Давным-давно Древние, навсегда покидая подлунный мир, поделились своей кровью с людьми — так возникли мы, обитатели Пределов, те, кого впоследствии стали называть именем наших предков. Истинные Драконы, Крылатые Властители, были богами, мы же владеем лишь малой толикой их волшебства, но даже этого достаточно, чтобы навсегда отделить кланы от жителей подлунных королевств. Мой отец и моя мать были потомками Древних и людей, они дали жизнь моей сестре, они дали жизнь и мне, моему телу, телу человека, в котором течет кровь дракона.
Моя душа родилась здесь, в мире снов. Моя душа — это осколок души Матери, Южной Владычицы, что положил начало нашему клану. Древние не бросили своих детей. Они остались с нами в этом мире, куда не способен попасть обычный человек.
— Ты встревожена, дочь моя? — дракон не издает ни звука, ласковый спокойный голос звучит у меня в голове — но он не пугает, я привыкла общаться мысленно.
— Я не понимаю, что происходит. На меня охотятся, пытаются убить, но я не знаю почему. Мне страшно…
— Это нормально, — дракон парит, широко расправив золотые крылья. — Ты победишь свой страх и станешь сильнее. У тебя сложная судьба, девочка. Ты не сможешь вечно прятаться под защитой других. Твоя сестра слишком любит тебя, но ее забота — это клетка, которая не дает тебе взлететь.
— Моя сестра? — я перевернулась на спину, удобнее устраиваясь в ложбинке между крыльями Матери, посмотрела вверх, в бесконечное ультрамариновое небо. — Интересно, как у нее дела? Она, наверно, сильно расстроилась, когда я сбежала?
— Харатэль приходила, спрашивала о тебе. Она волнуется и хочет, чтобы ты вернулась домой. Но она поняла, когда я сказала, что ты должна сама найти свой путь.
— Найти свой путь?
Наверно, именно так и должна была ответить Мать.
Когда-то Древние покинули подлунный мир, чтобы люди начали жить, не оглядываясь на драконов, полагаясь исключительно на самих себя, независимо строя свою судьбу. Велико искушение для умудренных опытом давать наставления еще не оперившимся птенцам, ведь с высоты прожитых лет все ошибки юных видятся как на открытой ладони. Не менее притягательно вечно следовать приказам, перекладывая груз последствий на чужие плечи, ведь когда решения за тебя принимает кто-то другой, не приходится задумываться, к каким результатам приведет тот или иной поступок.
Но постоянно жить по указке опасно, ибо есть риск превратиться в тень того, чьим словам ты позволяешь мостить собственный путь. И если проводник внезапно исчезнет, что станет со следующим за ним послушным призраком?.. Древние в своей бесконечной мудрости и доброте понимали: любое существо имеет право на свободу воли, право быть неповторимым алмазом, а не жалкой стеклянной копией.
И все же ничто не мешает попросить совета.
— Мать, направь меня.
Дракон задумался, медленно спускаясь к пушистой перине облаков, пока почти не коснулся ее.
— Впереди ждет трудная дорога, дитя, тебе потребуется поддержка. Но слишком мало тех, кто способен тебе помочь. Ты закрыла свое сердце от мира.
— У меня же есть друзья: Крис, Алик, и Исхард, и еще… В конце концов, не могу же я подойти к первому встречному и сказать: «Привет! Я Лаанара! У меня тут небольшие неприятности, не хотите поучаствовать в намечающейся потасовке?».
— Присмотрись к тем, кто окружает тебя, — Мать улыбнулась, загадочно, слегка лукаво.
— Разве не глупо доверять людям? И… Нет, он же предатель! Меченый! — кажется, я поняла, чем вызвана улыбка дракона.
— Он тоже наше дитя. Мы любим всех своих сыновей и дочерей.
И поэтому Древние не будут вмешиваться, предоставляя обитателям Пределов право самим творить глупости и исправлять ошибки.
