном.
«Вот это я удачно зашел! – хихикнул про себя Тео. Он начал было думать, кем себя сейчас больше видит – Али-Бабой или Алладином? Но меньше, чем через минуту строго себя приструнил: – Так, прекрати думать глупости! Нужно быстро сосредоточиться и решить, что делать. Во-первых, проверить, нет ли тут какой-нибудь опасности. В сказке про Али-Бабу, например, в пещере закрывался вход. А в других фильмах вылетали стрелы из стен или лилась вода».
Тео побежал к выходу и убедился, что тот свободен и не заперт. Затем он решил проверить возможные ловушки, работающие на вес. Подобрал небольшой камень и кинул в сторону центра пещеры, где были навалены золотые изделия. Камень, словно в боулинге, сбил пару ваз, которые с грохотом опрокинулись на землю. Ничего опасного Тео не заметил.
«Интересно, а если бы тут была ловушка, и пещера, например, начала бы наполняться песком или водой, чем бы мне помогло то, что я кинул камень, а не подошел и сам не взял что-нибудь в руки?» – подумал Тео и решил, что его последнее действие было пустой глупостью.
Итак, вот он – клад века! Опасности не видно. Теперь нужно придумать, как это можно унести с собой. И что скажет Учитель? А если он скажет, что это чужое, и это нельзя брать? Эх, а как же не брать, когда тут такое богатство? Да еще и без владельца! И Тео принялся судорожно думать, как побольше унести с собой. Конечно, он бы с радостью снял с себя одежду, сделал из нее мешок и набрал бы столько, сколько бы влезло в этот мешок. Но идти по берегу, даже и безлюдному, голым? Нет, это уж слишком, даже если и за золото. А может, побежать домой, взять мешок побольше и вернуться? А вдруг за это время объявится хозяин и заберет отсюда «все, что нажито непосильным трудом»? Или Учитель не отпустит его обратно?
Нет, действовать нужно здесь и сейчас. И Тео принялся запихивать под одежду то, что попадалось ему под руку, среднего размера – чтобы, с одной стороны, поместилось под одежду, а с другой, не выпало из-под нее. Он еще не знал, куда денет это обретенное богатство. Вдруг получится взять что-то с собой при возвращении обратно? А даже если и нет – можно оставить Учителю. Ему ведь точно лишнее богатство не помешает. «Было бы богатство, а куда его деть – это уже не проблема, а удовольствие!» – думал Тео с довольным лицом. Через минуту весь «грузовой отсек» между телом и одеждой был заполнен драгоценным металлом под завязку. И Тео, вне себя от счастья, побежал к выходу.
Он быстро прошел по коридору и… снова зашел в большую комнату, очень похожую на ту, где он был только что. «Интересно, а тут, оказывается, есть еще комнаты и еще сокровища!» – подумал он и пошел дальше, в следующий коридор. Пройдя с минуту, он снова очутился в такой же комнате, и в ней также были золотые изделия. И Тео снова побрел по коридору. В его возбужденном разуме зародилось сомнение. Когда он снова вошел в эту комнату, то решил нарисовать ногой на полу перечеркнутый круг, чтобы не перепутать свой рисунок ни с чем другим. Когда он прошел по очередному коридору и снова оказался в комнате, то посмотрел на пол и увидел свой перечеркнутый круг на том же самом месте, где он его нарисовал минуту назад. У Тео похолодело внутри. Можно было бы подумать, что он просто заблудился в лабиринте, но он ни разу не встречал в коридоре никакой развилки, никакого разветвления! Сам коридор был хоть и слегка извилистый, но прямой, как извилины мозга бюрократа. Тео инстинктивно побежал дальше и дальше, но каждый раз после короткой пробежки оказывался в той самой комнате. И по дороге нигде не было никакого поворота или ответвления. Он явно оказался в ловушке.
