Я – дракон. Просто дракон. Имя мне не нужно, я и без него всегда понимаю, когда обращаются ко мне. Люди постоянно выдумывают для меня какие-то имена, но я их не запоминаю. Незачем.
Мы, драконы – хищники, умеющие летать и выдыхать пламя. Летать нам нравится, но без этого можно обойтись. А вот без пламени жить не можем. Так уж мы устроены, что сырого мяса не едим. Такими нас создал Великий Дракон, который живёт высоко на небе, и своим пламенем даёт нам дневной свет. Зачем он это делает, я не знаю, ведь мы одинаково видим и на свету, и в темноте.
Насколько я смог понять разговоры людей между собой, они тоже знают о Великом Драконе, только представляют его иначе. Думают, что он похож на них. Глупости! Разве Великий Человек смог бы извергать пламя, способное освещать днём всю землю?
Люди вообще о себе много воображают. Они умеют говорить и писать, но им и в голову не приходит, что и драконы это умеют. Да, я понимаю далеко не всё, что говорят люди, но они в моей речи не понимают вообще ничего. Да, я не умею читать их письмена, но я, по крайней мере, знаю, что это запись слов. А для них письмена драконов – просто царапины на камне или дереве.
Иногда они с нами разговаривают. Люди вообще болтливы. Они любят поговорить с лошадьми, собаками, кошками, овцами и даже безмозглыми курами, а некоторые ещё и с драконами. Это те, кто нас не боится, таких мало. Они называют себя повелителями драконов, а мы не возражаем – пусть называют, как хотят, нам безразлично. Но даже они ответа от нас не ждут, и в разговоре слышат только себя.
Когда-то я пытался что-то им сказать. Бесполезно. Давно уже не пытаюсь. Если мне что-то нужно, я просто показываю повелителю, что именно. Мои жесты они понимают прекрасно, а вот речь драконов для них недоступна. Ничего, мне не тяжело и показать.
К разным людям мы относимся по-разному. Те, кто нас боится – это еда. Мы хищники, и запах страха превращает нас в охотников. На свежем воздухе этот запах слаб, и мы можем сдерживаться. Но если человек источает страх в моём логове (люди называют его драконюшней), как удержаться от охоты? Запах силён, долго не развеивается, и пламя само рвётся наружу. Но эти люди сами виноваты. Если боитесь меня, зачем ко мне приходите? А пришли – пеняйте на себя!
Боятся нас почти все. Но повелители – совсем не такие. Они любят нас, восхищаются нами, и, самое главное, кормят. Это они приводят в наши логова овец или коров. Но если перестают приводить, и дракон голоден, ему уже безразлично, чем пахнет мясо. Человек, и даже повелитель – это ведь тоже мясо, я точно знаю.
Когда-то один из повелителей перестал меня кормить. Это я могу понять, у него кончилось мясо, но кто мне объяснит, зачем он заговорил о мясе с голодным драконом? Когда он зашёл в логово, я сдерживался, сколько мог, но едва прозвучало слово «мясо», его уже ничего не могло спасти. Потому что мясо у него ещё было. Его собственное. Надеюсь, Великий Дракон на небе будет к нему милостив.
Потом у меня появился другой повелитель. Даже два, но второй приходил гораздо реже. Эти кормили мало, но всё-таки кормили. Они меня очень не любили, даже ненавидели, я это сразу понял, драконы хорошо чувствуют отношение к себе. «Это старое чудовище сожрало отца», говорили они друг другу, и их лица перекашивались от сильных чувств. Да, всё правильно. Отцом, что бы это ни значило, они называли моего прежнего повелителя. А я и в самом деле старый. Что поделаешь, время идёт, и все стареют. Так уж Великим Драконом устроен мир.
Когда я был молодым, мне частенько приходилось сражаться. Сражение – это когда я сжигаю врагов, а они, объятые пламенем, стреляют в меня. Зачем они стреляют, я не понимаю. Их стрелы до меня почти не долетают, а если какая и попадёт, всё равно не пробьёт чешую. Иначе сказать, сражение – та же охота, только без поедания поджаренной дичи, а дичь в сражении – это люди и, иногда, лошади.
