Она тихо заплакала, уткнувшись в плечо своей любимой внучки. Вера гладила седые бабушкины волосы и думала, как, оказывается, всё непросто в её собственной судьбе. Удастся ли ей вернуть в свою жизнь важного человека? Родного человека, отца? Как знать…
* * *
Ему нравилось приходить домой вечером, утомлённому прожитым днем, всей этой дневной суетой, которая стихает только к ночи. Обычно Сергей не звонит, открывает дверь своим ключом. В прихожую, если эта гулёна дома, сразу выскакивает Алёнка, радуясь его появлению, тискает, звонко чмокает в щёку.
– Брателло, ты пришёл? Наконец-то! Ну и как оно всё?
– Оно всё в полном порядке, не дождутся…
– А если поконкретней?
Сергей засмеялся. – Я делал всё, что должен, и мне не в чем себя упрекнуть.
– Очень конкретно, загадочный ты наш.
– А что сама? Как день прошёл? Чего плохого натворила?
¬– Вот так, да? Плохое? Только хорошее, клянусь.
– Бабушку через дорогу перевела?
– Ха, да ты шутник, брателло.
Это «брателло» появилось у неё недавно, раньше Сергей был исключительно братцем Иванушкой, а в период их вражды, к счастью, недолгой, просто «он». Пару лет назад между братом и сестрой установились хорошие, ровные отношения, какие и должны быть между близкими людьми, а раньше ругались нещадно. Ух, буря мглою небо кроет! У сестрицы Алёнушки в подростковом возрасте характер был задиристый, жёсткий. Да, что там, просто несносная девчонка была! Такой вот, воинственной, ершистой, ей было легче искать своё место в этом мире, которое никто и не пытался занять. Но разве объяснишь это двенадцатилетнему подростку!
Вместе они шли к маме на кухню здороваться, в её маленькое царство, где она по-быстрому, шей-вей, готовила ужин, простой и сытный. В залитой уютным жёлтым светом кухоньке всё на своих местах, только руку протяни, рядом чайник, кастрюли, разделочные доски. И многочисленные баночки с приправами, мама знает в них толк. Притягивало взгляд большое деревянное панно над столом – искусно вырезанная лупоглазая рыбка, украшенная витиеватой резьбой.
Отец, на своём любимом месте, в гостиной у торшера листал книгу, очередные военные мемуары. Увидев сына, откладывал томик, снимал очки.
– Сергей, как дела на работе?
– Да всё хорошо, пап, сегодня новую прогу начал писать, увлёкся, даже обед пропустил.
Благодаря сыну, папа отлично понимал компьютерный слэнг, слова, типа прога, баг, админ, клава, его совершенно не смущали.
– Ты как, пап, что со спиной?
У отца побаливали почки, требовалась операция, но он всё никак не мог решиться, откладывал, тянул время.
– А папа ждёт, когда совсем припечёт. – Это уже Алёнка вставила свои пять копеек. – Правильно я понимаю ситуацию, папуль?
– Ну-ну, мелочь, повыступай ещё у меня, – с шутливой угрозой в голосе отозвался отец.
Он встал, обнял детей за плечи, повёл на кухню.
– О, привалили, путаться тут будут под ногами, – беззлобно ворчала мама, быстро раздала всем задания, «режь хлеб», «ставь приборы», «разлей сок».
Потом они долго сидели за столом под низким жёлтым абажуром, пили чай с кизиловым вареньем, говорили о простых, понятных вещах – завтрашней работе, покупке новой куртки Алёнке, недавнем мотопробеге Сергея. Рядом под ногами путался серый кот с простым кошачьим именем Васька. Заглядывал всем в глаза, выпрашивая вкусностей, просился на ручки. Ему давали лакомства, брали на руки, гладили по голове, потому что любили. Яркое световое пятно на столе в контрасте с затенённой кухней добавляло очарования этому уютному вечеру. Еле слышно тикали ходики. Расходиться не хотелось. Семейную идиллию с затянувшимся ужином обычно прерывала мама, разгоняя всех по комнатам.
