И как только у Тео получалось их разогнать, они тут же набегали снова. Но через некоторое время свежий воздух и усталость от переживаний все-таки сделали свое дело. Пещеру наполнило ровное и ритмичное сопение.
Тео снова шел по набережной Пирея. Ну почему снова Пирей? Никогда его не любил, и почему он все время снится? Непонятно. И вновь сновали юркие скутеры и дымили разноцветные машины, несущиеся по улице и разносящие шум по всей округе. По набережной вальяжно прогуливались немногочисленные прохожие, одетые в лучших традициях лета XXI века. А в небе снова мелкими стайками кружили чайки, пытаясь привлечь внимание этих прохожих, чтобы получить съестное вознаграждение за свои труды. И тут посреди всей этой идиллии Тео увидел то, чего никогда не мог предположить даже в самой воспаленной фантазии. Он остановился. Если бы его челюсть могла низко опускаться, то все прохожие, находящиеся рядом, услышали бы ее стук о землю.
Метрах в 10-15 от него, у самых поручней набережной, за столиком в симпатичной кафешке мирно сидели двое мужчин и смотрели на него. Один из них был его Учитель. А второй – по-видимому, Алкей. Тео еще не забыл, как он выглядел «в прошлой жизни», и это был именно он – пухлое бесформенное тело с рано поседевшими волосами на макушке с залысиной, большие карие глаза и ничего общего со общепринятым стереотипом греческой внешности. Человек, похожий на Тео, по-дружески поманил его, предлагая присесть к ним за столик. Пифагор также смотрел на Тео своим обычным теплым и приветливым взглядом. Ничего не предвещало ни бури, ни беды. И это напрягало и интриговало Тео больше всего. Он бы сейчас с большим удовольствием набросился бы на Алкея, но вот только там был Учитель, а значит, это не то время и место, где можно выяснять отношения.
Тео осторожно подошел к двум сидящим мужчинам. Он вдруг подумал, что сейчас выражение его лица, немного скривившееся, с широко раскрытыми глазами, скорее всего напоминает, что он сильно хочет в туалет. Но на самом деле он просто был в полном замешательстве, не знал, что об этом думать и что ему сулит эта явно не случайная встреча, хоть она и во сне, «что для серьезных людей ничего не меняет».
– Друг мой, мы тебя уже заждались. Ты же уснул еще минут двадцать назад, если не больше! Где же ты ходил? – мягко, даже ласково, сказал Пифагор. Тео очень редко слышал от Учителя такой особенный тон, и это напрягло его еще больше. Что-то назревает, и он явно не знает, что. И даже не догадывается. Учитель бы никогда не сделал ничего такого, что было бы против интересов Тео. И это успокаивало.
– Долго шнурки завязывал, – неуклюже отшутился Тео и сел на свободный стул за их столик. Это был небольшой круглый столик, довольно типичный для кафешки хорошего уровня, сделанный, вероятно, из нержавеющей стали. Перед Пифагором стоял стеклянный стакан с обычной водой, льдом и лимоном. Возле «пуфика» – мужчины с пухлым животом и залысиной – стояла большая чашка с кофе.
– Будешь, как обычно, американо с горячим миндальным молоком? – спросил «пуфик» у Тео.
– Ого, ты уже и привычки мои изучил? Молодец! Времени даром не терял! Как тебе моя квартира? Все уже успел изгадить или что-то еще осталось? – начал было нападать Тео повышенным голосом, но, посмотрев на учителя, тут же взял себя в руки. – Простите, Учитель, я прекращаю злословить. Простите, что сорвался в вашем присутствии.
– Дорогой мой друг, ты должен стараться вести себя достойно и уважать и себя, и других, не только когда я рядом, но и без меня. Вспомни мое правило…
– «Первым правилом должно быть уважение к себе самому, так же, как и к другим», – проговорил «пуфик» голосом ученика, закончившего школу и наблюдающего за обучением юного ученика. Это сильно озадачило Тео. Он мог предположить, что Учитель затеял эту встречу, чтобы зачем-то их примирить. Это было возможно. Но откуда «пуфик» знает правила Учителя? Может, он его параллельно учил в будущем? Но зачем? Тео обучается у Пифагора, чтобы спасти человечество. Но зачем Алкея учить? Ведь в прошлом учил и создал Школу сам Пифагор. Непонятно это. А то, что не понятно, – пугает больше всего.