Тео охватил ужас. Солнце скоро сядет. Учитель его явно тут не найдет. А вот дикие животные – вполне могут. И они могут принять его за свой вкусный ужин! А ведь говорить мыслеформами с животными Тео пока еще на научился! И как он объяснит какому-нибудь волку или рыси, что он весь такой просветленный и положительный, – сами они ведь об этом не подозревают! Тео решил прислониться к стене и опуститься на корточки. И тут он на что-то наткнулся. Повернулся рассмотреть, что это такое, и вскрикнул от ужаса – это были кости человеческого скелета. Вот он – «ужас обыкновенный». Тео охватила паника. Он никогда не задумывался, где и как закончит свой жизненный путь. Но здесь и так? Тогда он лучший кандидат на премию Дарвина. Она присуждается тем, кто умер самой глупой смертью. Тео сейчас ненавидел себя всеми фибрами своей души. Эх, Самос, Пифагор, Пифия… А каким тут все казалось увлекательным еще пару часов назад! Он было поверил, что нашел свой настоящий смысл жизни. А тут уже сама жизнь заканчивается, и смысл ей больше не понадобится…
Через некоторое время ужас начал отпускать, и паника Тео сменилась обреченностью. Он понимал, что ему тут придется еще очень долго сидеть, пока не наступит одно из двух: или его съест какой-то хищник, или он сам умрет от обезвоживания. А пока не произошло ни того, ни другого, надо чем-то себя занимать. Он повернул голову к скелету и вслух спросил:
– Приятель, как тебя зовут? Я предлагаю познакомиться. – Ответа на последовало. Но Тео это не остановило, и он продолжил: – Меня зовут Тео. А тебя как? Ответа снова не прозвучало. Ничто не нарушало эту тишину, кроме обреченного голоса Тео: – Ну? Чего ты? Нам тут с тобой еще долго сидеть вместе. Вероятно, не одну сотню, а может, и тысячу лет. Скучно столько сидеть вместе, не познакомившись. А я тебя узнал! Ты Джон. Джон Доу, ведь так, приятель? Ну и чего же ты не признаешься? Давай рассказывай, как и за что ты тут оказался? – Тео помнил, что в Америке все неопознанные трупы называют Джон Доу, и это имя – так называемое «конвенциональное», то есть не может быть применено к настоящему живому человеку. И он решил, что раз это скелет, хоть и хорошо сохранился, но неизвестен и не опознан, то Джон Доу будет для него самым подходящим именем.
А Солнце, и впрямь стало садиться, и свет в пещере начал угасать. Тут послышались шаги, и Тео вновь охватил ужас, но уже другой. Что же с ним сделает хозяин этого золота, когда увидит вора? И не от этого ли закончил свою жизнь сидящий рядом с ним его сосед Джон? Показался свет от факела, и в пещеру вошел высокий мужчина.
– О Небо! Ты-то тут что забыл? – громогласно сказал знакомый голос, и высокая мужская фигура покачала головой. Это был Пифагор.
Тео понял, что он спасен. У него сейчас было ощущение, как будто на помощь окруженному бойцу пришла родная кавалерия, или как будто к безнадежно потерявшемуся полярнику прилетел вертолет. Он сорвался с места, подбежал к Учителю, обнял и прижался к нему.
– Я не спрашиваю тебя, что ты тут делаешь. Но я тебя спрашиваю, зачем ты взял отсюда золото? – строго спросил Пифагор.
– Ну как же? Я же нашел клад, и теперь он наш! Как же я могу оставить кому-то другому то, что я сам лично нашел? – Тео в недоумении посмотрел на Учителя.
– Во-первых, с чего ты взял, что это клад и что он никому не принадлежит? Возможно, тебе хочется так думать, но это совсем не факт. Во-вторых, любому человеку, и тебе в первую очередь, нужно избегать и ни при каких обстоятельствах не брать то, что не твое или тебе не полагается.
– Учитель, скажите, что это за место и почему я не мог отсюда выйти? – выпалил Тео, оставляя без ответа наставления Учителя.