Уже ложась спать, молодой человек вновь вернулся мыслями к Вере. В сегодняшнем письме она написала, что в сентябре – о, благословенное время! – уходит в долгожданный отпуск и планирует поездку к Чёрному морю.
"Cергей, – писала девушка, – мне так страшно хочется на море, я просто чувствую, как оно волнуется без меня. Море – надежнейший антидепрессант, лучше нет, проверено. И самое правильное место для отдыха. Выходные только что закончились, но как-то не отдохнулось, жаль, что между субботой и воскресеньем нет ещё одного дня".
Быстрей бы сентябрь, вот тогда, возможно, их встреча состоится, а почему нет? Как бы было здорово, наконец-то, увидеться, подержать её ладони в своих руках. А может быть, даже обнять, прижать к груди, услышать стук её сердца. И узнать, какого же цвета глаза у этой лучшей девушки на свете.
У него же отпуск в октябре, всего две недели, крошечная маленькая жизнь. Но он постарается, он очень постарается сдвинуть свой отпуск, на коленях шефа будет об этом просить…
Засыпая, Сергей видел море, девушку в голубом сарафане, идущую у самой кромки воды. Станет ли картинка из его чудесного сна явью, как знать? Но он сделает всё возможное и невозможное, чтобы это случилось.
* * *
Последний день, работать лень… Этот день надо тихо пережить, затаившись за монитором, не привлекая к себе внимания начальства. Завтра начинается Верин отпуск, и её голосистый будильник не будет тренькать по утрам целых три недели. Этот зверь даст ей понежиться в постели. Долго, всласть! Уже от одного этого факта можно почувствовать себя совершенно счастливой.
Ну что ж, вперёд, в последний рабочий день!
Как всегда, по утрам, в переполненном трамвае яблоку негде упасть. Привыкшие к этому люди не реагировали на тесноту, цепляющиеся за них сумки пассажиров, толчки молоденькой кондукторши, дамы весомых достоинств, умело прокладывающей себе дорогу в человеческой толпе. Это особый тип людей – пассажиры, едущие утром на работу. Неподвижные фигуры, хмурые отрешённые лица, взгляд зомби.
"Удивительное дело, – думала Вера, привычно проталкивая своё тело вглубь трамвая, – как быстро мои соотечественники переняли у иностранцев манеру абстрагироваться от окружающих людей. Каждый как бы сам по себе, если и посмотрит на тебя, то, как сквозь стекло. Взгляд жёсткий, суровый, взгляд-предупреждение – «не тронь меня!» Сама же она считала, что человек – самый интересный объект природы и, без сомнения, достоин её внимания и симпатии.
Но сегодня Верины мысли занимали лишь предстоящая встреча с Сергеем и долгожданный отпуск, беззаботные золотые деньки. Да здравствует отпуск – счастливое время ничегонеделания, когда можно просто радоваться жизни и ненадолго забыть об ежедневной трудовой повинности. Работа – главное в жизни, но отпуск главнее!
Вере нравилась своя работа, но восемь каждодневных часов нервотрёпки, беготни, езды по объектам так выматывали к концу дня, что хотелось достать свой маленький чёрный пистолет и пристрелить себя. И это, как минимум! Хорошо, что у неё не было этого чёрного, маленького… «Я свою работу люблю, очень люблю, – как заклинание, повторила она про себя и усмехнулась. – Да, немного самовнушения не повредит».
Кто-то считает каждодневный труд формой рабства, признаком несвободы, но в их маленьком и дружном коллективе похожих философов не было. Были другие, такие как Антон, который говорил: «Ходить на работу – это к деньгам!» Маленький и дружный коллектив соглашался и веселился, что бывало часто, по поводу и без. Особенно любили похохотать две Оли, закадычные подруги, неразлучная парочка; глядя на них понимаешь, что дружба – не только название плавленого сырка. Это близость жизненных установок, единство душ, взаимная поддержка. Когда встал вопрос об увольнении Оли Бондарчук, другая Оля трижды ходила плакаться к ЭНЭМу и вымолила-таки прощение для подруги. Шеф тогда в гневе махал руками, кричал: «Черт с вами! Оставляю! Только уйди сейчас отсюда! Барракуда! Изыди!»
