Злобно усмехаясь, дон Антонио написал ответ, суть которого сводилась к следующему: он – испанский гранд ставит интересы Испании выше семейных. И поэтому с великим сожалением отказывается от любезного предложения корсара, прекрасно понимая, что тем самым обрекает дона Альваро на смерть.
Через полчаса послание доставили на «Амелию». Когда собравшиеся ознакомились с его содержанием, в капитанской каюте воцарилась тишина. Мак-Гилл обводил взглядом понурившихся офицеров, на лицах которых читалось отчаяние. Они ошибались, думая, что родственные отношения их добровольного пленника и адмирала сыграют на руку флибустьерам.
Молодой испанец сидел, опустив голову. Капитан подошёл к несчастному и, с сочувствием глядя на него, положил ладонь ему на плечо. Взглянув на Мак-Гилла, тот попытался что-то сказать и вдруг зарыдал. Никто не успокаивал мальчика, понимая, что в этот момент он расстаётся с последними иллюзиями в отношении собственного дяди. Я, прильнувшая глазом к широкой дверной щели, тоже прослезилась, понимая, как тяжело сейчас бедному ребёнку. Капитан сел рядом с ним.
– Не тревожьтесь, дон Альваро, – мягко сказал он, – смерть вам не грозит. Вы пытались помочь, это не удалось, что ж, мы найдём другой способ.
Юноша покачал головой.
– Лучше умереть, чем пройти через такое, – подавленно сказал он. – Более для меня не существует ни моей семьи, ни Испании. Прошу вас, капитан, возьмите меня в команду. Плавая с бывшим родственником, я многому научился и смогу стать вам полезным.
Мак-Гилл задумался.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Как и наш новый юнга, вы поступаете в распоряжение моё и офицеров, но в кубрике с командой вам находиться нельзя. Корсары не знают всех обстоятельств и не доверяют испанцам. Поэтому вам помогут обустроиться в каюте, находящейся рядом с моей.
– Мне не нужно ничего сверх того, что есть у других, – грустно сказал Альваро. – Но вы правы, и ваши опасения обоснованы. Я буду осторожен.
Капитан, кивнув, хотел отпустить людей, но тут испанец задал вопрос, услышав который, я похолодела:
– Сеньоры, позвольте поинтересоваться, с каких пор на пиратских кораблях юнги – девушки? Разве на Тортуге мало мальчиков?
Мак-Гилл и другие на несколько секунд замерли, а после покатились со смеху. Вытирая слёзы, Коу сказал:
– Дон Альваро, Нико очень юн, потому и выглядит таким нежным. Но мальчишка он боевой и обязанности свои выполняет хорошо, все им довольны. Вы ошиблись.
Переговариваясь и ухмыляясь, офицеры покинули каюту капитана. Испанец не стал возражать, но недоверчиво покачал головой, а я поняла, что раскрытие моего инкогнито – дело времени.
Теперь для меня стало главной целью – уплыть с Маракайбо живой, не став игрушкой команды, которая наверняка изменила бы отношение ко мне, узнав, кто я на самом деле. Вернувшись на Тортугу, я смогу оплатить переезд в Англию, Францию, Италию, к чёрту на кулички. А чтобы поскорее уйти из проклятого озера, надо осуществить мой план. Осталось только поделиться своими соображениями с капитаном. Решившись, я постучала и вошла.
Дон Альваро смотрел на меня во все глаза, ища во внешности и поведении подтверждение своих слов. Стараясь не обращать внимания на его пронзительный взгляд, я сказала:
– Сэр, не позволите ли вы с вами поговорить? У меня есть идея, как нам вырваться отсюда.
Капитан пожал плечами.
– Почему бы и нет, – ответил он. – В нашей ситуации любая толковая мысль может оказаться спасительной.
– Но я хотел бы побеседовать с вами с глазу на глаз.
– Ты не доверяешь господину де Арагону?
Я отрицательно мотнула головой.
– Не то чтобы, но…
– Вы не возражаете, дон Альваро? – обратился к тому Мак-Гилл.
– Нисколько, – поднимаясь, ответил тот.
Капитан поручил Джону показать новому члену команды его каюту и жестом пригласил меня занять место напротив.
