Жители в панике бросились из города, оставив имущество и жильё, наспех заколотив двери и ставни. Толпы обезумевших людей бежали с детьми на руках и наскоро собранными пожитками в мешках и котомках. Они метались в страхе по улицам, не зная безопасного выхода из города. Напуганные взрывами лошади волокли телеги со скарбом, увязая в колеях разбитых дорог.
Попытка белых внезапно взять город не удалась. В наступившей суматохе противоборствующие стороны не смогли дальше вести сражение. Боестолкновения в этот день прекратились.
Эвакуировать золотой запас по реке и железной дороге не удалось. В ночь на шестое августа, воспользовавшись затишьем, работники банка смогли вывезти на грузовиках лишь небольшую часть золота — по разным сведениям, от ста до двухсот ящиков. Утром рейс хотели повторить, но было уже поздно: со стороны пристаней послышались взрывы, пулеметная и ружейная стрельба.
Предвидя новое наступление, большевики ночью начали мобилизацию рабочих. Сформированными из них отрядами и прибывшими подразделениями латышских стрелков новый командующий Восточным фронтом укреплял позиции на окраинах, где можно было ожидать нового наступления Народной армии.
Так и случилось. Войска белочехов и каппелевцев с примкнувшим к ним отрядом сербских добровольцев атаковали Казань с трёх сторон, сходу смяв мало укреплённые позиции красных.
Тяжелые, мрачно клубящиеся тучи, с ночи нависавшие далеко над горизонтом, к обеду навалились на объятый страхом город. В два часа дня, в самый критический момент боестолкновений, разразилась сильнейшая гроза. Ливень обрушился сплошной стеной на развалины домов и улиц.
Отряды большевиков, рабочее ополчение и стихия на время остановили наступление войск КОМУЧ. Но неожиданно с тыла атаковали вступившие в бой отряды казанского антикоммунистического подполья. Ярость взбесившейся природы соперничала с жестокостью сошедшихся в смертельной схватке непримиримых противников. Казалось, небо, вспыхивая огненными разрядами, обрушилось на город в отместку за непомерную озлобленность людей, ещё недавно бывших единым народом. Дождь лил на горящий город, на бившихся насмерть соперников, будто стремясь остудить и остановить их. Но даже этот неистовый нескончаемый ливень не смог потушить возникшие пожары.
От глухого раскатистого рокота сотрясалось всё вокруг: и река, и улицы, и люди, пытавшиеся покинуть измученный громами, взрывами и стрельбой город. Страх от надвигавшейся катастрофы заставил людей, не сорвавшихся с места накануне, всё-таки собраться и бежать.
Леонард, несмотря на предупреждение держаться подальше от банка, решил всё же пойти туда. Не мог усидеть на месте, понимая, что красные, возможно, уже потерпели поражение, а белые пока ещё окончательно не взяли власть в руки. Прихватив отцовский браунинг, он пробирался через потоки грязной воды и толпы беженцев, устремившихся вниз по улицам за городские окраины.
Трудно двигаться против течения. Особенно там, где всё не знакомо. И если к тому же забросило тебя в эту стремнину в погоду ненастную, штормовую, когда и не видно почти ничего. Что ждёт за поворотом: камни, отмели, препятствия? Неизвестно.
Заборы, дома и дороги почернели от проливного дождя. Сверкавшие молнии тонули в зареве пожарищ. Леон остановился, пропуская очередную группу людей, хмуро толкавших тележку с котомками и мешками. И только привязанная к одной из повозок коза весело припрыгивала, очевидно, радуясь предстоящему выпасу на лужайках за селом, к которому сейчас спешили её хозяева.
Залпы орудий стихали и только на окраинах, где ещё шли бои, виднелись затухающие отблески пожаров. Районы и улицы города опустели, только иногда кое-где испуганные люди поодиночке и группами перебегали через осклизлые от грязи дороги и тут же скрывались за домами и заборами. В центре Казани безвластие: ни белых, ни красных. Изредка в переулках внезапно возникали перестрелки и также неожиданно прекращались. Стало понятно, что в ближайшее время власть в городе сменится.
