-Ищут Соккона? – удивился Таргот. – Где?
-Эмм…Кажется, это место называется…Си…Сикином? Я помню, что это какие-то каналы, или что-то в этом роде. – задумчиво, запутался в словах голос.
-Синокин и канализация Ренбира? – чуть подался вперед Таргот, с уже вполне свойственным для человека удивлением напрягая уши.
-Да! Они должны найти его, и отвести его в какой-то подземный город к нашему покровителю.
-К Актонису Геллару?
-К нашему Военачальнику! – весело поддакнул голос, затем разразившись не громким, но почти безумным смехом.
«Кто бы сомневался!» - от злости хрустнул сжатыми зубами Таргот.
-Я так рада, что дедушка доверил это задание мне! Теперь, как говорится, дело за малым. Нужно просто убить тебя. – продолжал смеяться про себя голос.
-Какая жалость, что он не пришел лично. – цыкнул Таргот.
-Уууу. Ты просто еще не знаешь, кто я. – чуть издевательски, с насмешкой, растягивая слоги, хихикал голос.
В тот же миг окружающая Таргота тьма рассеялась, вокруг него окончательно осела на пол поднятая его падением пыль, и яму со всех сторон осветили торчащие в каменных стенах в двадцати метрах от Таргота со всех сторон мерцающие фиолетовые перья. Начали они мерцать и на теле загадочной гостьи, стоявшей уже шагах в десяти от центра ямы, полностью ее освещая своим светом. Она была довольно высокой, сплошь покрытой фиолетовыми или розовыми перьями, с кисточками на лисьих ушах, с зелеными кошачьими глазами, одетая в нечто вроде покрова из тех же перьев, закрывающих все ее тело по самый подбородок. Руки и ноги ее также заканчивались небольшими, но острыми, когтями на пальцах, тем не менее больше похожих на человеческие, нежели звериные. Так она вся была больше человеком, а не, уже точно, ардом. Иными словами – она была Хемирой.
-Ксария. Будем знакомы хотя бы последние для тебя минуты. – снова, водя пером в правой руке по щеке, посмеивалась она.
Вся новая арена боя была сплошь усеяна острыми перьями Хемиры с остатками ее внутренней силы на них. Все окружение, фактически, было подконтрольно ей. Это была самая настоящая ловушка, капкан на особо крупную дичь, даже такую крупную, как Таргот. По крайней мере, именно о таких мыслях Ксарии говорила ее беззаботная и самоуверенная улыбка. Она не знала, что Таргот уже сталкивался с подобными ситуациями, ведя шуточные бои со своим братом Френтосом, также покрывающим своим окто всю территорию вокруг себя, полагаясь на контроль поля боя с его помощью. Хоть для них эти бои и были шуточными, для окружающих это было самое настоящее побоище между двумя чудовищами.
-Мои последние минуты, говоришь? – окинул округу беглым серьезным взглядом Таргот. – Обычно Хемиры берут планку выше – секунды. Но не проживают и их.
Мгновенно, со свистом и почти незаметно, перо из ее руки, оказавшись вдруг чудовищно плотным, пролетело мимо его головы, будто специально, по желанию Ксарии, коснувшись только его щеки, но и та едва ли пострадала. Открывшаяся ранка была настолько неглубокой, что не вызвала даже капиллярного кровотечения. Сам Таргот не колыхнулся, и был совершенно уверен, что слышал металлический скрежет кристаллического пера о скрытую под кожей его щеки чешую. Открытая глазам Ксарии кожа Таргота потеряла лишь маленький лоскуток, и Таргот этого совсем не почувствовал.
-Какой плотный мальчик. Мне становится все яснее, почему дедушка Бриз приказал тебя уничтожить. – снова посмеялась она, доставая из собственного левого плеча новое перо.
-Хватит разговоров. Несчастная поделка на имтерда не заслуживает моего времени. – с грохотом уронил тяжелое лезвие Тоги на порушенный пол около себя Таргот, так же крепко удерживая рукоять меча обеими руками.