– Позвольте сначала задать вопрос, сэр? – скромно попросила я. – Скажите, вы не намеревались под покровом темноты напасть на эскадру де Лерма, используя позаимствованный нами шлюп в качестве плавучей бомбы?
Вскочив, Мак-Гилл, со страхом уставился на меня, а я мысленно хихикнула, подумав, что, пожалуй, только мне удалось напугать бесстрашного авантюриста.
– Как ты об этом узнал? – хрипло поинтересовался тот.
Я хмыкнула.
– Так же, как и о будущем просчёте Готье. Мне диктует Бог.
Капитан рухнул в кресло.
– И что ты можешь сказать по поводу этой атаки?
– Мысль неплоха, но…. Дело в том, что адмирал перевооружил форт на Лас-Паломас, укрепив его с помощью пушек, взятых из форта Кохеро. Мы нанесём серьёзные повреждения кораблям противника, но вырваться в море не сможем. Мало того, огнём орудий будет повреждена «Виктория», и нам придётся потратить не один день на её ремонт.
Мак-Гилл пристально посмотрел на меня.
– Так что же ты предлагаешь?
Я поделилась «своими» мыслями. План оказался настолько прост и эффективен, что лицо капитана просветлело.
– Но, несомненно, – добавила я, – необходимо сделать вылазку. Я в это больше вмешиваться не стану, а вы, сэр, выберетесь туда с кем-нибудь из офицеров, и все лавры в случае нашего спасения отдадут вам.
Капитан задумчиво накручивал на палец локон парика.
– А почему ты хочешь скрыть своё в этом участие?
– У меня есть на то причины, но я предпочёл бы о них умолчать, – прозвучал ответ. – Кстати, дон Альваро наверняка неплохо знает обстановку. Уверен, он станет хорошим проводником.
– Я подумаю об этом, – сказал Мак-Гилл, всё ещё размышляя над моими словами.
В каюту заглянул Коу.
– Генри, – растерянно сказал он, – к тебе рвётся вице-губернатор дон Франсиско. Пустить его?
– Да, конечно, – возвращаясь в реальность, ответил капитан.
И повернулся ко мне.
– Нико, – сказал он, – если мы, благодаря твоей выдумке, сумеем уйти, я присвою тебе офицерский чин.
Подавившись воздухом, я отчаянно замотала головой.
– Ни в коем случае, сэр! Прошу, пообещайте, что вы этого не сделаете.
Мак-Гилл долго молчал, с любопытством меня рассматривая.
– Хорошо – согласился он, наконец.
С облегчением вздохнув, я покинула каюту, разминувшись в дверях с доном Франсиско – маленьким, тщедушным человечком, выглядевшим очень напуганным. Оказавшись на палубе, я нашла Неда, сбившегося с ног, отыскивая меня, и, выслушав его ворчливые претензии, заявила:
– Мне надо рассказать тебе нечто важное, но это должно остаться между нами.
Он кивнул.
– Ладно. Спустимся на берег?
– Да. Боюсь, здесь найдутся любопытные уши, что совсем нежелательно. Пойдём.
И мы направились к сходням.
Под пальто начал забираться холод, заставляя Нику ёжиться и остужая взбудораженный воспоминаниями мозг. Стряхнув сонное оцепенение, женщина направилась ко входу и у двери столкнулась с Дмитрием Александровичем.
– Вы так долго работаете? – удивилась она.
Врач улыбнулся.
– На мне лежит большая ответственность. В том числе и за вас. И, кстати, я прочёл кое-что из ваших трудов.
– Бред сумасшедшего?
– Я бы не сказал. Очень интересные, добротные истории. Но…. Вы уверены, что это не фантазия?
Ника пожала плечами.
– Думайте, что хотите, – с некоторой обидой ответила она, – но я не имею обыкновения лгать. Считаю, что ложь деструктивна и дурно влияет на карму того, кто её произносит.
Деструкция (лат. destructio) – нарушение, разрушение нормальной структуры чего-либо.
– Я ни в коем случае не обвиняю вас в обмане! – возмутился врач. – Но, возможно, вы сами верите в свои исчезновения и…
– Тогда я точно ненормальная, – прервала Ника, – и попала по адресу.
Оба замолчали, чувствуя неловкость.