– А ты вон у этих своих предшественников спроси! – укоризненно ответил Пифагор. И тогда Тео увидел в свете факела, что скелетов вдоль стены этой комнаты было несколько. И ему снова стало не по себе.
– Я-то думал, что тут со мной только Джон! А он, оказывается, еще и со своей компанией! – начал уже шутить Тео. Опасность отступила, и его теперь одолела безумная радость.
– Это пещера-ловушка для людей, пораженных жадностью, – продолжил Учитель. – Если человек в нее вошел, но ничего не взял, – он может спокойно отсюда выйти, и ему ничего не помешает. Но если человек решил присвоить себе хоть что-то из того, что в ней находится, – выход из пещеры тут же закольцовывается, и человек, выходя из комнаты, снова попадает в нее же.
– А как такое может быть? На каком принципе это работает? – изумленно спросил Тео.
– Мне это неизвестно. Ее соорудил кто-то задолго до меня, и в ней применены знания, которые мне пока неизвестны. По крайней мере, сам я такого еще не делал. Но очевидно, что по определенному условию, а именно, когда посетитель пещеры что-то здесь берет, то происходит искривление пространства определенным образом, напоминающим петлю Мёбиуса, то есть, когда, следуя прямо, ты снова попадаешь в то же самое, начальное место.
– Интересно, зачем нужно было прикладывать столько усилий, чтобы просто защитить свое золото? Разве, имея такие знания и умения, не проще было замуровать сюда вход или закольцевать вход, чтобы, входя в пещеру, человек из нее сразу выходил и ни о чем не подозревал? Это было бы гуманнее и безопаснее.
– А кто тебе сказал, будто это сделано для того, чтобы спрятать золото? Тео, находясь у меня столько времени, ты так до сих пор не понял, что единственное, что имеет истинную ценность для людей, – это мудрость. В гробу карманов нет, Тео. Это место могло быть сделано с одной-единственной целью – отучать попавших сюда людей от жадности. Всех, кто понимает Истину, деньги больше не интересуют. Единственно значимые богатства человек накапливает только внутри. А желание присвоить то, что тебе не принадлежит, – это один из главных корней всех проблем человека, да и всего человечества. Помнишь заповеди Моисея? «Не укради», – это же об этом. «Не возжелай жены ближнего своего», – тоже об этом, о желании присвоить то, что человеку не принадлежит. «Не лжесвидетельствуй», – ведь одна из главных причин лжи – это способствовать или оправдать присвоение того, что человеку не положено.
«Не убей», – разве главная цель всех войн – не присвоить новые земли, богатства, которые не принадлежат правителю? Так можно разобрать многие известные заповеди, все смертные грехи, и ты увидишь, что в большинстве своем их общим корнем является одно и то же – желание присвоить то, что человеку не полагается и не принадлежит. Вот, видимо, это место и было создано для того, чтобы наглядно показать все это человеку и под страхом смерти заставить его оставить то, что ему не принадлежит, даже если очень хочется присвоить.
Тео выложил все золото, которое у него было, до последней монеты, улыбнулся и попрощался с «Джоном» и вслед за Учителем вышел из пещеры. Солнце уже зашло, но еще полностью не стемнело. В воздухе показалось еле видимое уплотнение в виде двери, и Пифагор молча указал на него. Тео шагнул вперед и оказался в родной пещере. Да, такого сильного шока он, наверное, никогда еще не испытывал. Больше всего сейчас он хотел бы пропустить стаканчик узо и даже не разбавлять его водой. Тео слышал, что есть методы лечения алкоголизма шокотерапией. Он не знал, как именно и насколько надежно это работает. Но то, что он теперь никогда в жизни не притронется к чужому – ни к деньгам, ни к женщинам, ни к чужому труду или славе, – он сейчас знал абсолютно точно.
– Бррр… Вот это случай… – сказал Тео, широко раскрывая глаза и показывая полное удивление.