С кем только не приходилось сражаться! И с вражескими солдатами, и с разбойниками, и с пиратами, и с контрабандистами. Контрабандисты – это люди, привозящие в королевство разные товары, которых здесь не хватает. Зачем их нужно сжигать, я не знаю. Наверно, так заведено Великим Драконом, другого объяснения у меня нет.
За моё участие в сражения моим повелителям платили деньги. Что такое деньги, я знаю, много раз их видел. Вот только зачем они нужны, как ими пользуются – до сих пор не понял. Снова могу только сослаться на авторитет Великого Дракона.
А иногда мы с моим повелителем нападали на купцов. Это не было сражением, потому что мне разрешалось есть купцов и их лошадей. И ещё за это никто не платил. Повелитель сам забирал деньги у мёртвых купцов. В таких случаях почему-то было важно, чтобы живым никто из них не остался. Ну, раз важно, то и не оставался. Я – дракон, и не каким-то там купцам мешать мне выполнять приказы повелителя.
Но всё это было давно. Я был молод и мог сражаться целыми днями. Теперь же мне нужно отдыхать гораздо чаще, иначе я даже в воздухе удержаться не в силах. И пламя стало слабее. Годы берут своё, меня ли нужно в этом винить? Моё время проходит. Теперь сражаются молодые, они более выносливы, а обо мне вспоминают, только если драконов нужно очень много, и молодых не хватает. Но так бывает редко, и повелители злились, что я себя не окупаю.
Они друг другу говорили, что меня не продать даже за бесценок. Драконов стало много, а работы для них осталось, сколько было. Никому они больше не нужны. А оставить без мяса нельзя, голодный дракон опасен. Но и мясо вздорожало из-за обилия драконов, как теперь прокормить это бесполезное чудовище?
«Ты же красавчик, вот и найди бабу с деньгами», - посоветовал один другому, «Пусть она его обеспечивает мясом, другого выхода не вижу». Что такое баба, я знал – это самка человека. Повелители частенько приводили в дом баб и что-то с ними делали. Что именно, я не знаю, но раз приводили, то зачем-то им это было нужно.
А потом, вместе с одним из повелителей, пришла она. Он называл её то Принцессой, то Вашим Высочеством, у людей странные имена. Принцесса меня боялась, но самую чуточку. Я даже не превратился в охотника, чему сейчас очень рад. А тогда я не мог понять, как такая маленькая баба сможет обеспечить меня мясом. Ведь мяса в ней очень мало. Но оказалось, что привели ещё и овцу. Тут уж я сдерживаться не стал, сперва аккуратно отжёг шерсть, не люблю я её, затем тщательно прожарил, а когда она покрылась румяной корочкой, как я люблю, с удовольствием съел.
Принцесса визжала ещё громче овцы. Неужели она не знала, что драконы – хищники, а овцу привели именно затем, чтобы я ею подкрепился? Бедную дичь ей, значит, жалко, а голодного дракона – нет? Тем более, что люди и сами едят баранину. Я это видел, и не раз. Вряд ли они при этом жалеют овечек.
В тот раз она ко мне даже не подошла. Но когда появилась следующая овца, Принцесса вновь была в моём логове. Наверно, хотела снова посмотреть, как это делается. Пусть смотрит, мне не жалко. В этот раз она уже не визжала, отнеслась к увиденному спокойно. Может, вспомнила, что и она ест мясо, а раз так, тоже хищник.
А когда я поел, она вдруг подошла ко мне и своим пахучим платочком обтёрла кровь с морды. Повелитель как заорёт: «Вы что делаете, Ваше Высочество? Вам жить надоело? Это же зверь!», а она только отмахнулась, мол, сама знаю, что делаю. И при этом продолжает бояться, но виду не показывает, если бы не лёгкий запашок страха, даже я ни о чём бы не догадался.
