«Рик Уайтекер. Этот парень меня не сдаст», — наверное, подумала она.
Но я так просто не отстал бы. Она все же ревностно моя проблема…
— Что под юбкой? — скрестив руки, я строго и с намеком кивнул на ее худые бледные ноги в белых высоких носках и черных Конверсах.
— А тебе-то что за интерес? — девчонка легко спрыгнула с ящика, придумывая на ходу, как же ей выкрутиться из всего этого. — Ты же гомик, — и с едкой хитрой улыбкой пошла в атаку словестно. Будто заигрывать начала.
Острее языка, чем у нее, я за все ее 4 года в моей школе ещё не слышал.
«Атака», конечно, была малолетская и смешная.
— Тоже веришь этим слухам? Надо же, — как и мой на нее ответ.
Хотя она, походу, сама не верила, но при этом пыталась убедить в этом меня.
— Вас с Томом вся школа шипперит, и кстати он, между прочим, свои чувства не отрицает. — пытаясь заболтать меня, она поставила руки на пояс, смотря прямо, будто от этого взгляда я сам захочу сбежать.
Но она не винила, не упрекала меня в якобы другой ориентации, а пыталась заставить признать это, как хотя бы что-то хорошее, что есть во мне, что могло бы ей понравиться.
— Верни магнитолу.
Прямые приказы ее оскорбляли и бесили. Тем более — от лица мужского пола.
Наверное, это все из-за отца. Он всю жизнь приказывал ей и теперь у нее внутренний протест против слова мужчины. Вымещает обиду.
Все из детства, как я и говорил.
Мария медленно наклонилась вперёд в мою сторону и шепотом и с расстановкой мстительно прошипела, посмотрев коварно исподлобья.
— От-со-си.
И все же она боялась меня. Влияние детства так просто не перебороть, маленькая Симонс.
Сделав убедительный вид, что собирается легко и безнаказанно уйти, Мария свободно развернулась к сетке.
Но пронзительно заискривший электричеством за ее спиной звук шокера в моей руке заставил ее оцепенеть и послушно остановиться в следующую же секунду.
— Мне ещё раз повторить? — я старался быть добрым до конца и не напугать ее теми же методами, что обычно применяет манипулятор отец.
Если бы дядя не возил с собой эту штуку ввиду опасной профессии — не знаю, как бы ещё я остановил ее. Что в таких случаях копы делают с девчонками? Не силу же применяют?
Не говоря ни слова, но со стойко скрываемым страхом и хорошо заметным упрямством в лице, она достала из-под резинки юбки магнитолу. И помедлила, отчаянно и гневно не желая признавать поражение и слабость передо мной. Перед парнем. Когда как искренне считала, что мы с ней можем быть равны.
И если бы не эта штука у меня в руках — уверен, Мария бы без страха и смущения подралась со мной.
— Давай. Иначе в следующий раз я тебе руки заломаю, и не посмотрю, что ты девчонка. — начал строить из себя взрослого и серьезного нравоучителя я, гордый, как петух, от того, что таки заставил маленькую бандитку отказаться от очередной пакости и изменить ход своих действий в пользу добра.
Я бы так не хохлился, если бы застал ее во время кражи и просто спугнул, а потом бы она залезла в другой двор и украла бы что-то поценнее.
Сдавшись, Мария злостно метнула магнитолу в меня на уровне лица — я поймал — и быстро и молча перемахнула через сетку на перекресток улицы, где неподалеку раскинулось старое поле с голыми редкими сухими подсолнухами.
Там вдали виднелась заброшенная серая бетонная двухэтажка, бывший склад пшена. Здание, где можно покурить, побухать, зашухериться, даже на пару ночей, если проблемы с предками.
И, не сразу отведя взгляд и немного понаблюдав за горизонтом сквозь железную сетку, я понял, что направляется Мария, судя по всему, именно туда. Одна.
И с этой мыслью, я уже не помню, как — я заснул у себя в кровати, смотря слипающимися глазами на горящую маленькую точку на первом этаже этого холодного и мрачного здания.
