– Давайте, – Алдор протянул руку, – я справлюсь, а вы идите к другим больным. Не переживайте, – он старался быть вежливым с человеком больше, чем в два раза старше его, да тем более монахом, – вечером вы сможете проверить, как маркграф устроился. Всё будет хорошо. Если в камере будет холодно, я лично отдам ему своё одеяло. – Улыбнулся, скрывая за улыбкой иронию. Маркграф глянул на него исподлобья, но ничего не сказал.
Монах отдал вещи и вздохнул, шепча:
– На всё воля Божья...
Уже в дверях врач столкнулся с Балетом. Рыцарь пропустил монаха, но сам смотрел только на Алдора.
– Алдор! Ты же справишься один, правда?
– Что случилось? – Алдор отвернулся от маркграфа, медленно натягивающего на себя камзол.
– Граф приказал всем собраться внизу. Ты слышал новость? Граф Вольдейн отправил делегацию. Говорят, там много народу, граф приказал собраться, надо держать их под контролем. Мало ли что.
– И чего они хотят? – Алдор нахмурился, слушая его.
– Они хотят убедиться, что у нас в руках, в самом деле, дочь графа. – При этих словах Алдор насторожился. – Да ещё, может, и маркграфа захотят увидеть... – Балет не мог скрыть восторга и говорил о владельце Берга, будто его не было здесь. – Ты поторопись, – глянул на мешкающего больного маркграфа, – лучше, если они увидят его в тюрьме. Я хочу быть там, пока приедут, пока приём, суть да дело. Я хочу увидеть всё сам! Ты отпустишь меня?
– Ладно, – Алдор согласился, не сумев избавиться от тревоги. – Я справлюсь. Иди. Расскажешь потом.
Балет уже в дверях обернулся и добавил:
– Спасибо. Да, и ещё, забыл сказать. Мы узнали, вообще ушам не поверили. Знаешь, кто ведёт их делегацию? Ты упадёшь!
– Кто? – Алдор наблюдал за маркграфом, застёгивающим пуговицы камзола. Вряд ли молодой рыцарь мог сказать более важную новость, чем уже сказал, но...
– Барон Гердис! – Алдор резко обернулся, шепнул растерянно:
– Что? Он же...
– Вот и я о чём! Все же думали, что он уже... А он, оказывается, выжил. Хочу увидеть своими глазами! Ну, я полетел! Я всё расскажу тебе...
Алдор какое-то время не мог привести мысли в порядок. Гердис? Барон Гердис? Он же муж баронессы! Он узнает её при встрече и тогда...
– Быстрее! – Алдор стал помогать маркграфу с пуговицами, хотя обещал сам себе, что и пальцем не двинет, чтобы помогать ему. – Поторопитесь, милорд!
Конечно, оно и так понятно, если едет делегация с такой целью, значит, уж точно кто-то будет там, кто знает дочь графа в лицо. Почему же тогда он так нервничает?
Если правда раскроется, её арестуют и посадят в тюрьму, так же, как сидит сейчас несчастная баронесса, а через момент сядет и этот вот маркграф. Ей не место в тюрьме, она не должна быть под арестом!
Так удачно всё сложилось для неё в этом случае, а теперь вот. Так не должно быть! Её надо предупредить. Пусть она найдёт место, где спрятаться.
– Быстрее, прошу вас!
Маркграф управился с пуговицами, и Алдор указал на дверь.
– Шевелитесь! Если вам дорога жизнь вашей жены, то шевелитесь. Умоляю!
Он буквально тащил маркграфа за собой, поддерживая под локоть. Да он и шёл, наверное, на пределе, отдавая последние силы. Его хватило только на то, чтобы спуститься с башни и перейти в главный корпус, где под землёй располагались тюремные камеры. Правда, чтобы добраться до тюрьмы, надо было преодолеть ещё один переход, а для этого надо было подняться по лестнице на второй этаж, пройти короткий коридор и опять спуститься по ступеням уже вниз. Этот путь маркграфу было не одолеть. Алдор это понял, когда молодой человек вдруг привалился к стене и сполз по ней, теряя сознание.
