В одних новостях повстанцев называли партизанами, в других – террористами и агентами врага. Ничего необычного, и совсем ничего опасного. Эти беспорядки у них длились уже больше двадцати лет, и никто не мог окончательно взять верх.
Ещё я нашёл обзорную статью, где описывалось, с чего там всё началось. Заселялся Ястреб с Земли, из страны под названием Бразилия, и все переселенцы были крестьянами. Привычным делом они и занялись, кроме тех, что обслуживали порт. Для ремонта космических кораблей нужен был металл, и потихоньку, лет за пятьдесят, в городах и посёлках вокруг порта появились шахты, заводы и технические университеты, поначалу с инопланетными преподавателями. Крестьяне поставляли туда продовольствие в обмен на технику, сделанную на заводах, и товары с других планет.
Но крестьян не устраивало соотношение цен, и они прекратили поставки еды. Считалось, что импортировать еду с других планет невыгодно, гораздо дешевле производить её на месте, но на так называемых рабских планетах зерно, хлопок, кофе и всё остальное достаётся почти бесплатно, и на Ястреб потянулись баржи с продовольствием с Латифундии. Ястреб расплачивался продукцией своих заводов. Крестьяне остались не у дел.
Планета разделилась на два государства, которые между собой даже почти не торговали. Но и серьёзных войн очень долго не было – промышленное Рио могло себе позволить более-менее современную армию, а аграрная Амазонка имела только луки, копья и дубины, с этим не очень-то повоюешь против автоматов.
Но потом война всё же началась, если кто-то хочет воевать, он всегда найдёт способ. Боевики из Амазонки просачивались сквозь плохо охраняемую границу, и когда их стало много, приступили к террору. Полиция Рио упустила момент, когда с ними легко можно было справиться, и вот уже больше двадцати лет продолжаются стычки, гибнут люди, и конца-края этому не видно. Амазонка, отброшенная в каменный век, никогда с этим не смирится, а Рио не проявляет желания делать шаги навстречу.
В статье ни разу не упоминалась религия, я не мог понять, откуда Саня взял, что в тамошних беспорядках замешаны католики? Поискал в Сети ещё, и наткнулся на статью, где всё описывалось немного по-другому. И в Рио, и в Амазонке католиками были все поголовно, но в какой-то момент амазонские священники решили, что в Рио царит грех, и именно поэтому религиозные фанатики затеяли блокаду, а вовсе не из-за несправедливых цен. Но все расчёты спутала Латифундия, начавшая поставки продовольствия, вовсе не такого дешёвого, как считал автор первой статьи. И сейчас Амазонка вела войну не за то, чтобы выбраться из каменного века, а за то, чтобы в каменный век погрузилось Рио.
Можно было поискать ещё, но тут вернулись Зоя и падре, исповедь, наконец-то, закончилась. Это какой же длинный список грехов у неё был, что понадобилось столько времени, чтобы их перечислить? Или исповедь – это не только перечисление своих грехов? Священник выглядел измученным, я решил этим воспользоваться и кое-что у него выяснить.
- Падре Игнатий, а вы иезуит? – спросил я.
- Нет. Я вообще не монах. А почему ты решил, что я один из них?
- Так ведь вы – Игнатий. У православных священники сами выбирают себе имена, я подумал, что и у католиков так же. А раз вы взяли имя Игнатий, то, наверно, в честь кого-то, а не просто так.
- Решили, что в честь Игнатия Лойолы? – понимающе улыбнулся падре. – Нет. Это имя дали мне родители. Я не стал его менять. Но должен сказать, что нет ничего зазорного в том, чтобы быть иезуитом, они – достойные католики и, как правило, очень учёные люди.
- Тут ерунда написана, - неожиданно заявила Зоя. - В обеих статьях.
Надо же, она сама прочла статьи о положении дел на Ястребе и решила о них высказаться. А я ещё думал, как бы её упросить это сделать.