Казанское отделение Народного банка РСФСР с сотнями тонн золота в хранилищах неожиданно осталось без руководства и служащих, без защиты посреди хаоса и неразберихи. Отряд латышских стрелков, охранявший его, перебросили на окраину, где шли последние бои. Работники и большая часть охраны разбежались: одни ушли вслед за красными, другие разошлись по домам, предвидя анархию и погромы. Только несколько вооружённых караульных заперлись в нижних подземных кладовых.
Воспользовавшись ситуацией, в банк ворвались толпы мародёров, будто заранее готовых к такому повороту событий. Кто-то организовал их, почувствовав вакуум власти в центре города? Или же взломщики, грабя опустевшие дома, сами собрались у него, увидев бегство охраны? Теперь это неизвестно. Скорее, всё произошло стихийно, хотя бы потому, что у большинства грабителей не было ничего, в чём можно было вынести те богатства, что открылись перед ними.
Началась вакханалия грабежа.
Прорваться в нижние хранилища погромщикам не удалось, но в верхние временные, устроенные незадолго до наступления белых, они кое-где пробрались. Выламывали двери и решётки, взрывали их гранатами. В оставшихся без защиты помещениях разбивали и крушили шкафы, ящики, сейфы. Давка и столпотворение переходили в драки за найденные ценности.
Забирали всё, что попадалось под руки. Деньги рассовывали в котомки и под одежду. Золотые монеты и слитки тащили, в чём только могли: в ведрах, мешках, сумках. Некоторых грабителей неподалёку ждали подельники на повозках. Дождь лил беспрерывно. Размокшие мешки и котомки рвались от непомерной тяжести, и золото падало из уезжавших телег на раскисшие дороги. Из разбитых окон банка летели, подхваченные штормовым ветром, деловые бумаги и банкноты. Они кружились и падали в грязные лужи.
Трудно идти против течения, особенно если никто не ждет там, куда ты пробираешься, и всем сейчас совершенно не до тебя. Преодолев потоки ручьёв, Леон увидел серое от дождя здание Народного банка. Выстрелы раздавались уже далеко. Но по беспорядку вокруг него, по громоздившимся на подходе баррикадам и телам убитых было понятно, что совсем недавно здесь шёл ожесточенный бой.
«Похоже, опять я пришёл не вовремя. Не до меня здесь сейчас».
Растоптанные грязные купюры, документы, блестящие жёлтые монеты валялись в красных от крови лужах. Леонард поднял одну из них, протёр. Царский профиль и надпись по кругу: «Б. М. НИКОЛАЙ II ИМПЕРАТОРЪ И САМОДЕРЖЕЦЪ ВСЕРОСС.».
«Золотой империал. И сколько их тут вокруг? Надо бы подобрать. Неужели эвакуация продолжается? — удивился Леонард. — Но золото в грязи так просто не валяется. Что-то здесь неладно».
И тут же, будто в подтверждении его догадки, в банке послышались крики, раздался глухой взрыв, началась стрельба.
«Граната, — понял Леон и увидел, как из разбитых взрывом окон второго этажа летят обломки мебели и кирпичей, обрывки бумаг. Они падают на выбегающих из здания взбудораженных людей, но те даже не замечают их, волоча на себе или за собой неподъёмные мешки, сумки, рюкзаки. — Да это же мародёры! — Ильин бросился к входу, расталкивая пролезавших через завалы мусора налётчиков. — Надо как-то остановить этот разбой».
Тут же сверху снова раздался взрыв и кто-то, видимо раненый, дико закричал.
Леон пробирался вверх по лестнице, покрытой осколками стекла и посуды, обрывками документов и денег, через груды разбитых дверей и мебели. Навстречу спускались два окровавленных человека с дикими от страха и напряжения глазами, тащившие ведро с золотыми монетами непомерной тяжести.
