Сама мощь удара подкрепилась поглотившим внутреннюю силу и часть материи Белой Искрой, потому защита ее и сошла на нет. Тем не менее, Таргот достаточно рассчитал силы, когда отвел удар, ведь иначе девушку бы просто размазало по стене. Пусть она и была тяжело ранена, она все еще была жива, и оставалась в сознании. Ее левая рука была наполовину уничтожена, кость на ней сломана, плечо и часть груди также были тяжело повреждены, от силы удара также потеряв немало костей, включая верхние ребра, едва не пробившие ее сердце и легкие. Ключица была проломлена, и вся ее левая рука теперь совершенно точно не могла больше функционировать. Но то было лишь физическое состояние. Ее глаза, тогда бешено бегающие в орбитах от ужаса, говорили о целом спектре чувств, хоть и всех синонимов слова «страх». Ее губы дрожали, как дрожало и все ее тело. Конечно, Таргот нанес удар врагу, которого и без того хотел убить, но ее теперешний вид и вправду залил его сердце каким-то особым волнением, суть которого он тогда никак не мог понять. Это тоже было частью той пресловутой связи между всеми Кацерами, ведь в то же время, но уже в другом месте, в бой с подобным ему монстром вступила и другая невинная девушка, ведомая своей великой целью. Таргот не мог об этом знать, но просто чувствовал это. И это только лишний раз напомнило ему о том, кто, чаще всего, был виновен в подобных вещах, и кто точно был виновен в том, что произошло с ним и его противником теперь.
-Что от меня нужно Негласному Правителю? – серьезно спросил Таргот, легко схватив Ксарию за плечо и чуть присев перед ней на одно колено.
-К-кто?.. – дрожащим голосом не то от бессилия, не то от страха, шептала девушка.
-Бриз. Ведь это он тебя сюда послал? – стараясь выглядеть как можно спокойнее, чтобы своим видом успокоить и девушку, продолжал он. Хотя и не было похоже, что вид Таргота, даже в его человеческой форме, хоть сколько-то ее успокаивал.
-Он…Я…Я не могу… - всхлипывала девушка, уже заливая слезами и без того залитое каплями крови лицо.
-Я ищу Имперу. Она моя сестра. Я пообещал своей матери, что сохраню ее от таких, как Бриз и Геллар. Ради нее, и ради нашей семьи, я должен сделать это. Понимаешь? – чуть взволнованно, будто умоляя, кивнул девушке Таргот.
Удивление, в купе с каким-то непониманием, мгновенно зажглись в глазах Ксарии от тех слов. Она, кто с детства была брошена на улице не то человеком, не то чудовищем, так рьяно защищала свою новую семью, созданную так заботившимся о ней имтердом, первым в мире, кому она была не безразлична. Она мечтала быть такой же, как он, стать тем, для кого не будет в мире ничего невозможного. Тем, кем желали стать все Хемиры, для чего они и были созданы – стать имтердом. Та, кого она называла сестрой, милая и заботливая, вежливая и добрая девушка Импера…все это время была тем, о ком говорит так внезапно обратившийся имтердом человек перед ней? Имтердом…и чудовищем, пробудившим в ней на мгновение настоящий, первобытный страх, которого она уже многие годы не испытывала, все время находясь в компании заботливого старика.
-Дедушка…плохой? – с еще большим непониманием, но уже меньшим страхом, будто ребенок спросила она.
-Я говорю не про него, а про Геллара. Он уже пытался убить Имперу, и пока он рядом с ней – она в опасности. Поэтому мне нужно, чтобы ты ответила: что от меня хочет Бриз, и где мне искать Имперу?
-Я хочу…чтобы ей было хорошо. Ты ее брат? Почему тогда…ты не был с ней все это время? Где ты был?.. – прикрыла глаза она, глядя на уже растворяющийся во тьме ее гаснущих глаз потолок.
-Я был мертв. Но теперь я снова здесь, и хочу защитить ее… - осекся он на мысли «защитить от кого?..»
Ксария снова замолчала, но уже не было похоже, что она просто думает или на что-то решается. Сознание постепенно покидало ее, и она уже едва не провалилась в себя, как Таргот вновь потряс ее за плечо, стараясь вернуть ее в чувства. Даже если он знал, где ему искать брата, ему все еще было нужно найти Имперу, и он должен был убедиться во всем заранее, тем более если по пути Бриз приготовил ему и другие ловушки, ведь он всегда продумывает все на несколько шагов вперед. Информации, что Импера ищет Соккона в Ренбирской Канализации, было недостаточно, учитывая размеры зоны поиска.