С тех пор Принцесса стала приходить часто. Я ей всегда был рад. Сражаться меня давно не звали, а одному в логове скучно. Она мне что-то восторженно рассказывала, я внимательно слушал, но почти ничего не понимал. Мы, драконы, знаем не так уж много слов из языка людей. Обычно нам больше и не надо, а тут я впервые пожалел, что её рассказы для меня просто набор звуков. Но даже просто слушать её голос было приятнее, чем тишину логова.
Она больше не боялась, совсем. Однажды вдруг запустила мне руку в пасть. Даже повелители стараются держаться подальше от моих зубов, а ей – хоть бы что. Я еле сдержался, чтобы не сжать челюсти. А она говорит: «Сейчас, может быть, будет больно, но ты потерпи». Больно не было, а то я бы всё-таки откусил ей руку. Но обошлось. Оказалось, у меня между зубов застрял обломок чьей-то косточки, а она заметила и вынула. Не то чтобы он мне так уж сильно мешал, но без него всё-таки лучше.
Иногда она заходила ко мне вместе с повелителем, а то и сразу с двумя. Тогда я видел, как они друг к другу относятся. Она любила одного из повелителей, а они оба её презирали. Но ловко это скрывали, она ничего не замечала. Это дракона трудно обмануть, а человека – легко. Мне было неприятно, что её обманывают, но жестами я не мог ей такое объяснить, а драконьего языка люди не понимают.
Однажды она навестила меня, когда повелителей дома не было. Двери они никогда не запирали. Зачем? Каким надо быть тупым, чтобы вламываться в дом, где держат дракона? За всю мою жизнь такой идиот нашёлся всего один, и самое обидное, что мне это было не нужно, как раз тогда меня кормили неплохо.
Так вот, Принцесса в тот раз мне и говорит, что очень хочет полетать, давно об этом мечтает, но мой повелитель сказал, что нельзя, опасно, можно упасть. Глупости, конечно, с меня ни разу никто не падал. На спине дракона гребень, и если я его оттопыриваю, оттуда и не спрыгнешь, не то что не упадёшь. Я подставил свой хвост, чтобы усадить её на спину, но она сначала переоделась в штаны и плащ, повелители только в такой одежде и летают. Я об этом не подумал, а Принцесса сразу поняла, что в бабской одежде ей будет неудобно.
В первый раз летали мы недолго, и она всё время вопила. Не то от страха, не то от восторга. Ей понравилось, и когда мы вернулись, она очень меня благодарила и даже поцеловала в морду. У меня очень твёрдая чешуя, и я не должен был ничего почувствовать, но всё-таки почувствовал, и мне было приятно.
Мы стали летать чуть ли не всякий раз, как только повелители куда-нибудь уходили. Обычно недолго, покружим немного над городом, и обратно домой. Но в тёплый сезон, если небо чистое, а факел Небесного Дракона не только светит, но и даёт тепло, мы летали вверх по течению реки, выбирали какой-нибудь пляж, и там купались. Если на пляже кто-то и был, то когда мы приземлялись, никого уже и близко не было.
Драконы уверенно чувствуют себя в воде, думаю, мы когда-то раньше жили в водной стихии. Принцесса плавала не очень хорошо, но утонуть не боялась, ведь я был рядом. А однажды она решила меня вымыть, и целый день, стоя по шею в воде, отскребала грязь, налипшую на меня за многие сезоны. Так ярко моя чешуя сверкала разве что в далёкой молодости. Казалось, какая мне разница, но она смотрела на меня с таким восхищением, что я и сам немного загордился. Хотя драконам это чувство обычно не свойственно.
Потом мы перестали следить, дома повелители или нет. Когда Принцесса взялась сама меня кормить, они почти перестали заходить ко мне, и даже не замечали, что я стал надолго покидать логово. Что ж, я был совсем не против. А когда они всё-таки заходили, говорили только между собой и только о деньгах. Я смог понять, что овцы и иногда коровы, которых Принцесса приводит мне на еду, она покупает у них, причём переплачивает втрое, а то и больше, потому что в своём дворце не знает рыночных цен. Дворец, насколько я понял, это логово Принцессы.
