— Love is hard. And love is pain. Love is ending of the game.
Pov: автор
На сегодняшний день историям и личным переживаниям героев-антагонистов — злодею DC, серийному маньяку в детективном сериале, стерве красотке в диснеевском фильме про буллинг — уделено несправедливо мало внимания. Почему про их жизнь, их чувства и проблемы никто ничего не пишет? Никто не пытается понять, почему они такие бесячие, агрессивные, пафосные, жестокие, протестующие? Почему не заслуживают чего-то хорошего? Друзей, любви, хобби, покоя.
Почему их чувства всегда обесценивают и объясняют лишь шаблонами?
Вот, это главный гопник из гетто, с черными волосами, пушкой и сигаретой во рту, он будет травить главных героев и мешать благополучию хорошей компании. Он не обесценен — он на первых ролях, на его место берут самого сексуального актера. Почему? Да потому, что это антагонист, он всегда нужен для полноты истории и становления главных героев.
Но почему он такой? Почему ему так важно все испортить, кого-то обидеть, что-то разрушить, почему он не живёт своей жизнью, не смотрит киношки, не шопится в Икее, не ходит в ресторан, не стирает вещи, не имеет семьи?
И, черт, вы порой себе даже не представляете, как сильно вот такой шаблонный, всех раздражающий, отталкивающий, поверхностный на первый взгляд антагонист и ограниченный задира с плохого района на самом деле умеет любить…
Их чувства всегда сильнее. Потому, что они настоящие. Злодеи не пожертвуют тобой, чтобы спасти мир — они уничтожат весь мир ради того, чтобы спасти тебя. Положат к твоим ногам все и изменятся до неузнаваемости, если ты — их истинная любовь.
И только одному человеку однажды повезет узнать, сколько хорошего, искреннего и благородного хранится внутри у отвергнутого всем миром «плохиша».
Я здесь, чтобы не позволить другим авторам и дальше использовать этих персонажей ради шаблонного нужного образа, обесценивая их «примитивную» личность, и открыть вам нового «главного героя».
Ах, да — героиню. Наш гопник с района не ходит в кожаной куртке мешком и в тяжёлых берцах, в компании местных плохишей, которые сморкаются на улице, тыкают во всех пушками и не меняют штаны месяцами.
У нее тоже есть своя история. Несмотря на навязанное ложное стремление соответствовать этому шаблону «местной задиры», она вполне симпатичная, совсем не физически сильная, не имеет крутых братьев и порой очень сильно чего-то боится.
Потому что хранит в себе неимоверное количество боли.
Но отрицательным каждый герой, даже самый неприметный, может стать в одночасье, стоит только причинить ему эту самую боль, с которой он не сможет справиться. И тогда он сбежит от жестокой реальности под маску, какой бы она ни была. Жить шаблонами легче, проще, понятнее. Они диктуют нам, каким быть и что и как нужно делать.
Давайте сломаем эту чёртову систему?..
«Рик Уайтекер»
Pov: Рик
Вы когда-нибудь влюблялись в своих лучших друзей? Нет?
А они в вас?...
Ревновали ли вы их к другим, более интересным людям, чем вы? А думали ли при первом знакомстве «Бля, чё за всратый упоротый чувак? Надо держаться от него подальше…»?
Если нет — послушайте то, что произошло однажды с нами.
С самыми обычными подростками из американского городка под названием Эдисон, где после уроков старшеклассники бегают в гетто за травкой, сыновья окружного прокурора танцуют в мужском стриптиз клубе за билеты на игру «Socks», а девочки из младшей школы вешают на стены в своих комнатах голые фотки поющих корейцев.
Но это далеко не шаблонная, хоть и очень жизненная история…
А познакомлю вас с этим нелегким серым миром я, Рик Уайтекер. Ученик старшей школы Эшли и по совместительству самый закоренелый житель этого городка.
Мне 17 лет, учусь в 10-м классе, люблю спорт, классные толстовки и настольные игры. Трахать чирлидирш, играть в видеоигры и пить анаболики — это если по первому впечатлению.
