Интересно, что они идут охранять?» – подумал Тео. Но, к его удивлению, чем ближе к нему подходил этот небольшой отряд, тем больше Тео казалось, что они идут в направлении его самого. И действительно, довольно быстро небольшой отряд, в составе 4-х человек, вооруженных короткими мечами, подошел вплотную. Они спросили, является ли он Алкеем. Тео ответил утвердительно, и старший отряда вежливо попросил проследовать за ними. У Тео похолодело внутри. Зачем они пришли? Что им от него нужно? Может, убежать? А куда? И как? Во-первых, их четверо. А во-вторых, наверняка они натренированы получше, чем он, и бегают быстрее, и более ловкие. Вон, попробуй оказать сопротивление полиции – не заметишь, как руки будут ловко скручены за спиной, а то еще и пинка можно получить в какое-нибудь больное место. Так что лучше и тут не пытаться сразу нарушать закон, а можно пока посмотреть, в чем проблема, а потом уже думать, как ее решать. Да и вообще, пока непонятно, есть ли какая-то проблема или это обычное «выяснение личности» в местном исполнении.
В дальнем углу порта, куда Тео еще не ходил, стояла просторная деревянная клетка с большой дверью из деревянных брусьев, которая запиралась массивным засовом на замок. Отряд «телохранителей» довел его до этой самой клетки и вежливо попросил пока побыть здесь. Нужно отдать должное, сверху клетка была накрыта плотной тканью, которая создавала тень и защищала пойманных узников от палящих лучей солнца. «Ну, если я им уже сдался, то сейчас бузить явно поздно и неуместно», – подумал Тео и покорно зашел в клетку. Старший отряда подошел вплотную к новому месту обитания Тео и представился. Мужчину средних лет звали Василис. Никакой агрессии или злости в отношении Тео Василис не выказывал. Обращался к задержанному вежливо, хоть и без излишнего дружелюбия.
– Как вас зовут? – поинтересовался Василис, видимо, следуя местному протоколу проведения допроса.
«Неужели, они узнали мое настоящее имя? А может, тут появился брат Алкея? Так… Оправдываться и объяснять правду будет гораздо труднее, чем изо всех сил поддерживать изначальную позицию, поэтому, что бы ни случилось, буду стоять на своем до конца, – судорожно соображал Тео, на ходу выстраивая свою стратегию защиты. – Интересно, а у них тут положен адвокат или они сразу ведут на казнь? Эх, а я ведь даже не знаю, какие приняты обращения к местной полиции! Интересно, а что они делают со странными людьми, типа меня? Сразу убивают или сажают в тюрьму? А может, у них есть какое-то подобие психиатрической лечебницы? Ладно, скоро узнаем», – думал обреченно Тео.
– Добрый день. Меня зовут Алкей, – Тео попытался изобразить максимально возможное спокойствие.
– Откуда вы родом?
– Из Афин.
– Когда вы прибыли на Самос?
– Примерно неделю назад.
– С какой целью?
– Учиться у Пифагора.
Последовала немая сцена. У Тео создалось впечатление, будто он сказал, что он родной брат правителя Самоса, или что он самый известный и разыскиваемый террорист. Солдаты отряда переглядывались между собой, явно не понимая, как поступить. Наконец, Василис снова собрался с духом и сказал:
– Прошу прощения, но я вам не верю.
– Отчего же, позвольте поинтересоваться? – в свою очередь, Тео высказал полное удивление.
– Ученик Пифагора никогда бы себе не позволил украсть бутылку вина, выпить ее и маскировать кражу под случайную порчу. Это ниже достоинства любого, кого Пифагор согласился бы взять в ученики, – ответил Василис совершенно уверенным тоном.
– Ну, к счастью, это легко проверить, – сказал Тео. – Пожалуйста, пошлите кого-то за Пифагором, и мы все узнаем истину.
– Это лишь отсрочит момент вашего разоблачения, – возразил Василис.
– И тем не менее, – настаивал Тео. – Вы ведь ничего не теряете, кроме времени, не так ли? Так отчего же не дать обвиняемому призрачный шанс на оправдание?
То, что задержанный говорил изысканным языком явно образованного человека, произвело впечатление, и Василис согласился и послал за Пифагором одного из солдат отряда, невысокого роста, со слегка косящими глазами. Остальные присели неподалеку в ожидании. Тео расположился на полу своего места заключения, собранном из крупных деревянных брусьев.