– Скажите, Дмитрий Александрович, – нарушила тишину женщина, – вы заметили что-нибудь странное, когда я находилась у вас в кабинете? На мгновение мне показалось, что вот-вот начнётся приступ, но всё неожиданно закончилось. А в эти моменты я, наверное, должна преображаться.
Поколебавшись, собеседник решился:
– Вы не изменились, но тело ваше начало растворяться и исчезать в радужных всплесках.
– Вот как?!
Ника была несколько шокирована.
– Не знала. И, несмотря на это, вы всё-таки мне не верите? Вы настолько реалист?
– Как раз нет.
Помявшись, врач предложил:
– Давайте поднимемся ко мне и поговорим. Ужин вы, похоже, пропустили, поэтому я вас накормлю. Надеюсь, после здешней не слишком вкусной еды моё меню вам понравится.
– После неё понравится, что угодно, – открыто улыбнувшись, произнесла женщина.
А Дмитрий залюбовался её ожившим и похорошевшим лицом.
– Да она просто красавица! – подумал он восхищённо. – Странно, что при такой внешности и уме до сих пор не нашёлся претендент на её сердце.
А вслух спросил:
– Ну, что, идём?
Ника колебалась.
– Я бы с удовольствием, но ведь разговор займёт некоторое время, а вас, наверное, семья заждалась.
– У меня никого нет, – откликнулся он, – так уж получилось.
– Странно, – удивилась женщина, – при такой-то внешности и уме…. Хотя, всякое бывает.
И кивнула.
– Что ж, я только «за».
Оба поднялись на второй этаж, и психиатр, отперев дверь, с лёгким поклоном пропустил Нику вперёд. Разогрев в микроволновой печи две порции добытого из холодильника плова, он поставил одну перед гостьей. Проглотив ложку предложенного угощения, Ника почувствовала, как рот наполняется слюной, и ей пришлось одёрнуть себя, чтобы жадно не накинуться на еду.
– Как вкусно! – восторгалась она. – Вы сами готовите?
Мужчина улыбнулся.
– Когда ты один, и у тебя неплохой аппетит, волей-неволей научишься.
– Потрясающе!
Ника с трудом подавила желание облизать пальцы и вытерла их о салфетку.
– Вы курите? – поинтересовался Дмитрий, придвигая пепельницу
– Давно бросила. Мы станем беседовать о моём даре? – полуутвердительно произнесла женщина.
Врач задумался.
– Нет, – ответил он, наконец, – давайте поговорим о вас. Вам нравится рассказывать о себе?
Настала её очередь размышлять.
– Понятия не имею, – после паузы призналась Ника. – У меня есть несколько друзей, которым всё давно известно, а подавляющему большинству нет до меня никакого дела, и я не навязываюсь.
– Что ж, считайте меня своим другом, который не знает о вас ничего, – серьёзно промолвил врач. – И, пожалуйста, обращайтесь ко мне по имени.
– Хорошо, – отозвалась Ника, поёжившись, – хотя это будет непросто, ведь вы для меня до сих пор официальное лицо.
И вдруг весело расхохоталась. Смеялся и Дмитрий, с всё большим восторгом вглядываясь в лицо женщины. Разговаривали они долго и постепенно перешли к публикуемым Никой произведениям.
– Понимаете, одно дело читать, – говорил мужчина, – другое – услышать эти же истории из уст автора. Меня очень заинтересовала повесть о вампирах. Вы не могли бы продолжить?
– А где вы остановились?
Он ответил, и Ника сосредоточенно нахмурилась, вспоминая.
– Что ж, пусть будет…
«Каргейр»
Вниз убежало полтора десятка этажей, когда лифт остановился. Пройдя несколько шагов, Арджер дёрнул ручку двери слева, та подалась, и мы очутились в полутёмной прихожей небольшой квартиры.
Искоса посмотрев на вампира, я испугалась: глаза того горели алым пламенем, и было заметно, что он едва сдерживается, чтобы не выпустить клыки.
– Кажется, я несколько ошиблась в отношении этих существ, – мелькнула у меня паническая мысль.
Но в этот момент навстречу вышел Каргейр. Судя по влажным волосам, он только что принял душ, а по сонному виду, собирался ложиться спать. Зрачки его расширились, брызнув красными искрами, он втянул воздух затрепетавшими ноздрями, но тотчас взял себя в руки. Осторожно забрав ношу вздохнувшего с облегчением товарища, Каргейр положил меня на кровать и осмотрел рану.
