вызвал Брауде и дал указание установить наблюдение за Казанским отделением Народного банка, его работниками и посторонними лицами, появляющимися в банке и контактирующими с руководством, служащими и обслуживающим персоналом.
— Скорее всего, золотой запас не удастся эвакуировать, хотя сейчас принимаются все меры для его вывоза. Мы предполагаем, что в случае захвата Казани белочехами и КОМУЧ, золото будет вывозиться ими на восток к Колчаку. Как? Пароходами по Волге и далее поездами. Будем отслеживать и по возможности препятствовать вывозу. Армия, ВЧК, добровольческие отряды по мере продвижения поездов будут противодействовать всеми надлежащими методами и средствами.
Но с вами, товарищ Брауде, я хочу поговорить о другом.
Во время боёв за город будет трудно контролировать хищение золота из Казанского отделения Народного банка. А то, что такие попытки будут, я уверен: при смене власти в прифронтовой полосе неизбежны беспорядки, хаос, сумятица. Перемещение огромных масс военных формирований и гражданского населения, сбои в движении транспорта создают возможности бандитам и мародерам для воровства и разбоя. В этих условиях вывезти и укрыть похищенные ценности гораздо проще.
Выявлением этих преступлений будут заниматься группы наших подпольщиков в оставленных городах. Ваша задача: внедрить агентов во все подразделения банка. Под контролем должны быть все: руководящие работники, простые служащие, уборщики. Но этого мало. Никто не знает, как все эти люди, даже самые надежные и лояльные к советской власти, поведут себя при новом режиме. Вам нужно уже теперь убедить их, что власть белых будет временна и преходяща. Чтобы не было и тени сомнений, что советская власть вернется и беспощадно покарает всех предавших её, помогавших и даже сочувствовавших белым. Как убедить? По обстоятельствам: силой, обманом, лестью, подкупом.
Следующая задача. Необходимо отслеживать весь транспорт, вывозящий что-либо из банка. Ваши люди должны быть везде: среди грузчиков и охраны, среди сопровождающих при перевозках. Вы должны знать адреса, направление и расстояние до места доставки перевозимых грузов.
Всё отследить, конечно, не удастся. Ни нам, ни вам. … Увы. Хитёр русский народ, обязательно придумает что-нибудь этакое, что и представить сейчас невозможно. Вывезут, вынесут и спрячут. Но золото не может долго лежать в тайниках. Для того его и крадут, чтобы оно работало. Будут переправлять дальше. Когда? — Как можно раньше, пока Советская власть не вернулась. Куда? — Только на юг! Там у белых ещё есть надежда с помощью интервентов удержать власть и, собрав силы, перейти в контрнаступление. Их заботы — составлять планы. Ваше дело — выставить кордоны из проверенных людей на дорогах в южном направлении, а также в Гурьеве и Астрахани, откуда возможна перевозка золота на западный берег Каспия в Порт-Петровск и далее — в Баку или Крым. В Гурьеве находится английская миссия, занимающаяся приёмом, распределением и отправкой поступающих от интервентов грузов. Они превратили этот город в свой опорный пункт. Необходимо как можно быстрее выставить там наблюдательные посты: в порту, на складских территориях, возле постоялых дворов и, особенно, у английской миссии. Вы должны знать всё, что происходит в городе, о чём говорят, шепчутся и даже думают. Делайте что хотите, но вы ответственны за результат.
Теперь о старых знакомых. Многие ваши бывшие однопартийцы после мятежа левых эсеров перебрались в Поволжье. Так называемый КОМУЧ, созданный ими в Самаре, пытается свергнуть советскую власть в других городах с помощью мятежного чехословацкого корпуса и подпольных офицерских организаций. И кое-где им это удалось. Поэтому в Поволжье и стекаются все недовольные Советами. Здесь и лидеры эсеров, и монархисты, и авантюристы вроде Савинкова. В Самаре, кстати, объявились и ваши хорошие знакомые. Не знаю, порадует ли вас эта новость.
— Интересно. Кто же?
— Эсер-максималист Леонард Ильин и анархист Александр Бакун.
— Как же, конечно помню. Шестнадцатый год. Манзурка, — настороженно улыбнулась Вера.
— Много таких сорвиголов на Волгу съезжается. Но эти двое очень уж неоднозначные личности, — покачал головой Дзержинский. — Одно только их участие в нападении на общество взаимного кредита чего стоит. И в Петербурге они прославились громкими акциями, и в Москве, и даже в сибирской ссылке, я слышал, тоже нашумели.