- Какая ещё продовольственная блокада? – продолжила она. – В Рио есть свои пастухи и фермеры, и зерна, мяса и овощей с фруктами у нас сколько угодно. Климат такой, что в год по три урожая снимаем. С других планет возят только то, что в Рио не растёт, так оно и в Амазонке не растёт. А эти просочившиеся через границу диверсанты – вообще глупость несусветная! Дарт, ты поверил, что какой-то крестьянин в набедренной повязке, перебравшийся через границу, сможет что-то взорвать в городе, а потом спрятаться? Чушь!
- Кто же тогда эти повстанцы? – удивился я.
- Городское дно. Заводские работяги как-то ещё живут. А бедняги, которых выставили за ворота, им-то что делать? Кто-то из них становится бандитами, кто-то – террористами.
- А что насчёт христиан?
- На Ястребе все были католиками, и в Рио, и в Амазонке. Планета заселялась из Бразилии, это католическая страна на Земле. Сейчас в Рио есть немного атеистов, может, один на сотню, а так все католиками и остались. Нет у нас никаких религиозных распрей, и никогда не было.
- Вот и отлично, дочь моя, - прервал её падре. – А сейчас вам обоим самое время идти спать. Поспите перед стартом хоть немного. Вам нужна пижама, или ночная рубашка?
- Нет, - хором ответили мы.
- Тогда спокойной ночи! И не забудь, дочь моя, что ты должна рассказать Дарту всю правду.
- Что она мне наврала? – настороженно поинтересовался я.
- Она не лгала тебе. Просто сказала не всё. Сейчас скажет. Ничего страшного, хотя думаю, Дарт, тебе будет неприятно это услышать.
Падре отвёл нас в одну из спален, где стояла огромная кровать. Огромная, но одна. А рядом с ней – мой чемодан и плотно набитая спортивная сумка, наверняка с вещами Зои. Я спросил у падре, нельзя ли мне переночевать в другой спальне, чтобы лучше выспаться, но он ответил категорическим отказом.
- Нет, юноша, у капитана не должно мелькнуть даже тени подозрения в том, что вы не настоящие супруги. В ваших интересах было бы разумно, помимо совместного сна, сделать ещё и то, что положено делать супругам и не положено делать католическим священникам, а именно консумацию. Знаете, что это такое?
- Нет, - признался я.
- Первый секс супругов после свадьбы, - высказалась Зоя.
- Вообще-то, под этим термином подразумевается лишение новобрачной девственности, но мы живём во времена катастрофического падения нравов, и данная конкретная новобрачная совершенно не сочетается с понятием «девственность», да простит меня Господь за упоминание столь нескромных подробностей. Да и в любом случае, поскольку пред Господом вы всё же не супруги, я не вправе требовать от вас консумации брака. Всё целиком и полностью на ваше усмотрение.
Падре удалился, а я отправился в душ. Позвал с собой и Зою. Нечего стесняться, раз мы всё равно будем в одном экипаже, да ещё и изображая супругов. Поначалу она отказывалась, но я напомнил, что времени на сон у нас мало, а помыться сразу вдвоём быстрее, чем по очереди, и она неохотно поплелась следом. Я уже обсыхал под феном, а она всё ещё протирала лицо кусочком ваты, смоченным какой-то гадостью из флакончика, который принесла с собой.
- Хреновая у тебя косметика, - высказался я, глянув на её отражение в зеркале. – Без неё ты выглядишь на десять лет моложе.
- На двадцать, - грустно поправила она. – Но так надо.
- Не понял. Я смотрел твой паспорт. Тебе сорок два.
- Дарт, сорок два было бы моей покойной маме, если бы не осталось навеки тридцать пять. Это её паспорт и навигаторская лицензия. Падре Игнатий потребовал, чтобы я тебе об этом сказала. Вот я и сказала.
- И это всё? – я почему-то был уверен, что мне предстоит узнать ещё немало неприятного.
- Нет. Не смотри мне в глаза, пожалуйста, а то мне будет тяжело признаваться.
- В чём признаваться? Что ты ещё натворила, и при чём тут я?
- Я много чего натворила, но это другое. Понимаешь, я не интересуюсь мужчинами. Вообще.
- Фригидная, что ли? В смысле, холодная женщина?