– Не забывай, мой дорогой ученик, – мы живем в математически точном мире, в котором никакие случайности не случайны, – с улыбкой ответил Пифагор. У Тео отлегло от сердца, когда он понял, что Учитель на него не злится. Это было для него не менее важно, чем выбраться из пещеры жадности. Теперь можно было спокойно готовиться ко сну.
Если бы каждый занимался своим делом, и никто не вмешивался в чужие дела,
то Земля вертелась бы куда быстрее.
Льюис Кэрролл
Солнце уже начинало клониться к закату, летающих мошек становилось заметно больше, весенняя вечерняя прохлада еле заметно начинала замещать собой тепло, но собеседники этого не замечали. Они продолжали сидеть на больших камнях на верхней террасе и вести беседу. Беседу важную и фундаментальную, с точки зрения Пифагора, но странную и нудную, с точки зрения Тео. Вокруг не было слышно никаких животных – только стрекот цикад. Моря также не было слышно – видимо, дуэт ветра и цикад в этот вечер полностью его заглушал. Пифагор видел, что взгляд Тео был скорее блуждающий, чем внимательный, и решил, что сейчас стоит переключиться на что-то более приземленное, что было бы ближе к сегодняшним взглядам Тео. И он решил поговорить о науке.
– Тео, помнишь, я тебе говорил сегодня про энергоинформационное поле, которому ученые дали название «ноосфера»? Я обещал тебе рассказать тебе об этом. Возможно, сейчас как раз хороший момент об этом поговорить. Только о науке – как ты любишь. – Тео одобрительно кивнул. – Отлично. Итак, недавно мы обсуждали с тобой этические и практические причины необходимости сражаться и победить в себе Дракона. Но кроме таких, чисто житейских причин, существует еще одна сторона этого дела – физическая. Ты ведь инженер? А для того, чтобы тебя убедить, аргументы должны иметь рациональные, физические основы, не правда ли?
– А разве нравственные причины могут иметь физическую основу? – удивился Тео.
– В данном случае – да. Ты обращал внимание, что наука твоей эпохи часто использует термин «сфера» для описания чего-то, окружающего нашу планету? К примеру, слой воздуха, плотно обволакивающий Землю, – называется атмосферой, существует стратосфера, ионосфера, биосфера и так далее. Так вот, в твою эпоху, в начале ХХ века, жил один известный ученый – профессор, член академии наук, Вернадский. Он в своих трудах описал такое явление, как «НООСФЕРА». Профессор Вернадский утверждал, что вокруг Земли существует некое энергоинформационное поле, к которому подключены все жители Земли, хотя абсолютное большинство этого и не осознает. И это поле содержит всю общую информацию, как некая коллективная память, и не только. Этот ученый, Вернадский, также описал, как, по его мнению, ноосфера себя проявляет. К сожалению, он не успел достаточно это исследовать и научно доказать, чтобы это стало частью официальной науки. Конечно, можно было бы отнестись к этому скептически. Но то, что об этом говорил такой серьезный ученый, с мировым именем, свидетельствует о многом. Знаменитый ученый вряд ли писал бы ерунду в своих работах, компрометируя свое имя и репутацию. Тем более, что он был не единственным и даже не первым известным ученым, который это изучал и об этом написал. Независимо от него, в ХХ веке новой эры в Швейцарии жил еще один всемирно известный ученый – психотерапевт и исследователь Карл Юнг. И он тоже описывал общее энергоинформационное поле, назвав его «коллективным бессознательным», по сути, очень напоминавшим то, о чем писал профессор Вернадский.
– Скажите, а тут есть ядовитые змеи? – с непосредственным выражением лица спросил Тео.
Было видно, что Пифагор аж опешил от такого вопроса посреди беседы.
– Если ты мне покажешь хоть какую-то связь между ядовитыми змеями и темой нашей беседы, я с радостью отвечу на твой вопрос!