Поднявшись на второй этаж, вошёл в тёмный задымленный коридор, где недавно встречался с управляющим и откуда сейчас выбегали и выползали обезумевшие от золота и крови погромщики. Среди разбросанных бумаг и выпотрошенных папок валялись затоптанные банкноты, и тускло блестели монеты, на которые никто из снующих по коридорам и лестницам людей внимания не обращал.
Пройти к кабинету Марьина сразу не удалось. Пришлось пропустить полупьяных то ли от вина, то ли от вида немыслимых сокровищ налётчиков, с трудом перетаскивающих ящик от письменного стола, наполненный золотом и пачками денег. За сорванной дверью одной из комнат с криками и дракой грабители доламывали взорванный сейф, из которого сыпались монеты. В разбитые взрывом окна врывался ветер и, поднимая вверх раскиданные вокруг банковские документы, ценные бумаги, ассигнации, порывами выбрасывал их на улицу.
Внизу и в конце коридора снова послышались выстрелы.
«Надо быстрее уходить отсюда», — решил Леонард. Страха не было, вид похитителей не пугал, а скорее удивлял: неужели охрана разбежалась, не устояв перед этим сбродом. Но он понимал: такой объект, как банк, не может надолго оставаться безнадзорным. Отряд прикрытия скоро вернётся. Оцепление будет восстановлено. И перспектива быть застигнутым вместе с бродягами во время грабежа его совсем не устраивала.
Лишь желание найти Марьина удержало Леона от бегства, и он продолжил пробираться сквозь завалы по коридору. Часть кабинетов уже взломаны, но некоторые из дверей всё же устояли перед натиском толпы. Или они были хорошо укреплены, а мародёры торопились и крушили только то, что быстрее поддавалось, или разрушительные силы стихии иссякли.
Среди разбитых и выломанных дверей Леон пытался найти ту, за которой недавно встречался с управляющим. Если тот находился в своём кабинете до налёта, то, вероятнее всего, и сейчас там же. Глупо было бы пытаться убежать во время нападения толпы. Надёжнее просто отсидеться за стальной дверью.
Подобрав револьвер, выпавший из рук сидевшего у стены раненого человека, Леонард перебежками от одного дверного проёма к другому пробирался к кабинету Марьина, расталкивая выскакивающих из комнат погромщиков. Одного из них, взлохмаченного детину в разорванной тельняшке, бежавшего навстречу с маузером в одной руке и тяжёлым рюкзаком в другой, он сбил ударом револьвера в лицо.
Придавив коленом горло окровавленного верзилы, Леон тихо спросил: — Где и что взрывали, кто стрелял?
Тот придушенно прохрипел и показал: — Там, за кабинетом управляющего, кто-то воюет.
Леонард тряхнул рюкзак. Вывались пачки денег, зазвенели, покатившись по опустевшему коридору монеты.
— Золото и деньги откуда?
— Да они везде, куда не зайдёшь. Вчера часть вывезли, а остальное не успели.
Леонард ударил здоровяка по горлу и, подняв его маузер, осторожно двинулся дальше, прижавшись к стене.
Возле знакомого кабинета увидел следы выстрелов и взрыва. Тяжёлая бронированная дверь не поддалась варварскому натиску. Но и на осторожный стук никто не ответил.
«Скорее всего, нет там никого», — решил Леон, но собравшись уходить, ударил обломком кирпича по металлу и крикнул:
— Пётр Александрович, отзовитесь, если вы здесь. Это Леонард Ильин, мы с вами недавно встречались.
За дверью что-то упало, немного погодя кто-то глухо, как из подземелья, спросил:
— Как зовут вашего дядю?
— Николай Сергеевич. Я от него приехал. Не бойтесь, я один.
В массивной двери приоткрылось маленькое кассовое окно, через которое Леонард разглядел вторую решётчатую дверь. Марьина не было видно. Его голос раздался откуда-то сбоку:
— Леонард Иванович, вы-то как здесь оказались? Неужели охрана вернулась?
— Нет. Никто не вернулся. Здесь только бандиты комнаты да сейфы вскрывали. Я их разогнал немного, но они наверняка скоро снова здесь будут. Так что, я сейчас уйду, а вы не открывайте больше никому. А кто в конце коридора отстреливается?