Курю, чего уж греха таить.
Я водолей — не поймите меня неправильно, я не особо верю в ярлыки, а знаки зодиака таковыми тоже считаю, но, полагаю, вам это поможет лучше меня узнать, если вы в них сечете по-своему.
А расскажу я о том, с чего все тогда началось. Я менял масло в машине своего дяди, когда к нам во двор через сетку перелезла одна очень хитрая, но до жути очаровательная особа…
И имя её — чистое и невинное как она сама. Ага, как же. Блядские ярлыки есть даже здесь.
Мария была дочкой босса местной преступной бандёнки — «семьи Блэр», как они себя называли. Красиво звучит, да? прямо как в сериале. Но мафия из них была какая-то абсурдная, не такая, как в модных и устрашающих книгах. Они — скорее как Джек Воробей в мире жестоких и безжалостных пиратов.
Но Мария воспринимала все это с неподдельным страхом. Страхом с каждым годом возрастающей ответственности.
С детства она присутствовала на показательных казнях чаще, чем на уроках в младшей школе.
Каждый раз пугалась, закрывая уши, когда отец стрелял под ноги поставленным на колени засранцам и кидокам, объясняя ей простые преступные истины, кто прав, кто виноват и что за это полагается.
Выстрелы стали ее психологической травмой, которые в детстве мы не всегда замечаем, но очень легко и надолго приобретаем.
Терри учил ее быть такой же как он — беспощадной и неумолимо жестокой, хотя сам был пьяница и балагур поболе чем холоднокровный мафиози.
Он отчаянно внушал ей не бояться оружия. Хотел, чтобы его Мария пришла на его место, когда он уйдет на покой «Только ногами вперёд!» — приговаривал предупреждающе Терри.
Он готов был поручить ей второе лидерство ещё с 13 лет, но у Марии были очень трудные отношения с огнестрельным.
Но «спасибо» папаше она за это не говорила, старалась каждый день, хотя бы по три минуты держать холодный тяжёлый кусок металла в руках.
Ей было 16, когда мы познакомились.
Точнее, знали мы друг друга давно, ещё с 5 класса, когда она сюда и переехала.
Тогда этот городок ещё не знал, какая ебаная дичь здесь будет происходить ближайшие лет 10. «…»
Мария Симонс была милым прилежным ребенком, на сколько я знаю, даже переходные 14 ее не испортили.
За связи с парнями ее отец был спокоен. Если когда-то вообще успокаивался без помощи пузыря.
Учить давать отпор местным мальчишкам Марию не приходилось — когда ее сосед Спайки не подарил одолжил ей свой новенький мяч, чтобы сбить с дерева птичье гнездо — она метнула ему в окно булыжник.
В общем, стандартных загонов насчёт игр в принцесс или кукол исключительно в обществе девочек у нее не наблюдалось. Она не замыкалась в себе.
Слышал, она даже хорошо училась у себя в классе. Куча подруг, учителя не жаловались. Ладила со всеми.
— Пошел ты на хуй, Такер!
В беднягу за соседней партой полетел черный рюкзак с книгами.
— В следующий раз не дашь мне списать — я оторву твой маленький член ещё до того, как он у тебя встанет! — голос юной оторвы порой бил по ушам громче звонка на перемену, а угрозы, сказанные прямо в лицо — пугали сильнее новости о контрольной. — Если ты, конечно, уже знаешь, что это такое…
В общем-то, она ко всем находила подход. Или подъеб. По ситуации.
И ситуаций таких к шестнадцатилетию этой девчонки с каждым разом становилось все больше. Некоторые из них доходили до моих ушей.
Поставили на учёт в местном «отстойнике» для проблемных подростков.
Начали оставлять после уроков.
Ее мать стала бывать в школе чаще, чем дома.
Отец, в прочем, и дома-то появлялся крайне редко. И каждый раз, выслушивая упрёки жены о дурном влиянии, гордо трепал Марию по белокурой голове тяжёлой татуированной рукой, приговаривая что-то вроде «Так держать! Это моя малышка».