-Так скучно. Но ладно. Раз уж ты этого желаешь…– посмеялась она.
Тоги мгновенно разгорелся, и Таргот, понимая сколь мало внутренней силы успеет собрать в нем для быстрой атаки, ударил мечом по земле, освобождая хотя бы толики взрывной энергии, чтобы поднять небольшую ударную волну. Пол впереди разлетелся в дребезги и раскрошился в пыль, полностью скрыв противников друг от друга. Окто Таргота позволяло ему наделять объекты, к которым прикасалась его внутренняя сила, взрывной энергией, покрывая их мощным пламенем изнутри, от вспышки которого в замкнутом пространстве, то есть внутри предмета, и происходил взрыв. Тоги был лучше всего для этого приспособлен, постоянно восстанавливающийся собственными силами, тем более что раз за разом его разрушать для Таргота было особенно приятно, учитывая, как однажды этот меч разрушил его прошлое. Поднятые им теперь разрушения вряд ли достигли Ксарии, а взрыв прокатился по всей яме, сопровождаясь неконтролируемым пламенем, сотрясая стены и потолок, от чего все вокруг с грохотом взрыва залил громкий гул. Хемира наверняка успела отскочить во время атаки Таргота, но завеса из пыли, теперь, даже ей, с ее животным зрением, помешает разглядеть противника, вполне способного наносить удары по площади, из-за чего приближаться к нему было слишком опасно. Таргот уже давно привык к этому, его глаза имтерда были плотны как стекло и отлично видели в темноте, если свет хоть немного попадал на окружающие его предметы. Он прекрасно видел все, что было вокруг него теперь, и ему не нужно было щурить глаза из-за пыли – поле боя теперь полностью принадлежало уже не Ксарии, а ему.
Все еще полагаясь больше на слух ввиду мешавшей глазам темноте, он и по дуновениям ветра улавливал движения противника, с большой скоростью кружившего вокруг него. Постоянно и очень быстро звенели удары чего-то острого о стены, и на них, что было видно только лучше, все сильнее мерцал фиолетовый свет кристаллических перьев. «Окружает?» - удивился Таргот, понимая, что противник, хоть и не был заранее подготовлен к подобному повороту с пылевой завесой, смог быстро найти из него выход. Но Таргота этим было не взять. Он поднял Тоги снова, распалив его так, что от влияния его внутренней силы меч возбудился до предела, значительно увеличиваясь в размере. От окто он совсем побелел, и Таргот, в приседе с тяжелым упором на левое колено, удерживая меч над собой, начал вращаться, с огромной силой, в развороте, ударив по воздуху вокруг себя, выпустив всю собранную им взрывную энергию за один удар, взорвав само лезвие меча. Земля под ним затрещала от давления его ног, прижимной силы, и веером по пещере во все стороны от него, раскатился ужасающий, сотрясающий само пространство ямы, взрыв, снимая, помимо пыли и уже лежащих на полу камней, слой каменной породы минимум на десяток сантиметров вглубь. Ксария не могла уйти от ударной волны целиком, но сумела, крепко вцепившись когтями в одну из стен прямо в момент удара, удержаться и избежать повреждений, от летящих в нее от центра камней защитившись крупным слоем перьев на спине. Пусть энергия того взрыва и была нарочно направлена в стороны вокруг Таргота, ударная волна со всех сторон слегка контузила и его, даже учитывая крепость его мощного тела. В его ушах встал легкий свист. Созданный взрывом поток ветра быстро разнес пыль от центра к стенам, и Таргот, подумав, что противник как минимум пока прижат к стене и не сумеет уклониться, с уже вновь раскаленным огромным Тоги бросился на нее. Мгновение, и он едва не поплатился за это жизнью – перья на стенах пещеры будто завибрировали, а сама Ксария, развернувшись на месте, содрала с покрова перьев у себя на груди десяток таковых, и напрямую метнула их в лицо Тарготу. Он сумел отскочить в сторону, но, сосредоточившись на них, едва не пропустил саму суть маневра противника, в котором в него, отвлеченного внезапной атакой в лоб, уже полетели перья со всех окружающих стен. Он не мог заблокировать их все разом, а потому решил сбить их, ударив Тоги об землю перед собой, так же высвобождая взрывную энергию, сам в маневре уклонения чуть присаживаясь. Стена пламени закрыла его лишь фронтально, но по бокам и со спины он все так же остался уязвим. С его окто, у него не было возможности блокировать все атаки, как бы это сделал Френтос, и он не мог просто уклониться от них со своим грузным телом, как это сделал бы проворный Соккон. Но кое-что в этом бою было похоже на одну уже знакомую ему сцену, подсказывающую правильные действия. Сцену из книги, которую он получил два года назад лично от Лиисеркима Одержимого, ее автора и Героя Шеагральминни. То была последняя глава книги Падение Преисподней Шеагральминни, и в ней главный герой тоже столкнулся с противником, управляющим окружающими его предметами с помощью внутренней силы. И это тоже был телекинез.