— Там наша верхняя кладовая. Ночью туда складировали золото, которое не успели эвакуировать: чехи начали наступление. Вот и вернули всё обратно. Часть в подвал успели спрятать, а что-то по кабинетам на этажах разгрузили. Видимо, грабители как-то узнали, и вот уже несколько часов пытаются пробиться туда. В этой кладовой остались новый начальник охраны с работником. Ещё несколько человек закрылись в нижнем хранилище. Но большинство служащих разбежались после начала наступления.
В конце коридора у кладовой снова началась пальба, раздались крики, взорвалась граната. Мародёры с воплями и стонами выскочили на лестничную площадку. Леонард вдогонку несколько раз выстрелил из маузера. Грохот взрыва и стрельбы в тесном коридоре оглушили его. Но и погромщики тоже исчезли, видимо убежав с этажа по второй лестнице.
Подойдя к кладовой, Леонард сквозь дым разглядел сорванную взрывами дверь и раненого налётчика, хрипевшего возле выхода на лестницу. Тяжёлая массивная решётка не поддалась неопытным взломщикам и крепко стояла на месте. В темноте за ней виднелись только разбитые шкафы, стеллажи да грязный пол, засыпанный мусором. Через зарешеченное окно без стёкол дождь с ветром врывались в помещение, заливая дымящиеся документы и обломки мебели.
«Странно, никого не слышно. Но не в пустую же комнату только что палили взбесившиеся головорезы. И граната по ним прилетела, похоже, тоже из неё».
Леонард подёргал решётку, постучал по ней рукояткой маузера. Гулкий звон утонул в шуме непогоды за разбитым окном.
— Есть кто живой? Я свой, от Марьина.
И только после этих слов в разрушенной комнате послышались шорохи, хруст битого стекла и приглушённый стон. Кто-то внизу, за стеной, недалеко от решётки, закашлялся. И знакомый с детства голос с трудом прохрипел:
— А ты-то, Лёня, зачем сюда припёрся, да ещё в такое время? Здесь, кроме швали всякой, да меня, дурака, и нет сейчас никого.
Попытка белых внезапно взять город не удалась. В наступившей суматохе противоборствующие стороны не смогли дальше вести сражение. Боестолкновения в этот день прекратились.
Эвакуировать золотой запас по реке и железной дороге не удалось. В ночь на шестое августа, воспользовавшись затишьем, работники банка смогли вывезти на грузовиках лишь небольшую часть золота — по разным сведениям, от ста до двухсот ящиков. Утром рейс хотели повторить, но было уже поздно: со стороны пристаней послышались взрывы, пулеметная и ружейная стрельба.
Предвидя новое наступление, большевики ночью начали мобилизацию рабочих. Сформированными из них отрядами и прибывшими подразделениями латышских стрелков новый командующий Восточным фронтом укреплял позиции на окраинах, где можно было ожидать нового наступления Народной армии.
Так и случилось. Войска белочехов и каппелевцев с примкнувшим к ним отрядом сербских добровольцев атаковали Казань с трёх сторон, сходу смяв мало укреплённые позиции красных.
Тяжелые, мрачно клубящиеся тучи, с ночи нависавшие далеко над горизонтом, к обеду навалились на объятый страхом город. В два часа дня, в самый критический момент боестолкновений, разразилась сильнейшая гроза. Ливень обрушился сплошной стеной на развалины домов и улиц.
Отряды большевиков, рабочее ополчение и стихия на время остановили наступление войск КОМУЧ. Но неожиданно с тыла атаковали вступившие в бой отряды казанского антикоммунистического подполья. Ярость взбесившейся природы соперничала с жестокостью сошедшихся в смертельной схватке непримиримых противников. Казалось, небо, вспыхивая огненными разрядами, обрушилось на город в отместку за непомерную озлобленность людей, ещё недавно бывших единым народом. Дождь лил на горящий город, на бившихся насмерть соперников, будто стремясь остудить и остановить их. Но даже этот неистовый нескончаемый ливень не смог потушить возникшие пожары.
