ПРОЛОГ

       
       — Нет, нет, нет… — дыхание вырывалось из груди с плачем и хрипами, умней было бы замолчать, но не получалось. Слишком много страха, нет — ужаса. Темные дома, ни огонька, темное небо, наглухо затянутое низкими темными тучами, темные твари за спиной, и неоткуда ждать спасения. И бежать нет уже сил, совсем нет. Да и некуда. Если бы не ребенок…
       Ребенок. Дочка, доченька. Хотя бы ее спасти!
       «Можно», — пришел непонятно откуда отклик. Не словами — знанием. «Вместо смерти — повелителю смерти. Согласна?»
       — Да!! — даже не думая, не осознав до конца, что за условие. Что угодно, только бы жила!
       Появившийся рядом мужчина взял дочку из ее рук.
       — Подождите! — попыталась схватить его за рукав, но рука прошла насквозь. — Вы… кто? Почему?
       — Я спас бы вас обоих, но сил не хватит. Значит — ребенка. С ней все будет хорошо, обещаю.
       — Почему я… не чувствую?
       — Грань, — ответил он. — Из вас с дочкой уже почти выпили жизнь, вы не заметили, как пересекли черту. — Пристально посмотрел ей в глаза и добавил что-то совсем непонятное. Заклинание? Наверное, потому что вокруг сгустилось молочно-белое сияние, отгораживая ее от настигающих тварей. А потом остался только этот свет.
       И Айза с криком проснулась.
       Она села на скомканной постели, тяжело дыша, хватая ртом прохладный ночной воздух. В раскрытое окно светила почти полная луна, над невысокой живой изгородью качался под ветром фонарь, заливая ровно подстриженные кусты можжевельника теплым желтым светом. Полоса света падала на подоконник, наискось пересекала пушистый ковер, задевала угол кровати, мягко сияя на гранях хрустального оберега.
       Никаких темных тварей. Но дома, те темные дома, которые она видела во сне — те же, что за окном! Их тихая, спокойная, вечно сонная Голубиная улица, на которой не то что непонятных пьющих жизнь тварей, даже бродячих собак не встретишь. И все же этот сон снился Айзе не в первый раз. Не часто, нет; но достаточно для того, чтобы она помнила его до последней мелочи, до каждого камушка под ногой, до рвущей грудь при каждом вдохе боли, до последнего оттенка смертельного отчаяния и безумной надежды.
       «Это просто сон», — говорила она себе каждый раз — с тех пор, как научилась говорить, конечно. Но сама себе не верила. Что за «просто сон», из-за которого она заходилась диким воплем, мешая спать всему дому, когда ей и года не было? Из-за которого надрывно ревела в два, три, пять лет? И который продолжает сниться, хотя ей уже семнадцать?
       Страшно, как же страшно!
       Торопливо прошептала наговор от злых сил, встала и пошла в кухню — воды попить. Бездумно зажигая светлячки по пути — после этого сна Айза всегда какое-то время боялась темноты. Да и так не больно-то ее любила. Потому и шторы никогда не задергивала: чтобы фонарь над живой изгородью хоть немного освещал и ее спальню.
       Вернувшись в комнату, запустила кружить под потолком целый рой светлячков и только потом снова легла. Она знала, что второй раз за ночь этот кошмар не приснится; он и две ночи подряд никогда не снился, чаще интервал был месяц-два, иногда и гораздо больше. Но все равно снова засыпать не хотелось.
       — Хватит врать себе, — прошептала, рассеянно наблюдая за плавным кружением светлячков. — Совсем не «просто сон». Вот только что он значит?!
       Она перевернулась на живот и стукнула кулаком подушку. Толкование снов — такая расплывчатая штука, даже магия здесь не поможет. Как понимать этот кошмар? Что это — будущее, которое на самом деле ей грозит, или какой-то намек от судьбы, который принял такую причудливую форму? Простой, казалось бы, вопрос, а ответа нет. И то, что ее не слишком сильный поначалу магический дар мог проявляться в обостренной интуиции, склонности к предсказаниям и ясновидению — тоже не доказательство. У многих девочек так, пока не начинают учиться, ведь это самый простой и безопасный выход для неоформленной силы. Мальчишкам проще — все уходит в драки…
       Раньше Айза думала: может, получится что-то понять, когда она начнет учиться магии? Скорее бы… Но вот уже год, как она занималась в школе начальной магии, год из трех обязательных — с семнадцати до двадцати лет, — и ничего, ни одного намека!