Быстро распрямившись в полный рост, мощно и злобно топнув правой ногой по подлетевшим от удара на месте мелким камням, он буквально взорвал вокруг себя плотный слой своей внутренней силы, мощным потоком мгновенно достигнувший окружающие его перья, подавляя удерживающую их внутреннюю силу, тем самым рассеивая окто Ксарии, от чего все перья быстро сбились с курса. Стена пламени перед Тарготом еще не до конца выгорела, а Тоги уже буквально кричал от жажды крови. Противник не видел Таргота, и не мог успеть отреагировать на его будущую атаку. Но вид пламени перед глазами Таргота, крик Тоги в его голове, ярость…Его левая рука сама зашла под толстовку, схватила золотое ожерелье, и с немереной силой дернула его вверх. Хруст цепочки сопроводил звук куда более страшный и отвратительный, похожий на хруст разрываемой плоти и ломаемых костей. «Подражателям…не место среди имтердов!»
Стена пламени, - нет, - стена Белых Искр, рассеивая пламя перед Тарготом, своим белоснежным светом залила всю яму, взорвавшись совсем перед Ксарией металлическим скрежетом, от которого уши Хемиры мгновенно опустились и прижались к голове. Вся она чуть отступила, в мгновенном животном ужасе наблюдая за тем, что происходило с ее противником. Из искрящегося белого света на землю легло острие, толстое уже как молот, будто часть совершенно другого меча, покрытого теперь загадочными узорами и Белой Искрой. Стена Белой Искры чуть оседает, но только так, что из нее становится видно лицо. С тихим рыком, удерживая огромный меч в правой руке, оно стоит прямо перед ней, настолько страшное, что Ксария пятится назад, широко раскрывая глаза и рот в ужасе, дрожащей спиной прижимаясь к стене. Вся ее самоуверенность и решимость уже выгорели той же Белой Искрой, она была в полном оцепенении, как уже умирающая жертва перед лицом беспощадного хищника.
Зажимая оборванное ожерелье в левой руке, лишь по ту же левую сторону тела оставшись собой, горящим от злобы взглядом залитых Белой Искрой глаз на уже точно чудовищном лице, он смотрел на Ксарию, точно решив ее убить. Вся правая часть его тела стала подобна монстру, его алые волосы стали куда длиннее, а над ушами назад тянулись растущие будто на глазах тонкие золотые рога. С мощной, будто сразу несколько рук, правой рукой, он весь стал заметно выше и крупнее, и из многих частей правой половины его тела, прямо через одежду, разрывая ее по ниточкам, росли острые кости, как и все тело теперь вырывающиеся из покрытой каменной чешуей кожи. Его приоткрытый рот с чудовищными мощными челюстями только подтверждает захвативший Ксарию ужас – он был в бешенстве, и почти совсем потерял от него разум. И главное – это точно, совершенно заметно, был не человек.
