Следы от давнего пребывания в этой местности людей были почти не заметны, и, если бы Таргот не знал истории этих путей, столетия назад пользовавшихся большой популярностью у желавших посетить Синокин людей или диверсантов-имтердов, он бы даже не обратил на них внимания, а то и вовсе бы их не заметил. Так или иначе, он не питал никакой ностальгии и тепла в памяти к этим местам, в которых он и бывал прежде лишь раз, сам тогда потерявшись в их вечных лабиринтах, только благодаря помощи добрых людей найдя оттуда выход. Он уже вытащил Тоги из ножен, положив его в правую руку, а кристалл Зоота в левую, все еще чувствуя на себе давление света направленных на него глаз уже упомянутого ранее неизвестного наблюдателя откуда-то со стороны, и не мог долго стоять на одном месте. Хоть и смутно, он уже представлял, в какую именно часть канализации он теперь попал, и оттуда вполне смог бы сориентироваться, если бы смог вспомнить, в какую сторону ему нужно было повернуть. В его памяти уже всплыл образ похожего туннеля, заканчивающегося мостом над высокой пропастью, где и была прямая дорога в Синокин. Состояние этих туннелей наверняка изменилось за последние годы, и прямого выхода оттуда на мост, как и самого моста, он мог уже не найти. В любом случае, столь большой мост не мог исчезнуть без следа, и по виду зала, в который он попадет, если найдет то же место, он наверняка поймет, что пришел куда собирался. Осталось только выбрать подходящее направление.
То, что я недавно назвал паранойей Таргота, с каждой секундой только усиливалось, и, только теперь как следует на этом сосредоточившись, он смог понять, откуда на него смотрел тайный наблюдатель, совершенно серьезно решив тогда, что таковой правда существует, и находится рядом. Тело Таргота было куда больше восприимчиво к давлению света, чем тела простых людей, и это было, своего рода, его защитным механизмом. Он без труда разобрал направление света, подкрепив его обычной логикой – тот, кто следил за ним еще недавно в туннелях под резервуаром с водой, наверняка оставался там, или, по крайней мере, последовал за ним через ту же дыру в потолке, которую он оставил мечом. Именно из-за двери, которая отделяла туннели от комнаты с резервуаром, и которую Таргот закрыл за собой, выходя оттуда, на него и смотрели те глаза. В помещении за той дверью, из-за той же дыры в полу, должен был оставаться слабый свет, и его Таргот мог видеть в щели между дверью и стеной, а также в небольшие щели самой двери, уже разваливающейся от коррозии. Именно подумав об этом, Таргот быстро выбрал направление, налево, и быстро пошел по коридору в ту сторону. За дверью не было никакого света, лишь полная тьма, и тот, кто находился там, наверняка ту тьму и излучал. Осознание этого Таргота и подгоняло.
Весь туннель дальше был абсолютно симметричен, и почти ни в чем не менялся по пути. В нем встречались все те же растения, все те же водные потоки, и впереди, все так же, совершенно ничего не было видно по крайней мере на пару дюжин шагов. Было очевидно, что окружающие растения и вправду поглощали излишний свет, и Таргот даже готов был поклясться всеми своими знаниями, некогда полученными в Ренбирской Библиотеке, пока ждал вечно занятых Информаторов для важных разговоров, что у подобного явления в науке было четкое название, имя которому он теперь все никак не мог вспомнить. Факт преследования его неизвестным существом слишком тревожил его, если и вовсе не действовал ему на нервы. Его внутренняя сила улавливала чье-то присутствие за той дверью позади, и он специально светил Зоотом в ту сторону, стараясь получше разглядеть ту клубящуюся под самой дверью тьму. Он мог подумать, что за ним следил Бог Тьмы, Кенн Гедыр, и то было вполне вероятно в месте, которое ему, некогда, поручили защищать от посторонних сами Археи людей. Единственное НО – Таргот отлично помнил внутреннюю силу Кенна, и не чувствовал ее раньше за дверью. Что было еще хуже – он не чувствовал оттуда вообще никакой внутренней силы, хотя и чувствовал, что его собственная внутренняя сила за ту дверь попасть не могла. Все это было очень странно, и Таргот точно не хотел иметь дела с тем, чего он настолько не понимал, и что наверняка было для него опасно.