Теперь ему стало понятно, в чем причина его задержания. Во-первых, как замечательно, что он не стал им объяснять, что он не Алкей. А во-вторых, непонятно, откуда они об этом узнали? Тео ведь внимательно смотрел по сторонам – видимо, кто-то случайно увидел. Эх, если бы хоть вино было хорошее, было бы не так обидно погибнуть, а так – жуткое пойло, и из-за него еще и так пострадать – вот это было обидно вдвойне. Через некоторое время показались две знакомые фигуры. Одна – невысокого солдата, а рядом с ним высокая и статная фигура Пифагора. Когда прибывшие приблизились к клетке, Пифагор спокойно поздоровался с Василисом и его подчиненными. Те, в свою очередь, с глубоким почтением поприветствовали Пифагора. По их виду было заметно, что Пифагор у них личность известная и уважаемая.
– Уважаемый Василис, – начал Пифагор, – я подтверждаю, что пойманный вами преступник – это мой ученик, Алкей.
– Да какой я преступник?! – громко начал протестовать и махать руками Тео. – Речь, всего-то, об одной бутылке вина, которая вполне могла быть разбита и естественным образом! Какие есть доказательства?
Но собеседники его не замечали и глазом не повели в его сторону. Тео понял, что сейчас все его протесты выглядят, по меньшей мере, глупо, и лучше замолчать.
– Уважаемый Пифагор, но как же такое возможно, чтобы ваш ученик опустился до кражи?
– Извини, Василис, что я раньше не заметил признаков такой возможности с его стороны. Это моя вина. Но, с другой стороны, ведь для того и нужно учить людей, чтобы они учились и такого больше никогда не делали. Если же человек уже безупречен, то он в учебе не нуждается, не так ли?
Военный слушал его доводы, но оставил их без ответа.
– Когда он прибыл на Самос? – поинтересовался Василис строгим, но спокойным голосом.
– Десять дней назад, – ответил Пифагор.
– Согласно нашим законам, он должен покинуть Самос в течение месяца или явиться на беседу к нашему правителю, Поликрату, за разрешением на длительное проживание – тебе ведь это хорошо известно?
– Конечно, – ответил Пифагор. – Закон один для всех. Я беру молодого человека под свое поручительство. Если он совершит еще один проступок – судите его, как преступника. Один раз может быть случайностью, но два – это была бы уже закономерность. Я постараюсь, чтобы он все понял раньше, чем второй раз может случиться. Ведь воспитание всегда лучше наказания, не так ли, Василис?
Василис, видимо, решил не возражать и хотел закрыть это происшествие поскорее. Он с почтением кивнул головой:
– Так тому и быть.
После этого Тео выпустили из клетки, и его конвой ушел. Остались только Тео и Пифагор. Тео молчал и не знал, что сказать. Ему было ужасно стыдно. Он и предположить не мог, что такая невинная выходка превратится в грандиозный скандал. Да еще и какое-то собеседование с местным правителем через три недели не пахнет для него ничем хорошим. Как можно было так глупо попасть в эту чудовищную ситуацию?
– У меня есть правило. Когда я зол или раздражен – нужно воздержаться от всякой речи, пока не успокоишься. Во время гнева не должно ни говорить, ни действовать. Чего и всем другим советую. Поэтому сейчас я тебе ничего не скажу. Завтра все обсудим, – сказал строго Пифагор, и они молча пошли домой.
– А если нужно что-то срочно сказать сегодня, и до завтра ждать нельзя? – спросил Тео как ни в чем не бывало.
– Значит, нужно соблюсти правило 10 + 100. Нужно подождать 10 минут, пока успокоится внутренний гнев, а затем в уме посчитать до 100. Чтобы досчитать до 100, придется сосредоточиться на счете. А когда сосредотачиваешься на счете, фокус мыслей смещается с гнева и агрессии, и в итоге удастся избежать того, что ты мог бы сказать сразу, в гневе, а потом обязательно бы об этом пожалел.
– Мудро, – коротко подытожил Тео, удивленно приподняв брови, и они молча пошли к жилищу.
Уже подходило время готовиться ко сну. Тео никак не мог собраться с мыслями. Его не покидала обида за то, что он так глупо попался. Был ведь такой замечательный план! Как же получилось, что все обернулось позором? И из-за какой-то дурацкой бутылки вина!
