- Алиса, не мешай резвиться благородному лорду, - со смешинкой в голосе сказал Ник. – Неужели он и есть убийца Эльзы? Видишь, как умело орудует кинжалом?
- Живой! – от облегчения я в голос заревела и попыталась на радостях обнять воскресшего и прижаться к его груди, но он отпрыгнул на шаг назад.
- Вовсе не возражаю против твоих объятий, но только сначала шар погаси, ладно?
Я поперхнулась слезами и резко перестала плакать. Мне пришла в голову ужасная мысль. Ник здесь, тогда кто в его кровати? Гизела? Другая непристойная девица? А может, сама леди магистр рисования и живописи? И вдруг этот задохлик её до сих пор не убил?
Огненный шар сам рванулся из моей ладони и, обогнув по дуге школяра с кинжалом, врезался в кровать. Постель вспыхнула, да что там постель, уверена, даже гранит расплавился бы, столько ненависти у меня выплеснулось энергией огненной стихии. Перепуганный мальчишка отпрянул от раскалённой кровати, и уже на втором шагу наткнулся спиной на Ника. Тот правой рукой отобрал у него кинжал, а двумя пальцами левой схватил сзади за шею.
- Слышь, недомерок, одна, даже самая что ни есть крохотная магическая пакость с твоей стороны – и ты труп, - пригрозил Ник и слегка сжал пальцы, а школяр испуганно пискнул и закатил глаза. – А к тебе, Алиса, у меня два вопроса: зачем ты пыталась убить это малолетнее недоразумение, и как умудрилась промахнуться?
- Я перепугалась, - пришлось соврать, хорошо, что Ник не умеет распознавать ложь. – А на кровати никого нет!
- А кто там, по-твоему, должен быть, раз я здесь? Дочь вождя варваров? Ладно, пока второй отдыхает в коридоре, давай допросим эту жертву нехватки продовольствия. Ну, полудурок, говори. Ты убил Эльзу?
- Я не собираюсь отвечать на вопросы вонючего простолюдина! – испуганно пропищал мальчишка.
- Не смошенничать ли нам? – задумчиво произнёс Ник. – Этот хамоватый кретин размахивал тут кинжалом, как заправский разбойник, тому есть два свидетеля, даже три, если считать его сообщника. Если я сейчас сверну ему шею, это будет типичнейшая самооборона, и ни один сыщик не сможет доказать, что малолетний покойник не убивал Эльзу.
- Мой отец – барон, он умеет обращаться с чернью! Привяжет за ноги сразу к двум лошадям, и они тебя разорвут на две половинки! – стуча зубами от страха, мальчишка попытался пригрозить. – Отпусти меня немедленно, слышишь?
- Похоже, малыш согласен, что его смерть – лучший выход для всех, и для него тоже.
- Не верю, что он убил Эльзу, но ты прав – это лучший выход, - согласилась я.
Ник раздумывал, и я видела, как подрагивают мышцы на его руке, сжимающей тоненькую цыплячью шею. Наконец, он принял решение.
- Мне не по нраву убивать детей, даже такую ошибку природы. Но дело не в этом. Нам нужен настоящий убийца Эльзы, а не кто попало.
- Уверен?
- Да. Потом объясню. Допроси его ты, раз он передо мной строит благородного лорда.
Я не понимала, почему он отказался от великолепной идеи, которую сам же и выдвинул. Но от меня ничего не зависело – только Ник мог убить мальчишку так, чтобы все посчитали это самозащитой. Хорошо, допрос, значит, допрос.
- Я так поняла, с Ником ты говорить не хочешь, потому что он вонючий простолюдин, - обратилась я к нашему трясущемуся пленнику. – А на вопросы вонючей леди ответишь?
- Ненавижу женщин! Всё зло от вас! – такой я получила ответ.
- Похоже, у парнишки огромные проблемы в семье, - хмыкнул Ник. – Мать и сёстры источают зло в огромных количествах. Но нас это не касается. Пусть себе и дальше источают. Сможешь заставить его говорить по делу?