— Да, с уголовниками разбирались, — улыбнулась Вера. — Очень уж похабно те себя вели.
— Знаю, знаю. … Понаблюдайте за ними. Ильин, по моим сведениям, уроженец Оренбурга, а вот Бакунин не местный. Выясните их намерения: с какой целью в Самару прибыли, чем планируют заниматься, собираются оставаться или уезжать.
1918 ГОД. АВГУСТ. ЛЕОНАРД
«Значит, я в ЧК. Ну что же. Ехал сюда, чтобы найти Фомина и узнать, где Мария. А теперь и искать его не надо, — поморщился Леон, прикоснувшись к голове. — Надо только отлежаться немного, прийти в себя и вспомнить, что случилось с ним, а потом действовать по обстановке. … И поспать, ещё поспать. В сон клонит …».
Он приехал в Казань четвёртого августа. Когда началась разгрузка баржи, отправился в банк для встречи с Марьиным. И почти сразу же заметил похожего на бродягу человека, вышедшего вслед за ним. Вскоре понял, что тот не отстаёт, пытаясь сделать это незаметно. Ильин не удивился: знал, что не останется без внимания КазГубЧК. Фортунатов предупреждал, что всех прибывающих из мятежной Самары сразу проверяют или устанавливают негласный надзор.
В бурные студенческие годы Леонард осваивал навыки ухода из-под наблюдения. Опытные товарищи учили начинающих подпольщиков искусству конспирации: как определять слежку и отрываться от неё, как незамеченным приходить на условленное место встречи. Он привык обращать внимание на незнакомцев, проявляющих к нему необъяснимый интерес или находившихся неподалёку продолжительное время. Научился сбрасывать «хвост», резко развернувшись на филёра и вводя того в замешательство, что позволяло прекратить преследование. Обычно наблюдение ведёт не один человек, следящих несколько, и при смене направления движения они могут меняться. А если поймут, что замечены, то наблюдать будут уже другие. Так что лучше не предпринимать резких шагов, вести себя спокойно, ввести «хвост» в заблуждение и найти возможность избавиться от него. Например, заговорить с кем-то, смешаться с толпой, скрыться в людном месте. И ни в коем случае не идти сразу домой, чтобы не вывести фискалов на него. Они могут следом ворваться в дом или попытаться позже скрытно проникнуть туда.
Решив проверить, не ошибся ли он, Леонард ускорил шаги, перешёл на другую сторону улицы и заметил, как незнакомец, перебегая вслед за ним, махнул кому-то рукой. В чужом городе трудно скрыться от слежки. Но Леон не собирался излишне маскироваться и путать следы. Если наблюдение ведётся в порту, то у банка наверняка не меньше «топтунов», шпионящих за посетителями. Всё равно, появившись в банке в такое неспокойное время, он привлечёт внимание комитетчиков, ведущих надзор за клиентами.
Так и случилось. Подходя к банку, заметил, что подозрительный тип, неуклюже преследовавший его, подскочил к грузовику, стоящему неподалёку от входа. Поговорив с кем-то, сидевшим в машине, он кивнул в сторону Леона и скрылся под тентом в кузове. Из кабины выпрыгнул подтянутый крепыш в кожаной куртке и фуражке, надвинутой на глаза, огляделся по сторонам и не спеша пошёл вслед за Ильиным.
«Где-то я уже видел его. … Или показалось? — подумал Леонард, заметив выправку и лёгкость шагавшего за ним человека. — Из военных или из таких же перелётных птиц, как мы с Бакуниным».
В банке шум, неразбериха, суета и растерянность. Поступило указание о срочной эвакуации золотого запаса, но город уже окружён войсками белых, и все понимают, что вывезти ценности, вероятно, не удастся.
После проверки документов хмурый охранник в полувоенной форме проводил Леона на второй этаж. Спустя несколько минут приковылял запыхавшийся управляющий Казанским отделением Народного банка РСФСР Пётр Александрович Марьин. Прочитав сопроводительное письмо от Николая Ильина, которого он знал с тысяча девятьсот пятнадцатого года, настороженно исподлобья глянул на Леонарда:
— Родственник Николая Сергеевича?
— Племянник.
