Покинув особняк Изольды Браун с пробиркой крови Штригеля в кармане, он отомкнул дверь в потайные комнаты резиденции с помощью доверенного ему кода и вступил в святая святых, куда ранее даже ему не позволяли входить.
Портал Менгер увидел сразу, в полутьме трудно было не заметить ярко-голубую дверь. Колебаться он не стал и шагнул через завесу, разделяющую две параллели.
Виктор бездумно водил карандашом по листу бумаги, и на гладкой белой поверхности проступали черты человека, о котором постоянно думал художник. Когда он закончил, на него глянуло печальное лицо Дитриха – такое, каким Прокудин запомнил его в момент прощания. Виктор всё ещё смотрел на созданное им произведение, когда из-за спины его прозвучало:
– Господин Штригель редко бывает таким, обычно он суров и деятелен.
Виктор резко повернулся. Перед ним стоял высокий, коренастый, седеющий мужчина в форме, несколько напоминающей эсэсовскую. Дурные предчувствия охватили Прокудина.
– Вы от него? – спросил он. – С ним что-то случилось?
– К сожалению. Дитрих очень болен, ему нужна ваша помощь.
И представился:
– Меня зовут Оскар Менгер, я начальник личной охраны диктатора. Он счёл нужным довериться мне, потому я здесь.
Гость рассказал Виктору о ситуации, сложившейся за пределами этого мира. Тот взволновался. Взяв пробирку с уже сворачивающейся кровью, мужчина сказал:
– Вам лучше не выходить на улицу, Оскар, ваша форма может смутить людей. Располагайтесь, а я очень скоро вернусь.
Виктор выскочил на улицу и, вызвав электробус, направил его к ближайшей оздоровительной клинике.
Обернулся он, действительно, быстро. Произведя мгновенный анализ, дежурный врач покачал головой и вызвал фармацевта, тотчас же занявшегося изготовлением поддерживающего средства. В его состав, как понял Прокудин из объяснений специалиста, входил витаминно-минеральный комплекс, глюкоза, антиоксиданты и ещё несколько компонентов, о которых Виктор никогда не слышал. Получив необходимые инструкции, он вернулся в мастерскую с полулитровой бутылью и отдал её Оскару. Тот записал рекомендации в блокнот и пожал руку спасителю.
Антиоксидант – вещество, замедляющее процессы окисления в организме, а значит, процесс его старения и умирания.
Когда Менгер направился к завесе, Виктор остановил его.
– Оскар, – позвал он, – передайте Дитриху, что мы тревожимся и ждём его визита.
На мгновение задержавшись на «пороге», охранник козырнул и исчез. Через полчаса он входил в особняк фройляйн Браун.
Вскоре, выписав новую командировочную карту, Виктор и Тиалонай отправились в Гималаи. Расположившись у компьютеров, они целыми днями разыскивали нужную информацию. Исследователи ознакомились со всеми работами умершего недавно историка: трудов оказалось великое множество, они были очень интересны, но ни в одном не упоминалась личность мифического основателя свободного общества. Однако мужчина и мальчик нашли много нового, что мог бы использовать Дитрих, встав во главе Империи, и радовались даже этому.
Десять дней пролетели незаметно, настала пора возвращаться. Оставив в Центре официальную просьбу каждому, у кого есть какие-либо сведения о политике, преобразившем мир, связаться с ними, Виктор и Тиалонай отбыли домой, увозя массу новых документов и впечатлений.
После первого же приёма принесённого снадобья Дитрих почувствовал себя лучше. К нему вернулся аппетит, и Изольда с умилением наблюдала, как ещё недавно безразличный ко всему мужчина ест яйца всмятку и тосты. Она не знала, откуда взялось чудодейственное лекарство, но даже и не подумала поинтересоваться его происхождением. Фройляйн Браун не страдала синдромом излишнего любопытства и умела ждать.
Через несколько дней Дитрих буквально воскрес. Энергия бурлила в нём, однако, опасаясь рецидива, он перестроил рабочий график так, чтобы оставалось время и на физический отдых. Но, оказавшись в резиденции, не смог не перешагнуть грань между мирами. Голубая завеса мерцала, маня к себе, и Дитрих не стал противиться этому зову.