- Горячая. Но только с женщинами, - она опустила глаза. – С мужчинами – да, холодная. Ты – мой партнёр, и должен это знать.
- А может, я должен был знать это раньше? – я начинал злиться всерьёз.
- Да. Извини, пожалуйста.
- Ладно, будем считать, что извинил. Вернёмся к вопросу, почему ты выбрала для этой авантюры именно меня. Ты сказала, что я единственный, чьи ласки ты способна вытерпеть.
- Да, так и есть. Ты немного похож на женщину.
- Но ты говорила, что у тебя шестилетняя дочь. Как-то не вяжется с однополой любовью.
Вместо ответа Зоя напомнила, что перед стартом нужно как следует выспаться, и выставила меня из ванной. Я залез в кровать, настолько огромную, что на ней мог бы с комфортом разместиться весь экипаж «Шакти», и ещё осталось бы достаточно места для падре Игнатия. Лёг с самого края, чтобы наверняка не прикасаться к лесбиянке, даже случайно. Не люблю я эту публику. А теперь, после того, как она заявила, что я похож на бабу, вообще ненавижу.
Из ванны она вышла обнажённая, одежду и обувь несла в руках. Неудивительно, космонавты даже на больших лайнерах не таскают с собой лишнего, а пижама или ночная рубашка – это именно лишнее, ведь температура на борту всегда высокая, в космосе корабль не греют, а охлаждают.
Зоя тоже легла у самого края широкой кровати, только у другого. Наверно, она относилась к мужчинам так же, как я к лесбиянкам. Я попытался уснуть, но не мог. Может, из-за неё, а может, потому, что нервничал, ведь утром я уйду в свой первый рейс, а это вам не фунт изюму, как говорится. Конечно, обучаясь на курсах, я проделал положенные три учебных вылета, но учебные – совсем не то, с настоящими никакого сравнения. То была тренировка под плотным присмотром опытных космонавтов, а теперь всё будет всерьёз.
- Дарт, ты не спишь? – вполголоса спросила Зоя примерно через полчаса.
- Не сплю. Предлагаешь совокупиться? Отличное снотворное, - настроение было хуже некуда, и я не отказал себе в небольшом хамстве.
- Падре наложил на меня епитимью, никогда тебе не отказывать в этом деле, - Зоя аж содрогнулась от отвращения. – Хоть мы по-настоящему и не супруги.
Сейчас я совсем не нуждался в сексе, тем более с лесбиянкой, считающей меня похожим на бабу, да ещё и по команде не то католического Бога, не то католического же священника.
- Учту на будущее, - буркнул я. – А сейчас объясни, откуда взялась шестилетняя дочь у двадцатилетней лесбиянки. Обычно вы обзаводитесь потомством лет в тридцать, а то и позже. По крайней мере, на Атлантиде так. Или ты из тех, кого называют двустволками? Которые и с бабами, и с мужиками, кто попадётся?
- А давай ты будешь разговаривать со мной вежливо? То, что мне нравятся девушки, не даёт тебе права грубить.
Почему-то каждой своей репликой она злила меня всё больше и больше.
- Знаешь, Зоя, ты мне совершенно не нравишься, - заявил я. – И у меня есть огромное желание сделать тебе гадость. Я так понял, этот Великий Бык помешан на христианстве, потому и потребовал гарантий, что мы супруги.
- Да, он такой, - сдавлено прошептала она, понимая, что я скажу дальше, и не ошиблась.
- А если я прямо сейчас заявлю ему, что мы не состоим в законном браке, а ты плюс ко всему ещё и лесбиянка, он тебя однозначно не наймёт.
- Тебя – тоже.
- Может, и так. Тут уж что ему важнее – Иисус Христос или плата за стоянку. Если деньги – я мигом найду в порту девку, которая полетит на Ястреб коком и при этом не лесбиянка. Ну, а если религия – что ж, я вернусь в свой любимый бар, где безвылазно торчу уже три месяца. Буду торчать и дальше, неприятно, но мелочь, уж переживу как-нибудь. А ты сможешь подождать следующий мелкий грузовичок с неукомплектованным экипажем, а?