Но как-то раз они вбежали в логово взволнованные и заговорили совсем о другом. Принцесса только-только пришла, даже не успела ещё переодеться для полёта
«Дом окружён королевскими гвардейцами», сказал один из них. Принцесса побледнела, и я ощутил сильный запах её страха. Но боялась она не меня, так что охотник во мне не пробудился, хотя я уже давно не ел.
Потом в дом вошёл какой-то человек, я его не видел, потому что в логове он так и не показался. Он потребовал, чтобы мои повелители сдались гвардейцам и отпустили Принцессу, тогда их не повесят, а только отправят на каторгу. Я не знаю, что такое «повесят» и «каторга», но понял, что им очень не нравится ни то, ни другое.
Они ответили, что никакой Принцессы в доме нет. Они лгали, люди часто лгут, это у них в порядке вещей. Тот человек тоже это знал, и не поверил. Он заявил, что за Принцессой проследили от потайного хода из дворца до этого дома. Отпираться бесполезно, она здесь. Да, она тоже виновата, и понесёт наказание. Её отправят в отдалённый монастырь, замаливать грехи. А вы её обесчестили и должны за это ответить. Разумеется, позорить королевскую династию никто не будет, осудят за что-нибудь другое. Был бы человек, а приговор найдётся.
Она заплакала. Я первый раз увидел её слёзы. Другие бабы плачут постоянно, а вот она при мне – всего дважды. Наверно, «монастырь» понравился ей не больше, чем им «повесить» и «каторга». Я хотел её утешить, но не знал, как. «Неужели отец сделает со мной такое?», всхлипывала она. Я не понял, о ком она говорит. Ведь того повелителя, которого называли «отец», я давно съел.
Повелители вернулись в моё логово и начали совещаться. Сразу же решили, что сдаваться не будут. «Может, удерём на драконе?», предложил один из них. «Нет, не получится», возразил второй, «он двоих не унесёт, а главное, над домом кружат три гвардейских дракона, молодых и отлично обученных, не то что наше старое чучело». Первый, подумав, согласился, и добавил, что даже если удастся сбежать, это ничего не даст. «За наши головы назначат награды, и где нам спрятаться от тех, кто захочет их получить? Это разбойники могут годами отсиживаться в лесах, а мы разве сможем? Мы же городские, нам не выжить в лесу!».
Потом они ссорились. Один упрекал другого, что тот спутался с Принцессой, а не выбрал кого-нибудь попроще. Второй отвечал, что выбора особого не было, а деньги требовались срочно. Я в их разговоре почти ничего не понимал, так что слушал не очень внимательно. Другого выхода нет, говорил один из повелителей. Нас могут повесить и так, но останется хоть какой-то шанс. Нет тела – нет дела. Во всех других случаях нас убьют. Вопрос только в том, кто отдаст приказ чучелу.
Принцесса перестала лить слёзы. Теперь она источала гнев и возмущение. «Вы хотите меня убить? Даже ты, который клялся мне в вечной любви?». Повелитель ей в ответ презрительно улыбнулся и процедил сквозь зубы: «Да кому ты нужна? Даже отцу своему, и то не нужна! Нам нужны были твои деньги, но мы не хотим расплачиваться за них головой! Чучело, сожги её и сожри!». Это он скомандовал уже мне. Такую команду я не выполнить не мог. Меня терзал голод, как тут сдержаться? Во мне забурлил горючий воздух, и если я не выброшу факел, огонь сожжёт меня изнутри. Я слегка откинул голову, я так делаю всегда, исторгая пламя. Принцесса безразлично смотрела на меня пустыми заплаканными глазами. Пламя я исторг. Она закричала, но их вопли звучали гораздо громче. Она кричала от неожиданности, а они – от боли. Принцесса отвернулась, когда я их поедал. Ей это не нравилось, но я был голоден, а повелители после смерти становятся самым обычным мясом.
Я подтолкнул её хвостом к выходу из логова. Ведь гвардейцы пришли за ней. Но она не хотела в тот непонятный монастырь. «Скажи, ты сможешь унести меня отсюда куда-нибудь далеко? Туда, где нас не найдут? В небе гвардейские драконы. Сможешь прорваться?».