_________________
' — дыней называют мяч в регби
" — 45 кг
''' — американская модель электрогитары
«Мария Симонс»
Pov: автор
Это снова я. Хотела сказать, что, пожалуй, эта книга ответит и ещё на один важный вопрос. По другой, извечной и очень волнующей нас всех теме.
Задавались ли вы когда-нибудь вопросом: почему в девчонок, которые хотят отношений, никто не влюбляется? Потому что они хотят отношений.
То же самое и с фриками в телеке, которые хотели денег. И получали их, любым дурацким способом.
Теперь у них было бабло, телки и тачки. И они голосили об этом повсюду, выставляя все напускное богатство на показ.
Богатые же люди, по-настоящему, никогда не хотели быть богатыми. А просто реализовывали себя и свой потенциал там, где им это нравилось, не обращая внимания на ярлыки.
Сравниваю ли я любовь с богатством?
Черт, да. Если с вами это случилось по-настоящему — вы действительно счастливый человек.
Но, увы, богатство достается не сразу, а очень долгим, трудоемким и порой болезненным путем, сквозь взлеты и падения.
Героиня нашей истории ещё этого не знает и с первых строк — очень глубоко ошибается. Но, что ж. Слово ей.
Pov: Мария
Нахуй вообще начинать свою книгу с собственных высказываний? Эгоистично, не считайте?
Вобщем, здорова, бродяги. Я Мария. Мария Симонс.
И я здесь для того, чтобы сказать: слова выше — ванильная пафосная херня.
Я так не считаю. Любви не существует.
Почему я в нее не верю? Что ж, можете считать, что со мной что-то не так, потому что вы, скорее всего, верите. А если нет, то вы все равно по адресу.
Во-первых, это лирика любовных фильмов и сопливых книг, которые создают такие же сопливые авторы для тех, кто хочет жить с чувством веры в прекрасное, чудесное и волшебное. Как вера в бога. Она даёт людям надежду, безопасность, уверенность, покой. Я их не осуждаю.
Но в реальной, сука, жизни такого просто не существует.
Во-вторых, те отношения, что я видела за свои 16 лет — это полный бред.
Женщины заводят мужчин, чтобы выйти замуж за стабильность и надёжную машину, а потом родить ребенка или двух. Для верности. Чтобы стакан в старости было кому принести или как там обычно говорят взрослые.
Девчонки заводят парней, чтобы быть в статусе, востребованными, популярными, под защитой и, возможно, трахаться. Да.
Гормоны ведь у нас, бестолковых животных, никто не отменял, будь они не ладны. Творят иногда с человеком ебические вещи…
Маленькие же девочки всех этих глупостей лишены — они не боятся отбирать у мальчишек игрушки, обмазывать их куртки собачьим говном и плакать, когда те засранцы толкают их в грязь с пластмассовой горки. Вот такие отношения лишены ярлыков и глупого смысла самих «отношений».
По крайней мере, гетеро. Геи и лесбиянки, наверное, чуточку умнее примитивных пар, которые заточены под общество.
Готова поспорить — половина гетеросексуалов латентны. Но опять же — боятся внешнего неодобрения.
Если бы все были умнее, как я, мир давно бы жил без предрассудков и запретов. Возможно, даже наступил бы хаос. Но в этом нет ничего такого. Хаос это свобода. Нега.
Ветер в волосах.
А какая-либо цель — это уже плен иллюзий и ожиданий.
У меня, конечно, дико паршивый характер и я делаю все на «похуй» и на «отьебись», но не хочу рассказывать так историю, которая перевернула всю мою жизнь, так что… Я буду паинькой и затрону все ее детали. Того, как все начиналось с моей стороны повествования.
Итак. Кто же я такая?
Наверное, мой типаж многие бы назвали «Харли Квинн». Но я не настолько сексуализированная и глупая, и мне не нужен какой-то зеленоволосый псих, чтобы стать королевой.
Достаточно того, что я держу свой район за яйца и при чем неплохо засчёт этого утверждаюсь. Несмотря на мой пол и внешнюю физическую слабость.