И девочка в ней в эти моменты с радостью «съедалась» агрессивным гопником-задирой с наставлений отца.
У них были странные семейные отношения, но… Нормальные. Впрочем, как у всех.
Только я не мог похвастаться таким весельем и сплоченностью в семье.
Я жил с мамой один с 3 лет. Отца у меня не было.
Тоже своего рода распространенная ситуация. Такие семьи в нашем городе уже считались традиционными.
Но одного присутствия отца в семье ведь не достаточно для того, чтобы она была полноценной. Он должен непосредственно быть внутри климата и даже задавать ему температуру.
И Терри был таким. Температура их семьи, полагаю, достигала порой 150 градусов ровно как и пули, которыми он налаживал этот самый общий климат внутри, шмаляя в воздух во время конфликтов.
Может, поэтому Мария и росла такой горячей, непосредственной и прямой.
Я знаю — пару раз столкнувшись на районе или переходя дорогу у супермаркета, она врезaлась в меня плечом с такой силой, что от удара я даже не всегда мог услышать традиционного послания на хуй в ответ на мое саркастично вежливое «доброе утро», «как поживаешь?» или «если ты за сигаретами — охранник о тебе предупрежден».
Интересно, с чего бы ей быть ко мне такой агрессивной?
В детстве, когда ей было лет 11, я помог им с друзьями построить шалаш на заднем дворе их дома. Мы жили в одном квартале друг от друга.
Ещё я иногда помогал ее матери с погрузкой продуктов в ее магазин.
Наблюдать мелкую Марию и их отношения с годовалой сестрёнкой Эмили — то ещё забавное зрелище.
Я бы хотел попытаться как-то ее усмирить, чтобы совсем из школы не выгнали. Закончила бы 9 класс и укатила бы в Чикаго со своим папашей. А потом, если сядет — это будет уже не моя проблема.
Не знаю, почему я решил, что сейчас — моя.
Я же ещё не коп…
Я всегда хотел младшую сестру. Наверное это что-то типа синдрома «замещения», нереализованного потенциала или как бы назвал это психолог?
Совсем недавно во время тайм аута на игре нашей команды с «Синими Дьяволами» из Уинстона Мария каким-то образом заполучила улетевшую с поля дыню.
На первой базе играл Брайан Фиджеральд, здоровяк, который обозвал ее общипанным цыплёнком из-за тонких ног, подглядев в раздевалке.
Я играл в защите и видел их с девчонками выходку в ответ на это.
— Эй, Фиджеральд!
Мария свесилась через забор и, дождавшись взгляда обидчика на себя, прошлась языком от края до кончика мяча, издевательски мстительно глядя на Брайана. И со всей дури хуйнула дыню' ему в лицо.
Я, конечно, поймал мяч, будучи на линии ее «огня». Бросок у нее совсем слабоват, не удивительно — сама-то небось с фунтов 100'' весила…
— Эй, какого хера! — ей, разумеется, не понравилось мое внезапное вмешательство.
Она, возможно, и моего имени-то не помнила в тот момент. Разозлилась, что я испортил ей месть.
Мяч вытирать я не стал.
— Знала бы ты, через сколько рук он прошел и что эти руки делали — ты бы с языком так не спешила.
— А ты-то поспешил — полкоманды уже наверное оттрахал! — обиженно крикнула она мне напоследок и, спрыгнув с сетки, удрала от тренеров за трибуны.
Что ж, да — некоторые в школе считали, что я гей. Надеюсь, хотя бы с математическим счётом у них все в порядке.
Если думаете, что такие как я встречаются с «королевами бала» и их не интересует ничего кроме колледжа и футбола — вы ошибаетесь. Это снова ярлык.
Нет, и с «королями» я не встречаюсь…
Может быть, я влюблен в самую непопулярную и страшненькую тихоню-зубрилу? Снова нет.
Лет с 15 ко мне начали лезть все девчонки из параллельного класса. Считали, что я довольно симпатичен. Мил.