-Ксария! – сказал он громче, но стараясь звучать максимально дружелюбно.
-Она…Она там, в этом городе под землей. – на одном дыхании, уже бессильно крутя головой с закатывающимися от бессилия глазами, сказала она. - Она ищет того человека, которого ищет Военачальник…Не обмани меня. Пожалуйста…помоги ей… - уже окончательно теряя сознание, шептала она.
Теперь ее тело, едва живое, израненное, держалось на одной лишь руке Тарготе. На секунду ему даже стало жалко ее, ведь она и вправду, как и он, вполне естественно заботилась о Импере, как о сестре. Таргот помнил, к чему однажды привела его забота, и очень надеялся исправить те давние ошибки теперь. Он не знал подробностей о том, что происходило с Имперой те 400 лет, пока он был мертв, и уже думал, что, возможно, вновь лишь сам создаст для нее новые проблемы. Все те 400 лет вместо него за ней следил Геллар, его дядя, и это едва ли не сводило его с ума натуральной злобой. Он знал, насколько тот ненавидел людей, и во многом здесь их взгляды даже сходились, хоть их мировоззрение и круг ценностей заметно разнились. Его мнение о том, что Геллар мог научить Имперу только злу, было непоколебимо и до сих пор, тем более если он и Бриз отправили кого-то, называющего себя сестрой Имперы, его убить. Всем этим размышлениям мешало только одно – мысль, которую он совсем недавно запустил в свою голову, теперь поедающую его изнутри. «Сестра…От кого на самом деле я должен тебя защитить?..»
Он отпустил тело Ксарии, все еще спиной прижатое к стене, поднялся с одного колена в полный рост, и медленно убрал в ножны совсем чистый и незапятнанный, наверняка сжегший всю кровь Хемиры Белой Искрой меч Тоги. Так, развернувшись, все еще в глубоких и грустных раздумьях, он прошел к центру ямы, уже даже лучше освещенному светом сверху из-за повышенной запыленности помещения. Песчинки той пыли мерцали в свете факелов особенно для него символично, снова напоминая ему горящую землю около Храма Бетоуэта столетия назад. Совершенно так же он провалился в пропасть своего сознания, освещенную лишь в одном месте, где стоял он, окруженную бескрайней тьмой. Где-то там тогда, наверху, шли бои, и его тело убивало имтердов, людей, пыталось убить дорогих ему брата и сестру. И даже тогда его окружала все та же мертвая тишина, нарушаемая лишь звуком его же дыхания.
На секунду теперь он обернулся к умирающей Ксарии, все же подумав, что не может оставить ее в таком состоянии, и будучи живой она была бы хорошим подарком для Имперы, которому она точно будет рада. По крайней мере, это смогло бы хоть немного искупить его вину перед сестрой, и изменить ее новое мнение о нем, наверняка уже сформированное ей по вине ее постоянного спутника Геллара. Но Ксарии в той стороне, у стены, уже не было. На ее месте осталась лишь небольшая лужица крови. Учитывая, по чьей воле девушка пришла за Тарготом, было совсем не удивительно, что она так незаметно пропала. Если ее забрал он, то волноваться о ней уже не стоило.
Таргот одним прыжком, с помощью окто подорвав под собой пол, выпрыгнул из ямы, остановившись на ее краю, и стремительно направился оттуда в сторону лестницы. Не медля ни секунды, он начал подниматься вверх, по пути сняв с шеи ожерелье, теперь пытаясь получше его закрепить на еще не оборванных звеньях, чтобы оно держалось на шее не слишком туго. Ему не удавалось это сделать до самой последней верхней ступени лестницы, на чем он сосредоточился так, что совсем не замечал гаснущих за ним, при каждом шаге, факелов. Он остановился лишь уже снаружи, случайно краем глаза зацепив частично ушедшую в стену гравюру Уиллекроми с золотым кубком справа. Он простоял на месте, глядя в глаза Надзирателю, с десяток секунд, но никак не мог оторвать от него взгляда. Так прошла даже минута, и мысли в голове Таргота успели совсем остановиться, в то время как наполовину прикрытые веками глаза гравюры, как ему казалось, все больше поворачивались в его сторону. Конечно, это было лишь его воображение.
