Ну, все, конец! – догадался воин. Кому нужен простой боец? Одним больше, одним меньше, зато политрук при деле.
-Товарищ майор, немцы! – прибежал на КП солдатик с плохой новостью. Комбат сразу поменялся в лице. Волков догадался, что если сейчас не додавит командира, то он отложит решение в долгий ящик или вообще забудет о нем.
-Так, что будем делать с Чижовым? – напомнил Волков о проблеме.
-Чижов, ты кажется у меня пулеметчик? – спросил комбат.
-Так точно, - ответил красноармеец, и с этим вопросом у него затеплилась искорка надежды.
-Дуй на позицию. В бою искупишь свою вину, - приказал Близнюк.
-Есть! – обрадовался Гриша.
-Что-то не так лейтенант? – повернулся комбат к политруку.
-Может, нам лучше расстрелять пулеметчика? Немцы за это только спасибо скажут. Как вы думаете? Молчите? Тогда идите и поддерживайте моральный дух бойцов, чтобы они видели вас, и им не лезли в голову дурные мысли, - распорядился комбат.
Чижов успел добраться до своего окопа до того, как батальон открыл огонь по противнику. Игнатов находился на позиции, но не у пулемета, а со своей трехлинейкой.
-Ты? – удивился Федор, появлению первого номера.
Что, сука, не ожидал увидеть? – подумал Чижов, но вслух сказал: «Я, кто же еще?»
Сказать этой мрази в лицо, все, что думаю о нем? Проглотит. Плюнуть? Утрется. И ничего с ним не поделаешь, только остается уповать на суд Божий. Он передернул затвор и начал прицеливаться по пехоте, идущей от леса.
-Не стрелять! Подпустим поближе, - двигался перебежками за их спиной взводный.
-Чижов, ты? – тоже удивился Потапов.
-А мне сказали, что тебя…, - не досказал он.
-К комбату вызывали, - зло выпалил красноармеец.
-Товарищ майор, очень надеется на меня, как на нового пулеметчика. Переживал, справлюсь ли я?
-Может, тебе вторым номером Иванова прислать? – догадался Потапов, что хотел сказать Григорий.
-Не надо. Нас с Федей теперь только смерть разлучит. Мы, как одно целое. Куда, я без него, а он, без меня?
При словах о смерти Игнатов втянул голову в плечи. Это выражение ему не очень понравилось.
-Как знаешь, - не стал настаивать сержант и побежал дальше. В поддержку пехоты на пригорок выползли два бронетранспортера. Противник приблизился к речке и грянул залп со стороны окопов. Немецкие цепи открыли ответный огонь. Пришло время и Грише вступать в бой. Короткая очередь ушла над головой пехоты. Чижову надо было приноровиться к новому пулемету. Только с третьей очереди у него стало получаться ложить пули туда, куда он хотел. Сзади них заработал второй трофейный МГ. На транспортере обнаружили их огневую точку и стали, что есть силы, поливать ее из пулемета. Фонтанчики пыли взвились над бруствером. Они вжались к дну окопа, боясь поднять голову.
-Погодите, сволочи! – ругнулся Чижов, ожидая, когда БТР перенесет огонь на другую мишень. И тут их стало накрывать минометным огнем. Взрывы сотрясали землю, бросая куски чернозема солдатам на головы. Вой мин заставлял учащенно биться сердце, а тело по инерции прижималось к земле.
-За мной! – крикнул Чижов и, схватив пулемет, переместился на левый фланг их обороны. Чтобы улучшить сектор обстрела, пришлось вытолкнуть из окопа тело убитого красноармейца. МГ-34 заработал вновь. Теперь с этой позиции хорошо просматривался борт бронетранспортера и солдаты, которые двигались под его прикрытием. Длинная очередь огненными струями уперлась в скопление пехоты. Удачно прилетело. Пулеметчик на БТР стал разворачивать ствол в его сторону. Очередь прошла совсем рядом. Вторая легла перед ним. Федор спрятал голову, а Гришка не дрогнул и принял вызов немца. Пули его МГ высекли искры из борта транспортера. Надо брать повыше, - решил для себя Чижов. Нажатие гашетки и тип в БТР был отброшен от пулемета. Готов! Но почему молчит его оружие? Он передернул затвор. Щелчок и все. Закончились патроны.