- Конечно, - улыбнулась я. – К тем, кто не желает отвечать на вопросы, нужно всего-навсего подойти творчески. Я видела, как это делает мама, оно совсем не сложно. Уверена, что справлюсь, - я взяла у Ника кинжал, поднесла его кончик к глазу мальчишки, уткнула свой взгляд в лезвие, и оно почти мгновенно раскалилось докрасна, опалив ему ресницы. – Два глаза – это для некоторых слишком много, - я ещё раз улыбнулась и хищно облизнула губы, подражая маме.
- Нет! – заорал сын барона. – Не надо! Убери! Я всё скажу!
- Ладно, говори, - я чуть-чуть отодвинула кончик лезвия от его глаза. – Ты убил Эльзу?
- Нет! Зачем мне её убивать?
- Может, потому, что всё зло от женщин, и ты избавил мир от крупицы зла?
- Я её не убивал!
- А зачем тыкал кинжалом в постель?
- Я думал, там он, этот мерзкий простолюдин! Он – колдун-чернокнижник!
- Нет никаких чернокнижников, это суеверие.
- Есть! Ты слышала когда-нибудь о стальных крысах?
- Нет.
- А вот он вызвал из какого-то мира стальную крысу, и натравил на моего наставника! Это что, суеверие, да? И после этого он не чернокнижник?
- Можешь связать его как-нибудь магически? – спросил у меня Ник.
- Нет. Я сейчас почти ничего из магии не могу. Все силы потратила.
- Ладно, тогда придётся взять его чуть иначе, - он отпустил шею мальчишки, но схватил за волосы. – Пошли, благородный юноша, заткнём пасть твоему дружку, а то его стоны уже изрядно всем надоели.
Только теперь я рассмотрела лежащего в коридоре мужчину. Это оказался магистр гимнастики. Увидела и стальную крысу, сомкнувшую свои мощные зубы на его ноге. Ник передал мне нашего пленника, а сам наклонился к магистру и раздвинул её окровавленные челюсти. Крыса оказалась у него в руках. Впрочем, теперь я видела, что это никакая не крыса. Стальные челюсти с пружиной, и ничего больше.
- Артефакт Иного мира, - пояснил мне Ник. – Называется «капкан».
- У тебя в сумках такого не было, - вспомнила я.
- Не было. Несколько полезных штук я спрятал в тайнике внутри седла. Зачем, думаешь, я тащил его в комнату? Как напоминание о болях в заднице?
- Отпустите мальчика, - попросил магистр гимнастики, который без стальной крысы перестал кричать и даже стонать. – Он ни в чём не виноват. Мы просто хотели поговорить с Николасом, и всё.
- Врёшь, - устало заявила я.
- Что тут происходит? – строго поинтересовался появившийся главный магистр.
Он ещё не успел договорить, а из комнат повыскакивали школяры. Им тоже было интересно, что тут происходит, но без главы школы они боялись попасть в гущу чужой схватки, а вот при нём чувствовали себя в безопасности.
- Ничего особенного, лорд главный магистр. Всего лишь мелкое досадное недоразумение, - ухмыляясь, пояснил Ник.
Одет он был только в очень короткие штаны, похожие на набедренную повязку древних варваров, и я залюбовалась, глядя на его могучий торс. Мысли, которые при этом бродили в моей голове, явно были неуместны, так что я постаралась их оттуда изгнать. Почти удалось.
- И в чём же заключается недоразумение? – тем временем, главный магистр, оставаясь серьёзным, настаивал на подробностях.
- Понимаете, я занял эту комнату только вчера, - не переставая ухмыляться, ответил ему Ник. – Раньше она, должно быть, стояла свободной. Возможно, лорд магистр гимнастики и этот достойный юный лорд, сын не менее достойного барона, использовали её для каких-то своих целей, ведомых только им. Я же, пребывая в паническом страхе, ведь, как известно, по школе бродит неизвестный убийца, принял некоторые меры предосторожности, - Ник поднёс капкан к лицу главного магистра, и вдруг стальные челюсти с лязгом сомкнулись, брызнув во все стороны кровью магистра гимнастики.
Отпрянули все, даже те, до кого ни единой капли не долетело. Я тоже вздрогнула, надеюсь, никто этого не заметил. Мне ли, будущему министру внутренних дел, бояться крови?
- А отчего возник пожар? – спросил быстро оправившийся главный магистр.