Мы, драконы – хищники, умеющие летать и выдыхать пламя. Летать нам нравится, но без этого можно обойтись. А вот без пламени жить не можем. Так уж мы устроены, что сырого мяса не едим. Такими нас создал Великий Дракон, который живёт высоко на небе, и своим пламенем даёт нам дневной свет. Зачем он это делает, я не знаю, ведь мы одинаково видим и на свету, и в темноте.
Насколько я смог понять разговоры людей между собой, они тоже знают о Великом Драконе, только представляют его иначе. Думают, что он похож на них. Глупости! Разве Великий Человек смог бы извергать пламя, способное освещать днём всю землю?
Люди вообще о себе много воображают. Они умеют говорить и писать, но им и в голову не приходит, что и драконы это умеют. Да, я понимаю далеко не всё, что говорят люди, но они в моей речи не понимают вообще ничего. Да, я не умею читать их письмена, но я, по крайней мере, знаю, что это запись слов. А для них письмена драконов – просто царапины на камне или дереве.
Иногда они с нами разговаривают. Люди вообще болтливы. Они любят поговорить с лошадьми, собаками, кошками, овцами и даже безмозглыми курами, а некоторые ещё и с драконами. Это те, кто нас не боится, таких мало. Они называют себя повелителями драконов, а мы не возражаем – пусть называют, как хотят, нам безразлично. Но даже они ответа от нас не ждут, и в разговоре слышат только себя.
Когда-то я пытался что-то им сказать. Бесполезно. Давно уже не пытаюсь. Если мне что-то нужно, я просто показываю повелителю, что именно. Мои жесты они понимают прекрасно, а вот речь драконов для них недоступна. Ничего, мне не тяжело и показать.
К разным людям мы относимся по-разному. Те, кто нас боится – это еда. Мы хищники, и запах страха превращает нас в охотников. На свежем воздухе этот запах слаб, и мы можем сдерживаться. Но если человек источает страх в моём логове (люди называют его драконюшней), как удержаться от охоты? Запах силён, долго не развеивается, и пламя само рвётся наружу. Но эти люди сами виноваты. Если боитесь меня, зачем ко мне приходите? А пришли – пеняйте на себя!
Боятся нас почти все. Но повелители – совсем не такие. Они любят нас, восхищаются нами, и, самое главное, кормят. Это они приводят в наши логова овец или коров. Но если перестают приводить, и дракон голоден, ему уже безразлично, чем пахнет мясо. Человек, и даже повелитель – это ведь тоже мясо, я точно знаю.
Когда-то один из повелителей перестал меня кормить. Это я могу понять, у него кончилось мясо, но кто мне объяснит, зачем он заговорил о мясе с голодным драконом? Когда он зашёл в логово, я сдерживался, сколько мог, но едва прозвучало слово «мясо», его уже ничего не могло спасти. Потому что мясо у него ещё было. Его собственное. Надеюсь, Великий Дракон на небе будет к нему милостив.
Потом у меня появился другой повелитель. Даже два, но второй приходил гораздо реже. Эти кормили мало, но всё-таки кормили. Они меня очень не любили, даже ненавидели, я это сразу понял, драконы хорошо чувствуют отношение к себе. «Это старое чудовище сожрало отца», говорили они друг другу, и их лица перекашивались от сильных чувств. Да, всё правильно. Отцом, что бы это ни значило, они называли моего прежнего повелителя. А я и в самом деле старый. Что поделаешь, время идёт, и все стареют. Так уж Великим Драконом устроен мир.
Когда я был молодым, мне частенько приходилось сражаться. Сражение – это когда я сжигаю врагов, а они, объятые пламенем, стреляют в меня. Зачем они стреляют, я не понимаю. Их стрелы до меня почти не долетают, а если какая и попадёт, всё равно не пробьёт чешую. Иначе сказать, сражение – та же охота, только без поедания поджаренной дичи, а дичь в сражении – это люди и, иногда, лошади.