– Порез неглубокий, – наконец сказал он, – но кровопотеря велика. Арджи, наверняка залиты коридор и лифт. Ты можешь убрать это, дабы не смущать народ?
Тот кивнул и исчез, а Каргейр аккуратно забинтовал мне руку, расспрашивая о произошедшем. Вернулся Арджер.
– Вот уж не думал, – сказал он, усмехаясь, – что окажусь обязан своим вечным существованием человеку. Обычно люди стараются нас уничтожить, а не спасти.
– Ника особенная, – задумчиво произнёс Каргейр, закрепляя концы марлевой ленты, – и способна правильно оценить ситуацию.
Мне показалось, что взгляд его, остановившийся на моём лице, засветился нежностью. Арджер хмыкнул.
– Ну, раз уж она тебе так понравилась, пожалуй, оставлю её здесь.
Не дожидаясь ответа, он вышел, а его собрат, сев рядом, погладил меня по тыльной стороне ладони.
– Всё будет хорошо, – успокаивающе произнёс он, – но сейчас вам надо поспать, иначе далеко вы не уйдёте. Я принесу одеяло.
– А вы им не пользуетесь? – глупо спросила я.
Каргейр улыбнулся.
– Оно сохраняет тепло тела спящего, – сказал он, – а в моём случае сохранять нечего.
И в эту секунду я окончательно осознала, что рядом находится представитель иного, враждебного людям вида, живущий по правилам, отличным от принятых в их среде.
– Вы удовлетворите моё любопытство, – заплетающимся языком поинтересовалась я, – расскажете о себе? И причинах вашего поведения?
Он кивнул.
– Расскажу. Но только, когда вы выспитесь и почувствуете себя человеком.
Укутав меня так бережно, что на мгновение я словно вернулась в детство, Каргейр задёрнул шторы и вышел, притворив дверь. А я соскользнула в сон.
Проснувшись и открыв глаза, я не поняла, где нахожусь. Погружённая в полумрак комната, освещаемая небольшим бра, казалась мне незнакомой. Но постепенно в памяти всплыли и события минувшей ночи, и происшествие в гостевой.
Плечо болело. Взглянув на него, я увидела, что кровь просочилась сквозь бинты, покрыв ткань бурыми пятнами, на фоне которых алели свежие. Я села в кровати. Голова кружилась, в ушах звенело. И ужасно хотелось в туалет. Попытавшись встать, я свалилась на пол, ноги отказывались меня держать.
Но все неприятные ощущения, как и слабость, были мгновенно забыты, когда сорванная с петель входная дверь с грохотом влетела в квартиру. Вскочив, я кинулась в дальний угол и, прижалась к стене, попытавшись стать незаметной. Послышались лёгкие шаги, и на пороге возникла девушка, покусавшая Арджера. Глаза её светились красным, рот щерился, демонстрируя острые клыки.
– Конец! – обречённо подумала я, когда новорожденная упырица двинулась в мою сторону.
Прибежавший на шум Каргейр протянул к ней руки, но та, ловко увернувшись, очутилась рядом со мной. Нашарив на стоящем рядом столике длинный, холодный предмет, я, не раздумывая, воткнула его в грудь нападавшей. Оружие, оказавшееся серебряным кинжалом, вонзившись в мёртвую плоть, мгновенно прервало псевдосуществование нежити. Бесформенным кулём девушка рухнула на пол, а Каргейр, с запозданием оттолкнув меня, произнёс несколько непонятых мною слов. Над останками несчастной взметнулось пламя, и они сгорели мгновенно, ничего не опалив.
Я же, отошедшая от шока, вспомнила, что ранена и слаба. Попытка упасть на ковёр не увенчалась успехом: хозяин успел подхватить меня и, подняв на руки, понёс к кровати. Я замычала.
– Что?
Не в состоянии произнести ни слова, я тыкала пальцем в сторону коридора. Каргейр, наконец, понял и, донеся меня до санузла, осторожно опустил на пол. Уже собираясь выйти, я замерла, услышав чьи-то голоса. Но, уловив знакомые интонации, осторожно приоткрыла дверь и позвала на выручку. Каргейр помог мне добраться до постели и, продолжая беседу, осторожно размотал бинт.