Несмотря на размышления Тео, «пуфик» продолжал:
– Давай я буду отвечать на твои вопросы в порядке их появления – помнишь FIFO (* First In First Out – порядок обработки очереди – первый вошел, первый вышел).
«Ничего себе парниша прогрессирует! Он уже и алгоритмы осваивает!» – с долей зависти подумал Тео.
– Это не только твоя квартира, но и моя, – спокойно продолжил «пуфик», – думаю, что она в порядке. Алкей ее не должен был сильно загадить хотя бы потому, что он в ней сам живет. Но, в любом случае, для тебя это уже неважно.
- Погоди, парниша, а ты сам-то кто? Если ты говоришь об Алкее в третьем лице, то ты сам тогда кто? И почему это для меня уже важно – я что, умер или умру? И почему это моя квартира теперь наша? Знаешь, или давай поделись тем, что ты куришь, или объясни, как трезвый трезвому, – что тут вообще происходит?
– Ну что мне тебе рассказать, мой дорогой собрат по несчастью… Ты целый месяц изо всех сил готовился встретить своего истинного учителя? Учился, тренировался, практиковался. Ведь так, студент?
Тео смотрел на своего собеседника вытаращенными глазами. Он просто кивнул, потому что функция речи в данный момент была почему-то недоступна.
– Ну? Так, где цветы и оркестр? Вот он я, приехал по вашей просьбе. Кто я такой? Была такая песня: «Я – это ты, а ты – это я». Ну вот, если вкратце, то я – это ты. Если серьезно, то внезапно выяснилось, что для каждого человека его истинный учитель – это его внутреннее «Я», то есть он сам. «Познай себя» практически означает «пробуди своего Учителя». Поэтому я – это ты, только из альтернативного будущего. Месяца было недостаточно, чтобы сделать из нас с тобой настоящего «Джедая», и Учитель любезно продолжил наше обучение в будущем, в параллельной ветке нашего времени, чтобы закончить для нас обучение. И вот теперь наши с тобой память и опыт можно снова совместить, объединить в одно сознание. Хоть нас тут с тобой и двое, в реальности, мы по-прежнему одно сознание и одна личность. Это чем-то похоже на то, как Учитель существовал в разных местах одновременно.
Пифагор сидел молча.
– И что это значит? – спросил Тео у своей немного потолстевшей копии.
– Это значит, что пора домой, мой дорогой собрат по несчастью. Или счастью. С вещами на выход, моя драгоценная копия! Нас ждут великие дела!
– Как это – пора? Я же сейчас сплю на Самосе! А что же тогда будет с моим телом? И что вообще будет? Как ты себе это все представляешь?
– Твоя личная параллельная ветка времени тут, в прошлом, на Самосе, на этом заканчивается, мой дорогой Ученик, – прервал молчание Пифагор, – ты вернешься в свою основную ветку времени, как и твой балансировочный антипод Алкей.
– А что будет с миром, со вселенной? Как это – заканчивается моя личная параллельная ветка? А ваша? А других людей, всего мира? Разве может быть личная параллельная ветка времени кого-то одного?
– Ну что ты? Этот мир слишком мудро устроен, и поэтому он весьма удобный и гибкий для «продвинутых пользователей» типа нас. Да, можно создать отдельную, параллельную ветку времени для конкретного человека и при этом не вовлекать в нее весь мир, а просто встроить ее в существующий основной поток времени остального окружающего мира. Таким образом, если прекратится твоя ветка, это не отобразится на судьбе никого другого в этом мире. А то представь – живут все люди, животные, рыбы и так далее. И вот создалась твоя параллельная ветка времени. И что теперь – закрываем твое существование тут, и все, – всем остальным живущим тоже исчезнуть? Нет, дорогой мой, архитектура мироздания устроена гораздо более гибко и гармонично. На внешнем и окружающем мире твое возвращение почти не отразится.