Почему?
А вы спросите любого антагониста в кино, за каким хером ему, к примеру, захватывать мир и кошмарить всех слабых на своем пути? Может, его насиловали в детстве или он доедал за старшими братьями овсянные хлопья с тухлым молоком, может, у него был самый говенный телефон в школе или его травили за то, что он любил выращивать кактусы на окне.
Этот вопрос задают те, кто на стороне «главных героев». Вы нас априори тупо никогда не поймете. Поэтому просто… Отъебитесь от таких, как мы, ясно? Вам ли не похуй, как мы формировались?
Я все-таки пытаюсь понять, почему себя так веду. Не показываю этого, но пытаюсь… Возможно, мы поймем это вместе.
Маты у меня, как вы уже заметили, действительно, преобладают над простой человеческой речью. Но я слышу эти же слова со всех сторон своего окружения. Такой уж воспитали.
Мой отец вообще-то не закончил 8 класс, так что словарный запас у него не такой огромный, как его стальные яйца и коллекция оружия у нас дома.
Кстати, в детстве, будучи совсем мелким головастиком, я даже частенько спала в ящике комода в вещах, потому что в кроватке лежали пушки и коробки с патронами на случае обыска. Копами или братками.
В ящике комода, блять.
Но это воспитало во мне выносливость и не позволило стать мягкотелой соплячкой, как все эти нежные создания на каблуках, королевы выпускного бала.
Девчонки вообще отдельный сорт человечества. Будто… Не знаю, ошибочный, бракованный, что ли. Я, конечно, тоже с вагиной родилась, но… Вы понимаете, о ком я.
Они всего боятся, всегда пищат, манерничают. Ограниченные какие-то.
И все в этом мире будто одержимы одной единственной целью — переспать с как можно большим количеством людей.
Девчонки делают все, что делают — чтобы понравиться кому-либо. Капитану футбольной команды, красавчику хоккеисту, учителю за пятерку по химии, своей амбициозной матери или… Друзьям. Чтобы вписаться в их общество.
Не доверяю тем, кто вписывается.
Конечно, не все такие, особенно в младшей школе. В моем классе ещё остались нормальные кайфовые типы, но их почему-то все называют застрявшими в детстве. Они увлекаются, чем хотят, носят, что хотят. Говорят то, что думают, не боясь кого-то обидеть.
Мне нравится. Не озабоченные, прямые, лёгкие. Не строят из себя ничего. И на все забивают.
А вообще, «похуй» — это мое второе имя. Я стараюсь принимать избегание, как таблетку от бесящей меня реальности. Каждый день — праздник, живём один раз.
Не понимаю, почему я зациклилась на этой части истории. Просто, чтобы вы понимали, я порой ненавижу атмосферу, в которой живу.
Итак, первый тип — целеустремленные, амбициозные, но шаблонные люди — обычно становятся экономистами, менеджерами или пиарщиками брендов, покупают крупные компании и потом работают на отца. Или не работают и тогда он их пиздит.
Не сам, конечно. С помощью второго типа.
Люди этого «сорта» чаще всего, после школы, универа и неудачных попыток найти нормальную работу скатываются до алкашей и торчков и примыкают к плохим компаниям, вроде нашей.
А потом что? Гребут деньги с помощью уверенности, пафоса и оружия, угрожая другим. И вот так восстанавливается справедливость.
Ярлыки? Возможно. Но, я повторюсь, мы с вами живем в примитивном мире. Здесь все измеряется шаблонами и каждый исход — предсказуем.
Я верю, что отец готовит меня именно к такому будущему. Он желает мне лучшего… Жестоко, грубо, порой я его ненавижу, но…
Возможно, я просто слабая ни на что не годная дрянь, которая трясется и ревёт от криков и выстрелов.
И иногда… Я просто не могу выйти из этого состояния. Вплоть до нескольких часов.
Это большая, огромная блядская часть моей жизни с 14 лет.
Думали, у антагонистов не бывает такой примитивной слабости? Да и кто вообще назвал меня антагонистом, на чьей вы стороне?