От глухого раскатистого рокота сотрясалось всё вокруг: и река, и улицы, и люди, пытавшиеся покинуть измученный громами, взрывами и стрельбой город. Страх от надвигавшейся катастрофы заставил людей, не сорвавшихся с места накануне, всё-таки собраться и бежать.
Леонард, несмотря на предупреждение держаться подальше от банка, решил всё же пойти туда. Не мог усидеть на месте, понимая, что красные, возможно, уже потерпели поражение, а белые пока ещё окончательно не взяли власть в руки. Прихватив отцовский браунинг, он пробирался через потоки грязной воды и толпы беженцев, устремившихся вниз по улицам за городские окраины.
Трудно двигаться против течения. Особенно там, где всё не знакомо. И если к тому же забросило тебя в эту стремнину в погоду ненастную, штормовую, когда и не видно почти ничего. Что ждёт за поворотом: камни, отмели, препятствия? Неизвестно.
Заборы, дома и дороги почернели от проливного дождя. Сверкавшие молнии тонули в зареве пожарищ. Леон остановился, пропуская очередную группу людей, хмуро толкавших тележку с котомками и мешками. И только привязанная к одной из повозок коза весело припрыгивала, очевидно, радуясь предстоящему выпасу на лужайках за селом, к которому сейчас спешили её хозяева.
Залпы орудий стихали и только на окраинах, где ещё шли бои, виднелись затухающие отблески пожаров. Районы и улицы города опустели, только иногда кое-где испуганные люди поодиночке и группами перебегали через осклизлые от грязи дороги и тут же скрывались за домами и заборами. В центре Казани безвластие: ни белых, ни красных. Изредка в переулках внезапно возникали перестрелки и также неожиданно прекращались. Стало понятно, что в ближайшее время власть в городе сменится.
Казанское отделение Народного банка РСФСР с сотнями тонн золота в хранилищах неожиданно осталось без руководства и служащих, без защиты посреди хаоса и неразберихи. Отряд латышских стрелков, охранявший его, перебросили на окраину, где шли последние бои. Работники и большая часть охраны разбежались: одни ушли вслед за красными, другие разошлись по домам, предвидя анархию и погромы. Только несколько вооружённых караульных заперлись в нижних подземных кладовых.
Воспользовавшись ситуацией, в банк ворвались толпы мародёров, будто заранее готовых к такому повороту событий. Кто-то организовал их, почувствовав вакуум власти в центре города? Или же взломщики, грабя опустевшие дома, сами собрались у него, увидев бегство охраны? Теперь это неизвестно. Скорее, всё произошло стихийно, хотя бы потому, что у большинства грабителей не было ничего, в чём можно было вынести те богатства, что открылись перед ними.
Началась вакханалия грабежа.
Прорваться в нижние хранилища погромщикам не удалось, но в верхние временные, устроенные незадолго до наступления белых, они кое-где пробрались. Выламывали двери и решётки, взрывали их гранатами. В оставшихся без защиты помещениях разбивали и крушили шкафы, ящики, сейфы. Давка и столпотворение переходили в драки за найденные ценности.
Забирали всё, что попадалось под руки. Деньги рассовывали в котомки и под одежду. Золотые монеты и слитки тащили, в чём только могли: в ведрах, мешках, сумках. Некоторых грабителей неподалёку ждали подельники на повозках. Дождь лил беспрерывно. Размокшие мешки и котомки рвались от непомерной тяжести, и золото падало из уезжавших телег на раскисшие дороги. Из разбитых окон банка летели, подхваченные штормовым ветром, деловые бумаги и банкноты. Они кружились и падали в грязные лужи.
Трудно идти против течения, особенно если никто не ждет там, куда ты пробираешься, и всем сейчас совершенно не до тебя. Преодолев потоки ручьёв, Леон увидел серое от дождя здание Народного банка. Выстрелы раздавались уже далеко. Но по беспорядку вокруг него, по громоздившимся на подходе баррикадам и телам убитых было понятно, что совсем недавно здесь шёл ожесточенный бой.