Очутившись в параллельной реальности, Штригель сразу попал в крепкие объятия Виктора. Стосковавшийся друг долго крутил и тискал Дитриха, уверяя, что выглядит он гораздо лучше, чем раньше. Тот счастливо улыбался, радуясь встрече, а Прокудин, схватив отказавшегося от всякого сопротивления товарища за руку, потащил его к остановке электробуса.
В мрачной комнате с опущенными чёрными шторами сидели пятеро мужчин. Один из них – величественный седовласый старец рассеянно перебирал пальцами по столу, не обращая внимания на то, что забытая им сигара, дымящаяся в пепельнице, активно тлеет, и душистый дым время от времени попадает в его широко раздутые ноздри. Двое в нацистской форме неподвижно застыли в креслах, глядя прямо перед собой. Один из одетых в штатское – маленький худой человечек со злым лицом мерил шагами комнату, а второй – черноволосый атлет стоял, опершись о стол, напротив старика.
– До меня дошли сведения, – говорил он, – что Штригель снова участвует в предвыборной гонке, болезнь отступила. Вы понимаете, Деккер, чем это чревато? Боюсь, что вам не удастся удержаться на троне Империи. «Божественный» Дитрих пользуется поддержкой влиятельных людей, для него по инициативе старой крысы Изольды Браун создаются фонды пожертвований, его гуманистическая программа вызывает лишь положительные отклики…
Прервав сам себя, черноволосый прикрикнул на снующего рядом соратника:
– Геббельс, сядь же, в конце концов, от твоих пробежек рябит в глазах.
Тот остановился и зло посмотрел на брюнета.
– Вы занимаетесь тем, что переливаете из пустого в порожнее, – неожиданно басовито для столь щуплого тела рыкнул он. – К чему эти бессмысленные разговоры? И так ясно, что Империя уже не та, люди забыли, что такое война, расслабились и готовы ратовать за любые идеи, кроме фашистских. Да что там говорить, если этот выскочка Штригель попрал законы, принятые фюрером, признал грязных славян полноценными, а за это ему рукоплещут и носят его на руках, значит, наша карта бита.
– Не совсем, – возразил атлет. – Чтобы не было последствий, необходимо устранить причину. Штригеля надо убрать.
– Как? – глухим голосом поинтересовался военный в форме вермахта. – Крюгер, вы не хуже нас осведомлены, что его очень хорошо оберегают. Мало того, люди диктатора готовы отдать жизнь за шефа, всей душой поддерживая его начинания. Если мы откроем стрельбу, то перебьём только охрану, она закроет Штригеля собой. Автомобиль его бронирован, проникнуть в резиденцию невозможно, нас положат у порога. Отравить, внедрив своих людей в штат кухонной прислуги, тоже не выйдет, всё, что подаётся на стол, проверяют на наличие яда. И как же вы хотите его уничтожить?
Вермахт – вооружённые силы нацистской Германии.
– Ищите, да обрящете, – ответил Крюгер, проводя рукой по вспотевшему лбу. – Наверняка у Штригеля есть слабое место, да та же фройляйн Браун, например…
Молчавший до этого момента наци в эсэсовском мундире расхохотавшись, перебил атлета:
– Людвиг, вы либо полный кретин, либо не владеете информацией. Диктатор – альфонс, использующий Изольду для достижения своих целей, а эта несчастная старая женщина, помешанная на молодом любовнике, не может ему отказать. Убив или захватив её, мы ничего не изменим. Уверен, что он и пальцем не шевельнёт для её спасения.
Раздался стон старика:
– И Вилли, мой Вилли переметнулся. Он всегда твердил мне, что времена уже не те, и от геноцида пора отказаться, но я, несмотря на чувства к нему, твёрдо стоял на своём. И вот теперь, когда появился деятель, мыслящий так же, как он, Вилли бросил меня, ушёл к новому божеству, полюбил его...
Кровный и политический наследник Пауля Йозефа Геббельса остановился перед Деккером и прошипел тому в лицо:
– Ты, мой дорогой Зак, путаешь политику с личными гомосексуальными пристрастиями. Твой Вилли – расчётливое ничтожество. Шефер пошёл за Штригелем не потому, что влюбился в его молодой зад. Вовремя присоединившись к так называемой прогрессивной партии, он рано или поздно получит власть, а также известность, менее печальную, чем обрёл при тебе.
Пауль Й. Геббельс(1897-1945) – высокопоставленный лидер нацистской партии, ближайший соратник Гитлера.