Резким взмахом он поднимает покрытый Белой Искрой гигантский Тоги, занося его за собой точно для рывка вперед. Но его вид, давление его внутренней силы, и ослепляющий свет от Белой Искры, окончательно заморозили мышцы и разум Ксарии. Она не могла двигаться, и не могла даже думать, как ей спастись. Покров ее кристаллических перьев по всему телу мог защитить ее от взрыва окто даже при прямом попадании удара Тоги, хоть и повредил бы ее голову. Но то, что использовал ее противник теперь, было неподвластно никакой защите, и она должна была прекрасно это понимать, видя, как вся земля вокруг Таргота поглощается его Искрой. Но она не понимала и этого. Она просто не могла ничего понять, в ужасе совсем забыв про все на свете.
Резким толчком чудовищной правой лапы от пола, принявший свой истинный облик Таргот толкается вперед, в прыжке останавливаясь лишь в метре перед противником, даже видя в ее стеклянных глазах отражение своего искореженного гневом лица, но уже полностью его принимая, не чувствуя, как эта картина напоминала ему времена, в которые он впервые умер, и после чего всю новую жизнь сам себя боялся. Девушка в мгновение исчезла за светом Белой Искры, и ее полностью закрыл Тоги. По яме во все стороны разнесся последний удар, и от стен ее оглушительно отразился железный треск, извечно сопровождающий все виды Первородного Пламени и его Искры. За ним тогда было невозможно расслышать истошный хрип, мгновенно захлебнувшееся дыхание, и удары брызг крови о стены и пол. Мощь Белой Искры Таргота, которую он всегда не без причины скрывал от окружающих, поглотила все вокруг себя, включая даже звуки.
Свет Белой Искры медленно тухнет, и все звуки постепенно пропадают. Проходят секунды, хоть и тянущиеся как минуты. Осознавая свою победу, Тоги возвращается к первоначальному виду, и вместе с этим Таргот вешает золотое ожерелье из своей левой руки обратно на шею, теперь не застегивая ее порванные звенья, а просто обматывая вокруг тихо уменьшающейся шеи. Сила, которую ему дал Уиллекроми, в виде ожерелья, для сдерживания бывшей воли Россе, возвращает всю правую часть его тела к исходному состоянию, и так он быстро становится меньше, каким и был раньше. Половина его одежды растянулась, в некоторых местах порвавшись или лопнув, но именно на такой случай Таргот и брал именно ее, на несколько размеров больше, и из специального материала. Именно из-за этого он брал с собой и сменную одежду, которую сможет надеть поверх порванной, тем более зная, как пройдет изменение его тела без касания его Золота Судьбы Уиллекроми, которое он сам когда-то отщепил от своего золотого кубка, являвшегося частью его сил Золотого Пламени.
Внешность Таргота полностью вернулась к прежнему виду, и вместе с этим прошла и его злость. Это была и злость на то, что его противник подражала имтердам, и на то, что она тратила его время. Все эти чувства не были частью изначальной личности Таргота, но их заметно подкрепляло то проклятье, которым его наделило его оружие. Если, конечно, не будет сказать правильнее, что оружием в этом случае был именно Таргот, и именно по воле Тоги он действовал. На самом же деле, даже в последний момент перед ударом он успел сделать свой собственный выбор, противоречащий воле Тоги. Именно поэтому, за мгновение до этого, он отвел в сторону чудовищный удар, который наверняка мог и должен был разорвать Ксарию в клочья, поглотив Белой Искрой все ее тело. У него были все причины убить ее, но он, право, был не из тех, кто без колебаний лишает живых существ жизни, и тому была большая заслуга его брата Соккона, открывшего ему однажды немало вещей, о которых он сам никогда не задумывался, или думать о которых просто не хотел. Он все еще должен был задать несколько вопросов своему противнику, и по крайней мере это вернуло его к реальности.
Ксария распласталась на земле у самой стены, теперь почти полностью покрытой кровью. Удар был горизонтальный, и она, возможно также из инстинкта самосохранения, успела закрыться от него почти всей своей внутренней силой, выставив против удара руку с множеством перьев.