Через полчаса послание доставили на «Амелию». Когда собравшиеся ознакомились с его содержанием, в капитанской каюте воцарилась тишина. Мак-Гилл обводил взглядом понурившихся офицеров, на лицах которых читалось отчаяние. Они ошибались, думая, что родственные отношения их добровольного пленника и адмирала сыграют на руку флибустьерам.
Молодой испанец сидел, опустив голову. Капитан подошёл к несчастному и, с сочувствием глядя на него, положил ладонь ему на плечо. Взглянув на Мак-Гилла, тот попытался что-то сказать и вдруг зарыдал. Никто не успокаивал мальчика, понимая, что в этот момент он расстаётся с последними иллюзиями в отношении собственного дяди. Я, прильнувшая глазом к широкой дверной щели, тоже прослезилась, понимая, как тяжело сейчас бедному ребёнку. Капитан сел рядом с ним.
– Не тревожьтесь, дон Альваро, – мягко сказал он, – смерть вам не грозит. Вы пытались помочь, это не удалось, что ж, мы найдём другой способ.
Юноша покачал головой.
– Лучше умереть, чем пройти через такое, – подавленно сказал он. – Более для меня не существует ни моей семьи, ни Испании. Прошу вас, капитан, возьмите меня в команду. Плавая с бывшим родственником, я многому научился и смогу стать вам полезным.
Мак-Гилл задумался.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Как и наш новый юнга, вы поступаете в распоряжение моё и офицеров, но в кубрике с командой вам находиться нельзя. Корсары не знают всех обстоятельств и не доверяют испанцам. Поэтому вам помогут обустроиться в каюте, находящейся рядом с моей.
– Мне не нужно ничего сверх того, что есть у других, – грустно сказал Альваро. – Но вы правы, и ваши опасения обоснованы. Я буду осторожен.
Капитан, кивнув, хотел отпустить людей, но тут испанец задал вопрос, услышав который, я похолодела:
– Сеньоры, позвольте поинтересоваться, с каких пор на пиратских кораблях юнги – девушки? Разве на Тортуге мало мальчиков?
Мак-Гилл и другие на несколько секунд замерли, а после покатились со смеху. Вытирая слёзы, Коу сказал:
– Дон Альваро, Нико очень юн, потому и выглядит таким нежным. Но мальчишка он боевой и обязанности свои выполняет хорошо, все им довольны. Вы ошиблись.
Переговариваясь и ухмыляясь, офицеры покинули каюту капитана. Испанец не стал возражать, но недоверчиво покачал головой, а я поняла, что раскрытие моего инкогнито – дело времени.
Теперь для меня стало главной целью – уплыть с Маракайбо живой, не став игрушкой команды, которая наверняка изменила бы отношение ко мне, узнав, кто я на самом деле. Вернувшись на Тортугу, я смогу оплатить переезд в Англию, Францию, Италию, к чёрту на кулички. А чтобы поскорее уйти из проклятого озера, надо осуществить мой план. Осталось только поделиться своими соображениями с капитаном. Решившись, я постучала и вошла.
Дон Альваро смотрел на меня во все глаза, ища во внешности и поведении подтверждение своих слов. Стараясь не обращать внимания на его пронзительный взгляд, я сказала:
– Сэр, не позволите ли вы с вами поговорить? У меня есть идея, как нам вырваться отсюда.
Капитан пожал плечами.
– Почему бы и нет, – ответил он. – В нашей ситуации любая толковая мысль может оказаться спасительной.
– Но я хотел бы побеседовать с вами с глазу на глаз.
– Ты не доверяешь господину де Арагону?
Я отрицательно мотнула головой.
– Не то чтобы, но…
– Вы не возражаете, дон Альваро? – обратился к тому Мак-Гилл.
– Нисколько, – поднимаясь, ответил тот.
Капитан поручил Джону показать новому члену команды его каюту и жестом пригласил меня занять место напротив.
– Позвольте сначала задать вопрос, сэр? – скромно попросила я. – Скажите, вы не намеревались под покровом темноты напасть на эскадру де Лерма, используя позаимствованный нами шлюп в качестве плавучей бомбы?