«Похоже, опять я пришёл не вовремя. Не до меня здесь сейчас».
Растоптанные грязные купюры, документы, блестящие жёлтые монеты валялись в красных от крови лужах. Леонард поднял одну из них, протёр. Царский профиль и надпись по кругу: «Б. М. НИКОЛАЙ II ИМПЕРАТОРЪ И САМОДЕРЖЕЦЪ ВСЕРОСС.».
«Золотой империал. И сколько их тут вокруг? Надо бы подобрать. Неужели эвакуация продолжается? — удивился Леонард. — Но золото в грязи так просто не валяется. Что-то здесь неладно».
И тут же, будто в подтверждении его догадки, в банке послышались крики, раздался глухой взрыв, началась стрельба.
«Граната, — понял Леон и увидел, как из разбитых взрывом окон второго этажа летят обломки мебели и кирпичей, обрывки бумаг. Они падают на выбегающих из здания взбудораженных людей, но те даже не замечают их, волоча на себе или за собой неподъёмные мешки, сумки, рюкзаки. — Да это же мародёры! — Ильин бросился к входу, расталкивая пролезавших через завалы мусора налётчиков. — Надо как-то остановить этот разбой».
Тут же сверху снова раздался взрыв и кто-то, видимо раненый, дико закричал.
Леон пробирался вверх по лестнице, покрытой осколками стекла и посуды, обрывками документов и денег, через груды разбитых дверей и мебели. Навстречу спускались два окровавленных человека с дикими от страха и напряжения глазами, тащившие ведро с золотыми монетами непомерной тяжести.
Поднявшись на второй этаж, вошёл в тёмный задымленный коридор, где недавно встречался с управляющим и откуда сейчас выбегали и выползали обезумевшие от золота и крови погромщики. Среди разбросанных бумаг и выпотрошенных папок валялись затоптанные банкноты, и тускло блестели монеты, на которые никто из снующих по коридорам и лестницам людей внимания не обращал.
Пройти к кабинету Марьина сразу не удалось. Пришлось пропустить полупьяных то ли от вина, то ли от вида немыслимых сокровищ налётчиков, с трудом перетаскивающих ящик от письменного стола, наполненный золотом и пачками денег. За сорванной дверью одной из комнат с криками и дракой грабители доламывали взорванный сейф, из которого сыпались монеты. В разбитые взрывом окна врывался ветер и, поднимая вверх раскиданные вокруг банковские документы, ценные бумаги, ассигнации, порывами выбрасывал их на улицу.
Внизу и в конце коридора снова послышались выстрелы.
«Надо быстрее уходить отсюда», — решил Леонард. Страха не было, вид похитителей не пугал, а скорее удивлял: неужели охрана разбежалась, не устояв перед этим сбродом. Но он понимал: такой объект, как банк, не может надолго оставаться безнадзорным. Отряд прикрытия скоро вернётся. Оцепление будет восстановлено. И перспектива быть застигнутым вместе с бродягами во время грабежа его совсем не устраивала.
Лишь желание найти Марьина удержало Леона от бегства, и он продолжил пробираться сквозь завалы по коридору. Часть кабинетов уже взломаны, но некоторые из дверей всё же устояли перед натиском толпы. Или они были хорошо укреплены, а мародёры торопились и крушили только то, что быстрее поддавалось, или разрушительные силы стихии иссякли.
Среди разбитых и выломанных дверей Леон пытался найти ту, за которой недавно встречался с управляющим. Если тот находился в своём кабинете до налёта, то, вероятнее всего, и сейчас там же. Глупо было бы пытаться убежать во время нападения толпы. Надёжнее просто отсидеться за стальной дверью.
Подобрав револьвер, выпавший из рук сидевшего у стены раненого человека, Леонард перебежками от одного дверного проёма к другому пробирался к кабинету Марьина, расталкивая выскакивающих из комнат погромщиков. Одного из них, взлохмаченного детину в разорванной тельняшке, бежавшего навстречу с маузером в одной руке и тяжёлым рюкзаком в другой, он сбил ударом револьвера в лицо.