Но, не замутив ни с одной из них, а затем и не перетрахав всю команду чирлирирш в 10-м (мать воспитала из меня что-то типа порядочного), я стал все чаще слышать подозревания себя в отношениях с моим лучшим другом Томом.
Кому-то это даже нравилось, и, полагаю, «Зайки Эшли» пустили этот слух, чтобы успокоить собственное чувство неотразимости. Что ж. Надеюсь, хотя бы эта мысль позволит им спать спокойно и оставить мне свободный выбор девчонки, которую я сам захочу.
Выбирал я их всего пару раз, под настроение. Чаще всего это действительно были «зубрилки», как их называли за спиной. Иногда и не за спиной, но зубы я этим недоёбкам выбивать не стал бы даже за это. Я неконфликтный человек.
И вообще, хочу сказать, что это все тоже ярлыки. Отличницы бывают очень горячими штучками в постели. Даже в 16 лет. И с ними даже бывает есть, о чем поговорить не впустую. Но… Скучные все равно. Не для меня.
Однажды у меня даже была одна из Красоток. Из нового состава «Заек Эшли». Но ее болтовня после — о шмотках, о кальянах, кино и пляжах Маями — меня, честно, так заебывали, что я больше не экспериментировал.
Да и особых предпочтений у меня не было. Я не стремился влюбляться в кого-то из них.
Томас тоже нормально относился к этим косым взглядам в нашу сторону.
Усмехался как ебаный очаровашка, думая, что этим ахмурит всех девок и состроит из себя крутого.
К нему липли в основном малолетки, которые с плакатами корейцев. Пищали, что он похож на одного из каких-то актеров или героев книг. Которые сейчас модны.
Томас Текьеро действительно выглядел как тот, кого девочки считают крашем (и на кого дрочат волосатые водители грузовиков в Бойс Тауне). Но, думаю, он совсем не старался им быть. И всячески избегал своих фанаток. Я его понимаю.
Уединялся, небось, с какой-нибудь анимешницей, возможно, даже любил ее, только мне не говорил.
Он был очень лиричным чуваком. Шарил во всей этой романтике, милоте и бабочках.
Я порой заебываюсь его слушать. Что-то мне подсказывает, он после секса такое же нудло напевает своей даме. Под любимую черную Гибсон'' где-нибудь под звёздами и красивой луной.
Мы дружили сколько себя помним. Нас даже до 12 лет, бывало, родители вместе спать укладывали, если мы гостили семьями друг у друга.
Наши мамы хорошо общались. Вместе переживали оба болезненных развода.
…Иногда, мне кажется, я чувствую вину. И неловкость за то, что наши мамы так топили за нашу дружбу, делая нас почти что братьями.
Поэтому Томас в 17 лет такой дединсайд и не дружит больше ни с кем, кроме меня. Хотя мог бы уже стать популярным, если бы не был таким скромником.
Том и Мария не особо ладили. Точнее, они даже не общались.
Когда я в очередной раз мельком рассказывал ему, что эта чуднaя мелочь из средней школы натворила, он сразу переводил тему. И вообще частенько был какой-то нестабильный, когда я о ком-либо говорил с ним, кроме родителей или учебы.
Но я всё равно люблю этого пиздливого долбоеба. Последние трусы ему отдам.
Талантливый. У него своя эстетика, и я верю, что ему в ней комфортно.
Но вернёмся к нашей оторве. Мария действительно после 14 стала самой настоящей местной хулиганкой. И ей для этого не нужно было оружие.
И однажды наспор с подружками она в одиночку перелезла к нам во двор и стащила магнитолу из тачки моего дяди, который у нас гостил. Да, да, вот отсюда все и началось…
Я в то время уже готовился к армии, хотел в будущем стать полицейским, военным или вроде того.
Я, конечно, не дал ей удрать.
— Куда-то собралась, Симонс?
Поразительно, но она не заметила, что я стоял за домом у гаража и вытирал руки от мазута — менял масло.
Ее худую спину в мешковатой сердце кофте я наблюдал не долго.
— Уайтекер, даже и не собиралась, — с облегчением опустив плечи, но в то же время с досадой от своей «поимки» закатив глаза, девушка медленно развернулась.