- От магии, - охотно ответил Ник. – Сам я магией совсем не владею, но наслышан, что некоторые маги, когда возникает суматоха, впадают в панику, и швыряют огненные шары куда попало. В этот раз попало в мою кровать. Увы, постель полностью сгорела. Но вы не переживайте – я хоть и ни в чём не виноват, но возмещу школе весь финансовый ущерб. Мой папа не то что не обеднеет, а даже не заметит таких незначительных расходов.
- Леди Алиса, Николас говорит правду?
- Отчасти, - врать мне не хотелось.
- В ваших интересах безоговорочно мне поверить, лорд главный магистр, - доверительным тоном произнёс Ник. – Потому что в ином случае нам придётся обратиться к королевским сыщикам. А они нас всех допросят под заклятием правдивости, составят отчёт и направят его в архив своего министерства, где каждый, кому не лень, сможет узнать, например, какого рода отношения связывают будущего барона и магистра гимнастики, и зачем они вдвоём надумали глубокой ночью посетить мою комнату, причём без приглашения. Кому это нужно?
- Согласен, школе сейчас совершенно ни к чему лишний скандал.
Главный магистр ушёл. Он уже явно жалел о том, что принял Ника в свою школу, польстившись на деньги, но расторгнуть сделку не мог. Школяры разошлись по своим комнатам, мне показалось, что некоторые – по чужим. Магистр гимнастики, уходя, несколько раз оборачивался, бросая на нас злобные взгляды. Он здорово хромал, но раз мог ступить на ногу, значит, кость целая. Тощий сын барона прошипел в мой адрес какие-то гадости, но когда я, тайком от Ника, показала ему совсем небольшой огненный шар, его как ветром сдуло.
- Готовился, не спал, на кровати смастерил чучело, поставил капканы. Ждал убийцу Эльзы. А вместо него пришли два клоуна, - пожаловался мне Ник.
Слова «клоун» я никогда не слышала, но когда-то давно встречала его в какой-то книге. Напрягла память, и вспомнила.
- Клоуны – это комедианты или шуты?
- Да, те, чья работа – смешить. Причём сами они обычно очень унылые люди. Или, по крайней мере, скучные. Эти двое – уж точно.
Как и многие школяры, я тоже пошла не в свою комнату. Спать совершенно не хотелось, а вопросов к Нику накопилось изрядно. И почему он уверен, что убийца Эльзы – обязательно магистр, и почему он решил пощадить баронского сынка, вместо того, чтобы с блеском закончить расследование, и почему он отказался от предложенного принцем титула, и кое-что ещё, не такое важное.
Кровать догорела и погасла, так что комната освещалась только звёздами через окно и тусклым светом ночников из коридора через открытую дверь. Ночного зрения я напрочь лишена. Папа отлично видит в темноте, у него даже глаза светятся, как у кошки. Но я унаследовала только свечение. Чтобы хоть видеть, куда ступаю, зажгла факел.
- Не понял. Ты же говорила, что потратила все свои магические силы, - с сомнением в голосе напомнил мне Ник.
Забыла, просто забыла. Когда пугала мальчишку огненным шаром, ещё помнила, а вот сейчас вылетело из головы, и всё. Снова пришлось врать.
- Поджечь что-то могу. Огонь – моя стихия. А вот спутывающее заклинание – совсем другое дело.
- Заметил, что огонь – это твоё. Постель сгорела без остатка, и даже железо кое-где расплавилось. Или это не железо?
- Ты хочешь, чтобы я прямо среди ночи сделала для тебя алхимический анализ?
- Не надо, обойдусь как-нибудь. Странно, что дыма почти нет. Обычно, когда горит ткань, в комнате не продохнуть.
- Чем жарче пламя, тем меньше дыма. Сгорание полнее. Ты что, совсем не изучал алхимию?
- Что-то этакое изучал, но я балбес в науках. Я тебе говорил.
Ник замолчал, глядя на меня как-то необычно. Я не сразу поняла, в чём тут дело, опыта же никакого, одни книжки, а этого мало. А всего-то нужно было слегка опустить взгляд. Как только опустила, увидела под его короткими обтягивающими штанами то, что в тех самых книжках называют восставшей плотью. И это у того, кто якобы видит во мне ребёнка! Ну, нет, из-за ребёнка такого не бывает, разве что у совсем уж испорченных людей, а Ник явно не из их числа. Значит, проклятие на него всё-таки подействовало!