Вскочив, Мак-Гилл, со страхом уставился на меня, а я мысленно хихикнула, подумав, что, пожалуй, только мне удалось напугать бесстрашного авантюриста.
– Как ты об этом узнал? – хрипло поинтересовался тот.
Я хмыкнула.
– Так же, как и о будущем просчёте Готье. Мне диктует Бог.
Капитан рухнул в кресло.
– И что ты можешь сказать по поводу этой атаки?
– Мысль неплоха, но…. Дело в том, что адмирал перевооружил форт на Лас-Паломас, укрепив его с помощью пушек, взятых из форта Кохеро. Мы нанесём серьёзные повреждения кораблям противника, но вырваться в море не сможем. Мало того, огнём орудий будет повреждена «Виктория», и нам придётся потратить не один день на её ремонт.
Мак-Гилл пристально посмотрел на меня.
– Так что же ты предлагаешь?
Я поделилась «своими» мыслями. План оказался настолько прост и эффективен, что лицо капитана просветлело.
– Но, несомненно, – добавила я, – необходимо сделать вылазку. Я в это больше вмешиваться не стану, а вы, сэр, выберетесь туда с кем-нибудь из офицеров, и все лавры в случае нашего спасения отдадут вам.
Капитан задумчиво накручивал на палец локон парика.
– А почему ты хочешь скрыть своё в этом участие?
– У меня есть на то причины, но я предпочёл бы о них умолчать, – прозвучал ответ. – Кстати, дон Альваро наверняка неплохо знает обстановку. Уверен, он станет хорошим проводником.
– Я подумаю об этом, – сказал Мак-Гилл, всё ещё размышляя над моими словами.
В каюту заглянул Коу.
– Генри, – растерянно сказал он, – к тебе рвётся вице-губернатор дон Франсиско. Пустить его?
– Да, конечно, – возвращаясь в реальность, ответил капитан.
И повернулся ко мне.
– Нико, – сказал он, – если мы, благодаря твоей выдумке, сумеем уйти, я присвою тебе офицерский чин.
Подавившись воздухом, я отчаянно замотала головой.
– Ни в коем случае, сэр! Прошу, пообещайте, что вы этого не сделаете.
Мак-Гилл долго молчал, с любопытством меня рассматривая.
– Хорошо – согласился он, наконец.
С облегчением вздохнув, я покинула каюту, разминувшись в дверях с доном Франсиско – маленьким, тщедушным человечком, выглядевшим очень напуганным. Оказавшись на палубе, я нашла Неда, сбившегося с ног, отыскивая меня, и, выслушав его ворчливые претензии, заявила:
– Мне надо рассказать тебе нечто важное, но это должно остаться между нами.
Он кивнул.
– Ладно. Спустимся на берег?
– Да. Боюсь, здесь найдутся любопытные уши, что совсем нежелательно. Пойдём.
И мы направились к сходням.
ГЛАВА 8
Под пальто начал забираться холод, заставляя Нику ёжиться и остужая взбудораженный воспоминаниями мозг. Стряхнув сонное оцепенение, женщина направилась ко входу и у двери столкнулась с Дмитрием Александровичем.
– Вы так долго работаете? – удивилась она.
Врач улыбнулся.
– На мне лежит большая ответственность. В том числе и за вас. И, кстати, я прочёл кое-что из ваших трудов.
– Бред сумасшедшего?
– Я бы не сказал. Очень интересные, добротные истории. Но…. Вы уверены, что это не фантазия?
Ника пожала плечами.
– Думайте, что хотите, – с некоторой обидой ответила она, – но я не имею обыкновения лгать. Считаю, что ложь деструктивна и дурно влияет на карму того, кто её произносит.
Деструкция (лат. destructio) – нарушение, разрушение нормальной структуры чего-либо.
– Я ни в коем случае не обвиняю вас в обмане! – возмутился врач. – Но, возможно, вы сами верите в свои исчезновения и…
– Тогда я точно ненормальная, – прервала Ника, – и попала по адресу.
Оба замолчали, чувствуя неловкость.
– Скажите, Дмитрий Александрович, – нарушила тишину женщина, – вы заметили что-нибудь странное, когда я находилась у вас в кабинете? На мгновение мне показалось, что вот-вот начнётся приступ, но всё неожиданно закончилось. А в эти моменты я, наверное, должна преображаться.
