– Откуда это может быть известно? Ты судишь по словам своего отца, не будет же он давать сопернику лестные оценки, я знаю его с другой стороны... Он принял меня на службу и обещал вернуть мои родовые земли... Он, конечно, строгий человек и серьёзный, но он справедливый. Никто и никогда не посмеет пожаловаться на несправедливость с его стороны.
– Только он жаждет войны с моим отцом, с землями Дарна... И справедливо ли? – Она скривила губы в язвительной усмешке.
– Твой отец жаждет этой войны не меньше... Будь уверена, каждый из них ищет только повод, чтобы развязать себе руки и захватить новые земли.
– Мой отец не хочет этой войны...
– Ты этого не знаешь!
Вэллия не стала спорить, она и правда не знала, но почему-то так думала. Отец никогда за последнее время не говорил о возможной войне. Да, наверное, каждый из правителей, и отец, и граф Лиона, хотели бы захватить земли друг друга, ведь через обе земли идёт прямая дорога в земли короля, столицу, удобный торговый тракт. Тот, кто будет владеть им на всём протяжении, всегда будет с деньгами. Но война... война это не выход.
Она думала и одновременно допивала последнюю воду из кружки. От тёплого в желудке заболело, закружилась голова, надо было поесть чего-нибудь серьёзного. Вэллия отдала кружку Алдору, и новый приступ кашля заставил уткнуться в одеяло. Лицо горело, и запутавшиеся волосы липли ко лбу, к вискам. Снова начался жар. Недолеченная болезнь постоянно мучила, жгла лёгкие, ослабляла всё тело. Ещё немного в холоде этой каменной пещеры, и Вэллия сляжет, не сможет подняться. Она станет обузой для них, будет требовать ухода. Если бы только кто-нибудь из этих людей, удерживающих её силой, понимал это. Они преследовали свои цели, о ней они даже не думали. А ведь болезнь эта может убить её. Об этом ей даже думать не хотелось.
Вэллия плотнее запахнулась в одеяло, от озноба начали дрожать пальцы, свело нижнюю челюсть. Вэллия прислонилась спиной к холодной стене и закрыла глаза. «Когда же ты найдёшь меня... Отец... Где ты? Найди меня... спаси меня... Я хочу домой... Хочу домой...» В мыслях своих она просила отца, молилась, чтобы её нашли, так молилась, что устала и заснула. Уже во сне она не слышала, как Алдор укрыл её вторым одеялом.
Сколько проспала, не знала сама, проснулась и, не открывая глаз, просто лежала, не шевелясь. За это время вернулся Корвин, сейчас они разговаривали о чём-то, и Вэллия прислушалась.
– ...Они ищут нас... Никого, конечно, не останавливают в воротах, но люди там стоят... в лица смотрят... Меня они не знают, они не могли меня видеть в замке Вольдейна... – Алдор ничего не ответил ему, он, собственно, тоже у Вольдейна лицо спрятал, но страх всё же был. А если узнают? А всё ли время шарф закрывал его лицо? Может быть, и сполз когда, а не помнится? Проклятье!
– По рынку тоже люди шныряют, заглядывают кругом, слушают... Я, когда коня стал продавать, они рядом оказались... Два мужичка таких, одеты простенько, как покупатели, комар носа не подточит... А сами... Откуда у вас конь? А почему вы его продаёте? А почему с седлом? Вы его украли?.. Еле отбрехался... Спихнул и седло и коня по разным торговцам по скупочной цене, жалко, денег дали мало и то не все... Хозяин лавки сказал, седло военное, таких у них не делают, говорит, с чужой земли приехало... Внимательный чёрт... Хорошо, в тот момент этих не было... Договорился кое-как, ещё и денег ему самому пришлось дать, чтоб он его забрал... Сказал, продаст если, то дня через три или раньше деньги вернёт с лихвой...
– Почему в замке Гота всё было тихо, ты же был там? Там не искали, а здесь ищут?
– Не знаю... Здесь граница близко…
– Надо было нам не идти к Ротбургу, идти сразу на границу... – Алдор сказал о том, что давно не давало покоя.
– Ага, и прямиком к ним в руки... Думаешь, если они Ротбург обложили, то граница «чистой» останется? Как же... Там их, наверное, вообще кишмя кишит...