Алдор смотрел на него сверху и ждал, когда же он придёт в себя. Он физически чувствовал, как уходит время. Баронессу из тюрьмы уже увели на встречу с мужем, вряд ли в тюрьме кто-то остался из тюремщиков, максимум кто-то один.
Ладно. Алдор оставил маркграфа на каменном полу и бегом бросился по коридору, потом вниз, нашёл тюремного охранника, договорился с ним, что приведёт маркграфа, взял ключи, а тюремщика отправил на обед.
Быстро вернулся к маркграфу и принялся приводить его в чувство. Он пришёл в себя только после трёх пощёчин. Алдор сам поставил его на ноги. С таким успехом до тюрьмы они будут добираться до полночи. Надо было что-то делать. Как-то предупредить жену вот этого вот, чтоб успела спрятаться, да и одновременно его самого довести до тюрьмы. И всё это в одно время.
Алдор смотрел в лицо молодого маркграфа, ждал, пока тот наберётся сил, и думал. «Что она в тебе нашла? Что ты вообще из себя представляешь? Чем ты её покорил? Ты и жил-то с ней, как старший брат с сестрой, монах чёртов. Пожалел он её, видите ли. Жалостливый. И любят же бабы вас таких за это. Диву даёшься».
– Пошли. – Алдор подтолкнул его под локоть.
Маркграф посмотрел исподлобья, хрипло выдохнул с болью и вытащил из-под полы уже распахнутого камзола ладонь, он поддерживал себя ею под грудь. На кончиках пальцев его ладони Алдор заметил кровь.
Проклятье! У него открылась незажившая рана! Врач, конечно, перебинтовал его перед этим, значит, Алдор так быстро тащил его, что кровь смогла пропитать бинты. Маркграф не выдержал такой нагрузки. Да и по лицу видно, белый, как мел, не зря сознание потерял.
– Ну и что мне делать с тобой? – задал вопрос Алдор, хотя вряд ли маркграф мог ему ответить, сейчас ему хотелось просто где-нибудь сесть или лучше лечь. Ему нужен покой, чтобы остановилась кровь, и перевести дыхание.
Он огляделся по сторонам. Время. Уходит время. Что же придумать? И тут его осенило. Алдор аж сам испугался своей идеи.
Здесь, совсем недалеко, под лестницей, есть небольшая комнатка. Когда-то это была оружейная, потом в ней обитала ночная стража, сейчас ею давно никто не пользовался, да и мало кто знал о её существовании. Там есть вентиляция, правда, нет света. Хорошее укромное место, в котором можно спрятаться.
Алдор подхватил маркграфа под локоть и потащил вперёд. Тут совсем близко, да и лестница вниз всего в десять ступенек. Точно. Дверь, наверное, не открывали много лет. Комнатой перестали пользоваться ещё в бытность самого Алдора ребёнком. Когда-то со старшим братом они прятались в ней от отца, когда творили что-нибудь запретное, например, без разрешения заходили в его кабинет или устраивали драку.
Сейчас все стены её изнутри заросли пылью и паутинами, пол ещё давно заставили каким-то ненужным хламом. Алдор нашёл поломанный стул, примостил его близко к стене. Вот тут и подождёт его возвращения маркграф.
Когда Алдор усаживал его на стул, зубы маркграфа стучали от холода. Такое бывает при потере крови. Только бы он не помер тут.
– Ты подождёшь меня здесь. Я скоро вернусь, – говорил ему Алдор, усаживая и укутывая в плащ. Он даже накинул на него свой камзол, оставшись сам в одной рубашке. Ничего. Не замёрзнет. Он скоро вернётся. Он только туда и обратно. – Всё будет хорошо, ты только не паникуй и не начни кричать, не дай Бог.
Вряд ли маркграф его понимал, скорее всего, фразы долетали до него просто шумовым фоном. Он откинулся к стене и закрыл глаза. Ну и ладно. Алдор вышел и запер за собой дверь. Она закрывалась на засов, крепкий железный барбекю, изнутри не открыть, останешься заживо замурованным, да и по лестнице по этой никто не спускался, она тупиковая.
Всё! Теперь быстрее!