-Федя, барабан! – толкнул Григорий второго номера.
-Нету! Закончились, - пропищал Игнатов. Тут прилетело парочка мин, и они осели на дно окопа.
-Надо патроны!
-Где, я их возьму? – заорал Игнатов, стараясь перекричать шум боя. Гриша высунулся из окопа, чтобы осмотреться по сторонам. С их стороны работал только «максим».
-На второй линии, сзади нас был второй МГ-34 с мотоцикла. Я слышал, как они работали, а сейчас молчат. Наверняка, миной положило расчет. У них остались патроны.
-Что ты предлагаешь? – схватился за каску от очередного взрыва Федор.
-Принеси мне их.
-Я? – испуганно переспросил Игнатов.
-Ты мой второй номер, вот и давай ползи.
-Тебе надо, ты и ползи, - огрызнулся Федя.
-Отказываешься выполнить приказ? – схватил его за грудки Чижов.
-Пошел за патронами, сука! Это тебе не доносы строчить. За невыполнение приказа в расход пойдешь, - орал на него Григорий.
-Я, я, - пустил сопли Федор.
-Давай, Федя! – уже не так грозно попросил Чижов.
-Если они прорвутся через мост, то нам всем конец.
-Я, сейчас, - постарался собраться с духом боец. Он схватил винтовку за цевье и приготовился покинуть укрытие.
-Зачем тебе винтовка? Мешать будет. Оставь, - предложил пулеметчик. Мужчина выскочил из окопа и метнулся вглубь позиций. Гришка перезарядил «мосинку», прицелился и выстрелил. Затем еще.
-Куда? Назад! – послышался сзади истошный крик политрука. Гришка обернулся. Волков с револьвером в одной руке, свободной трепал Игнатов за гимнастерку.
Тот, обезумев от страха, лепетал ему, что он не трус и не бросил позицию, а просто направлялся за патронами. И в это время кто-то истошно заорал: «Танки!» Тут слабонервные бойцы и дрогнули. Из окопов стали выскакивать красноармейцы, кто с оружием, а кто и без него. Работы политруку прибавилось. Он оставил Игнатова и бросился наперерез беглецам. Немецкий Pz.Kpfw.-2 резво несся к переправе. Воодушевленные появлением бронетехники, залегшие под огнем солдаты вермахта ринулись вперед. Советский «максим» захлебывался от стрельбы, но остановить атаку был не в силах. Танк, поливая округу огнем, проскочил мост и встал в двадцати метрах от него, пораженный гранатой. Черный, смрадный дым из горящего машинного отделения, потянулся в небеса. Гришка, пригибаясь, тоже побежал в тыл, моля Бога, чтобы не попасть на политрука, у которого не дрогнет рука пристрелить Григория за дезертирство. Но, он не дезертир. Его интересовал второй МГ. Как он и думал, в расчет угодила мина и убила два номера. Что с пулеметом? Вроде бы цел. А вот уже и немцы на мосту. Комбат поднимает солдат в атаку. Какое-то безумство! Он тоже встал, с пулеметом наперевес. Нажал на спусковой крючок. Отдача у МГ посильнее винтовки. Стрелял по врагу, пока были патроны. Затем взрыв мины и темнота и тишина. Если бы умер, то, наверное, были бы ангелы, а так никого. Пошевелил рукой. Работает. Попытался открыть глаза. Яркий свет сначала испугал. Затем зрение начало фокусироваться и появились облака. Это уже лучше. Если он видит облака, значит, лежит на земле. Сделал усилие и присел. С головы посыпались комья земли. Теперь вернулся и слух. Правда, все звуки до него доносились сквозь какой-то звон. Ничего, это пройдет, - утешал себя Чижов. Бой продолжался. Мост и все подходы к нему были устелены трупами немцев и советских солдат. Танк так и продолжал чадить смрадной копотью. На том берегу без движения стоял бронетранспортер. Григорий посмотрел на пригорок. По нему катилось два танка, и густой цепью шла пехота. Против танков в батальоне средств не было. Разве, что гранаты. Да и те были далеко не у всех. Если по немцам кто-то стрелял, значит, погибли не все. Жив ли сам комбат, непонятно. Гришка встал на ноги. Над головой просвистели