Наконец что-то додумав, он отвернулся, и продолжил свой путь вперед, мимо статуэтки своей матери, в сторону выхода из этой злосчастной церкви. Ожерелье из особого Золота Судьбы в его руках, загадочным образом, как-то само восстановилось пока он смотрел на гравюру его создателя, и он спокойно закрепил его на шее, сам себе даже не обещая, что больше не будет его снимать. В конце концов, он долгие годы этого не делал, и теперь лишь понимал, что страхи его были не так оправданы – даже в таком состоянии он еще мог себя контролировать, получая невероятную мощь, правда способную помочь ему в защите семьи. По крайней мере, он думал так потому, что не замечал влияния Тоги на его чувства при превращении, и считал их своими собственными. Если бы он знал, насколько воля Тоги корежила его разум, он бы точно подумал об этом иначе.
Двери церкви были все так же открыты нараспашку. Снаружи было уже довольно темно, и отправляться в путь в таких сумерках Тарготу было просто глупо, тем более учитывая, насколько его измотало недавнее использование им силы Тоги. Ему нужен был отдых. Так, думая об этом, уже бессильно волоча ноги по сухой пыльной дорожке в несколько метров перед центральной лестницей, он дошел до спуска, и оттуда внимательно осмотрел деревню. Местных жителей было теперь совсем не видно, особенно если они и вправду теперь все сидели по домам. Лошадь Таргота все еще отдыхала в стойле, и ее точно никто не трогал за время его отсутствия. Таргот тяжело, одним только носом, выдохнул свежий и теплый окружающий воздух, и так, почти бессильно положив левую руку на подгнившие перила лестницы, начал спускаться вниз. Окружающие его сумерки были уже почти осязаемы, и, закрывая плотной стеной каждую и без того мелкую и крутую ступеньку, лишь повышали шансы его, вдруг самого заметившего собственную слабость, спуститься с нее лишь кубарем. Спускаться ему приходилось теперь, на всякий случай, боком, переставляя ноги одну за другой по очереди, и он еще лишь раз на секунду остановился, с неким даже теплом пытаясь вспомнить, что ему это напоминало, и почему при этом ему становилось смешно.
-Не так мы и отличаемся, да?.. – ухмыльнувшись и покачивая головой, тихо шептал про себя он.
С последних ступеней резко спрыгнув на землю, со шлепком разбросав еще мокрую только под лестницей грязь сапогами во все стороны, он неторопливо направился в сторону стойла с лошадью, желая хотя бы на ночь оставить ей побольше еды и воды, уже решив, что переночует он, все-таки, в деревне, в доме где и оставил свой мешок. Шел он довольно медленно, постоянно осматриваясь, вслушиваясь в окружающее его стрекотание цикад и кузнечиков, тем более частое для подобных мест. Состояние его толстовки, порванной на плече по ниточкам его костями, составляющими защитный панцирь в его форме имтерда, далеко не так мешало ему, как он рассчитывал изначально, когда брал с собой запасную одежду. Как и говорил ему Серпион, что Таргот игнорировал своим вечным «на всякий случай», погода значительно менялась теперь, и на замену недавним холодным ночам приходила уже постоянная жара, вызванная приближением солнца к Миру Гармонии.
Интересно было то, что именно с волей создателя солнца, Уиллекроми, мир и поделился на сутки по времени его жизни. Днем солнце, как огромное око Надзирателя Первых Миров из Золотого Пламени, освещало Мир Гармонии, позволяя Уиллекроми видеть все, что происходит там в это время. Ночью же солнце скрывалось за горизонтом, уходя под Уровень Мира, освещая своим светом уже Бездну, наблюдая за изменениями ее Черного Пламени, а на ее место приходила отражающая его свет с той стороны луна, в виде огромного каменного шара, созданного уже самим Создателем мира, Лордом Винторисом. Именно из-за свойств солнца, как ока Уиллекроми, было принято считать, что ночью Надзиратель был слеп, и люди часто этим пользовались, по крайней мере так давая хоть какие-то оправдания своим темным делишкам. Они не знали, что луна отражала и саму волю Уиллекроми вместе со светом солнца, и тот чувствовал все, что происходило с Миром Гармонии от своей связи с составляющими его видами Пламени. Хоть, на самом деле, ночью Надзиратель и правда был больше сосредоточен на Мире Бездны.