— Похож, — покачал головой Марьин. — Знакомы мы с вашим дядюшкой. — И, немного помолчав, тихо добавил. — Но сейчас ничем помочь не могу. Не до расчётов теперь. Видите, что у нас здесь творится. — Потом и вовсе перешёл на шёпот. — Готовимся к эвакуации. Скрытно, а весь город уже знает об этом. Пропадёт всё! — управляющий горестно вздохнул, показав пальцем вниз на подземные хранилища. — Я ещё весной неоднократно обращался к правительству с петициями об отправке в Нижний Новгород. А сейчас поздно: город окружён, поездов нет. Пароходы были, но, говорят, уже ушли вверх по реке. Есть только четыре грузовика. Куда увозить, на чём, с кем? Утопят, разбомбят, растащат, разворуют.
«Поздно?» — Леонард понял, что задуманный с дядей план по отъезду в тёплые персидские края ещё не до конца провален.
— Может, чем-то помочь вам? Если уж я приехал сюда, то буду рад хоть как-то посодействовать, — участливо обратился он к подавленному управляющему.
Тот неожиданно вскинул руки вверх и замахал, будто отгоняя нечистую силу:
— Нет, нет! … Ни в коем случае! Какая помощь? Мне странно, что вас вообще сюда пропустили!
Поманил рукой Леона к окну.
— Сейчас всех посторонних задерживают на входе и на выходе из банка. А любого из Ильиных в первую очередь должны были схватить. Значит, арестуют, когда пойдёте обратно. — И пояснил удивлённому Леонарду, кивнув на грузовик под окнами: — Здесь в Казани уже знают, что известный промышленник Николай Ильин — член Самарского общества фабрикантов и заводчиков, принявшего резолюцию о финансовой помощи КОМУЧ. — Управляющий многозначительно поднял палец: — Помощь комитету, организовавшему вместе с белочехами антисоветское восстание в Самаре! — Помолчал и печально добавил: — Так что сначала арестуют вас, а потом и меня. За мной уже присматривают «товарищи», — он показал глазами на людей у грузовика, — после того, как я, не проверив, принял на работу человека, присланного Николаем Сергеевичем.
— Кого, — удивился Леон и вдруг замер, увидев в окно, как незнакомец внизу, садясь в кабину подъехавшей машины, снял надвинутую на глаза фуражку: — Фомин?!
— Да. А вы знакомы? — Марьин испуганно посмотрел на посетителя, которому только что рассказывал о готовящейся эвакуации золотого запаса.
Но тот уже бросился из кабинета и, вылетев из дверей банка, увидел только пыль от свернувшей за поворот машины. Грузовик с наблюдателями всё также стоял неподалёку.
— Где Фомин? — рявкнул Леон, подскочив к нему и рванув дверь кабины.
Человек, сидевший рядом с водителем, нагнулся к Ильину и молча, спокойно поманил пальцем, словно собираясь что-то шепнуть ему. Леон наклонился и… рухнул безвольным кулём под колёса автомобиля после оглушающего удара по затылку.
«Не суй мене, Господи, куды мене не просют», — в затухающем сознании кружилась молитва, которую матушка его вразумляла вспоминать перед принятием поспешных решений.
Никто из суетящихся возле банка людей ничего не заметил. Только в одном из окон на втором этаже качнулась занавеска. Испуганный Марьин, хромая, неуклюже попятился от окна, увидев, как недавнего собеседника бросили, словно мешок с мусором, в кузов отъезжающего грузовика.
1918 ГОД. КАЗГУБЧК
В первых числах августа войска Каппеля и Чехословацкого корпуса приблизились к окраинам Казани. В городе их уже давно ждали подпольные группы офицеров и савинковцев, готовые к вооруженному выступлению.
В Казанском отделении Народного банка, где была сосредоточена большая часть золотого запаса России, предполагали, что долгожданная, но постоянно откладывавшаяся эвакуация вот-вот начнётся. Все понимали: если не удастся вывезти золото в Нижний Новгород, то белые после захвата Казани наверняка вывезут его на восток к Колчаку.
Брауда помнила предостережение Дзержинского при их последней встрече и поставила задачу подчинённым: исключить любые возможные попытки хищений золота из банка накануне предстоящих боёв за Казань. Во все его подразделения были внедрены агенты, незадолго до того переведённые из других городов в КазГубЧК. Под негласное наблюдение были взяты все сотрудники, от руководителей до обслуживающего персонала. Контролировались посещения, встречи, связи, разговоры посторонних лиц с работниками банка. Всех, не внушающих доверия служащих и клиентов, тщательно проверяли, а особо подозрительных доставляли на допросы и дознание в ЧК.