И вправду, туннель, по которому тогда шел Таргот, напоминал ему тот, по которому он когда-то попал на тот самый, уже упомянутый мной ранее, мост. Здесь остались и те же вмятины с рубцами на стенах, оставшиеся после коротких боев людей и имтердов столетия назад, и некоторые площадки с дверями по бокам, похожие на ту, из которой недавно вышел Таргот. Все это было точь-в-точь таким же, каким это запомнил Таргот, и он даже успел молча улыбнуться своей удаче. Удаче в том, что он выбрал правильный путь, и удаче в том, что когда-то Уиллекроми подарил ему настолько эффективное тело, обладающее прекрасной памятью, не говоря уже о прочих его нечеловеческих способностях, благодаря которым он мог эту память как следует реализовать.
Все же, как говорил когда-то Тарготу Уиллекроми, «удача есть ресурс, и именно такой она была создана для баланса сил мира». Именно поэтому Таргот всегда следовал правилу «чем больше удача, тем больше неудача», и рассчитывал свои действия из этого правила, теперь снова убеждаясь, что, выбрав правильный маршрут недавно, получил слишком большую удачу, значительно сократив время своих поисков, которого у него и без того было не много. В наказание, его неудачей стал огромный завал, на который он наткнулся почти носом, все время размышляя про себя о темах будущего, к которому он все еще пытался себя подготовить, и к которому он, в чем был уверен, еще не был готов. То был его хлеб насущный, и с ним он совсем забыл про дорогу, отвлекшись лишь в последний момент, уже лбом едва не столкнувшись с камнями бывшего потолка, грудой лежавшими теперь перед ним.
Он чуть отошел назад, со светом своего Зоота разглядывая теперь тот завал, полностью заслонивший собой все пространство туннеля впереди, хоть и все еще пропуская глухой шум водных потоков, падающих вниз с большой высоты где-то дальше, куда Тарготу теперь было так просто не пройти. Чертыхнувшись про себя, он уже подумал было разломать те камни своим окто, полностью уверенный, что единственным местом впереди, где вода могла падать с подходящей для создания такого шума высоты, был разыскиваемый им мост, и только сломав камни хотя бы в определенных местах, у потолка, он сможет пройти дальше к нему. Чувство чужого взгляда позади него пропало, будто следившее за ним существо приходило в канализацию вовсе не за ним, хоть и не желало показываться ему на глаза, и ушло в другую сторону сразу, когда Таргот ушел налево. Наверняка, Таргот бы выбрал тот шумный и яркий путь, силой окто прорываясь через завалы, если бы не увидел рядом с тем местом новую дверь, на этот раз уже без площадок и лестниц, на общем уровне туннеля. Хоть цель Таргота и была совсем близко, и идея уничтожать все препятствия на пути к ней ему очень даже нравилась, опасность привлечения к себе внимания слуг Негласного Правителя, фактически, держала его в ежовых рукавицах. Он помнил, что враг ищет его брата в окружающей местности, как его теперь искал и он сам, тем более что с врагом была и его сестра Импера, из-за чего он не мог сильно буйствовать, дабы не потрепать ее и Соккона. Злость на это его, всегда ненавидевшего все, что его сдерживало, быстро перешла в принятие, и он, молча даже в своих мыслях, прошел к толстой металлической двери, медленно и аккуратно приоткрывая ее, и заглядывая внутрь.
Убедившись, что за дверью его не ждет никаких новых сюрпризов, он шагнул внутрь, на мелкую лакированную плитку, заходя в совершенно новое помещение, сразу не показавшееся ему похожим ни на что из того, что он когда-либо видел в тех подземельях раньше. Большая каменная комната, усеянная тут и там проросшей через пол светящейся растительностью, на каждой стене уместившая сотни, а то и тысячи кривых, мало разборчивых надписей. В разных местах здесь, на полу и стенах, кем-то явно диким были установлены деревянные и металлические тотемы, почти каждый из которых, будучи выполненным рукотворным трудом, выглядел совершенно нелепо и даже смешно, будто изначально для развлечения и задумывался. В раздумьях подойдя к одной из стен рядом с дверью, освещая ту Зоотом, Таргот попытался прочитать несколько подобных записей, в некоторых и вправду уловив юмор, пусть и весьма глупый, а где-то и вовсе дикарский. Слова были расставлены неверно, а некоторые предложения вообще не имели связи между составляющими их словами. Таргот уже окрестил все это, как «бред сумасшедшего», пока случайно, уже отходя в сторону другой двери, краем глаза не зацепил на другой стене слова с до боли знакомым ему подчерком, и без того особенно выделявшиеся на фоне прочих.