Он бежал по коридору, когда навстречу ему попал охранник из тюрьмы. На ходу Алдор бросил ему в руки ключи и спросил, чем его накормили. Вряд ли он вспомнит, что слуга графа Доранна почему-то бежал по коридору, а вот про обед запомнит. Да и вряд ли он будет помнить, что Алдор был в одной рубашке. Так быстро по замку он бегал в последний раз ещё мальчишкой, пролетел несколько лестниц и коридоров, никого не встречая. Все, наверное, на приёме посольства, даже слуг нет. А вот и знакомая дверь. Только бы её не увели уже, или она сама не ушла куда-нибудь. Несколько раз быстро вдохнул, восстанавливая дыхание, и толкнулся в дверь.
Вэллия встретилась с ним глазами и удивлённо подняла брови. Она не думала, что они ещё увидятся.
– Вы? – спросила вдруг. – Что случилось?
Она заметила всё одним взглядом: простую рубашку по-домашнему, быстрое дыхание от бега, волнение в глазах.
– Собирайтесь... Быстрее... Возьмите только плащ и... – Он тряхнул головой и, пройдя в глубь комнаты, добавил: – Скажите служанке, пусть соберёт детей и спустится вниз, там приехала делегация от вашего отца, и дети барона там будут кстати, – выпалил на одном дыхании.
– Делегация? О чём вы говорите? От моего отца?
– Я расскажу вам по дороге, быстрее... Собирайтесь. Я жду вас.
Он дождался её в коридоре, каждый миг ожидая вооружённую охрану графа. Сколько надо времени, чтобы собраться и, чтобы понять там, внизу, что вместо графской дочери в тюрьме сидела другая?
– Я не понимаю...
Алдор тащил её по коридору, стараясь как можно дальше убраться от её комнат. Если вдруг нагрянет охрана, надо оказаться в стороне.
– Вам надо уходить, я сколько раз говорил вам об этом. Я предупреждал, что так и будет. – Он рассказал ей о приехавшей делегации, о бароне Гердисе, о том, какая опасность ей угрожает. – Вам надо уйти из Берга. Сейчас уже поздно, всё под охраной. Значит, где-то надо спрятаться.
– Где? Если они обыщут весь замок... Даже у отца Валериана, я не уверена... Нормальных укромных мест в Берге нет, я думаю...
– Достаточно дождаться вечера. Может быть, вечером выйти из замка будет легче, хотя даже не знаю. – Алдор сокрушённо покачал головой, видя, как Вэллия беспомощно кусает губы.
Пропуская горничную по лестнице, они вдвоём затаились за углом, и Алдор сверху вниз смотрел на бледное лицо маркграфини. Она стояла так близко, что он слышал её дыхание. Где-то там, внизу, под лестницей, её муж. Зачем он вообще связался с ними? Зачем подставляет себя? Ощущение вины за прошлое не даёт ему покоя? Сколько ещё он должен заплатить, что ещё потерять, чтобы расплатиться сполна за то, что сделал? Жизнь? Честь? Свободу? Он и так помогает им, предавая интересы своего сеньора! Что происходит с ним? Что случилось?
Возможно, потом в будущем, через много лет, он будет вспоминать это время с сожалением, будет испытывать горечь за то, что делает, но разве сейчас он уже не переживает стыд за то, что сделал? За то, что украл эту девушку из дома, за то, что подвергал её опасностям, за то, что позволил ей заболеть и оставил её с Корвином наедине? За то, что сам воспользовался её болезнью, а потом бросил беременную своим ребёнком отцу, зная этого человека и зная, на что он способен?
Разве хоть раз по отношению к ней он поступил честно?
– Я знаю одно место, там точно не найдут, – заговорил он первым, пока они спускались по лестнице, – никто не знает про него. Правда, если вы окажетесь там, только я смогу вас выпустить оттуда, дверь открывается снаружи.
– Пожалуйста. – Она сейчас была согласна на всё. – Бог поможет вам в ответ на доброе дело.
Алдор вёл её вниз, туда, где уже находился её муж. И путь на этот раз показался ему в несколько раз длиннее, чем тот, который он преодолел бегом. С каждым мгновением, с каждым пройдённым шагом он ждал встречи с кем-нибудь из своих, ждал, что кто-то окликнет его, остановит.