– А как же парадокс внука, убивающего дедушку? Или парадокс взмаха крыльев бабочки?
– Так это же придумали в кино. Те, кто не понимает природы этих явлений и процессов. Временная ветка мироздания слишком мощная, чтобы давать кому-либо в нее вмешиваться глобально.
Тео задумался.
– А можно, пока моя личность разделена и у меня есть возможность поговорить с моей более умной и продвинутой копией, я хоть немного у нее спрошу то, что для меня важно?
– Валяй! – уже дружелюбно ответил «пуфик». – Хотя, строго говоря, мы оба с тобой – копии. Наш оригинал там, сидит в машине с закрытыми глазами и с алкогольным перегаром, от которого краска на машине сворачивается. За твой месяц тут и мои долгие годы там, в основной ветке времени, внутри нашей синенькой машинки, прошел всего один миг. И тот пьяный мешок с мясом, маринованный в алкоголе, все еще там спит за рулем, и он все еще дремучий самовлюбленный негодяй.
– Скажи с твоей сегодняшней высоты, что в нашей жизни было самым лучшим, самым важным? – спросил Тео.
«Пуфик» на минуту задумался, потом сказал:
– Помнишь известный анекдот: «Сарочка, запомни: молодой, умный, богатый и щедрый – это 4 разных человека!» Вот так же и в твоем вопросе. Самое лучшее – это Елена. Она была всегда тем, что не давало тебе окончательно скатиться в грязь. Это был тот твой друг, про которого можно смело сказать, что это твое богатство. Про нее тебе можно совершенно честно сказать: «Я не знаю, как бы я жил, если бы ее не встретил». А самое важное в нашей жизни – совершенно очевидно – наша встреча с Учителем. О нашем Божественном Пифагоре можно также сказать: «Я не знаю, как бы я жил, если бы не встретил Учителя». И это тоже очевидно.
– Слушай, но так нельзя! Я столько бы хотел с тобой обсудить – всю нашу прошлую жизнь, родителей, друзей, школу, университет! Ведь на свете нет никого, кто все знал бы обо мне так же, как ты!
– Так, прекратили вечер встречи! Захочешь поговорить – поговори сам с собой. У зеркала, на улице, в ванной, в парке на скамейке. С большой долей вероятности, у тебя могут выйти вполне интересные и содержательные беседы. И я вполне допускаю, что я и буду твоим собеседником, которого ты примешь за свое подсознание (хотя, в чем разница?). Нам пора, Золушка, и часы вот-вот пробьют полночь, а наша с тобой карета превратится в тыкву!
– А как же я буду получать указания, что и когда мне делать? Как я вообще смогу пообщаться с Наставниками?
– Задай себе вечером вопрос, прямо перед самым сном. Только точно и четко поставь сам вопрос. Повтори его пару раз, чтобы запомнить, и чтобы он засел в твоем сознании. По идее, утром ты будешь знать ответ. Но скажу тебе – иногда у меня получается задавать вопросы и получать ответы без перерыва на сон. Если не будешь загрязнять свои мысли грязной грязью, – ответил ему «пуфик» с намеренной удвоенной тавтологией, в любимом стиле Тео.
– Погоди! Дай мне один главный совет – на что мне больше всего нужно обращать внимание?
– Я тебе дам даже два совета. Первое: всегда следи за своим поведением и речью. Прежде чем что-то сказать, остановись и подумай: будет ли лучше от того, что ты это скажешь? Если нет, то промолчи. Перед тем, как выпить, подумай, стоит ли это пить? Если что-то внутри говорит, что уже хватит – значит, остановись. Всегда старайся быть спокойнее и добрее. Это важно, и тебе постоянно следует за этим следить.