Размышления Таргота, поддерживающие его медленный шаг, прервались только у самого стояла с лошадью, где его, пройдя из-за ближайшего поворота в его сторону, встретил тот же рыжий служитель церкви, уже точно замешанный в недавней ловушке Ксарии для Таргота. Специально не обращая на него внимания теперь, Таргот прошел к лошади, погладил ее по холке, и как раз уже начал думать, что конкретно ему следует делать дальше, и что ему следует сказать этому человеку. Тем более, что он уже заранее ему не доверял.
-Таргот? - тихо окликнул его медленно подходящий священнослужитель.
-Я не в настроении, поп. - исподлобья одарил его хмурым взглядом Таргот, успокаивая и без того спящую стоя лошадь, гладя тяжелой рукой ее холку.
-Прости, я не хотел занимать твое время, но все же...Седовласый господин просил передать это тебе в качестве награды за помощь нашей деревне тобой и госпожой Ксарией. – уверенно говорил мужик, вытащив из внутреннего кармана белой рясы небольшой кожаный мешочек с золотой веревочной обмоткой, протягивая его Тарготу.
Таргот повернулся к нему достаточно резко, переменив лицо на еще более серьезное, тем самым едва не перепугав все это время выглядящего непринужденным мужика. Таргот одним молниеносным движением правой руки выхватил мешочек из его руки, другой рукой развязал его, и быстро, взволнованно, достал содержимое. Он думал, что же ему мог передать лично Негласный Правитель, но никак не ожидал увидеть там это. Перо. Такое же перо, как и у Ксарии. Оно было почти прозрачным как стекло, стержень его был мутным внутри, розовым, а перья были уже непрозрачными, пурпурными. Прикоснувшись к его острию, он почувствовал настоящую боль, очень редкую для него от таких легких прикосновений. Было очевидно, что материал этого пера был очень похож на порождение окто его друга Кози, создающего с его помощью похожие, невероятно крепкие, и оттого невероятно острые, кристаллы. Послание от седовласого господина, как и следовало ожидать, с первого взгляда не несло никакого открытого смысла. И все же, смысл в нем точно был, и это перо Тарготу еще наверняка пригодится позже.
-Что он вам приказал? - недружелюбно, убрав перо обратно в мешочек, а сам мешочек положив в карман толстовки, спросил мужика Таргот.
-Он обещал, что заберет нашу деревню туда, где нам не придется страдать от имтердов, когда начнется эта война. Я уже слышал о том, сколь ужасен их гнет. Если это единственный путь к спасению, пусть будет так.
-Иронично, что для этого вы приняли помощь именно от него. - нехотя вздохнул и прикрыл глаза Таргот, отворачиваясь обратно к лошади, осматривая ее стойло, проверяя хватит ли ей еды и воды до утра.
-Каждый в праве сам делать свой выбор, Таргот.
-Что от меня нужно Негласному Правителю? – серьезно спросил Таргот, легко схватив Ксарию за плечо и чуть присев перед ней на одно колено.
-К-кто?.. – дрожащим голосом не то от бессилия, не то от страха, шептала девушка.
-Бриз. Ведь это он тебя сюда послал? – стараясь выглядеть как можно спокойнее, чтобы своим видом успокоить и девушку, продолжал он. Хотя и не было похоже, что вид Таргота, даже в его человеческой форме, хоть сколько-то ее успокаивал.
-Он…Я…Я не могу… - всхлипывала девушка, уже заливая слезами и без того залитое каплями крови лицо.
-Я ищу Имперу. Она моя сестра. Я пообещал своей матери, что сохраню ее от таких, как Бриз и Геллар. Ради нее, и ради нашей семьи, я должен сделать это. Понимаешь? – чуть взволнованно, будто умоляя, кивнул девушке Таргот.
Удивление, в купе с каким-то непониманием, мгновенно зажглись в глазах Ксарии от тех слов. Она, кто с детства была брошена на улице не то человеком, не то чудовищем, так рьяно защищала свою новую семью, созданную так заботившимся о ней имтердом, первым в мире, кому она была не безразлична. Она мечтала быть такой же, как он, стать тем, для кого не будет в мире ничего невозможного. Тем, кем желали стать все Хемиры, для чего они и были созданы – стать имтердом. Та, кого она называла сестрой, милая и заботливая, вежливая и добрая девушка Импера…все это время была тем, о ком говорит так внезапно обратившийся имтердом человек перед ней? Имтердом…и чудовищем, пробудившим в ней на мгновение настоящий, первобытный страх, которого она уже многие годы не испытывала, все время находясь в компании заботливого старика.