-Эмм…Кажется, это место называется…Си…Сикином? Я помню, что это какие-то каналы, или что-то в этом роде. – задумчиво, запутался в словах голос.
-Синокин и канализация Ренбира? – чуть подался вперед Таргот, с уже вполне свойственным для человека удивлением напрягая уши.
-Да! Они должны найти его, и отвести его в какой-то подземный город к нашему покровителю.
-К Актонису Геллару?
-К нашему Военачальнику! – весело поддакнул голос, затем разразившись не громким, но почти безумным смехом.
«Кто бы сомневался!» - от злости хрустнул сжатыми зубами Таргот.
-Я так рада, что дедушка доверил это задание мне! Теперь, как говорится, дело за малым. Нужно просто убить тебя. – продолжал смеяться про себя голос.
-Какая жалость, что он не пришел лично. – цыкнул Таргот.
-Уууу. Ты просто еще не знаешь, кто я. – чуть издевательски, с насмешкой, растягивая слоги, хихикал голос.
В тот же миг окружающая Таргота тьма рассеялась, вокруг него окончательно осела на пол поднятая его падением пыль, и яму со всех сторон осветили торчащие в каменных стенах в двадцати метрах от Таргота со всех сторон мерцающие фиолетовые перья. Начали они мерцать и на теле загадочной гостьи, стоявшей уже шагах в десяти от центра ямы, полностью ее освещая своим светом. Она была довольно высокой, сплошь покрытой фиолетовыми или розовыми перьями, с кисточками на лисьих ушах, с зелеными кошачьими глазами, одетая в нечто вроде покрова из тех же перьев, закрывающих все ее тело по самый подбородок. Руки и ноги ее также заканчивались небольшими, но острыми, когтями на пальцах, тем не менее больше похожих на человеческие, нежели звериные. Так она вся была больше человеком, а не, уже точно, ардом. Иными словами – она была Хемирой.
-Ксария. Будем знакомы хотя бы последние для тебя минуты. – снова, водя пером в правой руке по щеке, посмеивалась она.
Вся новая арена боя была сплошь усеяна острыми перьями Хемиры с остатками ее внутренней силы на них. Все окружение, фактически, было подконтрольно ей. Это была самая настоящая ловушка, капкан на особо крупную дичь, даже такую крупную, как Таргот. По крайней мере, именно о таких мыслях Ксарии говорила ее беззаботная и самоуверенная улыбка. Она не знала, что Таргот уже сталкивался с подобными ситуациями, ведя шуточные бои со своим братом Френтосом, также покрывающим своим окто всю территорию вокруг себя, полагаясь на контроль поля боя с его помощью. Хоть для них эти бои и были шуточными, для окружающих это было самое настоящее побоище между двумя чудовищами.
-Мои последние минуты, говоришь? – окинул округу беглым серьезным взглядом Таргот. – Обычно Хемиры берут планку выше – секунды. Но не проживают и их.
Мгновенно, со свистом и почти незаметно, перо из ее руки, оказавшись вдруг чудовищно плотным, пролетело мимо его головы, будто специально, по желанию Ксарии, коснувшись только его щеки, но и та едва ли пострадала. Открывшаяся ранка была настолько неглубокой, что не вызвала даже капиллярного кровотечения. Сам Таргот не колыхнулся, и был совершенно уверен, что слышал металлический скрежет кристаллического пера о скрытую под кожей его щеки чешую. Открытая глазам Ксарии кожа Таргота потеряла лишь маленький лоскуток, и Таргот этого совсем не почувствовал.
-Какой плотный мальчик. Мне становится все яснее, почему дедушка Бриз приказал тебя уничтожить. – снова посмеялась она, доставая из собственного левого плеча новое перо.
-Хватит разговоров. Несчастная поделка на имтерда не заслуживает моего времени. – с грохотом уронил тяжелое лезвие Тоги на порушенный пол около себя Таргот, так же крепко удерживая рукоять меча обеими руками.