Утренний разбор полетов
Утром Пифагор разбудил Тео благозвучным тоном, как ни в чем не бывало. По нему даже нельзя было сказать, что вчера произошло что-то экстраординарное. Тео робко посмотрел, что гроза и буря, похоже, миновали, и потихоньку стал смелеть.
– Учитель, простите меня за вчерашнее! Я не знаю, как они догадались! Честно! Я думал, что если разбить бутылку и поставить ее обратно в ящик, а место обильно полить вином, то никто не сможет даже подумать, что это подвох! Наверное, кто-то случайно увидел.
– Тео, тебе не кажется странным, что за последние несколько дней ты уже дважды становился запертым из-за своего желания получить то, что тебе не полагается? Один раз в пещере, а второй раз в порту. Я не понимаю, как после всего того, что ты узнал, можно было решиться на такой постыдный поступок? Видимо, это твое желание – получить все, что тебе хочется, любым способом – в самом его широком смысле является одним из главных свойств и инструментов твоего Дракона. Подумай об этом. А еще я тебе сейчас скажу одно очень и очень важное правило. Скажу его только один раз, и ты должен запомнить. Что бы ни происходило в твоей жизни, ты всегда должен ему следовать. Ты должен дать мне слово, что никогда его не нарушишь. Только тогда мы сможем закрыть эту тему и продолжить обучение. Если ты хоть раз нарушишь это правило – наша дружба будет окончена. Один раз, в пещере, может быть случайностью, дважды (в порту) – совпадением, но трижды – закономерность, и тогда нам точно будет не по пути. Если ты не способен победить своего Дракона, то любые наши дальнейшие действия не имеют смысла, и тебе нужно возвращаться обратно в Афины, к твоей новой семье.
– А что это за правило? – спросил Тео с лицом нашкодившего котенка.
– Не делай ничего постыдного ни в присутствии других, ни втайне. Первым твоим законом должно быть уважение к себе самому.
А еще всегда следует помнить, что человек, оказавшийся в плену своих страстей, свободным быть не может.
– Я даю вам слово, что всегда буду придерживаться этого правила, – серьезно сказал Тео.
– Тогда на этом мы тему вчерашнего происшествия закрываем и больше к ней не возвращаемся, – дружелюбно и по-отечески сказал Пифагор.
– Я боялся, что вы меня теперь прогоните и больше не будете учить.
– Не следует отказываться от дружбы и от любви из-за бытовых обид или других недостаточно серьезных и весомых причин. Можно отказаться от дружбы или от любви лишь по причине полного разочарования в человеке, происходящего из-за его большой испорченности и неисправимости. А ты ведь не неисправим, а, Тео? Если ты дал слово и сдержишь его, то еще есть надежда.
А еще никогда не следует изгонять доверие из дружбы. Это очень важно, – закончил свое наставление Учитель и тепло улыбнулся, чтобы показать своему ученику, что нет никакой скрытой обиды, и тот может больше не ежиться от тревоги. На этом неприятная история была для них обоих закрыта, и Пифагор больше к ней не возвращался.
Таможня «добро» не дает
Но неприятность с кражей создала еще одну проблему. Гораздо более опасную.
– Тео, ты, видимо, не до конца понял, какая у нас появилась проблема.
– Но вы же сказали, что мы этот инцидент оставили позади более к нему не возвращаемся! Или это не совсем так?
– Дело не в самом инциденте, а в последствии, которое он создал, независимо от меня, –серьезно сказал Пифагор.
– Что случилось? В той злосчастной бутылке был медленно действующий яд, и теперь нужно срочно найти противоядие? – Тео попытался шуткой разрядить серьезную атмосферу разговора.
Пифагор не обратил внимания на неуместную и глупую шутку.
– Ты помнишь, что вчера сказал Василис? У тебя есть ровно месяц с твоего приезда на Самос. А это значит, что осталось примерно три недели.
– А потом что? Да ладно, о чем вообще беспокоиться? Они обо мне и не вспомнят! А даже если и вспомнят? Ну, схожу, побеседую с вашим правителем. Ведь я не первый и не последний в прошении на получение местного вида на жительство.