пули. При наличии у противника танков, было понятно, что позицию им не удержать. Судя по тому, как в тыл бежали красноармейцы, такое откровение пришло в голову не только Григорию. В этой ситуации оставалось два варианта, смерть или плен. Ни того, ни другого он не хотел, поэтому побежал тоже. Бежать подальше отсюда, чтобы укрыться в ближайшем лесу. Он догнал группу солдат в шинелях, и пристроился следом за ними, в надежде, что беглецы знают, где можно укрыться. Уже очутившись в лесу, темпа движения не меняли, стараясь подальше уйти от реки. Окончательно измотанные, они только к вечеру решили сделать привал. Теперь можно было познакомиться и поближе. Оба парня были из первой роты. Сашку Бородина, коммуниста из Донбасса, Чижов запомнил по митингам, которые часто проходили в части по случаю каких-либо праздников. Бородин частенько выступал с пламенными речами, вечно всех куда-то призывая. Даже здесь он выглядел значительно лучше, чем остальные. Шинель, вещмешок, винтовка, все, как полагалось воину РККА. Если на него смотреть, то это было просто отступление, а не бегство. Второй, метр с кепкой, с лицом полным морщин, будто бы его неизвестно как, потрепала эта жизнь, назвался Пашкой Пикулевым. Сам родом из Брянщины. При разговоре слышался определенный говорок присущий Брянской области. Этот тоже был в шинели, но без оружия. Бородин, как наиболее подготовленный, развел костер, а Григорий с Павлом натаскали побольше сухих веток, чтобы дольше поддерживать огонь. Сидели у костра, вспоминая родных и события минувших дней. Чижов после контузии слышал недостаточно хорошо, поэтому сразу и не понял, почему так встрепенулся Александр. Он вскочил на ноги и поднял винтовку, направляя ее в темноту.
-Кто там? Выходи! – потребовал воин. Чижов непонимающе уставился на Пикулева. Тот пояснил: «Ветка хрустнула. Видать, там кто-то есть».
-Выходи или пальну! – угрожающе потребовал Бородин и передернул затвор.
-Не стреляй, свои! – донеслось из леса. В свет костра вынырнуло сразу три фигуры. За спинами двоих торчали стволы «мосинок». Чижов сразу же узнал троицу.
-Товарищ лейтенант! – опустил ствол Бородин. Вот кого бы Григорию ни хотелось, повстречать в этом лесу, так это политрука Волкова.
-Тебе же говорят, что свои, - осмотрел политработник группу беглецов.
-И ты здесь? – удивился Волков, присутствию в лесу Чижова.
-А где же мне быть? – не очень дружелюбно ответил пулеметчик. У него еще были свежи воспоминания, как политрук собирался пустить его в расход.
-Вы тоже не на передке остались, - уколол его боец.
-Мы организованно отступили под давлением превосходящих сил противника, а ты сбежал, как последний трус.
-Ага, сбежал, - огрызнулся Гриша.
-А, что нет? Где твое личное оружие? – строго спросил начальник.
-Возле моста оставил. Отстрелял все патроны и бросил, а тут миной накрыло, - попытался оправдаться красноармеец.
-Вины Чижова нет, в том, что наш батальон разбили. Он дрался, как герой. Я сам это видел, - присел к огню Потапов.
-Видели мы таких героев, - не унимался политрук.
-А твоя винтовка где? – наскочил лейтенант на Пикулева.
-Я, это…, - замялся парень.
-Что ты будешь говорить, когда к своим выйдем? – командирским голосом требовал ответа политрук.
-Где они свои? – устало, спросил взводный.
-Что значит где? – растерялся сотрудник политотдела.
-Куда вы собрались идти? – задали офицеру вопрос.
-Почему я? А вы что? – хотел знать лейтенант.
-Для меня война не закончилась. Будем искать линию фронта, и там соединимся с нашими, - определил план дальнейших действий офицер.
Красноармейцы смотрели в сторону Потапова. Что скажет он?
-Линия фронта? Прислушайтесь, даже канонады не слышно. Сколько мы уже отступаем? Где наши?