- Мне не нужно его ждать. Мне подойдёт и лайнер. У меня есть опыт работы, не то что у тебя, - по голосу я чувствовал, что Зоя врёт.
- На лайнере ты бы давно улетела одна. Но не с фальшивыми документами. В транспортных компаниях серьёзная служба безопасности. Ведь ничего сложного – просто сверить отпечатки пальцев, и все дела. Короче, или ты подробно отвечаешь на все мои вопросы, или я сначала обо всём рассказываю капитану, а потом – полиции. Она, я думаю, очень этим заинтересуется. Может, тебя даже депортируют на Ястреб, ты же туда и рвёшься, верно? А может, посадят в тюрягу годика на два-три, и только потом депортируют.
И папа, и старший брат Саня мне не раз говорили, что женщины частенько добиваются своего слезами. Бьют, так сказать, на нашу жалость, и почти всегда успешно. Мама, слыша такие разговоры, возмущённо фыркала, иногда краснела, но никогда не вмешивалась. Предупреждён – значит, вооружён, и я, наивный, считал, что на меня женские слёзы не подействуют. Как же я ошибался! Зоя тихонько всхлипывала, а я, как дурак, гладил её по волосам и пытался успокоить.
- Не реви, - умолял я эту мерзкую лесбиянку. – Скажи мне то, что я хочу знать, и обойдёмся без полиции, и даже величайшего из всех Быков тоже оставим в неведении.
- Но какое тебе дело до моей дочери? – выкрикнула она, не прекращая реветь.
- Ты меня во что-то втравила, и я должен знать, во что именно и чем оно мне грозит. Да, мне нужна работа, но не любой ценой. Пока что у меня в голове картинка не складывается, а я такого не люблю. Очень не люблю.
Её слёзы мгновенно просохли, ещё сильнее убедив меня, что они действительно были фальшивыми, как её навигаторская лицензия. Женщины так быстро не успокаиваются! Пару лет назад Саня с семьёй ехал на машине к нам в гости, и тут на трассу рухнула грузовая летающая тарелка, раздавив с десяток автомобилей. Мама, услышав об этом по новостям, попыталась связаться с ним или с Катей, его женой, но никто из них на вызовы не отвечал. Мама тогда не могла успокоиться ещё минут двадцать после того, как Саня до нас дозвонился и сообщил, что с ними всё в порядке, но из-за аварии огромная пробка, они застряли намертво, а тут ещё и связь непонятно почему барахлит.
- Ладно, я тебе всё о себе расскажу, - пообещала Зоя, вытирая кулаком слёзы. – Падре Игнатий тоже хотел, чтобы я тебе это рассказала, но не настаивал. Моя мама, тоже Зоя, родилась в трущобах Рио. Она закончила католическую школу, а что делать дальше, не знала.
- Идея пойти поработать ей, конечно же, и в голову не пришла, - предположил я.
Мне не хотелось слушать рассказ о её матери, тем более, с чужих слов. Но всё же я решил: пусть себе болтает, рано или поздно дойдёт и до дела.
- Она уже тогда носила под сердцем ребёнка. Ни на один завод беременных работниц не брали.
- И как же она зарабатывала на жизнь?
- Перед ней был выбор – торговать наркотиками или собой. И она…
- Пошла на панель, надо полагать.
- Да. Это лучше, чем наркотики!
- Никогда не слышал о беременных проститутках, в смысле, работающих во время беременности. Это каким же клиентам такое интересно? Разве что каким-нибудь совсем уж ненормальным чудакам на букву «м», - съязвил я.
- Она сначала родила, а потом…
- От этого она перестала быть беременной, но всё равно пошла работать на панель, а не на завод.
- Ей нужен был свободный график, чтобы заниматься малолетней дочерью. На заводе это нереально. Да и платят там сущие гроши, хватает только на то, чтобы с голоду не помереть да срамные места так-сяк прикрыть каким-нибудь тряпьём. На нормальную жизнь уж точно не хватит.
- Понятно. Как всегда, всё упирается в деньги. Но я вот чего не пойму. Тебе слегка за двадцать, ей – сорок два по паспорту. Любой навигатор легко посчитает возраст, в котором она тебя родила. И удивится, что в таком возрасте она только-только закончила начальную католическую школу.