– Видишь ли, ты не вполне осознаешь свое положение. Ты, действительно, не первый в длинной очереди просителей разрешения на проживание на Самосе. Но также ты не представляешь, скольким в этом было отказано. На Самосе разрешают остаться только тем, кто сделал что-то важное и хорошее для этого острова и его жителей. К примеру, мой отец получил разрешение на проживание на Самосе благодаря тому, что раздавал жителям Самоса пшеницу, когда был голодный год. Боюсь, твое воровство и распитие вина не будут считаться достаточно важным и полезным для жителей поступком, чтобы разрешить тебе остаться. Но это еще не самое плохое. Тебе придется беседовать с нашим правителем – тираном Поликратом. И совершенно очевидно, что ты не сможешь ему ответить ничего внятного и правдоподобного по поводу того, кто ты, откуда и чем занимался до того, как приехал сюда, как и о том, чем занимается и как живет твоя семья. Поликрат прекрасно осведомлен об укладе жизни в Афинах этого времени, а ты – нет. Тебя, вполне вероятно, могут посчитать шпионом и казнить. И я ничем не смогу тебе помочь. Политическая и бюрократическая система всегда сильнее обычного человека.
У Тео похолодело внутри. Интересно, как тут проводятся казни? Картины одна мрачнее другой начали проноситься в его голове.
– Эх, и завещание написать некому. Да и негде – нотариусов тут еще не придумали… Хотя даже если бы и придумали, все равно мое имущество сейчас находится «вне зоны действия абонента», – грустно улыбнулся сам себе Тео. – Учитель, а как же этот ваш правитель может меня казнить без доказательств, что я какой-нибудь шпион, без решения суда? Есть ведь презумпция невиновности, наконец! Это незаконно!
– Мой юный друг, испорченный сытой жизнью, – совсем скоро правители южной Италии из мести будут выносить смертные приговоры моим ученикам, которые не захотят принять этих самых правителей себе в друзья. Сократа будут приговаривать к смертной казни просто по доносу, без единого разумного доказательства его вины. А еще позже императоры Рима будут убивать людей публично, вообще ради своего удовольствия. Поэтому извини, но ты не в том времени, чтобы опираться на презумпцию невиновности и объективную судебную систему. Совсем недавно мы с тобой уже обсуждали местные законы, так что просто вспомни, что я тебе уже рассказывал, и не говори пустые глупости.
Хуже плохой власти может быть только ее отсутствие – безвластие.
– Но вот вы тогда объясните мне, – взволнованно и эмоционально начал говорить Тео повышенным тоном, – я достаточно много успел пообщаться с вашими современными соотечественниками и вижу, что это, несмотря на их необразованность, совсем не глупые и свободолюбивые люди! Если все видят, что ваш местный правитель, тиран Поликрат, такой жестокий, то почему же вы, все вместе, не свергнете его и не приведете к власти своего правителя – справедливого? Да хотя бы вас! Представьте, сколько хорошего вы смогли бы сделать, если бы стали правителем Самоса! И все люди бы вас поддержали!
В дальнем углу порта, куда Тео еще не ходил, стояла просторная деревянная клетка с большой дверью из деревянных брусьев, которая запиралась массивным засовом на замок. Отряд «телохранителей» довел его до этой самой клетки и вежливо попросил пока побыть здесь. Нужно отдать должное, сверху клетка была накрыта плотной тканью, которая создавала тень и защищала пойманных узников от палящих лучей солнца. «Ну, если я им уже сдался, то сейчас бузить явно поздно и неуместно», – подумал Тео и покорно зашел в клетку. Старший отряда подошел вплотную к новому месту обитания Тео и представился. Мужчину средних лет звали Василис. Никакой агрессии или злости в отношении Тео Василис не выказывал. Обращался к задержанному вежливо, хоть и без излишнего дружелюбия.
– Как вас зовут? – поинтересовался Василис, видимо, следуя местному протоколу проведения допроса.
«Неужели, они узнали мое настоящее имя? А может, тут появился брат Алкея? Так… Оправдываться и объяснять правду будет гораздо труднее, чем изо всех сил поддерживать изначальную позицию, поэтому, что бы ни случилось, буду стоять на своем до конца, – судорожно соображал Тео, на ходу выстраивая свою стратегию защиты. – Интересно, а у них тут положен адвокат или они сразу ведут на казнь? Эх, а я ведь даже не знаю, какие приняты обращения к местной полиции! Интересно, а что они делают со странными людьми, типа меня? Сразу убивают или сажают в тюрьму? А может, у них есть какое-то подобие психиатрической лечебницы? Ладно, скоро узнаем», – думал обреченно Тео.