«Вот это я удачно зашел! – хихикнул про себя Тео. Он начал было думать, кем себя сейчас больше видит – Али-Бабой или Алладином? Но меньше, чем через минуту строго себя приструнил: – Так, прекрати думать глупости! Нужно быстро сосредоточиться и решить, что делать. Во-первых, проверить, нет ли тут какой-нибудь опасности. В сказке про Али-Бабу, например, в пещере закрывался вход. А в других фильмах вылетали стрелы из стен или лилась вода».
Тео побежал к выходу и убедился, что тот свободен и не заперт. Затем он решил проверить возможные ловушки, работающие на вес. Подобрал небольшой камень и кинул в сторону центра пещеры, где были навалены золотые изделия. Камень, словно в боулинге, сбил пару ваз, которые с грохотом опрокинулись на землю. Ничего опасного Тео не заметил.
«Интересно, а если бы тут была ловушка, и пещера, например, начала бы наполняться песком или водой, чем бы мне помогло то, что я кинул камень, а не подошел и сам не взял что-нибудь в руки?» – подумал Тео и решил, что его последнее действие было пустой глупостью.
Итак, вот он – клад века! Опасности не видно. Теперь нужно придумать, как это можно унести с собой. И что скажет Учитель? А если он скажет, что это чужое, и это нельзя брать? Эх, а как же не брать, когда тут такое богатство? Да еще и без владельца! И Тео принялся судорожно думать, как побольше унести с собой. Конечно, он бы с радостью снял с себя одежду, сделал из нее мешок и набрал бы столько, сколько бы влезло в этот мешок. Но идти по берегу, даже и безлюдному, голым? Нет, это уж слишком, даже если и за золото. А может, побежать домой, взять мешок побольше и вернуться? А вдруг за это время объявится хозяин и заберет отсюда «все, что нажито непосильным трудом»? Или Учитель не отпустит его обратно?
Нет, действовать нужно здесь и сейчас. И Тео принялся запихивать под одежду то, что попадалось ему под руку, среднего размера – чтобы, с одной стороны, поместилось под одежду, а с другой, не выпало из-под нее. Он еще не знал, куда денет это обретенное богатство. Вдруг получится взять что-то с собой при возвращении обратно? А даже если и нет – можно оставить Учителю. Ему ведь точно лишнее богатство не помешает. «Было бы богатство, а куда его деть – это уже не проблема, а удовольствие!» – думал Тео с довольным лицом. Через минуту весь «грузовой отсек» между телом и одеждой был заполнен драгоценным металлом под завязку. И Тео, вне себя от счастья, побежал к выходу.
Он быстро прошел по коридору и… снова зашел в большую комнату, очень похожую на ту, где он был только что. «Интересно, а тут, оказывается, есть еще комнаты и еще сокровища!» – подумал он и пошел дальше, в следующий коридор. Пройдя с минуту, он снова очутился в такой же комнате, и в ней также были золотые изделия. И Тео снова побрел по коридору. В его возбужденном разуме зародилось сомнение. Когда он снова вошел в эту комнату, то решил нарисовать ногой на полу перечеркнутый круг, чтобы не перепутать свой рисунок ни с чем другим. Когда он прошел по очередному коридору и снова оказался в комнате, то посмотрел на пол и увидел свой перечеркнутый круг на том же самом месте, где он его нарисовал минуту назад. У Тео похолодело внутри. Можно было бы подумать, что он просто заблудился в лабиринте, но он ни разу не встречал в коридоре никакой развилки, никакого разветвления! Сам коридор был хоть и слегка извилистый, но прямой, как извилины мозга бюрократа. Тео инстинктивно побежал дальше и дальше, но каждый раз после короткой пробежки оказывался в той самой комнате. И по дороге нигде не было никакого поворота или ответвления. Он явно оказался в ловушке.