Ещё я нашёл обзорную статью, где описывалось, с чего там всё началось. Заселялся Ястреб с Земли, из страны под названием Бразилия, и все переселенцы были крестьянами. Привычным делом они и занялись, кроме тех, что обслуживали порт. Для ремонта космических кораблей нужен был металл, и потихоньку, лет за пятьдесят, в городах и посёлках вокруг порта появились шахты, заводы и технические университеты, поначалу с инопланетными преподавателями. Крестьяне поставляли туда продовольствие в обмен на технику, сделанную на заводах, и товары с других планет.
Но крестьян не устраивало соотношение цен, и они прекратили поставки еды. Считалось, что импортировать еду с других планет невыгодно, гораздо дешевле производить её на месте, но на так называемых рабских планетах зерно, хлопок, кофе и всё остальное достаётся почти бесплатно, и на Ястреб потянулись баржи с продовольствием с Латифундии. Ястреб расплачивался продукцией своих заводов. Крестьяне остались не у дел.
Планета разделилась на два государства, которые между собой даже почти не торговали. Но и серьёзных войн очень долго не было – промышленное Рио могло себе позволить более-менее современную армию, а аграрная Амазонка имела только луки, копья и дубины, с этим не очень-то повоюешь против автоматов.
Но потом война всё же началась, если кто-то хочет воевать, он всегда найдёт способ. Боевики из Амазонки просачивались сквозь плохо охраняемую границу, и когда их стало много, приступили к террору. Полиция Рио упустила момент, когда с ними легко можно было справиться, и вот уже больше двадцати лет продолжаются стычки, гибнут люди, и конца-края этому не видно. Амазонка, отброшенная в каменный век, никогда с этим не смирится, а Рио не проявляет желания делать шаги навстречу.
В статье ни разу не упоминалась религия, я не мог понять, откуда Саня взял, что в тамошних беспорядках замешаны католики? Поискал в Сети ещё, и наткнулся на статью, где всё описывалось немного по-другому. И в Рио, и в Амазонке католиками были все поголовно, но в какой-то момент амазонские священники решили, что в Рио царит грех, и именно поэтому религиозные фанатики затеяли блокаду, а вовсе не из-за несправедливых цен. Но все расчёты спутала Латифундия, начавшая поставки продовольствия, вовсе не такого дешёвого, как считал автор первой статьи. И сейчас Амазонка вела войну не за то, чтобы выбраться из каменного века, а за то, чтобы в каменный век погрузилось Рио.
Можно было поискать ещё, но тут вернулись Зоя и падре, исповедь, наконец-то, закончилась. Это какой же длинный список грехов у неё был, что понадобилось столько времени, чтобы их перечислить? Или исповедь – это не только перечисление своих грехов? Священник выглядел измученным, я решил этим воспользоваться и кое-что у него выяснить.
- Падре Игнатий, а вы иезуит? – спросил я.
- Нет. Я вообще не монах. А почему ты решил, что я один из них?
- Так ведь вы – Игнатий. У православных священники сами выбирают себе имена, я подумал, что и у католиков так же. А раз вы взяли имя Игнатий, то, наверно, в честь кого-то, а не просто так.
- Решили, что в честь Игнатия Лойолы? – понимающе улыбнулся падре. – Нет. Это имя дали мне родители. Я не стал его менять. Но должен сказать, что нет ничего зазорного в том, чтобы быть иезуитом, они – достойные католики и, как правило, очень учёные люди.
- Тут ерунда написана, - неожиданно заявила Зоя. - В обеих статьях.
Надо же, она сама прочла статьи о положении дел на Ястребе и решила о них высказаться. А я ещё думал, как бы её упросить это сделать.
- Какая ещё продовольственная блокада? – продолжила она. – В Рио есть свои пастухи и фермеры, и зерна, мяса и овощей с фруктами у нас сколько угодно. Климат такой, что в год по три урожая снимаем. С других планет возят только то, что в Рио не растёт, так оно и в Амазонке не растёт. А эти просочившиеся через границу диверсанты – вообще глупость несусветная! Дарт, ты поверил, что какой-то крестьянин в набедренной повязке, перебравшийся через границу, сможет что-то взорвать в городе, а потом спрятаться? Чушь!
