Вэллия принялась быстро снимать одежду. Помочь ей было некому, и она провозилась дольше. На голое тело через голову надела дорогой подарок и осторожно, словно боясь порвать, разгладила шёлковую ткань на животе, ногах. Здорово! Как же льнёт она к телу, как приятна она на ощупь, как ласкает кожу. Конечно, бабушка баронессы была чуточку покрупнее, и сорочка свободно сидела на плечах, не стесняя движений, а, может быть, она и была такой свободной.
А как хорошо мастерица угадала с кружевом. Всё неслучайно. Конечно. Шёлковая ткань при свете свечи просвечивалась насквозь и там, в тех местах, где тело надо было скрыть от глаз, и были сделаны искусные кружева. Они были достаточно плотными и одновременно мягкими на ощупь. Здорово! Как здорово! Как раз на груди и вниз...
– Ничего себе... – услышала она за спиной и резко обернулась. Господи, Боже мой! Ниард! Она даже не слышала, как он вошёл... Быстро закрылась руками от его глаз и не могла отвести взгляда от его изумлённого лица.
– Ой! Отвернись, пожалуйста, Ниард...
Он отвернулся, но даже этих мгновений ему хватило увидеть всё, что можно было, а, что не увидел, дополнила фантазия. Во рту пересохло и дыхание перехватило. Что она делает с ним? Что делает?
– Закрываться надо, если что... – прошептал сухими губами.
– Извини, я не думала, что ты так быстро придёшь, – Вэллия оправдывалась, впопыхах переодевалась в свою обычную сорочку, а дорогой подарок оставила пока на кровати, – обычно ты приходил позже... Прости.
– Завтра утром мы планировали выехать пораньше... – Он говорил шёпотом, всё ещё помня её такой, какой увидел при свете свеч, так и стояла в глазах её спина, тонкий шёлк и кружева. – Где ты взяла это?
– Что? А... Это мне Лоран сейчас буквально подарила. Это её бабушки... Она была герцогиней, представляешь?
– Дорогой подарок.
– Да, я говорила ей, но она хотела для тебя... – Осеклась, поняла, что проболталась, что обидит его. – Я же не могла сказать ей, что мы... – добавила, хотя и понимала, что этими словами может сделать только хуже. – О, Боже...
Ниард обернулся к ней, чуть нахмурив брови.
– Прости меня... – Вэллия опустила взгляд и глянула исподлобья, но Ниард теперь смотрел не на неё, а на ночную рубашку, оставленную на постели. – Я уберу... Если хочешь, я верну её обратно? Завтра же... – Вэллия торопливо стала сворачивать подарок, запихивая разбросанные по покрывалу постели лепестки цветов. Ниард молчал, наблюдая за ней, а сейчас жена его была в сильно свободной бесформенной рубашке с глухим воротом и длинными рукавами. Есть с чем сравнить.
Вэллия под его взглядом забралась под одеяло, от смущения покусывая губы. Как глупо получилось... Как глупо.
– Гаси свет, я приду позже... – выдохнул как-то сипло, незнакомо. Ушёл.
Вэллия задула свечу. Сегодня почитать Молитвенник не получится, она почитает молитвы про себя. Что это он? Он ведь пришёл ложиться спать, завтра рано вставать собирался, а сам? Передумал... Конечно, где ему теперь заснуть после такого...
«Завтра же верну её обратно... Извинюсь и обязательно верну...»
* * * * *
Но завтрашний день обрушился на голову новыми проблемами: на рассвете в замок хлынул поток беженцев – крестьяне, повозки, скот. Когда Вэллия всё это увидела, от растерянности и страха долго не могла найти слов.
– Где господин? – спросила первого попавшегося на дворе слугу.
– Они уехали с господином бароном ещё до рассвета.
– Куда? Когда вернутся? – Но слуга только пожал плечами. А люди всё входили и входили в ворота замка.
Надо было что-то делать, куда-то размещать людей, скот, не сеять паники и страха. А как это делать, когда у самой сердце заходится?
– Где Ниард, Боже мой? – шептала Вэллия, провожая глазами проходящих мимо людей. Крестьяне. Огромные от ужаса глаза детей, измученные усталые лица, ревущий от страха скот. – Где ты? Где ты пропадаешь? Я же ничего не знаю...
