Поэтому я купил это кольцо для тебя и прошу тебя выйти за меня замуж. Вот. Извини, я еще никогда никому не делал предложение, поэтому, может быть, все это выглядит и звучит как-то глупо. Извини – как умею. Знаешь, это как в том анекдоте, когда две коровы стоят в очереди на бойне, и одна спрашивает у другой: «Простите, вы тоже тут в первый раз? – Нет, что вы! Второй! – отвечает другая», – Тео думал, что он сейчас шуткой разрядит обстановку и снизит нервное напряжение ситуации, но реакции его спутницы на шутку не последовало. Похоже, она уже не слышала ни анекдот, ни его робкие оправдания.
Эли просто молча его обняла. Ее голова упала на его плечо, и из глаз потекли крупные слезы. Теперь была ее очередь выпустить все напряжение. Она сама не знала, что с ней сейчас происходит. Может быть, потому что она этого так долго ждала, и уже не надеялась, что это когда-нибудь наступит? А может быть, потому что это было неожиданно, а она иногда так реагировала на полные неожиданности? А может быть, она испытывала миг настоящего счастья, которого для нее сейчас было слишком много. Тео это удивительно напомнило их встречу во сне, на этом самом месте, только сейчас они поменялись местами. «Она, конечно же, этого не вспомнит, потому что для нее это еще не произошло и уже и не произойдет», – подумал Тео.
– Ты знаешь, – сказала вдруг Эли, не поднимая голову с его плеча, – я видела это место во сне, только никак не могу вспомнить, когда именно мне это снилось. Представляешь, мне как-то приснился полный бред! Что якобы мы тут с тобой стояли, на этом самом месте. – Тон Эли был тихим и задумчивым и не предполагал ответа, как будто она находилась в состоянии эйфории.
– Ага, а я был в одежде древнего грека и плакал у тебя на плече, как ты у меня сейчас, – так же задумчиво и спокойно ответил Тео, широко улыбаясь.
Эли вдруг «проснулась» от эйфории и подняла голову с серьезным лицом:
– Да, именно так. А ты откуда знаешь? И как ты вообще можешь об этом знать?
– Нам этот сон снился вместе, и я его видел вместе с тобой.
– А ты помнишь, когда это было?
– А этого еще не было и, видимо, уже не будет, – ответил Тео.
Эли не могла понять, что означает этот бред – просто попытку закончить тему шуткой или что-то более серьезное, – и она не стала продолжать. Сейчас был такой важный момент в их жизни, и это совсем не то время, когда стоит отвлекаться на что-нибудь другое.
– Нет, не смей рассказывать мне о том, как именно ты ударился головой. Если бы я сразу знала, какие побочные эффекты это вызывает, я бы с самого начала отбросила мысль продавать это за деньги! – сказала Эли и сама рассмеялась от своей удачной шутки.
К ним неожиданно подошел прохожий и с широкой улыбкой вручил ей плетеную корзинку, полную крупных свежих ромашек.
– Так ты тут целый спектакль успел организовать? Какой ты шалун! И когда именно в тебе появился романтик? От удара по голове это точно не появляется, – спросила довольная Елена. Ни разу в жизни Тео не видел ее такой счастливой.
– Наверное, в тот же момент, когда в тебе появилось чувство юмора, – парировал новоиспеченный жених. – Ты не представляешь, что может произойти с человеком от удара головой! Как-нибудь расскажу – ни за что не поверишь!
Они пошли втроем, обнявшись, вдоль берега озера – он, она и корзинка ромашек. Ни у кого не возникло даже вопроса, – куда именно они идут. Сейчас это было и не важно – их прошлая жизнь закончилась, а новая еще не началась, и они наслаждались этим моментом безвременья. Видимо, правду говорят, что влюбленные часов не замечают.
– Я не поняла, что значит «ко дню нерождения»?
– Подарок, который вам делают в обыкновенный день, не в день вашего рождения. Кажется, совершенно ясно.