Потом, притихшие и счастливые, девчонки приходили в себя, шептались, зализывали раны. К ним подходила МарьСергеевна, что-то говорила, брала за руки, угощала шоколадкой.
МарьСергеевна – душа коллектива, редкостная женщина, хотя, по мнению Веры, уж слишком добродетельна. Перебор, а Вера всегда за золотую середину. Образ МарьСергеевны никак не вяжется с образом деловой женщины, современного риэлтора, чья профессия обязывает человека быть жёстким, целеустремлённым, амбициозным. Но это всё не про неё, про неё – это нянечка в детском саду, взращённая на манной кашке, потому как внешне МарьСергеевна – дама очень весомых достоинств. И достоинства эти тянули на сто с лишним килограммов. Тем не менее, её любили и уважали, а ЭМЭН ценил коллегу за мягкую хватку и полное отсутствие конфликтов с клиентами.
Вера зашуршала бумагами, приводя стол в порядок. Сейчас она добьет аналитику вторички, обязательный и нелюбимый ежемесячный обзор рынка недвижимости, закруглится с делами и напишет Сергею. Это будет последнее письмо перед их личной встречей, такой пугающей и такой желанной.
Надо бы обменяться номерами телефонов, но первой как-то неудобно об этом говорить, просить телефончики – прерогатива мужчин. Или всё же нарушить это неписаное правило современного общества?
Кстати, Сергей ещё не ответил на её позавчерашнее письмо. Может, ему надоела переписка, и он находит это занятие утомительным? Да нет, вряд ли. Но ей стало не по себе от этой мысли, поэтому мысль была послана далеко-далеко, в жаркие страны.
«Ну что, мой дорогой далёкий друг, скоро мы посмотрим в глаза друг другу. И может, с этой встречи начнется наша дорога к счастью».
Написала и тут же стёрла, куда-то не туда её понесло. Ладно, попытка намбе ту.
«Я очень надеюсь, что не разочарую тебя. Будет ли мой реальный образ соответствовать твоему представлению обо мне?»
Опять не то, серьёзно слишком и вычурно, что ли? Вера вздохнула, не идет дело с письмом, рука бойца колоть устала, а она ещё и философию тут разводит. Решила написать коротко, что купила вчера билет на поезд, как и договаривались, на 10 сентября. Предложила встретиться у билетных касс за полчаса до отправления поезда, пусть высматривает там девушку в светлом пиджачке, джинсах и красных туфельках-лодочках.
И в конце, в качестве постскриптума, эдакой довесочки, сделала всё-таки кокетливый реверанс и приписала:
«Если в свете каких-то мотивов тебе наскучила наша переписка – знай, я отнесусь с пониманием».
Врёт ведь, никакого понимания не будет, будет только крах её веры в человечество.
Ёлы-палы, а всё-таки основательно заводит эта виртуальщина, никогда не виданный человек вдруг становится хорошим, близким другом; странно и непонятно всё это. «Вот уж точно, чудны дела твои, господи», – вспомнила она бабушкину любимую присказку. Сама же Вера старалась держаться подальше от этих виртуальных способов времяпрепровождения, не понимала девчонок, зависающих ВКонтакте или закидывающих свой инстаграм фотками всех размеров и форм. Не понимала, а вот и сама теперь наступила на эти грабли.
Девушка взглянула на часы, осталось совсем немного до полной свободы, два оборота минутной стрелки на циферблате, и, о-ля-ля, она умчится отсюда без оглядки.
Замигала лампочка на телефоне. Боже, ты всемогущ, убереги меня от плохих новостей! Не уберёг. Звонила клиентка, хочет расторгнуть договор оказания услуг, потому как самостоятельно нашла квартиру для покупки. Собирается подъехать с письменным уведомлением. Подъехать собирается, а платить, конечно, нет.
О таких ситуациях принято сообщать начальству, сейчас будут гром и молнии! Народ сочувствовал ей, как мог. Антон проводил до двери, похлопал по плечу, давай, соберись! Вера, расстроенная донельзя, поскреблась в дверь к ЭНЭМу, вошла с виноватым видом.