Pov: автор
На сегодняшний день историям и личным переживаниям героев-антагонистов — злодею DC, серийному маньяку в детективном сериале, стерве красотке в диснеевском фильме про буллинг — уделено несправедливо мало внимания. Почему про их жизнь, их чувства и проблемы никто ничего не пишет? Никто не пытается понять, почему они такие бесячие, агрессивные, пафосные, жестокие, протестующие? Почему не заслуживают чего-то хорошего? Друзей, любви, хобби, покоя.
Почему их чувства всегда обесценивают и объясняют лишь шаблонами?
Вот, это главный гопник из гетто, с черными волосами, пушкой и сигаретой во рту, он будет травить главных героев и мешать благополучию хорошей компании. Он не обесценен — он на первых ролях, на его место берут самого сексуального актера. Почему? Да потому, что это антагонист, он всегда нужен для полноты истории и становления главных героев.
Но почему он такой? Почему ему так важно все испортить, кого-то обидеть, что-то разрушить, почему он не живёт своей жизнью, не смотрит киношки, не шопится в Икее, не ходит в ресторан, не стирает вещи, не имеет семьи?
И, черт, вы порой себе даже не представляете, как сильно вот такой шаблонный, всех раздражающий, отталкивающий, поверхностный на первый взгляд антагонист и ограниченный задира с плохого района на самом деле умеет любить…
Их чувства всегда сильнее. Потому, что они настоящие. Злодеи не пожертвуют тобой, чтобы спасти мир — они уничтожат весь мир ради того, чтобы спасти тебя. Положат к твоим ногам все и изменятся до неузнаваемости, если ты — их истинная любовь.
И только одному человеку однажды повезет узнать, сколько хорошего, искреннего и благородного хранится внутри у отвергнутого всем миром «плохиша».
Я здесь, чтобы не позволить другим авторам и дальше использовать этих персонажей ради шаблонного нужного образа, обесценивая их «примитивную» личность, и открыть вам нового «главного героя».
Ах, да — героиню. Наш гопник с района не ходит в кожаной куртке мешком и в тяжёлых берцах, в компании местных плохишей, которые сморкаются на улице, тыкают во всех пушками и не меняют штаны месяцами.
У нее тоже есть своя история. Несмотря на навязанное ложное стремление соответствовать этому шаблону «местной задиры», она вполне симпатичная, совсем не физически сильная, не имеет крутых братьев и порой очень сильно чего-то боится.
Потому что хранит в себе неимоверное количество боли.
Но отрицательным каждый герой, даже самый неприметный, может стать в одночасье, стоит только причинить ему эту самую боль, с которой он не сможет справиться. И тогда он сбежит от жестокой реальности под маску, какой бы она ни была. Жить шаблонами легче, проще, понятнее. Они диктуют нам, каким быть и что и как нужно делать.
Давайте сломаем эту чёртову систему?..
«Рик Уайтекер»
Pov: Рик
Вы когда-нибудь влюблялись в своих лучших друзей? Нет?
А они в вас?...
Ревновали ли вы их к другим, более интересным людям, чем вы? А думали ли при первом знакомстве «Бля, чё за всратый упоротый чувак? Надо держаться от него подальше…»?
Если нет — послушайте то, что произошло однажды с нами.
С самыми обычными подростками из американского городка под названием Эдисон, где после уроков старшеклассники бегают в гетто за травкой, сыновья окружного прокурора танцуют в мужском стриптиз клубе за билеты на игру «Socks», а девочки из младшей школы вешают на стены в своих комнатах голые фотки поющих корейцев.
Но это далеко не шаблонная, хоть и очень жизненная история…
А познакомлю вас с этим нелегким серым миром я, Рик Уайтекер. Ученик старшей школы Эшли и по совместительству самый закоренелый житель этого городка.
Мне 17 лет, учусь в 10-м классе, люблю спорт, классные толстовки и настольные игры. Трахать чирлидирш, играть в видеоигры и пить анаболики — это если по первому впечатлению.
Курю, чего уж греха таить.