На широкой стене левее Таргота, почти на все ее протяжение, была нанесена одна большая юмористическая вставка, написанная светящейся краской (со светом, очень похожим на свет окружающих растений, в чем наверняка была связь), красивым четким подчерком. Гласила та надпись, что «Здесь покоится здравый смысл.». Помимо явной попытки разбавить ее автором мрачную атмосферу темных туннелей и серых комнат, она несла и особый смысл конкретно для Таргота. Он и сам не заметил, как на его лице появилась улыбка, будто даже его тьму развеял тот свет, что нес начертанными на стене словами человек, и без того всю жизнь боровшийся с тьмой. Учитывая текст того послания, с ним, Сокконом, все было в порядке, и одно лишнее волнение, по крайней мере на время, Таргот мог отложить в сторонку, сосредоточившись на проблеме более явной – судьбе его сестры.
К сожалению, улыбка Таргота, будучи редчайшим в мире явлением в принципе, даже теперь не продержалась на его лице слишком долго, сорванная резким грохотом где-то за дверью, куда тот как раз собирался идти. Уже на взводе, навострив уши, он крепко сжал в руке меч, подскакивая с ним к той двери, бросая ненужный ему теперь из-за более острой опасности обнаружения кристалл Зоота на пол, и дернул дверь рукой с мечом на себя, второй рукой ее придерживая, дабы та особенно не шумела.
Перед его глазами встала довольно странная картина, не удивительная только для тех, кто, не как Таргот, хоть иногда думал о состоянии канализации, до которой прежде ему просто не было дела. Большой туннель, так же освещаемый со всех сторон различными светящимися растениями, но теперь освещаемый и огнем, горящим на полу, меж сложенных кругом каменных куч с древесиной по центру, наверняка для роли костра и созданных. Конечно, это было прямым сигналом о наличии разумной жизни в канализации и помимо точно заселивших ее ардов, но вовсе не об этом тогда думал Таргот. За крутым поворотом слева, мелькая тенями на стене от света огня в каменных кучах где-то далеко впереди, к нему приближалось что-то слабо разбираемое, но все равно явно человекоподобное. Таргот, немедля, с разворотом налево выскочил из-за своей двери в центр туннеля, обеими руками хватаясь за меч, с каменным сосредоточенным лицом теперь наблюдая за движениями тени впереди, постоянно уменьшающейся от приближения, все равно точно разобранной его имтердовым зрением, как гуманоид среднего роста, скорее всего девушка. Одну таковую он уже как раз искал, и не ожидал встретить ее так скоро, пусть изначально и был бы этому только рад. Теперь он стоял между двумя каменными кучами, в которых уже догорала явно гнилая древесина, полным носом, от волнения, поглощая слабый запах дыма, смешанный с окружающим тяжелым влажным воздухом. Он надеялся, что, если он встретит так именно Имперу, она сможет быстро его рассмотреть в свете того пламени, и он даже специально воткнул меч в каменный пол перед собой, дабы не выглядеть слишком грозно, и случайно не напугать сестру, пусть и оставаясь готовым к другому, менее благоприятному обороту.
За поворотом впереди послышался голос, и теперь Таргот точно убедился, что это был голос молодой девушки. Были в том голове и человеческие, и животные нотки, и уши имтерда отлично их улавливали, будто для совмещения именно с таким голосом и были когда-то созданы. Был ли это голос имтерда? Как бы Таргот не хотел в это верить, даже у этой монеты была обратная, и очень неприятная сторона. Слуги Негласного Правителя были Хемирами, и те во всем копировали имтердов. Именно поэтому Таргот все еще не убирал оружия, и не мог слишком рисковать.