Льюис Кэрролл
Небольшой пассажирский турбовинтовой самолет авиакомпании «Олимпик» коснулся земли и весело бежал по посадочной полосе, скрипя тормозами и громко шумя пропеллерами в режиме торможения. Снизив скорость, самолет медленно подкатился к небольшому одноэтажному зданию аэропорта с надписью «Самос. Аэропорт имени Аристарха». Среди пассажиров, выходящих из самолета, показался молодой человек высокого роста, в светлой летней одежде, без солнцезащитных очков, с небольшим рюкзаком за плечом. Молодой человек шел от самолета к аэропорту, с жадностью глотая воздух этого необыкновенного острова, и не отрываясь смотрел на покрытые зеленью, холмы. Со стороны казалось, что этот человек сейчас в эйфории или находится под сильнодействующими веществами. Но никаких веществ он, конечно, не употреблял. Просто он снова был на Самосе. Том самом Самосе.
«Вот что вечно! – подумал Тео. – Прошло 25 веков, а они так и не изменились. Те же холмы, та же хвоя, то же море. Меняются только люди, приходящие сюда на время и уходящие обратно в никуда». Минута философии Тео закончилась, когда он вышел с небольшим чемоданом и рюкзаком за плечами из зоны прилета и оказался у стойки аренды автомобилей. Проведя минут пятнадцать у стойки и подписав все необходимые документы, Тео вышел из здания аэропорта и направился к парковке. Вот и нужный номер – 034. Белый сеат, не просто повидавший жизнь, а уже изрядно успевший от нее устать, тоскливо стоял, ожидая очередного временного хозяина, как бы стесняясь своих царапин на крыльях, сколов на уголках зеркал и других мелких повреждений… везде.
Тео уложил свой чемодан в багажник, бросил рюкзак на заднее сиденье и сел за руль. «Куда сейчас поехать? В гостиницу? Вначале устроиться, принять душ, а затем уже ехать «домой», к пещере?» – думал он. Это были глупые вопросы – он давно уже все обдумал и давно знал ответ. Нет, все подождет и все подождут. А пещера и Учитель – не подождут. Потребуется ли ему навигатор или он сумеет найти дорогу «по компасу»? Современные дороги вряд ли совпадают с теми старыми, которые он знал наизусть. И он выехал из аэропорта и поехал вперед. Заехав в село Хора, он увидел указатель на Марафокампос и свернул налево, в его сторону. Километров через тридцать он увидел указатель к морю, на Кампос. «Ну вот мы и дома», – подумал Тео и с осторожным энтузиазмом начал спускаться по извилистой дороге к морю. Он проехал вдоль пляжей, вдоль множества мелких гостиниц, разнообразных кафешек и магазинчиков. Абсолютно ничего, кроме названия, тут не напоминало тот древний Кампос, к которому он так успел привыкнуть.
Проехав Кампос, он увидел указатель «Пещера Пифагора» и свернул направо. А через 5 минут езды по чудовищной, изуродованной дороге уперся в маленькое скромное кафе у подножия горы, где по-прежнему находилась пещера. А у входа во вторую, верхнюю пещеру, где они брали воду, – даже построили небольшую часовенку. С самого низа до самой верхней пещеры теперь была выложена приличная лестница с поручнями и качественными ступеньками.
«Да, это гораздо приятнее, что когда-то», – обрадовался Тео. Сейчас он решил, что все подождет, включая кофе. Он вышел из машины и сразу начал взбираться по ступенькам к пещере. «Какие они молодцы, что лестницу соорудили!» – мысленно похвалил неизвестных «их» Тео. По крутой тропинке взбираться было гораздо труднее. «Хотя в этом теле взбираться не помогают даже ступеньки!» – весело отметил он про себя. У него было чрезвычайно воодушевленное настроение, переходящее в восторг! Он добрался до стены с деревом инжира, взобрался на нее и через пару минут уже стоял прямо у входа.