– Госпожа! Госпожа, что прикажете делать? – Главный конюх, жуя сухие губы, выжидательно смотрел ей в лицо.
– Скот надо переписать, у кого что, и убрать на скотный двор, лошадей – в конюшни, – заговорила Вэллия срывающимся шёпотом. – Найдите того, кто писать умеет...
– Хорошо. Это понятно. – Конюх согласно кивнул.
– Я... Я тебя назначаю отвечать за это. Чтоб ничто не потерялось, и не было скандалов.
– Хорошо-хорошо.
Вэллия помолчала, вглядываясь в лица идущих людей. Молодая крестьянка, прижимающая к груди младенца, затравленно глянула в глаза маркграфини.
– Женщин с маленькими детьми отправьте в госпиталь, отец Валериан говорил, там есть места... Если там есть нищие или гости, пусть освободят места, пускать только женщин с детьми.
– Хорошо, госпожа. – Конюх снова согласно кивнул головой.
– Для этого я пошлю Геллу, она справится.
– Ладно. Что делать с людьми?
Вэллия растерянно оглянулась, рядом, отбившись от всех, стояла и плакала навзрыд маленькая девочка, может быть всего годков трёх отроду. Матери её нигде не было видно, громкий детский крик разрывал сердце.
– Людей... – повторила Вэллия. – Размещайте, наверное, пока здесь. У нас же есть пустые постройки – амбары, склады – давайте, туда. Будет крыша над головой, хорошо хоть, лето... Господин вернётся скоро, он скажет, что делать... Берите людей, всех, кого нужно для помощи...
– Хорошо, госпожа. Мы пока начнём... – Пошёл, сразу же подзывая к себе нескольких дворовых слуг, бывших сейчас здесь.
Вэллия нахмуренно обернулась на плачущего ребёнка, матери всё ещё не было. Как, как же так? Ребёнок разрывается, а матери нет... Она подхватила девочку на руки, прижала к себе, принялась успокаивать, шептала быстро срывающимся голосом:
– Тихо, тихо, не плачь, милая моя, всё хорошо... Мама найдётся, она обязательно найдётся...
Гладила ребёнка по спине, стараясь передать тепло своих рук, а сама не могла отвести глаз от людского потока. Где эти люди будут жить? Чем их кормить? Насколько это затянется? Господи, Господи, Боже мой... Зачем, зачем была нужна эта война, кому это надо? Уже столько дней, а от отца из Дарна нет и весточки. Придёт ли он на помощь, будет ли вообще помогать?
Вместе с людским потоком в воротах замка показались всадники. Господи, какое счастье! Среди них Вэллия узнала Ниарда. Это он! И необыкновенное облегчение охватило сердце, словно снялся груз с плеч. Пусть теперь он решает это, а дядя Дарл поможет ему. Во все глаза смотрела на Ниарда и радовалась его появлению, будто уже боялась, что он может не вернуться. Ниард... Сейчас он казался ей самым красивым на свете, самым родным. Он поможет этим людям, он сможет что-то сделать, чего не могла сделать она. Восторженно следила глазами, как всадники пробираются через людей и повозки, как слуги подхватывают коней под уздцы, как спешиваются приехавшие.
И Ниард казался ей самым красивым, самым умелым и ловким. Как подаёт он повод груму-мальчишке, как говорит что-то оруженосцу, как поправляет пряжку плаща у горла и советуется с бароном Дарлом...
Вэллия поймала себя на мысли, что смотрит на него совсем не так, как смотрела всё это время – зимой, месяц назад, да даже вчера! Что это с ней?
Девочка на её руках успокоилась и только сильно вздрагивала после рыданий, а Вэллия продолжала машинально поглаживать её по спине. Сама не могла взгляд отвести от своего мужа.
Тот смотрел на людей, идущих в замок, и краем уха слушал конюха. Вряд ли он знал, что Вэллия смотрит на него, разве отличалась она сильно от других женщин здесь?