Поколебавшись, собеседник решился:
– Вы не изменились, но тело ваше начало растворяться и исчезать в радужных всплесках.
– Вот как?!
Ника была несколько шокирована.
– Не знала. И, несмотря на это, вы всё-таки мне не верите? Вы настолько реалист?
– Как раз нет.
Помявшись, врач предложил:
– Давайте поднимемся ко мне и поговорим. Ужин вы, похоже, пропустили, поэтому я вас накормлю. Надеюсь, после здешней не слишком вкусной еды моё меню вам понравится.
– После неё понравится, что угодно, – открыто улыбнувшись, произнесла женщина.
А Дмитрий залюбовался её ожившим и похорошевшим лицом.
– Да она просто красавица! – подумал он восхищённо. – Странно, что при такой внешности и уме до сих пор не нашёлся претендент на её сердце.
А вслух спросил:
– Ну, что, идём?
Ника колебалась.
– Я бы с удовольствием, но ведь разговор займёт некоторое время, а вас, наверное, семья заждалась.
– У меня никого нет, – откликнулся он, – так уж получилось.
– Странно, – удивилась женщина, – при такой-то внешности и уме…. Хотя, всякое бывает.
И кивнула.
– Что ж, я только «за».
Оба поднялись на второй этаж, и психиатр, отперев дверь, с лёгким поклоном пропустил Нику вперёд. Разогрев в микроволновой печи две порции добытого из холодильника плова, он поставил одну перед гостьей. Проглотив ложку предложенного угощения, Ника почувствовала, как рот наполняется слюной, и ей пришлось одёрнуть себя, чтобы жадно не накинуться на еду.
– Как вкусно! – восторгалась она. – Вы сами готовите?
Мужчина улыбнулся.
– Когда ты один, и у тебя неплохой аппетит, волей-неволей научишься.
– Потрясающе!
Ника с трудом подавила желание облизать пальцы и вытерла их о салфетку.
– Вы курите? – поинтересовался Дмитрий, придвигая пепельницу
– Давно бросила. Мы станем беседовать о моём даре? – полуутвердительно произнесла женщина.
Врач задумался.
– Нет, – ответил он, наконец, – давайте поговорим о вас. Вам нравится рассказывать о себе?
Настала её очередь размышлять.
– Понятия не имею, – после паузы призналась Ника. – У меня есть несколько друзей, которым всё давно известно, а подавляющему большинству нет до меня никакого дела, и я не навязываюсь.
– Что ж, считайте меня своим другом, который не знает о вас ничего, – серьёзно промолвил врач. – И, пожалуйста, обращайтесь ко мне по имени.
– Хорошо, – отозвалась Ника, поёжившись, – хотя это будет непросто, ведь вы для меня до сих пор официальное лицо.
И вдруг весело расхохоталась. Смеялся и Дмитрий, с всё большим восторгом вглядываясь в лицо женщины. Разговаривали они долго и постепенно перешли к публикуемым Никой произведениям.
– Понимаете, одно дело читать, – говорил мужчина, – другое – услышать эти же истории из уст автора. Меня очень заинтересовала повесть о вампирах. Вы не могли бы продолжить?
– А где вы остановились?
Он ответил, и Ника сосредоточенно нахмурилась, вспоминая.
– Что ж, пусть будет…
«Каргейр»
Вниз убежало полтора десятка этажей, когда лифт остановился. Пройдя несколько шагов, Арджер дёрнул ручку двери слева, та подалась, и мы очутились в полутёмной прихожей небольшой квартиры.
Искоса посмотрев на вампира, я испугалась: глаза того горели алым пламенем, и было заметно, что он едва сдерживается, чтобы не выпустить клыки.
– Кажется, я несколько ошиблась в отношении этих существ, – мелькнула у меня паническая мысль.
Но в этот момент навстречу вышел Каргейр. Судя по влажным волосам, он только что принял душ, а по сонному виду, собирался ложиться спать. Зрачки его расширились, брызнув красными искрами, он втянул воздух затрепетавшими ноздрями, но тотчас взял себя в руки. Осторожно забрав ношу вздохнувшего с облегчением товарища, Каргейр положил меня на кровать и осмотрел рану.