– С сюрпризом идёшь, что ли, горе луковое?! – Шеф встретил её сурово. – Ну, давай, выкладывай, добивай благодетеля-то!
Вера выложила. Потом минут десять выслушивала, что о ней думает её благодетель. Его гневная отповедь, наконец-то закончилась. «Поубивал бы вас всех», – сказал шеф и замолчал. Буря стихла.
– Ладно, звони юристу, пусть завтра подъедет утром. И это дуре перезвони, скажи, завтра будем решать вопрос с её договором.
Вера хотела пискнуть, что завтра у неё отпуск начинается, но не рискнула, не буди лихо, пока оно тихо.
Сегодняшний день прошёл под знаком дорог и вокзалов. Вера приехала на железнодорожный вокзал в начале десятого и сразу окунулась в этот особенный мир спешащих людей, чемоданов и сумок всех сортов и расцветок, лёгкой предпосадочной нервозности. Собиралась она наспех, как бы через силу, сомневаясь в правильности своего поступка, накидала в сумку футболок, блузок, шортиков без разбора, отправила туда летний сарафан, шлёпки, всякие мелочи. Бабушка ходила рядом расстроенная, она чувствовала Верин душевный раздрай. Для бабушки была придумана особая версия, что её любимая внучка едет отдыхать с коллегой по работе к сочинским родственникам этой дамы.
Час Х приближался. Даже солнечный, по-настоящему тёплый день, коих в сентябре наперечёт, уже не радовал. Ещё раз взглянув на себя в зеркальце, она решила, что выглядит сегодня очень даже ничего. И даже, что скрывать, потрясающе. Хотелось бы верить, что узкие чёрные джинсы с чёрной блузкой и белый пиджак в тонкую красную полоску делают её неотразимой. Образ завершали любимые красные лодочки и шикарная сумка, известная тем, что на приобретение этого великолепия была угрохана львиная доля Вериной месячной зарплаты.
Время – ещё та штучка! Его так мало, когда опаздываешь, и так много, когда ждешь. Особенно, когда ты в нескольких минутах от счастья, на что очень надеется эта наивная дурочка…
С каждой секундой ожидания Вера нервничала всё больше и больше. В эти минуты затея встречи «вслепую» казалась ей просто чудовищной. Как она могла такое допустить! Идиотка! Да, авантюризм у неё в крови, но не до такой же степени! Боже! Пусть он не придёт! Пусть его задержат на работе! Сейчас Вера хотела этого больше всего на свете.
– Вера? – Молодой человек, остановившийся рядом, бросил на неё вопросительный взгляд.
– Да, – пролепетала она, не зная, куда девать глаза.
Сказать, что она была разочарована, значит, ничего не сказать. Сергей был уж слишком обычным, неинтересным и даже простоватым, эдаким одним из тысячи, который, мелькнув в толпе, не заставит остановить на себе взгляд. Типичный троечник. Серовато-пепельные волосы коротко подстрижены. Среднего роста, худощавый, с мелкими чертами лица, губы совсем ниточкой. Такие лица Вера называла скучными. Никакими. Как будто простым карандашом нарисованными. Правда, было что-то особенное в цепком остром взгляде этого молодого человека, но это что-то говорило не в его пользу.
– Ну, здравствуй, – Сергей сделал длинную паузу и посмотрел на неё пристальным взглядом. – Это я…
«Театр, да и только!» – подумала девушка и осторожно пожала протянутую руку.
Сергей улыбнулся, но улыбка – редкий случай – не добавила ему обаяния.
– А ты симпатяга, – сказал он, – я очень рад!
– Рад, что не страшненькая? – попыталась пошутить Вера.
– Рад нашей встрече, давай уже пойдём, нас ждут великие дела!
Подхватив её чемодан, молодой человек стал подталкивать девушку к выходу на перрон. Кляня себя на все лады, Вера двинулась следом. От утреннего позитивного настроения не осталось и следа. Не добавлял оптимизма и нудный мелкий дождик, вмиг испортивший солнечный сентябрьский денек.