За день до начала эвакуации золотого запаса Вере Брауде передали сумку с документами одного из подозрительных клиентов банка, доставленного в её ведомство. Так уж получилось, что при задержании сотрудники несколько превысили меры физического воздействия, и было непонятно, сможет ли он вообще что-либо рассказать. Но самое интересное заключалось в том, что заместитель председателя Казанской Губернской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем лично знала владельца переданных ей документов.
Дзержинский предостерегал Брауде: после неудавшегося левоэсеровского мятежа, в Поволжье съехались бунтовщики и авантюристы со всей страны, в том числе и её знакомые по сибирской ссылке — ветераны революционного терроризма Александр Бакун и Леонард Ильин. Феликс Эдмундович рекомендовал внимательнее присмотреться к ним и попытаться выявить возможные контакты с антисоветским подпольем.
Что случилось с Бакуном и его соратниками после бесславного похода на Симбирск под руководством мятежного главкома Муравьёва, Брауде уже знала. И вот в самые трудные для осаждённого города дни в Казани неожиданно появился Леонард Ильин. Причём сразу же после приезда его пришлось задержать в банке после абсолютно непонятного и неспровоцированного нападения на работников ГубЧК.
Брауде пока не знала цели приезда эсера – бунтаря в столь неспокойное время, и причину спровоцированной им драки, но в случайности бескомпромиссная чекистка не верила.
В деловых бумагах, изъятых у задержанного, ничего крамольного и опасного для Советской власти она не заметила. Из них понятно одно: приехал из Самары в Казанский банк для оформления финансовых документов за последние поставки нескольких партий соли. В сопроводительном письме от солепромышленника Николая Сергеевича Ильина к руководству банка было обращение с просьбой о содействии в получении части средств, конфискованных у него Декретом ВЦИК от 14 декабря 1917 года.
Брауде понимала, что затея с получением изъятых семейных ценностей, хранившихся в банке ещё с дореволюционных времён, безнадёжна. Но она слишком хорошо знала Леона и его единомышленников, чтобы успокоиться. Её насторожило обстоятельство, что он оказался в банке как раз в то время, когда большевики, в преддверии боёв за город, готовились к эвакуации золотого запаса.
— Скорее всего, золотой запас не удастся эвакуировать, хотя сейчас принимаются все меры для его вывоза. Мы предполагаем, что в случае захвата Казани белочехами и КОМУЧ, золото будет вывозиться ими на восток к Колчаку. Как? Пароходами по Волге и далее поездами. Будем отслеживать и по возможности препятствовать вывозу. Армия, ВЧК, добровольческие отряды по мере продвижения поездов будут противодействовать всеми надлежащими методами и средствами.
Но с вами, товарищ Брауде, я хочу поговорить о другом.
Во время боёв за город будет трудно контролировать хищение золота из Казанского отделения Народного банка. А то, что такие попытки будут, я уверен: при смене власти в прифронтовой полосе неизбежны беспорядки, хаос, сумятица. Перемещение огромных масс военных формирований и гражданского населения, сбои в движении транспорта создают возможности бандитам и мародерам для воровства и разбоя. В этих условиях вывезти и укрыть похищенные ценности гораздо проще.
Выявлением этих преступлений будут заниматься группы наших подпольщиков в оставленных городах. Ваша задача: внедрить агентов во все подразделения банка. Под контролем должны быть все: руководящие работники, простые служащие, уборщики. Но этого мало. Никто не знает, как все эти люди, даже самые надежные и лояльные к советской власти, поведут себя при новом режиме. Вам нужно уже теперь убедить их, что власть белых будет временна и преходяща. Чтобы не было и тени сомнений, что советская власть вернется и беспощадно покарает всех предавших её, помогавших и даже сочувствовавших белым. Как убедить? По обстоятельствам: силой, обманом, лестью, подкупом.
Следующая задача. Необходимо отслеживать весь транспорт, вывозящий что-либо из банка. Ваши люди должны быть везде: среди грузчиков и охраны, среди сопровождающих при перевозках. Вы должны знать адреса, направление и расстояние до места доставки перевозимых грузов.