– Добрый день. Меня зовут Алкей, – Тео попытался изобразить максимально возможное спокойствие.
– Откуда вы родом?
– Из Афин.
– Когда вы прибыли на Самос?
– Примерно неделю назад.
– С какой целью?
– Учиться у Пифагора.
Последовала немая сцена. У Тео создалось впечатление, будто он сказал, что он родной брат правителя Самоса, или что он самый известный и разыскиваемый террорист. Солдаты отряда переглядывались между собой, явно не понимая, как поступить. Наконец, Василис снова собрался с духом и сказал:
– Прошу прощения, но я вам не верю.
– Отчего же, позвольте поинтересоваться? – в свою очередь, Тео высказал полное удивление.
– Ученик Пифагора никогда бы себе не позволил украсть бутылку вина, выпить ее и маскировать кражу под случайную порчу. Это ниже достоинства любого, кого Пифагор согласился бы взять в ученики, – ответил Василис совершенно уверенным тоном.
– Ну, к счастью, это легко проверить, – сказал Тео. – Пожалуйста, пошлите кого-то за Пифагором, и мы все узнаем истину.
– Это лишь отсрочит момент вашего разоблачения, – возразил Василис.
– И тем не менее, – настаивал Тео. – Вы ведь ничего не теряете, кроме времени, не так ли? Так отчего же не дать обвиняемому призрачный шанс на оправдание?
То, что задержанный говорил изысканным языком явно образованного человека, произвело впечатление, и Василис согласился и послал за Пифагором одного из солдат отряда, невысокого роста, со слегка косящими глазами. Остальные присели неподалеку в ожидании. Тео расположился на полу своего места заключения, собранном из крупных деревянных брусьев.
Теперь ему стало понятно, в чем причина его задержания. Во-первых, как замечательно, что он не стал им объяснять, что он не Алкей. А во-вторых, непонятно, откуда они об этом узнали? Тео ведь внимательно смотрел по сторонам – видимо, кто-то случайно увидел. Эх, если бы хоть вино было хорошее, было бы не так обидно погибнуть, а так – жуткое пойло, и из-за него еще и так пострадать – вот это было обидно вдвойне. Через некоторое время показались две знакомые фигуры. Одна – невысокого солдата, а рядом с ним высокая и статная фигура Пифагора. Когда прибывшие приблизились к клетке, Пифагор спокойно поздоровался с Василисом и его подчиненными. Те, в свою очередь, с глубоким почтением поприветствовали Пифагора. По их виду было заметно, что Пифагор у них личность известная и уважаемая.
– Уважаемый Василис, – начал Пифагор, – я подтверждаю, что пойманный вами преступник – это мой ученик, Алкей.
– Да какой я преступник?! – громко начал протестовать и махать руками Тео. – Речь, всего-то, об одной бутылке вина, которая вполне могла быть разбита и естественным образом! Какие есть доказательства?
Но собеседники его не замечали и глазом не повели в его сторону. Тео понял, что сейчас все его протесты выглядят, по меньшей мере, глупо, и лучше замолчать.
– Уважаемый Пифагор, но как же такое возможно, чтобы ваш ученик опустился до кражи?
– Извини, Василис, что я раньше не заметил признаков такой возможности с его стороны. Это моя вина. Но, с другой стороны, ведь для того и нужно учить людей, чтобы они учились и такого больше никогда не делали. Если же человек уже безупречен, то он в учебе не нуждается, не так ли?
Военный слушал его доводы, но оставил их без ответа.
– Когда он прибыл на Самос? – поинтересовался Василис строгим, но спокойным голосом.
– Десять дней назад, – ответил Пифагор.
– Согласно нашим законам, он должен покинуть Самос в течение месяца или явиться на беседу к нашему правителю, Поликрату, за разрешением на длительное проживание – тебе ведь это хорошо известно?
– Конечно, – ответил Пифагор. – Закон один для всех. Я беру молодого человека под свое поручительство. Если он совершит еще один проступок – судите его, как преступника. Один раз может быть случайностью, но два – это была бы уже закономерность. Я постараюсь, чтобы он все понял раньше, чем второй раз может случиться. Ведь воспитание всегда лучше наказания, не так ли, Василис?
Василис, видимо, решил не возражать и хотел закрыть это происшествие поскорее. Он с почтением кивнул головой:
– Так тому и быть.