Иногда мне совершенно не ясна странная логика Крылатых Властителей. Они дали нам жизнь, мы чувствуем неразрывную связь с ними, мы любим и почитаем их, священно, трепетно. Но порой мне кажется, что они бесконечно далеки. Настолько, что нам никогда не понять их.
— Тебе пора возвращаться, дочь моя.
Дракон медленно погружался в серое море облаков, пока они полностью не поглотили небо. Я закрыла глаза…
Чтобы открыть их и увидеть белую морду с зелеными блюдцами глаз, склонившуюся над моим лицом. Кошка всем своим существом выражала недовольство: от гневно встопорщенной шерстки, заострившихся ушек до кончика нервно подрагивающего хвоста.
— Алис, что случилось?
Кошка широко раскрыла пасть, дав мне вдоволь полюбоваться мелкими острыми зубками, и гнусаво вывела.
— Мяяяууууу.
Я вскочила. Признаю, виновата: из-за нежданного пришельца, нарушившего мой покой, я не решилась оставлять дверь комнаты открытой (напротив, заперла на засов, дважды проверила). И Алис, как истинная леди, до которой ее хозяйке ох как далеко, считающая, что дом, где живешь, следует содержать в чистоте, ждала, пока я соизволю выпустить кошку, чтобы она смогла справить свои естественные нужды. Гневно обмахнув на прощание мои ноги пушистым хвостом, Алис гордо вышла в коридор — судя по ее оскорбленному виду, прощение мне придется вымаливать очень и очень долго.
Раз уж я встала, неплохо бы выяснить, сколько сейчас времени, да и подкрепиться заодно: переход в мир драконов отнимает много сил, а я пока не умею восстанавливать магическую энергию, кроме как через пищу (то-то трактирщик вечно удивляется, что ем за двоих, а тощая как щепка). Хорошо хоть, благодаря снадобью господина Хока не ощущается никаких последствий вчерашней прогулки в метель: и руки-ноги не ломит, и голова не болит, напротив, чувствуется необычная легкость во всем теле и заряд сил.
Хаос, вечный, нетленный, сильна же я дрыхнуть! Солнце встало несколько часов назад и уже высоко поднялось над горизонтом — короткий зимний день близился к середине. И ведь обычно-то просыпаюсь на рассвете: приучили с детства, что день — не время прохлаждаться в постели. С другой стороны, имеет девушка право иногда немного полениться? Тем более никаких срочных дел не намечается, а с текущими я и до заката успею справиться. Надеюсь.
Я спустилась по скрипящей лестнице в общий зал трактира, пустующий по случаю неурочного часа. Вечером, когда шахтеры будут отмечать конец Темной седмицы и наступление Нового года, сюда набьется столько народу, что не протолкнешься. Мест свободных, точно, не найдется — праздники в селении гуляют шумно, с размахом, всем миром, как говорят у людей. Может, даже менестреля пригласят — ходили слухи, что кто-то из братства вольных сказителей, как и я, застрял у перевала и остановился в долине.
Но пока для появления гостей было еще рано, и погруженный в сумерки зал встретил меня тишиной, черным зевом остывшего камина да перевернутыми верх ногами стульями, водруженными на столы. Среди мебельных баррикад ползала, старательно намывая полы, Марфа, одна из дочерей трактирщика. На секунду отвлекшись, девушка провела предплечьем по лбу, убирая лезущие в глаза светлые пряди, заметила меня, приветливо кивнула.
— Доброе утро, госпожа Целительница.
Труженица окунула тряпку в ведро, отжала и воротилась к уборке: отец за леность по голове не погладит, к празднику все должно блестеть. С кухни показался сам хозяин.
— А, встали, госпожа Целительница. Я хотел, было, идти вас расталкивать, да жалко: умаялись вы больно вчера.
Я кивнула, соглашаясь: вчерашний денек выдался не из легких. Кабы сегодняшний хуже не оказался. Сил набраться, точно, не помешает.
— Господин Хок, есть что-нибудь пожевать?
— Для вас всегда найдется, госпожа.