С кем только не приходилось сражаться! И с вражескими солдатами, и с разбойниками, и с пиратами, и с контрабандистами. Контрабандисты – это люди, привозящие в королевство разные товары, которых здесь не хватает. Зачем их нужно сжигать, я не знаю. Наверно, так заведено Великим Драконом, другого объяснения у меня нет.
За моё участие в сражения моим повелителям платили деньги. Что такое деньги, я знаю, много раз их видел. Вот только зачем они нужны, как ими пользуются – до сих пор не понял. Снова могу только сослаться на авторитет Великого Дракона.
А иногда мы с моим повелителем нападали на купцов. Это не было сражением, потому что мне разрешалось есть купцов и их лошадей. И ещё за это никто не платил. Повелитель сам забирал деньги у мёртвых купцов. В таких случаях почему-то было важно, чтобы живым никто из них не остался. Ну, раз важно, то и не оставался. Я – дракон, и не каким-то там купцам мешать мне выполнять приказы повелителя.
Но всё это было давно. Я был молод и мог сражаться целыми днями. Теперь же мне нужно отдыхать гораздо чаще, иначе я даже в воздухе удержаться не в силах. И пламя стало слабее. Годы берут своё, меня ли нужно в этом винить? Моё время проходит. Теперь сражаются молодые, они более выносливы, а обо мне вспоминают, только если драконов нужно очень много, и молодых не хватает. Но так бывает редко, и повелители злились, что я себя не окупаю.
Они друг другу говорили, что меня не продать даже за бесценок. Драконов стало много, а работы для них осталось, сколько было. Никому они больше не нужны. А оставить без мяса нельзя, голодный дракон опасен. Но и мясо вздорожало из-за обилия драконов, как теперь прокормить это бесполезное чудовище?
«Ты же красавчик, вот и найди бабу с деньгами», - посоветовал один другому, «Пусть она его обеспечивает мясом, другого выхода не вижу». Что такое баба, я знал – это самка человека. Повелители частенько приводили в дом баб и что-то с ними делали. Что именно, я не знаю, но раз приводили, то зачем-то им это было нужно.
А потом, вместе с одним из повелителей, пришла она. Он называл её то Принцессой, то Вашим Высочеством, у людей странные имена. Принцесса меня боялась, но самую чуточку. Я даже не превратился в охотника, чему сейчас очень рад. А тогда я не мог понять, как такая маленькая баба сможет обеспечить меня мясом. Ведь мяса в ней очень мало. Но оказалось, что привели ещё и овцу. Тут уж я сдерживаться не стал, сперва аккуратно отжёг шерсть, не люблю я её, затем тщательно прожарил, а когда она покрылась румяной корочкой, как я люблю, с удовольствием съел.
Принцесса визжала ещё громче овцы. Неужели она не знала, что драконы – хищники, а овцу привели именно затем, чтобы я ею подкрепился? Бедную дичь ей, значит, жалко, а голодного дракона – нет? Тем более, что люди и сами едят баранину. Я это видел, и не раз. Вряд ли они при этом жалеют овечек.
В тот раз она ко мне даже не подошла. Но когда появилась следующая овца, Принцесса вновь была в моём логове. Наверно, хотела снова посмотреть, как это делается. Пусть смотрит, мне не жалко. В этот раз она уже не визжала, отнеслась к увиденному спокойно. Может, вспомнила, что и она ест мясо, а раз так, тоже хищник.
А когда я поел, она вдруг подошла ко мне и своим пахучим платочком обтёрла кровь с морды. Повелитель как заорёт: «Вы что делаете, Ваше Высочество? Вам жить надоело? Это же зверь!», а она только отмахнулась, мол, сама знаю, что делаю. И при этом продолжает бояться, но виду не показывает, если бы не лёгкий запашок страха, даже я ни о чём бы не догадался.
С тех пор Принцесса стала приходить часто. Я ей всегда был рад. Сражаться меня давно не звали, а одному в логове скучно. Она мне что-то восторженно рассказывала, я внимательно слушал, но почти ничего не понимал. Мы, драконы, знаем не так уж много слов из языка людей. Обычно нам больше и не надо, а тут я впервые пожалел, что её рассказы для меня просто набор звуков. Но даже просто слушать её голос было приятнее, чем тишину логова.