- Чего ты так на меня смотришь? – невинным тоном спросила я, делая вид, что ничего не замечаю.
- У тебя ночная рубашка, - ответил он.
- Да, и у меня, и на мне, а что?
- Она прозрачная.
- Действительно, - я оглядела свою ночную рубашку, как бы впервые заметив, что в неё кое-где вшиты прозрачные кружева. – Это очень неприлично?
- Наверно.
- И что теперь делать?
- Не знаю.
- Может, совсем её снять? – предложила я. – Раз она всё равно ничего не прикрывает. Да и ты меня, помнится, уже видел без одежды.
- Вот этого точно не надо, - Ник почему-то заговорил сдавленным голосом.
- Согласна. Без неё холодно. К тому же надо открыть окно. А то хоть дыма было и немного, но комнату лучше проветрить. И будет сквозняк, так что если совсем без рубашки, можно простудиться.
Я несла совершеннейшую чушь, Ник застыл с открытым ртом, уткнув безумный взгляд в мои кружева. А может, в то, что видел сквозь них. Время шло, а он так и продолжал недвижно стоять, изображая статую Весёлого Короля на столичной площади. Чего он ждёт? Что я перед ним сниму ночную рубашку? Но это немыслимо для порядочной благородной девушки! Даже намекнуть на подобное в разговоре – уже на грани неприличия, а может, и слегка за гранью. Я сделала всё, что могла, теперь очередь за ним. Но он, похоже, настоящий балбес, и не только в науках.
Чтобы понять, почему всё идёт не так, как мне хочется, я на несколько секунд ушла в транс. На этот раз меня забросило не в будущее, а в прошлое. Алиса четырёх лет от роду сидит на коленях у бабушки, маминой мамы, и ест клубнику со сметаной. Руки у неё липкие, платье в пятнах, лицо тоже наверняка перепачкано, но Алиса довольна. Бабушка что-то говорит, девочка слушает вполуха.
- Одни женщины называют своих мужчин львами или тиграми, мы с тобой этих зверушек видели в королевском зоопарке. Другие – орлами или соколами, это птички такие. Есть и третьи, для них мужчины – жеребцы, бараны или козлы. Но верно тут лишь одно: во всём, что касается любви, мужчины – настоящие животные.
- Ну, чем ты ребёнку голову забиваешь? – ворчливый надтреснутый мужской голос.
Наверно, это дед. Хоть и ворчит, но в его словах и я, и четырёхлетняя Алиса слышим любовь и к бабушке, и к внучке. Деда я совсем не помню, только по портрету и рассказам мамы и бабушки. Он был воином, рыцарем, командовал королевскими войсками в какой-то мелкой приграничной стычке, и там погиб, когда мне было шесть лет от роду.
- Не мешай, старый. Не всегда ей быть малышкой. Может, лет через десять ей мои наставления и понадобятся, а меня тогда, наверно, уже не будет. Слушай, Алисочка, слушай. Бабушка плохому не научит.
Алисочка продолжает хватать клубнику руками и запихивать в рот, не обращая внимания на разговоры взрослых.
- Так вот, внученька, мужчины в любви похожи совсем на другое животное – на лягушку. Лягушка не видит неподвижного, понимаешь? Так и мужчина. Если женщина стоит столбом, она для него как бы и не существует. Неподвижная женщина – это если и не труп, так бревно. Ему ни то, ни другое не нужно. А вот если она танцует животом, или обняв воткнутое в землю копьё – тогда совсем другое дело. Конечно, таким танцам учиться нужно долго, и не каждой красавице они под силу, зато пройтись перед мужчиной мелкими шажочками, да слегка покачивая бёдрами, сможет любая. Я вон смогла, и видишь, какого красавца отхватила, дедушку твоего? А он, небось, до сих пор думает, что это он меня завоевал. Пусть и дальше думает, мы же ему об этом ничего не расскажем, правда, Алисочка?
Картинка резко меняется. Алисе пятнадцать, почти шестнадцать. Это ближайшее будущее, почти настоящее. Она куда-то идёт, на неё кто-то бросается и валит на пол.