-Дедушка…плохой? – с еще большим непониманием, но уже меньшим страхом, будто ребенок спросила она.
-Я говорю не про него, а про Геллара. Он уже пытался убить Имперу, и пока он рядом с ней – она в опасности. Поэтому мне нужно, чтобы ты ответила: что от меня хочет Бриз, и где мне искать Имперу?
-Я хочу…чтобы ей было хорошо. Ты ее брат? Почему тогда…ты не был с ней все это время? Где ты был?.. – прикрыла глаза она, глядя на уже растворяющийся во тьме ее гаснущих глаз потолок.
-Я был мертв. Но теперь я снова здесь, и хочу защитить ее… - осекся он на мысли «защитить от кого?..»
Ксария снова замолчала, но уже не было похоже, что она просто думает или на что-то решается. Сознание постепенно покидало ее, и она уже едва не провалилась в себя, как Таргот вновь потряс ее за плечо, стараясь вернуть ее в чувства. Даже если он знал, где ему искать брата, ему все еще было нужно найти Имперу, и он должен был убедиться во всем заранее, тем более если по пути Бриз приготовил ему и другие ловушки, ведь он всегда продумывает все на несколько шагов вперед. Информации, что Импера ищет Соккона в Ренбирской Канализации, было недостаточно, учитывая размеры зоны поиска.
-Ксария! – сказал он громче, но стараясь звучать максимально дружелюбно.
-Она…Она там, в этом городе под землей. – на одном дыхании, уже бессильно крутя головой с закатывающимися от бессилия глазами, сказала она. - Она ищет того человека, которого ищет Военачальник…Не обмани меня. Пожалуйста…помоги ей… - уже окончательно теряя сознание, шептала она.
Теперь ее тело, едва живое, израненное, держалось на одной лишь руке Тарготе. На секунду ему даже стало жалко ее, ведь она и вправду, как и он, вполне естественно заботилась о Импере, как о сестре. Таргот помнил, к чему однажды привела его забота, и очень надеялся исправить те давние ошибки теперь. Он не знал подробностей о том, что происходило с Имперой те 400 лет, пока он был мертв, и уже думал, что, возможно, вновь лишь сам создаст для нее новые проблемы. Все те 400 лет вместо него за ней следил Геллар, его дядя, и это едва ли не сводило его с ума натуральной злобой. Он знал, насколько тот ненавидел людей, и во многом здесь их взгляды даже сходились, хоть их мировоззрение и круг ценностей заметно разнились. Его мнение о том, что Геллар мог научить Имперу только злу, было непоколебимо и до сих пор, тем более если он и Бриз отправили кого-то, называющего себя сестрой Имперы, его убить. Всем этим размышлениям мешало только одно – мысль, которую он совсем недавно запустил в свою голову, теперь поедающую его изнутри. «Сестра…От кого на самом деле я должен тебя защитить?..»
Он отпустил тело Ксарии, все еще спиной прижатое к стене, поднялся с одного колена в полный рост, и медленно убрал в ножны совсем чистый и незапятнанный, наверняка сжегший всю кровь Хемиры Белой Искрой меч Тоги. Так, развернувшись, все еще в глубоких и грустных раздумьях, он прошел к центру ямы, уже даже лучше освещенному светом сверху из-за повышенной запыленности помещения. Песчинки той пыли мерцали в свете факелов особенно для него символично, снова напоминая ему горящую землю около Храма Бетоуэта столетия назад. Совершенно так же он провалился в пропасть своего сознания, освещенную лишь в одном месте, где стоял он, окруженную бескрайней тьмой. Где-то там тогда, наверху, шли бои, и его тело убивало имтердов, людей, пыталось убить дорогих ему брата и сестру. И даже тогда его окружала все та же мертвая тишина, нарушаемая лишь звуком его же дыхания.