Она больше не боялась, совсем. Однажды вдруг запустила мне руку в пасть. Даже повелители стараются держаться подальше от моих зубов, а ей – хоть бы что. Я еле сдержался, чтобы не сжать челюсти. А она говорит: «Сейчас, может быть, будет больно, но ты потерпи». Больно не было, а то я бы всё-таки откусил ей руку. Но обошлось. Оказалось, у меня между зубов застрял обломок чьей-то косточки, а она заметила и вынула. Не то чтобы он мне так уж сильно мешал, но без него всё-таки лучше.
Иногда она заходила ко мне вместе с повелителем, а то и сразу с двумя. Тогда я видел, как они друг к другу относятся. Она любила одного из повелителей, а они оба её презирали. Но ловко это скрывали, она ничего не замечала. Это дракона трудно обмануть, а человека – легко. Мне было неприятно, что её обманывают, но жестами я не мог ей такое объяснить, а драконьего языка люди не понимают.
Однажды она навестила меня, когда повелителей дома не было. Двери они никогда не запирали. Зачем? Каким надо быть тупым, чтобы вламываться в дом, где держат дракона? За всю мою жизнь такой идиот нашёлся всего один, и самое обидное, что мне это было не нужно, как раз тогда меня кормили неплохо.
Так вот, Принцесса в тот раз мне и говорит, что очень хочет полетать, давно об этом мечтает, но мой повелитель сказал, что нельзя, опасно, можно упасть. Глупости, конечно, с меня ни разу никто не падал. На спине дракона гребень, и если я его оттопыриваю, оттуда и не спрыгнешь, не то что не упадёшь. Я подставил свой хвост, чтобы усадить её на спину, но она сначала переоделась в штаны и плащ, повелители только в такой одежде и летают. Я об этом не подумал, а Принцесса сразу поняла, что в бабской одежде ей будет неудобно.
В первый раз летали мы недолго, и она всё время вопила. Не то от страха, не то от восторга. Ей понравилось, и когда мы вернулись, она очень меня благодарила и даже поцеловала в морду. У меня очень твёрдая чешуя, и я не должен был ничего почувствовать, но всё-таки почувствовал, и мне было приятно.
Мы стали летать чуть ли не всякий раз, как только повелители куда-нибудь уходили. Обычно недолго, покружим немного над городом, и обратно домой. Но в тёплый сезон, если небо чистое, а факел Небесного Дракона не только светит, но и даёт тепло, мы летали вверх по течению реки, выбирали какой-нибудь пляж, и там купались. Если на пляже кто-то и был, то когда мы приземлялись, никого уже и близко не было.
Драконы уверенно чувствуют себя в воде, думаю, мы когда-то раньше жили в водной стихии. Принцесса плавала не очень хорошо, но утонуть не боялась, ведь я был рядом. А однажды она решила меня вымыть, и целый день, стоя по шею в воде, отскребала грязь, налипшую на меня за многие сезоны. Так ярко моя чешуя сверкала разве что в далёкой молодости. Казалось, какая мне разница, но она смотрела на меня с таким восхищением, что я и сам немного загордился. Хотя драконам это чувство обычно не свойственно.
Потом мы перестали следить, дома повелители или нет. Когда Принцесса взялась сама меня кормить, они почти перестали заходить ко мне, и даже не замечали, что я стал надолго покидать логово. Что ж, я был совсем не против. А когда они всё-таки заходили, говорили только между собой и только о деньгах. Я смог понять, что овцы и иногда коровы, которых Принцесса приводит мне на еду, она покупает у них, причём переплачивает втрое, а то и больше, потому что в своём дворце не знает рыночных цен. Дворец, насколько я понял, это логово Принцессы.