Наконец, совсем случайно взгляды их встретились. Они смотрели друг на друга через поток идущих беженцев. Он – немного удивлённо и растерянно, ведь он не ожидал увидеть её здесь, да ещё с каким-то чужим ребёнком на руках. Она – восторженно, с радостью, знала, что теперь будет, кому взять на себя ответственность, что рядом кто-то старше и главнее её, кто сумеет со всем справиться.
Ниард пошёл к ней, наперерез пересекая поток беженцев, открыто смотрел в лицо, не сводя взгляда. Крытая повозка, запряжённая быками, скрыла его, а когда проехала, Ниард оказался прямо перед лицом Вэллии.
– Ты что тут? – спросил первым.
Она пожала плечами и криво улыбнулась одной стороной губ.
– Вас не было, надо было что-то делать...
– М-м, – он согласно кивнул головой. – Ивон сказал мне, что ты распорядилась сделать. Молодец. Всё правильно. Я и не думал, что ты надумаешь в это вникать.
– Вас же не было, вы уехали, хоть бы дядя Дарл остался, а так... Что будет с этими людьми?
– Ничего, они просто переждут войну здесь, мужчины, скорее всего, пойдут на стены, если начнётся штурм, да и женщинам работа найдётся, надо будет ухаживать за скотом, кормить мужчин, да и дети... – Окинул взглядом фигурку девочки на руках Вэллии, нахмурился. – Чья это?
– Она потерялась, я не знаю, где её мать. Она сильно плакала, и я подобрала её. – Вэллия пересадила девочку на другую руку и поправила сбившееся платье.
– А если мать так и не найдётся?
– Такое может быть? – Она удивилась.
– Конечно.
Вэллия задумалась на миг, представляя себе такую ситуацию. И что, если она оставит её себе, он её не поймёт? Выгонит её?
– Я оставлю её себе. Ты будешь против?
Он пожал плечами, словно говоря ей: «Как хочешь, это твоё дело...» И Вэллия ощутила, как колыхнулись в ней с новой силой те чувства, которые она вот-вот только испытала по отношению к нему. Он не запретит ей взять эту крестьянскую девочку, он добрый, он всё поймёт.
– Давай, я возьму её, она тяжелая... – предложил вдруг Ниард и, прежде, чем Вэллия успела хоть что-то в удивлении понять, снял ребёнка с рук, что-то заговорил негромко, поправляя платье и шнуровку у горла девочки.
Сказать, что Вэллия была поражена – ничего не сказать. Вот так легко он забрал ребёнка, так легко общается с ним, и она даже не боится его, просто следит за его руками!
– Ты умеешь обращаться с детьми? – подавив удивление, спросила Вэллия.
– У меня же был племянник, сын Роналда, Маркус, ему было всего шесть лет, когда он... – не договорил, нахмурился, и взгляд его помрачнел. Вэллия вспомнила, конечно, она знала, маленький Маркус и его родители умерли в годы последней эпидемии, лет пять назад. А Ниарду было тогда семнадцать. Вэллия уже успела ознакомиться с местными хрониками. Ему пришлось принять титул и замок...
Она спросила неожиданно:
– Ты хотел бы своего ребёнка? – Ниард медленно перевёл на её лицо взгляд тёмных глаз. Она стушевалась и быстро заговорила: – Я понимаю, извини, не от меня, конечно, может быть, от неё... от той... Хотел бы сына от неё?
– Зачем ты задаёшь такие вопросы? Ты же ничего не знаешь. Ты просто надумала себе невесть что... Какая любовь? Какие дети? Кто тебе сказал, что я тайно в кого-то влюблён? Что за глупости?
– Извини, я совсем не хотела обидеть тебя... – Вэллия потупилась и кончиками пальцев коснулась барбета на подбородке. «Что же с тобой тогда, как не любовь к другой? Ведь я же знаю, что у тебя есть другая. Ты избегаешь только меня, вспомни, что было сегодня ночью, когда ты застал меня в той ночной рубашке. Я же видела... Ты сразу сбежал, как от огня. Ты боишься изменять ей, её памяти, со мной...»
– Мари! Мари, девочка моя! – Молодая крестьянка с яркими голубыми глазами кинулась к ним из толпы беженцев. – Господин! – С восторгом глядела в лицо маркграфа, перевела взгляд на Вэллию: – Госпожа! Миледи... Это моя Мари, моя девочка, вы нашли её, я искала её... Моя сестра потеряла её в толкучке... Я вам так благодарна... Вы позволите? – Она протянула руки к девочке, и маленькая Мари сама потянулась к матери. – Спасибо, спасибо вам...