Уверена, многие подростки знают, что это такое. Навязчивые мысли, холод в ногах и руках, тебя сжимает до такой степени, что ты теряешь все силы, что хранились в твоём организме на день.
Слезы душат до тяжести в груди и отека горла, ты сжимаешь пальцы, впиваясь ногтями в ладони, мнешь на себе одежду, сворачиваешься в постели, как тощий вшивый котенок в сыром подвале, полностью теряешь контроль. Ты не можешь сделать ничего.
Все вопросы в твоей голове резко приходят к отрицательному, негативному ответу, все исходы — неудача, провал, позор, жалкость. Ты в ярости на себя за то, что ты такое безвольное, беспомощное дерьмо и ничего не делаешь в своей жизни.
И тебе хочется орать, просто орать о помощи, убеждаяя себя в том, что ты живой, но сейчас час ночи — все спят и ты не можешь допустить, чтобы кто-то об этом узнал: мама посадит в психушку, а отец в очередной раз упрекнет тебя в слабости и ничтожности в новой вспышке гнева.
О, да. Панические атаки.
Но это все же своеобразный выход эмоций, пожалуй, та самая психо-эмоциональная разрядка, пик, каких у меня больше ни в какой сфере жизни не бывает. У меня нет друзей, пары, собаки, ребенка, работы, заклятого врага, чтобы давать выход всему спектру эмоций, которыми человек наделён. Хотя вообще, мне кажется, они уже перестали во мне вырабатываться за ненадобностью. И атаки порой проходят легче и быстрее.
Когда во мне накапливается что-то хорошее, я планирую пойти на вечеринку со своими, послушать музыку или накраситься, в какой-то момент понимая, что у меня не такая уж и плохая жизнь — наступают они. Приходит этот монстр, который будто бы выжирает из меня эти частички нормального и позитивного. И каждый раз я позволяю ему слегка переборщить…
И тогда берусь за лезвие. Нет, вскрываться я не собираюсь, я не больная, и боюсь смерти, но, нанося себе эти крошечные порезы, я чувствую хотя бы что-то сильнее внутренней боли. Не в силах успокоить ее и сделать слабее — вызываю физическую, делая её сильнее той властью своего контроля.
Шрамы прячу повязками и напульсниками — мама привыкла к странным аксессуарам в образах молодежи и не просит никогда меня это снимать.
Я уже будто срослась с повязкой. Будто это съёмная кожа, под которой есть доступ к возвращению контроля над моим внутренним состоянием. Пульт управления.
Иногда мне хватает просто сжимать предплечье другой рукой, если панические застают меня на улице или в школе. Убеждаюсь, что в любой момент я могу сделать себе больнее и все прекратить, и иду себе дальше.
Интереса к наркоте у меня нет — на нее нужны деньги, плюс не такой сильный родительский контроль. Эйфория — это слишком для меня, это ведь тоже неконтролируемая потеря власти над собой и ситуацией. А мне в любой момент надо собраться, если на 1 этаже хлопнет дверь и по полу загремят тяжёлые ботинки отца. Мне обязательно нужно примерно откликнуться на чуть агрессивную громкую фразу «Ну, где мои девочки? Папка дома, я привез вам подарки!»
С алкоголем та же история — вырубает из реальности на раз. Я к нему, кажется, дохуя чувствительна, может, потому что я ни черта не ем.
Но однажды я напилась на какой-то тусе, благо, среди знакомых девчонок, и в один момент просто ебнулась в проход из-за стола, как при обмороке.
Это наверное, первый и последний раз, когда я хорошо высыпалась.
Ну а курение это лишь серый градиент перехода из того мира в этот.
Возвращение после истязания этим монстром на путь жизни, в поток окружения.
Я могу видеть дым, окутывающий мою комнату, разводы, вуаль, испарение. А сквозь его завораживающую гипнотическую и успокаивающую меня пелену — начинаю снова различать и замечать предметы: книги на столе — надо сделать домашку, телефон — кажется, мигает сообщениями, одежда на полу — я, вроде как, собиралась куда-то пойти…