-Так скучно. Но ладно. Раз уж ты этого желаешь…– посмеялась она.
Тоги мгновенно разгорелся, и Таргот, понимая сколь мало внутренней силы успеет собрать в нем для быстрой атаки, ударил мечом по земле, освобождая хотя бы толики взрывной энергии, чтобы поднять небольшую ударную волну. Пол впереди разлетелся в дребезги и раскрошился в пыль, полностью скрыв противников друг от друга. Окто Таргота позволяло ему наделять объекты, к которым прикасалась его внутренняя сила, взрывной энергией, покрывая их мощным пламенем изнутри, от вспышки которого в замкнутом пространстве, то есть внутри предмета, и происходил взрыв. Тоги был лучше всего для этого приспособлен, постоянно восстанавливающийся собственными силами, тем более что раз за разом его разрушать для Таргота было особенно приятно, учитывая, как однажды этот меч разрушил его прошлое. Поднятые им теперь разрушения вряд ли достигли Ксарии, а взрыв прокатился по всей яме, сопровождаясь неконтролируемым пламенем, сотрясая стены и потолок, от чего все вокруг с грохотом взрыва залил громкий гул. Хемира наверняка успела отскочить во время атаки Таргота, но завеса из пыли, теперь, даже ей, с ее животным зрением, помешает разглядеть противника, вполне способного наносить удары по площади, из-за чего приближаться к нему было слишком опасно. Таргот уже давно привык к этому, его глаза имтерда были плотны как стекло и отлично видели в темноте, если свет хоть немного попадал на окружающие его предметы. Он прекрасно видел все, что было вокруг него теперь, и ему не нужно было щурить глаза из-за пыли – поле боя теперь полностью принадлежало уже не Ксарии, а ему.
Все еще полагаясь больше на слух ввиду мешавшей глазам темноте, он и по дуновениям ветра улавливал движения противника, с большой скоростью кружившего вокруг него. Постоянно и очень быстро звенели удары чего-то острого о стены, и на них, что было видно только лучше, все сильнее мерцал фиолетовый свет кристаллических перьев. «Окружает?» - удивился Таргот, понимая, что противник, хоть и не был заранее подготовлен к подобному повороту с пылевой завесой, смог быстро найти из него выход. Но Таргота этим было не взять. Он поднял Тоги снова, распалив его так, что от влияния его внутренней силы меч возбудился до предела, значительно увеличиваясь в размере. От окто он совсем побелел, и Таргот, в приседе с тяжелым упором на левое колено, удерживая меч над собой, начал вращаться, с огромной силой, в развороте, ударив по воздуху вокруг себя, выпустив всю собранную им взрывную энергию за один удар, взорвав само лезвие меча. Земля под ним затрещала от давления его ног, прижимной силы, и веером по пещере во все стороны от него, раскатился ужасающий, сотрясающий само пространство ямы, взрыв, снимая, помимо пыли и уже лежащих на полу камней, слой каменной породы минимум на десяток сантиметров вглубь. Ксария не могла уйти от ударной волны целиком, но сумела, крепко вцепившись когтями в одну из стен прямо в момент удара, удержаться и избежать повреждений, от летящих в нее от центра камней защитившись крупным слоем перьев на спине. Пусть энергия того взрыва и была нарочно направлена в стороны вокруг Таргота, ударная волна со всех сторон слегка контузила и его, даже учитывая крепость его мощного тела. В его ушах встал легкий свист. Созданный взрывом поток ветра быстро разнес пыль от центра к стенам, и Таргот, подумав, что противник как минимум пока прижат к стене и не сумеет уклониться, с уже вновь раскаленным огромным Тоги бросился на нее. Мгновение, и он едва не поплатился за это жизнью – перья на стенах пещеры будто завибрировали, а сама Ксария, развернувшись на месте, содрала с покрова перьев у себя на груди десяток таковых, и напрямую метнула их в лицо Тарготу. Он сумел отскочить в сторону, но, сосредоточившись на них, едва не пропустил саму суть маневра противника, в котором в него, отвлеченного внезапной атакой в лоб, уже полетели перья со всех окружающих стен. Он не мог заблокировать их все разом, а потому решил сбить их, ударив Тоги об землю перед собой, так же высвобождая взрывную энергию, сам в маневре уклонения чуть присаживаясь. Стена пламени закрыла его лишь фронтально, но по бокам и со спины он все так же остался уязвим. С его окто, у него не было возможности блокировать все атаки, как бы это сделал Френтос, и он не мог просто уклониться от них со своим грузным телом, как это сделал бы проворный Соккон. Но кое-что в этом бою было похоже на одну уже знакомую ему сцену, подсказывающую правильные действия. Сцену из книги, которую он получил два года назад лично от Лиисеркима Одержимого, ее автора и Героя Шеагральминни. То была последняя глава книги Падение Преисподней Шеагральминни, и в ней главный герой тоже столкнулся с противником, управляющим окружающими его предметами с помощью внутренней силы. И это тоже был телекинез.