Ниард отдал девочку и добавил:
– Внимательнее надо с ребёнком.
Голубоглазая мать только улыбнулась виновато и обняла девочку, прижала к себе, побежала к мужу – высокому парню с всклокоченными волосами. Когда маленькая Мари вырастет, она будет красивой девочкой, крестьянкой.
Ниард проводил семью Мари глазами и перевёл взгляд на лицо Вэллии.
– Ты спрашивала меня, хотел бы я своего ребёнка, хотел бы я сына, да, хотел бы...
Она сумела выдержать его взгляд и спросила:
– А если бы я родила того ребёнка, ты бы принял его или нет?
Он долго молчал, глядя ей в глаза, и Вэллия уже жалела о заданном вопросе. Глупо. Как же глупо. Ну почему язык всегда опережает мысли? Сейчас он точно скажет ей что-нибудь резкое.
– Наверное, он был бы не виноват, что его отец оказался подлецом. А ты хотела бы, чтобы он родился? Ты хотела бы сына от такого отца, от того, кто... – запнулся, не договорив.
Вэллия хмыкнула, поджимая дрожащие губы, она поняла, что он хотел сказать, но не смог, перешла на шёпот:
– Сначала я благодарила Бога, что он забрал его, мой позор, но иногда... иногда я жалею... У меня был бы сын, и какая разница, кто был бы его отцом, правда?
Ниард отрицательно покачал головой.
– Я не знаю, но что ни делается, всё делается к лучшему. И там Господу виднее, нужен ли он был тебе, этот ребёнок.
– Наверное, ты прав, – Вэллия согласно двинула подбородком.
Шла война, люди бежали от смерти, а они стояли и разговаривали на такие темы, на которые не разговаривали ни разу за все месяцы жизни под одной крышей. Почему? Неужели эта самая война была в этом виновата? Предчувствие того, что больше не будет времени, не удастся больше поговорить вот так, как сейчас?
– К обеду они будут здесь... – первым опять заговорил Ниард, и Вэллия долго не могла понять, о чём он говорит.
– К обеду? – догадалась. – Так быстро?
– Мы видели их... и их много...
– О, Боже, – вырвалось у Вэллии само собой. – Уже к обеду... – повторила растерянно.
– Люди зайдут, и мы закроем ворота. Кто знает, когда они снова будут открыты. Берг будет в осаде уже к вечеру... Если ты хочешь, ты можешь уехать к отцу, ты ещё успеешь, я дам людей...
– Нет! – перебила его Вэллия. – Я никуда не поеду! Если я уеду, отец вообще не придёт вам на помощь, пойми это!
– А из-за тебя придёт?
– Я надеюсь... – прошептала.
– Я тоже хотел бы надеяться на это, хотя бы надеяться.
– А что дядя Дарл? Он останется?
– Останется, – кивнул, глядя на людей вокруг. Поток беженцев в воротах иссяк, лишь единицы отставших ещё вгоняли коз и вносили на руках плачущих детей. – Это его решение, – продолжил маркграф. – Я предлагал ему уехать. Может, тебе стоит передумать? Я сам ещё плохо представляю, что это будет. Люди верят в Берг, поэтому и идут сюда, а я не знаю, выдержим ли мы эту осаду, хватит ли нам сил? Уезжай, Вэллия, – попросил вдруг мягко, и от этого его негромкого голоса у Вэллии защемило в сердце: он боялся за неё! – Я не знаю, кто выживет здесь, и лучше быть подальше отсюда.
– Нет... – медленно протянула она, отрицательно качая головой. – Я останусь. Если остаёшься ты, дядя Дарл – я тоже останусь.
– Я же не могу уехать! – Он повысил голос, пытаясь пробиться через её упрямство. – К чему это геройство? Это глупо! По меньшей мере – глупо! Пойми это, тебе здесь не место... Женщинам вообще не место на войне, да и... – осёкся и не договорил, сверкнув глазами недовольно. – У меня вообще плохое предчувствие. Я сам ни разу не держал осаду в Берге, может быть, его переоценивают. Понимаешь это? Если Доранн придёт сюда, ты – дочь его заклятого врага, ты подведёшь своего отца. Ты можешь себе представить, что он потребует от графа за тебя?