Вслед за трактирщиком я на правах постоянного обитателя прошла в святая святых. На кухне вовсю шло приготовление к вечернему празднеству. Кипела похлебка в котлах, варилось мясо, яйца для салатов. Меня по-свойски, чтобы не путалась под ногами, запихнули в дальний угол, сунув в руки миску со вчерашней разогретой кашей.
— Ничего не успеваю, совсем ничего, — Хок метался от одного стола к другому, режа, шинкуя, перемешивая. — Отправил старшенькую к свояку в долину за продуктами, теперь когда она, дубина стоеросовая, вернется?
Я сочувственно кивала, не забывая наворачивать завтрак.
— Вы, госпожа Целительница, не поможете пирог праздничный испечь?
Я подавилась очередной ложкой, закашлялась. Праздничный пирог — главное украшение стола, печь его считалось огромной честью. А я кухню посещала исключительно в качестве бесплатной посудомоечной силы, либо же с целью опустошения запасов продуктов — за последнее мне не раз доставалось от кухарки. В общем, кулинарные шедевры, которые я иногда пробовала приготовить, никто, кроме меня, есть не стал (я и сама не хотела, но выбора не было). До сих пор удивляюсь, как мне удалось в прошлом году экзамен по зельеварению-то сдать.
— Шутите, уважаемый. Я готовить не умею, — с трудом отдышавшись, выговорила я.
— Не может быть, госпожа, — трактирщик посмотрел на меня, покачал головой, не веря, что взрослая девица к двадцати годам не научилась кухарить. — Да ладно. Печь-то я сам буду. Вы мне травки только для теста и начинки подберите. У вас на них просто нюх какой-то. Чудесный.
Хаос! Обоняние дракона действительно тоньше человеческого, и, похоже, господин Хок заметил, как я пару раз по запаху пыталась определить, стоит ли добавлять то или иное растение в свои настойки (готовлю ведь у него на кухне). Любопытно, много ли таких странностей видел мой гостеприимный хозяин и не пора ли мне подыскивать себе новое жилье, пока трактирщик не догадался, что молоденькая жрица на самом деле коварный и ужасный дракон. И ведь не только себя подвожу, но и весь Южный Храм.
Улыбаемся. Я белая, пушистая, невинная овечка.
— Конечно, только проверю своих подопечных.
Я часто заработала ложкой. Хотелось побыстрей сбежать отсюда, очутиться на свежем воздухе, пока я не ляпнула что-нибудь лишнее. Да и дел пусть немного, но ждать они не будут. Нужно на другой конец деревни дойти, проведать роженицу, к которой я вчера добиралась сквозь метель. И Динька, дочь Машки безмужней, приболела. Пирог все-таки придется готовить…
А еще этот меченый, изгой, свалился не пойми откуда на мою голову. С ним что делать? Если каждую ночь дверь на засов запирать, Алис меня живьем сожрет (может, и не съест, но жизнь испортит здорово). Да и не спасет засов от дракона, разве что задержит. Кстати, основную мою головную боль я сегодня еще и не видела.
— Господин Хок, а где путник, что прибыл вчера?
Трактирщик на минутку задумался, рассеянно махнул рукой.
— Съехал он. Расплатился с утра, собрал вещички и утопал куда-то.
Я с трудом смогла подавить вздох облегчения. Ушел и ушел. Главное, чтобы далеко и надолго. Скатертью дорожка, как говорится.
А погода нынче загляденье! Природа решила вознаградить людей за терпение и стойкость, и вчерашняя метель, всю ночь завывавшая под окном, сменилась чудесным ясным днем. Свежевыпавший снег серебрился под лучами солнца. Мороз пощипывал нос и щеки, дыхание вырывалось облачками пара, тающими в прозрачном воздухе. Весь мир словно был наполнен светом. И жизнь начинала казаться вполне себе годной штукой.