– И что делать?
– Ждать надо... – Корвин вздохнул, слышно было, как ломает палки для костра. – Если выждем время, они перестанут искать нас, подумают, потеряли... Только так... Ждать.
– А как? Жить на что?
– Вторую лошадь продадим...
– А потом?
– Пешком доберёмся.
– Сколько ждать? Неделю? Месяц?
– Чем больше, тем лучше...
– Мы не можем ждать, Корвин, она не доживёт... Погляди на неё! У неё опять жар, лихорадка... Нужен врач, она не выживет...
– Где я возьму врача? Нам жрать-то нечего, сами, как крысы, в пещеры забились, какой врач, к дьяволу?
– Не кричи! Не надо нам дьявола, ради Бога... Ждать долго нам нельзя...
Всё это время Вэллия всеми силами давила в себе приступ кашля, и он ушёл вниз, в самую глубину лёгких, а потом начался спазм и такой сильный приступ кашля, что продохнуть нельзя, до слёз на глазах, до хрипа в горле. Корвин молча смотрел на её мучения, а Алдор протянул кружку с водой. Вэллия смогла отпить несколько глотков холодной воды и, сжавшись, закуталась в одеяло. От долгого кашля по лицу пошли красные пятна, слёзы блестели на ресницах. Да, болезнь её никуда не скроешь, не отмахнёшься от неё. И Вэллия от отчаяния, от жалости к самой себе расплакалась вдруг, расплакалась, уткнувшись лицом в одеяло, видеть никого не хотела, смотреть на них на всех. Никого... Всех их...
Корвин достал их мешка свежий хлебный каравай и кусок сыра, начал ломать на кусочки. Молча жевал, глядя в огонь. Алдор взял хлеба и сыра себе, дал Вэллии. Девушка взяла, но пока только держала в руке, второй ладонью стирала слёзы со щёк.
– Ладно, прекращай давай... – Голос Корвина под сводами пещеры казался более громким, чем следовало. Алдор промолчал.
– Это всё из-за неё... всё её молитвами мы не можем выбраться отсюда... – продолжил Корвин через время.
– Отец всё равно поймает вас... Вы не уйдёте...
Лучше бы она молчала. Все были на взводе, любая реплика вызывала раздражение и злость. Корвин аж вскочил с места. Алдор молча стоял между ними.
– Если она скажет ещё хоть слово, я её убью... Я за себя не ручаюсь...
– Отец не выпустит вас...
– Да ты! – Корвин кинулся к ней. Алдор сделал шаг вбок и перехватил его, заслонив девчонку собой.
– Он найдёт и убьёт вас, вот увидите...
– Замолчи!
Алдор обернулся к ней и тоже прикрикнул:
– Замолкни! – Чуть оттолкнул Корвина от себя ладонями в грудь. – Успокойся! Держи себя в руках...
– Почему ты не связал её?
– Незачем! Успокойся, Корвин, ты просто устал, сядь, посиди или сходи за дровами... Хватит орать...
– Ты позволяешь ей многое... Я смотрю, ты вообще с ней...
– Что – я с ней? – переспросил Алдор.
– Меня она боится, а тебя – нет! Ты не связываешь её и не боишься, что она убежит... Кормишь тут... Почему? Чего ты ей наобещал?
– Ничего я ей не обещал... А связывать её нет смысла, куда она пойдёт? Посмотри на неё, она сама и дойти-то не сможет никуда.
Корвин отошёл в сторону, сел на камень, не сводя взгляда с лица товарища.
– Мне не нравится всё это... Ты скрываешь что-то... Почему ты защищаешь её? Что у тебя с ней?.. Что у вас было, пока меня не было?
– Что? – Алдор скривился в удивлении.
– Ты спишь с ней, да? Поэтому и защищаешь её? Когда ты начал с ней спать?
– В своём ли ты уме, Корвин? С чего ты всё это взял? – По скулам его пошёл румянец, у него и мыслей-то таких никогда не было. Она – графская дочь, дочь того самого человека, что погубил всю его семью... Он не мог не признать, что она нравилась ему, да, она красивая и выглядит хорошо при должном уходе, сразу видно её происхождение, род... Но сделать её своей любовницей?!