       Светлячки под потолком медленно гасли, и так же медленно за окном светлело небо. Над черепичными крышами Голубиной улицы занимался рассвет: прозрачный, чистый, летний. Шумели листвой раскидистые липы, заголосил во дворе черный мохноногий петух по кличке Угольщик, забрехал соседский рыжий пес Лентяй, ему откликнулась через дорогу, от магазина, побрехушка Белка. Утро несло свет, прогоняло страхи, и дурные мысли тоже прогнало. Айза все-таки заснула снова.
       А в соседней спальне заворочался и накрыл голову подушкой — от петушиных воплей — ее брат Пит. Вот уж чей сон всегда был крепок — и никаких кошмаров.
       

       ГЛАВА 1. Двойной день рождения

       
       — С днем рожденья, Пит и Айза! — разносилось по саду радостным многоголосьем. Гостей пришло не просто много, а очень много: все-таки совершеннолетие бывает раз в жизни, а тут еще и именинника сразу два. Родня, соседи, одноклассники, друзья Пита, подружки Айзы… А если учесть, что последний год Пит занимался на курсах механиков, а Айза — аж в столичной школе магии, то кое-кого из гостей пришлось перезнакомить. А кое-кому еще и объяснять, что двойняшки — не обязательно близнецы, что Айза уродилась магичкой, а у Пита магии — как у амебы мозгов, зато технику понимает, можно сказать, с первого взгляда. В папу пошел: Ольг Лейвос мог починить что угодно, от садового насоса до катера, а его автомастерская по праву считалась лучшей в Тавоге. А ведь город не самый маленький, почти полмиллиона жителей, не считая приезжих в курортный сезон.
       Столы накрыли во дворе, под навесом из густого винограда, в котором среди зелени листвы проглядывали уже начинавшие наливаться соком и сладостью золотистые гроздья. Здесь же, во дворе, поставили печь для барбекю, и гостей вовсю дразнил аппетитный мясной аромат.
       Подарки, шум, сутолока, смех, разговоры обо всем и ни о чем, угощение, танцы — праздничное настроение набирало обороты. И, конечно, раз уж среди гостей присутствовали молодые магички, неизбежно настал момент, когда им предложили показать «что-нибудь интересное».
       Вот только что действительно интересного они умели? Обереги? За пять минут на коленке не сделаешь, к тому же обережную магию давали на втором курсе. Как и ритуальную, стихийную и чары иллюзий. После первого курса они знали только основы: базовые принципы работы с тонкими энергиями, общеизвестные наговоры, простенький отвод глаз, гадания. И зелья, конечно же, но это тоже не для праздника.
       А замутить что-нибудь магическое хотелось. Можно было бы поиграть с отводом глаз, но в такой толпе… половина просто не поймет, что за кутерьма вокруг происходит.
       — Откроем гадальный салон! — сообразила Дея, самая инициативная из присутствующих магичек. — Это всем интересно, да и мы потренируемся лишний раз.
       — А еще ты просто любишь гадания, — поддела ее Лана, третья из их компании.
       — Ну да, люблю. Что такого? Интересно же! К тому же этим всегда можно прокормиться, разве нет?
       — Разве да, — неохотно согласилась Лана. Ей, как и Айзе, больше нравились зелья, но… в общем, было с зельями одно очень большое и очень грустное «но», о котором Айза совсем не хотела думать в свой день рождения. А потому деятельно поддержала идею с гаданиями: позвала Пита с парнями, чтобы вынесли во двор чайный столик из гостиной и два мягких кресла, а сама тем временем нашла роскошную бархатную скатерть с бахромой, лампу под цветным абажуром, достала карты и хрустальный шар, в общем, навела нужную атмосферу.
       И только хотела уйти, как Дея схватила за руку:
       — Эй, ты куда! Первой гадаем имениннице, разве нет?