Придавив коленом горло окровавленного верзилы, Леон тихо спросил: — Где и что взрывали, кто стрелял?
Тот придушенно прохрипел и показал: — Там, за кабинетом управляющего, кто-то воюет.
Леонард тряхнул рюкзак. Вывались пачки денег, зазвенели, покатившись по опустевшему коридору монеты.
— Золото и деньги откуда?
— Да они везде, куда не зайдёшь. Вчера часть вывезли, а остальное не успели.
Леонард ударил здоровяка по горлу и, подняв его маузер, осторожно двинулся дальше, прижавшись к стене.
Возле знакомого кабинета увидел следы выстрелов и взрыва. Тяжёлая бронированная дверь не поддалась варварскому натиску. Но и на осторожный стук никто не ответил.
«Скорее всего, нет там никого», — решил Леон, но собравшись уходить, ударил обломком кирпича по металлу и крикнул:
— Пётр Александрович, отзовитесь, если вы здесь. Это Леонард Ильин, мы с вами недавно встречались.
За дверью что-то упало, немного погодя кто-то глухо, как из подземелья, спросил:
— Как зовут вашего дядю?
— Николай Сергеевич. Я от него приехал. Не бойтесь, я один.
В массивной двери приоткрылось маленькое кассовое окно, через которое Леонард разглядел вторую решётчатую дверь. Марьина не было видно. Его голос раздался откуда-то сбоку:
— Леонард Иванович, вы-то как здесь оказались? Неужели охрана вернулась?
— Нет. Никто не вернулся. Здесь только бандиты комнаты да сейфы вскрывали. Я их разогнал немного, но они наверняка скоро снова здесь будут. Так что, я сейчас уйду, а вы не открывайте больше никому. А кто в конце коридора отстреливается?
— Там наша верхняя кладовая. Ночью туда складировали золото, которое не успели эвакуировать: чехи начали наступление. Вот и вернули всё обратно. Часть в подвал успели спрятать, а что-то по кабинетам на этажах разгрузили. Видимо, грабители как-то узнали, и вот уже несколько часов пытаются пробиться туда. В этой кладовой остались новый начальник охраны с работником. Ещё несколько человек закрылись в нижнем хранилище. Но большинство служащих разбежались после начала наступления.
В конце коридора у кладовой снова началась пальба, раздались крики, взорвалась граната. Мародёры с воплями и стонами выскочили на лестничную площадку. Леонард вдогонку несколько раз выстрелил из маузера. Грохот взрыва и стрельбы в тесном коридоре оглушили его. Но и погромщики тоже исчезли, видимо убежав с этажа по второй лестнице.
Подойдя к кладовой, Леонард сквозь дым разглядел сорванную взрывами дверь и раненого налётчика, хрипевшего возле выхода на лестницу. Тяжёлая массивная решётка не поддалась неопытным взломщикам и крепко стояла на месте. В темноте за ней виднелись только разбитые шкафы, стеллажи да грязный пол, засыпанный мусором. Через зарешеченное окно без стёкол дождь с ветром врывались в помещение, заливая дымящиеся документы и обломки мебели.
«Странно, никого не слышно. Но не в пустую же комнату только что палили взбесившиеся головорезы. И граната по ним прилетела, похоже, тоже из неё».
Леонард подёргал решётку, постучал по ней рукояткой маузера. Гулкий звон утонул в шуме непогоды за разбитым окном.
— Есть кто живой? Я свой, от Марьина.
И только после этих слов в разрушенной комнате послышались шорохи, хруст битого стекла и приглушённый стон. Кто-то внизу, за стеной, недалеко от решётки, закашлялся. И знакомый с детства голос с трудом прохрипел:
— А ты-то, Лёня, зачем сюда припёрся, да ещё в такое время? Здесь, кроме швали всякой, да меня, дурака, и нет сейчас никого.