– Тебя уже понесло, Корвин, ты придумываешь то, чего на самом деле нет... Я бы перестал уважать себя...
– Да? А, может быть, наоборот, что может быть привлекательнее из всех видов мести? Насилуй его дочь, а потом верни её...
– Корвин! – Он, ужаснувшись, повысил голос, пытаясь своим криком достучаться до него, вернуть его к действительности. – Мы не разбойники на большой дороге, мы – слуги графа Доранна. Я – сын Бергского князя, мне не нужна такая месть! Пойми это! Я не собираюсь этого делать только для того, чтобы отомстить Вольдейну... Нет! Не будет этого никогда!
Корвин долго молчал, опустил взгляд в огонь, шепнул:
– А зря, я бы поступил именно так... Разве могут быть достойные виды мести и недостойные? Месть, она всегда остаётся местью...
– Нет! Это подло... По меньшей мере, подло...
– Я бы смог, я бы сейчас всё смог...
– Поэтому твой отец – был просто оруженосец...
Корвин медленно перевёл на него взгляд опасных тёмных глаз, мстительно сощурил их, но ничего не ответил, а потом не разговаривал до самого вечера.
* * * * *
Следующие два дня они все практически не разговаривали друг с другом. Вэллия вообще молчала, только кашляла часто. За это время болезнь усилилась. Вэллия просто сидела на холодном каменном полу, прислонившись к ледяной стене, куталась в одеяла и часто проваливалась в полусон, в полузабытьё. Думать ни о чём не хотелось. Когда не спала, просто смотрела в огонь, медленным взглядом следила за своими похитителями, ела, когда ей давали, пила, когда подавали кружку с водой. Очень редко поднималась, чтобы выйти на улицу. Желудок был почти всё время пустой, а вся вода выходила с лихорадкой.
В полумраке холодной пещеры Вэллия перестала даже различать время суток, вечер уже или день, она не знала.
Алдор с Корвином общались редко, всё по-бытовому, перекидывались парой фраз, ничего не значащих. Видно было, что между ними пробежала чёрная кошка. Если бы другая обстановка, другое окружение, они бы быстро забыли свои обиды, но вот уже два дня они старались не замечать друг друга.
Молча по-одному ходили за хворостом, поили лошадь, приносили воду. Корвин сам выдавал по куску хлеба, на Вэллию он не рассчитывал, и Алдор делил с ней свой хлеб. Корвин на это только хмыкал и чуть заметно криво улыбался одним уголком губ, но молчал. Когда закончился хлеб, Корвин снова ушёл в Ротбург, не сказав перед уходом ни слова. Алдор остался с Вэллией.
День с утра выдался холодным, за ночь ушли все запасы дров, всё утро почти до обеда Алдор искал по округе палые ветки и хворост. Близко уже ничего не было, всё выбрали, приходилось уходить далеко, а назад возвращаться не пустым. Устал страшно! Весь перемазался и взмок от пота и талого снега.
Подбросил дров в огонь, разложил мокрые палки у огня, чтоб просыхали, и сел рядом с Вэллией. Та не спала, смотрела прямо перед собой. Лицо её горело, и глаза лихорадочно блестели. Лучше с каждым днём ей не становилось, наоборот.
От мокрой одежды озноб побежал между лопаток. Алдор, замёрзнув, ближе подсел к Вэллии, стал искать глазами своё одеяло. Что за мороз сегодня! Потёр ладонью заросший щетиной подбородок.
Девчонка раскашлялась, стала закрывать губы ладонью, кашляла в кулак. И Алдор заметил, что руки её связаны. Это Корвин всё опять сделал по-своему. Ну, зачем?.. Зачем это нужно всё?.. Принялся развязывать верёвки, освобождать руки графской дочери, а та поняла вдруг, что он так близко, и подалась назад. Шепнула:
– Не трогайте меня...