- Живой! – от облегчения я в голос заревела и попыталась на радостях обнять воскресшего и прижаться к его груди, но он отпрыгнул на шаг назад.
- Вовсе не возражаю против твоих объятий, но только сначала шар погаси, ладно?
Я поперхнулась слезами и резко перестала плакать. Мне пришла в голову ужасная мысль. Ник здесь, тогда кто в его кровати? Гизела? Другая непристойная девица? А может, сама леди магистр рисования и живописи? И вдруг этот задохлик её до сих пор не убил?
Огненный шар сам рванулся из моей ладони и, обогнув по дуге школяра с кинжалом, врезался в кровать. Постель вспыхнула, да что там постель, уверена, даже гранит расплавился бы, столько ненависти у меня выплеснулось энергией огненной стихии. Перепуганный мальчишка отпрянул от раскалённой кровати, и уже на втором шагу наткнулся спиной на Ника. Тот правой рукой отобрал у него кинжал, а двумя пальцами левой схватил сзади за шею.
- Слышь, недомерок, одна, даже самая что ни есть крохотная магическая пакость с твоей стороны – и ты труп, - пригрозил Ник и слегка сжал пальцы, а школяр испуганно пискнул и закатил глаза. – А к тебе, Алиса, у меня два вопроса: зачем ты пыталась убить это малолетнее недоразумение, и как умудрилась промахнуться?
- Я перепугалась, - пришлось соврать, хорошо, что Ник не умеет распознавать ложь. – А на кровати никого нет!
- А кто там, по-твоему, должен быть, раз я здесь? Дочь вождя варваров? Ладно, пока второй отдыхает в коридоре, давай допросим эту жертву нехватки продовольствия. Ну, полудурок, говори. Ты убил Эльзу?
- Я не собираюсь отвечать на вопросы вонючего простолюдина! – испуганно пропищал мальчишка.
- Не смошенничать ли нам? – задумчиво произнёс Ник. – Этот хамоватый кретин размахивал тут кинжалом, как заправский разбойник, тому есть два свидетеля, даже три, если считать его сообщника. Если я сейчас сверну ему шею, это будет типичнейшая самооборона, и ни один сыщик не сможет доказать, что малолетний покойник не убивал Эльзу.
- Мой отец – барон, он умеет обращаться с чернью! Привяжет за ноги сразу к двум лошадям, и они тебя разорвут на две половинки! – стуча зубами от страха, мальчишка попытался пригрозить. – Отпусти меня немедленно, слышишь?
- Похоже, малыш согласен, что его смерть – лучший выход для всех, и для него тоже.
- Не верю, что он убил Эльзу, но ты прав – это лучший выход, - согласилась я.
Ник раздумывал, и я видела, как подрагивают мышцы на его руке, сжимающей тоненькую цыплячью шею. Наконец, он принял решение.
- Мне не по нраву убивать детей, даже такую ошибку природы. Но дело не в этом. Нам нужен настоящий убийца Эльзы, а не кто попало.
- Уверен?
- Да. Потом объясню. Допроси его ты, раз он передо мной строит благородного лорда.
Я не понимала, почему он отказался от великолепной идеи, которую сам же и выдвинул. Но от меня ничего не зависело – только Ник мог убить мальчишку так, чтобы все посчитали это самозащитой. Хорошо, допрос, значит, допрос.
- Я так поняла, с Ником ты говорить не хочешь, потому что он вонючий простолюдин, - обратилась я к нашему трясущемуся пленнику. – А на вопросы вонючей леди ответишь?
- Ненавижу женщин! Всё зло от вас! – такой я получила ответ.
- Похоже, у парнишки огромные проблемы в семье, - хмыкнул Ник. – Мать и сёстры источают зло в огромных количествах. Но нас это не касается. Пусть себе и дальше источают. Сможешь заставить его говорить по делу?
- Конечно, - улыбнулась я. – К тем, кто не желает отвечать на вопросы, нужно всего-навсего подойти творчески. Я видела, как это делает мама, оно совсем не сложно. Уверена, что справлюсь, - я взяла у Ника кинжал, поднесла его кончик к глазу мальчишки, уткнула свой взгляд в лезвие, и оно почти мгновенно раскалилось докрасна, опалив ему ресницы. – Два глаза – это для некоторых слишком много, - я ещё раз улыбнулась и хищно облизнула губы, подражая маме.