Тео охватил ужас. Солнце скоро сядет. Учитель его явно тут не найдет. А вот дикие животные – вполне могут. И они могут принять его за свой вкусный ужин! А ведь говорить мыслеформами с животными Тео пока еще на научился! И как он объяснит какому-нибудь волку или рыси, что он весь такой просветленный и положительный, – сами они ведь об этом не подозревают! Тео решил прислониться к стене и опуститься на корточки. И тут он на что-то наткнулся. Повернулся рассмотреть, что это такое, и вскрикнул от ужаса – это были кости человеческого скелета. Вот он – «ужас обыкновенный». Тео охватила паника. Он никогда не задумывался, где и как закончит свой жизненный путь. Но здесь и так? Тогда он лучший кандидат на премию Дарвина. Она присуждается тем, кто умер самой глупой смертью. Тео сейчас ненавидел себя всеми фибрами своей души. Эх, Самос, Пифагор, Пифия… А каким тут все казалось увлекательным еще пару часов назад! Он было поверил, что нашел свой настоящий смысл жизни. А тут уже сама жизнь заканчивается, и смысл ей больше не понадобится…
Через некоторое время ужас начал отпускать, и паника Тео сменилась обреченностью. Он понимал, что ему тут придется еще очень долго сидеть, пока не наступит одно из двух: или его съест какой-то хищник, или он сам умрет от обезвоживания. А пока не произошло ни того, ни другого, надо чем-то себя занимать. Он повернул голову к скелету и вслух спросил:
– Приятель, как тебя зовут? Я предлагаю познакомиться. – Ответа на последовало. Но Тео это не остановило, и он продолжил: – Меня зовут Тео. А тебя как? Ответа снова не прозвучало. Ничто не нарушало эту тишину, кроме обреченного голоса Тео: – Ну? Чего ты? Нам тут с тобой еще долго сидеть вместе. Вероятно, не одну сотню, а может, и тысячу лет. Скучно столько сидеть вместе, не познакомившись. А я тебя узнал! Ты Джон. Джон Доу, ведь так, приятель? Ну и чего же ты не признаешься? Давай рассказывай, как и за что ты тут оказался? – Тео помнил, что в Америке все неопознанные трупы называют Джон Доу, и это имя – так называемое «конвенциональное», то есть не может быть применено к настоящему живому человеку. И он решил, что раз это скелет, хоть и хорошо сохранился, но неизвестен и не опознан, то Джон Доу будет для него самым подходящим именем.
А Солнце, и впрямь стало садиться, и свет в пещере начал угасать. Тут послышались шаги, и Тео вновь охватил ужас, но уже другой. Что же с ним сделает хозяин этого золота, когда увидит вора? И не от этого ли закончил свою жизнь сидящий рядом с ним его сосед Джон? Показался свет от факела, и в пещеру вошел высокий мужчина.
– О Небо! Ты-то тут что забыл? – громогласно сказал знакомый голос, и высокая мужская фигура покачала головой. Это был Пифагор.
Тео понял, что он спасен. У него сейчас было ощущение, как будто на помощь окруженному бойцу пришла родная кавалерия, или как будто к безнадежно потерявшемуся полярнику прилетел вертолет. Он сорвался с места, подбежал к Учителю, обнял и прижался к нему.
– Я не спрашиваю тебя, что ты тут делаешь. Но я тебя спрашиваю, зачем ты взял отсюда золото? – строго спросил Пифагор.
– Ну как же? Я же нашел клад, и теперь он наш! Как же я могу оставить кому-то другому то, что я сам лично нашел? – Тео в недоумении посмотрел на Учителя.
– Во-первых, с чего ты взял, что это клад и что он никому не принадлежит? Возможно, тебе хочется так думать, но это совсем не факт. Во-вторых, любому человеку, и тебе в первую очередь, нужно избегать и ни при каких обстоятельствах не брать то, что не твое или тебе не полагается.
– Учитель, скажите, что это за место и почему я не мог отсюда выйти? – выпалил Тео, оставляя без ответа наставления Учителя.