А как хорошо мастерица угадала с кружевом. Всё неслучайно. Конечно. Шёлковая ткань при свете свечи просвечивалась насквозь и там, в тех местах, где тело надо было скрыть от глаз, и были сделаны искусные кружева. Они были достаточно плотными и одновременно мягкими на ощупь. Здорово! Как здорово! Как раз на груди и вниз...
– Ничего себе... – услышала она за спиной и резко обернулась. Господи, Боже мой! Ниард! Она даже не слышала, как он вошёл... Быстро закрылась руками от его глаз и не могла отвести взгляда от его изумлённого лица.
– Ой! Отвернись, пожалуйста, Ниард...
Он отвернулся, но даже этих мгновений ему хватило увидеть всё, что можно было, а, что не увидел, дополнила фантазия. Во рту пересохло и дыхание перехватило. Что она делает с ним? Что делает?
– Закрываться надо, если что... – прошептал сухими губами.
– Извини, я не думала, что ты так быстро придёшь, – Вэллия оправдывалась, впопыхах переодевалась в свою обычную сорочку, а дорогой подарок оставила пока на кровати, – обычно ты приходил позже... Прости.
– Завтра утром мы планировали выехать пораньше... – Он говорил шёпотом, всё ещё помня её такой, какой увидел при свете свеч, так и стояла в глазах её спина, тонкий шёлк и кружева. – Где ты взяла это?
– Что? А... Это мне Лоран сейчас буквально подарила. Это её бабушки... Она была герцогиней, представляешь?
– Дорогой подарок.
– Да, я говорила ей, но она хотела для тебя... – Осеклась, поняла, что проболталась, что обидит его. – Я же не могла сказать ей, что мы... – добавила, хотя и понимала, что этими словами может сделать только хуже. – О, Боже...
Ниард обернулся к ней, чуть нахмурив брови.
– Прости меня... – Вэллия опустила взгляд и глянула исподлобья, но Ниард теперь смотрел не на неё, а на ночную рубашку, оставленную на постели. – Я уберу... Если хочешь, я верну её обратно? Завтра же... – Вэллия торопливо стала сворачивать подарок, запихивая разбросанные по покрывалу постели лепестки цветов. Ниард молчал, наблюдая за ней, а сейчас жена его была в сильно свободной бесформенной рубашке с глухим воротом и длинными рукавами. Есть с чем сравнить.
Вэллия под его взглядом забралась под одеяло, от смущения покусывая губы. Как глупо получилось... Как глупо.
– Гаси свет, я приду позже... – выдохнул как-то сипло, незнакомо. Ушёл.
Вэллия задула свечу. Сегодня почитать Молитвенник не получится, она почитает молитвы про себя. Что это он? Он ведь пришёл ложиться спать, завтра рано вставать собирался, а сам? Передумал... Конечно, где ему теперь заснуть после такого...
«Завтра же верну её обратно... Извинюсь и обязательно верну...»
* * * * *
Глава 22
Но завтрашний день обрушился на голову новыми проблемами: на рассвете в замок хлынул поток беженцев – крестьяне, повозки, скот. Когда Вэллия всё это увидела, от растерянности и страха долго не могла найти слов.
– Где господин? – спросила первого попавшегося на дворе слугу.
– Они уехали с господином бароном ещё до рассвета.
– Куда? Когда вернутся? – Но слуга только пожал плечами. А люди всё входили и входили в ворота замка.
Надо было что-то делать, куда-то размещать людей, скот, не сеять паники и страха. А как это делать, когда у самой сердце заходится?
– Где Ниард, Боже мой? – шептала Вэллия, провожая глазами проходящих мимо людей. Крестьяне. Огромные от ужаса глаза детей, измученные усталые лица, ревущий от страха скот. – Где ты? Где ты пропадаешь? Я же ничего не знаю...
– Госпожа! Госпожа, что прикажете делать? – Главный конюх, жуя сухие губы, выжидательно смотрел ей в лицо.