Эх, разверзлись хляби небесные… Холодные дождинки жгли и жалили лицо, пока Вера доставала зонтик. Да что за день! Она надолго его запомнит! Она впишет его чёрными чернилами в свою память!
* * *
Ему нравилось приходить домой вечером, утомлённому прожитым днем, всей этой дневной суетой, которая стихает только к ночи. Обычно Сергей не звонит, открывает дверь своим ключом. В прихожую, если эта гулёна дома, сразу выскакивает Алёнка, радуясь его появлению, тискает, звонко чмокает в щёку.
– Брателло, ты пришёл? Наконец-то! Ну и как оно всё?
– Оно всё в полном порядке, не дождутся…
– А если поконкретней?
Сергей засмеялся. – Я делал всё, что должен, и мне не в чем себя упрекнуть.
– Очень конкретно, загадочный ты наш.
– А что сама? Как день прошёл? Чего плохого натворила?
¬– Вот так, да? Плохое? Только хорошее, клянусь.
– Бабушку через дорогу перевела?
– Ха, да ты шутник, брателло.
Это «брателло» появилось у неё недавно, раньше Сергей был исключительно братцем Иванушкой, а в период их вражды, к счастью, недолгой, просто «он». Пару лет назад между братом и сестрой установились хорошие, ровные отношения, какие и должны быть между близкими людьми, а раньше ругались нещадно. Ух, буря мглою небо кроет! У сестрицы Алёнушки в подростковом возрасте характер был задиристый, жёсткий. Да, что там, просто несносная девчонка была! Такой вот, воинственной, ершистой, ей было легче искать своё место в этом мире, которое никто и не пытался занять. Но разве объяснишь это двенадцатилетнему подростку!
Вместе они шли к маме на кухню здороваться, в её маленькое царство, где она по-быстрому, шей-вей, готовила ужин, простой и сытный. В залитой уютным жёлтым светом кухоньке всё на своих местах, только руку протяни, рядом чайник, кастрюли, разделочные доски. И многочисленные баночки с приправами, мама знает в них толк. Притягивало взгляд большое деревянное панно над столом – искусно вырезанная лупоглазая рыбка, украшенная витиеватой резьбой.
Отец, на своём любимом месте, в гостиной у торшера листал книгу, очередные военные мемуары. Увидев сына, откладывал томик, снимал очки.
– Сергей, как дела на работе?
– Да всё хорошо, пап, сегодня новую прогу начал писать, увлёкся, даже обед пропустил.
Благодаря сыну, папа отлично понимал компьютерный слэнг, слова, типа прога, баг, админ, клава, его совершенно не смущали.
– Ты как, пап, что со спиной?
У отца побаливали почки, требовалась операция, но он всё никак не мог решиться, откладывал, тянул время.
– А папа ждёт, когда совсем припечёт. – Это уже Алёнка вставила свои пять копеек. – Правильно я понимаю ситуацию, папуль?
– Ну-ну, мелочь, повыступай ещё у меня, – с шутливой угрозой в голосе отозвался отец.
Он встал, обнял детей за плечи, повёл на кухню.
– О, привалили, путаться тут будут под ногами, – беззлобно ворчала мама, быстро раздала всем задания, «режь хлеб», «ставь приборы», «разлей сок».
Потом они долго сидели за столом под низким жёлтым абажуром, пили чай с кизиловым вареньем, говорили о простых, понятных вещах – завтрашней работе, покупке новой куртки Алёнке, недавнем мотопробеге Сергея. Рядом под ногами путался серый кот с простым кошачьим именем Васька. Заглядывал всем в глаза, выпрашивая вкусностей, просился на ручки. Ему давали лакомства, брали на руки, гладили по голове, потому что любили. Яркое световое пятно на столе в контрасте с затенённой кухней добавляло очарования этому уютному вечеру. Еле слышно тикали ходики. Расходиться не хотелось. Семейную идиллию с затянувшимся ужином обычно прерывала мама, разгоняя всех по комнатам.
Уже ложась спать, молодой человек вновь вернулся мыслями к Вере. В сегодняшнем письме она написала, что в сентябре – о, благословенное время! – уходит в долгожданный отпуск и планирует поездку к Чёрному морю.