– Мы идём к тюрьме? – спросила его Вэллия, когда поняла, куда они идут, и Алдор посмотрел ей в лицо долгим взглядом. Она боится его предательства?
– Вы не доверяете мне?
Она нахмурилась, глядела исподлобья.
– Если бы я не доверяла, разве я пошла бы с вами?
– А если я сдам вас графу Доранну? Прямо в тюремную камеру?
Она упрямо и твёрдо покачала головой отрицательно, она не верила его словам. Она верила в него больше его самого.
– Нет. Вы не станете.
– Почему?
Она не ответила, по коридору кто-то шёл, и они замолчали, быстро уйдя в полумрак винтовой лестницы. Оставалось совсем немного. Хоть бы застать живым маркграфа, может, они успеют попрощаться.
В тюремном коридоре Алдор выдернул из уключины горящий факел. Вечером после ужина сменится тюремная охрана, после этого надо будет определить маркграфа в камеру, тогда всё пройдёт гладко. Прежняя охрана думает, что он уже там, а новая ничего про это не знает. Алдор должен успеть. Главное, чтобы маркграф теперь не подвёл, и врач раньше времени не пришёл его проведать.
Вэллия сразу же узнала своего мужа, даже не сумела сдержать сдавленного крика удивления и радости. Алдор искал место для факела и понял, что улыбается. Такой радостной он её здесь не видел, только слёзы да вечные мольбы о помощи. Нет, она, конечно, была сильной, но она умела и радоваться, оказывается, и улыбаться.
Не стесняясь чужого человека, она обняла своего мужа и даже поцеловала в губы. Маркграф улыбнулся ей, отвечая на объятия. Слава Богу, он был жив и даже как будто стал лучше выглядеть, видно, отдых сделал своё дело.
Вэллия сама нашла, куда присесть рядом с мужем, сияющими глазами смотрела на Алдора снизу.
– Вы... Вы почему не сказали мне? Устроили нам встречу и не предупредили меня.
Алдор не ответил ей, чуть склонившись, посмотрел в лицо маркграфа, как он? Ничего, жить будет. В свете чадящего факела рубашка лионского рыцаря казалась белоснежной, а иногда вспыхивала алым пламенем крови.
– Я так благодарна вам...
– Не стоит. Вечером я уведу его, пока его не хватились. У вас не так и много времени, как кажется.
Вэллия опустила голову при этих словах, сквозь плащ нашла ладонь маркграфа и сжала её. Алдор продолжил:
– Я закрою вас. Если всё будет хорошо, я вечером вернусь и заберу его. Когда немного уляжется шум, я выпущу вас, и вы уйдёте к своим... Сидите тихо. Здесь темно, но воздух подходит, вы не задохнётесь. Ждите только меня... – И тут маркграф, всё это время молчавший, перебил его негромко:
– Это ловушка... Он бросит нас здесь.
Вэллия тяжело прикрыла глаза, а Алдор только улыбнулся и вышел, заперев за собой дверь. Свет горящего факела метался по каменным стенам.
– Ниард, я молилась за тебя.
– Кто он такой? Он из Лиона? Почему он помогает тебе? – шептал маркграф.
– Он помогает нам, – Вэллия поправила его и вздохнула.
Неужели сейчас, здесь, она должна тратить драгоценное время на то, чтобы рассказывать ему о прошлом, которое хотела забыть навсегда. Но, видно, так и должно быть. Правда всегда раскрывается рано или поздно.
– Он местный... он из Берга... – начала негромко Вэллия.
* * * * *
Алдор искал среди своих вещей другой котарди, не ходить же ему в рубашке! А сам слушал разговор двух слуг графа. Оказывается, барон Гердис узнал свою жену и этим поступком, конечно же, выставил графа в неприглядном свете. Все, кто прибыл от графа Вольдейна, не могли скрыть насмешки над ошибкой незадачливого противника. Как же, всё это время в тюрьме сидела совсем другая женщина. Глупо получилось!
– А что барон Гердис? – спросил Алдор и обернулся, застёгивая пуговицы камзола. – Что с его женой и детьми?
Молодые рыцари, конечно же, сами всё видели своими глазами, они были там, и сейчас им хотелось хоть кому-нибудь рассказать.