На секунду теперь он обернулся к умирающей Ксарии, все же подумав, что не может оставить ее в таком состоянии, и будучи живой она была бы хорошим подарком для Имперы, которому она точно будет рада. По крайней мере, это смогло бы хоть немного искупить его вину перед сестрой, и изменить ее новое мнение о нем, наверняка уже сформированное ей по вине ее постоянного спутника Геллара. Но Ксарии в той стороне, у стены, уже не было. На ее месте осталась лишь небольшая лужица крови. Учитывая, по чьей воле девушка пришла за Тарготом, было совсем не удивительно, что она так незаметно пропала. Если ее забрал он, то волноваться о ней уже не стоило.
Таргот одним прыжком, с помощью окто подорвав под собой пол, выпрыгнул из ямы, остановившись на ее краю, и стремительно направился оттуда в сторону лестницы. Не медля ни секунды, он начал подниматься вверх, по пути сняв с шеи ожерелье, теперь пытаясь получше его закрепить на еще не оборванных звеньях, чтобы оно держалось на шее не слишком туго. Ему не удавалось это сделать до самой последней верхней ступени лестницы, на чем он сосредоточился так, что совсем не замечал гаснущих за ним, при каждом шаге, факелов. Он остановился лишь уже снаружи, случайно краем глаза зацепив частично ушедшую в стену гравюру Уиллекроми с золотым кубком справа. Он простоял на месте, глядя в глаза Надзирателю, с десяток секунд, но никак не мог оторвать от него взгляда. Так прошла даже минута, и мысли в голове Таргота успели совсем остановиться, в то время как наполовину прикрытые веками глаза гравюры, как ему казалось, все больше поворачивались в его сторону. Конечно, это было лишь его воображение.
Наконец что-то додумав, он отвернулся, и продолжил свой путь вперед, мимо статуэтки своей матери, в сторону выхода из этой злосчастной церкви. Ожерелье из особого Золота Судьбы в его руках, загадочным образом, как-то само восстановилось пока он смотрел на гравюру его создателя, и он спокойно закрепил его на шее, сам себе даже не обещая, что больше не будет его снимать. В конце концов, он долгие годы этого не делал, и теперь лишь понимал, что страхи его были не так оправданы – даже в таком состоянии он еще мог себя контролировать, получая невероятную мощь, правда способную помочь ему в защите семьи. По крайней мере, он думал так потому, что не замечал влияния Тоги на его чувства при превращении, и считал их своими собственными. Если бы он знал, насколько воля Тоги корежила его разум, он бы точно подумал об этом иначе.
Двери церкви были все так же открыты нараспашку. Снаружи было уже довольно темно, и отправляться в путь в таких сумерках Тарготу было просто глупо, тем более учитывая, насколько его измотало недавнее использование им силы Тоги. Ему нужен был отдых. Так, думая об этом, уже бессильно волоча ноги по сухой пыльной дорожке в несколько метров перед центральной лестницей, он дошел до спуска, и оттуда внимательно осмотрел деревню. Местных жителей было теперь совсем не видно, особенно если они и вправду теперь все сидели по домам. Лошадь Таргота все еще отдыхала в стойле, и ее точно никто не трогал за время его отсутствия. Таргот тяжело, одним только носом, выдохнул свежий и теплый окружающий воздух, и так, почти бессильно положив левую руку на подгнившие перила лестницы, начал спускаться вниз. Окружающие его сумерки были уже почти осязаемы, и, закрывая плотной стеной каждую и без того мелкую и крутую ступеньку, лишь повышали шансы его, вдруг самого заметившего собственную слабость, спуститься с нее лишь кубарем. Спускаться ему приходилось теперь, на всякий случай, боком, переставляя ноги одну за другой по очереди, и он еще лишь раз на секунду остановился, с неким даже теплом пытаясь вспомнить, что ему это напоминало, и почему при этом ему становилось смешно.
-Не так мы и отличаемся, да?.. – ухмыльнувшись и покачивая головой, тихо шептал про себя он.
С последних ступеней резко спрыгнув на землю, со шлепком разбросав еще мокрую только под лестницей грязь сапогами во все стороны, он неторопливо направился в сторону стойла с лошадью, желая хотя бы на ночь оставить ей побольше еды и воды, уже решив, что переночует он, все-таки, в деревне, в доме где и оставил свой мешок. Шел он довольно медленно, постоянно осматриваясь, вслушиваясь в окружающее его стрекотание цикад и кузнечиков, тем более частое для подобных мест. Состояние его толстовки, порванной на плече по ниточкам его костями, составляющими защитный панцирь в его форме имтерда, далеко не так мешало ему, как он рассчитывал изначально, когда брал с собой запасную одежду. Как и говорил ему Серпион, что Таргот игнорировал своим вечным «на всякий случай», погода значительно менялась теперь, и на замену недавним холодным ночам приходила уже постоянная жара, вызванная приближением солнца к Миру Гармонии.