- Кто же тогда эти повстанцы? – удивился я.
- Городское дно. Заводские работяги как-то ещё живут. А бедняги, которых выставили за ворота, им-то что делать? Кто-то из них становится бандитами, кто-то – террористами.
- А что насчёт христиан?
- На Ястребе все были католиками, и в Рио, и в Амазонке. Планета заселялась из Бразилии, это католическая страна на Земле. Сейчас в Рио есть немного атеистов, может, один на сотню, а так все католиками и остались. Нет у нас никаких религиозных распрей, и никогда не было.
- Вот и отлично, дочь моя, - прервал её падре. – А сейчас вам обоим самое время идти спать. Поспите перед стартом хоть немного. Вам нужна пижама, или ночная рубашка?
- Нет, - хором ответили мы.
- Тогда спокойной ночи! И не забудь, дочь моя, что ты должна рассказать Дарту всю правду.
- Что она мне наврала? – настороженно поинтересовался я.
- Она не лгала тебе. Просто сказала не всё. Сейчас скажет. Ничего страшного, хотя думаю, Дарт, тебе будет неприятно это услышать.
Глава 6
Падре отвёл нас в одну из спален, где стояла огромная кровать. Огромная, но одна. А рядом с ней – мой чемодан и плотно набитая спортивная сумка, наверняка с вещами Зои. Я спросил у падре, нельзя ли мне переночевать в другой спальне, чтобы лучше выспаться, но он ответил категорическим отказом.
- Нет, юноша, у капитана не должно мелькнуть даже тени подозрения в том, что вы не настоящие супруги. В ваших интересах было бы разумно, помимо совместного сна, сделать ещё и то, что положено делать супругам и не положено делать католическим священникам, а именно консумацию. Знаете, что это такое?
- Нет, - признался я.
- Первый секс супругов после свадьбы, - высказалась Зоя.
- Вообще-то, под этим термином подразумевается лишение новобрачной девственности, но мы живём во времена катастрофического падения нравов, и данная конкретная новобрачная совершенно не сочетается с понятием «девственность», да простит меня Господь за упоминание столь нескромных подробностей. Да и в любом случае, поскольку пред Господом вы всё же не супруги, я не вправе требовать от вас консумации брака. Всё целиком и полностью на ваше усмотрение.
Падре удалился, а я отправился в душ. Позвал с собой и Зою. Нечего стесняться, раз мы всё равно будем в одном экипаже, да ещё и изображая супругов. Поначалу она отказывалась, но я напомнил, что времени на сон у нас мало, а помыться сразу вдвоём быстрее, чем по очереди, и она неохотно поплелась следом. Я уже обсыхал под феном, а она всё ещё протирала лицо кусочком ваты, смоченным какой-то гадостью из флакончика, который принесла с собой.
- Хреновая у тебя косметика, - высказался я, глянув на её отражение в зеркале. – Без неё ты выглядишь на десять лет моложе.
- На двадцать, - грустно поправила она. – Но так надо.
- Не понял. Я смотрел твой паспорт. Тебе сорок два.
- Дарт, сорок два было бы моей покойной маме, если бы не осталось навеки тридцать пять. Это её паспорт и навигаторская лицензия. Падре Игнатий потребовал, чтобы я тебе об этом сказала. Вот я и сказала.
- И это всё? – я почему-то был уверен, что мне предстоит узнать ещё немало неприятного.
- Нет. Не смотри мне в глаза, пожалуйста, а то мне будет тяжело признаваться.
- В чём признаваться? Что ты ещё натворила, и при чём тут я?
- Я много чего натворила, но это другое. Понимаешь, я не интересуюсь мужчинами. Вообще.
- Фригидная, что ли? В смысле, холодная женщина?
- Горячая. Но только с женщинами, - она опустила глаза. – С мужчинами – да, холодная. Ты – мой партнёр, и должен это знать.