– А ты там не был? – Алдор в ответ дёрнул подбородком. – А, ну да, я не помню тебя там. – Молодой человек восхищённо сверкнул голубыми глазами, наконец-то, нашёлся тот, кому можно всё рассказать.
Монах отдал вещи и вздохнул, шепча:
– На всё воля Божья...
Уже в дверях врач столкнулся с Балетом. Рыцарь пропустил монаха, но сам смотрел только на Алдора.
– Алдор! Ты же справишься один, правда?
– Что случилось? – Алдор отвернулся от маркграфа, медленно натягивающего на себя камзол.
– Граф приказал всем собраться внизу. Ты слышал новость? Граф Вольдейн отправил делегацию. Говорят, там много народу, граф приказал собраться, надо держать их под контролем. Мало ли что.
– И чего они хотят? – Алдор нахмурился, слушая его.
– Они хотят убедиться, что у нас в руках, в самом деле, дочь графа. – При этих словах Алдор насторожился. – Да ещё, может, и маркграфа захотят увидеть... – Балет не мог скрыть восторга и говорил о владельце Берга, будто его не было здесь. – Ты поторопись, – глянул на мешкающего больного маркграфа, – лучше, если они увидят его в тюрьме. Я хочу быть там, пока приедут, пока приём, суть да дело. Я хочу увидеть всё сам! Ты отпустишь меня?
– Ладно, – Алдор согласился, не сумев избавиться от тревоги. – Я справлюсь. Иди. Расскажешь потом.
Балет уже в дверях обернулся и добавил:
– Спасибо. Да, и ещё, забыл сказать. Мы узнали, вообще ушам не поверили. Знаешь, кто ведёт их делегацию? Ты упадёшь!
– Кто? – Алдор наблюдал за маркграфом, застёгивающим пуговицы камзола. Вряд ли молодой рыцарь мог сказать более важную новость, чем уже сказал, но...
– Барон Гердис! – Алдор резко обернулся, шепнул растерянно:
– Что? Он же...
– Вот и я о чём! Все же думали, что он уже... А он, оказывается, выжил. Хочу увидеть своими глазами! Ну, я полетел! Я всё расскажу тебе...
Алдор какое-то время не мог привести мысли в порядок. Гердис? Барон Гердис? Он же муж баронессы! Он узнает её при встрече и тогда...
– Быстрее! – Алдор стал помогать маркграфу с пуговицами, хотя обещал сам себе, что и пальцем не двинет, чтобы помогать ему. – Поторопитесь, милорд!
Конечно, оно и так понятно, если едет делегация с такой целью, значит, уж точно кто-то будет там, кто знает дочь графа в лицо. Почему же тогда он так нервничает?
Если правда раскроется, её арестуют и посадят в тюрьму, так же, как сидит сейчас несчастная баронесса, а через момент сядет и этот вот маркграф. Ей не место в тюрьме, она не должна быть под арестом!
Так удачно всё сложилось для неё в этом случае, а теперь вот. Так не должно быть! Её надо предупредить. Пусть она найдёт место, где спрятаться.
– Быстрее, прошу вас!
Маркграф управился с пуговицами, и Алдор указал на дверь.
– Шевелитесь! Если вам дорога жизнь вашей жены, то шевелитесь. Умоляю!
Он буквально тащил маркграфа за собой, поддерживая под локоть. Да он и шёл, наверное, на пределе, отдавая последние силы. Его хватило только на то, чтобы спуститься с башни и перейти в главный корпус, где под землёй располагались тюремные камеры. Правда, чтобы добраться до тюрьмы, надо было преодолеть ещё один переход, а для этого надо было подняться по лестнице на второй этаж, пройти короткий коридор и опять спуститься по ступеням уже вниз. Этот путь маркграфу было не одолеть. Алдор это понял, когда молодой человек вдруг привалился к стене и сполз по ней, теряя сознание.
Алдор смотрел на него сверху и ждал, когда же он придёт в себя. Он физически чувствовал, как уходит время. Баронессу из тюрьмы уже увели на встречу с мужем, вряд ли в тюрьме кто-то остался из тюремщиков, максимум кто-то один.