Быстро распрямившись в полный рост, мощно и злобно топнув правой ногой по подлетевшим от удара на месте мелким камням, он буквально взорвал вокруг себя плотный слой своей внутренней силы, мощным потоком мгновенно достигнувший окружающие его перья, подавляя удерживающую их внутреннюю силу, тем самым рассеивая окто Ксарии, от чего все перья быстро сбились с курса. Стена пламени перед Тарготом еще не до конца выгорела, а Тоги уже буквально кричал от жажды крови. Противник не видел Таргота, и не мог успеть отреагировать на его будущую атаку. Но вид пламени перед глазами Таргота, крик Тоги в его голове, ярость…Его левая рука сама зашла под толстовку, схватила золотое ожерелье, и с немереной силой дернула его вверх. Хруст цепочки сопроводил звук куда более страшный и отвратительный, похожий на хруст разрываемой плоти и ломаемых костей. «Подражателям…не место среди имтердов!»
Стена пламени, - нет, - стена Белых Искр, рассеивая пламя перед Тарготом, своим белоснежным светом залила всю яму, взорвавшись совсем перед Ксарией металлическим скрежетом, от которого уши Хемиры мгновенно опустились и прижались к голове. Вся она чуть отступила, в мгновенном животном ужасе наблюдая за тем, что происходило с ее противником. Из искрящегося белого света на землю легло острие, толстое уже как молот, будто часть совершенно другого меча, покрытого теперь загадочными узорами и Белой Искрой. Стена Белой Искры чуть оседает, но только так, что из нее становится видно лицо. С тихим рыком, удерживая огромный меч в правой руке, оно стоит прямо перед ней, настолько страшное, что Ксария пятится назад, широко раскрывая глаза и рот в ужасе, дрожащей спиной прижимаясь к стене. Вся ее самоуверенность и решимость уже выгорели той же Белой Искрой, она была в полном оцепенении, как уже умирающая жертва перед лицом беспощадного хищника.
Зажимая оборванное ожерелье в левой руке, лишь по ту же левую сторону тела оставшись собой, горящим от злобы взглядом залитых Белой Искрой глаз на уже точно чудовищном лице, он смотрел на Ксарию, точно решив ее убить. Вся правая часть его тела стала подобна монстру, его алые волосы стали куда длиннее, а над ушами назад тянулись растущие будто на глазах тонкие золотые рога. С мощной, будто сразу несколько рук, правой рукой, он весь стал заметно выше и крупнее, и из многих частей правой половины его тела, прямо через одежду, разрывая ее по ниточкам, росли острые кости, как и все тело теперь вырывающиеся из покрытой каменной чешуей кожи. Его приоткрытый рот с чудовищными мощными челюстями только подтверждает захвативший Ксарию ужас – он был в бешенстве, и почти совсем потерял от него разум. И главное – это точно, совершенно заметно, был не человек.