– Учитель, я дома! – радостно, но негромко сказал Тео. Ответа не последовало, но Тео его и не ждал. Он поднялся на среднюю площадку, затем в «гостиную» – последнюю, верхнюю комнату. Снял рюкзак, вытащил оттуда веточку сосновой хвои и зажигалку, зажег и положил дымящуюся веточку на привычное место на возвышении в углу пещеры.
Тео сделал круговой жест рукой и сказал:
– Спасибо вам, Учитель. Спасибо за все, что вы сделали и для меня, и для других. Пусть все, чему вы учили, теперь продолжит приносить пользу людям и миру.
– Ну, это теперь в твоих руках, – прозвучал мягкий и тихий голос. Тео вздрогнул и обернулся, но никого не увидел. Он понял, что этот голос звучал у него в голове. Сказал ли это сам учитель, или в голове играла его фантазия, или подсознание сказало то, чего он так жаждал услышать? Тео так и не понял. Да это было и не важно. Он вернулся в то место, которое ему было дорого, и увидел то, что хотел, и не разочаровался в том, что увидел и что почувствовал.
– Ну что, как ощущение дома? – продолжал говорить все тот же мягкий голос.
Тео подумал, что даже если он сейчас говорит не с Учителем, а сам с собой, то, во-первых, всегда приятно поговорить с умным человеком, а во-вторых, иногда полезно серьезно поговорить даже с самим собой. А если это и вправду Учитель – то вдвойне приятно!
– Наверное, это то, что у людей называется «момент счастья», – вслух ответил Тео.
– Я рад за тебя, что ты сделал Елене предложение и что теперь у тебя будет семья.
– Спасибо! На свадьбу придете? Я приглашаю, – шутливым тоном сказал Тео.
– Не уверен, что у меня получится, но я об этом подумаю. Спасибо за приглашение, – последовал учтивый ответ. Но тон ответа был не формальным, а таким дружеским и таким теплым, что Тео это чувствовал всеми фибрами души.
– Знаешь, Тео, – продолжал тот же мягкий голос, – теперь моя очередь рассказать тебе одну шутку. Однажды пьяный мужчина срывается с крыши высотного жилого дома, летит вниз и просит Бога: «Господи, спаси меня, пожалуйста! Если я сейчас выживу, я больше никогда не буду так пить! Я брошу курить, перестану скверно ругаться – стану хорошим законопослушным человеком!» В этот момент он цепляется одеждой за ветку дерева, амортизирует и остается невредимым. Слезает с этого дерева, закуривает сигарету, достает из кармана бутылку узо и говорит: «Всего полминуты лететь, а уже такая чушь в голову лезет!»
– Да, это старая, известная шутка. А к чему это? – спросил Тео.
– К тому, что сейчас на тебя свалится ежедневная рутина, работа, соблазн развлечений, и постепенно ты можешь полностью раствориться в этой рутине. Тебе нельзя позволить этому случиться. Ты всегда должен помнить о том, что должен делать. О том, что ожидает от тебя твой истинный «Я». Помни это. Помни, Теодор Паппас. Не разочаруй того, кого ты познал в себе, и не разочаруй меня.
Так как Тео уже знал сказанную шутку, он так и не понял, говорит ли он с Учителем или все же сам с собой. Но, сказанное действительно было важно, и Тео действительно стоит постоянно об этом помнить. Рутина и удовольствия – это такое опасное болото, которое может очень плавно и незаметно засосать кого угодно и заставить забыть о главном.
Молодой человек вышел из пещеры, спустился с горы и зашел в небольшую скромную деревянную кафешку у самого подножия. Прилавок и киоск кафешки были расписаны различными геометрическими доказательствами теоремы Пифагора. Также там была нарисована некая карта древних храмов с центром в храме Геры на Самосе. На деревянном прилавке, кроме воды и кофе, было множество местных сувениров на тему Пифагора – разнообразные брелоки, футболки, кубки и прочие безделушки. А еще местное оливковое масло и местный мед. За прилавком стоял мужчина средних лет в очках. Тео попросил у него кофе и сел за столик. «Как же мне не хватало тогда такого деревянного столика со скамейками и навесом от солнца и ароматного кофе!» – думал Тео, и улыбка не сходила с его лица. Он очнулся от своих мыслей и увидел перед собой чашку с кофе и хозяина кафе, присевшего к нему за столик.