-Ты, что же, как и Чижов, паникерством занимаетесь? – возмутился Волков. Сержант потянул к себе винтовку.
-Может, и меня к расстрелу хочешь приговорить? Хорош! Настрелялись уже! В окружении мы. Сам слышал, как комбат говорил, - не очень испугался Потапов командирского голоса лейтенанта.
-И что теперь? Потапов, ты присягу родине давал, - напомнил ему политрук.
-Давал. А еще мне говорили, что если завтра война, то мы будем воевать на территории врага и что Красная Армия самая сильная. Мне много чего говорили и обещали. И где все это? – злился сержант.
-Просмотрел комбат, твою политическую близорукость, когда взводным назначал, - посетовал Волков. Чижов даже порадовался за Петровича, так и надо этому политруку! Потапова в расход пустить кишка тонка.
-Сейчас товарищи бойцы отдохнем, а завтра будем пробиваться к своим, - распланировал все Волков.
-У меня своя дорога, - сразу же заявил взводный и положил руку на затвор винтовки, тем самым делая свои слова более значимыми и показывая лейтенанту, что не даст тому возможности решать за него. Сила на силу. Петрович мужик с твердым характером и если, что, то и пальнуть может. Страха перед политруком у него не было. У Волкова желваки заходили на скулах. В «нагане» всего пару патронов и тратить их на своих глупо. Потапов ему не нужен, так, как начнет ставить под сомнения правильность его действий. Два командира, это перебор. Пришлось проглотить обиду.
-Бородин, заступишь часовым. Сменит тебя Чижов, - отдал распоряжение лейтенант.
-Есть! – бодренько ответил коммунист с Донбасса.
-Угу, - не так радостно протянул Григорий.
Даже летом спать на голой земле удовольствие не из приятных. Свою шинель он оставил в окопе. Кто тогда в пылу боя думал, что придется драпать и шинель не будет лишней. Бородин самый предусмотрительный оказался. У него и шинелька и винтовка с патронами, вещмешок с солдатским имуществом. Он вроде, как сразу знал, чем это все закончится. Гришка подвинулся поближе к костру и немного покрутившись, уснул. Проснулся не то от холода или от того, что его тормошили за плечо.
-Вставай, теперь твоя очередь, - сказал Бородин, и стал укладываться возле едва тлеющих угольков костра.
-Винтовку - то дай! – попросил Чижов.
-Свою иметь надо. Я ее не бросал, когда драпал, - жестко ответил мужчина.
-Голос подашь, если что.
-Ну и черт с тобой! – зло сплюнул пулеметчик. Он отошел от костра, пытаясь прогнать остатки сна. Где-то в ветках деревьев ухнула ночная птица и хрустнула в чаще сломанная ветка. Григорий напряг слух. Вроде-бы ничего подозрительного. Обошел их убежище по кругу и устав от бессмысленного брожения, сел возле остатков костра, протянув к золе ноги в трофейных сапогах. Клюнул носом раз, второй и задремал. Проснулся от того, что почувствовал какое-то движение. Глаза сразу же открылись, а тело, словно током ударило. Неужели немцы?
Ошибся. Это был сержант Потапов. Небо уже посветлело, но солнце еще не встало. Его боевые товарищи, посапывая, мирно спали.
-Ты чего, Петрович? – стараясь говорить потише, спросил Чижов у взводного, который встал и явно куда-то собирался идти.
-Ухожу я, - так же негромко ответил сержант.
-Мне с лейтенантом не по пути. Для меня война закончилась.
-Во как? – удивился Гриша, такому ответу.
-И куда ты? – хотел он узнать дальнейший план действий своего командира.
-Домой пойду, - не скрывал своих намерений Петрович.
-А где он сейчас этот дом?
-Я найду, - уверенно ответил сержант.
-А если там немцы?
-Какая разница, что немцы, что наши? Это мой дом. Проживу как-нибудь.
И тут Чижов крепко задумался. Потапов не переживает за присягу, но думает о доме. Воевать он больше не собирается. Выходит дезертир? Правильно ли это? Наверное, нет. Надо сражаться за свою Родину. А с другой стороны, с кем сражаться? Красная Армия разбита и отступает. Вон, сколько техники сожженной по дорогам стоит.