– Скот надо переписать, у кого что, и убрать на скотный двор, лошадей – в конюшни, – заговорила Вэллия срывающимся шёпотом. – Найдите того, кто писать умеет...
– Хорошо. Это понятно. – Конюх согласно кивнул.
– Я... Я тебя назначаю отвечать за это. Чтоб ничто не потерялось, и не было скандалов.
– Хорошо-хорошо.
Вэллия помолчала, вглядываясь в лица идущих людей. Молодая крестьянка, прижимающая к груди младенца, затравленно глянула в глаза маркграфини.
– Женщин с маленькими детьми отправьте в госпиталь, отец Валериан говорил, там есть места... Если там есть нищие или гости, пусть освободят места, пускать только женщин с детьми.
– Хорошо, госпожа. – Конюх снова согласно кивнул головой.
– Для этого я пошлю Геллу, она справится.
– Ладно. Что делать с людьми?
Вэллия растерянно оглянулась, рядом, отбившись от всех, стояла и плакала навзрыд маленькая девочка, может быть всего годков трёх отроду. Матери её нигде не было видно, громкий детский крик разрывал сердце.
– Людей... – повторила Вэллия. – Размещайте, наверное, пока здесь. У нас же есть пустые постройки – амбары, склады – давайте, туда. Будет крыша над головой, хорошо хоть, лето... Господин вернётся скоро, он скажет, что делать... Берите людей, всех, кого нужно для помощи...
– Хорошо, госпожа. Мы пока начнём... – Пошёл, сразу же подзывая к себе нескольких дворовых слуг, бывших сейчас здесь.
Вэллия нахмуренно обернулась на плачущего ребёнка, матери всё ещё не было. Как, как же так? Ребёнок разрывается, а матери нет... Она подхватила девочку на руки, прижала к себе, принялась успокаивать, шептала быстро срывающимся голосом:
– Тихо, тихо, не плачь, милая моя, всё хорошо... Мама найдётся, она обязательно найдётся...
Гладила ребёнка по спине, стараясь передать тепло своих рук, а сама не могла отвести глаз от людского потока. Где эти люди будут жить? Чем их кормить? Насколько это затянется? Господи, Господи, Боже мой... Зачем, зачем была нужна эта война, кому это надо? Уже столько дней, а от отца из Дарна нет и весточки. Придёт ли он на помощь, будет ли вообще помогать?
Вместе с людским потоком в воротах замка показались всадники. Господи, какое счастье! Среди них Вэллия узнала Ниарда. Это он! И необыкновенное облегчение охватило сердце, словно снялся груз с плеч. Пусть теперь он решает это, а дядя Дарл поможет ему. Во все глаза смотрела на Ниарда и радовалась его появлению, будто уже боялась, что он может не вернуться. Ниард... Сейчас он казался ей самым красивым на свете, самым родным. Он поможет этим людям, он сможет что-то сделать, чего не могла сделать она. Восторженно следила глазами, как всадники пробираются через людей и повозки, как слуги подхватывают коней под уздцы, как спешиваются приехавшие.
И Ниард казался ей самым красивым, самым умелым и ловким. Как подаёт он повод груму-мальчишке, как говорит что-то оруженосцу, как поправляет пряжку плаща у горла и советуется с бароном Дарлом...
Вэллия поймала себя на мысли, что смотрит на него совсем не так, как смотрела всё это время – зимой, месяц назад, да даже вчера! Что это с ней?
Девочка на её руках успокоилась и только сильно вздрагивала после рыданий, а Вэллия продолжала машинально поглаживать её по спине. Сама не могла взгляд отвести от своего мужа.
Тот смотрел на людей, идущих в замок, и краем уха слушал конюха. Вряд ли он знал, что Вэллия смотрит на него, разве отличалась она сильно от других женщин здесь?
Наконец, совсем случайно взгляды их встретились. Они смотрели друг на друга через поток идущих беженцев. Он – немного удивлённо и растерянно, ведь он не ожидал увидеть её здесь, да ещё с каким-то чужим ребёнком на руках. Она – восторженно, с радостью, знала, что теперь будет, кому взять на себя ответственность, что рядом кто-то старше и главнее её, кто сумеет со всем справиться.