– Господа, господа, – строго произнёс эсэсовец, – прекратите склоку. Нам необходимо принять решение, а не выцарапать друг другу глаза.
– Я настаиваю на том, чтобы изыскать возможности и уничтожить Штригеля, Вольф, – настаивал Крюгер.
– Согласен, – сказал тот, – другого выхода я не вижу. Жаль, конечно, что у него нет настоящих привязанностей, с этой стороны нам на отступника не повлиять, но убить даже хорошо охраняемого человека всё же можно. Если очень постараться. Итак, господа, задача поставлена, ищите решение.
Поднявшись, Вольф Капп оправил мундир и покинул комнату. За ним двинулся и второй офицер. Остановившись на пороге, он обернулся и заявил:
– Вы совершенно не прислушиваетесь к голосу разума, господа. То, что вы задумали, невыполнимо. Я буду рад вашим успехам, но участвовать в заведомо провальном деле не собираюсь…
Геббельс оборвал его, завизжав:
– Вы станете предателем, Раупах?! Вы посмеете противиться решению Совета?!
Военный с презрением смотрел на брызжущего слюной карлика а когда тот выдохся, спокойно ответил:
– Я никогда не был изменником и следую заветам фюрера, но если вы ещё раз позволите себе меня оскорбить, перейду на сторону Штригеля, чтобы вас раздавить.
И вышел, аккуратно прикрыв дверь. Геббельс упал в кресло, ошеломлённо глядя на место, где только что стоял оппонент.
– Не перегибай палку, Эрик, – усмехаясь, посоветовал Крюгер, – у нас не так много сторонников, чтобы терять их из-за глупой вспыльчивости. Остынь. Главное, чтобы Раупах не мешал, а будет он помогать или нет, неважно.
– Ты прав, Людвиг.
Успокоившийся Геббельс поднялся и снова зашагал по помещению.
– Давайте лучше подумаем, как нам достать Штригеля…
– И откройте шторы, господа, мне кажется, что я в склепе, – прозвучал дребезжащий голос императора.
Крюгер с раздражением нажал кнопку, включающую механизм, и, заняв место за столом, вопросительно уставился на собеседников.
Это был демонстрационный отрывок. Продолжение можно узнать, заглянув в указанные ниже интернет-магазины. Впереди книга 2: Возрождение. Последняя битва.
Портал Менгер увидел сразу, в полутьме трудно было не заметить ярко-голубую дверь. Колебаться он не стал и шагнул через завесу, разделяющую две параллели.
Виктор бездумно водил карандашом по листу бумаги, и на гладкой белой поверхности проступали черты человека, о котором постоянно думал художник. Когда он закончил, на него глянуло печальное лицо Дитриха – такое, каким Прокудин запомнил его в момент прощания. Виктор всё ещё смотрел на созданное им произведение, когда из-за спины его прозвучало:
– Господин Штригель редко бывает таким, обычно он суров и деятелен.
Виктор резко повернулся. Перед ним стоял высокий, коренастый, седеющий мужчина в форме, несколько напоминающей эсэсовскую. Дурные предчувствия охватили Прокудина.
– Вы от него? – спросил он. – С ним что-то случилось?
– К сожалению. Дитрих очень болен, ему нужна ваша помощь.
И представился:
– Меня зовут Оскар Менгер, я начальник личной охраны диктатора. Он счёл нужным довериться мне, потому я здесь.
Гость рассказал Виктору о ситуации, сложившейся за пределами этого мира. Тот взволновался. Взяв пробирку с уже сворачивающейся кровью, мужчина сказал:
– Вам лучше не выходить на улицу, Оскар, ваша форма может смутить людей. Располагайтесь, а я очень скоро вернусь.
Виктор выскочил на улицу и, вызвав электробус, направил его к ближайшей оздоровительной клинике.
Обернулся он, действительно, быстро. Произведя мгновенный анализ, дежурный врач покачал головой и вызвал фармацевта, тотчас же занявшегося изготовлением поддерживающего средства. В его состав, как понял Прокудин из объяснений специалиста, входил витаминно-минеральный комплекс, глюкоза, антиоксиданты и ещё несколько компонентов, о которых Виктор никогда не слышал. Получив необходимые инструкции, он вернулся в мастерскую с полулитровой бутылью и отдал её Оскару. Тот записал рекомендации в блокнот и пожал руку спасителю.