-Товарищ майор, немцы! – прибежал на КП солдатик с плохой новостью. Комбат сразу поменялся в лице. Волков догадался, что если сейчас не додавит командира, то он отложит решение в долгий ящик или вообще забудет о нем.
-Так, что будем делать с Чижовым? – напомнил Волков о проблеме.
-Чижов, ты кажется у меня пулеметчик? – спросил комбат.
-Так точно, - ответил красноармеец, и с этим вопросом у него затеплилась искорка надежды.
-Дуй на позицию. В бою искупишь свою вину, - приказал Близнюк.
-Есть! – обрадовался Гриша.
-Что-то не так лейтенант? – повернулся комбат к политруку.
-Может, нам лучше расстрелять пулеметчика? Немцы за это только спасибо скажут. Как вы думаете? Молчите? Тогда идите и поддерживайте моральный дух бойцов, чтобы они видели вас, и им не лезли в голову дурные мысли, - распорядился комбат.
Чижов успел добраться до своего окопа до того, как батальон открыл огонь по противнику. Игнатов находился на позиции, но не у пулемета, а со своей трехлинейкой.
-Ты? – удивился Федор, появлению первого номера.
Что, сука, не ожидал увидеть? – подумал Чижов, но вслух сказал: «Я, кто же еще?»
Сказать этой мрази в лицо, все, что думаю о нем? Проглотит. Плюнуть? Утрется. И ничего с ним не поделаешь, только остается уповать на суд Божий. Он передернул затвор и начал прицеливаться по пехоте, идущей от леса.
-Не стрелять! Подпустим поближе, - двигался перебежками за их спиной взводный.
-Чижов, ты? – тоже удивился Потапов.
-А мне сказали, что тебя…, - не досказал он.
-К комбату вызывали, - зло выпалил красноармеец.
-Товарищ майор, очень надеется на меня, как на нового пулеметчика. Переживал, справлюсь ли я?
-Может, тебе вторым номером Иванова прислать? – догадался Потапов, что хотел сказать Григорий.
-Не надо. Нас с Федей теперь только смерть разлучит. Мы, как одно целое. Куда, я без него, а он, без меня?
При словах о смерти Игнатов втянул голову в плечи. Это выражение ему не очень понравилось.
-Как знаешь, - не стал настаивать сержант и побежал дальше. В поддержку пехоты на пригорок выползли два бронетранспортера. Противник приблизился к речке и грянул залп со стороны окопов. Немецкие цепи открыли ответный огонь. Пришло время и Грише вступать в бой. Короткая очередь ушла над головой пехоты. Чижову надо было приноровиться к новому пулемету. Только с третьей очереди у него стало получаться ложить пули туда, куда он хотел. Сзади них заработал второй трофейный МГ. На транспортере обнаружили их огневую точку и стали, что есть силы, поливать ее из пулемета. Фонтанчики пыли взвились над бруствером. Они вжались к дну окопа, боясь поднять голову.
-Погодите, сволочи! – ругнулся Чижов, ожидая, когда БТР перенесет огонь на другую мишень. И тут их стало накрывать минометным огнем. Взрывы сотрясали землю, бросая куски чернозема солдатам на головы. Вой мин заставлял учащенно биться сердце, а тело по инерции прижималось к земле.
-За мной! – крикнул Чижов и, схватив пулемет, переместился на левый фланг их обороны. Чтобы улучшить сектор обстрела, пришлось вытолкнуть из окопа тело убитого красноармейца. МГ-34 заработал вновь. Теперь с этой позиции хорошо просматривался борт бронетранспортера и солдаты, которые двигались под его прикрытием. Длинная очередь огненными струями уперлась в скопление пехоты. Удачно прилетело. Пулеметчик на БТР стал разворачивать ствол в его сторону. Очередь прошла совсем рядом. Вторая легла перед ним. Федор спрятал голову, а Гришка не дрогнул и принял вызов немца. Пули его МГ высекли искры из борта транспортера. Надо брать повыше, - решил для себя Чижов. Нажатие гашетки и тип в БТР был отброшен от пулемета. Готов! Но почему молчит его оружие? Он передернул затвор. Щелчок и все. Закончились патроны.