- А может, я должен был знать это раньше? – я начинал злиться всерьёз.
- Да. Извини, пожалуйста.
- Ладно, будем считать, что извинил. Вернёмся к вопросу, почему ты выбрала для этой авантюры именно меня. Ты сказала, что я единственный, чьи ласки ты способна вытерпеть.
- Да, так и есть. Ты немного похож на женщину.
- Но ты говорила, что у тебя шестилетняя дочь. Как-то не вяжется с однополой любовью.
Вместо ответа Зоя напомнила, что перед стартом нужно как следует выспаться, и выставила меня из ванной. Я залез в кровать, настолько огромную, что на ней мог бы с комфортом разместиться весь экипаж «Шакти», и ещё осталось бы достаточно места для падре Игнатия. Лёг с самого края, чтобы наверняка не прикасаться к лесбиянке, даже случайно. Не люблю я эту публику. А теперь, после того, как она заявила, что я похож на бабу, вообще ненавижу.
Из ванны она вышла обнажённая, одежду и обувь несла в руках. Неудивительно, космонавты даже на больших лайнерах не таскают с собой лишнего, а пижама или ночная рубашка – это именно лишнее, ведь температура на борту всегда высокая, в космосе корабль не греют, а охлаждают.
Зоя тоже легла у самого края широкой кровати, только у другого. Наверно, она относилась к мужчинам так же, как я к лесбиянкам. Я попытался уснуть, но не мог. Может, из-за неё, а может, потому, что нервничал, ведь утром я уйду в свой первый рейс, а это вам не фунт изюму, как говорится. Конечно, обучаясь на курсах, я проделал положенные три учебных вылета, но учебные – совсем не то, с настоящими никакого сравнения. То была тренировка под плотным присмотром опытных космонавтов, а теперь всё будет всерьёз.
- Дарт, ты не спишь? – вполголоса спросила Зоя примерно через полчаса.
- Не сплю. Предлагаешь совокупиться? Отличное снотворное, - настроение было хуже некуда, и я не отказал себе в небольшом хамстве.
- Падре наложил на меня епитимью, никогда тебе не отказывать в этом деле, - Зоя аж содрогнулась от отвращения. – Хоть мы по-настоящему и не супруги.
Сейчас я совсем не нуждался в сексе, тем более с лесбиянкой, считающей меня похожим на бабу, да ещё и по команде не то католического Бога, не то католического же священника.
- Учту на будущее, - буркнул я. – А сейчас объясни, откуда взялась шестилетняя дочь у двадцатилетней лесбиянки. Обычно вы обзаводитесь потомством лет в тридцать, а то и позже. По крайней мере, на Атлантиде так. Или ты из тех, кого называют двустволками? Которые и с бабами, и с мужиками, кто попадётся?
- А давай ты будешь разговаривать со мной вежливо? То, что мне нравятся девушки, не даёт тебе права грубить.
Почему-то каждой своей репликой она злила меня всё больше и больше.
- Знаешь, Зоя, ты мне совершенно не нравишься, - заявил я. – И у меня есть огромное желание сделать тебе гадость. Я так понял, этот Великий Бык помешан на христианстве, потому и потребовал гарантий, что мы супруги.
- Да, он такой, - сдавлено прошептала она, понимая, что я скажу дальше, и не ошиблась.
- А если я прямо сейчас заявлю ему, что мы не состоим в законном браке, а ты плюс ко всему ещё и лесбиянка, он тебя однозначно не наймёт.
- Тебя – тоже.
- Может, и так. Тут уж что ему важнее – Иисус Христос или плата за стоянку. Если деньги – я мигом найду в порту девку, которая полетит на Ястреб коком и при этом не лесбиянка. Ну, а если религия – что ж, я вернусь в свой любимый бар, где безвылазно торчу уже три месяца. Буду торчать и дальше, неприятно, но мелочь, уж переживу как-нибудь. А ты сможешь подождать следующий мелкий грузовичок с неукомплектованным экипажем, а?
- Мне не нужно его ждать. Мне подойдёт и лайнер. У меня есть опыт работы, не то что у тебя, - по голосу я чувствовал, что Зоя врёт.