Второе: каждый раз, когда решаешь, как поступить, в любой ситуации, всегда проверяй себя на то, чему ты отдаешь наибольший приоритет в данный момент? Деньги? Удовольствие? Комфорт? Любимый человек? Твоя миссия? Как только ты для себя в голове честно расставишь приоритеты – так сразу и будет понятно, что делать и как поступать. Когда человек кого-то убивает из-за наживы – приоритет денег или власти в данный момент для него выше морального принципа «не убей». Выбор поступков и действий – это всегда, в первую очередь, выбор приоритетов. Помни об этом и следи за этим.
– Учитель! А как же вы? Увижу ли я вас когда-нибудь еще раз?
– Кто знает, Тео? Кто знает? – загадочно улыбаясь, ответил Пифагор.
– Но как же я могу вам выразить все, что вы для меня значите? Как же…
– Твои будущие действия всегда важнее любых слов, – улыбаясь, ответил Учитель. Но в этот раз в его улыбке было что-то грустное, чего Тео раньше не замечал.
В эту минуту, видимо, как и у Золушки, часы, наверное, пробили полночь, или что-то другое, но все вокруг стало исчезать и чернеть. Выглядело так, как будто кто-то невидимой резинкой стирал абсолютно все вокруг – мир и все наполняющие его предметы переставали существовать и исчезали, все превращалось в бесконечную пустоту, залитую золотистым светом.
И самое интересное – Тео в этой пустоте никуда не падал. Он находился на месте, как будто висел в воздухе, а вся пустота образовывалась вокруг него во всех видимых направлениях.
Путь домой.
Ранним утром синяя БМВ ехала по пустынной улице, не обращая внимания на цвета огней светофоров и не замечая никого вокруг себя. Если бы кто-то в это время стоял на тротуаре и увидел эту машину, то он бы наверняка вскрикнул от того, что эта синенькая машинка вот-вот со всего маху сделает больно и себе и своему хозяину. Но за несколько мгновений до беды спящий водитель вдруг открыл глаза и со всей силы нажал на тормоз и потянул руль влево. Машина с сильным свистом остановилась и развернулась вокруг своей оси посреди проезжей части. Ее водитель посмотрел вокруг себя удивленным и радостным взглядом, подождал немного, отпустил тормоз и аккуратно тронулся с места.
Чудо произошло. К Тео тут же набежало множество мыслей – а что же сейчас будет с Алкеем? Неужели он уже погиб? А может, нет? А что же теперь с Учителем? Увижу ли я его когда-нибудь? Помнит ли он обо всем, что было? Но теперь получается, что в этой основной реальности того, что с Тео произошло, уже и не было? А что же? – Тут Тео вдруг подумал, что, погрузившись в эту пучину мыслей, он может снова попасть в аварию, и тогда все было напрасно. Он быстро отогнал от себя набегающие мысли, сосредоточился на дороге и спокойно доехал домой. Медленно проехав вдоль пустых тротуаров, машина осторожно заехала на парковку. Лифт степенно и с достоинством остановился и открыл двери. Молодой мужчина прошел к двери своей квартиры и нетерпеливым движением открыл замок.
В квартире все было неизменно с тех пор, как он из нее вышел. Даже не появилось новой пыли. «Ну конечно! – подумал Тео. – Ведь это там прошел месяц, а тут я ушел из этой квартиры всего несколько часов назад, так что она даже еще не успела по мне соскучиться». Он прошел к своему любимому креслу и любовно его погладил ладонью. Затем подошел к любимой аудиосистеме, погладил и ее, покачал головой и сказал сам себе вслух:
– Так, давай ты потом торжественно поприветствуешь свою мебель, а сейчас посетим то, за что можно Родину продать, – горячий душ. А затем спать. И вот потом можно обниматься, целоваться с мебелью, приветствовать стулья, телевизор и кофеварку.
Тео улыбнулся своему юмору, сам с собой согласился и бодро пошел, нет – побежал принимать горячий душ. Конечно, он бы все сейчас отдал за горячую ванну с душистой пеной, но когда вся жидкость его тела, включая кровь, наполовину состояла из алкоголя, и он адски хотел спать, то решил, что удовольствие от горячей пенной ванны получит позже, когда сможет оценить ее по достоинству.