Резким взмахом он поднимает покрытый Белой Искрой гигантский Тоги, занося его за собой точно для рывка вперед. Но его вид, давление его внутренней силы, и ослепляющий свет от Белой Искры, окончательно заморозили мышцы и разум Ксарии. Она не могла двигаться, и не могла даже думать, как ей спастись. Покров ее кристаллических перьев по всему телу мог защитить ее от взрыва окто даже при прямом попадании удара Тоги, хоть и повредил бы ее голову. Но то, что использовал ее противник теперь, было неподвластно никакой защите, и она должна была прекрасно это понимать, видя, как вся земля вокруг Таргота поглощается его Искрой. Но она не понимала и этого. Она просто не могла ничего понять, в ужасе совсем забыв про все на свете.
Резким толчком чудовищной правой лапы от пола, принявший свой истинный облик Таргот толкается вперед, в прыжке останавливаясь лишь в метре перед противником, даже видя в ее стеклянных глазах отражение своего искореженного гневом лица, но уже полностью его принимая, не чувствуя, как эта картина напоминала ему времена, в которые он впервые умер, и после чего всю новую жизнь сам себя боялся. Девушка в мгновение исчезла за светом Белой Искры, и ее полностью закрыл Тоги. По яме во все стороны разнесся последний удар, и от стен ее оглушительно отразился железный треск, извечно сопровождающий все виды Первородного Пламени и его Искры. За ним тогда было невозможно расслышать истошный хрип, мгновенно захлебнувшееся дыхание, и удары брызг крови о стены и пол. Мощь Белой Искры Таргота, которую он всегда не без причины скрывал от окружающих, поглотила все вокруг себя, включая даже звуки.
Свет Белой Искры медленно тухнет, и все звуки постепенно пропадают. Проходят секунды, хоть и тянущиеся как минуты. Осознавая свою победу, Тоги возвращается к первоначальному виду, и вместе с этим Таргот вешает золотое ожерелье из своей левой руки обратно на шею, теперь не застегивая ее порванные звенья, а просто обматывая вокруг тихо уменьшающейся шеи. Сила, которую ему дал Уиллекроми, в виде ожерелья, для сдерживания бывшей воли Россе, возвращает всю правую часть его тела к исходному состоянию, и так он быстро становится меньше, каким и был раньше. Половина его одежды растянулась, в некоторых местах порвавшись или лопнув, но именно на такой случай Таргот и брал именно ее, на несколько размеров больше, и из специального материала. Именно из-за этого он брал с собой и сменную одежду, которую сможет надеть поверх порванной, тем более зная, как пройдет изменение его тела без касания его Золота Судьбы Уиллекроми, которое он сам когда-то отщепил от своего золотого кубка, являвшегося частью его сил Золотого Пламени.
Внешность Таргота полностью вернулась к прежнему виду, и вместе с этим прошла и его злость. Это была и злость на то, что его противник подражала имтердам, и на то, что она тратила его время. Все эти чувства не были частью изначальной личности Таргота, но их заметно подкрепляло то проклятье, которым его наделило его оружие. Если, конечно, не будет сказать правильнее, что оружием в этом случае был именно Таргот, и именно по воле Тоги он действовал. На самом же деле, даже в последний момент перед ударом он успел сделать свой собственный выбор, противоречащий воле Тоги. Именно поэтому, за мгновение до этого, он отвел в сторону чудовищный удар, который наверняка мог и должен был разорвать Ксарию в клочья, поглотив Белой Искрой все ее тело. У него были все причины убить ее, но он, право, был не из тех, кто без колебаний лишает живых существ жизни, и тому была большая заслуга его брата Соккона, открывшего ему однажды немало вещей, о которых он сам никогда не задумывался, или думать о которых просто не хотел. Он все еще должен был задать несколько вопросов своему противнику, и по крайней мере это вернуло его к реальности.
Ксария распласталась на земле у самой стены, теперь почти полностью покрытой кровью. Удар был горизонтальный, и она, возможно также из инстинкта самосохранения, успела закрыться от него почти всей своей внутренней силой, выставив против удара руку с множеством перьев.