Возможно, я даже полюблю зиму. Смешно вспомнить, в первые недели я все дни проводила, закутавшись в одеяло у пылающего очага, высунуть нос за порог считала настоящим подвигом и искренне верила, что здешние холода обязательно убьют меня. Местные только сочувственно кивали, за спиной тихо посмеиваясь в усы над изнеженной южанкой, опаленной пустынным солнцем. Но ничего, приспособилась, притерпелась, даже нахожу какую-то странную прелесть в полях, заметенных белыми сугробами, в переливающихся на солнце сосульках, в деревьях, укутанных в пушистые шубы. А холод? К холоду можно привыкнуть. Наверно. Когда-нибудь. Бррр.
Мимо пронеслись гогочущие ребятишки. Ой-ей! Больно, однако! Резко обернулась. Озорник, угодивший снежком мне в спину, испуганно замер. На разрумяненном морозом лице появилось виноватое выражение.
— Простите, госпожа Целительница.
А в глазах задорные смешинки — и ни капельки этому сорванцу не стыдно. Обычный человеческий мальчишка: немного нескладный, а может, в этом виноват широкий полинявший тулуп с потертыми локтями (брата или отца?), слегка непутевый, чуть рискованный и безрассудный, но пока еще добрый, отзывчивый, хотя и пытающийся казаться серьезным и безразличным. Такими же были Крис, и Алик, и я сама. Дети людей и драконов не сильно отличаются друг от друга.
Я нагнулась, захватила горсть чистого липкого снега. Ты у меня сейчас получишь! Снежки — северная игра. Там, где прошло мое детство, зима, скорее, похожа на здешнюю осень: грязно, сыро, пасмурно и дожди, дожди, дожди, тянущиеся до бесконечности. А в Южном Храме, расположенном в центре Великой Пустыне, даже дожди — редкость. В снежки мы играли, когда приезжали в гости к Алику в земли северных кланов, но я и Крис никогда не были в Морозных горах зимой.
Ага! Еще не все забыла! Метко пущенный комок попал по ушастой шапке мальчишки, отправив ее в ближайший сугроб. Тот растерянно хлопнул глазами — вид у него был донельзя глупый. Похоже, остальные ребятишки разделяли мое мнение, потому что окружили товарища, весело дразнясь и смеясь. Тот что-то буркнул в ответ и полез доставать потерянный предмет гардероба.
— Не болейте, малышня!
Я пошла дальше. Зимний день короток, и солнце уже начинало клониться к закату, а я проведала еще не всех, кого собиралась. Да и пирог пора готовить, иначе не успеем к появлению первых гостей. Хорошо хоть, пациентов у меня сейчас немного — всего трое.
Молодая мать чувствовала себя прекрасно, с новорожденным тоже все было в порядке. К тому же с ними оставалась деревенская бабка-повитуха, женщина опытная и умелая, знающая людские недуги, несмотря на отсутствие какого-либо образования. Ей я доверяла, поэтому за этих своих подопечных не волновалась.
Гораздо больше меня тревожил второй пациент. Мужчина полторы недели назад сломал руку, но упрямо отказывался сидеть дома, срывал повязки и уверял, что «все прошло, госпожа Целительница, вашими стараниями ниче не болить». Конечно, «не болить». Я, накладывая бинты, целый час как заведенная беззвучно шептала наговоры — трактирщик еще удивлялся потом, что аппетит у меня, словно я весь день вместо лошади телегу с рудой таскала. Но магия магией, а кость за неделю все равно не срастется. Я могу лишь ускорить процесс да снять боль, но полностью излечить за один день мне не под силу — не хватает ни скромного магического потенциала, ни умений. Может, у сестры получилось бы, да и то вряд ли.
Похоже, добралась. Крепкий приземистый дом, сложенный из осиновых бревен, как и большинство в деревне, покрывала толстая снеговая шапка, из-за чего он напоминал картинку в одной из моих детских книжек. Сугробы, похоронившие под собой весь двор, лежали вровень с наглухо закрытыми резными ставнями. И только узенькая, расчищенная и утоптанная тропинка вела от приоткрытой калитки к двери и еще в сторону, где стоял низкий сарай. Я посмотрела на слегка покосившийся забор, сразу угадывая отсутствие сильной руки.