Тео снова шел по набережной Пирея. Ну почему снова Пирей? Никогда его не любил, и почему он все время снится? Непонятно. И вновь сновали юркие скутеры и дымили разноцветные машины, несущиеся по улице и разносящие шум по всей округе. По набережной вальяжно прогуливались немногочисленные прохожие, одетые в лучших традициях лета XXI века. А в небе снова мелкими стайками кружили чайки, пытаясь привлечь внимание этих прохожих, чтобы получить съестное вознаграждение за свои труды. И тут посреди всей этой идиллии Тео увидел то, чего никогда не мог предположить даже в самой воспаленной фантазии. Он остановился. Если бы его челюсть могла низко опускаться, то все прохожие, находящиеся рядом, услышали бы ее стук о землю.
Метрах в 10-15 от него, у самых поручней набережной, за столиком в симпатичной кафешке мирно сидели двое мужчин и смотрели на него. Один из них был его Учитель. А второй – по-видимому, Алкей. Тео еще не забыл, как он выглядел «в прошлой жизни», и это был именно он – пухлое бесформенное тело с рано поседевшими волосами на макушке с залысиной, большие карие глаза и ничего общего со общепринятым стереотипом греческой внешности. Человек, похожий на Тео, по-дружески поманил его, предлагая присесть к ним за столик. Пифагор также смотрел на Тео своим обычным теплым и приветливым взглядом. Ничего не предвещало ни бури, ни беды. И это напрягало и интриговало Тео больше всего. Он бы сейчас с большим удовольствием набросился бы на Алкея, но вот только там был Учитель, а значит, это не то время и место, где можно выяснять отношения.
Тео осторожно подошел к двум сидящим мужчинам. Он вдруг подумал, что сейчас выражение его лица, немного скривившееся, с широко раскрытыми глазами, скорее всего напоминает, что он сильно хочет в туалет. Но на самом деле он просто был в полном замешательстве, не знал, что об этом думать и что ему сулит эта явно не случайная встреча, хоть она и во сне, «что для серьезных людей ничего не меняет».
– Друг мой, мы тебя уже заждались. Ты же уснул еще минут двадцать назад, если не больше! Где же ты ходил? – мягко, даже ласково, сказал Пифагор. Тео очень редко слышал от Учителя такой особенный тон, и это напрягло его еще больше. Что-то назревает, и он явно не знает, что. И даже не догадывается. Учитель бы никогда не сделал ничего такого, что было бы против интересов Тео. И это успокаивало.
– Долго шнурки завязывал, – неуклюже отшутился Тео и сел на свободный стул за их столик. Это был небольшой круглый столик, довольно типичный для кафешки хорошего уровня, сделанный, вероятно, из нержавеющей стали. Перед Пифагором стоял стеклянный стакан с обычной водой, льдом и лимоном. Возле «пуфика» – мужчины с пухлым животом и залысиной – стояла большая чашка с кофе.
– Будешь, как обычно, американо с горячим миндальным молоком? – спросил «пуфик» у Тео.
– Ого, ты уже и привычки мои изучил? Молодец! Времени даром не терял! Как тебе моя квартира? Все уже успел изгадить или что-то еще осталось? – начал было нападать Тео повышенным голосом, но, посмотрев на учителя, тут же взял себя в руки. – Простите, Учитель, я прекращаю злословить. Простите, что сорвался в вашем присутствии.
– Дорогой мой друг, ты должен стараться вести себя достойно и уважать и себя, и других, не только когда я рядом, но и без меня. Вспомни мое правило…
– «Первым правилом должно быть уважение к себе самому, так же, как и к другим», – проговорил «пуфик» голосом ученика, закончившего школу и наблюдающего за обучением юного ученика. Это сильно озадачило Тео. Он мог предположить, что Учитель затеял эту встречу, чтобы зачем-то их примирить. Это было возможно. Но откуда «пуфик» знает правила Учителя? Может, он его параллельно учил в будущем? Но зачем? Тео обучается у Пифагора, чтобы спасти человечество. Но зачем Алкея учить? Ведь в прошлом учил и создал Школу сам Пифагор. Непонятно это. А то, что не понятно, – пугает больше всего.