– Тео, – представился молодой человек и протянул руку.
– Никос, – улыбаясь, ответил хозяин. Он был на вид скромным и очень обаятельным и располагающим к себе человеком. От него веяло чем-то неуловимо добрым и светлым.
– Жаль, что такие важные знания Пифагора утеряны, не правда ли? – сказал Тео, с интересом поглядывая на своего нового собеседника. Никос мог быть тут как обычный торговец, а мог работать и по убеждению – а вдруг он тоже что-то слышал о Пифагоре, и можно будет хоть что-то с ним обсудить, подумал Тео. Хоть, какое-то подобие первого единомышленника.
– Ну, почему утеряны? – спокойно ответил собеседник. Есть тайное общество пифагорейцев. Они по-прежнему хранят некоторые оставшиеся знания. Но это мало известно и покрыто тайной.
Ложечка из блюдца со звоном упала на землю, и Тео наклонился, чтобы ее поднять. Его медальон в виде пятиконечной звезды в круге с начертанными греческими буквами в лучах выпал на золотой цепочке из-под его поло. Никос посмотрел на медальон, немного помолчал и с улыбкой спросил:
– Как там Учитель?
В эту минуту Тео подумал, что, отпивая кофе, он сейчас откусит кусочек кофейной чашки от неожиданности. Он немного помолчал, подумал и ответил:
– Нормально. Все такой же, добрый и мудрый.
– Мудрым может быть только Бог. – улыбаясь сказал Никос. – Если когда-нибудь встретишь его снова – передавай ему привет.
– И ты тоже, – сказал Тео, глядя Никосу прямо в глаза. Он допил кофе и посмотрел на дно чашки. Кофейная гуща струйками стекала на дно чашки. Тео еще раз посмотрел на пещеру и прежде, чем поставить пустую чашку на стол, снова взглянул на ее дно. А там из кофейной гущи и воды на него смотрело рельефное и точное изображение лица Пифагора. Самое настоящее, как живое! Тео ожидал всего, чего угодно, но только не этого! Чувство юмора Учителю не изменяло.
Тео встал из-за стола, и они с Никосом, не сговариваясь, тепло обнялись, не говоря друг другу ни слова. «Похоже, первый член моего нового «оазиса» уже нашелся», – подумал Тео и сел в машину. Теперь можно было в гостиницу, в душ, в ресторан. Теперь начиналась новая жизнь. Тео знал, какая у него цель, хоть пока у него и не было плана действий. Он принял эстафету, он может сделать для мира много хорошего, и он может повлиять на судьбы очень многих. Сможет ли он? Удастся ли ему? Откуда же он знает…
«Делай, что должен, и будь что будет, – подумал Тео и поехал обратно. Он медленно продвигался по убитой дороге в сторону моря. – Природа никогда не спешит, и у нее все всегда вовремя», – улыбнулся он, а солнце прямо перед ним уже медленно ползло к краю моря, чтобы спрятаться там на ночь, а утром снова вернуться к людям и подарить миру новый день и новую надежду.
Послесловие
В этой книге есть много того, что могло бы произойти, а также много того, что происходило на самом деле. Но нет ничего того, что было бы невозможно.
Учение Пифагора настолько обширно и многогранно, что оно активно жило в Европе еще более тысячи лет после его смерти. Последний из известных неопифагорейцев – Аполлоний Тианский – жил уже в нашу эру. Преподаватель по греческой философии учил его некоторым аспектам учения Пифагора. Да так научил, что Аполлоний настолько этим впечатлился, что обвинил своего преподавателя в том, что тот знает и рассказывает такие прекрасные вещи, учит такому прекрасному и достойному образу жизни, а сам ему не следует. Аполлоний в итоге прогнал учителя и посвятил всю свою жизнь изучению того, чему учил Пифагор, а также до конца своих дней следовал пифагорейскому образу жизни.