Муж Машки, как мне рассказали деревенские сплетницы, погиб во время обвала в шахте полтора года назад, оставив молодую еще женщину одну с семилетней девчушкой на руках. Замуж во второй раз Мария выходить не спешила, хотя считалась на селе красивой, фигуристой, как говорят мужики: «и сзади, и спереди есть, за что подержаться».
Моя душа родилась здесь, в мире снов. Моя душа — это осколок души Матери, Южной Владычицы, что положил начало нашему клану. Древние не бросили своих детей. Они остались с нами в этом мире, куда не способен попасть обычный человек.
— Ты встревожена, дочь моя? — дракон не издает ни звука, ласковый спокойный голос звучит у меня в голове — но он не пугает, я привыкла общаться мысленно.
— Я не понимаю, что происходит. На меня охотятся, пытаются убить, но я не знаю почему. Мне страшно…
— Это нормально, — дракон парит, широко расправив золотые крылья. — Ты победишь свой страх и станешь сильнее. У тебя сложная судьба, девочка. Ты не сможешь вечно прятаться под защитой других. Твоя сестра слишком любит тебя, но ее забота — это клетка, которая не дает тебе взлететь.
— Моя сестра? — я перевернулась на спину, удобнее устраиваясь в ложбинке между крыльями Матери, посмотрела вверх, в бесконечное ультрамариновое небо. — Интересно, как у нее дела? Она, наверно, сильно расстроилась, когда я сбежала?
— Харатэль приходила, спрашивала о тебе. Она волнуется и хочет, чтобы ты вернулась домой. Но она поняла, когда я сказала, что ты должна сама найти свой путь.
— Найти свой путь?
Наверно, именно так и должна была ответить Мать.
Когда-то Древние покинули подлунный мир, чтобы люди начали жить, не оглядываясь на драконов, полагаясь исключительно на самих себя, независимо строя свою судьбу. Велико искушение для умудренных опытом давать наставления еще не оперившимся птенцам, ведь с высоты прожитых лет все ошибки юных видятся как на открытой ладони. Не менее притягательно вечно следовать приказам, перекладывая груз последствий на чужие плечи, ведь когда решения за тебя принимает кто-то другой, не приходится задумываться, к каким результатам приведет тот или иной поступок.
Но постоянно жить по указке опасно, ибо есть риск превратиться в тень того, чьим словам ты позволяешь мостить собственный путь. И если проводник внезапно исчезнет, что станет со следующим за ним послушным призраком?.. Древние в своей бесконечной мудрости и доброте понимали: любое существо имеет право на свободу воли, право быть неповторимым алмазом, а не жалкой стеклянной копией.
И все же ничто не мешает попросить совета.
— Мать, направь меня.
Дракон задумался, медленно спускаясь к пушистой перине облаков, пока почти не коснулся ее.
— Впереди ждет трудная дорога, дитя, тебе потребуется поддержка. Но слишком мало тех, кто способен тебе помочь. Ты закрыла свое сердце от мира.
— У меня же есть друзья: Крис, Алик, и Исхард, и еще… В конце концов, не могу же я подойти к первому встречному и сказать: «Привет! Я Лаанара! У меня тут небольшие неприятности, не хотите поучаствовать в намечающейся потасовке?».
— Присмотрись к тем, кто окружает тебя, — Мать улыбнулась, загадочно, слегка лукаво.
— Разве не глупо доверять людям? И… Нет, он же предатель! Меченый! — кажется, я поняла, чем вызвана улыбка дракона.
— Он тоже наше дитя. Мы любим всех своих сыновей и дочерей.
И поэтому Древние не будут вмешиваться, предоставляя обитателям Пределов право самим творить глупости и исправлять ошибки.
Иногда мне совершенно не ясна странная логика Крылатых Властителей. Они дали нам жизнь, мы чувствуем неразрывную связь с ними, мы любим и почитаем их, священно, трепетно. Но порой мне кажется, что они бесконечно далеки. Настолько, что нам никогда не понять их.
— Тебе пора возвращаться, дочь моя.