"Cергей, – писала девушка, – мне так страшно хочется на море, я просто чувствую, как оно волнуется без меня. Море – надежнейший антидепрессант, лучше нет, проверено. И самое правильное место для отдыха. Выходные только что закончились, но как-то не отдохнулось, жаль, что между субботой и воскресеньем нет ещё одного дня".
Быстрей бы сентябрь, вот тогда, возможно, их встреча состоится, а почему нет? Как бы было здорово, наконец-то, увидеться, подержать её ладони в своих руках. А может быть, даже обнять, прижать к груди, услышать стук её сердца. И узнать, какого же цвета глаза у этой лучшей девушки на свете.
У него же отпуск в октябре, всего две недели, крошечная маленькая жизнь. Но он постарается, он очень постарается сдвинуть свой отпуск, на коленях шефа будет об этом просить…
Засыпая, Сергей видел море, девушку в голубом сарафане, идущую у самой кромки воды. Станет ли картинка из его чудесного сна явью, как знать? Но он сделает всё возможное и невозможное, чтобы это случилось.
* * *
Последний день, работать лень… Этот день надо тихо пережить, затаившись за монитором, не привлекая к себе внимания начальства. Завтра начинается Верин отпуск, и её голосистый будильник не будет тренькать по утрам целых три недели. Этот зверь даст ей понежиться в постели. Долго, всласть! Уже от одного этого факта можно почувствовать себя совершенно счастливой.
Ну что ж, вперёд, в последний рабочий день!
Как всегда, по утрам, в переполненном трамвае яблоку негде упасть. Привыкшие к этому люди не реагировали на тесноту, цепляющиеся за них сумки пассажиров, толчки молоденькой кондукторши, дамы весомых достоинств, умело прокладывающей себе дорогу в человеческой толпе. Это особый тип людей – пассажиры, едущие утром на работу. Неподвижные фигуры, хмурые отрешённые лица, взгляд зомби.
"Удивительное дело, – думала Вера, привычно проталкивая своё тело вглубь трамвая, – как быстро мои соотечественники переняли у иностранцев манеру абстрагироваться от окружающих людей. Каждый как бы сам по себе, если и посмотрит на тебя, то, как сквозь стекло. Взгляд жёсткий, суровый, взгляд-предупреждение – «не тронь меня!» Сама же она считала, что человек – самый интересный объект природы и, без сомнения, достоин её внимания и симпатии.
Но сегодня Верины мысли занимали лишь предстоящая встреча с Сергеем и долгожданный отпуск, беззаботные золотые деньки. Да здравствует отпуск – счастливое время ничегонеделания, когда можно просто радоваться жизни и ненадолго забыть об ежедневной трудовой повинности. Работа – главное в жизни, но отпуск главнее!
Вере нравилась своя работа, но восемь каждодневных часов нервотрёпки, беготни, езды по объектам так выматывали к концу дня, что хотелось достать свой маленький чёрный пистолет и пристрелить себя. И это, как минимум! Хорошо, что у неё не было этого чёрного, маленького… «Я свою работу люблю, очень люблю, – как заклинание, повторила она про себя и усмехнулась. – Да, немного самовнушения не повредит».
Кто-то считает каждодневный труд формой рабства, признаком несвободы, но в их маленьком и дружном коллективе похожих философов не было. Были другие, такие как Антон, который говорил: «Ходить на работу – это к деньгам!» Маленький и дружный коллектив соглашался и веселился, что бывало часто, по поводу и без. Особенно любили похохотать две Оли, закадычные подруги, неразлучная парочка; глядя на них понимаешь, что дружба – не только название плавленого сырка. Это близость жизненных установок, единство душ, взаимная поддержка. Когда встал вопрос об увольнении Оли Бондарчук, другая Оля трижды ходила плакаться к ЭНЭМу и вымолила-таки прощение для подруги. Шеф тогда в гневе махал руками, кричал: «Черт с вами! Оставляю! Только уйди сейчас отсюда! Барракуда! Изыди!»
Потом, притихшие и счастливые, девчонки приходили в себя, шептались, зализывали раны. К ним подходила МарьСергеевна, что-то говорила, брала за руки, угощала шоколадкой.