Ниард пошёл к ней, наперерез пересекая поток беженцев, открыто смотрел в лицо, не сводя взгляда. Крытая повозка, запряжённая быками, скрыла его, а когда проехала, Ниард оказался прямо перед лицом Вэллии.
– Ты что тут? – спросил первым.
Она пожала плечами и криво улыбнулась одной стороной губ.
– Вас не было, надо было что-то делать...
– М-м, – он согласно кивнул головой. – Ивон сказал мне, что ты распорядилась сделать. Молодец. Всё правильно. Я и не думал, что ты надумаешь в это вникать.
– Вас же не было, вы уехали, хоть бы дядя Дарл остался, а так... Что будет с этими людьми?
– Ничего, они просто переждут войну здесь, мужчины, скорее всего, пойдут на стены, если начнётся штурм, да и женщинам работа найдётся, надо будет ухаживать за скотом, кормить мужчин, да и дети... – Окинул взглядом фигурку девочки на руках Вэллии, нахмурился. – Чья это?
– Она потерялась, я не знаю, где её мать. Она сильно плакала, и я подобрала её. – Вэллия пересадила девочку на другую руку и поправила сбившееся платье.
– А если мать так и не найдётся?
– Такое может быть? – Она удивилась.
– Конечно.
Вэллия задумалась на миг, представляя себе такую ситуацию. И что, если она оставит её себе, он её не поймёт? Выгонит её?
– Я оставлю её себе. Ты будешь против?
Он пожал плечами, словно говоря ей: «Как хочешь, это твоё дело...» И Вэллия ощутила, как колыхнулись в ней с новой силой те чувства, которые она вот-вот только испытала по отношению к нему. Он не запретит ей взять эту крестьянскую девочку, он добрый, он всё поймёт.
– Давай, я возьму её, она тяжелая... – предложил вдруг Ниард и, прежде, чем Вэллия успела хоть что-то в удивлении понять, снял ребёнка с рук, что-то заговорил негромко, поправляя платье и шнуровку у горла девочки.
Сказать, что Вэллия была поражена – ничего не сказать. Вот так легко он забрал ребёнка, так легко общается с ним, и она даже не боится его, просто следит за его руками!
– Ты умеешь обращаться с детьми? – подавив удивление, спросила Вэллия.
– У меня же был племянник, сын Роналда, Маркус, ему было всего шесть лет, когда он... – не договорил, нахмурился, и взгляд его помрачнел. Вэллия вспомнила, конечно, она знала, маленький Маркус и его родители умерли в годы последней эпидемии, лет пять назад. А Ниарду было тогда семнадцать. Вэллия уже успела ознакомиться с местными хрониками. Ему пришлось принять титул и замок...
Она спросила неожиданно:
– Ты хотел бы своего ребёнка? – Ниард медленно перевёл на её лицо взгляд тёмных глаз. Она стушевалась и быстро заговорила: – Я понимаю, извини, не от меня, конечно, может быть, от неё... от той... Хотел бы сына от неё?
– Зачем ты задаёшь такие вопросы? Ты же ничего не знаешь. Ты просто надумала себе невесть что... Какая любовь? Какие дети? Кто тебе сказал, что я тайно в кого-то влюблён? Что за глупости?
– Извини, я совсем не хотела обидеть тебя... – Вэллия потупилась и кончиками пальцев коснулась барбета на подбородке. «Что же с тобой тогда, как не любовь к другой? Ведь я же знаю, что у тебя есть другая. Ты избегаешь только меня, вспомни, что было сегодня ночью, когда ты застал меня в той ночной рубашке. Я же видела... Ты сразу сбежал, как от огня. Ты боишься изменять ей, её памяти, со мной...»
– Мари! Мари, девочка моя! – Молодая крестьянка с яркими голубыми глазами кинулась к ним из толпы беженцев. – Господин! – С восторгом глядела в лицо маркграфа, перевела взгляд на Вэллию: – Госпожа! Миледи... Это моя Мари, моя девочка, вы нашли её, я искала её... Моя сестра потеряла её в толкучке... Я вам так благодарна... Вы позволите? – Она протянула руки к девочке, и маленькая Мари сама потянулась к матери. – Спасибо, спасибо вам...