Я водолей — не поймите меня неправильно, я не особо верю в ярлыки, а знаки зодиака таковыми тоже считаю, но, полагаю, вам это поможет лучше меня узнать, если вы в них сечете по-своему.
А расскажу я о том, с чего все тогда началось. Я менял масло в машине своего дяди, когда к нам во двор через сетку перелезла одна очень хитрая, но до жути очаровательная особа…
И имя её — чистое и невинное как она сама. Ага, как же. Блядские ярлыки есть даже здесь.
Мария была дочкой босса местной преступной бандёнки — «семьи Блэр», как они себя называли. Красиво звучит, да? прямо как в сериале. Но мафия из них была какая-то абсурдная, не такая, как в модных и устрашающих книгах. Они — скорее как Джек Воробей в мире жестоких и безжалостных пиратов.
Но Мария воспринимала все это с неподдельным страхом. Страхом с каждым годом возрастающей ответственности.
С детства она присутствовала на показательных казнях чаще, чем на уроках в младшей школе.
Каждый раз пугалась, закрывая уши, когда отец стрелял под ноги поставленным на колени засранцам и кидокам, объясняя ей простые преступные истины, кто прав, кто виноват и что за это полагается.
Выстрелы стали ее психологической травмой, которые в детстве мы не всегда замечаем, но очень легко и надолго приобретаем.
Терри учил ее быть такой же как он — беспощадной и неумолимо жестокой, хотя сам был пьяница и балагур поболе чем холоднокровный мафиози.
Он отчаянно внушал ей не бояться оружия. Хотел, чтобы его Мария пришла на его место, когда он уйдет на покой «Только ногами вперёд!» — приговаривал предупреждающе Терри.
Он готов был поручить ей второе лидерство ещё с 13 лет, но у Марии были очень трудные отношения с огнестрельным.
Но «спасибо» папаше она за это не говорила, старалась каждый день, хотя бы по три минуты держать холодный тяжёлый кусок металла в руках.
Ей было 16, когда мы познакомились.
Точнее, знали мы друг друга давно, ещё с 5 класса, когда она сюда и переехала.
Тогда этот городок ещё не знал, какая ебаная дичь здесь будет происходить ближайшие лет 10. «…»
Мария Симонс была милым прилежным ребенком, на сколько я знаю, даже переходные 14 ее не испортили.
За связи с парнями ее отец был спокоен. Если когда-то вообще успокаивался без помощи пузыря.
Учить давать отпор местным мальчишкам Марию не приходилось — когда ее сосед Спайки не подарил одолжил ей свой новенький мяч, чтобы сбить с дерева птичье гнездо — она метнула ему в окно булыжник.
В общем, стандартных загонов насчёт игр в принцесс или кукол исключительно в обществе девочек у нее не наблюдалось. Она не замыкалась в себе.
Слышал, она даже хорошо училась у себя в классе. Куча подруг, учителя не жаловались. Ладила со всеми.
— Пошел ты на хуй, Такер!
В беднягу за соседней партой полетел черный рюкзак с книгами.
— В следующий раз не дашь мне списать — я оторву твой маленький член ещё до того, как он у тебя встанет! — голос юной оторвы порой бил по ушам громче звонка на перемену, а угрозы, сказанные прямо в лицо — пугали сильнее новости о контрольной. — Если ты, конечно, уже знаешь, что это такое…
В общем-то, она ко всем находила подход. Или подъеб. По ситуации.
И ситуаций таких к шестнадцатилетию этой девчонки с каждым разом становилось все больше. Некоторые из них доходили до моих ушей.
Поставили на учёт в местном «отстойнике» для проблемных подростков.
Начали оставлять после уроков.
Ее мать стала бывать в школе чаще, чем дома.
Отец, в прочем, и дома-то появлялся крайне редко. И каждый раз, выслушивая упрёки жены о дурном влиянии, гордо трепал Марию по белокурой голове тяжёлой татуированной рукой, приговаривая что-то вроде «Так держать! Это моя малышка».