- Нет! – заорал сын барона. – Не надо! Убери! Я всё скажу!
- Ладно, говори, - я чуть-чуть отодвинула кончик лезвия от его глаза. – Ты убил Эльзу?
- Нет! Зачем мне её убивать?
- Может, потому, что всё зло от женщин, и ты избавил мир от крупицы зла?
- Я её не убивал!
- А зачем тыкал кинжалом в постель?
- Я думал, там он, этот мерзкий простолюдин! Он – колдун-чернокнижник!
- Нет никаких чернокнижников, это суеверие.
- Есть! Ты слышала когда-нибудь о стальных крысах?
- Нет.
- А вот он вызвал из какого-то мира стальную крысу, и натравил на моего наставника! Это что, суеверие, да? И после этого он не чернокнижник?
- Можешь связать его как-нибудь магически? – спросил у меня Ник.
- Нет. Я сейчас почти ничего из магии не могу. Все силы потратила.
- Ладно, тогда придётся взять его чуть иначе, - он отпустил шею мальчишки, но схватил за волосы. – Пошли, благородный юноша, заткнём пасть твоему дружку, а то его стоны уже изрядно всем надоели.
Только теперь я рассмотрела лежащего в коридоре мужчину. Это оказался магистр гимнастики. Увидела и стальную крысу, сомкнувшую свои мощные зубы на его ноге. Ник передал мне нашего пленника, а сам наклонился к магистру и раздвинул её окровавленные челюсти. Крыса оказалась у него в руках. Впрочем, теперь я видела, что это никакая не крыса. Стальные челюсти с пружиной, и ничего больше.
- Артефакт Иного мира, - пояснил мне Ник. – Называется «капкан».
- У тебя в сумках такого не было, - вспомнила я.
- Не было. Несколько полезных штук я спрятал в тайнике внутри седла. Зачем, думаешь, я тащил его в комнату? Как напоминание о болях в заднице?
- Отпустите мальчика, - попросил магистр гимнастики, который без стальной крысы перестал кричать и даже стонать. – Он ни в чём не виноват. Мы просто хотели поговорить с Николасом, и всё.
- Врёшь, - устало заявила я.
- Что тут происходит? – строго поинтересовался появившийся главный магистр.
Он ещё не успел договорить, а из комнат повыскакивали школяры. Им тоже было интересно, что тут происходит, но без главы школы они боялись попасть в гущу чужой схватки, а вот при нём чувствовали себя в безопасности.
- Ничего особенного, лорд главный магистр. Всего лишь мелкое досадное недоразумение, - ухмыляясь, пояснил Ник.
Одет он был только в очень короткие штаны, похожие на набедренную повязку древних варваров, и я залюбовалась, глядя на его могучий торс. Мысли, которые при этом бродили в моей голове, явно были неуместны, так что я постаралась их оттуда изгнать. Почти удалось.
- И в чём же заключается недоразумение? – тем временем, главный магистр, оставаясь серьёзным, настаивал на подробностях.
- Понимаете, я занял эту комнату только вчера, - не переставая ухмыляться, ответил ему Ник. – Раньше она, должно быть, стояла свободной. Возможно, лорд магистр гимнастики и этот достойный юный лорд, сын не менее достойного барона, использовали её для каких-то своих целей, ведомых только им. Я же, пребывая в паническом страхе, ведь, как известно, по школе бродит неизвестный убийца, принял некоторые меры предосторожности, - Ник поднёс капкан к лицу главного магистра, и вдруг стальные челюсти с лязгом сомкнулись, брызнув во все стороны кровью магистра гимнастики.
Отпрянули все, даже те, до кого ни единой капли не долетело. Я тоже вздрогнула, надеюсь, никто этого не заметил. Мне ли, будущему министру внутренних дел, бояться крови?
- А отчего возник пожар? – спросил быстро оправившийся главный магистр.