Всё отследить, конечно, не удастся. Ни нам, ни вам. … Увы. Хитёр русский народ, обязательно придумает что-нибудь этакое, что и представить сейчас невозможно. Вывезут, вынесут и спрячут. Но золото не может долго лежать в тайниках. Для того его и крадут, чтобы оно работало. Будут переправлять дальше. Когда? — Как можно раньше, пока Советская власть не вернулась. Куда? — Только на юг! Там у белых ещё есть надежда с помощью интервентов удержать власть и, собрав силы, перейти в контрнаступление. Их заботы — составлять планы. Ваше дело — выставить кордоны из проверенных людей на дорогах в южном направлении, а также в Гурьеве и Астрахани, откуда возможна перевозка золота на западный берег Каспия в Порт-Петровск и далее — в Баку или Крым. В Гурьеве находится английская миссия, занимающаяся приёмом, распределением и отправкой поступающих от интервентов грузов. Они превратили этот город в свой опорный пункт. Необходимо как можно быстрее выставить там наблюдательные посты: в порту, на складских территориях, возле постоялых дворов и, особенно, у английской миссии. Вы должны знать всё, что происходит в городе, о чём говорят, шепчутся и даже думают. Делайте что хотите, но вы ответственны за результат.
Теперь о старых знакомых. Многие ваши бывшие однопартийцы после мятежа левых эсеров перебрались в Поволжье. Так называемый КОМУЧ, созданный ими в Самаре, пытается свергнуть советскую власть в других городах с помощью мятежного чехословацкого корпуса и подпольных офицерских организаций. И кое-где им это удалось. Поэтому в Поволжье и стекаются все недовольные Советами. Здесь и лидеры эсеров, и монархисты, и авантюристы вроде Савинкова. В Самаре, кстати, объявились и ваши хорошие знакомые. Не знаю, порадует ли вас эта новость.
— Интересно. Кто же?
— Эсер-максималист Леонард Ильин и анархист Александр Бакун.
— Как же, конечно помню. Шестнадцатый год. Манзурка, — настороженно улыбнулась Вера.
— Много таких сорвиголов на Волгу съезжается. Но эти двое очень уж неоднозначные личности, — покачал головой Дзержинский. — Одно только их участие в нападении на общество взаимного кредита чего стоит. И в Петербурге они прославились громкими акциями, и в Москве, и даже в сибирской ссылке, я слышал, тоже нашумели.
— Да, с уголовниками разбирались, — улыбнулась Вера. — Очень уж похабно те себя вели.
— Знаю, знаю. … Понаблюдайте за ними. Ильин, по моим сведениям, уроженец Оренбурга, а вот Бакунин не местный. Выясните их намерения: с какой целью в Самару прибыли, чем планируют заниматься, собираются оставаться или уезжать.
1918 ГОД. АВГУСТ. ЛЕОНАРД
«Значит, я в ЧК. Ну что же. Ехал сюда, чтобы найти Фомина и узнать, где Мария. А теперь и искать его не надо, — поморщился Леон, прикоснувшись к голове. — Надо только отлежаться немного, прийти в себя и вспомнить, что случилось с ним, а потом действовать по обстановке. … И поспать, ещё поспать. В сон клонит …».
Он приехал в Казань четвёртого августа. Когда началась разгрузка баржи, отправился в банк для встречи с Марьиным. И почти сразу же заметил похожего на бродягу человека, вышедшего вслед за ним. Вскоре понял, что тот не отстаёт, пытаясь сделать это незаметно. Ильин не удивился: знал, что не останется без внимания КазГубЧК. Фортунатов предупреждал, что всех прибывающих из мятежной Самары сразу проверяют или устанавливают негласный надзор.
В бурные студенческие годы Леонард осваивал навыки ухода из-под наблюдения. Опытные товарищи учили начинающих подпольщиков искусству конспирации: как определять слежку и отрываться от неё, как незамеченным приходить на условленное место встречи. Он привык обращать внимание на незнакомцев, проявляющих к нему необъяснимый интерес или находившихся неподалёку продолжительное время. Научился сбрасывать «хвост», резко развернувшись на филёра и вводя того в замешательство, что позволяло прекратить преследование. Обычно наблюдение ведёт не один человек, следящих несколько, и при смене направления движения они могут меняться. А если поймут, что замечены, то наблюдать будут уже другие. Так что лучше не предпринимать резких шагов, вести себя спокойно, ввести «хвост» в заблуждение и найти возможность избавиться от него. Например, заговорить с кем-то, смешаться с толпой, скрыться в людном месте. И ни в коем случае не идти сразу домой, чтобы не вывести фискалов на него. Они могут следом ворваться в дом или попытаться позже скрытно проникнуть туда.