И девочка в ней в эти моменты с радостью «съедалась» агрессивным гопником-задирой с наставлений отца.
У них были странные семейные отношения, но… Нормальные. Впрочем, как у всех.
Только я не мог похвастаться таким весельем и сплоченностью в семье.
Я жил с мамой один с 3 лет. Отца у меня не было.
Тоже своего рода распространенная ситуация. Такие семьи в нашем городе уже считались традиционными.
Но одного присутствия отца в семье ведь не достаточно для того, чтобы она была полноценной. Он должен непосредственно быть внутри климата и даже задавать ему температуру.
И Терри был таким. Температура их семьи, полагаю, достигала порой 150 градусов ровно как и пули, которыми он налаживал этот самый общий климат внутри, шмаляя в воздух во время конфликтов.
Может, поэтому Мария и росла такой горячей, непосредственной и прямой.
Я знаю — пару раз столкнувшись на районе или переходя дорогу у супермаркета, она врезaлась в меня плечом с такой силой, что от удара я даже не всегда мог услышать традиционного послания на хуй в ответ на мое саркастично вежливое «доброе утро», «как поживаешь?» или «если ты за сигаретами — охранник о тебе предупрежден».
Интересно, с чего бы ей быть ко мне такой агрессивной?
В детстве, когда ей было лет 11, я помог им с друзьями построить шалаш на заднем дворе их дома. Мы жили в одном квартале друг от друга.
Ещё я иногда помогал ее матери с погрузкой продуктов в ее магазин.
Наблюдать мелкую Марию и их отношения с годовалой сестрёнкой Эмили — то ещё забавное зрелище.
Я бы хотел попытаться как-то ее усмирить, чтобы совсем из школы не выгнали. Закончила бы 9 класс и укатила бы в Чикаго со своим папашей. А потом, если сядет — это будет уже не моя проблема.
Не знаю, почему я решил, что сейчас — моя.
Я же ещё не коп…
Я всегда хотел младшую сестру. Наверное это что-то типа синдрома «замещения», нереализованного потенциала или как бы назвал это психолог?
Совсем недавно во время тайм аута на игре нашей команды с «Синими Дьяволами» из Уинстона Мария каким-то образом заполучила улетевшую с поля дыню.
На первой базе играл Брайан Фиджеральд, здоровяк, который обозвал ее общипанным цыплёнком из-за тонких ног, подглядев в раздевалке.
Я играл в защите и видел их с девчонками выходку в ответ на это.
— Эй, Фиджеральд!
Мария свесилась через забор и, дождавшись взгляда обидчика на себя, прошлась языком от края до кончика мяча, издевательски мстительно глядя на Брайана. И со всей дури хуйнула дыню' ему в лицо.
Я, конечно, поймал мяч, будучи на линии ее «огня». Бросок у нее совсем слабоват, не удивительно — сама-то небось с фунтов 100'' весила…
— Эй, какого хера! — ей, разумеется, не понравилось мое внезапное вмешательство.
Она, возможно, и моего имени-то не помнила в тот момент. Разозлилась, что я испортил ей месть.
Мяч вытирать я не стал.
— Знала бы ты, через сколько рук он прошел и что эти руки делали — ты бы с языком так не спешила.
— А ты-то поспешил — полкоманды уже наверное оттрахал! — обиженно крикнула она мне напоследок и, спрыгнув с сетки, удрала от тренеров за трибуны.
Что ж, да — некоторые в школе считали, что я гей. Надеюсь, хотя бы с математическим счётом у них все в порядке.
Если думаете, что такие как я встречаются с «королевами бала» и их не интересует ничего кроме колледжа и футбола — вы ошибаетесь. Это снова ярлык.
Нет, и с «королями» я не встречаюсь…
Может быть, я влюблен в самую непопулярную и страшненькую тихоню-зубрилу? Снова нет.
Лет с 15 ко мне начали лезть все девчонки из параллельного класса. Считали, что я довольно симпатичен. Мил.
Но, не замутив ни с одной из них, а затем и не перетрахав всю команду чирлирирш в 10-м (мать воспитала из меня что-то типа порядочного), я стал все чаще слышать подозревания себя в отношениях с моим лучшим другом Томом.