- От магии, - охотно ответил Ник. – Сам я магией совсем не владею, но наслышан, что некоторые маги, когда возникает суматоха, впадают в панику, и швыряют огненные шары куда попало. В этот раз попало в мою кровать. Увы, постель полностью сгорела. Но вы не переживайте – я хоть и ни в чём не виноват, но возмещу школе весь финансовый ущерб. Мой папа не то что не обеднеет, а даже не заметит таких незначительных расходов.
- Леди Алиса, Николас говорит правду?
- Отчасти, - врать мне не хотелось.
- В ваших интересах безоговорочно мне поверить, лорд главный магистр, - доверительным тоном произнёс Ник. – Потому что в ином случае нам придётся обратиться к королевским сыщикам. А они нас всех допросят под заклятием правдивости, составят отчёт и направят его в архив своего министерства, где каждый, кому не лень, сможет узнать, например, какого рода отношения связывают будущего барона и магистра гимнастики, и зачем они вдвоём надумали глубокой ночью посетить мою комнату, причём без приглашения. Кому это нужно?
- Согласен, школе сейчас совершенно ни к чему лишний скандал.
Главный магистр ушёл. Он уже явно жалел о том, что принял Ника в свою школу, польстившись на деньги, но расторгнуть сделку не мог. Школяры разошлись по своим комнатам, мне показалось, что некоторые – по чужим. Магистр гимнастики, уходя, несколько раз оборачивался, бросая на нас злобные взгляды. Он здорово хромал, но раз мог ступить на ногу, значит, кость целая. Тощий сын барона прошипел в мой адрес какие-то гадости, но когда я, тайком от Ника, показала ему совсем небольшой огненный шар, его как ветром сдуло.
- Готовился, не спал, на кровати смастерил чучело, поставил капканы. Ждал убийцу Эльзы. А вместо него пришли два клоуна, - пожаловался мне Ник.
Слова «клоун» я никогда не слышала, но когда-то давно встречала его в какой-то книге. Напрягла память, и вспомнила.
- Клоуны – это комедианты или шуты?
- Да, те, чья работа – смешить. Причём сами они обычно очень унылые люди. Или, по крайней мере, скучные. Эти двое – уж точно.
***
Как и многие школяры, я тоже пошла не в свою комнату. Спать совершенно не хотелось, а вопросов к Нику накопилось изрядно. И почему он уверен, что убийца Эльзы – обязательно магистр, и почему он решил пощадить баронского сынка, вместо того, чтобы с блеском закончить расследование, и почему он отказался от предложенного принцем титула, и кое-что ещё, не такое важное.
Кровать догорела и погасла, так что комната освещалась только звёздами через окно и тусклым светом ночников из коридора через открытую дверь. Ночного зрения я напрочь лишена. Папа отлично видит в темноте, у него даже глаза светятся, как у кошки. Но я унаследовала только свечение. Чтобы хоть видеть, куда ступаю, зажгла факел.
- Не понял. Ты же говорила, что потратила все свои магические силы, - с сомнением в голосе напомнил мне Ник.
Забыла, просто забыла. Когда пугала мальчишку огненным шаром, ещё помнила, а вот сейчас вылетело из головы, и всё. Снова пришлось врать.
- Поджечь что-то могу. Огонь – моя стихия. А вот спутывающее заклинание – совсем другое дело.
- Заметил, что огонь – это твоё. Постель сгорела без остатка, и даже железо кое-где расплавилось. Или это не железо?
- Ты хочешь, чтобы я прямо среди ночи сделала для тебя алхимический анализ?
- Не надо, обойдусь как-нибудь. Странно, что дыма почти нет. Обычно, когда горит ткань, в комнате не продохнуть.
- Чем жарче пламя, тем меньше дыма. Сгорание полнее. Ты что, совсем не изучал алхимию?
- Что-то этакое изучал, но я балбес в науках. Я тебе говорил.
Ник замолчал, глядя на меня как-то необычно. Я не сразу поняла, в чём тут дело, опыта же никакого, одни книжки, а этого мало. А всего-то нужно было слегка опустить взгляд. Как только опустила, увидела под его короткими обтягивающими штанами то, что в тех самых книжках называют восставшей плотью. И это у того, кто якобы видит во мне ребёнка! Ну, нет, из-за ребёнка такого не бывает, разве что у совсем уж испорченных людей, а Ник явно не из их числа. Значит, проклятие на него всё-таки подействовало!