Существо, все это время приближавшееся к нему спереди, уже вот-вот должно было выйти из-за поворота, как сердце Таргота забилось сильнее и быстрее, а кровь мощными потоками забегала по его телу. Пусть на мгновение, он почувствовал впереди внутреннюю силу Имперы, и был на все сто процентов в этом уверен. Голос с той стороны все не пропадал, и Таргот, уже с радостной мыслью «Это она!», уже начал убирать меч в ножны, сам того не замечая, шаг за шагом ступая вперед. Он пытался разобрать доносившийся спереди голос получше, ведь уже столько лет его не слышал, и уже совсем начал забывать, как тот звучал. Не было у него и мысли, что кем-то, кто только теперь в явной спешке выбежал из-за поворота впереди, окажется не его сестрой. Впервые за долгие годы, он чувствовал настоящее счастье, и никак не мог унять дрожь. Он уже не замечал, что происходило вокруг на самом деле, и какой именно шум доносился спереди. Его сознание полностью поглотила радость.
«Очнись!»
Резкая и просто чудовищная боль на мгновение пронзила спину Таргота, от чего тот, почти с рыком вскрикнув, обернулся, вытащив еще не до конца убранный в ножны Тоги, готовый убить любого негодяя, кто так нагло вывел его из эйфории, вернув его обратно в реальность. Вернула его в противную зловонную канализацию, которая уже и без того одним своим видом вызывала в нем отвращение. Но бить мечом ему было некого, ведь, от той боли придя в себя, он разобрал источник голоса не позади себя, и даже не у себя в голове. Женский голос, который он слышал и без того часто все последние годы, принадлежал именно оружию в его руке, и именно Тоги поразил его спину Белой Искрой, особенно болезненной для него в человеческой форме с ожерельем на шее. Именно голос Тоги он слышал совсем недавно, спутав его с голосом сестры.
-Сюда! – раздался позади него, из-за того же поворота туннеля, совершенно незнакомый ему другой женский голос.
Махнув еще мокрыми, налипшими на вески огненными волосами, тем более яркими в свете окружающего огня каменных куч, он повернулся обратно в сторону, от куда уже ждал встретить любимую сестру Имперу, полностью разобрав в движении теней там ее черты, даже ее внутреннюю силу, так не изменившуюся за сотни лет. Его сердце замерло от удивления теперь, а глаза широко открылись, передавая мозгу уже совсем не ту картину, которую они видели впереди совсем недавно. И теней, и голосов, впереди было куда больше, и все они быстро приближались к нему, сливаясь друг с другом, выражая схожие между собой нотки чистого ужаса. Почти все грязные и израненные, в панике они бежали к нему, наверняка просто со всех ног удирая от опасности, внезапно настигшей их позади, на стоящего в ступоре великана Таргота уже не обращая ни малейшего внимания.
То, что я недавно назвал паранойей Таргота, с каждой секундой только усиливалось, и, только теперь как следует на этом сосредоточившись, он смог понять, откуда на него смотрел тайный наблюдатель, совершенно серьезно решив тогда, что таковой правда существует, и находится рядом. Тело Таргота было куда больше восприимчиво к давлению света, чем тела простых людей, и это было, своего рода, его защитным механизмом. Он без труда разобрал направление света, подкрепив его обычной логикой – тот, кто следил за ним еще недавно в туннелях под резервуаром с водой, наверняка оставался там, или, по крайней мере, последовал за ним через ту же дыру в потолке, которую он оставил мечом. Именно из-за двери, которая отделяла туннели от комнаты с резервуаром, и которую Таргот закрыл за собой, выходя оттуда, на него и смотрели те глаза. В помещении за той дверью, из-за той же дыры в полу, должен был оставаться слабый свет, и его Таргот мог видеть в щели между дверью и стеной, а также в небольшие щели самой двери, уже разваливающейся от коррозии. Именно подумав об этом, Таргот быстро выбрал направление, налево, и быстро пошел по коридору в ту сторону. За дверью не было никакого света, лишь полная тьма, и тот, кто находился там, наверняка ту тьму и излучал. Осознание этого Таргота и подгоняло.