– А ты вон у этих своих предшественников спроси! – укоризненно ответил Пифагор. И тогда Тео увидел в свете факела, что скелетов вдоль стены этой комнаты было несколько. И ему снова стало не по себе.
– Я-то думал, что тут со мной только Джон! А он, оказывается, еще и со своей компанией! – начал уже шутить Тео. Опасность отступила, и его теперь одолела безумная радость.
– Это пещера-ловушка для людей, пораженных жадностью, – продолжил Учитель. – Если человек в нее вошел, но ничего не взял, – он может спокойно отсюда выйти, и ему ничего не помешает. Но если человек решил присвоить себе хоть что-то из того, что в ней находится, – выход из пещеры тут же закольцовывается, и человек, выходя из комнаты, снова попадает в нее же.
– А как такое может быть? На каком принципе это работает? – изумленно спросил Тео.
– Мне это неизвестно. Ее соорудил кто-то задолго до меня, и в ней применены знания, которые мне пока неизвестны. По крайней мере, сам я такого еще не делал. Но очевидно, что по определенному условию, а именно, когда посетитель пещеры что-то здесь берет, то происходит искривление пространства определенным образом, напоминающим петлю Мёбиуса, то есть, когда, следуя прямо, ты снова попадаешь в то же самое, начальное место.
– Интересно, зачем нужно было прикладывать столько усилий, чтобы просто защитить свое золото? Разве, имея такие знания и умения, не проще было замуровать сюда вход или закольцевать вход, чтобы, входя в пещеру, человек из нее сразу выходил и ни о чем не подозревал? Это было бы гуманнее и безопаснее.
– А кто тебе сказал, будто это сделано для того, чтобы спрятать золото? Тео, находясь у меня столько времени, ты так до сих пор не понял, что единственное, что имеет истинную ценность для людей, – это мудрость. В гробу карманов нет, Тео. Это место могло быть сделано с одной-единственной целью – отучать попавших сюда людей от жадности. Всех, кто понимает Истину, деньги больше не интересуют. Единственно значимые богатства человек накапливает только внутри. А желание присвоить то, что тебе не принадлежит, – это один из главных корней всех проблем человека, да и всего человечества. Помнишь заповеди Моисея? «Не укради», – это же об этом. «Не возжелай жены ближнего своего», – тоже об этом, о желании присвоить то, что человеку не принадлежит. «Не лжесвидетельствуй», – ведь одна из главных причин лжи – это способствовать или оправдать присвоение того, что человеку не положено.
«Не убей», – разве главная цель всех войн – не присвоить новые земли, богатства, которые не принадлежат правителю? Так можно разобрать многие известные заповеди, все смертные грехи, и ты увидишь, что в большинстве своем их общим корнем является одно и то же – желание присвоить то, что человеку не полагается и не принадлежит. Вот, видимо, это место и было создано для того, чтобы наглядно показать все это человеку и под страхом смерти заставить его оставить то, что ему не принадлежит, даже если очень хочется присвоить.
Тео выложил все золото, которое у него было, до последней монеты, улыбнулся и попрощался с «Джоном» и вслед за Учителем вышел из пещеры. Солнце уже зашло, но еще полностью не стемнело. В воздухе показалось еле видимое уплотнение в виде двери, и Пифагор молча указал на него. Тео шагнул вперед и оказался в родной пещере. Да, такого сильного шока он, наверное, никогда еще не испытывал. Больше всего сейчас он хотел бы пропустить стаканчик узо и даже не разбавлять его водой. Тео слышал, что есть методы лечения алкоголизма шокотерапией. Он не знал, как именно и насколько надежно это работает. Но то, что он теперь никогда в жизни не притронется к чужому – ни к деньгам, ни к женщинам, ни к чужому труду или славе, – он сейчас знал абсолютно точно.
– Бррр… Вот это случай… – сказал Тео, широко раскрывая глаза и показывая полное удивление.