       — Разве да, — рассмеялась Айза, оценив количество любопытных вокруг. Сделает подруге рекламу, от нее не убудет. Да и самой было любопытно. Почему-то Дея никогда раньше ей всерьез не гадала, только несколько раз на картах раскидывала ближайшее будущее. Говорила: рано. А на вопрос, почему рано, только плечами пожимала. Она так чувствует, и весь разговор.
       Дея угнездилась в кресле, поджав под себя ноги. Задумчиво посмотрела на Айзу и вдруг призналась:
       — Давно ждала, когда можно будет тебе погадать. Чудится что-то, знаешь, — неопределенно повела рукой, — такое.
       — Какое? Таинственное? — предположила Айза. — Пугающее?
       Почему-то вспомнился сон, и стало не по себе. В талант Деи Айза верила.
       — Неправильное, — та покачала головой.
       — Ну… звучит не очень страшно. — Айза улыбнулась и протянула раскрытую ладонь. — Смотри.
       Сама она гадать по руке толком не умела. Только самое общее: долгая ли будет жизнь, не подстерегают ли внезапные болезни, ну и насчет любви, пожалуй. Хотя наставница Халборд не раз повторяла, что гадания на любовь почти всегда недостоверны.
       Дея взяла ее ладонь в свою, медленно, щекотно провела кончиками пальцев вдоль линий. Ощущалось странно: будто ощупывали не линии на ее ладони, а что-то неосязаемое внутри. «Личная энергетика», — напомнила себе Айза, вот только в голове вертелось привычное для обычных людей и понятное им «душа». Но, как ни назови, а такое умели только сильные гадалки. Кроме наставницы Халборд, Айза никого раньше не ощущала так.
       — Трижды, — почти неслышно сказала Дея. — Трижды твоя жизнь порвана и связана. Один уже был, давно. Два — будут. Трижды сменится имя, то имя, что отражает суть и дарует судьбу. Один раз — уже, два — будут, скоро. Если по собственной глупости не упустишь. Любовь… запутано, не понять, где правда, где ложь? Берегись поддельной. Поддашься — станешь служанкой, рабой. Настоящая… — тут она запнулась, подняла голову и посмотрела Айзе в глаза.
       — Что?.. — шепотом спросила Айза. — Говори.
       — Нет, — мотнула головой Дея. — Дальше… неясно. Может, потом? Время пройдет, что-то прояснится.
       — Давай потом, — согласилась Айза. Передернула плечами, прогоняя тревожный холод. Может, лучше вовсе не знать? Покачала головой: нет, если не знаешь о проблемах, они все равно никуда не денутся. А вот знание поможет избежать самого страшного — или хотя бы попытаться. Кто предупрежден, тот вооружен.
       Она нехотя отошла от столика, изображавшего «гадальный салон». Грызло тревожное чувство недоговоренности. Что Дея увидела такого, о чем предпочла промолчать? Уж точно ничего хорошего. В простое «неясно» Айза не очень-то верила.
       С другой стороны, разобраться бы с тем, что сказано. Трижды порванная жизнь, трижды измененное имя — вот как, спрашивается, это понимать? Да еще и поддельная любовь, от которой сплошные беды…
       — Пошли танцевать, сестрица! Нашла время загоняться, — Пит схватил за руку, втянул в круг. Прошептал на ухо: — Если тебя кто-то обидел, только скажи.
       — Никто, просто гадание странное получилось, — Айза сняла и сунула в карман заколку, мотнула головой, позволяя волосам свободно рассыпаться. Взъерошила светлые, слегка волнистые волосы Пита, поддела: — Красавчик! Почему меня танцевать зовешь? Вон, Лану пригласи.
       — Твоя Лана и без меня нарасхват. А тебе срочно нужно поднять настроение.
       — Ладно, поднимай, — согласилась Айза. — Обещаю всячески содействовать и стараться.
       — То-то же.