МарьСергеевна – душа коллектива, редкостная женщина, хотя, по мнению Веры, уж слишком добродетельна. Перебор, а Вера всегда за золотую середину. Образ МарьСергеевны никак не вяжется с образом деловой женщины, современного риэлтора, чья профессия обязывает человека быть жёстким, целеустремлённым, амбициозным. Но это всё не про неё, про неё – это нянечка в детском саду, взращённая на манной кашке, потому как внешне МарьСергеевна – дама очень весомых достоинств. И достоинства эти тянули на сто с лишним килограммов. Тем не менее, её любили и уважали, а ЭМЭН ценил коллегу за мягкую хватку и полное отсутствие конфликтов с клиентами.
Вера зашуршала бумагами, приводя стол в порядок. Сейчас она добьет аналитику вторички, обязательный и нелюбимый ежемесячный обзор рынка недвижимости, закруглится с делами и напишет Сергею. Это будет последнее письмо перед их личной встречей, такой пугающей и такой желанной.
Надо бы обменяться номерами телефонов, но первой как-то неудобно об этом говорить, просить телефончики – прерогатива мужчин. Или всё же нарушить это неписаное правило современного общества?
Кстати, Сергей ещё не ответил на её позавчерашнее письмо. Может, ему надоела переписка, и он находит это занятие утомительным? Да нет, вряд ли. Но ей стало не по себе от этой мысли, поэтому мысль была послана далеко-далеко, в жаркие страны.
«Ну что, мой дорогой далёкий друг, скоро мы посмотрим в глаза друг другу. И может, с этой встречи начнется наша дорога к счастью».
Написала и тут же стёрла, куда-то не туда её понесло. Ладно, попытка намбе ту.
«Я очень надеюсь, что не разочарую тебя. Будет ли мой реальный образ соответствовать твоему представлению обо мне?»
Опять не то, серьёзно слишком и вычурно, что ли? Вера вздохнула, не идет дело с письмом, рука бойца колоть устала, а она ещё и философию тут разводит. Решила написать коротко, что купила вчера билет на поезд, как и договаривались, на 10 сентября. Предложила встретиться у билетных касс за полчаса до отправления поезда, пусть высматривает там девушку в светлом пиджачке, джинсах и красных туфельках-лодочках.
И в конце, в качестве постскриптума, эдакой довесочки, сделала всё-таки кокетливый реверанс и приписала:
«Если в свете каких-то мотивов тебе наскучила наша переписка – знай, я отнесусь с пониманием».
Врёт ведь, никакого понимания не будет, будет только крах её веры в человечество.
Ёлы-палы, а всё-таки основательно заводит эта виртуальщина, никогда не виданный человек вдруг становится хорошим, близким другом; странно и непонятно всё это. «Вот уж точно, чудны дела твои, господи», – вспомнила она бабушкину любимую присказку. Сама же Вера старалась держаться подальше от этих виртуальных способов времяпрепровождения, не понимала девчонок, зависающих ВКонтакте или закидывающих свой инстаграм фотками всех размеров и форм. Не понимала, а вот и сама теперь наступила на эти грабли.
Девушка взглянула на часы, осталось совсем немного до полной свободы, два оборота минутной стрелки на циферблате, и, о-ля-ля, она умчится отсюда без оглядки.
Замигала лампочка на телефоне. Боже, ты всемогущ, убереги меня от плохих новостей! Не уберёг. Звонила клиентка, хочет расторгнуть договор оказания услуг, потому как самостоятельно нашла квартиру для покупки. Собирается подъехать с письменным уведомлением. Подъехать собирается, а платить, конечно, нет.
О таких ситуациях принято сообщать начальству, сейчас будут гром и молнии! Народ сочувствовал ей, как мог. Антон проводил до двери, похлопал по плечу, давай, соберись! Вера, расстроенная донельзя, поскреблась в дверь к ЭНЭМу, вошла с виноватым видом.
– С сюрпризом идёшь, что ли, горе луковое?! – Шеф встретил её сурово. – Ну, давай, выкладывай, добивай благодетеля-то!