Кому-то это даже нравилось, и, полагаю, «Зайки Эшли» пустили этот слух, чтобы успокоить собственное чувство неотразимости. Что ж. Надеюсь, хотя бы эта мысль позволит им спать спокойно и оставить мне свободный выбор девчонки, которую я сам захочу.
Выбирал я их всего пару раз, под настроение. Чаще всего это действительно были «зубрилки», как их называли за спиной. Иногда и не за спиной, но зубы я этим недоёбкам выбивать не стал бы даже за это. Я неконфликтный человек.
И вообще, хочу сказать, что это все тоже ярлыки. Отличницы бывают очень горячими штучками в постели. Даже в 16 лет. И с ними даже бывает есть, о чем поговорить не впустую. Но… Скучные все равно. Не для меня.
Однажды у меня даже была одна из Красоток. Из нового состава «Заек Эшли». Но ее болтовня после — о шмотках, о кальянах, кино и пляжах Маями — меня, честно, так заебывали, что я больше не экспериментировал.
Да и особых предпочтений у меня не было. Я не стремился влюбляться в кого-то из них.
Томас тоже нормально относился к этим косым взглядам в нашу сторону.
Усмехался как ебаный очаровашка, думая, что этим ахмурит всех девок и состроит из себя крутого.
К нему липли в основном малолетки, которые с плакатами корейцев. Пищали, что он похож на одного из каких-то актеров или героев книг. Которые сейчас модны.
Томас Текьеро действительно выглядел как тот, кого девочки считают крашем (и на кого дрочат волосатые водители грузовиков в Бойс Тауне). Но, думаю, он совсем не старался им быть. И всячески избегал своих фанаток. Я его понимаю.
Уединялся, небось, с какой-нибудь анимешницей, возможно, даже любил ее, только мне не говорил.
Он был очень лиричным чуваком. Шарил во всей этой романтике, милоте и бабочках.
Я порой заебываюсь его слушать. Что-то мне подсказывает, он после секса такое же нудло напевает своей даме. Под любимую черную Гибсон'' где-нибудь под звёздами и красивой луной.
Мы дружили сколько себя помним. Нас даже до 12 лет, бывало, родители вместе спать укладывали, если мы гостили семьями друг у друга.
Наши мамы хорошо общались. Вместе переживали оба болезненных развода.
…Иногда, мне кажется, я чувствую вину. И неловкость за то, что наши мамы так топили за нашу дружбу, делая нас почти что братьями.
Поэтому Томас в 17 лет такой дединсайд и не дружит больше ни с кем, кроме меня. Хотя мог бы уже стать популярным, если бы не был таким скромником.
Том и Мария не особо ладили. Точнее, они даже не общались.
Когда я в очередной раз мельком рассказывал ему, что эта чуднaя мелочь из средней школы натворила, он сразу переводил тему. И вообще частенько был какой-то нестабильный, когда я о ком-либо говорил с ним, кроме родителей или учебы.
Но я всё равно люблю этого пиздливого долбоеба. Последние трусы ему отдам.
Талантливый. У него своя эстетика, и я верю, что ему в ней комфортно.
Но вернёмся к нашей оторве. Мария действительно после 14 стала самой настоящей местной хулиганкой. И ей для этого не нужно было оружие.
И однажды наспор с подружками она в одиночку перелезла к нам во двор и стащила магнитолу из тачки моего дяди, который у нас гостил. Да, да, вот отсюда все и началось…
Я в то время уже готовился к армии, хотел в будущем стать полицейским, военным или вроде того.
Я, конечно, не дал ей удрать.
— Куда-то собралась, Симонс?
Поразительно, но она не заметила, что я стоял за домом у гаража и вытирал руки от мазута — менял масло.
Ее худую спину в мешковатой сердце кофте я наблюдал не долго.
— Уайтекер, даже и не собиралась, — с облегчением опустив плечи, но в то же время с досадой от своей «поимки» закатив глаза, девушка медленно развернулась.