Несмотря на размышления Тео, «пуфик» продолжал:
– Давай я буду отвечать на твои вопросы в порядке их появления – помнишь FIFO (* First In First Out – порядок обработки очереди – первый вошел, первый вышел).
«Ничего себе парниша прогрессирует! Он уже и алгоритмы осваивает!» – с долей зависти подумал Тео.
– Это не только твоя квартира, но и моя, – спокойно продолжил «пуфик», – думаю, что она в порядке. Алкей ее не должен был сильно загадить хотя бы потому, что он в ней сам живет. Но, в любом случае, для тебя это уже неважно.
- Погоди, парниша, а ты сам-то кто? Если ты говоришь об Алкее в третьем лице, то ты сам тогда кто? И почему это для меня уже важно – я что, умер или умру? И почему это моя квартира теперь наша? Знаешь, или давай поделись тем, что ты куришь, или объясни, как трезвый трезвому, – что тут вообще происходит?
– Ну что мне тебе рассказать, мой дорогой собрат по несчастью… Ты целый месяц изо всех сил готовился встретить своего истинного учителя? Учился, тренировался, практиковался. Ведь так, студент?
Тео смотрел на своего собеседника вытаращенными глазами. Он просто кивнул, потому что функция речи в данный момент была почему-то недоступна.
– Ну? Так, где цветы и оркестр? Вот он я, приехал по вашей просьбе. Кто я такой? Была такая песня: «Я – это ты, а ты – это я». Ну вот, если вкратце, то я – это ты. Если серьезно, то внезапно выяснилось, что для каждого человека его истинный учитель – это его внутреннее «Я», то есть он сам. «Познай себя» практически означает «пробуди своего Учителя». Поэтому я – это ты, только из альтернативного будущего. Месяца было недостаточно, чтобы сделать из нас с тобой настоящего «Джедая», и Учитель любезно продолжил наше обучение в будущем, в параллельной ветке нашего времени, чтобы закончить для нас обучение. И вот теперь наши с тобой память и опыт можно снова совместить, объединить в одно сознание. Хоть нас тут с тобой и двое, в реальности, мы по-прежнему одно сознание и одна личность. Это чем-то похоже на то, как Учитель существовал в разных местах одновременно.
Пифагор сидел молча.
– И что это значит? – спросил Тео у своей немного потолстевшей копии.
– Это значит, что пора домой, мой дорогой собрат по несчастью. Или счастью. С вещами на выход, моя драгоценная копия! Нас ждут великие дела!
– Как это – пора? Я же сейчас сплю на Самосе! А что же тогда будет с моим телом? И что вообще будет? Как ты себе это все представляешь?
– Твоя личная параллельная ветка времени тут, в прошлом, на Самосе, на этом заканчивается, мой дорогой Ученик, – прервал молчание Пифагор, – ты вернешься в свою основную ветку времени, как и твой балансировочный антипод Алкей.
– А что будет с миром, со вселенной? Как это – заканчивается моя личная параллельная ветка? А ваша? А других людей, всего мира? Разве может быть личная параллельная ветка времени кого-то одного?
– Ну что ты? Этот мир слишком мудро устроен, и поэтому он весьма удобный и гибкий для «продвинутых пользователей» типа нас. Да, можно создать отдельную, параллельную ветку времени для конкретного человека и при этом не вовлекать в нее весь мир, а просто встроить ее в существующий основной поток времени остального окружающего мира. Таким образом, если прекратится твоя ветка, это не отобразится на судьбе никого другого в этом мире. А то представь – живут все люди, животные, рыбы и так далее. И вот создалась твоя параллельная ветка времени. И что теперь – закрываем твое существование тут, и все, – всем остальным живущим тоже исчезнуть? Нет, дорогой мой, архитектура мироздания устроена гораздо более гибко и гармонично. На внешнем и окружающем мире твое возвращение почти не отразится.