- Чего ты так на меня смотришь? – невинным тоном спросила я, делая вид, что ничего не замечаю.
- У тебя ночная рубашка, - ответил он.
- Да, и у меня, и на мне, а что?
- Она прозрачная.
- Действительно, - я оглядела свою ночную рубашку, как бы впервые заметив, что в неё кое-где вшиты прозрачные кружева. – Это очень неприлично?
- Наверно.
- И что теперь делать?
- Не знаю.
- Может, совсем её снять? – предложила я. – Раз она всё равно ничего не прикрывает. Да и ты меня, помнится, уже видел без одежды.
- Вот этого точно не надо, - Ник почему-то заговорил сдавленным голосом.
- Согласна. Без неё холодно. К тому же надо открыть окно. А то хоть дыма было и немного, но комнату лучше проветрить. И будет сквозняк, так что если совсем без рубашки, можно простудиться.
Я несла совершеннейшую чушь, Ник застыл с открытым ртом, уткнув безумный взгляд в мои кружева. А может, в то, что видел сквозь них. Время шло, а он так и продолжал недвижно стоять, изображая статую Весёлого Короля на столичной площади. Чего он ждёт? Что я перед ним сниму ночную рубашку? Но это немыслимо для порядочной благородной девушки! Даже намекнуть на подобное в разговоре – уже на грани неприличия, а может, и слегка за гранью. Я сделала всё, что могла, теперь очередь за ним. Но он, похоже, настоящий балбес, и не только в науках.
Чтобы понять, почему всё идёт не так, как мне хочется, я на несколько секунд ушла в транс. На этот раз меня забросило не в будущее, а в прошлое. Алиса четырёх лет от роду сидит на коленях у бабушки, маминой мамы, и ест клубнику со сметаной. Руки у неё липкие, платье в пятнах, лицо тоже наверняка перепачкано, но Алиса довольна. Бабушка что-то говорит, девочка слушает вполуха.
- Одни женщины называют своих мужчин львами или тиграми, мы с тобой этих зверушек видели в королевском зоопарке. Другие – орлами или соколами, это птички такие. Есть и третьи, для них мужчины – жеребцы, бараны или козлы. Но верно тут лишь одно: во всём, что касается любви, мужчины – настоящие животные.
- Ну, чем ты ребёнку голову забиваешь? – ворчливый надтреснутый мужской голос.
Наверно, это дед. Хоть и ворчит, но в его словах и я, и четырёхлетняя Алиса слышим любовь и к бабушке, и к внучке. Деда я совсем не помню, только по портрету и рассказам мамы и бабушки. Он был воином, рыцарем, командовал королевскими войсками в какой-то мелкой приграничной стычке, и там погиб, когда мне было шесть лет от роду.
- Не мешай, старый. Не всегда ей быть малышкой. Может, лет через десять ей мои наставления и понадобятся, а меня тогда, наверно, уже не будет. Слушай, Алисочка, слушай. Бабушка плохому не научит.
Алисочка продолжает хватать клубнику руками и запихивать в рот, не обращая внимания на разговоры взрослых.
- Так вот, внученька, мужчины в любви похожи совсем на другое животное – на лягушку. Лягушка не видит неподвижного, понимаешь? Так и мужчина. Если женщина стоит столбом, она для него как бы и не существует. Неподвижная женщина – это если и не труп, так бревно. Ему ни то, ни другое не нужно. А вот если она танцует животом, или обняв воткнутое в землю копьё – тогда совсем другое дело. Конечно, таким танцам учиться нужно долго, и не каждой красавице они под силу, зато пройтись перед мужчиной мелкими шажочками, да слегка покачивая бёдрами, сможет любая. Я вон смогла, и видишь, какого красавца отхватила, дедушку твоего? А он, небось, до сих пор думает, что это он меня завоевал. Пусть и дальше думает, мы же ему об этом ничего не расскажем, правда, Алисочка?
Картинка резко меняется. Алисе пятнадцать, почти шестнадцать. Это ближайшее будущее, почти настоящее. Она куда-то идёт, на неё кто-то бросается и валит на пол.