Решив проверить, не ошибся ли он, Леонард ускорил шаги, перешёл на другую сторону улицы и заметил, как незнакомец, перебегая вслед за ним, махнул кому-то рукой. В чужом городе трудно скрыться от слежки. Но Леон не собирался излишне маскироваться и путать следы. Если наблюдение ведётся в порту, то у банка наверняка не меньше «топтунов», шпионящих за посетителями. Всё равно, появившись в банке в такое неспокойное время, он привлечёт внимание комитетчиков, ведущих надзор за клиентами.
Так и случилось. Подходя к банку, заметил, что подозрительный тип, неуклюже преследовавший его, подскочил к грузовику, стоящему неподалёку от входа. Поговорив с кем-то, сидевшим в машине, он кивнул в сторону Леона и скрылся под тентом в кузове. Из кабины выпрыгнул подтянутый крепыш в кожаной куртке и фуражке, надвинутой на глаза, огляделся по сторонам и не спеша пошёл вслед за Ильиным.
«Где-то я уже видел его. … Или показалось? — подумал Леонард, заметив выправку и лёгкость шагавшего за ним человека. — Из военных или из таких же перелётных птиц, как мы с Бакуниным».
В банке шум, неразбериха, суета и растерянность. Поступило указание о срочной эвакуации золотого запаса, но город уже окружён войсками белых, и все понимают, что вывезти ценности, вероятно, не удастся.
После проверки документов хмурый охранник в полувоенной форме проводил Леона на второй этаж. Спустя несколько минут приковылял запыхавшийся управляющий Казанским отделением Народного банка РСФСР Пётр Александрович Марьин. Прочитав сопроводительное письмо от Николая Ильина, которого он знал с тысяча девятьсот пятнадцатого года, настороженно исподлобья глянул на Леонарда:
— Родственник Николая Сергеевича?
— Племянник.
— Похож, — покачал головой Марьин. — Знакомы мы с вашим дядюшкой. — И, немного помолчав, тихо добавил. — Но сейчас ничем помочь не могу. Не до расчётов теперь. Видите, что у нас здесь творится. — Потом и вовсе перешёл на шёпот. — Готовимся к эвакуации. Скрытно, а весь город уже знает об этом. Пропадёт всё! — управляющий горестно вздохнул, показав пальцем вниз на подземные хранилища. — Я ещё весной неоднократно обращался к правительству с петициями об отправке в Нижний Новгород. А сейчас поздно: город окружён, поездов нет. Пароходы были, но, говорят, уже ушли вверх по реке. Есть только четыре грузовика. Куда увозить, на чём, с кем? Утопят, разбомбят, растащат, разворуют.
«Поздно?» — Леонард понял, что задуманный с дядей план по отъезду в тёплые персидские края ещё не до конца провален.
— Может, чем-то помочь вам? Если уж я приехал сюда, то буду рад хоть как-то посодействовать, — участливо обратился он к подавленному управляющему.
Тот неожиданно вскинул руки вверх и замахал, будто отгоняя нечистую силу:
— Нет, нет! … Ни в коем случае! Какая помощь? Мне странно, что вас вообще сюда пропустили!
Поманил рукой Леона к окну.
— Сейчас всех посторонних задерживают на входе и на выходе из банка. А любого из Ильиных в первую очередь должны были схватить. Значит, арестуют, когда пойдёте обратно. — И пояснил удивлённому Леонарду, кивнув на грузовик под окнами: — Здесь в Казани уже знают, что известный промышленник Николай Ильин — член Самарского общества фабрикантов и заводчиков, принявшего резолюцию о финансовой помощи КОМУЧ. — Управляющий многозначительно поднял палец: — Помощь комитету, организовавшему вместе с белочехами антисоветское восстание в Самаре! — Помолчал и печально добавил: — Так что сначала арестуют вас, а потом и меня. За мной уже присматривают «товарищи», — он показал глазами на людей у грузовика, — после того, как я, не проверив, принял на работу человека, присланного Николаем Сергеевичем.
— Кого, — удивился Леон и вдруг замер, увидев в окно, как незнакомец внизу, садясь в кабину подъехавшей машины, снял надвинутую на глаза фуражку: — Фомин?!
— Да. А вы знакомы? — Марьин испуганно посмотрел на посетителя, которому только что рассказывал о готовящейся эвакуации золотого запаса.