Но как-то раз они вбежали в логово взволнованные и заговорили совсем о другом. Принцесса только-только пришла, даже не успела ещё переодеться для полёта
«Дом окружён королевскими гвардейцами», сказал один из них. Принцесса побледнела, и я ощутил сильный запах её страха. Но боялась она не меня, так что охотник во мне не пробудился, хотя я уже давно не ел.
Потом в дом вошёл какой-то человек, я его не видел, потому что в логове он так и не показался. Он потребовал, чтобы мои повелители сдались гвардейцам и отпустили Принцессу, тогда их не повесят, а только отправят на каторгу. Я не знаю, что такое «повесят» и «каторга», но понял, что им очень не нравится ни то, ни другое.
Они ответили, что никакой Принцессы в доме нет. Они лгали, люди часто лгут, это у них в порядке вещей. Тот человек тоже это знал, и не поверил. Он заявил, что за Принцессой проследили от потайного хода из дворца до этого дома. Отпираться бесполезно, она здесь. Да, она тоже виновата, и понесёт наказание. Её отправят в отдалённый монастырь, замаливать грехи. А вы её обесчестили и должны за это ответить. Разумеется, позорить королевскую династию никто не будет, осудят за что-нибудь другое. Был бы человек, а приговор найдётся.
Она заплакала. Я первый раз увидел её слёзы. Другие бабы плачут постоянно, а вот она при мне – всего дважды. Наверно, «монастырь» понравился ей не больше, чем им «повесить» и «каторга». Я хотел её утешить, но не знал, как. «Неужели отец сделает со мной такое?», всхлипывала она. Я не понял, о ком она говорит. Ведь того повелителя, которого называли «отец», я давно съел.
Повелители вернулись в моё логово и начали совещаться. Сразу же решили, что сдаваться не будут. «Может, удерём на драконе?», предложил один из них. «Нет, не получится», возразил второй, «он двоих не унесёт, а главное, над домом кружат три гвардейских дракона, молодых и отлично обученных, не то что наше старое чучело». Первый, подумав, согласился, и добавил, что даже если удастся сбежать, это ничего не даст. «За наши головы назначат награды, и где нам спрятаться от тех, кто захочет их получить? Это разбойники могут годами отсиживаться в лесах, а мы разве сможем? Мы же городские, нам не выжить в лесу!».
Потом они ссорились. Один упрекал другого, что тот спутался с Принцессой, а не выбрал кого-нибудь попроще. Второй отвечал, что выбора особого не было, а деньги требовались срочно. Я в их разговоре почти ничего не понимал, так что слушал не очень внимательно. Другого выхода нет, говорил один из повелителей. Нас могут повесить и так, но останется хоть какой-то шанс. Нет тела – нет дела. Во всех других случаях нас убьют. Вопрос только в том, кто отдаст приказ чучелу.
Принцесса перестала лить слёзы. Теперь она источала гнев и возмущение. «Вы хотите меня убить? Даже ты, который клялся мне в вечной любви?». Повелитель ей в ответ презрительно улыбнулся и процедил сквозь зубы: «Да кому ты нужна? Даже отцу своему, и то не нужна! Нам нужны были твои деньги, но мы не хотим расплачиваться за них головой! Чучело, сожги её и сожри!». Это он скомандовал уже мне. Такую команду я не выполнить не мог. Меня терзал голод, как тут сдержаться? Во мне забурлил горючий воздух, и если я не выброшу факел, огонь сожжёт меня изнутри. Я слегка откинул голову, я так делаю всегда, исторгая пламя. Принцесса безразлично смотрела на меня пустыми заплаканными глазами. Пламя я исторг. Она закричала, но их вопли звучали гораздо громче. Она кричала от неожиданности, а они – от боли. Принцесса отвернулась, когда я их поедал. Ей это не нравилось, но я был голоден, а повелители после смерти становятся самым обычным мясом.
Я подтолкнул её хвостом к выходу из логова. Ведь гвардейцы пришли за ней. Но она не хотела в тот непонятный монастырь. «Скажи, ты сможешь унести меня отсюда куда-нибудь далеко? Туда, где нас не найдут? В небе гвардейские драконы. Сможешь прорваться?».