Вера выложила. Потом минут десять выслушивала, что о ней думает её благодетель. Его гневная отповедь, наконец-то закончилась. «Поубивал бы вас всех», – сказал шеф и замолчал. Буря стихла.
– Ладно, звони юристу, пусть завтра подъедет утром. И это дуре перезвони, скажи, завтра будем решать вопрос с её договором.
Вера хотела пискнуть, что завтра у неё отпуск начинается, но не рискнула, не буди лихо, пока оно тихо.
Глава 3
Сегодняшний день прошёл под знаком дорог и вокзалов. Вера приехала на железнодорожный вокзал в начале десятого и сразу окунулась в этот особенный мир спешащих людей, чемоданов и сумок всех сортов и расцветок, лёгкой предпосадочной нервозности. Собиралась она наспех, как бы через силу, сомневаясь в правильности своего поступка, накидала в сумку футболок, блузок, шортиков без разбора, отправила туда летний сарафан, шлёпки, всякие мелочи. Бабушка ходила рядом расстроенная, она чувствовала Верин душевный раздрай. Для бабушки была придумана особая версия, что её любимая внучка едет отдыхать с коллегой по работе к сочинским родственникам этой дамы.
Час Х приближался. Даже солнечный, по-настоящему тёплый день, коих в сентябре наперечёт, уже не радовал. Ещё раз взглянув на себя в зеркальце, она решила, что выглядит сегодня очень даже ничего. И даже, что скрывать, потрясающе. Хотелось бы верить, что узкие чёрные джинсы с чёрной блузкой и белый пиджак в тонкую красную полоску делают её неотразимой. Образ завершали любимые красные лодочки и шикарная сумка, известная тем, что на приобретение этого великолепия была угрохана львиная доля Вериной месячной зарплаты.
Время – ещё та штучка! Его так мало, когда опаздываешь, и так много, когда ждешь. Особенно, когда ты в нескольких минутах от счастья, на что очень надеется эта наивная дурочка…
С каждой секундой ожидания Вера нервничала всё больше и больше. В эти минуты затея встречи «вслепую» казалась ей просто чудовищной. Как она могла такое допустить! Идиотка! Да, авантюризм у неё в крови, но не до такой же степени! Боже! Пусть он не придёт! Пусть его задержат на работе! Сейчас Вера хотела этого больше всего на свете.
– Вера? – Молодой человек, остановившийся рядом, бросил на неё вопросительный взгляд.
– Да, – пролепетала она, не зная, куда девать глаза.
Сказать, что она была разочарована, значит, ничего не сказать. Сергей был уж слишком обычным, неинтересным и даже простоватым, эдаким одним из тысячи, который, мелькнув в толпе, не заставит остановить на себе взгляд. Типичный троечник. Серовато-пепельные волосы коротко подстрижены. Среднего роста, худощавый, с мелкими чертами лица, губы совсем ниточкой. Такие лица Вера называла скучными. Никакими. Как будто простым карандашом нарисованными. Правда, было что-то особенное в цепком остром взгляде этого молодого человека, но это что-то говорило не в его пользу.
– Ну, здравствуй, – Сергей сделал длинную паузу и посмотрел на неё пристальным взглядом. – Это я…
«Театр, да и только!» – подумала девушка и осторожно пожала протянутую руку.
Сергей улыбнулся, но улыбка – редкий случай – не добавила ему обаяния.
– А ты симпатяга, – сказал он, – я очень рад!
– Рад, что не страшненькая? – попыталась пошутить Вера.
– Рад нашей встрече, давай уже пойдём, нас ждут великие дела!
Подхватив её чемодан, молодой человек стал подталкивать девушку к выходу на перрон. Кляня себя на все лады, Вера двинулась следом. От утреннего позитивного настроения не осталось и следа. Не добавлял оптимизма и нудный мелкий дождик, вмиг испортивший солнечный сентябрьский денек.
Эх, разверзлись хляби небесные… Холодные дождинки жгли и жалили лицо, пока Вера доставала зонтик. Да что за день! Она надолго его запомнит! Она впишет его чёрными чернилами в свою память!