Но тот уже бросился из кабинета и, вылетев из дверей банка, увидел только пыль от свернувшей за поворот машины. Грузовик с наблюдателями всё также стоял неподалёку.
— Где Фомин? — рявкнул Леон, подскочив к нему и рванув дверь кабины.
Человек, сидевший рядом с водителем, нагнулся к Ильину и молча, спокойно поманил пальцем, словно собираясь что-то шепнуть ему. Леон наклонился и… рухнул безвольным кулём под колёса автомобиля после оглушающего удара по затылку.
«Не суй мене, Господи, куды мене не просют», — в затухающем сознании кружилась молитва, которую матушка его вразумляла вспоминать перед принятием поспешных решений.
Никто из суетящихся возле банка людей ничего не заметил. Только в одном из окон на втором этаже качнулась занавеска. Испуганный Марьин, хромая, неуклюже попятился от окна, увидев, как недавнего собеседника бросили, словно мешок с мусором, в кузов отъезжающего грузовика.
ГЛАВА 11
1918 ГОД. КАЗГУБЧК
В первых числах августа войска Каппеля и Чехословацкого корпуса приблизились к окраинам Казани. В городе их уже давно ждали подпольные группы офицеров и савинковцев, готовые к вооруженному выступлению.
В Казанском отделении Народного банка, где была сосредоточена большая часть золотого запаса России, предполагали, что долгожданная, но постоянно откладывавшаяся эвакуация вот-вот начнётся. Все понимали: если не удастся вывезти золото в Нижний Новгород, то белые после захвата Казани наверняка вывезут его на восток к Колчаку.
Брауда помнила предостережение Дзержинского при их последней встрече и поставила задачу подчинённым: исключить любые возможные попытки хищений золота из банка накануне предстоящих боёв за Казань. Во все его подразделения были внедрены агенты, незадолго до того переведённые из других городов в КазГубЧК. Под негласное наблюдение были взяты все сотрудники, от руководителей до обслуживающего персонала. Контролировались посещения, встречи, связи, разговоры посторонних лиц с работниками банка. Всех, не внушающих доверия служащих и клиентов, тщательно проверяли, а особо подозрительных доставляли на допросы и дознание в ЧК.
За день до начала эвакуации золотого запаса Вере Брауде передали сумку с документами одного из подозрительных клиентов банка, доставленного в её ведомство. Так уж получилось, что при задержании сотрудники несколько превысили меры физического воздействия, и было непонятно, сможет ли он вообще что-либо рассказать. Но самое интересное заключалось в том, что заместитель председателя Казанской Губернской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем лично знала владельца переданных ей документов.
Дзержинский предостерегал Брауде: после неудавшегося левоэсеровского мятежа, в Поволжье съехались бунтовщики и авантюристы со всей страны, в том числе и её знакомые по сибирской ссылке — ветераны революционного терроризма Александр Бакун и Леонард Ильин. Феликс Эдмундович рекомендовал внимательнее присмотреться к ним и попытаться выявить возможные контакты с антисоветским подпольем.
Что случилось с Бакуном и его соратниками после бесславного похода на Симбирск под руководством мятежного главкома Муравьёва, Брауде уже знала. И вот в самые трудные для осаждённого города дни в Казани неожиданно появился Леонард Ильин. Причём сразу же после приезда его пришлось задержать в банке после абсолютно непонятного и неспровоцированного нападения на работников ГубЧК.
Брауде пока не знала цели приезда эсера – бунтаря в столь неспокойное время, и причину спровоцированной им драки, но в случайности бескомпромиссная чекистка не верила.
В деловых бумагах, изъятых у задержанного, ничего крамольного и опасного для Советской власти она не заметила. Из них понятно одно: приехал из Самары в Казанский банк для оформления финансовых документов за последние поставки нескольких партий соли. В сопроводительном письме от солепромышленника Николая Сергеевича Ильина к руководству банка было обращение с просьбой о содействии в получении части средств, конфискованных у него Декретом ВЦИК от 14 декабря 1917 года.
Брауде понимала, что затея с получением изъятых семейных ценностей, хранившихся в банке ещё с дореволюционных времён, безнадёжна. Но она слишком хорошо знала Леона и его единомышленников, чтобы успокоиться. Её насторожило обстоятельство, что он оказался в банке как раз в то время, когда большевики, в преддверии боёв за город, готовились к эвакуации золотого запаса.