Ниард отдал девочку и добавил:
– Внимательнее надо с ребёнком.
Голубоглазая мать только улыбнулась виновато и обняла девочку, прижала к себе, побежала к мужу – высокому парню с всклокоченными волосами. Когда маленькая Мари вырастет, она будет красивой девочкой, крестьянкой.
Ниард проводил семью Мари глазами и перевёл взгляд на лицо Вэллии.
– Ты спрашивала меня, хотел бы я своего ребёнка, хотел бы я сына, да, хотел бы...
Она сумела выдержать его взгляд и спросила:
– А если бы я родила того ребёнка, ты бы принял его или нет?
Он долго молчал, глядя ей в глаза, и Вэллия уже жалела о заданном вопросе. Глупо. Как же глупо. Ну почему язык всегда опережает мысли? Сейчас он точно скажет ей что-нибудь резкое.
– Наверное, он был бы не виноват, что его отец оказался подлецом. А ты хотела бы, чтобы он родился? Ты хотела бы сына от такого отца, от того, кто... – запнулся, не договорив.
Вэллия хмыкнула, поджимая дрожащие губы, она поняла, что он хотел сказать, но не смог, перешла на шёпот:
– Сначала я благодарила Бога, что он забрал его, мой позор, но иногда... иногда я жалею... У меня был бы сын, и какая разница, кто был бы его отцом, правда?
Ниард отрицательно покачал головой.
– Я не знаю, но что ни делается, всё делается к лучшему. И там Господу виднее, нужен ли он был тебе, этот ребёнок.
– Наверное, ты прав, – Вэллия согласно двинула подбородком.
Шла война, люди бежали от смерти, а они стояли и разговаривали на такие темы, на которые не разговаривали ни разу за все месяцы жизни под одной крышей. Почему? Неужели эта самая война была в этом виновата? Предчувствие того, что больше не будет времени, не удастся больше поговорить вот так, как сейчас?
– К обеду они будут здесь... – первым опять заговорил Ниард, и Вэллия долго не могла понять, о чём он говорит.
– К обеду? – догадалась. – Так быстро?
– Мы видели их... и их много...
– О, Боже, – вырвалось у Вэллии само собой. – Уже к обеду... – повторила растерянно.
– Люди зайдут, и мы закроем ворота. Кто знает, когда они снова будут открыты. Берг будет в осаде уже к вечеру... Если ты хочешь, ты можешь уехать к отцу, ты ещё успеешь, я дам людей...
– Нет! – перебила его Вэллия. – Я никуда не поеду! Если я уеду, отец вообще не придёт вам на помощь, пойми это!
– А из-за тебя придёт?
– Я надеюсь... – прошептала.
– Я тоже хотел бы надеяться на это, хотя бы надеяться.
– А что дядя Дарл? Он останется?
– Останется, – кивнул, глядя на людей вокруг. Поток беженцев в воротах иссяк, лишь единицы отставших ещё вгоняли коз и вносили на руках плачущих детей. – Это его решение, – продолжил маркграф. – Я предлагал ему уехать. Может, тебе стоит передумать? Я сам ещё плохо представляю, что это будет. Люди верят в Берг, поэтому и идут сюда, а я не знаю, выдержим ли мы эту осаду, хватит ли нам сил? Уезжай, Вэллия, – попросил вдруг мягко, и от этого его негромкого голоса у Вэллии защемило в сердце: он боялся за неё! – Я не знаю, кто выживет здесь, и лучше быть подальше отсюда.
– Нет... – медленно протянула она, отрицательно качая головой. – Я останусь. Если остаёшься ты, дядя Дарл – я тоже останусь.
– Я же не могу уехать! – Он повысил голос, пытаясь пробиться через её упрямство. – К чему это геройство? Это глупо! По меньшей мере – глупо! Пойми это, тебе здесь не место... Женщинам вообще не место на войне, да и... – осёкся и не договорил, сверкнув глазами недовольно. – У меня вообще плохое предчувствие. Я сам ни разу не держал осаду в Берге, может быть, его переоценивают. Понимаешь это? Если Доранн придёт сюда, ты – дочь его заклятого врага, ты подведёшь своего отца. Ты можешь себе представить, что он потребует от графа за тебя?