– Да не трогаю я тебя... Больно надо... Вас с Корвином послушаешь, так я вообще... – Усмехнулся и, освободив её запястья, задержал её руки в своих ладонях. Какие у неё холодные пальцы, а лицо горит, у него-то ладони после снега пылали огнём, жаром пульсировали после холода, а у неё – такие тонкие ледяные пальцы. Стал греть их. И она не вырывалась, смотрела на его ладони, как завороженная. И спросила вдруг:
– Мой отец убил всю вашу семью? – Алдор опешил и поглядел удивлённо, не успел ничего ответить, а она спросила опять: – У вас никого из родных не осталось? – Молча покачал головой в ответ. – Жалко... Без близких нельзя на земле... Как же жить дальше?.. Нельзя так... Нельзя...
– А ты передай от меня «спасибо» своему отцу... Он, наверное, будет рад, что я один остался...
Она отвела глаза в сторону, вряд ли понимая, что сказал ей Алдор, она в последнее время жила в своём мире и мало понимала, что делается вокруг. Правда, были иногда проблески, такие, как этот.
Она медленно вытянула пальцы из ладоней Алдора и поправила одеяло у горла, спрятала руки и поплотнее укуталась. Алдор наблюдал за её лицом. Огромные глаза её смотрели прямо, красивые глаза с длинными ресницами, губы дрожали и подбородок.
Была ли она в чём-то виновата, что так расплачивалась? Она и на отца-то своего мало, чем была похожа. Может, только чуть-чуть подбородком с ямочкой? У Вольдейна тоже такая была, Алдор хорошо её запомнил на чисто выбритом подбородке... Он в тот день улыбался часто... Радовался, что всё закончилось благополучно... И эта его улыбка тогда приковывала взгляд Алдора-мальчишки, он не помнил больше ничего, ни людей вокруг, ни глаза, ни лица, только вот эта вот улыбка графа-победителя засела в памяти, не забывалась, не стиралась...
Будь он проклят! Его бы сюда! Сюда, на место этой вот девчонки, он бы знал, что ему сказать, и не боялся бы сделать больно, и хлеба бы ему жалел... А ей... ей не мог.
Резко поднялся и поворошил ветки в огне, добавил новых, раскладывал другие у костра, всё перекладывал, возился, будто не знал, чем заняться. Спросил вдруг:
– У тебя жених есть?
– У меня? – она переспросила, и переспросила так, словно и не болела, и понимала всё.
– У тебя, у тебя...
– Нет... Отец не нашёл ещё подходящей партии... – Она смотрела на него, не сводила взгляда.
– Долго ищет... Тебе сколько лет-то?..
– Восемнадцать будет скоро...
– Что тебе обычно на день рождения дарят?
– По-разному...
– Почему так долго граф не находил тебе жениха? Восемнадцать лет – это возраст для девушки твоего положения...
– Не знаю... Я осталась у него одна... Может, у него какие-то свои планы...
– Он не говорит с тобой об этом?
– Нет... – Она раскашлялась и, отвернувшись, закрыла губы одеялом. Алдор подал ей кружку с тёплой водой, она стояла на камнях у огня. Вэллия отпила несколько глотков и прошептала с благодарностью: – Спасибо...
Алдор забрал кружку и стоял неподвижно, глядя сверху на больную девушку. Вэллия уже закрыла глаза и откинулась к стене пещеры, наверное, опять заснула или забылась. Алдор долго молчал, потом шепнул, не зная, слышит ли она его:
– Совсем не тебя мы хотели похитить... хотели убить графа... Прости нас за ту боль, что мы тебе сделали...
Девушка на слова его даже не шелохнулась, видно, точно не услышала или не поняла.
К вечеру вернулся Корвин, забрал последние деньги у торговца, купил хлеба, сыра, ячменя для лошади.
– Ну что там? – первым спросил Алдор, маленькими кусочками отламывая хлеб от большего куска.
– Всё по-старому... – Корвин был хмурым, в сторону Алдора даже не глядел.
– И меньше не стало?
– Я же сказал, по-старому...
– И сколько ещё?
– Один Бог знает...
Они молча доели свой хлеб с сыром, запили по очереди водой из кружки. Корвин добавил дров в огонь и сказал:
– Пойду накормлю лошадь, принесу воды... Дров-то хватит? Ночь опять холодная будет...
– Я набрал там ещё немного, надо принести...
– Ладно, приду – сходим...