– Не забывай, мой дорогой ученик, – мы живем в математически точном мире, в котором никакие случайности не случайны, – с улыбкой ответил Пифагор. У Тео отлегло от сердца, когда он понял, что Учитель на него не злится. Это было для него не менее важно, чем выбраться из пещеры жадности. Теперь можно было спокойно готовиться ко сну.
Глава 16. Ноосфера? Нет, не слышал.
Если бы каждый занимался своим делом, и никто не вмешивался в чужие дела,
то Земля вертелась бы куда быстрее.
Льюис Кэрролл
Солнце уже начинало клониться к закату, летающих мошек становилось заметно больше, весенняя вечерняя прохлада еле заметно начинала замещать собой тепло, но собеседники этого не замечали. Они продолжали сидеть на больших камнях на верхней террасе и вести беседу. Беседу важную и фундаментальную, с точки зрения Пифагора, но странную и нудную, с точки зрения Тео. Вокруг не было слышно никаких животных – только стрекот цикад. Моря также не было слышно – видимо, дуэт ветра и цикад в этот вечер полностью его заглушал. Пифагор видел, что взгляд Тео был скорее блуждающий, чем внимательный, и решил, что сейчас стоит переключиться на что-то более приземленное, что было бы ближе к сегодняшним взглядам Тео. И он решил поговорить о науке.
– Тео, помнишь, я тебе говорил сегодня про энергоинформационное поле, которому ученые дали название «ноосфера»? Я обещал тебе рассказать тебе об этом. Возможно, сейчас как раз хороший момент об этом поговорить. Только о науке – как ты любишь. – Тео одобрительно кивнул. – Отлично. Итак, недавно мы обсуждали с тобой этические и практические причины необходимости сражаться и победить в себе Дракона. Но кроме таких, чисто житейских причин, существует еще одна сторона этого дела – физическая. Ты ведь инженер? А для того, чтобы тебя убедить, аргументы должны иметь рациональные, физические основы, не правда ли?
– А разве нравственные причины могут иметь физическую основу? – удивился Тео.
– В данном случае – да. Ты обращал внимание, что наука твоей эпохи часто использует термин «сфера» для описания чего-то, окружающего нашу планету? К примеру, слой воздуха, плотно обволакивающий Землю, – называется атмосферой, существует стратосфера, ионосфера, биосфера и так далее. Так вот, в твою эпоху, в начале ХХ века, жил один известный ученый – профессор, член академии наук, Вернадский. Он в своих трудах описал такое явление, как «НООСФЕРА». Профессор Вернадский утверждал, что вокруг Земли существует некое энергоинформационное поле, к которому подключены все жители Земли, хотя абсолютное большинство этого и не осознает. И это поле содержит всю общую информацию, как некая коллективная память, и не только. Этот ученый, Вернадский, также описал, как, по его мнению, ноосфера себя проявляет. К сожалению, он не успел достаточно это исследовать и научно доказать, чтобы это стало частью официальной науки. Конечно, можно было бы отнестись к этому скептически. Но то, что об этом говорил такой серьезный ученый, с мировым именем, свидетельствует о многом. Знаменитый ученый вряд ли писал бы ерунду в своих работах, компрометируя свое имя и репутацию. Тем более, что он был не единственным и даже не первым известным ученым, который это изучал и об этом написал. Независимо от него, в ХХ веке новой эры в Швейцарии жил еще один всемирно известный ученый – психотерапевт и исследователь Карл Юнг. И он тоже описывал общее энергоинформационное поле, назвав его «коллективным бессознательным», по сути, очень напоминавшим то, о чем писал профессор Вернадский.
– Скажите, а тут есть ядовитые змеи? – с непосредственным выражением лица спросил Тео.
Было видно, что Пифагор аж опешил от такого вопроса посреди беседы.
– Если ты мне покажешь хоть какую-то связь между ядовитыми змеями и темой нашей беседы, я с радостью отвечу на твой вопрос!