       
       

***

       
       Пит не знал, как волшебники ощущают магию. Айза много раз пыталась ему рассказать, поделиться, но ее объяснения делали только хуже. Пит начинал чувствовать себя неполноценным: все рассказы Айзы были из серии «объясни глухому, что такое музыка, и опиши слепому закат». Зато он чувствовал ее настроение, и это было почти магией. По крайней мере, никто больше, ни родители, ни его друзья и знакомые, так не умели. Правда, работало это только с Айзой, больше ни с кем. Может, потому что они двойняшки?
       Сейчас Айза была растеряна. Что подружка-гадалка ей наговорила? Спрашивать Пит не хотел: если сама не рассказала сразу, значит, так надо. Гостей полный дом, а это, наверное, не для чужих ушей. Личное.
       Значит, что? Поднимать сестренке настроение, развлекать, да и вообще, праздник у них или что?
       От танцев Айза разрумянилась, кудри растрепались — была «парадная» укладка, стала натуральная львиная грива. Хотя Питу так больше нравилось. Сестренка у него красивая, в кого только пошла? Он сам точно в мать — невысокий, пухленький, никакие тренировки не помогут догнать до батиных широченных плеч и отчетливых мускулов. Ну а белобрысый в обоих, светлая порода. А у Айзы только глаза материны, серые, зато грива — как спелый рыжий каштан. Мать говорит, в прабабку, тоже красавица была, но Пит смотрел на старые черно-белые фотографии — и не очень-то видел сходство. Может, из-за одежды? Или возраста. С фото смотрела женщина лет, пожалуй, тридцати в строгом длинном платье, с туго затянутыми в гладкую прическу темными волосами, с лицом записной училки. Нет, их Айза совсем не такая!
       Натанцевавшись, ели жареное мясо прямо с углей, и там, на лужайке, отведенной для барбекю, столкнулись с Реем. Это было кстати, даже очень. Рей был отличным связующим звеном — сосед, с которым они дружили с детства, сейчас учился в той же магической школе, что и Айза, только на курс старше. Так что понимал обе стороны и, случалось, растолковывал Питу что-то, чего не могла объяснить Айза. Например, почему магии начинают учить только в семнадцать, после обычной школы — и нет, дело совсем не в том, чтобы сначала получить стандартный аттестат о полном среднем образовании. Никто ведь не мешал бы открыть при обычных школах дополнительные занятия для одаренных магией детей.
       — Понимаешь, мы растем, — говорил Рей. —Активно развиваемся физически и умственно, как наши наставники говорят. Обязательно добавляя, что вторая компонента у некоторых категорически отстает, ну ты ж понимаешь: что они за наставники, если лишний раз носом не ткнут в то, что учиться надо. И пока растем, магия нестабильна. На самом деле и в семнадцать еще рано, но тут уже другое — надо сразу после школы подхватить, чтобы обучение не прерывалось. Потому первый год ничему особенно и не учат, больше теории, чем практики.
       В общем, Рей точно понимал во всяких волшебных делах побольше Айзы. Мог и с гаданием объяснить. Не Питу — Айзе. Если она захочет, конечно, делиться с Реем. Но — и это уже «во-вторых» — сестренке соседский пацан всегда нравился. И вроде даже взаимно — если, конечно, давнее Реево «вырастем, и я на тебе женюсь» не было той детской дурью, которая со временем проходит. Это, кстати, тоже очень Пита интересовало — то есть, прошло или все-таки нет. Приехав на каникулы, Айза говорила о чем и о ком угодно, только не о Рее, и Пит подозревал, что это не от равнодушия, а совсем даже наоборот. Были признаки. Например, как быстро она перевела разговор на учебу и наставников, когда мать спросила о соседе. Или — как часто посматривала через забор, будто караулила, когда Рей приедет. А он, кстати, появился только вчера к ночи, хотя от каникул уже и осталось-то всего ничего, меньше месяца.
       — Рей, чертяка! Ну-ка иди сюда. Наконец-то нормально с тобой поговорим, а то поздравил и исчез.
       — Не люблю толпиться, знаешь же, — Рей осмотрелся по сторонам и хмыкнул. — Кажется, праздник достиг той стадии, когда виновники торжества никого не интересуют. Может, к нам?
       — Втроем? — напряженно спросила Айза.
       — Конечно. Ты странные вопросы задаешь.