Весь туннель дальше был абсолютно симметричен, и почти ни в чем не менялся по пути. В нем встречались все те же растения, все те же водные потоки, и впереди, все так же, совершенно ничего не было видно по крайней мере на пару дюжин шагов. Было очевидно, что окружающие растения и вправду поглощали излишний свет, и Таргот даже готов был поклясться всеми своими знаниями, некогда полученными в Ренбирской Библиотеке, пока ждал вечно занятых Информаторов для важных разговоров, что у подобного явления в науке было четкое название, имя которому он теперь все никак не мог вспомнить. Факт преследования его неизвестным существом слишком тревожил его, если и вовсе не действовал ему на нервы. Его внутренняя сила улавливала чье-то присутствие за той дверью позади, и он специально светил Зоотом в ту сторону, стараясь получше разглядеть ту клубящуюся под самой дверью тьму. Он мог подумать, что за ним следил Бог Тьмы, Кенн Гедыр, и то было вполне вероятно в месте, которое ему, некогда, поручили защищать от посторонних сами Археи людей. Единственное НО – Таргот отлично помнил внутреннюю силу Кенна, и не чувствовал ее раньше за дверью. Что было еще хуже – он не чувствовал оттуда вообще никакой внутренней силы, хотя и чувствовал, что его собственная внутренняя сила за ту дверь попасть не могла. Все это было очень странно, и Таргот точно не хотел иметь дела с тем, чего он настолько не понимал, и что наверняка было для него опасно.
И вправду, туннель, по которому тогда шел Таргот, напоминал ему тот, по которому он когда-то попал на тот самый, уже упомянутый мной ранее, мост. Здесь остались и те же вмятины с рубцами на стенах, оставшиеся после коротких боев людей и имтердов столетия назад, и некоторые площадки с дверями по бокам, похожие на ту, из которой недавно вышел Таргот. Все это было точь-в-точь таким же, каким это запомнил Таргот, и он даже успел молча улыбнуться своей удаче. Удаче в том, что он выбрал правильный путь, и удаче в том, что когда-то Уиллекроми подарил ему настолько эффективное тело, обладающее прекрасной памятью, не говоря уже о прочих его нечеловеческих способностях, благодаря которым он мог эту память как следует реализовать.
Все же, как говорил когда-то Тарготу Уиллекроми, «удача есть ресурс, и именно такой она была создана для баланса сил мира». Именно поэтому Таргот всегда следовал правилу «чем больше удача, тем больше неудача», и рассчитывал свои действия из этого правила, теперь снова убеждаясь, что, выбрав правильный маршрут недавно, получил слишком большую удачу, значительно сократив время своих поисков, которого у него и без того было не много. В наказание, его неудачей стал огромный завал, на который он наткнулся почти носом, все время размышляя про себя о темах будущего, к которому он все еще пытался себя подготовить, и к которому он, в чем был уверен, еще не был готов. То был его хлеб насущный, и с ним он совсем забыл про дорогу, отвлекшись лишь в последний момент, уже лбом едва не столкнувшись с камнями бывшего потолка, грудой лежавшими теперь перед ним.
Он чуть отошел назад, со светом своего Зоота разглядывая теперь тот завал, полностью заслонивший собой все пространство туннеля впереди, хоть и все еще пропуская глухой шум водных потоков, падающих вниз с большой высоты где-то дальше, куда Тарготу теперь было так просто не пройти. Чертыхнувшись про себя, он уже подумал было разломать те камни своим окто, полностью уверенный, что единственным местом впереди, где вода могла падать с подходящей для создания такого шума высоты, был разыскиваемый им мост, и только сломав камни хотя бы в определенных местах, у потолка, он сможет пройти дальше к нему. Чувство чужого взгляда позади него пропало, будто следившее за ним существо приходило в канализацию вовсе не за ним, хоть и не желало показываться ему на глаза, и ушло в другую сторону сразу, когда Таргот ушел налево. Наверняка, Таргот бы выбрал тот шумный и яркий путь, силой окто прорываясь через завалы, если бы не увидел рядом с тем местом новую дверь, на этот раз уже без площадок и лестниц, на общем уровне туннеля. Хоть цель Таргота и была совсем близко, и идея уничтожать все препятствия на пути к ней ему очень даже нравилась, опасность привлечения к себе внимания слуг Негласного Правителя, фактически, держала его в ежовых рукавицах. Он помнил, что враг ищет его брата в окружающей местности, как его теперь искал и он сам, тем более что с врагом была и его сестра Импера, из-за чего он не мог сильно буйствовать, дабы не потрепать ее и Соккона. Злость на это его, всегда ненавидевшего все, что его сдерживало, быстро перешла в принятие, и он, молча даже в своих мыслях, прошел к толстой металлической двери, медленно и аккуратно приоткрывая ее, и заглядывая внутрь.