– А как же парадокс внука, убивающего дедушку? Или парадокс взмаха крыльев бабочки?
– Так это же придумали в кино. Те, кто не понимает природы этих явлений и процессов. Временная ветка мироздания слишком мощная, чтобы давать кому-либо в нее вмешиваться глобально.
Тео задумался.
– А можно, пока моя личность разделена и у меня есть возможность поговорить с моей более умной и продвинутой копией, я хоть немного у нее спрошу то, что для меня важно?
– Валяй! – уже дружелюбно ответил «пуфик». – Хотя, строго говоря, мы оба с тобой – копии. Наш оригинал там, сидит в машине с закрытыми глазами и с алкогольным перегаром, от которого краска на машине сворачивается. За твой месяц тут и мои долгие годы там, в основной ветке времени, внутри нашей синенькой машинки, прошел всего один миг. И тот пьяный мешок с мясом, маринованный в алкоголе, все еще там спит за рулем, и он все еще дремучий самовлюбленный негодяй.
– Скажи с твоей сегодняшней высоты, что в нашей жизни было самым лучшим, самым важным? – спросил Тео.
«Пуфик» на минуту задумался, потом сказал:
– Помнишь известный анекдот: «Сарочка, запомни: молодой, умный, богатый и щедрый – это 4 разных человека!» Вот так же и в твоем вопросе. Самое лучшее – это Елена. Она была всегда тем, что не давало тебе окончательно скатиться в грязь. Это был тот твой друг, про которого можно смело сказать, что это твое богатство. Про нее тебе можно совершенно честно сказать: «Я не знаю, как бы я жил, если бы ее не встретил». А самое важное в нашей жизни – совершенно очевидно – наша встреча с Учителем. О нашем Божественном Пифагоре можно также сказать: «Я не знаю, как бы я жил, если бы не встретил Учителя». И это тоже очевидно.
– Слушай, но так нельзя! Я столько бы хотел с тобой обсудить – всю нашу прошлую жизнь, родителей, друзей, школу, университет! Ведь на свете нет никого, кто все знал бы обо мне так же, как ты!
– Так, прекратили вечер встречи! Захочешь поговорить – поговори сам с собой. У зеркала, на улице, в ванной, в парке на скамейке. С большой долей вероятности, у тебя могут выйти вполне интересные и содержательные беседы. И я вполне допускаю, что я и буду твоим собеседником, которого ты примешь за свое подсознание (хотя, в чем разница?). Нам пора, Золушка, и часы вот-вот пробьют полночь, а наша с тобой карета превратится в тыкву!
– А как же я буду получать указания, что и когда мне делать? Как я вообще смогу пообщаться с Наставниками?
– Задай себе вечером вопрос, прямо перед самым сном. Только точно и четко поставь сам вопрос. Повтори его пару раз, чтобы запомнить, и чтобы он засел в твоем сознании. По идее, утром ты будешь знать ответ. Но скажу тебе – иногда у меня получается задавать вопросы и получать ответы без перерыва на сон. Если не будешь загрязнять свои мысли грязной грязью, – ответил ему «пуфик» с намеренной удвоенной тавтологией, в любимом стиле Тео.
– Погоди! Дай мне один главный совет – на что мне больше всего нужно обращать внимание?
– Я тебе дам даже два совета. Первое: всегда следи за своим поведением и речью. Прежде чем что-то сказать, остановись и подумай: будет ли лучше от того, что ты это скажешь? Если нет, то промолчи. Перед тем, как выпить, подумай, стоит ли это пить? Если что-то внутри говорит, что уже хватит – значит, остановись. Всегда старайся быть спокойнее и добрее. Это важно, и тебе постоянно следует за этим следить.