Антиоксидант – вещество, замедляющее процессы окисления в организме, а значит, процесс его старения и умирания.
Когда Менгер направился к завесе, Виктор остановил его.
– Оскар, – позвал он, – передайте Дитриху, что мы тревожимся и ждём его визита.
На мгновение задержавшись на «пороге», охранник козырнул и исчез. Через полчаса он входил в особняк фройляйн Браун.
Вскоре, выписав новую командировочную карту, Виктор и Тиалонай отправились в Гималаи. Расположившись у компьютеров, они целыми днями разыскивали нужную информацию. Исследователи ознакомились со всеми работами умершего недавно историка: трудов оказалось великое множество, они были очень интересны, но ни в одном не упоминалась личность мифического основателя свободного общества. Однако мужчина и мальчик нашли много нового, что мог бы использовать Дитрих, встав во главе Империи, и радовались даже этому.
Десять дней пролетели незаметно, настала пора возвращаться. Оставив в Центре официальную просьбу каждому, у кого есть какие-либо сведения о политике, преобразившем мир, связаться с ними, Виктор и Тиалонай отбыли домой, увозя массу новых документов и впечатлений.
После первого же приёма принесённого снадобья Дитрих почувствовал себя лучше. К нему вернулся аппетит, и Изольда с умилением наблюдала, как ещё недавно безразличный ко всему мужчина ест яйца всмятку и тосты. Она не знала, откуда взялось чудодейственное лекарство, но даже и не подумала поинтересоваться его происхождением. Фройляйн Браун не страдала синдромом излишнего любопытства и умела ждать.
Через несколько дней Дитрих буквально воскрес. Энергия бурлила в нём, однако, опасаясь рецидива, он перестроил рабочий график так, чтобы оставалось время и на физический отдых. Но, оказавшись в резиденции, не смог не перешагнуть грань между мирами. Голубая завеса мерцала, маня к себе, и Дитрих не стал противиться этому зову.
Очутившись в параллельной реальности, Штригель сразу попал в крепкие объятия Виктора. Стосковавшийся друг долго крутил и тискал Дитриха, уверяя, что выглядит он гораздо лучше, чем раньше. Тот счастливо улыбался, радуясь встрече, а Прокудин, схватив отказавшегося от всякого сопротивления товарища за руку, потащил его к остановке электробуса.
В мрачной комнате с опущенными чёрными шторами сидели пятеро мужчин. Один из них – величественный седовласый старец рассеянно перебирал пальцами по столу, не обращая внимания на то, что забытая им сигара, дымящаяся в пепельнице, активно тлеет, и душистый дым время от времени попадает в его широко раздутые ноздри. Двое в нацистской форме неподвижно застыли в креслах, глядя прямо перед собой. Один из одетых в штатское – маленький худой человечек со злым лицом мерил шагами комнату, а второй – черноволосый атлет стоял, опершись о стол, напротив старика.
– До меня дошли сведения, – говорил он, – что Штригель снова участвует в предвыборной гонке, болезнь отступила. Вы понимаете, Деккер, чем это чревато? Боюсь, что вам не удастся удержаться на троне Империи. «Божественный» Дитрих пользуется поддержкой влиятельных людей, для него по инициативе старой крысы Изольды Браун создаются фонды пожертвований, его гуманистическая программа вызывает лишь положительные отклики…
Прервав сам себя, черноволосый прикрикнул на снующего рядом соратника:
– Геббельс, сядь же, в конце концов, от твоих пробежек рябит в глазах.
Тот остановился и зло посмотрел на брюнета.
– Вы занимаетесь тем, что переливаете из пустого в порожнее, – неожиданно басовито для столь щуплого тела рыкнул он. – К чему эти бессмысленные разговоры? И так ясно, что Империя уже не та, люди забыли, что такое война, расслабились и готовы ратовать за любые идеи, кроме фашистских. Да что там говорить, если этот выскочка Штригель попрал законы, принятые фюрером, признал грязных славян полноценными, а за это ему рукоплещут и носят его на руках, значит, наша карта бита.
– Не совсем, – возразил атлет. – Чтобы не было последствий, необходимо устранить причину. Штригеля надо убрать.