-Федя, барабан! – толкнул Григорий второго номера.
-Нету! Закончились, - пропищал Игнатов. Тут прилетело парочка мин, и они осели на дно окопа.
-Надо патроны!
-Где, я их возьму? – заорал Игнатов, стараясь перекричать шум боя. Гриша высунулся из окопа, чтобы осмотреться по сторонам. С их стороны работал только «максим».
-На второй линии, сзади нас был второй МГ-34 с мотоцикла. Я слышал, как они работали, а сейчас молчат. Наверняка, миной положило расчет. У них остались патроны.
-Что ты предлагаешь? – схватился за каску от очередного взрыва Федор.
-Принеси мне их.
-Я? – испуганно переспросил Игнатов.
-Ты мой второй номер, вот и давай ползи.
-Тебе надо, ты и ползи, - огрызнулся Федя.
-Отказываешься выполнить приказ? – схватил его за грудки Чижов.
-Пошел за патронами, сука! Это тебе не доносы строчить. За невыполнение приказа в расход пойдешь, - орал на него Григорий.
-Я, я, - пустил сопли Федор.
-Давай, Федя! – уже не так грозно попросил Чижов.
-Если они прорвутся через мост, то нам всем конец.
-Я, сейчас, - постарался собраться с духом боец. Он схватил винтовку за цевье и приготовился покинуть укрытие.
-Зачем тебе винтовка? Мешать будет. Оставь, - предложил пулеметчик. Мужчина выскочил из окопа и метнулся вглубь позиций. Гришка перезарядил «мосинку», прицелился и выстрелил. Затем еще.
-Куда? Назад! – послышался сзади истошный крик политрука. Гришка обернулся. Волков с револьвером в одной руке, свободной трепал Игнатов за гимнастерку.
Тот, обезумев от страха, лепетал ему, что он не трус и не бросил позицию, а просто направлялся за патронами. И в это время кто-то истошно заорал: «Танки!» Тут слабонервные бойцы и дрогнули. Из окопов стали выскакивать красноармейцы, кто с оружием, а кто и без него. Работы политруку прибавилось. Он оставил Игнатова и бросился наперерез беглецам. Немецкий Pz.Kpfw.-2 резво несся к переправе. Воодушевленные появлением бронетехники, залегшие под огнем солдаты вермахта ринулись вперед. Советский «максим» захлебывался от стрельбы, но остановить атаку был не в силах. Танк, поливая округу огнем, проскочил мост и встал в двадцати метрах от него, пораженный гранатой. Черный, смрадный дым из горящего машинного отделения, потянулся в небеса. Гришка, пригибаясь, тоже побежал в тыл, моля Бога, чтобы не попасть на политрука, у которого не дрогнет рука пристрелить Григория за дезертирство. Но, он не дезертир. Его интересовал второй МГ. Как он и думал, в расчет угодила мина и убила два номера. Что с пулеметом? Вроде бы цел. А вот уже и немцы на мосту. Комбат поднимает солдат в атаку. Какое-то безумство! Он тоже встал, с пулеметом наперевес. Нажал на спусковой крючок. Отдача у МГ посильнее винтовки. Стрелял по врагу, пока были патроны. Затем взрыв мины и темнота и тишина. Если бы умер, то, наверное, были бы ангелы, а так никого. Пошевелил рукой. Работает. Попытался открыть глаза. Яркий свет сначала испугал. Затем зрение начало фокусироваться и появились облака. Это уже лучше. Если он видит облака, значит, лежит на земле. Сделал усилие и присел. С головы посыпались комья земли. Теперь вернулся и слух. Правда, все звуки до него доносились сквозь какой-то звон. Ничего, это пройдет, - утешал себя Чижов. Бой продолжался. Мост и все подходы к нему были устелены трупами немцев и советских солдат. Танк так и продолжал чадить смрадной копотью. На том берегу без движения стоял бронетранспортер. Григорий посмотрел на пригорок. По нему катилось два танка, и густой цепью шла пехота. Против танков в батальоне средств не было. Разве, что гранаты. Да и те были далеко не у всех. Если по немцам кто-то стрелял, значит, погибли не все. Жив ли сам комбат, непонятно. Гришка встал на ноги. Над головой просвистели