Интересно было то, что именно с волей создателя солнца, Уиллекроми, мир и поделился на сутки по времени его жизни. Днем солнце, как огромное око Надзирателя Первых Миров из Золотого Пламени, освещало Мир Гармонии, позволяя Уиллекроми видеть все, что происходит там в это время. Ночью же солнце скрывалось за горизонтом, уходя под Уровень Мира, освещая своим светом уже Бездну, наблюдая за изменениями ее Черного Пламени, а на ее место приходила отражающая его свет с той стороны луна, в виде огромного каменного шара, созданного уже самим Создателем мира, Лордом Винторисом. Именно из-за свойств солнца, как ока Уиллекроми, было принято считать, что ночью Надзиратель был слеп, и люди часто этим пользовались, по крайней мере так давая хоть какие-то оправдания своим темным делишкам. Они не знали, что луна отражала и саму волю Уиллекроми вместе со светом солнца, и тот чувствовал все, что происходило с Миром Гармонии от своей связи с составляющими его видами Пламени. Хоть, на самом деле, ночью Надзиратель и правда был больше сосредоточен на Мире Бездны.
Размышления Таргота, поддерживающие его медленный шаг, прервались только у самого стояла с лошадью, где его, пройдя из-за ближайшего поворота в его сторону, встретил тот же рыжий служитель церкви, уже точно замешанный в недавней ловушке Ксарии для Таргота. Специально не обращая на него внимания теперь, Таргот прошел к лошади, погладил ее по холке, и как раз уже начал думать, что конкретно ему следует делать дальше, и что ему следует сказать этому человеку. Тем более, что он уже заранее ему не доверял.
-Таргот? - тихо окликнул его медленно подходящий священнослужитель.
-Я не в настроении, поп. - исподлобья одарил его хмурым взглядом Таргот, успокаивая и без того спящую стоя лошадь, гладя тяжелой рукой ее холку.
-Прости, я не хотел занимать твое время, но все же...Седовласый господин просил передать это тебе в качестве награды за помощь нашей деревне тобой и госпожой Ксарией. – уверенно говорил мужик, вытащив из внутреннего кармана белой рясы небольшой кожаный мешочек с золотой веревочной обмоткой, протягивая его Тарготу.
Таргот повернулся к нему достаточно резко, переменив лицо на еще более серьезное, тем самым едва не перепугав все это время выглядящего непринужденным мужика. Таргот одним молниеносным движением правой руки выхватил мешочек из его руки, другой рукой развязал его, и быстро, взволнованно, достал содержимое. Он думал, что же ему мог передать лично Негласный Правитель, но никак не ожидал увидеть там это. Перо. Такое же перо, как и у Ксарии. Оно было почти прозрачным как стекло, стержень его был мутным внутри, розовым, а перья были уже непрозрачными, пурпурными. Прикоснувшись к его острию, он почувствовал настоящую боль, очень редкую для него от таких легких прикосновений. Было очевидно, что материал этого пера был очень похож на порождение окто его друга Кози, создающего с его помощью похожие, невероятно крепкие, и оттого невероятно острые, кристаллы. Послание от седовласого господина, как и следовало ожидать, с первого взгляда не несло никакого открытого смысла. И все же, смысл в нем точно был, и это перо Тарготу еще наверняка пригодится позже.
-Что он вам приказал? - недружелюбно, убрав перо обратно в мешочек, а сам мешочек положив в карман толстовки, спросил мужика Таргот.
-Он обещал, что заберет нашу деревню туда, где нам не придется страдать от имтердов, когда начнется эта война. Я уже слышал о том, сколь ужасен их гнет. Если это единственный путь к спасению, пусть будет так.
-Иронично, что для этого вы приняли помощь именно от него. - нехотя вздохнул и прикрыл глаза Таргот, отворачиваясь обратно к лошади, осматривая ее стойло, проверяя хватит ли ей еды и воды до утра.
-Каждый в праве сам делать свой выбор, Таргот.