Ушёл, Алдор, оставшись один, растормошил Вэллию и вложил ей в ладонь кусок хлеба. От себя припас.
– Что случилось?
– Ешь давай и не спрашивай...
– Только он жаждет войны с моим отцом, с землями Дарна... И справедливо ли? – Она скривила губы в язвительной усмешке.
– Твой отец жаждет этой войны не меньше... Будь уверена, каждый из них ищет только повод, чтобы развязать себе руки и захватить новые земли.
– Мой отец не хочет этой войны...
– Ты этого не знаешь!
Вэллия не стала спорить, она и правда не знала, но почему-то так думала. Отец никогда за последнее время не говорил о возможной войне. Да, наверное, каждый из правителей, и отец, и граф Лиона, хотели бы захватить земли друг друга, ведь через обе земли идёт прямая дорога в земли короля, столицу, удобный торговый тракт. Тот, кто будет владеть им на всём протяжении, всегда будет с деньгами. Но война... война это не выход.
Она думала и одновременно допивала последнюю воду из кружки. От тёплого в желудке заболело, закружилась голова, надо было поесть чего-нибудь серьёзного. Вэллия отдала кружку Алдору, и новый приступ кашля заставил уткнуться в одеяло. Лицо горело, и запутавшиеся волосы липли ко лбу, к вискам. Снова начался жар. Недолеченная болезнь постоянно мучила, жгла лёгкие, ослабляла всё тело. Ещё немного в холоде этой каменной пещеры, и Вэллия сляжет, не сможет подняться. Она станет обузой для них, будет требовать ухода. Если бы только кто-нибудь из этих людей, удерживающих её силой, понимал это. Они преследовали свои цели, о ней они даже не думали. А ведь болезнь эта может убить её. Об этом ей даже думать не хотелось.
Вэллия плотнее запахнулась в одеяло, от озноба начали дрожать пальцы, свело нижнюю челюсть. Вэллия прислонилась спиной к холодной стене и закрыла глаза. «Когда же ты найдёшь меня... Отец... Где ты? Найди меня... спаси меня... Я хочу домой... Хочу домой...» В мыслях своих она просила отца, молилась, чтобы её нашли, так молилась, что устала и заснула. Уже во сне она не слышала, как Алдор укрыл её вторым одеялом.
Сколько проспала, не знала сама, проснулась и, не открывая глаз, просто лежала, не шевелясь. За это время вернулся Корвин, сейчас они разговаривали о чём-то, и Вэллия прислушалась.
– ...Они ищут нас... Никого, конечно, не останавливают в воротах, но люди там стоят... в лица смотрят... Меня они не знают, они не могли меня видеть в замке Вольдейна... – Алдор ничего не ответил ему, он, собственно, тоже у Вольдейна лицо спрятал, но страх всё же был. А если узнают? А всё ли время шарф закрывал его лицо? Может быть, и сполз когда, а не помнится? Проклятье!
– По рынку тоже люди шныряют, заглядывают кругом, слушают... Я, когда коня стал продавать, они рядом оказались... Два мужичка таких, одеты простенько, как покупатели, комар носа не подточит... А сами... Откуда у вас конь? А почему вы его продаёте? А почему с седлом? Вы его украли?.. Еле отбрехался... Спихнул и седло и коня по разным торговцам по скупочной цене, жалко, денег дали мало и то не все... Хозяин лавки сказал, седло военное, таких у них не делают, говорит, с чужой земли приехало... Внимательный чёрт... Хорошо, в тот момент этих не было... Договорился кое-как, ещё и денег ему самому пришлось дать, чтоб он его забрал... Сказал, продаст если, то дня через три или раньше деньги вернёт с лихвой...
– Почему в замке Гота всё было тихо, ты же был там? Там не искали, а здесь ищут?
– Не знаю... Здесь граница близко…
– Надо было нам не идти к Ротбургу, идти сразу на границу... – Алдор сказал о том, что давно не давало покоя.
– Ага, и прямиком к ним в руки... Думаешь, если они Ротбург обложили, то граница «чистой» останется? Как же... Там их, наверное, вообще кишмя кишит...
– И что делать?