пули. При наличии у противника танков, было понятно, что позицию им не удержать. Судя по тому, как в тыл бежали красноармейцы, такое откровение пришло в голову не только Григорию. В этой ситуации оставалось два варианта, смерть или плен. Ни того, ни другого он не хотел, поэтому побежал тоже. Бежать подальше отсюда, чтобы укрыться в ближайшем лесу. Он догнал группу солдат в шинелях, и пристроился следом за ними, в надежде, что беглецы знают, где можно укрыться. Уже очутившись в лесу, темпа движения не меняли, стараясь подальше уйти от реки. Окончательно измотанные, они только к вечеру решили сделать привал. Теперь можно было познакомиться и поближе. Оба парня были из первой роты. Сашку Бородина, коммуниста из Донбасса, Чижов запомнил по митингам, которые часто проходили в части по случаю каких-либо праздников. Бородин частенько выступал с пламенными речами, вечно всех куда-то призывая. Даже здесь он выглядел значительно лучше, чем остальные. Шинель, вещмешок, винтовка, все, как полагалось воину РККА. Если на него смотреть, то это было просто отступление, а не бегство. Второй, метр с кепкой, с лицом полным морщин, будто бы его неизвестно как, потрепала эта жизнь, назвался Пашкой Пикулевым. Сам родом из Брянщины. При разговоре слышался определенный говорок присущий Брянской области. Этот тоже был в шинели, но без оружия. Бородин, как наиболее подготовленный, развел костер, а Григорий с Павлом натаскали побольше сухих веток, чтобы дольше поддерживать огонь. Сидели у костра, вспоминая родных и события минувших дней. Чижов после контузии слышал недостаточно хорошо, поэтому сразу и не понял, почему так встрепенулся Александр. Он вскочил на ноги и поднял винтовку, направляя ее в темноту.
-Кто там? Выходи! – потребовал воин. Чижов непонимающе уставился на Пикулева. Тот пояснил: «Ветка хрустнула. Видать, там кто-то есть».
-Выходи или пальну! – угрожающе потребовал Бородин и передернул затвор.
-Не стреляй, свои! – донеслось из леса. В свет костра вынырнуло сразу три фигуры. За спинами двоих торчали стволы «мосинок». Чижов сразу же узнал троицу.
-Товарищ лейтенант! – опустил ствол Бородин. Вот кого бы Григорию ни хотелось, повстречать в этом лесу, так это политрука Волкова.
-Тебе же говорят, что свои, - осмотрел политработник группу беглецов.
-И ты здесь? – удивился Волков, присутствию в лесу Чижова.
-А где же мне быть? – не очень дружелюбно ответил пулеметчик. У него еще были свежи воспоминания, как политрук собирался пустить его в расход.
-Вы тоже не на передке остались, - уколол его боец.
-Мы организованно отступили под давлением превосходящих сил противника, а ты сбежал, как последний трус.
-Ага, сбежал, - огрызнулся Гриша.
-А, что нет? Где твое личное оружие? – строго спросил начальник.
-Возле моста оставил. Отстрелял все патроны и бросил, а тут миной накрыло, - попытался оправдаться красноармеец.
-Вины Чижова нет, в том, что наш батальон разбили. Он дрался, как герой. Я сам это видел, - присел к огню Потапов.
-Видели мы таких героев, - не унимался политрук.
-А твоя винтовка где? – наскочил лейтенант на Пикулева.
-Я, это…, - замялся парень.
-Что ты будешь говорить, когда к своим выйдем? – командирским голосом требовал ответа политрук.
-Где они свои? – устало, спросил взводный.
-Что значит где? – растерялся сотрудник политотдела.
-Куда вы собрались идти? – задали офицеру вопрос.
-Почему я? А вы что? – хотел знать лейтенант.
-Для меня война не закончилась. Будем искать линию фронта, и там соединимся с нашими, - определил план дальнейших действий офицер.
Красноармейцы смотрели в сторону Потапова. Что скажет он?
-Линия фронта? Прислушайтесь, даже канонады не слышно. Сколько мы уже отступаем? Где наши?