Дракон медленно погружался в серое море облаков, пока они полностью не поглотили небо. Я закрыла глаза…
Чтобы открыть их и увидеть белую морду с зелеными блюдцами глаз, склонившуюся над моим лицом. Кошка всем своим существом выражала недовольство: от гневно встопорщенной шерстки, заострившихся ушек до кончика нервно подрагивающего хвоста.
— Алис, что случилось?
Кошка широко раскрыла пасть, дав мне вдоволь полюбоваться мелкими острыми зубками, и гнусаво вывела.
— Мяяяууууу.
Я вскочила. Признаю, виновата: из-за нежданного пришельца, нарушившего мой покой, я не решилась оставлять дверь комнаты открытой (напротив, заперла на засов, дважды проверила). И Алис, как истинная леди, до которой ее хозяйке ох как далеко, считающая, что дом, где живешь, следует содержать в чистоте, ждала, пока я соизволю выпустить кошку, чтобы она смогла справить свои естественные нужды. Гневно обмахнув на прощание мои ноги пушистым хвостом, Алис гордо вышла в коридор — судя по ее оскорбленному виду, прощение мне придется вымаливать очень и очень долго.
Раз уж я встала, неплохо бы выяснить, сколько сейчас времени, да и подкрепиться заодно: переход в мир драконов отнимает много сил, а я пока не умею восстанавливать магическую энергию, кроме как через пищу (то-то трактирщик вечно удивляется, что ем за двоих, а тощая как щепка). Хорошо хоть, благодаря снадобью господина Хока не ощущается никаких последствий вчерашней прогулки в метель: и руки-ноги не ломит, и голова не болит, напротив, чувствуется необычная легкость во всем теле и заряд сил.
Хаос, вечный, нетленный, сильна же я дрыхнуть! Солнце встало несколько часов назад и уже высоко поднялось над горизонтом — короткий зимний день близился к середине. И ведь обычно-то просыпаюсь на рассвете: приучили с детства, что день — не время прохлаждаться в постели. С другой стороны, имеет девушка право иногда немного полениться? Тем более никаких срочных дел не намечается, а с текущими я и до заката успею справиться. Надеюсь.
Я спустилась по скрипящей лестнице в общий зал трактира, пустующий по случаю неурочного часа. Вечером, когда шахтеры будут отмечать конец Темной седмицы и наступление Нового года, сюда набьется столько народу, что не протолкнешься. Мест свободных, точно, не найдется — праздники в селении гуляют шумно, с размахом, всем миром, как говорят у людей. Может, даже менестреля пригласят — ходили слухи, что кто-то из братства вольных сказителей, как и я, застрял у перевала и остановился в долине.
Но пока для появления гостей было еще рано, и погруженный в сумерки зал встретил меня тишиной, черным зевом остывшего камина да перевернутыми верх ногами стульями, водруженными на столы. Среди мебельных баррикад ползала, старательно намывая полы, Марфа, одна из дочерей трактирщика. На секунду отвлекшись, девушка провела предплечьем по лбу, убирая лезущие в глаза светлые пряди, заметила меня, приветливо кивнула.
— Доброе утро, госпожа Целительница.
Труженица окунула тряпку в ведро, отжала и воротилась к уборке: отец за леность по голове не погладит, к празднику все должно блестеть. С кухни показался сам хозяин.
— А, встали, госпожа Целительница. Я хотел, было, идти вас расталкивать, да жалко: умаялись вы больно вчера.
Я кивнула, соглашаясь: вчерашний денек выдался не из легких. Кабы сегодняшний хуже не оказался. Сил набраться, точно, не помешает.
— Господин Хок, есть что-нибудь пожевать?
— Для вас всегда найдется, госпожа.
Вслед за трактирщиком я на правах постоянного обитателя прошла в святая святых. На кухне вовсю шло приготовление к вечернему празднеству. Кипела похлебка в котлах, варилось мясо, яйца для салатов. Меня по-свойски, чтобы не путалась под ногами, запихнули в дальний угол, сунув в руки миску со вчерашней разогретой кашей.