Учение Пифагора живет и сейчас, в наши дни. Мне посчастливилось познакомиться с представителями трех разных орденов пифагорейцев в разных странах.
Эли просто молча его обняла. Ее голова упала на его плечо, и из глаз потекли крупные слезы. Теперь была ее очередь выпустить все напряжение. Она сама не знала, что с ней сейчас происходит. Может быть, потому что она этого так долго ждала, и уже не надеялась, что это когда-нибудь наступит? А может быть, потому что это было неожиданно, а она иногда так реагировала на полные неожиданности? А может быть, она испытывала миг настоящего счастья, которого для нее сейчас было слишком много. Тео это удивительно напомнило их встречу во сне, на этом самом месте, только сейчас они поменялись местами. «Она, конечно же, этого не вспомнит, потому что для нее это еще не произошло и уже и не произойдет», – подумал Тео.
– Ты знаешь, – сказала вдруг Эли, не поднимая голову с его плеча, – я видела это место во сне, только никак не могу вспомнить, когда именно мне это снилось. Представляешь, мне как-то приснился полный бред! Что якобы мы тут с тобой стояли, на этом самом месте. – Тон Эли был тихим и задумчивым и не предполагал ответа, как будто она находилась в состоянии эйфории.
– Ага, а я был в одежде древнего грека и плакал у тебя на плече, как ты у меня сейчас, – так же задумчиво и спокойно ответил Тео, широко улыбаясь.
Эли вдруг «проснулась» от эйфории и подняла голову с серьезным лицом:
– Да, именно так. А ты откуда знаешь? И как ты вообще можешь об этом знать?
– Нам этот сон снился вместе, и я его видел вместе с тобой.
– А ты помнишь, когда это было?
– А этого еще не было и, видимо, уже не будет, – ответил Тео.
Эли не могла понять, что означает этот бред – просто попытку закончить тему шуткой или что-то более серьезное, – и она не стала продолжать. Сейчас был такой важный момент в их жизни, и это совсем не то время, когда стоит отвлекаться на что-нибудь другое.
– Нет, не смей рассказывать мне о том, как именно ты ударился головой. Если бы я сразу знала, какие побочные эффекты это вызывает, я бы с самого начала отбросила мысль продавать это за деньги! – сказала Эли и сама рассмеялась от своей удачной шутки.
К ним неожиданно подошел прохожий и с широкой улыбкой вручил ей плетеную корзинку, полную крупных свежих ромашек.
– Так ты тут целый спектакль успел организовать? Какой ты шалун! И когда именно в тебе появился романтик? От удара по голове это точно не появляется, – спросила довольная Елена. Ни разу в жизни Тео не видел ее такой счастливой.
– Наверное, в тот же момент, когда в тебе появилось чувство юмора, – парировал новоиспеченный жених. – Ты не представляешь, что может произойти с человеком от удара головой! Как-нибудь расскажу – ни за что не поверишь!
Они пошли втроем, обнявшись, вдоль берега озера – он, она и корзинка ромашек. Ни у кого не возникло даже вопроса, – куда именно они идут. Сейчас это было и не важно – их прошлая жизнь закончилась, а новая еще не началась, и они наслаждались этим моментом безвременья. Видимо, правду говорят, что влюбленные часов не замечают.
Глава 36. Мой старый добрый Самос.
– Я не поняла, что значит «ко дню нерождения»?
– Подарок, который вам делают в обыкновенный день, не в день вашего рождения. Кажется, совершенно ясно.