– Порез неглубокий, – наконец сказал он, – но кровопотеря велика. Арджи, наверняка залиты коридор и лифт. Ты можешь убрать это, дабы не смущать народ?
Тот кивнул и исчез, а Каргейр аккуратно забинтовал мне руку, расспрашивая о произошедшем. Вернулся Арджер.
– Вот уж не думал, – сказал он, усмехаясь, – что окажусь обязан своим вечным существованием человеку. Обычно люди стараются нас уничтожить, а не спасти.
– Ника особенная, – задумчиво произнёс Каргейр, закрепляя концы марлевой ленты, – и способна правильно оценить ситуацию.
Мне показалось, что взгляд его, остановившийся на моём лице, засветился нежностью. Арджер хмыкнул.
– Ну, раз уж она тебе так понравилась, пожалуй, оставлю её здесь.
Не дожидаясь ответа, он вышел, а его собрат, сев рядом, погладил меня по тыльной стороне ладони.
– Всё будет хорошо, – успокаивающе произнёс он, – но сейчас вам надо поспать, иначе далеко вы не уйдёте. Я принесу одеяло.
– А вы им не пользуетесь? – глупо спросила я.
Каргейр улыбнулся.
– Оно сохраняет тепло тела спящего, – сказал он, – а в моём случае сохранять нечего.
И в эту секунду я окончательно осознала, что рядом находится представитель иного, враждебного людям вида, живущий по правилам, отличным от принятых в их среде.
– Вы удовлетворите моё любопытство, – заплетающимся языком поинтересовалась я, – расскажете о себе? И причинах вашего поведения?
Он кивнул.
– Расскажу. Но только, когда вы выспитесь и почувствуете себя человеком.
Укутав меня так бережно, что на мгновение я словно вернулась в детство, Каргейр задёрнул шторы и вышел, притворив дверь. А я соскользнула в сон.
Проснувшись и открыв глаза, я не поняла, где нахожусь. Погружённая в полумрак комната, освещаемая небольшим бра, казалась мне незнакомой. Но постепенно в памяти всплыли и события минувшей ночи, и происшествие в гостевой.
Плечо болело. Взглянув на него, я увидела, что кровь просочилась сквозь бинты, покрыв ткань бурыми пятнами, на фоне которых алели свежие. Я села в кровати. Голова кружилась, в ушах звенело. И ужасно хотелось в туалет. Попытавшись встать, я свалилась на пол, ноги отказывались меня держать.
Но все неприятные ощущения, как и слабость, были мгновенно забыты, когда сорванная с петель входная дверь с грохотом влетела в квартиру. Вскочив, я кинулась в дальний угол и, прижалась к стене, попытавшись стать незаметной. Послышались лёгкие шаги, и на пороге возникла девушка, покусавшая Арджера. Глаза её светились красным, рот щерился, демонстрируя острые клыки.
– Конец! – обречённо подумала я, когда новорожденная упырица двинулась в мою сторону.
Прибежавший на шум Каргейр протянул к ней руки, но та, ловко увернувшись, очутилась рядом со мной. Нашарив на стоящем рядом столике длинный, холодный предмет, я, не раздумывая, воткнула его в грудь нападавшей. Оружие, оказавшееся серебряным кинжалом, вонзившись в мёртвую плоть, мгновенно прервало псевдосуществование нежити. Бесформенным кулём девушка рухнула на пол, а Каргейр, с запозданием оттолкнув меня, произнёс несколько непонятых мною слов. Над останками несчастной взметнулось пламя, и они сгорели мгновенно, ничего не опалив.
Я же, отошедшая от шока, вспомнила, что ранена и слаба. Попытка упасть на ковёр не увенчалась успехом: хозяин успел подхватить меня и, подняв на руки, понёс к кровати. Я замычала.
– Что?
Не в состоянии произнести ни слова, я тыкала пальцем в сторону коридора. Каргейр, наконец, понял и, донеся меня до санузла, осторожно опустил на пол. Уже собираясь выйти, я замерла, услышав чьи-то голоса. Но, уловив знакомые интонации, осторожно приоткрыла дверь и позвала на выручку. Каргейр помог мне добраться до постели и, продолжая беседу, осторожно размотал бинт.