— Ничего не успеваю, совсем ничего, — Хок метался от одного стола к другому, режа, шинкуя, перемешивая. — Отправил старшенькую к свояку в долину за продуктами, теперь когда она, дубина стоеросовая, вернется?
Я сочувственно кивала, не забывая наворачивать завтрак.
— Вы, госпожа Целительница, не поможете пирог праздничный испечь?
Я подавилась очередной ложкой, закашлялась. Праздничный пирог — главное украшение стола, печь его считалось огромной честью. А я кухню посещала исключительно в качестве бесплатной посудомоечной силы, либо же с целью опустошения запасов продуктов — за последнее мне не раз доставалось от кухарки. В общем, кулинарные шедевры, которые я иногда пробовала приготовить, никто, кроме меня, есть не стал (я и сама не хотела, но выбора не было). До сих пор удивляюсь, как мне удалось в прошлом году экзамен по зельеварению-то сдать.
— Шутите, уважаемый. Я готовить не умею, — с трудом отдышавшись, выговорила я.
— Не может быть, госпожа, — трактирщик посмотрел на меня, покачал головой, не веря, что взрослая девица к двадцати годам не научилась кухарить. — Да ладно. Печь-то я сам буду. Вы мне травки только для теста и начинки подберите. У вас на них просто нюх какой-то. Чудесный.
Хаос! Обоняние дракона действительно тоньше человеческого, и, похоже, господин Хок заметил, как я пару раз по запаху пыталась определить, стоит ли добавлять то или иное растение в свои настойки (готовлю ведь у него на кухне). Любопытно, много ли таких странностей видел мой гостеприимный хозяин и не пора ли мне подыскивать себе новое жилье, пока трактирщик не догадался, что молоденькая жрица на самом деле коварный и ужасный дракон. И ведь не только себя подвожу, но и весь Южный Храм.
Улыбаемся. Я белая, пушистая, невинная овечка.
— Конечно, только проверю своих подопечных.
Я часто заработала ложкой. Хотелось побыстрей сбежать отсюда, очутиться на свежем воздухе, пока я не ляпнула что-нибудь лишнее. Да и дел пусть немного, но ждать они не будут. Нужно на другой конец деревни дойти, проведать роженицу, к которой я вчера добиралась сквозь метель. И Динька, дочь Машки безмужней, приболела. Пирог все-таки придется готовить…
А еще этот меченый, изгой, свалился не пойми откуда на мою голову. С ним что делать? Если каждую ночь дверь на засов запирать, Алис меня живьем сожрет (может, и не съест, но жизнь испортит здорово). Да и не спасет засов от дракона, разве что задержит. Кстати, основную мою головную боль я сегодня еще и не видела.
— Господин Хок, а где путник, что прибыл вчера?
Трактирщик на минутку задумался, рассеянно махнул рукой.
— Съехал он. Расплатился с утра, собрал вещички и утопал куда-то.
Я с трудом смогла подавить вздох облегчения. Ушел и ушел. Главное, чтобы далеко и надолго. Скатертью дорожка, как говорится.
Глава вторая
А погода нынче загляденье! Природа решила вознаградить людей за терпение и стойкость, и вчерашняя метель, всю ночь завывавшая под окном, сменилась чудесным ясным днем. Свежевыпавший снег серебрился под лучами солнца. Мороз пощипывал нос и щеки, дыхание вырывалось облачками пара, тающими в прозрачном воздухе. Весь мир словно был наполнен светом. И жизнь начинала казаться вполне себе годной штукой.
Возможно, я даже полюблю зиму. Смешно вспомнить, в первые недели я все дни проводила, закутавшись в одеяло у пылающего очага, высунуть нос за порог считала настоящим подвигом и искренне верила, что здешние холода обязательно убьют меня. Местные только сочувственно кивали, за спиной тихо посмеиваясь в усы над изнеженной южанкой, опаленной пустынным солнцем. Но ничего, приспособилась, притерпелась, даже нахожу какую-то странную прелесть в полях, заметенных белыми сугробами, в переливающихся на солнце сосульках, в деревьях, укутанных в пушистые шубы. А холод? К холоду можно привыкнуть. Наверно. Когда-нибудь. Бррр.