Льюис Кэрролл
Небольшой пассажирский турбовинтовой самолет авиакомпании «Олимпик» коснулся земли и весело бежал по посадочной полосе, скрипя тормозами и громко шумя пропеллерами в режиме торможения. Снизив скорость, самолет медленно подкатился к небольшому одноэтажному зданию аэропорта с надписью «Самос. Аэропорт имени Аристарха». Среди пассажиров, выходящих из самолета, показался молодой человек высокого роста, в светлой летней одежде, без солнцезащитных очков, с небольшим рюкзаком за плечом. Молодой человек шел от самолета к аэропорту, с жадностью глотая воздух этого необыкновенного острова, и не отрываясь смотрел на покрытые зеленью, холмы. Со стороны казалось, что этот человек сейчас в эйфории или находится под сильнодействующими веществами. Но никаких веществ он, конечно, не употреблял. Просто он снова был на Самосе. Том самом Самосе.
«Вот что вечно! – подумал Тео. – Прошло 25 веков, а они так и не изменились. Те же холмы, та же хвоя, то же море. Меняются только люди, приходящие сюда на время и уходящие обратно в никуда». Минута философии Тео закончилась, когда он вышел с небольшим чемоданом и рюкзаком за плечами из зоны прилета и оказался у стойки аренды автомобилей. Проведя минут пятнадцать у стойки и подписав все необходимые документы, Тео вышел из здания аэропорта и направился к парковке. Вот и нужный номер – 034. Белый сеат, не просто повидавший жизнь, а уже изрядно успевший от нее устать, тоскливо стоял, ожидая очередного временного хозяина, как бы стесняясь своих царапин на крыльях, сколов на уголках зеркал и других мелких повреждений… везде.
Тео уложил свой чемодан в багажник, бросил рюкзак на заднее сиденье и сел за руль. «Куда сейчас поехать? В гостиницу? Вначале устроиться, принять душ, а затем уже ехать «домой», к пещере?» – думал он. Это были глупые вопросы – он давно уже все обдумал и давно знал ответ. Нет, все подождет и все подождут. А пещера и Учитель – не подождут. Потребуется ли ему навигатор или он сумеет найти дорогу «по компасу»? Современные дороги вряд ли совпадают с теми старыми, которые он знал наизусть. И он выехал из аэропорта и поехал вперед. Заехав в село Хора, он увидел указатель на Марафокампос и свернул налево, в его сторону. Километров через тридцать он увидел указатель к морю, на Кампос. «Ну вот мы и дома», – подумал Тео и с осторожным энтузиазмом начал спускаться по извилистой дороге к морю. Он проехал вдоль пляжей, вдоль множества мелких гостиниц, разнообразных кафешек и магазинчиков. Абсолютно ничего, кроме названия, тут не напоминало тот древний Кампос, к которому он так успел привыкнуть.
Проехав Кампос, он увидел указатель «Пещера Пифагора» и свернул направо. А через 5 минут езды по чудовищной, изуродованной дороге уперся в маленькое скромное кафе у подножия горы, где по-прежнему находилась пещера. А у входа во вторую, верхнюю пещеру, где они брали воду, – даже построили небольшую часовенку. С самого низа до самой верхней пещеры теперь была выложена приличная лестница с поручнями и качественными ступеньками.
«Да, это гораздо приятнее, что когда-то», – обрадовался Тео. Сейчас он решил, что все подождет, включая кофе. Он вышел из машины и сразу начал взбираться по ступенькам к пещере. «Какие они молодцы, что лестницу соорудили!» – мысленно похвалил неизвестных «их» Тео. По крутой тропинке взбираться было гораздо труднее. «Хотя в этом теле взбираться не помогают даже ступеньки!» – весело отметил он про себя. У него было чрезвычайно воодушевленное настроение, переходящее в восторг! Он добрался до стены с деревом инжира, взобрался на нее и через пару минут уже стоял прямо у входа.
– Учитель, я дома! – радостно, но негромко сказал Тео. Ответа не последовало, но Тео его и не ждал. Он поднялся на среднюю площадку, затем в «гостиную» – последнюю, верхнюю комнату. Снял рюкзак, вытащил оттуда веточку сосновой хвои и зажигалку, зажег и положил дымящуюся веточку на привычное место на возвышении в углу пещеры.