– Ждать надо... – Корвин вздохнул, слышно было, как ломает палки для костра. – Если выждем время, они перестанут искать нас, подумают, потеряли... Только так... Ждать.
– А как? Жить на что?
– Вторую лошадь продадим...
– А потом?
– Пешком доберёмся.
– Сколько ждать? Неделю? Месяц?
– Чем больше, тем лучше...
– Мы не можем ждать, Корвин, она не доживёт... Погляди на неё! У неё опять жар, лихорадка... Нужен врач, она не выживет...
– Где я возьму врача? Нам жрать-то нечего, сами, как крысы, в пещеры забились, какой врач, к дьяволу?
– Не кричи! Не надо нам дьявола, ради Бога... Ждать долго нам нельзя...
Всё это время Вэллия всеми силами давила в себе приступ кашля, и он ушёл вниз, в самую глубину лёгких, а потом начался спазм и такой сильный приступ кашля, что продохнуть нельзя, до слёз на глазах, до хрипа в горле. Корвин молча смотрел на её мучения, а Алдор протянул кружку с водой. Вэллия смогла отпить несколько глотков холодной воды и, сжавшись, закуталась в одеяло. От долгого кашля по лицу пошли красные пятна, слёзы блестели на ресницах. Да, болезнь её никуда не скроешь, не отмахнёшься от неё. И Вэллия от отчаяния, от жалости к самой себе расплакалась вдруг, расплакалась, уткнувшись лицом в одеяло, видеть никого не хотела, смотреть на них на всех. Никого... Всех их...
Корвин достал их мешка свежий хлебный каравай и кусок сыра, начал ломать на кусочки. Молча жевал, глядя в огонь. Алдор взял хлеба и сыра себе, дал Вэллии. Девушка взяла, но пока только держала в руке, второй ладонью стирала слёзы со щёк.
– Ладно, прекращай давай... – Голос Корвина под сводами пещеры казался более громким, чем следовало. Алдор промолчал.
– Это всё из-за неё... всё её молитвами мы не можем выбраться отсюда... – продолжил Корвин через время.
– Отец всё равно поймает вас... Вы не уйдёте...
Лучше бы она молчала. Все были на взводе, любая реплика вызывала раздражение и злость. Корвин аж вскочил с места. Алдор молча стоял между ними.
– Если она скажет ещё хоть слово, я её убью... Я за себя не ручаюсь...
– Отец не выпустит вас...
– Да ты! – Корвин кинулся к ней. Алдор сделал шаг вбок и перехватил его, заслонив девчонку собой.
– Он найдёт и убьёт вас, вот увидите...
– Замолчи!
Алдор обернулся к ней и тоже прикрикнул:
– Замолкни! – Чуть оттолкнул Корвина от себя ладонями в грудь. – Успокойся! Держи себя в руках...
– Почему ты не связал её?
– Незачем! Успокойся, Корвин, ты просто устал, сядь, посиди или сходи за дровами... Хватит орать...
– Ты позволяешь ей многое... Я смотрю, ты вообще с ней...
– Что – я с ней? – переспросил Алдор.
– Меня она боится, а тебя – нет! Ты не связываешь её и не боишься, что она убежит... Кормишь тут... Почему? Чего ты ей наобещал?
– Ничего я ей не обещал... А связывать её нет смысла, куда она пойдёт? Посмотри на неё, она сама и дойти-то не сможет никуда.
Корвин отошёл в сторону, сел на камень, не сводя взгляда с лица товарища.
– Мне не нравится всё это... Ты скрываешь что-то... Почему ты защищаешь её? Что у тебя с ней?.. Что у вас было, пока меня не было?
– Что? – Алдор скривился в удивлении.
– Ты спишь с ней, да? Поэтому и защищаешь её? Когда ты начал с ней спать?
– В своём ли ты уме, Корвин? С чего ты всё это взял? – По скулам его пошёл румянец, у него и мыслей-то таких никогда не было. Она – графская дочь, дочь того самого человека, что погубил всю его семью... Он не мог не признать, что она нравилась ему, да, она красивая и выглядит хорошо при должном уходе, сразу видно её происхождение, род... Но сделать её своей любовницей?!
– Тебя уже понесло, Корвин, ты придумываешь то, чего на самом деле нет... Я бы перестал уважать себя...