Убедившись, что за дверью его не ждет никаких новых сюрпризов, он шагнул внутрь, на мелкую лакированную плитку, заходя в совершенно новое помещение, сразу не показавшееся ему похожим ни на что из того, что он когда-либо видел в тех подземельях раньше. Большая каменная комната, усеянная тут и там проросшей через пол светящейся растительностью, на каждой стене уместившая сотни, а то и тысячи кривых, мало разборчивых надписей. В разных местах здесь, на полу и стенах, кем-то явно диким были установлены деревянные и металлические тотемы, почти каждый из которых, будучи выполненным рукотворным трудом, выглядел совершенно нелепо и даже смешно, будто изначально для развлечения и задумывался. В раздумьях подойдя к одной из стен рядом с дверью, освещая ту Зоотом, Таргот попытался прочитать несколько подобных записей, в некоторых и вправду уловив юмор, пусть и весьма глупый, а где-то и вовсе дикарский. Слова были расставлены неверно, а некоторые предложения вообще не имели связи между составляющими их словами. Таргот уже окрестил все это, как «бред сумасшедшего», пока случайно, уже отходя в сторону другой двери, краем глаза не зацепил на другой стене слова с до боли знакомым ему подчерком, и без того особенно выделявшиеся на фоне прочих.
На широкой стене левее Таргота, почти на все ее протяжение, была нанесена одна большая юмористическая вставка, написанная светящейся краской (со светом, очень похожим на свет окружающих растений, в чем наверняка была связь), красивым четким подчерком. Гласила та надпись, что «Здесь покоится здравый смысл.». Помимо явной попытки разбавить ее автором мрачную атмосферу темных туннелей и серых комнат, она несла и особый смысл конкретно для Таргота. Он и сам не заметил, как на его лице появилась улыбка, будто даже его тьму развеял тот свет, что нес начертанными на стене словами человек, и без того всю жизнь боровшийся с тьмой. Учитывая текст того послания, с ним, Сокконом, все было в порядке, и одно лишнее волнение, по крайней мере на время, Таргот мог отложить в сторонку, сосредоточившись на проблеме более явной – судьбе его сестры.
К сожалению, улыбка Таргота, будучи редчайшим в мире явлением в принципе, даже теперь не продержалась на его лице слишком долго, сорванная резким грохотом где-то за дверью, куда тот как раз собирался идти. Уже на взводе, навострив уши, он крепко сжал в руке меч, подскакивая с ним к той двери, бросая ненужный ему теперь из-за более острой опасности обнаружения кристалл Зоота на пол, и дернул дверь рукой с мечом на себя, второй рукой ее придерживая, дабы та особенно не шумела.
Перед его глазами встала довольно странная картина, не удивительная только для тех, кто, не как Таргот, хоть иногда думал о состоянии канализации, до которой прежде ему просто не было дела. Большой туннель, так же освещаемый со всех сторон различными светящимися растениями, но теперь освещаемый и огнем, горящим на полу, меж сложенных кругом каменных куч с древесиной по центру, наверняка для роли костра и созданных. Конечно, это было прямым сигналом о наличии разумной жизни в канализации и помимо точно заселивших ее ардов, но вовсе не об этом тогда думал Таргот. За крутым поворотом слева, мелькая тенями на стене от света огня в каменных кучах где-то далеко впереди, к нему приближалось что-то слабо разбираемое, но все равно явно человекоподобное. Таргот, немедля, с разворотом налево выскочил из-за своей двери в центр туннеля, обеими руками хватаясь за меч, с каменным сосредоточенным лицом теперь наблюдая за движениями тени впереди, постоянно уменьшающейся от приближения, все равно точно разобранной его имтердовым зрением, как гуманоид среднего роста, скорее всего девушка. Одну таковую он уже как раз искал, и не ожидал встретить ее так скоро, пусть изначально и был бы этому только рад. Теперь он стоял между двумя каменными кучами, в которых уже догорала явно гнилая древесина, полным носом, от волнения, поглощая слабый запах дыма, смешанный с окружающим тяжелым влажным воздухом. Он надеялся, что, если он встретит так именно Имперу, она сможет быстро его рассмотреть в свете того пламени, и он даже специально воткнул меч в каменный пол перед собой, дабы не выглядеть слишком грозно, и случайно не напугать сестру, пусть и оставаясь готовым к другому, менее благоприятному обороту.