Тео сделал круговой жест рукой и сказал:
– Спасибо вам, Учитель. Спасибо за все, что вы сделали и для меня, и для других. Пусть все, чему вы учили, теперь продолжит приносить пользу людям и миру.
– Ну, это теперь в твоих руках, – прозвучал мягкий и тихий голос. Тео вздрогнул и обернулся, но никого не увидел. Он понял, что этот голос звучал у него в голове. Сказал ли это сам учитель, или в голове играла его фантазия, или подсознание сказало то, чего он так жаждал услышать? Тео так и не понял. Да это было и не важно. Он вернулся в то место, которое ему было дорого, и увидел то, что хотел, и не разочаровался в том, что увидел и что почувствовал.
– Ну что, как ощущение дома? – продолжал говорить все тот же мягкий голос.
Тео подумал, что даже если он сейчас говорит не с Учителем, а сам с собой, то, во-первых, всегда приятно поговорить с умным человеком, а во-вторых, иногда полезно серьезно поговорить даже с самим собой. А если это и вправду Учитель – то вдвойне приятно!
– Наверное, это то, что у людей называется «момент счастья», – вслух ответил Тео.
– Я рад за тебя, что ты сделал Елене предложение и что теперь у тебя будет семья.
– Спасибо! На свадьбу придете? Я приглашаю, – шутливым тоном сказал Тео.
– Не уверен, что у меня получится, но я об этом подумаю. Спасибо за приглашение, – последовал учтивый ответ. Но тон ответа был не формальным, а таким дружеским и таким теплым, что Тео это чувствовал всеми фибрами души.
– Знаешь, Тео, – продолжал тот же мягкий голос, – теперь моя очередь рассказать тебе одну шутку. Однажды пьяный мужчина срывается с крыши высотного жилого дома, летит вниз и просит Бога: «Господи, спаси меня, пожалуйста! Если я сейчас выживу, я больше никогда не буду так пить! Я брошу курить, перестану скверно ругаться – стану хорошим законопослушным человеком!» В этот момент он цепляется одеждой за ветку дерева, амортизирует и остается невредимым. Слезает с этого дерева, закуривает сигарету, достает из кармана бутылку узо и говорит: «Всего полминуты лететь, а уже такая чушь в голову лезет!»
– Да, это старая, известная шутка. А к чему это? – спросил Тео.
– К тому, что сейчас на тебя свалится ежедневная рутина, работа, соблазн развлечений, и постепенно ты можешь полностью раствориться в этой рутине. Тебе нельзя позволить этому случиться. Ты всегда должен помнить о том, что должен делать. О том, что ожидает от тебя твой истинный «Я». Помни это. Помни, Теодор Паппас. Не разочаруй того, кого ты познал в себе, и не разочаруй меня.
Так как Тео уже знал сказанную шутку, он так и не понял, говорит ли он с Учителем или все же сам с собой. Но, сказанное действительно было важно, и Тео действительно стоит постоянно об этом помнить. Рутина и удовольствия – это такое опасное болото, которое может очень плавно и незаметно засосать кого угодно и заставить забыть о главном.
Молодой человек вышел из пещеры, спустился с горы и зашел в небольшую скромную деревянную кафешку у самого подножия. Прилавок и киоск кафешки были расписаны различными геометрическими доказательствами теоремы Пифагора. Также там была нарисована некая карта древних храмов с центром в храме Геры на Самосе. На деревянном прилавке, кроме воды и кофе, было множество местных сувениров на тему Пифагора – разнообразные брелоки, футболки, кубки и прочие безделушки. А еще местное оливковое масло и местный мед. За прилавком стоял мужчина средних лет в очках. Тео попросил у него кофе и сел за столик. «Как же мне не хватало тогда такого деревянного столика со скамейками и навесом от солнца и ароматного кофе!» – думал Тео, и улыбка не сходила с его лица. Он очнулся от своих мыслей и увидел перед собой чашку с кофе и хозяина кафе, присевшего к нему за столик.
– Тео, – представился молодой человек и протянул руку.