После этого Тео выпустили из клетки, и его конвой ушел. Остались только Тео и Пифагор. Тео молчал и не знал, что сказать. Ему было ужасно стыдно. Он и предположить не мог, что такая невинная выходка превратится в грандиозный скандал. Да еще и какое-то собеседование с местным правителем через три недели не пахнет для него ничем хорошим. Как можно было так глупо попасть в эту чудовищную ситуацию?
– У меня есть правило. Когда я зол или раздражен – нужно воздержаться от всякой речи, пока не успокоишься. Во время гнева не должно ни говорить, ни действовать. Чего и всем другим советую. Поэтому сейчас я тебе ничего не скажу. Завтра все обсудим, – сказал строго Пифагор, и они молча пошли домой.
– А если нужно что-то срочно сказать сегодня, и до завтра ждать нельзя? – спросил Тео как ни в чем не бывало.
– Значит, нужно соблюсти правило 10 + 100. Нужно подождать 10 минут, пока успокоится внутренний гнев, а затем в уме посчитать до 100. Чтобы досчитать до 100, придется сосредоточиться на счете. А когда сосредотачиваешься на счете, фокус мыслей смещается с гнева и агрессии, и в итоге удастся избежать того, что ты мог бы сказать сразу, в гневе, а потом обязательно бы об этом пожалел.
– Мудро, – коротко подытожил Тео, удивленно приподняв брови, и они молча пошли к жилищу.
Уже подходило время готовиться ко сну. Тео никак не мог собраться с мыслями. Его не покидала обида за то, что он так глупо попался. Был ведь такой замечательный план! Как же получилось, что все обернулось позором? И из-за какой-то дурацкой бутылки вина!
Утренний разбор полетов
Утром Пифагор разбудил Тео благозвучным тоном, как ни в чем не бывало. По нему даже нельзя было сказать, что вчера произошло что-то экстраординарное. Тео робко посмотрел, что гроза и буря, похоже, миновали, и потихоньку стал смелеть.
– Учитель, простите меня за вчерашнее! Я не знаю, как они догадались! Честно! Я думал, что если разбить бутылку и поставить ее обратно в ящик, а место обильно полить вином, то никто не сможет даже подумать, что это подвох! Наверное, кто-то случайно увидел.
– Тео, тебе не кажется странным, что за последние несколько дней ты уже дважды становился запертым из-за своего желания получить то, что тебе не полагается? Один раз в пещере, а второй раз в порту. Я не понимаю, как после всего того, что ты узнал, можно было решиться на такой постыдный поступок? Видимо, это твое желание – получить все, что тебе хочется, любым способом – в самом его широком смысле является одним из главных свойств и инструментов твоего Дракона. Подумай об этом. А еще я тебе сейчас скажу одно очень и очень важное правило. Скажу его только один раз, и ты должен запомнить. Что бы ни происходило в твоей жизни, ты всегда должен ему следовать. Ты должен дать мне слово, что никогда его не нарушишь. Только тогда мы сможем закрыть эту тему и продолжить обучение. Если ты хоть раз нарушишь это правило – наша дружба будет окончена. Один раз, в пещере, может быть случайностью, дважды (в порту) – совпадением, но трижды – закономерность, и тогда нам точно будет не по пути. Если ты не способен победить своего Дракона, то любые наши дальнейшие действия не имеют смысла, и тебе нужно возвращаться обратно в Афины, к твоей новой семье.
– А что это за правило? – спросил Тео с лицом нашкодившего котенка.
– Не делай ничего постыдного ни в присутствии других, ни втайне. Первым твоим законом должно быть уважение к себе самому.
А еще всегда следует помнить, что человек, оказавшийся в плену своих страстей, свободным быть не может.
– Я даю вам слово, что всегда буду придерживаться этого правила, – серьезно сказал Тео.
– Тогда на этом мы тему вчерашнего происшествия закрываем и больше к ней не возвращаемся, – дружелюбно и по-отечески сказал Пифагор.
– Я боялся, что вы меня теперь прогоните и больше не будете учить.
– Не следует отказываться от дружбы и от любви из-за бытовых обид или других недостаточно серьезных и весомых причин. Можно отказаться от дружбы или от любви лишь по причине полного разочарования в человеке, происходящего из-за его большой испорченности и неисправимости. А ты ведь не неисправим, а, Тео? Если ты дал слово и сдержишь его, то еще есть надежда.