Ладно. Алдор оставил маркграфа на каменном полу и бегом бросился по коридору, потом вниз, нашёл тюремного охранника, договорился с ним, что приведёт маркграфа, взял ключи, а тюремщика отправил на обед.
Быстро вернулся к маркграфу и принялся приводить его в чувство. Он пришёл в себя только после трёх пощёчин. Алдор сам поставил его на ноги. С таким успехом до тюрьмы они будут добираться до полночи. Надо было что-то делать. Как-то предупредить жену вот этого вот, чтоб успела спрятаться, да и одновременно его самого довести до тюрьмы. И всё это в одно время.
Алдор смотрел в лицо молодого маркграфа, ждал, пока тот наберётся сил, и думал. «Что она в тебе нашла? Что ты вообще из себя представляешь? Чем ты её покорил? Ты и жил-то с ней, как старший брат с сестрой, монах чёртов. Пожалел он её, видите ли. Жалостливый. И любят же бабы вас таких за это. Диву даёшься».
– Пошли. – Алдор подтолкнул его под локоть.
Маркграф посмотрел исподлобья, хрипло выдохнул с болью и вытащил из-под полы уже распахнутого камзола ладонь, он поддерживал себя ею под грудь. На кончиках пальцев его ладони Алдор заметил кровь.
Проклятье! У него открылась незажившая рана! Врач, конечно, перебинтовал его перед этим, значит, Алдор так быстро тащил его, что кровь смогла пропитать бинты. Маркграф не выдержал такой нагрузки. Да и по лицу видно, белый, как мел, не зря сознание потерял.
– Ну и что мне делать с тобой? – задал вопрос Алдор, хотя вряд ли маркграф мог ему ответить, сейчас ему хотелось просто где-нибудь сесть или лучше лечь. Ему нужен покой, чтобы остановилась кровь, и перевести дыхание.
Он огляделся по сторонам. Время. Уходит время. Что же придумать? И тут его осенило. Алдор аж сам испугался своей идеи.
Здесь, совсем недалеко, под лестницей, есть небольшая комнатка. Когда-то это была оружейная, потом в ней обитала ночная стража, сейчас ею давно никто не пользовался, да и мало кто знал о её существовании. Там есть вентиляция, правда, нет света. Хорошее укромное место, в котором можно спрятаться.
Алдор подхватил маркграфа под локоть и потащил вперёд. Тут совсем близко, да и лестница вниз всего в десять ступенек. Точно. Дверь, наверное, не открывали много лет. Комнатой перестали пользоваться ещё в бытность самого Алдора ребёнком. Когда-то со старшим братом они прятались в ней от отца, когда творили что-нибудь запретное, например, без разрешения заходили в его кабинет или устраивали драку.
Сейчас все стены её изнутри заросли пылью и паутинами, пол ещё давно заставили каким-то ненужным хламом. Алдор нашёл поломанный стул, примостил его близко к стене. Вот тут и подождёт его возвращения маркграф.
Когда Алдор усаживал его на стул, зубы маркграфа стучали от холода. Такое бывает при потере крови. Только бы он не помер тут.
– Ты подождёшь меня здесь. Я скоро вернусь, – говорил ему Алдор, усаживая и укутывая в плащ. Он даже накинул на него свой камзол, оставшись сам в одной рубашке. Ничего. Не замёрзнет. Он скоро вернётся. Он только туда и обратно. – Всё будет хорошо, ты только не паникуй и не начни кричать, не дай Бог.
Вряд ли маркграф его понимал, скорее всего, фразы долетали до него просто шумовым фоном. Он откинулся к стене и закрыл глаза. Ну и ладно. Алдор вышел и запер за собой дверь. Она закрывалась на засов, крепкий железный барбекю, изнутри не открыть, останешься заживо замурованным, да и по лестнице по этой никто не спускался, она тупиковая.
Всё! Теперь быстрее!
Он бежал по коридору, когда навстречу ему попал охранник из тюрьмы. На ходу Алдор бросил ему в руки ключи и спросил, чем его накормили. Вряд ли он вспомнит, что слуга графа Доранна почему-то бежал по коридору, а вот про обед запомнит. Да и вряд ли он будет помнить, что Алдор был в одной рубашке. Так быстро по замку он бегал в последний раз ещё мальчишкой, пролетел несколько лестниц и коридоров, никого не встречая. Все, наверное, на приёме посольства, даже слуг нет. А вот и знакомая дверь. Только бы её не увели уже, или она сама не ушла куда-нибудь. Несколько раз быстро вдохнул, восстанавливая дыхание, и толкнулся в дверь.