– Да? А, может быть, наоборот, что может быть привлекательнее из всех видов мести? Насилуй его дочь, а потом верни её...
– Корвин! – Он, ужаснувшись, повысил голос, пытаясь своим криком достучаться до него, вернуть его к действительности. – Мы не разбойники на большой дороге, мы – слуги графа Доранна. Я – сын Бергского князя, мне не нужна такая месть! Пойми это! Я не собираюсь этого делать только для того, чтобы отомстить Вольдейну... Нет! Не будет этого никогда!
Корвин долго молчал, опустил взгляд в огонь, шепнул:
– А зря, я бы поступил именно так... Разве могут быть достойные виды мести и недостойные? Месть, она всегда остаётся местью...
– Нет! Это подло... По меньшей мере, подло...
– Я бы смог, я бы сейчас всё смог...
– Поэтому твой отец – был просто оруженосец...
Корвин медленно перевёл на него взгляд опасных тёмных глаз, мстительно сощурил их, но ничего не ответил, а потом не разговаривал до самого вечера.
* * * * *
Глава 9
Следующие два дня они все практически не разговаривали друг с другом. Вэллия вообще молчала, только кашляла часто. За это время болезнь усилилась. Вэллия просто сидела на холодном каменном полу, прислонившись к ледяной стене, куталась в одеяла и часто проваливалась в полусон, в полузабытьё. Думать ни о чём не хотелось. Когда не спала, просто смотрела в огонь, медленным взглядом следила за своими похитителями, ела, когда ей давали, пила, когда подавали кружку с водой. Очень редко поднималась, чтобы выйти на улицу. Желудок был почти всё время пустой, а вся вода выходила с лихорадкой.
В полумраке холодной пещеры Вэллия перестала даже различать время суток, вечер уже или день, она не знала.
Алдор с Корвином общались редко, всё по-бытовому, перекидывались парой фраз, ничего не значащих. Видно было, что между ними пробежала чёрная кошка. Если бы другая обстановка, другое окружение, они бы быстро забыли свои обиды, но вот уже два дня они старались не замечать друг друга.
Молча по-одному ходили за хворостом, поили лошадь, приносили воду. Корвин сам выдавал по куску хлеба, на Вэллию он не рассчитывал, и Алдор делил с ней свой хлеб. Корвин на это только хмыкал и чуть заметно криво улыбался одним уголком губ, но молчал. Когда закончился хлеб, Корвин снова ушёл в Ротбург, не сказав перед уходом ни слова. Алдор остался с Вэллией.
День с утра выдался холодным, за ночь ушли все запасы дров, всё утро почти до обеда Алдор искал по округе палые ветки и хворост. Близко уже ничего не было, всё выбрали, приходилось уходить далеко, а назад возвращаться не пустым. Устал страшно! Весь перемазался и взмок от пота и талого снега.
Подбросил дров в огонь, разложил мокрые палки у огня, чтоб просыхали, и сел рядом с Вэллией. Та не спала, смотрела прямо перед собой. Лицо её горело, и глаза лихорадочно блестели. Лучше с каждым днём ей не становилось, наоборот.
От мокрой одежды озноб побежал между лопаток. Алдор, замёрзнув, ближе подсел к Вэллии, стал искать глазами своё одеяло. Что за мороз сегодня! Потёр ладонью заросший щетиной подбородок.
Девчонка раскашлялась, стала закрывать губы ладонью, кашляла в кулак. И Алдор заметил, что руки её связаны. Это Корвин всё опять сделал по-своему. Ну, зачем?.. Зачем это нужно всё?.. Принялся развязывать верёвки, освобождать руки графской дочери, а та поняла вдруг, что он так близко, и подалась назад. Шепнула:
– Не трогайте меня...
– Да не трогаю я тебя... Больно надо... Вас с Корвином послушаешь, так я вообще... – Усмехнулся и, освободив её запястья, задержал её руки в своих ладонях. Какие у неё холодные пальцы, а лицо горит, у него-то ладони после снега пылали огнём, жаром пульсировали после холода, а у неё – такие тонкие ледяные пальцы. Стал греть их. И она не вырывалась, смотрела на его ладони, как завороженная. И спросила вдруг:
– Мой отец убил всю вашу семью? – Алдор опешил и поглядел удивлённо, не успел ничего ответить, а она спросила опять: – У вас никого из родных не осталось? – Молча покачал головой в ответ. – Жалко... Без близких нельзя на земле... Как же жить дальше?.. Нельзя так... Нельзя...