– Как? – глухим голосом поинтересовался военный в форме вермахта. – Крюгер, вы не хуже нас осведомлены, что его очень хорошо оберегают. Мало того, люди диктатора готовы отдать жизнь за шефа, всей душой поддерживая его начинания. Если мы откроем стрельбу, то перебьём только охрану, она закроет Штригеля собой. Автомобиль его бронирован, проникнуть в резиденцию невозможно, нас положат у порога. Отравить, внедрив своих людей в штат кухонной прислуги, тоже не выйдет, всё, что подаётся на стол, проверяют на наличие яда. И как же вы хотите его уничтожить?
Вермахт – вооружённые силы нацистской Германии.
– Ищите, да обрящете, – ответил Крюгер, проводя рукой по вспотевшему лбу. – Наверняка у Штригеля есть слабое место, да та же фройляйн Браун, например…
Молчавший до этого момента наци в эсэсовском мундире расхохотавшись, перебил атлета:
– Людвиг, вы либо полный кретин, либо не владеете информацией. Диктатор – альфонс, использующий Изольду для достижения своих целей, а эта несчастная старая женщина, помешанная на молодом любовнике, не может ему отказать. Убив или захватив её, мы ничего не изменим. Уверен, что он и пальцем не шевельнёт для её спасения.
Раздался стон старика:
– И Вилли, мой Вилли переметнулся. Он всегда твердил мне, что времена уже не те, и от геноцида пора отказаться, но я, несмотря на чувства к нему, твёрдо стоял на своём. И вот теперь, когда появился деятель, мыслящий так же, как он, Вилли бросил меня, ушёл к новому божеству, полюбил его...
Кровный и политический наследник Пауля Йозефа Геббельса остановился перед Деккером и прошипел тому в лицо:
– Ты, мой дорогой Зак, путаешь политику с личными гомосексуальными пристрастиями. Твой Вилли – расчётливое ничтожество. Шефер пошёл за Штригелем не потому, что влюбился в его молодой зад. Вовремя присоединившись к так называемой прогрессивной партии, он рано или поздно получит власть, а также известность, менее печальную, чем обрёл при тебе.
Пауль Й. Геббельс(1897-1945) – высокопоставленный лидер нацистской партии, ближайший соратник Гитлера.
– Господа, господа, – строго произнёс эсэсовец, – прекратите склоку. Нам необходимо принять решение, а не выцарапать друг другу глаза.
– Я настаиваю на том, чтобы изыскать возможности и уничтожить Штригеля, Вольф, – настаивал Крюгер.
– Согласен, – сказал тот, – другого выхода я не вижу. Жаль, конечно, что у него нет настоящих привязанностей, с этой стороны нам на отступника не повлиять, но убить даже хорошо охраняемого человека всё же можно. Если очень постараться. Итак, господа, задача поставлена, ищите решение.
Поднявшись, Вольф Капп оправил мундир и покинул комнату. За ним двинулся и второй офицер. Остановившись на пороге, он обернулся и заявил:
– Вы совершенно не прислушиваетесь к голосу разума, господа. То, что вы задумали, невыполнимо. Я буду рад вашим успехам, но участвовать в заведомо провальном деле не собираюсь…
Геббельс оборвал его, завизжав:
– Вы станете предателем, Раупах?! Вы посмеете противиться решению Совета?!
Военный с презрением смотрел на брызжущего слюной карлика а когда тот выдохся, спокойно ответил:
– Я никогда не был изменником и следую заветам фюрера, но если вы ещё раз позволите себе меня оскорбить, перейду на сторону Штригеля, чтобы вас раздавить.
И вышел, аккуратно прикрыв дверь. Геббельс упал в кресло, ошеломлённо глядя на место, где только что стоял оппонент.
– Не перегибай палку, Эрик, – усмехаясь, посоветовал Крюгер, – у нас не так много сторонников, чтобы терять их из-за глупой вспыльчивости. Остынь. Главное, чтобы Раупах не мешал, а будет он помогать или нет, неважно.
– Ты прав, Людвиг.
Успокоившийся Геббельс поднялся и снова зашагал по помещению.
– Давайте лучше подумаем, как нам достать Штригеля…
– И откройте шторы, господа, мне кажется, что я в склепе, – прозвучал дребезжащий голос императора.
Крюгер с раздражением нажал кнопку, включающую механизм, и, заняв место за столом, вопросительно уставился на собеседников.
Это был демонстрационный отрывок. Продолжение можно узнать, заглянув в указанные ниже интернет-магазины. Впереди книга 2: Возрождение. Последняя битва.