Мимо пронеслись гогочущие ребятишки. Ой-ей! Больно, однако! Резко обернулась. Озорник, угодивший снежком мне в спину, испуганно замер. На разрумяненном морозом лице появилось виноватое выражение.
— Простите, госпожа Целительница.
А в глазах задорные смешинки — и ни капельки этому сорванцу не стыдно. Обычный человеческий мальчишка: немного нескладный, а может, в этом виноват широкий полинявший тулуп с потертыми локтями (брата или отца?), слегка непутевый, чуть рискованный и безрассудный, но пока еще добрый, отзывчивый, хотя и пытающийся казаться серьезным и безразличным. Такими же были Крис, и Алик, и я сама. Дети людей и драконов не сильно отличаются друг от друга.
Я нагнулась, захватила горсть чистого липкого снега. Ты у меня сейчас получишь! Снежки — северная игра. Там, где прошло мое детство, зима, скорее, похожа на здешнюю осень: грязно, сыро, пасмурно и дожди, дожди, дожди, тянущиеся до бесконечности. А в Южном Храме, расположенном в центре Великой Пустыне, даже дожди — редкость. В снежки мы играли, когда приезжали в гости к Алику в земли северных кланов, но я и Крис никогда не были в Морозных горах зимой.
Ага! Еще не все забыла! Метко пущенный комок попал по ушастой шапке мальчишки, отправив ее в ближайший сугроб. Тот растерянно хлопнул глазами — вид у него был донельзя глупый. Похоже, остальные ребятишки разделяли мое мнение, потому что окружили товарища, весело дразнясь и смеясь. Тот что-то буркнул в ответ и полез доставать потерянный предмет гардероба.
— Не болейте, малышня!
Я пошла дальше. Зимний день короток, и солнце уже начинало клониться к закату, а я проведала еще не всех, кого собиралась. Да и пирог пора готовить, иначе не успеем к появлению первых гостей. Хорошо хоть, пациентов у меня сейчас немного — всего трое.
Молодая мать чувствовала себя прекрасно, с новорожденным тоже все было в порядке. К тому же с ними оставалась деревенская бабка-повитуха, женщина опытная и умелая, знающая людские недуги, несмотря на отсутствие какого-либо образования. Ей я доверяла, поэтому за этих своих подопечных не волновалась.
Гораздо больше меня тревожил второй пациент. Мужчина полторы недели назад сломал руку, но упрямо отказывался сидеть дома, срывал повязки и уверял, что «все прошло, госпожа Целительница, вашими стараниями ниче не болить». Конечно, «не болить». Я, накладывая бинты, целый час как заведенная беззвучно шептала наговоры — трактирщик еще удивлялся потом, что аппетит у меня, словно я весь день вместо лошади телегу с рудой таскала. Но магия магией, а кость за неделю все равно не срастется. Я могу лишь ускорить процесс да снять боль, но полностью излечить за один день мне не под силу — не хватает ни скромного магического потенциала, ни умений. Может, у сестры получилось бы, да и то вряд ли.
Похоже, добралась. Крепкий приземистый дом, сложенный из осиновых бревен, как и большинство в деревне, покрывала толстая снеговая шапка, из-за чего он напоминал картинку в одной из моих детских книжек. Сугробы, похоронившие под собой весь двор, лежали вровень с наглухо закрытыми резными ставнями. И только узенькая, расчищенная и утоптанная тропинка вела от приоткрытой калитки к двери и еще в сторону, где стоял низкий сарай. Я посмотрела на слегка покосившийся забор, сразу угадывая отсутствие сильной руки.
Муж Машки, как мне рассказали деревенские сплетницы, погиб во время обвала в шахте полтора года назад, оставив молодую еще женщину одну с семилетней девчушкой на руках. Замуж во второй раз Мария выходить не спешила, хотя считалась на селе красивой, фигуристой, как говорят мужики: «и сзади, и спереди есть, за что подержаться».