- На лайнере ты бы давно улетела одна. Но не с фальшивыми документами. В транспортных компаниях серьёзная служба безопасности. Ведь ничего сложного – просто сверить отпечатки пальцев, и все дела. Короче, или ты подробно отвечаешь на все мои вопросы, или я сначала обо всём рассказываю капитану, а потом – полиции. Она, я думаю, очень этим заинтересуется. Может, тебя даже депортируют на Ястреб, ты же туда и рвёшься, верно? А может, посадят в тюрягу годика на два-три, и только потом депортируют.
Глава 7
И папа, и старший брат Саня мне не раз говорили, что женщины частенько добиваются своего слезами. Бьют, так сказать, на нашу жалость, и почти всегда успешно. Мама, слыша такие разговоры, возмущённо фыркала, иногда краснела, но никогда не вмешивалась. Предупреждён – значит, вооружён, и я, наивный, считал, что на меня женские слёзы не подействуют. Как же я ошибался! Зоя тихонько всхлипывала, а я, как дурак, гладил её по волосам и пытался успокоить.
- Не реви, - умолял я эту мерзкую лесбиянку. – Скажи мне то, что я хочу знать, и обойдёмся без полиции, и даже величайшего из всех Быков тоже оставим в неведении.
- Но какое тебе дело до моей дочери? – выкрикнула она, не прекращая реветь.
- Ты меня во что-то втравила, и я должен знать, во что именно и чем оно мне грозит. Да, мне нужна работа, но не любой ценой. Пока что у меня в голове картинка не складывается, а я такого не люблю. Очень не люблю.
Её слёзы мгновенно просохли, ещё сильнее убедив меня, что они действительно были фальшивыми, как её навигаторская лицензия. Женщины так быстро не успокаиваются! Пару лет назад Саня с семьёй ехал на машине к нам в гости, и тут на трассу рухнула грузовая летающая тарелка, раздавив с десяток автомобилей. Мама, услышав об этом по новостям, попыталась связаться с ним или с Катей, его женой, но никто из них на вызовы не отвечал. Мама тогда не могла успокоиться ещё минут двадцать после того, как Саня до нас дозвонился и сообщил, что с ними всё в порядке, но из-за аварии огромная пробка, они застряли намертво, а тут ещё и связь непонятно почему барахлит.
- Ладно, я тебе всё о себе расскажу, - пообещала Зоя, вытирая кулаком слёзы. – Падре Игнатий тоже хотел, чтобы я тебе это рассказала, но не настаивал. Моя мама, тоже Зоя, родилась в трущобах Рио. Она закончила католическую школу, а что делать дальше, не знала.
- Идея пойти поработать ей, конечно же, и в голову не пришла, - предположил я.
Мне не хотелось слушать рассказ о её матери, тем более, с чужих слов. Но всё же я решил: пусть себе болтает, рано или поздно дойдёт и до дела.
- Она уже тогда носила под сердцем ребёнка. Ни на один завод беременных работниц не брали.
- И как же она зарабатывала на жизнь?
- Перед ней был выбор – торговать наркотиками или собой. И она…
- Пошла на панель, надо полагать.
- Да. Это лучше, чем наркотики!
- Никогда не слышал о беременных проститутках, в смысле, работающих во время беременности. Это каким же клиентам такое интересно? Разве что каким-нибудь совсем уж ненормальным чудакам на букву «м», - съязвил я.
- Она сначала родила, а потом…
- От этого она перестала быть беременной, но всё равно пошла работать на панель, а не на завод.
- Ей нужен был свободный график, чтобы заниматься малолетней дочерью. На заводе это нереально. Да и платят там сущие гроши, хватает только на то, чтобы с голоду не помереть да срамные места так-сяк прикрыть каким-нибудь тряпьём. На нормальную жизнь уж точно не хватит.
- Понятно. Как всегда, всё упирается в деньги. Но я вот чего не пойму. Тебе слегка за двадцать, ей – сорок два по паспорту. Любой навигатор легко посчитает возраст, в котором она тебя родила. И удивится, что в таком возрасте она только-только закончила начальную католическую школу.