Вэллия встретилась с ним глазами и удивлённо подняла брови. Она не думала, что они ещё увидятся.
– Вы? – спросила вдруг. – Что случилось?
Она заметила всё одним взглядом: простую рубашку по-домашнему, быстрое дыхание от бега, волнение в глазах.
– Собирайтесь... Быстрее... Возьмите только плащ и... – Он тряхнул головой и, пройдя в глубь комнаты, добавил: – Скажите служанке, пусть соберёт детей и спустится вниз, там приехала делегация от вашего отца, и дети барона там будут кстати, – выпалил на одном дыхании.
– Делегация? О чём вы говорите? От моего отца?
– Я расскажу вам по дороге, быстрее... Собирайтесь. Я жду вас.
Он дождался её в коридоре, каждый миг ожидая вооружённую охрану графа. Сколько надо времени, чтобы собраться и, чтобы понять там, внизу, что вместо графской дочери в тюрьме сидела другая?
– Я не понимаю...
Алдор тащил её по коридору, стараясь как можно дальше убраться от её комнат. Если вдруг нагрянет охрана, надо оказаться в стороне.
– Вам надо уходить, я сколько раз говорил вам об этом. Я предупреждал, что так и будет. – Он рассказал ей о приехавшей делегации, о бароне Гердисе, о том, какая опасность ей угрожает. – Вам надо уйти из Берга. Сейчас уже поздно, всё под охраной. Значит, где-то надо спрятаться.
– Где? Если они обыщут весь замок... Даже у отца Валериана, я не уверена... Нормальных укромных мест в Берге нет, я думаю...
– Достаточно дождаться вечера. Может быть, вечером выйти из замка будет легче, хотя даже не знаю. – Алдор сокрушённо покачал головой, видя, как Вэллия беспомощно кусает губы.
Пропуская горничную по лестнице, они вдвоём затаились за углом, и Алдор сверху вниз смотрел на бледное лицо маркграфини. Она стояла так близко, что он слышал её дыхание. Где-то там, внизу, под лестницей, её муж. Зачем он вообще связался с ними? Зачем подставляет себя? Ощущение вины за прошлое не даёт ему покоя? Сколько ещё он должен заплатить, что ещё потерять, чтобы расплатиться сполна за то, что сделал? Жизнь? Честь? Свободу? Он и так помогает им, предавая интересы своего сеньора! Что происходит с ним? Что случилось?
Возможно, потом в будущем, через много лет, он будет вспоминать это время с сожалением, будет испытывать горечь за то, что делает, но разве сейчас он уже не переживает стыд за то, что сделал? За то, что украл эту девушку из дома, за то, что подвергал её опасностям, за то, что позволил ей заболеть и оставил её с Корвином наедине? За то, что сам воспользовался её болезнью, а потом бросил беременную своим ребёнком отцу, зная этого человека и зная, на что он способен?
Разве хоть раз по отношению к ней он поступил честно?
– Я знаю одно место, там точно не найдут, – заговорил он первым, пока они спускались по лестнице, – никто не знает про него. Правда, если вы окажетесь там, только я смогу вас выпустить оттуда, дверь открывается снаружи.
– Пожалуйста. – Она сейчас была согласна на всё. – Бог поможет вам в ответ на доброе дело.
Алдор вёл её вниз, туда, где уже находился её муж. И путь на этот раз показался ему в несколько раз длиннее, чем тот, который он преодолел бегом. С каждым мгновением, с каждым пройдённым шагом он ждал встречи с кем-нибудь из своих, ждал, что кто-то окликнет его, остановит.
– Мы идём к тюрьме? – спросила его Вэллия, когда поняла, куда они идут, и Алдор посмотрел ей в лицо долгим взглядом. Она боится его предательства?
– Вы не доверяете мне?
Она нахмурилась, глядела исподлобья.