– Никос, – улыбаясь, ответил хозяин. Он был на вид скромным и очень обаятельным и располагающим к себе человеком. От него веяло чем-то неуловимо добрым и светлым.
– Жаль, что такие важные знания Пифагора утеряны, не правда ли? – сказал Тео, с интересом поглядывая на своего нового собеседника. Никос мог быть тут как обычный торговец, а мог работать и по убеждению – а вдруг он тоже что-то слышал о Пифагоре, и можно будет хоть что-то с ним обсудить, подумал Тео. Хоть, какое-то подобие первого единомышленника.
– Ну, почему утеряны? – спокойно ответил собеседник. Есть тайное общество пифагорейцев. Они по-прежнему хранят некоторые оставшиеся знания. Но это мало известно и покрыто тайной.
Ложечка из блюдца со звоном упала на землю, и Тео наклонился, чтобы ее поднять. Его медальон в виде пятиконечной звезды в круге с начертанными греческими буквами в лучах выпал на золотой цепочке из-под его поло. Никос посмотрел на медальон, немного помолчал и с улыбкой спросил:
– Как там Учитель?
В эту минуту Тео подумал, что, отпивая кофе, он сейчас откусит кусочек кофейной чашки от неожиданности. Он немного помолчал, подумал и ответил:
– Нормально. Все такой же, добрый и мудрый.
– Мудрым может быть только Бог. – улыбаясь сказал Никос. – Если когда-нибудь встретишь его снова – передавай ему привет.
– И ты тоже, – сказал Тео, глядя Никосу прямо в глаза. Он допил кофе и посмотрел на дно чашки. Кофейная гуща струйками стекала на дно чашки. Тео еще раз посмотрел на пещеру и прежде, чем поставить пустую чашку на стол, снова взглянул на ее дно. А там из кофейной гущи и воды на него смотрело рельефное и точное изображение лица Пифагора. Самое настоящее, как живое! Тео ожидал всего, чего угодно, но только не этого! Чувство юмора Учителю не изменяло.
Тео встал из-за стола, и они с Никосом, не сговариваясь, тепло обнялись, не говоря друг другу ни слова. «Похоже, первый член моего нового «оазиса» уже нашелся», – подумал Тео и сел в машину. Теперь можно было в гостиницу, в душ, в ресторан. Теперь начиналась новая жизнь. Тео знал, какая у него цель, хоть пока у него и не было плана действий. Он принял эстафету, он может сделать для мира много хорошего, и он может повлиять на судьбы очень многих. Сможет ли он? Удастся ли ему? Откуда же он знает…
«Делай, что должен, и будь что будет, – подумал Тео и поехал обратно. Он медленно продвигался по убитой дороге в сторону моря. – Природа никогда не спешит, и у нее все всегда вовремя», – улыбнулся он, а солнце прямо перед ним уже медленно ползло к краю моря, чтобы спрятаться там на ночь, а утром снова вернуться к людям и подарить миру новый день и новую надежду.
Послесловие
В этой книге есть много того, что могло бы произойти, а также много того, что происходило на самом деле. Но нет ничего того, что было бы невозможно.
Учение Пифагора настолько обширно и многогранно, что оно активно жило в Европе еще более тысячи лет после его смерти. Последний из известных неопифагорейцев – Аполлоний Тианский – жил уже в нашу эру. Преподаватель по греческой философии учил его некоторым аспектам учения Пифагора. Да так научил, что Аполлоний настолько этим впечатлился, что обвинил своего преподавателя в том, что тот знает и рассказывает такие прекрасные вещи, учит такому прекрасному и достойному образу жизни, а сам ему не следует. Аполлоний в итоге прогнал учителя и посвятил всю свою жизнь изучению того, чему учил Пифагор, а также до конца своих дней следовал пифагорейскому образу жизни.
Учение Пифагора живет и сейчас, в наши дни. Мне посчастливилось познакомиться с представителями трех разных орденов пифагорейцев в разных странах.