За поворотом впереди послышался голос, и теперь Таргот точно убедился, что это был голос молодой девушки. Были в том голове и человеческие, и животные нотки, и уши имтерда отлично их улавливали, будто для совмещения именно с таким голосом и были когда-то созданы. Был ли это голос имтерда? Как бы Таргот не хотел в это верить, даже у этой монеты была обратная, и очень неприятная сторона. Слуги Негласного Правителя были Хемирами, и те во всем копировали имтердов. Именно поэтому Таргот все еще не убирал оружия, и не мог слишком рисковать.
Существо, все это время приближавшееся к нему спереди, уже вот-вот должно было выйти из-за поворота, как сердце Таргота забилось сильнее и быстрее, а кровь мощными потоками забегала по его телу. Пусть на мгновение, он почувствовал впереди внутреннюю силу Имперы, и был на все сто процентов в этом уверен. Голос с той стороны все не пропадал, и Таргот, уже с радостной мыслью «Это она!», уже начал убирать меч в ножны, сам того не замечая, шаг за шагом ступая вперед. Он пытался разобрать доносившийся спереди голос получше, ведь уже столько лет его не слышал, и уже совсем начал забывать, как тот звучал. Не было у него и мысли, что кем-то, кто только теперь в явной спешке выбежал из-за поворота впереди, окажется не его сестрой. Впервые за долгие годы, он чувствовал настоящее счастье, и никак не мог унять дрожь. Он уже не замечал, что происходило вокруг на самом деле, и какой именно шум доносился спереди. Его сознание полностью поглотила радость.
Глава 5: Родной голос.
«Очнись!»
Резкая и просто чудовищная боль на мгновение пронзила спину Таргота, от чего тот, почти с рыком вскрикнув, обернулся, вытащив еще не до конца убранный в ножны Тоги, готовый убить любого негодяя, кто так нагло вывел его из эйфории, вернув его обратно в реальность. Вернула его в противную зловонную канализацию, которая уже и без того одним своим видом вызывала в нем отвращение. Но бить мечом ему было некого, ведь, от той боли придя в себя, он разобрал источник голоса не позади себя, и даже не у себя в голове. Женский голос, который он слышал и без того часто все последние годы, принадлежал именно оружию в его руке, и именно Тоги поразил его спину Белой Искрой, особенно болезненной для него в человеческой форме с ожерельем на шее. Именно голос Тоги он слышал совсем недавно, спутав его с голосом сестры.
-Сюда! – раздался позади него, из-за того же поворота туннеля, совершенно незнакомый ему другой женский голос.
Махнув еще мокрыми, налипшими на вески огненными волосами, тем более яркими в свете окружающего огня каменных куч, он повернулся обратно в сторону, от куда уже ждал встретить любимую сестру Имперу, полностью разобрав в движении теней там ее черты, даже ее внутреннюю силу, так не изменившуюся за сотни лет. Его сердце замерло от удивления теперь, а глаза широко открылись, передавая мозгу уже совсем не ту картину, которую они видели впереди совсем недавно. И теней, и голосов, впереди было куда больше, и все они быстро приближались к нему, сливаясь друг с другом, выражая схожие между собой нотки чистого ужаса. Почти все грязные и израненные, в панике они бежали к нему, наверняка просто со всех ног удирая от опасности, внезапно настигшей их позади, на стоящего в ступоре великана Таргота уже не обращая ни малейшего внимания.