– А ты передай от меня «спасибо» своему отцу... Он, наверное, будет рад, что я один остался...
Она отвела глаза в сторону, вряд ли понимая, что сказал ей Алдор, она в последнее время жила в своём мире и мало понимала, что делается вокруг. Правда, были иногда проблески, такие, как этот.
Она медленно вытянула пальцы из ладоней Алдора и поправила одеяло у горла, спрятала руки и поплотнее укуталась. Алдор наблюдал за её лицом. Огромные глаза её смотрели прямо, красивые глаза с длинными ресницами, губы дрожали и подбородок.
Была ли она в чём-то виновата, что так расплачивалась? Она и на отца-то своего мало, чем была похожа. Может, только чуть-чуть подбородком с ямочкой? У Вольдейна тоже такая была, Алдор хорошо её запомнил на чисто выбритом подбородке... Он в тот день улыбался часто... Радовался, что всё закончилось благополучно... И эта его улыбка тогда приковывала взгляд Алдора-мальчишки, он не помнил больше ничего, ни людей вокруг, ни глаза, ни лица, только вот эта вот улыбка графа-победителя засела в памяти, не забывалась, не стиралась...
Будь он проклят! Его бы сюда! Сюда, на место этой вот девчонки, он бы знал, что ему сказать, и не боялся бы сделать больно, и хлеба бы ему жалел... А ей... ей не мог.
Резко поднялся и поворошил ветки в огне, добавил новых, раскладывал другие у костра, всё перекладывал, возился, будто не знал, чем заняться. Спросил вдруг:
– У тебя жених есть?
– У меня? – она переспросила, и переспросила так, словно и не болела, и понимала всё.
– У тебя, у тебя...
– Нет... Отец не нашёл ещё подходящей партии... – Она смотрела на него, не сводила взгляда.
– Долго ищет... Тебе сколько лет-то?..
– Восемнадцать будет скоро...
– Что тебе обычно на день рождения дарят?
– По-разному...
– Почему так долго граф не находил тебе жениха? Восемнадцать лет – это возраст для девушки твоего положения...
– Не знаю... Я осталась у него одна... Может, у него какие-то свои планы...
– Он не говорит с тобой об этом?
– Нет... – Она раскашлялась и, отвернувшись, закрыла губы одеялом. Алдор подал ей кружку с тёплой водой, она стояла на камнях у огня. Вэллия отпила несколько глотков и прошептала с благодарностью: – Спасибо...
Алдор забрал кружку и стоял неподвижно, глядя сверху на больную девушку. Вэллия уже закрыла глаза и откинулась к стене пещеры, наверное, опять заснула или забылась. Алдор долго молчал, потом шепнул, не зная, слышит ли она его:
– Совсем не тебя мы хотели похитить... хотели убить графа... Прости нас за ту боль, что мы тебе сделали...
Девушка на слова его даже не шелохнулась, видно, точно не услышала или не поняла.
К вечеру вернулся Корвин, забрал последние деньги у торговца, купил хлеба, сыра, ячменя для лошади.
– Ну что там? – первым спросил Алдор, маленькими кусочками отламывая хлеб от большего куска.
– Всё по-старому... – Корвин был хмурым, в сторону Алдора даже не глядел.
– И меньше не стало?
– Я же сказал, по-старому...
– И сколько ещё?
– Один Бог знает...
Они молча доели свой хлеб с сыром, запили по очереди водой из кружки. Корвин добавил дров в огонь и сказал:
– Пойду накормлю лошадь, принесу воды... Дров-то хватит? Ночь опять холодная будет...
– Я набрал там ещё немного, надо принести...
– Ладно, приду – сходим...
Ушёл, Алдор, оставшись один, растормошил Вэллию и вложил ей в ладонь кусок хлеба. От себя припас.
– Что случилось?
– Ешь давай и не спрашивай...