А еще никогда не следует изгонять доверие из дружбы. Это очень важно, – закончил свое наставление Учитель и тепло улыбнулся, чтобы показать своему ученику, что нет никакой скрытой обиды, и тот может больше не ежиться от тревоги. На этом неприятная история была для них обоих закрыта, и Пифагор больше к ней не возвращался.
Таможня «добро» не дает
Но неприятность с кражей создала еще одну проблему. Гораздо более опасную.
– Тео, ты, видимо, не до конца понял, какая у нас появилась проблема.
– Но вы же сказали, что мы этот инцидент оставили позади более к нему не возвращаемся! Или это не совсем так?
– Дело не в самом инциденте, а в последствии, которое он создал, независимо от меня, –серьезно сказал Пифагор.
– Что случилось? В той злосчастной бутылке был медленно действующий яд, и теперь нужно срочно найти противоядие? – Тео попытался шуткой разрядить серьезную атмосферу разговора.
Пифагор не обратил внимания на неуместную и глупую шутку.
– Ты помнишь, что вчера сказал Василис? У тебя есть ровно месяц с твоего приезда на Самос. А это значит, что осталось примерно три недели.
– А потом что? Да ладно, о чем вообще беспокоиться? Они обо мне и не вспомнят! А даже если и вспомнят? Ну, схожу, побеседую с вашим правителем. Ведь я не первый и не последний в прошении на получение местного вида на жительство.
– Видишь ли, ты не вполне осознаешь свое положение. Ты, действительно, не первый в длинной очереди просителей разрешения на проживание на Самосе. Но также ты не представляешь, скольким в этом было отказано. На Самосе разрешают остаться только тем, кто сделал что-то важное и хорошее для этого острова и его жителей. К примеру, мой отец получил разрешение на проживание на Самосе благодаря тому, что раздавал жителям Самоса пшеницу, когда был голодный год. Боюсь, твое воровство и распитие вина не будут считаться достаточно важным и полезным для жителей поступком, чтобы разрешить тебе остаться. Но это еще не самое плохое. Тебе придется беседовать с нашим правителем – тираном Поликратом. И совершенно очевидно, что ты не сможешь ему ответить ничего внятного и правдоподобного по поводу того, кто ты, откуда и чем занимался до того, как приехал сюда, как и о том, чем занимается и как живет твоя семья. Поликрат прекрасно осведомлен об укладе жизни в Афинах этого времени, а ты – нет. Тебя, вполне вероятно, могут посчитать шпионом и казнить. И я ничем не смогу тебе помочь. Политическая и бюрократическая система всегда сильнее обычного человека.
У Тео похолодело внутри. Интересно, как тут проводятся казни? Картины одна мрачнее другой начали проноситься в его голове.
– Эх, и завещание написать некому. Да и негде – нотариусов тут еще не придумали… Хотя даже если бы и придумали, все равно мое имущество сейчас находится «вне зоны действия абонента», – грустно улыбнулся сам себе Тео. – Учитель, а как же этот ваш правитель может меня казнить без доказательств, что я какой-нибудь шпион, без решения суда? Есть ведь презумпция невиновности, наконец! Это незаконно!
– Мой юный друг, испорченный сытой жизнью, – совсем скоро правители южной Италии из мести будут выносить смертные приговоры моим ученикам, которые не захотят принять этих самых правителей себе в друзья. Сократа будут приговаривать к смертной казни просто по доносу, без единого разумного доказательства его вины. А еще позже императоры Рима будут убивать людей публично, вообще ради своего удовольствия. Поэтому извини, но ты не в том времени, чтобы опираться на презумпцию невиновности и объективную судебную систему. Совсем недавно мы с тобой уже обсуждали местные законы, так что просто вспомни, что я тебе уже рассказывал, и не говори пустые глупости.
Хуже плохой власти может быть только ее отсутствие – безвластие.
– Но вот вы тогда объясните мне, – взволнованно и эмоционально начал говорить Тео повышенным тоном, – я достаточно много успел пообщаться с вашими современными соотечественниками и вижу, что это, несмотря на их необразованность, совсем не глупые и свободолюбивые люди! Если все видят, что ваш местный правитель, тиран Поликрат, такой жестокий, то почему же вы, все вместе, не свергнете его и не приведете к власти своего правителя – справедливого? Да хотя бы вас! Представьте, сколько хорошего вы смогли бы сделать, если бы стали правителем Самоса! И все люди бы вас поддержали!