– Если бы я не доверяла, разве я пошла бы с вами?
– А если я сдам вас графу Доранну? Прямо в тюремную камеру?
Она упрямо и твёрдо покачала головой отрицательно, она не верила его словам. Она верила в него больше его самого.
– Нет. Вы не станете.
– Почему?
Она не ответила, по коридору кто-то шёл, и они замолчали, быстро уйдя в полумрак винтовой лестницы. Оставалось совсем немного. Хоть бы застать живым маркграфа, может, они успеют попрощаться.
В тюремном коридоре Алдор выдернул из уключины горящий факел. Вечером после ужина сменится тюремная охрана, после этого надо будет определить маркграфа в камеру, тогда всё пройдёт гладко. Прежняя охрана думает, что он уже там, а новая ничего про это не знает. Алдор должен успеть. Главное, чтобы маркграф теперь не подвёл, и врач раньше времени не пришёл его проведать.
Вэллия сразу же узнала своего мужа, даже не сумела сдержать сдавленного крика удивления и радости. Алдор искал место для факела и понял, что улыбается. Такой радостной он её здесь не видел, только слёзы да вечные мольбы о помощи. Нет, она, конечно, была сильной, но она умела и радоваться, оказывается, и улыбаться.
Не стесняясь чужого человека, она обняла своего мужа и даже поцеловала в губы. Маркграф улыбнулся ей, отвечая на объятия. Слава Богу, он был жив и даже как будто стал лучше выглядеть, видно, отдых сделал своё дело.
Вэллия сама нашла, куда присесть рядом с мужем, сияющими глазами смотрела на Алдора снизу.
– Вы... Вы почему не сказали мне? Устроили нам встречу и не предупредили меня.
Алдор не ответил ей, чуть склонившись, посмотрел в лицо маркграфа, как он? Ничего, жить будет. В свете чадящего факела рубашка лионского рыцаря казалась белоснежной, а иногда вспыхивала алым пламенем крови.
– Я так благодарна вам...
– Не стоит. Вечером я уведу его, пока его не хватились. У вас не так и много времени, как кажется.
Вэллия опустила голову при этих словах, сквозь плащ нашла ладонь маркграфа и сжала её. Алдор продолжил:
– Я закрою вас. Если всё будет хорошо, я вечером вернусь и заберу его. Когда немного уляжется шум, я выпущу вас, и вы уйдёте к своим... Сидите тихо. Здесь темно, но воздух подходит, вы не задохнётесь. Ждите только меня... – И тут маркграф, всё это время молчавший, перебил его негромко:
– Это ловушка... Он бросит нас здесь.
Вэллия тяжело прикрыла глаза, а Алдор только улыбнулся и вышел, заперев за собой дверь. Свет горящего факела метался по каменным стенам.
– Ниард, я молилась за тебя.
– Кто он такой? Он из Лиона? Почему он помогает тебе? – шептал маркграф.
– Он помогает нам, – Вэллия поправила его и вздохнула.
Неужели сейчас, здесь, она должна тратить драгоценное время на то, чтобы рассказывать ему о прошлом, которое хотела забыть навсегда. Но, видно, так и должно быть. Правда всегда раскрывается рано или поздно.
– Он местный... он из Берга... – начала негромко Вэллия.
* * * * *
Глава 37
Алдор искал среди своих вещей другой котарди, не ходить же ему в рубашке! А сам слушал разговор двух слуг графа. Оказывается, барон Гердис узнал свою жену и этим поступком, конечно же, выставил графа в неприглядном свете. Все, кто прибыл от графа Вольдейна, не могли скрыть насмешки над ошибкой незадачливого противника. Как же, всё это время в тюрьме сидела совсем другая женщина. Глупо получилось!
– А что барон Гердис? – спросил Алдор и обернулся, застёгивая пуговицы камзола. – Что с его женой и детьми?
Молодые рыцари, конечно же, сами всё видели своими глазами, они были там, и сейчас им хотелось хоть кому-нибудь рассказать.
– А ты там не был? – Алдор в ответ дёрнул подбородком. – А, ну да, я не помню тебя там. – Молодой человек восхищённо сверкнул голубыми глазами, наконец-то, нашёлся тот, кому можно всё рассказать.