Второе: каждый раз, когда решаешь, как поступить, в любой ситуации, всегда проверяй себя на то, чему ты отдаешь наибольший приоритет в данный момент? Деньги? Удовольствие? Комфорт? Любимый человек? Твоя миссия? Как только ты для себя в голове честно расставишь приоритеты – так сразу и будет понятно, что делать и как поступать. Когда человек кого-то убивает из-за наживы – приоритет денег или власти в данный момент для него выше морального принципа «не убей». Выбор поступков и действий – это всегда, в первую очередь, выбор приоритетов. Помни об этом и следи за этим.
– Учитель! А как же вы? Увижу ли я вас когда-нибудь еще раз?
– Кто знает, Тео? Кто знает? – загадочно улыбаясь, ответил Пифагор.
– Но как же я могу вам выразить все, что вы для меня значите? Как же…
– Твои будущие действия всегда важнее любых слов, – улыбаясь, ответил Учитель. Но в этот раз в его улыбке было что-то грустное, чего Тео раньше не замечал.
В эту минуту, видимо, как и у Золушки, часы, наверное, пробили полночь, или что-то другое, но все вокруг стало исчезать и чернеть. Выглядело так, как будто кто-то невидимой резинкой стирал абсолютно все вокруг – мир и все наполняющие его предметы переставали существовать и исчезали, все превращалось в бесконечную пустоту, залитую золотистым светом.
И самое интересное – Тео в этой пустоте никуда не падал. Он находился на месте, как будто висел в воздухе, а вся пустота образовывалась вокруг него во всех видимых направлениях.
Путь домой.
Ранним утром синяя БМВ ехала по пустынной улице, не обращая внимания на цвета огней светофоров и не замечая никого вокруг себя. Если бы кто-то в это время стоял на тротуаре и увидел эту машину, то он бы наверняка вскрикнул от того, что эта синенькая машинка вот-вот со всего маху сделает больно и себе и своему хозяину. Но за несколько мгновений до беды спящий водитель вдруг открыл глаза и со всей силы нажал на тормоз и потянул руль влево. Машина с сильным свистом остановилась и развернулась вокруг своей оси посреди проезжей части. Ее водитель посмотрел вокруг себя удивленным и радостным взглядом, подождал немного, отпустил тормоз и аккуратно тронулся с места.
Чудо произошло. К Тео тут же набежало множество мыслей – а что же сейчас будет с Алкеем? Неужели он уже погиб? А может, нет? А что же теперь с Учителем? Увижу ли я его когда-нибудь? Помнит ли он обо всем, что было? Но теперь получается, что в этой основной реальности того, что с Тео произошло, уже и не было? А что же? – Тут Тео вдруг подумал, что, погрузившись в эту пучину мыслей, он может снова попасть в аварию, и тогда все было напрасно. Он быстро отогнал от себя набегающие мысли, сосредоточился на дороге и спокойно доехал домой. Медленно проехав вдоль пустых тротуаров, машина осторожно заехала на парковку. Лифт степенно и с достоинством остановился и открыл двери. Молодой мужчина прошел к двери своей квартиры и нетерпеливым движением открыл замок.
В квартире все было неизменно с тех пор, как он из нее вышел. Даже не появилось новой пыли. «Ну конечно! – подумал Тео. – Ведь это там прошел месяц, а тут я ушел из этой квартиры всего несколько часов назад, так что она даже еще не успела по мне соскучиться». Он прошел к своему любимому креслу и любовно его погладил ладонью. Затем подошел к любимой аудиосистеме, погладил и ее, покачал головой и сказал сам себе вслух:
– Так, давай ты потом торжественно поприветствуешь свою мебель, а сейчас посетим то, за что можно Родину продать, – горячий душ. А затем спать. И вот потом можно обниматься, целоваться с мебелью, приветствовать стулья, телевизор и кофеварку.
Тео улыбнулся своему юмору, сам с собой согласился и бодро пошел, нет – побежал принимать горячий душ. Конечно, он бы все сейчас отдал за горячую ванну с душистой пеной, но когда вся жидкость его тела, включая кровь, наполовину состояла из алкоголя, и он адски хотел спать, то решил, что удовольствие от горячей пенной ванны получит позже, когда сможет оценить ее по достоинству.