-Ты, что же, как и Чижов, паникерством занимаетесь? – возмутился Волков. Сержант потянул к себе винтовку.
-Может, и меня к расстрелу хочешь приговорить? Хорош! Настрелялись уже! В окружении мы. Сам слышал, как комбат говорил, - не очень испугался Потапов командирского голоса лейтенанта.
-И что теперь? Потапов, ты присягу родине давал, - напомнил ему политрук.
-Давал. А еще мне говорили, что если завтра война, то мы будем воевать на территории врага и что Красная Армия самая сильная. Мне много чего говорили и обещали. И где все это? – злился сержант.
-Просмотрел комбат, твою политическую близорукость, когда взводным назначал, - посетовал Волков. Чижов даже порадовался за Петровича, так и надо этому политруку! Потапова в расход пустить кишка тонка.
-Сейчас товарищи бойцы отдохнем, а завтра будем пробиваться к своим, - распланировал все Волков.
-У меня своя дорога, - сразу же заявил взводный и положил руку на затвор винтовки, тем самым делая свои слова более значимыми и показывая лейтенанту, что не даст тому возможности решать за него. Сила на силу. Петрович мужик с твердым характером и если, что, то и пальнуть может. Страха перед политруком у него не было. У Волкова желваки заходили на скулах. В «нагане» всего пару патронов и тратить их на своих глупо. Потапов ему не нужен, так, как начнет ставить под сомнения правильность его действий. Два командира, это перебор. Пришлось проглотить обиду.
-Бородин, заступишь часовым. Сменит тебя Чижов, - отдал распоряжение лейтенант.
-Есть! – бодренько ответил коммунист с Донбасса.
-Угу, - не так радостно протянул Григорий.
Даже летом спать на голой земле удовольствие не из приятных. Свою шинель он оставил в окопе. Кто тогда в пылу боя думал, что придется драпать и шинель не будет лишней. Бородин самый предусмотрительный оказался. У него и шинелька и винтовка с патронами, вещмешок с солдатским имуществом. Он вроде, как сразу знал, чем это все закончится. Гришка подвинулся поближе к костру и немного покрутившись, уснул. Проснулся не то от холода или от того, что его тормошили за плечо.
-Вставай, теперь твоя очередь, - сказал Бородин, и стал укладываться возле едва тлеющих угольков костра.
-Винтовку - то дай! – попросил Чижов.
-Свою иметь надо. Я ее не бросал, когда драпал, - жестко ответил мужчина.
-Голос подашь, если что.
-Ну и черт с тобой! – зло сплюнул пулеметчик. Он отошел от костра, пытаясь прогнать остатки сна. Где-то в ветках деревьев ухнула ночная птица и хрустнула в чаще сломанная ветка. Григорий напряг слух. Вроде-бы ничего подозрительного. Обошел их убежище по кругу и устав от бессмысленного брожения, сел возле остатков костра, протянув к золе ноги в трофейных сапогах. Клюнул носом раз, второй и задремал. Проснулся от того, что почувствовал какое-то движение. Глаза сразу же открылись, а тело, словно током ударило. Неужели немцы?
Ошибся. Это был сержант Потапов. Небо уже посветлело, но солнце еще не встало. Его боевые товарищи, посапывая, мирно спали.
-Ты чего, Петрович? – стараясь говорить потише, спросил Чижов у взводного, который встал и явно куда-то собирался идти.
-Ухожу я, - так же негромко ответил сержант.
-Мне с лейтенантом не по пути. Для меня война закончилась.
-Во как? – удивился Гриша, такому ответу.
-И куда ты? – хотел он узнать дальнейший план действий своего командира.
-Домой пойду, - не скрывал своих намерений Петрович.
-А где он сейчас этот дом?
-Я найду, - уверенно ответил сержант.
-А если там немцы?
-Какая разница, что немцы, что наши? Это мой дом. Проживу как-нибудь.
И тут Чижов крепко задумался. Потапов не переживает за присягу, но думает о доме. Воевать он больше не собирается. Выходит дезертир? Правильно ли это? Наверное, нет. Надо сражаться за свою Родину. А с другой стороны, с кем сражаться? Красная Армия разбита и отступает. Вон, сколько техники сожженной по дорогам стоит.
